Паразит

      В зале собраний стояла тишина.       Над глянцевой гладью стола извивалось... нечто. Другого определения у Тони не нашлось. Поначалу у него вообще не было слов, чтобы хоть как-то прокомментировать увиденное.       Цвет лица Брюса сравнялся с серыми стенами. Пробрало даже всегда нейтрально-спокойного Вижена — андроид с любопытством и жадным интересом осматривал голограмму.       Тор ни капельки не разделял его пытливости, хмурился и напряжённо сжимал кулаки. Локи стоял чуть поодаль, сложив руки на груди и гордо задрав голову. Всё это эмоциональное пёстрое сборище разбавлял Фьюри — он терпеливо ждал.       Тони первым нарушил тягостное безмолвие:       — А что, можно открыть океанариум. Подумайте об этом: деньги потекут рекой. В билетах так и напишем «огроменный, мать его, угорь». Павильон номер «какого хрена».       — И яростный, как порождение Хелы, — угрюмо добавил Тор.       Колоссальных размеров змей на голограмме словно бы услышал его голос и, вздёрнув страшную треугольную морду, выпустил шипы по всей длине мощного тела. Помимо самого монстра, сдавленного в чаше силового поля, изображение захватывало ещё и угол новой вакандской штаб-квартиры Щ.И.Т.а. Здание на фоне казалось не просто мизерным, а каким-то убогим.       — Ему требуется время, чтобы прийти в себя после долгого сна, — с прохладным весельем заявил Локи. — Он напуган, не стоило сразу помещать его в эту… клетку.       — Это что угодно, но только не страх, — возразил Тор. — Он бьётся в силках уже неделю и всё никак не устанет.       — Это должно навести вас на мысль, что Один неспроста сбросил его на Землю, — потерянно выдавил Брюс.       — Асгардский Люцифер? Сделок с Сатаной мы ещё не совершали, самое время исправить это досадное упущение, — продолжил нервно шутить Тони.       — Вы собираетесь использовать этого выродка? Он сожрёт всех нас и не подавится. Чья это идея?       — Мне казалось, в вашем жалком содружестве нет проблем с использованием выродков? — съехидничал Локи, прищурив ледяные глаза.       — Они искали его по моему приказу, Брюс, — встрял Фьюри. — По словам Кэрол, в иной линии времени из корабля Уорлока был сброшен Голем в магической броне. Он снёс Нью-Йорк с лица Земли, перебив половину команды за считанные часы, и остановить его не смог даже наш всесильный Доктор. Шансы победить его без потерь даже с общей подготовкой стремятся к нулю. Но это… это может хотя бы пробить броню.       — Почему никто не сомневается, что суверен нападёт на Мидгард? Ему были нужны Нидавеллир и я, так ведь? — поинтересовался Тор.       — Не только. Ещё камушки, — сказал Тони. — Все следы ведут к Земле, мы тут как золотая жила для любителей помахать киркой.       — А что насчёт Перчатки? — спросил Локи. — Не проще ли собрать её снова?       — Раз: мы сделали всё, чтобы подобного не повторилось. Если она в итоге окажется у врага, мы потеряем даже этот, — Старк указал на злобное порождение Асгарда, — очень сомнительный перевес сил. Два: никто не знает, как использовать её и не приведёт ли это к новой катастрофе. Так что нет. Никаких больше модных аксессуаров.       — Давайте вспомним, какие Камни у нас в распоряжении? — Фьюри упёрся ладонями в стол, пиля ястребиным глазом извивающегося в яростной агонии Мирового Змея.       — Камень Разума, Камень Времени, Камень Силы. Камень Души у Стражей, Камень Пространства у Кэрол, Камень Реальности уничтожен.       — Камень Разума может с ним совладать?       — Предположительно, может, — сказал Тони. — Но Вижен — боевая единица. В этом столкновении важен каждый. Если он будет контролировать червя, нам придётся обойтись без него.       — У меня есть одно предложение, — мягко встрял Вижен. — Некоторое время я общался с изъятым из «Оскорп» паразитом...       — О чём речь? — заинтересовался Фьюри.       Тони с непричастным видом пожал плечами.       — Тут такая история: один метеорит с мозгами пытался сбежать и навредить паучку. Пришлось переворовать его у Озборна.       — Ты вообще собирался мне докладывать?       — Пятница доложила, не моя вина, что ты не читаешь почту.       — А голубя прислать не мог?       — Ну прости, пришлось распродать птиц! Весь чердак на Базе засрали.       — Всё веселишься, — Фьюри навис над ним, словно палач в камере пыток. — Ты должен докладывать мне о таких вещах. Лично! Мы не знаем, сколько у нас осталось времени, чтобы предотвратить катастрофу!       — Вот это новость! Не поверишь, но у меня не всегда есть возможность поболтать. Какое совпадение, я как раз пытаюсь предотвратить катастрофу. Может, объединим усилия? — зло выплюнул Тони, поднявшись со стула и выскальзывая из тени Ника. — Вижен, чем наш метеоритный друг может помочь?       — На самом деле он не желает нам зла. Он хочет лишь свободы, — сказал андроид. — Я думаю, с ним можно договориться и использовать в качестве рассудка для змея.       — Тони, — Брюс тоже привстал. — Это безумие.       — Если он готов сотрудничать… мы могли бы попробовать, нет?       Беннер неодобрительно покачал головой.       — Для грязной работы есть Халк.       — Хочу напомнить, если нам удастся его обуздать, появится шанс повредить броню Голема без лишних жертв, — сказал Фьюри.       Тони вздохнул.       Ёрмунганд. Подумать только, сколько тайн скрывал этот мир, сколько жутких гадов он породил, сколько создал артефактов и вселенных. Чем дальше, тем сложнее осознать и постичь. Сколько ещё сюрпризов он может подкинуть?       И где тебе взять всю силу мира, Тони?       — Брюс, без тебя я не справлюсь, — выдал Старк, переходя на сдержанный тон. — Подумай. Может быть, этот клятый нелюдь нам пригодится? Мы ведь уже давно сошли с ума. Одним отморозком в команде меньше, одним больше. Чем чёрт не шутит?       Он махнул рукой в сторону Локи, тут же досадно скривившегося от столь топорной провокации. Тор, наоборот, расплылся в улыбке. Каламбур с отморозком пришёлся ему по душе.       — Изначально Ванда была на стороне врага, и никто не станет отрицать, что команда приобрела в её лице серьёзного союзника, — добавил Вижен. — Я бы посоветовал рассмотреть возможность привлечения паразита на нашу сторону.       — И что вы предлагаете? Убить Ёрмунганда, посадить за руль Нефуса и таким образом создать ещё одно чудовище? — нахмурился Беннер.       — Я могу в любой момент заглушить его способности, если что-то пойдёт не так. Это гораздо проще, чем использовать Камень Разума для контроля Змея, — внёс ясность Вижен.       — И гарантирует нам, что гигантская взбешённая кобра не останется куковать без присмотра на поле боя, — добавил Тони. — Ненавижу паразита, но вариант заманчивый. Проголосуем?       Фьюри махнул на него рукой.       — Тогда осталось убить его, — пробасил Тор. — Это сможет только асгардец. Я сражусь с ним.       — Стоп, у нас что, никаких подходящих технологий нет? Просверлить дырку лазером — это, конечно, не так весело, но…       — Его чешую не пробил ни Гунгнир, оружие, выкованное на Нидавеллире, ни Разрушитель. Никакие лазеры не возьмут такую шкуру, — сказал Тор. — Мы нашли Ёрмунганда. Теперь мы будем искать способ его победить.       — Это будет непросто, — заметил Локи.       Тони с удивлением обнаружил на его лице отголоски искренней тревоги. Выглядело так, словно он обеспокоен тем, что Тор собирается биться со Змеем лично.       Услышанное зацепило Тони ещё по одной причине. Тор всё чаще, имея в виду себя и Локи, говорил «мы». Очевидно, обиды между ними были позабыты. Параллель с недавним комментарием Наташи по поводу того, что Тони стал говорить «мы», имея в виду себя и Питера, неуместно всплыла в голове.       Ему следовало быть осторожнее. Безобидные на первый взгляд мелочи могли скомпрометировать кого угодно. Например, эта ненавязчивая деталь и лицо Локи натолкнули Тони на мысль, что между братьями Кардашьян отношения посложнее, чем все привыкли думать.       — Вы все свихнулись, — подвёл черту Брюс, поднимаясь. — И хотите свалить на меня ответственность за подселение паразита в Змея, я правильно понял?       — У тебя есть время всё обдумать, — хмуро кивнул Фьюри. — Я полагаю, на сегодня мы закончили.       Тони покинул зал первым. Его голову захватили не самые оптимистичные мысли, и он не был готов уговаривать Брюса. Да и иногда намного полезнее дать ему немного времени обмозговать всё в тишине и спокойствии.       Но слинять по-тихому не вышло: Вижен нагнал его на первом этаже, по дороге к парковке.       — Могу ли я задать вопрос личного характера?       — С каких пор ты стал спрашивать разрешение? — фыркнул Тони, на ходу вылавливая в кармане ключи от машины.       — Я должен кое-что прояснить. Вернее, признаться, что поле памяти паразита открыло мне ваши… секреты.       Тони цыкнул.       — Я догадывался. И понадеялся, что ты меня не сдашь хотя бы по старой дружбе.       — Мне приятно ваше доверие. Так и есть, «сдавать» вас я не собираюсь.       — Что ж, тогда давай сюда свой вопрос.       — Сказать по правде, я не понимаю некоторых мотивов. Я знаю, о чём вы думаете, и мне кажется, вас должны разрывать противоречия. Что вами движет?       Тони остановился. Мрачный спуск на нулевой этаж вдруг показался пугающе тёмным. Дневного света, пробивающегося в широкие окна штаб-квартиры, не хватало, чтобы захватить весь коридор целиком.       — Что даст ответ?       — Понимание. Это важно для меня.       — Я хочу верить, что план Стрэнджа — всё-таки план «Б», и есть мизерный шанс… что план «А» сработает, — Тони повернулся к нему, нацепляя на лицо одну из своих улыбок-для-журналюг. Но уголки губ съехали вниз: Вижен смотрел на него с искренней жалостью. Отражением взгляда Ванды. Подумать только, когда она успела научить его такому?       — Это можно назвать верой в чудо? Я удивлён, ведь вам несвойственно верить в несбыточное.       — Можешь считать это особенностью человеческого мозга. Есть у людей такая иллюзия… называется иллюзия бессмертия.       Вижен заинтересованно нахмурился.       — Имея хрупкие тела, люди рискуют так, словно неуязвимы. Зная, что в конце ждёт лишь смерть, живут так, словно бессмертны. Учёные стремятся спасти мир, осознавая, что его не спасти. Только представь: однажды Млечный путь встретится с Андромедой, и не останется ничего. Ни зла, ни добра, ни навязанных ожиданий, ни открытий, ни свершений. Вместо нашей теплицы — космическая могила. Это факт. И это никого не останавливает.       — Звучит так, будто на самом деле в жизни нет смысла.       — Я верю не в смысл. Я верю в действия. Чтобы человек мог действовать и функционировать, иллюзии важны. Тот, кто видит истинное положение вещей, сходит с ума.       Тони коснулся пальцем виска.       — Я не могу позволить себе такую роскошь, потому что от меня зависят жизни. И чужие иллюзии.       Когда мать-природа создавала Питера, у неё совершенно точно закончилась баночка с разумностью.       Иного объяснения тому, какого чёрта его заносит на каждой волне впечатлений, не было. Он пытался притормозить. Пробовал отвлекаться. Как-то себя ограничивать, но… стоило их с Тони отношениям приобрести конкретную направленность, Питер потерял все блоки.       Вместе с головой на плечах.       Оставшуюся часть всецело занимало одно намерение: сидя на уроках или на небоскрёбе под прикрытием ночных теней, Питер таращился в пустоту, мечтая оказаться в мастерской. Впервые работа Человека-паука казалась рутинной. Раньше ни одно времяпрепровождение не могло затмить полёты, погони и победы.       Теперь был Тони.       Тони, позволяющий находиться рядом. Тони, без проблем отвечающий на вопросы. Тони, нагло подставляющий щёку для поцелуя.       Железный человек из невозможно странного, галлюциногенного сна.       Питер и раньше отличался нездоровым фанатизмом, но, получив зелёный свет, постепенно превращался в тень Старка. Он был везде и всюду. Помогал. Опекал, игнорируя вспышки раздражения и негодования. Следил, чтобы Тони нормально питался, спал и реже наведывался к бару. Если бы Питер мог превратиться в лозу, он оплёл бы его с головы до ног и стал самой счастливой зеленью на свете. Увы, он был человеком, а потому приходилось иногда разрывать нити-синапсы, идти по делам, на патрули, к Мэй. Она возвращалась в мир, и Питер искренне радовался румянцу на бескровном лице и искрам в глазах. Но мысленно был далеко. И ничего не мог с собой поделать.       Хуже всего становилось, когда Тони уезжал. Иногда он пропадал на бесконечно скучные часы, иногда возвращался едва ли не под утро. В такие дни Питер приходил в пустую мастерскую, бродил между столов, смахивал пыль и без всяких угрызений совести ковырялся в вещах, деталях и инструментах. Впрочем, Тони не сказал ни слова против визитов в своё отсутствие, даже когда обнаружил под потолком гамак из паутины и спящего в нём Питера в костюме. Может быть, потому что он тоже где-то растерял остатки сомнительной разумности — и начал доверять ему, по-настоящему доверять, идя на поводу у изголодавшегося по теплу сердца.       Однажды Карен сообщила Питеру, что с костюма снят мониторинг. Никакого предупреждения и разговора не было, но теперь их связывал только сигнал выхода из строя и всё так же пометка «катастрофа», прямая линия связи. Питер вновь почувствовал себя супергероем, а не ребёнком, за которым нужен круглосуточный надсмотр. И тихо тлел от чувства благодарности.       С гормонами дела обстояли неоднозначно. Их так же срывало, стоило кому-то случайно или намеренно перейти грань. Даже если Тони говорил, что сейчас ему не до Питера, он быстро терял терпение и нарушал собственные запреты. Подходил, требовал к себе внимания, увлекал. Но ни разу, ни словом, ни делом, не дал понять, что хочет большего, чем суматошная дрочка.       Мысли Питера на этот счёт разбежались на два тараканьих лагеря. С одной стороны, он успел свыкнуться с идеей зайти дальше и испытал уже не один, а несколько познавательных катарсисов на тему секса. С другой стороны, панически боялся накосячить из-за своей неопытности.       В один прекрасный момент тревожность достигла апогея, и Питер вдруг осознал, что больше не вынесет ни минуты неопределённости.       Когда он решился на свой подвиг, они наблюдали первый тест полностью готового стабилизирующего контура — Пятница моделировала экстремальные условия, пытаясь вывести его из строя, как если бы питание бралось от Камня Силы. Тони ехидно подметил, что в этих тестах, как в самолётах, автоматика работает исправно, но стоит вмешаться железночеловеческому фактору, всё катится в Тартарары.       Тут-то Питер и выступил.       — Мистер Старк, вы не думали о том, чтобы дойти до конца?       Из реакции Тони получилась бы сцена плохой комедии — он подавился энергетиком. И откашливался, махая рукой, мол, стой где стоишь и ни слова больше. Наблюдая за ним, Питер заклеймил себя полным кретином.       Но ведь он имел право знать, верно?       — Что-что? — наконец, выдохнул Тони.       — Вы совершенно точно слышали…       — Я… эм… мда. Думал. Конечно, я думал.       Повисла тишина, нарушаемая тихим гудением контура. От взгляда Тони — короткого, но крайне красноречивого, Питер покрылся гусиной кожей.       — И?       — Ты серьёзно?       — Шутить на такие темы я бы не рискнул.       — Ты понимаешь, что, если мы… пойдём дальше, это будет… для тебя…       Тони замолчал, опустив взгляд и нахмурившись. Подбор слов давался ему с невозможным трудом — Питер ещё не видел, чтобы он так долго сомневался. В голосе не было ни намёка на прежнюю беспечность.       — Для меня?.. Вы печётесь обо мне?       — Питер, тебе скоро восемнадцать. Вся жизнь впереди, да? — Тони криво улыбнулся, и это была самая вымученная улыбка, которую Питер когда-либо видел в его исполнении. — Однажды ты можешь пожалеть об этом. Тебе захочется нормальных отношений. Жениться. Завести детей.       Питер окаменел. Страх ушёл, и злость вспыхнула настолько внезапно, что несколько секунд он хватал воздух ртом, как пресловутая невезучая рыба, преданная морем и выброшенная на берег.       — Так. Стойте. Просто остановитесь, пока не сказали ещё какую-нибудь глупость.       Тони ожидаемо проигнорировал просьбу:       — Ты вообще в курсе, насколько я тебя старше?       — Да при чём тут…       — При том, Питер. Эта наша связь в лучшем случае сколько продержится? Ну, пару лет? — слова прозвучали, словно приговор, болезненно и печально. В них не было ни капли агрессии, но Питер дёрнулся, как от удара.       — Вы вообще ни во что меня не ставите?       — Не выдумывай. Ты слышал, что я сказал?       — Развлечение на «пару лет»? А потом вам надоест, я правильно понял?       Тони удручённо потёр переносицу. Затем пошёл навстречу, и Питер стал отходить, словно в бою, не давая ему возможности загнать себя в угол.       — Будь добр, повтори.       — Наша. Связь. Продержится. Пару. Лет, — окрысился Питер, словно секирой разбив предложение на звуки. — В лучшем случае.       — Ты понимаешь, откуда взялся этот вывод?       — Да. Вы не воспринимаете меня всерьёз, вот откуда.       Он остановился, изо всех сил сжав челюсти, чтобы не добавить ещё какую-нибудь гадость. Тони сложил руки на груди. Обычно в перебранках он вспыхивал первым, но сейчас казался вовсе не злым, а скорее огорчённым.       — Я не хочу быть человеком, который разрушит твою жизнь. Думаешь, всё это пройдёт для тебя бесследно? Кто-то из нас должен нести ответственность.       — Бесследно уже не пройдёт! — почувствовав, что ещё немного и он просто взорвётся от гнева, Питер взлетел на лестницу и унёсся прочь. Он и представить не мог, что подобный вопрос может привести к ссоре, к первой настоящей ссоре, касающейся не глупого поведения Питера, а внезапно заморочек Старка.       Пятница попросила вернуться, но Питер проигнорировал её и, торопливо нацепив веб-шутер, выскочил в первое попавшееся открытое окно. Ветка дерева натужно скрипнула, когда он спрыгнул на свежеостриженную лужайку возле парковки. Ветер огладил щёки невесомым холодом. Спустя десять минут нервных блужданий, Питер присмотрел старый раскидистый вяз и вскарабкался на ветку. На высоте ему всегда думалось лучше, чем на земле.       Шипы злобы постепенно отступали под тяжестью тёмной, слоёной боли. Очень скоро Питер вернулся к неутешительному выводу, который ему приходилось отгонять каждый день, чтобы не лезть на стены от волнения.       С Тони что-то не так.       Он недоговаривает, увиливает, как уж, выскальзывает из рук. Делает вид, что всё идёт своим ходом, но не даёт подступить слишком близко, удерживая на непочтительном расстоянии. Да, не сторонясь, не закрываясь, но периодически выталкивая Питера в безопасную зону. То есть подальше от себя.       В противовес этому, нарушая границы личного пространства, Питер ощущал его желание каждой клеточкой тела. И тогда, когда они липли друг к другу, и тогда, когда рассуждали о парадоксах квантовой механики. В поворотах, касаниях, взглядах, наскоках, во всех мелочах. Химия работала на полную катушку, они оба хотели большего. Но…       Тони продолжал метаться. Теперь Питер знал, что мысль, которая его останавливает, связана со временем. Пара лет и разница в возрасте — всё это чушь. Тони жил сегодняшним днём и не мог себя недооценивать. Он же, чёрт возьми, Тони Старк. Великолепный и заносчивый, верно?       Что не так со временем?       Чувствуя себя каким-то недоделанным детективом, Питер стал перебирать все события, начиная с первой встречи и заканчивая вечеринкой. Что-то должно было его выдать, какая-то мелочь, вскользь брошенное слово или поступок. Хоть что-то.       Если бы Питер не получил информацию от Наташи, то решил бы, что Тони смертельно болен. Но и этот вариант отметался: ни Энканту, ни Наташе нет смысла скрывать подобное.       Он считает, что они будут вместе недолго. И пытается прикрыть эту мысль всем остальным: какими-то тревогами, влиянием на психику Питера. Но на самом деле… чего Тони боится на самом деле? Сказал: «Я не хочу быть человеком, который разрушит твою жизнь».       «Кто-то из нас должен нести ответственность».       Питер в бессилии поднял глаза и уставился на синий лоскут неба. Он сидел так ещё с полчаса, наблюдая за равномерным течением облаков и собирая в кучу свои эмоции, догадки, сомнения.       А потом спрыгнул вниз и двинулся обратно.       Питер нашёл Тони возле недоделанной пушки. Он держал в руках стакан с алкоголем и задумчиво скроллил на голоэкране сводку о работе системы обороны Базы. Выглядело неестественно: движения были какими-то механическими — видимо, он изображал деятельность чисто для Питера, получив от Пятницы предупреждение.       — Мистер Старк…       — Думал, будешь дуться пару дней, — заметив его, Тони прислонил стекло к губам и поводил туда-сюда, прежде чем сделать глоток. Спина напряжённо выпрямилась.       — Я очень зол, но я же не идиот. И у меня есть что сказать.       — Тогда выкладывай.       Питер осторожно приблизился и стал кружить неподалёку, как падальщик возле помирающего хищника. Тони проводил его нечитаемым взглядом.       — Давайте так. Для начала вы перестанете делать вид, что вам есть дело до разницы в возрасте. Я видел сотни фотографий, на которых вы стояли в обнимку с молодыми девушками. Этические нормы и нравственность оставим Капитану, вам это не к лицу.       — Ауч.       — Далее — семья, жена, всё остальное. Я сам буду решать, нужно мне это или нет.       Тони фыркнул.       — Это всегда твой выбор. Следует помнить, что…       — А теперь скажите мне правду, — Питер прекратил мельтешить и встал напротив, сурово уставившись в печальные тёмные глаза. — Не держите меня за дурака.       — Питер, ты вообще понимаешь, какой ты? — Тони свернул экран, хлебнул своего напитка и задумчиво уставился на игру света в стакане. — Умён, молод, красив, силён. У тебя есть всё, чтобы подняться. Если ты захочешь, то сможешь основать свою компанию, за пару лет наладить производство и будешь хватать звёзды с неба голыми руками. Знаешь, что это значит? Тебе придётся выйти в люди. Постоянно находиться под прицелами камер. Журналисты те ещё проныры — они вытащат наружу всё грязное бельё, какое только смогут найти. Когда твои мечты будут под угрозой, ты пожалеешь, что успел наломать дров.       — Это вы про наши с вами отношения?       — Делай правильные выводы. Ты ведь не идиот, верно? И не ребёнок.       — Вы мне тут такое будущее нарисовали… а что, если я такого будущего не хочу?       — Это лишь самый очевидный путь.       — О, я понял. Вы всё ещё пытаетесь изгнать меня из мастерской?       Тони хмыкнул.       — Ну вот, раскусил. Кажется, я теряю сноровку, раньше морочить тебе голову было проще.       — Я не понимаю… вас-то что беспокоит? Только моё будущее? И всё?       — Хорошо, давай по-другому. Мне не нравится, когда люди занимают слишком много места в моей жизни. Один раз я уже совершил эту ошибку и повторов не хочу.       Питер на пару секунд прикрыл глаза, пережидая боль и какой-то слабый, неуверенный гнев.       — Это чисто моя проблема, а для тех, кто болтается рядом, я как раковая опухоль. Улавливаешь суть?       — И моя опухоль тоже?       — Я пытаюсь это остановить, — Тони поставил стакан на край стола. — Я пытаюсь… поступить по совести. Я втянул тебя в разборки со Стивом, неоднократно подверг опасности. Я уже говорил, что отвечаю за тебя. Не хочу, чтобы на моих плечах лежала ещё и ответственность за твой жизненный вектор. Я не только о вкусах, интересах и сексе, но и о твоём стремлении быть ко мне как можно ближе. Однажды это выйдет боком.       — Мистер Старк, вы лучший, когда дело касается технологий, но вы совершенно не разбираетесь в людях, — в полтона сказал Питер, чутко уловив, что понемногу подбирается к сути. — Плевать я хотел на то, каким боком это выйдет и чем закончится. На прошлое и на будущее тоже.       — Сейчас — может быть, но…       — Но я разберусь с этим, когда придёт время. Не хочу загадывать наперёд. Но, если вы действительно боитесь подпускать меня ближе, ничего страшного. Это ваш выбор… я всё равно вряд ли смогу заменить мисс Поттс.       — Не смей так говорить, — резко отрубил Тони. — Что у тебя за мания делить мои слова на чёрное и белое? Других цветов не существует?       Питер положил ладонь ему на шею и легонько погладил кожу.       — Давайте поговорим о том, чего вы хотите? Без этих дистанций, запретов и промежутков, хорошо? Я могу уйти, если вам некомфортно. Только скажите.       — А как же шантаж?       — Вы же не думаете, что я правда выдам ваш секрет?       — Ты был так убедителен!       — Ну? — Питер выжидательно вскинул глаза. — Просто решите, где моё место. Без лжи. Я не прошу большего.       — Так, стоп, как мы успели прийти к этому? — Тони вздохнул, потянувшись было убрать его ладонь, но вместо этого поднял к лицу и поцеловал пальцы.       — Тони, — Питер замер в сантиметре от его губ, слегка подрагивая от напряжения. — Пожалуйста?       Наверное, что-то рухнуло. Питер мог бы поклясться, что услышал грохот — последняя стена пала, и Тони вцепился в него, запуская руки в волосы и затягивая в поцелуй. Язык жёстко надавил на губы, вынуждая открыться, и всё померкло, приобретая беспорядочность. Настолько зло и бесконтрольно они ещё не целовались — Питеру показалось, что от таких столкновений должны остаться ссадины.       — Дойти до конца, значит? — с трудом оторвавшись от его губ, прошипел Тони.       — Да, — откликнулся Питер. — Вы тоже этого хотите.       — Конечно, чёрт тебя дери. Но для начала ты должен осознать одну вещь. Тебе может не понравиться.       Питер серьёзно всмотрелся в его глаза и просиял, как лампочка. Вот она — одна из настоящих причин. Ему пришлось раскопать целый ворох бессмыслицы, прежде чем обнажилась правда. Выходит, Тони считал, что сам секс его оттолкнёт.       — Чтобы знать наверняка, надо проверить? — его лицо тронул румянец, но взгляд остался провоцирующий. Тони прекратил ершиться, смягчаясь.       — Только тогда, когда ты будешь готов.       — Я готов.       — Нет. Поверь мне, я знаю, о чём говорю.       Старк игриво оттолкнул его от себя.       — Сейчас мы оба на стороне интеллекта, хватит нарушать мои правила, — добавил он. — Ты — вражеский захватчик. Знаешь, что я с такими делаю?       — Я дружеский захватчик, — буркнул Питер, но сразу же поднял руки в успокаивающем жесте и перешёл на интеллектуально-непринуждённый тон. — Ладно-ладно, сеньор Старк. Я могу быть чем-нибудь полезен?       — Можешь. Для начала сгоняй за газировкой, потом… ты мне понадобишься, — Тони, кажется, сам удивился тому, что сказал. И умолк, глядя куда-то в пустоту перед собой.       Питер не стал ещё сильнее нагнетать обстановку и отправился на поиски прохладительных. Когда он ввалился с набором бутылок, в мастерской гремел невыносимый дэт-метал-рок. Гитарные рифы проходились по ушам похлеще циркулярной пилы. Для Питера таинственная способность сосредотачиваться в таких условиях объяснялась только чёрной магией. Впрочем, как и многие другие навыки Старка.       Он поставил бутылки на свободный угол стола и засмотрелся: настраивая последние параметры, Тони был собранным и напряжённым, и отвлекать его в такой момент приравнивалось к самоубийству. Во избежание Питер отправился к платформам сборки, где братец Дубина перекладывал с места на место фрагмент высокочастотного нагревателя.       У него было немного времени подумать о том, что осталось невыясненным — вполне понятное беспокойство на тему секса не объясняло, почему Тони так мучают противоречия. Но проводить второй сеанс допроса было чревато, да и Питер всё равно не успел придумать тактику до того, как Тони вернулся в реальность и сбавил громкость музыки.       — Контур почти готов. Осталось разобраться с диапазоном регулировки. Хочу посмотреть, на что ты способен.       Питер развернулся, откладывая отобранный у Дубины артефакт.       — Устраиваете проверки? И даже без журналистов?       — Ага, — Тони вызывающе прищурился. — Если справишься, получишь награду. Любую, какую пожелаешь.       — Вы же знаете, чего я хочу?       — Я пытаюсь дать тебе положительную мотивацию. Не опошляй.       — А чем не мотивация? И кстати, моя империя — безответственность.       — Награду без пошлостей, — внёс поправку Старк. — С вопросами пошлостей разберёмся как-нибудь без споров.       Питер рассмеялся.       — Если я справлюсь, как насчёт вылезти куда-нибудь из мастерской?       — Куда?       — Потом и определимся.       Тони откатился на стуле и, хрустнув шеей, предоставил своё место.       Пока Питер пытался победить расчёт, он стоял рядом, потягивал газировку и буквально давил своим интересом и вниманием. Пожалуй, это была сложнейшая лабораторка в жизни Питера — чтобы не оплошать, ему пришлось собрать в кучу все свои знания, смекалку и способности. Один плюс в такой жёсткой практике тоже был: после того, как Тони Старк подпустил его к собственному изобретению и дал поучаствовать в разработке, никакие экзамены не могли повергнуть Питера в ужас.       — Вот, — спустя жуткие пятнадцать минут работы выдохнул он. — Думаю, так устойчивость системы сохранится даже при возникновении резонанса.       — Ты свёл на нет все переходные процессы.       — Угу.       — Выглядит неплохо. Молодец, клещ, — Тони ласково растрепал его волосы, но руку не убрал и стал массировать голову. — Либо в этом котелке и вправду гениальные мозги, либо ты готов на всё, чтобы вытащить меня из зоны комфорта.       — Определённо второе, — смущённо улыбнулся Питер.       — Пятница, прогони контур через тесты. Что ж, книжная моль, раз ты у нас такой целеустремлённый, я в твоём распоряжении.       — Тогда как насчёт бассейна? Я редко туда хожу, потому что одному как-то скучно, а просить остальных… стрёмно.       — Ладно хоть не Диснейленд, — Тони хмыкнул и, явно дурачась, двумя шагами пересёк перманентную черту. И резко переключился, тотчас выпав из образа строгого преподавателя. Теперь он выглядел так, будто занимался сексом пять дней без перерыва: довольным, расслабленным, томно-тягучим. Дотронься — увязнешь и не выпутаешься, даже если ты паук.       Питер не сразу понял, что вообще творится. Просто залип, вглядываясь в фальшиво-спокойные, хмельные глаза. Тони приподнял уголки губ в игривой улыбке, чуть наклонил голову и распустил феромоны, словно павлиний хвост. В паре-тройке его искусительных микродвижений секса было больше, чем в любом дерзком клипе, набитом маслянистыми жгучими девками с задницами-глобусами в невидимых купальниках.       Тони впервые испробовал на нём эти свои приёмчики, которые наверняка не раз и не два сражали дамочек наповал. Бедные, у них не было ни шанса.       Да и у Питера тоже.       — Чёрт. Вы на стороне сексуальности, — в ноль осипшим голосом прошелестел он. — Воу.       — Я переодеваться, — бросил Тони. — Не заставляй ждать.       В реальность Питера вернул грохот: Дубина опять что-то уронил.       Бассейн, как и всё на Базе Мстителей, был шикарным.       Подводные светильники, разбросанные по его периметру, медленно переливались всеми цветами спектра. Скрытые нагреватели позволяли настроить температуру воды до сотой градуса, благодаря чему Питер мог плавать сколько угодно без необходимости вылезать и отогреваться. Кроме этого бассейн имел внушительную длину-ширину и ступенчатый перепад глубины с трёх до двадцати футов, хочешь — тренируйся, хочешь — ныряй с аквалангом, хочешь — отдыхай и плескайся.       Несущественным, но всё же минусом, мешающим Питеру наслаждаться этим прекрасным местом, была акустика зала с потолком-куполом. Любой звук гулким эхом взлетал наверх и рассыпался микрошумами, вызывая лёгкую дезориентацию и мешая сосредоточиться. Хотя сейчас Питер не мог сосредоточиться совсем по другой причине.       Вообще-то давно пора перестать волноваться из-за подобных мелочей — подумаешь, позвал Старка в бассейн, что такого? Но бестолковое сердце считало эту маленькую вылазку чуть ли не свиданием, и ему было плевать на доводы, которыми Питер пытался убедить себя прекратить панику.       Дожидаясь Тони, он расселся на бортике и уставился на цветные блики, пляшущие в толще кристально-прозрачной воды. Гул работающих фильтров и эхо забили уши, так что тихие шаги он благополучно прозевал. За что и поплатился, подскочив в самый последний момент.       Схема обмана тонких чувств была эффективна и элементарна: неожиданный щелчок пальцами, полубоевой удар и сказочный подсрачник. Питер свалился в воду, взметнув столб цветных брызг.       Когда Питер вынырнул, Тони с триумфальным видом восседал на бортике и баламутил воду ногой. По коже расползалась сетка плавающих бликов. Реактор отсутствовал. Висящий на плечах шёлковый чёрный халат и зализанные после душа влажные волосы делали Тони похожим на небезызвестного мафиозного босса.       И да, с его появлением громадный пустой зал стал в разы уютнее.       — Ты приходишь в мой бассейн, но ты приходишь без уважения, — поддразнил Питер.       — Очень смешно. И что это за влюблённый взгляд? — не выходя из образа, хмыкнул Старк. — Где эмоции, где возмущение и экспрессия?       — Кажется, я начинаю привыкать к вашим выходкам.       Питер стёр водные дорожки с лица, пригладил потяжелевшие кудряшки и по-лягушачьи поплыл навстречу. Добравшись до вожделенной ноги, он с несколько зловещим видом прижался к колену и повис, крепко обхватив щиколотку.       — Пятница, заблокируй двери. Если что, тут ведутся ремонтно-профилактические работы.       — Как скажете, сэр.       — Это какие такие работы?       — Ты у нас сегодня аниматор, тебе решать.       Питер невинно похлопал ресницами.       — Тогда как вам такое?       И, хорошенько оттолкнувшись ногами от стенки, с настырностью Кракена утянул Тони на дно.       В следующий момент они валяли дурака и веселились, забыв обо всём на свете. Сперва по-детски осыпали друг друга брызгами, потом по-взрослому пытались притопить. Питер дурел от ощущения обнажённой кожи и общей атмосферы безумия: несмотря на то, что он стал проводить с Тони всё свободное время, ему жутко не хватало такой наивной и естественной близости.       Закончилась потасовка неожиданно: Питер не дал Тони уплыть, поймав за рукав. Тот вспомнил про халат и потянулся было снять его, но Питер зачем-то опередил и с заявкой на эротику стащил ткань с плеч.       — Если ради этого ты всё и затеял, то стриптиз в качестве награды подошёл бы куда больше, — жарко шепнул Тони.       — И правда. Вот блин.       Отсмеявшись, Питер забросил чёрный мокрый ком на бортик. Когда он повернулся, Тони плыл уже на середине бассейна. Преследовать его было бессмысленно: Питер плавал не в пример хуже, так что ему оставалось лишь наблюдать и тихо завидовать.       Прежде чем вернуться на «мелководье», где вода едва доставала до уровня сосков, Тони трижды пересёк бассейн спортивным кролем.       — Ты так и будешь просто смотреть?       Он пригладил волосы и выпрямился, восстанавливая дыхание. Грудная клетка красиво опадала, по телу неслись изломанные водные змейки.       — Буду. А что?       — Я думал, ты хотел поплавать. Или тебе в кайф бултыхаться в лягушатнике?       — Мне в кайф бултыхаться с вами, неважно где…       — Тогда чего ты ждёшь?       Питер не поверил своему счастью, когда перед ним оказался скат спины. И обвил руками, не колебаясь ни секунды.       — О, ты этого хотел, — фыркнул Тони, почувствовав, как Питер на радостях клюнул его в затылок. — Учись формулировать желания словами, я же не экстрасенс.       Вода красиво искрилась, наплывая на сильные плечи. Волосы Тони колыхались чёрной тиной. Питер, убаюканный ритмом брассовых гребков, притих: чувство безопасности окутало его, будто тёплый плед в сырой дождливый день.       В порыве нежности он прижался губами к мокрой макушке. Затем перешёл чуть ниже, на шею, задел ушную раковину… слегка прикусил мочку, сжал и погладил плечи. Тони никак не комментировал его действия, чем раззадоривал ещё сильнее, так что на обратном пути Питер разошёлся на полную катушку и не оставил на доступном участке кожи ни одного необласканного миллиметра.       Прокатив его полный круг, Тони затормозил у лестницы.       — Пошли погреемся.       Сауна, по меркам Старка, была довольно скромной — всего-то в пять уровней. Они разместились в самом «прохладном» уголке, на первой сидушке, подальше от антуражно потрескивающей электрической печи.       Тони облокотился на стену, Питер растёкся рядом, потихоньку привыкая к густому древесному запаху и жаре. С теплом его тело справлялось намного лучше, чем с холодом. Зато с азартом не справлялось совершенно.       Усугублялось тем, что Тони позволял играться. Не тормозил, не восстанавливал дистанцию, наверняка проверяя, насколько далеко он сможет зайти. Питеру многого не требовалось: он расценил демонстративное хладнокровие как личный вызов.       Схема выведения Тони из равновесия была эффективна и элементарна: Питер повернулся к нему, сел поудобнее и осторожно упёрся ногой в его пах. Слегка надавил и с интересом стал прислушиваться к ощущениям, пока член под ступнёй наливался кровью.       Ему впервые захотелось сделать что-то не торопясь. Не срываясь по-животному, как это бывало обычно.       — Весело тебе? — тихо спросил Тони, прикрывая глаза. — Решил доконать меня во что бы то ни стало?       — Скорее… переубедить.       — Посмотрите-ка, как мы заговорили.       — Ага.       — Ну давай проведём эксперимент. Вон там на полке есть интимное масло. Неси.       Питер вздрогнул, поджав живот. Медленно убрал ногу. Супермышцы, как по щелчку, превратились в бестолковые вермишелины, но он на чистом упрямстве переместился в пространстве, взял нужное и даже не умер от волнения.       — Зачем такое здесь?..       Заметив, как дрожат его пальцы, Тони покачал головой. Забрал бутылёк, поставил на полку повыше и, прихватив Питера за запястье, потянул к себе.       — Как раз на такие случаи.       — А… а Пятница? Она…       — Смущаешься компьютера? Ой, ну не делай такие глаза. Пятница, дорогая, не могла бы ты отключить камеры в бассейне? И печь тоже. Мы согрелись.       — Конечно, сэр.       Когда Тони с мстительной грубостью усадил его себе на бёдра, подтянул повыше и сжал ягодицы, вынуждая опуститься всем весом, Питер едва не расплавился от обвалившихся на нервы ощущений. Отомстить-то он отомстил, да только от столкновения тактически важных мест обоих дёрнуло так, словно к нервам подвели ток. Влажная кожа склеилась, несколько капель с чёлки Питера разбились о ключицы Тони. Потянулась нервная, тяжёлая пауза.       Ехидство во взгляде куда-то испарилось, и до Питера дошло, что Тони хотел всего лишь проучить. Хотел, да. Но передумал.       Разгорячённые ладони медленно поползли по спине. Вверх, по слаженным изгибам, лопаткам и плечам. Добравшись до шеи, Тони остановился и надавил, заставляя Питера наклониться.       Поцелуй получился необычный. Питер вёл, донельзя удивлённый тем, что Тони не перехватил инициативу — он лишь отвечал, мягко подталкивая его язык своим. Питер ждал хотя бы язвительных комментариев про «французские нежности» и методички начинающего Ромео, но, оторвавшись от его губ, Тони не казался хоть сколько-нибудь готовым шутить.       — Давай так, — начал он, прихватив Питера за подбородок. — Если тебе вдруг не понравится, будет неприятно, больно и так далее — ты говоришь честно и сразу. Идёт?       — М… да?       — Питер, пожалуйста, расчехли уши и прислушайся к тому, что я говорю.       — Ясно. Быть честным. Угу, — он думал, что понятливо закивал, но на деле выглядел как тупенький попугайчик. Тони нацепил на лицо тоскливую безмятежность.       — Я с тобой свихнусь.       Что не отнять — смущался Питер очаровательно. Отвыкший от подобных эмоций, Тони с азартом первооткрывателя ловил его искренние, честные реакции. Эти бессмысленные попытки спрятаться от взгляда, скрыть румянец и казаться смелым. Правда, за руками Питера приходилось следить ещё и из соображений безопасности.       — Ладно, тогда хотя бы не сломай мне ключицы.       Питер неловким движением арестанта перенёс руки на стену.       Пока Тони возился с его плавками и маслом, пока пальцы на пробу проскальзывали в ложбинку, едва-едва касаясь нежной сборчатой кожи, Питер держался обманчиво храбро. Раскололся лишь под осторожным, настойчивым давлением: выдохнул и смущённо уткнулся носом в висок.       — Действительно, сильные, — шепнул Тони, медленно перебарывая сопротивление его мышц. Палец на фалангу скользнул внутрь, и Питер зашёлся тонкой нервной дрожью.       За свою буйную жизнь Тони видел целый калейдоскоп чувственных масок. С разными оттенками: неудержимой страсти, алкогольной лихорадки, рокового высокомерия, глупой радости и многими другими. Остро-постыдное, страдальческое и одновременно полное блаженства выражение лица Питера затмило их все.       Он был удивительным. Во многих аспектах, если отбросить способности — удивительно искренним, удивительно догадливым, удивительно строптивым, наглым и порывистым. Ко всему хорошему невероятно соблазнительным — ещё неосознанно. Тони боялся представить, что будет, если он поймёт, какой обладает властью. Верёвки из его сердечных волокон точно пойдут на паутину.       Под аккомпанемент приглушённого «ах-х» Тони добавил второй палец и стал с дьявольской цепкостью наблюдать за реакцией. Питер заскулил, припал к его губам, словно страдающий от жажды. Почувствовав руку ещё и на своём члене, вытянулся и слегка двинул бёдрами — к удивлению Тони — пробуя насадиться.       Где-то в этот момент Старку раскрылся весь спектр ощущений бывалого наркомана во время ломки. Только в случае Тони наркотик сам охотно лез в руки, не понимая, что творит. Даже с его попытками подстроиться, поддаться, расслабиться секс стал бы испытанием для них обоих. Пусть благодаря регенерации только поначалу, но это не повод причинять боль. Только не так.       Чтобы не разложить его прямо здесь, Тони попробовал навскидку вспомнить что-нибудь неприятное. Обычно у него не было с этим проблем, но голова оказалась пустой: Питер удерживал внимание, сексуально ныл на ухо, ластился и тёрся, охваченный чистым, без примесей страха и волнения, возбуждением. И отвлечься от него было невозможно.       Кончил внезапно, едва не выдрав кусок деревяшки с корнем. Сперма ударилась Тони в живот, пальцы обняло жаркой пульсацией. Голова Питера запрокинулась, взгляду открылась сильная шея, стянутые напряжением мышцы и изумительная линия челюсти.       С прощальным сожалением огладив его изнутри, Тони вытащил пальцы и откинул голову на стену. Мираж не проходил — Питер, застывший на пике, словно выгорел на изнанке век. Похоже, с этим видением ему в ближайшее время придётся и засыпать, и просыпаться.       В мир помогли вернуться мягкие поцелуи. Ловкие пальцы пробрались в плавки, сжали член, скользнули по всей длине — безупречным, выверенным до миллиметра движением. По ощущениям получалось так, словно Тони делал это сам… только в сотню раз лучше.       — Так — хорошо? — ещё толком не успев отдышаться, спросил Питер.       Тони, увлечённо зацеловывающий влажную шею, не ответил.       И жаркая тишина покорно приняла его новые тайны.