Паразит

      Тони знал три вида страха.       Первый и сильнейший — страх смерти. Чувство, однажды вонзившее когти в его сердце под оглушающим градом выстрелов, с болью и мыслями о ничтожности человека перед лицом войны. Обращающее достоинство, гордость и великолепие в жалкий скулёж побитой собаки.       «Не убивайте».       Второй страх — бессмысленности. Впитавшийся в вены с отцовским равнодушием, проникший в каждый уголок существования. Вечный спутник поиска якоря и счастливой звезды, цепкие лапы мёртвых теней безразличия.       «Не обесценивайте».       И, наконец, третий — страх беспомощности. Тот, что вывернул все иллюзии и душу наизнанку. Тот, что плотным сгустком метастаз впаялся в жизнь гения-супергероя, ломающего людей и судьбы. Источник панических атак, демон-хранитель в своём худшем воплощении.       «Не связывайте мне руки».       Неожиданная любовь привела в реальность Тони новую, противоречивую фобию. Страх подтверждения. Боязнь того, что самое опасное допущение окажется правдой, и всё покатится к чертям, собьёт с траектории красивого — обязательно красивого — падения. Истина, способная окончательно выдрать руль из рук и столкнуть на сложные пути-дороги, мимо карт, маршрутов и любых разумных доводов.       Тони знал, что увлёкся Питером с самой первой встречи, лёгким и незатейливым пристрастием человека, нашедшего красивую ракушку в груде мусора. Решил, что имеет право взять на себя ответственность и повесить её на шею в качестве сувенира. Не учёл, что ракушки не всегда остаются пустыми и в любой из них может обитать самый настоящий монстр.       Когда паразит — Тони всё чаще думал о том, что Питер ведёт себя как Нефус, отбирая, заполняя и заполучая, — проник под кожу, было уже поздно. В тот самый день, когда он впервые до Беспомощности испугался за него, подтверждение обрело плоть, кровь и невиннейшую из улыбок.       «Неужели я действительно?..» — спрашивал Тони, не в состоянии даже в мыслях сформировать, чего же он хочет от Питера.       «Да», — отвечало Подтверждение. — «Ты действительно».       Питер тем временем поколупался в его голове, переворошив, перевернув вверх дном всё, что Тони годами систематизировал и раскладывал по местам. И без того слабенькая мораль оказалась заброшена на недосягаемые полки, сиюминутные порывы свалились прямо под ноги, желания острыми пиками встали поперёк убеждений. И Тони понятия не имел, как всё это разгребать. Впрочем, не трогать наведённый клещом бардак хотелось так же сильно, как залить бензином и поджечь.       Теперь Тони лежал в постели, с трудом вырвавшись из тисков полукошмара, и размышлял о методиках восстановления самой обычной, человеческой брони. Он бы многое отдал за технологию, способную по щелчку пальцев или хотя бы по нажатию кнопки выстроить утерянные психические блоки, экраны, заслоны, которые ещё совсем недавно удерживали его душу тихой, а сердце стабильно холодным. Но технологии не существовало, и душа билась в клетке, отказываясь слушать приказы, а сердце гоняло по артериям не кровь, а кипяток, сжимаясь в ритме фликера старой лампочки. Потому что невозможно заставить подчиняться то, что нечем усмирить.       Оказывается, он любил Пеппер в полсилы. Искренне, честно, открыто, но не Так. С ней он хотя бы понимал, что делает и куда движется. С ней он был смелым, независимым и упрямым, ха-ха, просто несгибаемым, иногда — железным. Но сильные руки Питера промяли его, как пластилин. И продолжали раз за разом надламывать в самых неожиданных местах.       И уже ничего нельзя исправить. Даже хуже — не хотелось.       «Да», — отвечало Подтверждение. — «Поздно».       — Мистер Старк, вам требуется помощь? — участливо поинтересовалась Пятница, считав его показатели. — Мистер Энкант не спит и…       — Нет, нет… всё нормально, — раздышавшись, Тони сел на край постели и с трудом отвёл руку от реактора. Боль сдавила череп.       «Времени всё меньше», — шептал сон.       Итак, подсознание нашло способ достучаться до него, заговорив голосом Питера.       Ни пища для ума, ни алкоголь, ни одиночество, ни замашки трудоголика больше не приносили Тони спокойствия. Он привык к присутствию другого человека рядом за какие-то жалкие недели — не хватало шелеста страниц, суетливого дыхания, смешков, знаков внимания и многозначительных взглядов…       Всё потому, что Питер прописался не только где-то внутри, но и в мастерской: теперь он чередовал книжки из школьной программы с литературой по типу «Мезоны стандартной модели», пытаясь хоть немного угнаться за опытом и знаниями Тони. Он спрашивал и не боялся спорить, всё чаще проявляя пытливый острый ум, и если раньше Тони казалось, что он сообразительный малый, то очень скоро Питер доказал, что он не просто самородок, а настоящий гений. Его потенциал раскрывался пропорционально количеству брошенных вызовов, и фанатизм напополам с упрямством давал невероятные плоды.       Поначалу Тони старался снизить силу его влияния на свою повседневность — да только после каждой попытки отвоевать территорию чувствовал себя так, словно подписал документ с тремя десятками подпунктов мелким шрифтом.       Кто бы мог подумать, что Тони Старку, первому фанату сложных и невразумительных систем, потребуется ясность. Хоть какая-то понятная, топорная вещь — нечто далёкое от запутанной сферы чувств, Ёрмунгандов, Камней Бесконечности, наглых пауков, стабилизирующих контуров и беспилотников на вибраниумных ядрах. Чья-нибудь элементарная проблемка, например.       Он выбрался из спальни, надеясь наткнуться на Наташу, Роуди или хотя бы Сэма. Но, похоже, одним своим существованием успел разозлить госпожу вселенную. И теперь она наказывала его. Раскуривая космический косяк и дьявольски хохоча.       В лаундже куковал Роджерс, с лёгкой подачки шлюховатой судьбы в условно-гордом одиночестве. Отросшие волосы беспорядочно обрамляли лицо, рукава серой льняной рубашки были закатаны, в вороте виднелась линия ключиц. В больших ладонях шуршала книга, рядом стояла дымящаяся чашка. Тони едва не застонал в голос: ну что он снова натворил, чтобы так огребать?       Какое-то время они делали вид, что не заметили друг друга. Тони возился с кофемашиной, чувствуя, как в его затылке образуется дыра, и начинать разговор не спешил. Он хотел найти определённость, а не провалиться в новую волчью яму, но у госпожи, как обычно, были другие планы.       — Тебе когда-нибудь надоест лгать всем нам? — с деланной холодностью поинтересовался Стив.       Тони опалило гневом, но злоба, не получив никакой подпитки, сразу же угасла. Он был утомлён, выбит из колеи и неожиданно… чувствителен. Фраза, которая ещё пару недель назад пролетела бы по касательной, нашла приют под рёбрами и впилась в сердце.       Стив не мог этого знать и нападал, как привык, в полную силу. Ладно хоть перестал талдычить своё «очнись и прекрати». И да, капитанскую медаль ему за терпение: с тех пор, как первый стабилизирующий контур трагически издох, прошёл почти месяц.       — Хочешь лишить меня маленьких радостей? — поворачиваясь, отозвался Тони, без капли веселья и обычного задора в голосе. Кофемашина прекратила тарахтеть и шипеть. Стив — только начал.       — Зачем тебе камера испытаний?       — Это допрос?       — Пока просто разговор.       — А потом что, будешь выбивать информацию силой?       — Это зависит от того, насколько опасную игру ты снова затеял, Старк.       Тони хмыкнул. Он уже почти забыл, что кроме Питера ему никто не доверяет. Контраст здорово отрезвил, и холодок в отношениях с Кэпом вдруг показался каким-то несерьёзным.       — А если я скажу, что опаснее ничего не делал? Будешь драться? Чисто тактически проще натравить Ванду — она быстро меня расколет, — Тони щёлкнул пальцами, наглядно показывая, сколько времени ей потребуется.       Стив слегка отодвинул стул, намереваясь встать, но вдруг замер на полпути.       — Да что с тобой такое?       — Пора вести учёт змей под этой крышей, а то… — Тони запнулся, когда Стив всё-таки поднялся и сделал шаг. Движение получилось неестественное, будто жест дрессировщика перед взбесившимся львом.       — Никто не собирается с тобой драться. Я хочу поговорить. Добиться ответов. Хоть какой-то ясности, в конце концов.       Тони поморщился — он и сам был не прочь добиться хоть какой-то ясности от сумасшедшего мира, да только его жизнь окончательно и бесповоротно погрузилась в хаос.       — Думаешь, я сплю и вижу, как бы всех угробить?       — Я знаю, что ты действуешь из лучших побуждений, но иногда пути выбираешь не самые… подходящие. Просто расскажи мне правду. Мы ведь команда?       Тони оттолкнулся от тумбы и двинулся навстречу, кожей ощущая, как между ними натягивается невидимая тетива. Одно неправильное слово — и стрельбы не избежать. Прямо-таки краткое содержание их отношений: война недопонимания.       — Понятия не имею.       — Сколько раз мне нужно извиниться, чтобы ты услышал?       — Стив, а мы с тобой давно знакомы, да?       Роджерс опешил и беспомощно захлопал ресницами.       — Да, мы знакомы давно. И почему-то до сих пор не можем прийти к согласию.       Ком беспомощности распустил лепестки в груди и забил горло мерзкой, удушливой горечью — надо было этому разговору случиться именно сейчас. Именно здесь.       — Ты в норме?       Стив положил руку ему на плечо.       — Я устал от упрёков, — Тони выскользнул из-под тяжёлой ладони. — Знаю, что ты волнуешься о команде. Даже, чего доброго, волнуешься обо мне. Объясняю один раз: я не могу подставить под удар кого-то, кроме себя.       — Это мне и не нравится. В одиночку тебе не победить. Никому из нас.       — Не победить. Но меня интересует не победа, а счётчик спасённых жизней.       — Какой смысл, если в итоге мы проиграем?       — Ты не понял, Стив, ваше дело — победить, моё — чтобы после было кому выпить за твоё бычье арктическое здоровье. А уж как именно я этого добьюсь, никого не касается. Хватит уже.       Синие глаза почему-то просветлели, и Тони почувствовал, как с его шеи свалился неподъёмный, поросший мхом и плесенью булыжник обид.       — Ну а вообще разрабатываю новый источник энергии, — добавил он. — Я сконструировал эту камеру, чтобы всех обезопасить.       — И никто не может проникнуть внутрь только из соображений безопасности? — поднял бровь Роджерс.       — Ага. Паучок — моё упущение. Не думал, что кому-то придёт в голову лезть в вентиляцию.       — Зачем блокировать двери?       — Радиация.       — А держать это в тайне?       — Это не тайна, просто никто из вас нихрена не поймёт, — Тони отступил обратно к кофемашине. — Что ты и продемонстрировал своими подозрениями.       Пока он разбирался с успевшим подостыть кофе, Стив переваривал услышанное.       — Меня беспокоит то, что… я…       Тони снова повернулся. Интересно, он хоть раз за эти два преотвратных года пытался вникнуть в его слова? Верил хоть раз в это совсем не капитанское «беспокоит», далёкое от обычной сдержанности?       — Да, всё, чёрт. Меня беспокоит всё, — выпалил Стив. — Неужели я один такой?       Он вдруг замолчал, давая выход застарелой боли. Они оба были изъедены переживаниями, мучались и волновались одинаково сильно, по поводу и без, взвалив себе на шею ответственность. И всё, чего на самом деле хотел Капитан-мать-его-Америка — разделить бремя. Не перекинуть на плечи Тони. Не волочить на себе. Нести его дальше. Вместе.       Пока они оба думали, что победа зависит только от них, это было невозможно.       — Нет, не один, — слова дались легко. Тони почти поверил, что видит сон. Ведь в реальности он не мог играючи отказаться от принципов, от обид, от заморочек, чтобы перекинуть мост на другой берег. — Ты не один, Стив. И я скажу это сейчас, пока могу. Прости, что… не слышал. Что не хотел слышать. И за тайны тоже прости.       Роджерс сглотнул, поглядывая на него с подозрением и осторожной надеждой.       — Какая муха тебя укусила? — с явным облегчением спросил он, не заметив ничего похожего на сарказм.       — Не муха, — фыркнул Тони. — Скорее сколопендра мудрости.       — Тогда, выходит, и меня, — уже без усмешки добавил Стив. — И ты прости. За всё.       Дав им возможность полюбоваться друг другом и выдержать драматичную паузу, Наташа вырулила из-за угла, ничуть не смущаясь того, что подслушивала: она знала толк в эффектных появлениях.       — Ну наконец-то. Я думала, эта ваша супружеская ссора никогда не кончится.       По пути к холодильнику она протаранила пространство между ними, развеяв таким образом остатки напряжения. Тони ухмыльнулся. Стив тоже позволил себе мягкую улыбку.       — Брюс рассказал мне про план с коброй, — продолжала Наташа. — Идея феерически идиотская. Я в деле.       — Что за кобра? — заинтересовался Стив, наблюдая за тем, как Романофф вытаскивает торт с верхней полки, а затем взбирается на стул с непрошибаемым видом женщины, которой срочно требуется убойная доза калорий.       — Здоровенная, мать её, — прыснул Тони.       — Что, больше твоего самомнения? — подколола Наташа. — Нет, не верю.       — Мне начинать беспокоиться?       Тони качнулся на пятках.       — Асгардские сестрёнки больше года выковыривали огромную мифическую змею со дна морского. Мы собираемся использовать её в бою как пушечное мясо. Опционально. Кстати, у вас много общего — она тоже дрыхла целую вечность. Может, и подружитесь.       — Но пока тебе лучше не знать подробностей, ты сойдёшь с ума, — загребая крем ложкой, добавила Наташа. — Просто прими к сведению и смирись, это затея Фьюри.       — Кстати о чудных затеях. У меня есть просьба, — пока Стив непонимающе хмурился, Тони поспешил привлечь внимание к не менее важной теме. — При Питере об этом ни слова.       — А что так? — Наташа лизнула уголок губ. — О… нет. Только не говори…       — Он не знает всего. И не видел доклад Кэрол. А я не хочу, чтобы его жизнь превратилась в… ожидание дня нападения.       — Вау, это так человечно, а главное — целесообразно…       — Согласен с Тони.       — Да вы обалдели. Оба! Если бы я узнала, что от меня скрывали нечто подобное, я бы была в ярости.       — Он будет. Но лучше пусть будет в ярости, чем живёт в страхе.       — Ты, — Наташа воинственно навела на Тони ложку и прищурилась, — поступаешь нечестно. Все мы готовимся, тренируемся и ищем способы защитить гражданских. А он понятия не имеет, что его ждёт, хотя по умолчанию затянут в заварушку?       — В отличие от нас, он работает чуть ли не каждый день. Питер в форме. Кроме того, он акселерат и гений. Подстроится под обстоятельства.       — Тони, — Наташа с самым серьёзным видом, на который только была способна, отвлеклась от лакомства. — Я тебя не узнаю. Ты завербовал его в кризисный момент и использовал в опасном сражении, утащил с собой в космос…       — И пытался отправить домой первой же посылкой, — буркнул Тони.       Наташа вздохнула и продолжила тираду:       — А теперь утаиваешь такую вещь, как грядущий апокалипсис, пытаясь оправдать это заботой?       — Привязался, увы, — Старк пожал плечами. — «Использовал» — как-то грубо звучит, нет?       — Ты добьёшься только того, что Питер будет не готов. Он может пострадать из-за твоей гиперопеки.       — Я не позволю ему рисковать.       — Ты не сможешь предусмотреть всего, как бы ни хотел.       Тони сглотнул и нервно облизал губы.       Стив молча переводил взгляд туда-сюда, не решаясь встревать: он уже высказал свою точку зрения в поддержку неведения, так что просто ждал разрешения недоконфликта.       — Я завербовал его не только потому, что он был нужен команде. Мы тоже были нужны ему. Без поддержки он мог убиться уже давно, неужели никто этого не понимает? Он синтезировал паутину из своих слёз и дешёвых школьных реактивов. Если бы я его не «использовал», не факт, что сейчас он был бы жив.       — Не сомневаюсь, ты искренне беспокоился. И беспокоишься. Но поставь себя на его место.       — Наши с ним места слишком разные. Просто прошу… тебя. Всех вас. Дайте ему ещё немного времени пожить нормальной жизнью.       Они замолчали. Наташа снова схватилась за ложку. Она ничего не обещала, но Тони чувствовал, что уболтал её — по крайней мере пока. Стив одобрительно кивнул и, подхватив чай и книгу, покинул лаундж.       Когда они остались вдвоём, на какое-то время воцарилась тишина. Тони пытался насладиться кофе, игнорируя неприятный землянистый привкус. Кофемашина сломалась, что ли…       — Я знаю, что вас связывает, — тихо сказала Романофф.       Холодок побежал по позвоночнику. Нервно слив остатки кофе в раковину, Тони ослабевшей рукой отставил чашку в сторону.       — Сначала думала, что свихнулась. Ты, первый любитель женщин, и… мальчишка? Невозможно. Но потом я взломала камеры в мастерской и увидела вас вместе.       — Нат…       — Не перебивай. По-хорошему следовало бы принять меры, но…       Она удручённо вздохнула.       — Я не слепая. Вы слишком заметно влияете друг на друга. За все эти годы я не видела тебя таким... Боже, ты реально извинился перед Стивом? Знаешь что, раз впереди нас ждёт ад, я притворюсь, что ничего не знаю. И Ванда притворится. И Вижен, хотя ему вообще без разницы, кто с кем спит.       — В этом общежитии живут одни шпионы?       — Мне кажется, в этом общежитии живёт семья, Тони. И если бы я не считала, что Питер в состоянии принимать решения и осознавать свои действия, я бы подняла шум. Подумай об этом. Хочешь уберечь его от бед? Дай ему возможность научиться с ними справляться.       — Я не смог уберечь его от самой большой беды, — Тони горько усмехнулся. — От себя.       — А я влюблена в парня с самым странным раздвоением личности. Питеру ещё повезло, он вляпался всего лишь в эгоистичного извращенца-тирана.       — Ну спасибо.       — Ну не за что.       Она улыбнулась, весело сверкнула глазами и подхватила поднос с остатками торта.       — Так, всё. Я не видела вас. А ты не видел этого. Мы квиты, — и слиняла, явно довольная собой.       Тони расслабился и прикрыл глаза, чувствуя себя так, словно по нему проехался танк. Что ж, зато он нашёл свою определённость.       Пускай времени всё меньше, но он всё ещё мог провести его с Питером.       «Да», — усмехнулось Подтверждение. — «И этого достаточно».       Питер привык к скромным праздникам.       Большая часть традиционных торжеств в доме тёти Мэй и дяди Бена проходила без шума — как правило, в виде ужина. Если с деньгами было туговато, они обходились небольшими символическими подарками, поцелуями в щёчку и объятиями.       Но как минимум один раз в году, в день рождения Питера, они позволяли себе оторваться по полной — с тортом, шиком и хлопушками. У него не было выбора, кроме как с благодарностью принимать их любовь, и всё же, несмотря на этот кредит внимания, Питер не имел привычки выносить свой праздник за пределы семьи.       Даже близкие школьные друзья оставались в неведении, кроме, разве что, Неда — просто потому, что он физически не мог пропустить такое событие, всё время тусуясь поблизости.       Питер привык считать день рождения личным, чуть ли не интимным мероприятием. И вовсе не собирался отступать от сложившейся традиции быть максимально незаметным и тихонько отпраздновать в Квинсе.       Планы начали рушиться, как только он открыл глаза.       — Доброе утро, мистер Паркер. С днём рождения! — выдала Пятница. За поздравлением последовал праздничный джингл.       Было странно, учитывая, что предыдущие годы его медитацию разрушала тётя Мэй. Румяная, весёлая, насквозь пропахшая запахом выпечки. Она вытаскивала Питера из постели и целовала в краснеющие уши, не обращая внимания на его хохот и попытки увильнуть. Мелочь, но...       Ну ладно, решил он. Пятница всё-таки не человек, ей можно опередить всех на свете. Но это вмешательство оказалось только верхушкой айсберга.       За последующий час Питер убедился в том, что секретов на Базе нет и быть не может — о его маленьком частном событии знали абсолютно все, даже горничная. Он был настолько смущён объёмами внимания, сыплющегося со всех сторон, что не мог вернуть глаза в обычное не-расширенное состояние, как и справиться со смущением.       Повсюду царила балдёжная атмосфера санатория или какого-нибудь пятизвёздочного отеля: Мстители вскочили раньше обычного и почти полным составом торчали в лаундж-зоне, кажется, намереваясь праздновать с самого утра. Питер минут десять бродил между членами команды в полутрансовом состоянии, неуклюже собирая коробки с подарками, и был решительно не в состоянии понять, что вообще происходит.       В этом году ему повезло: праздник выпал на выходной, и даже Роудс, которого обычно не видать в зоне отдыха по будням, курсировал от стола к бару под тихий гул экзоскелета. Питер заметил, что конструкция каркаса снова изменилась: видимо, кто-то опять перекроил всю механику, и ему приходилось привыкать заново.       — Поздравляю, здоровяк, — Наташа похлопала Питера по плечам и хорошенько растрепала волосы. — Ты выглядишь каким-то недоспавшим, всё в порядке?       — Сказать по правде, я не ожидал. Всего этого.       — Мы несколько навязчивы? Извини, что выбрали тебя жертвой, но у нас нечасто возникают поводы расслабиться, так что просто потерпи, — она пожала плечами, впиваясь в него каким-то особенно цепким взглядом. — Кстати, ты разминулся со Старком.       Питер выдохнул, постепенно успокаиваясь. Тони смылся — хоть что-то в этом ирреальном мире не изменилось.       — Он не сказал, когда вернётся?       — Просил передать, что будет вечером. Собираешься слинять в Квинс?       — Да, тётя будет ждать…       — Значит, возможности перехватить тебя уже не представится, — Наташа положила бархатистый чёрный футляр, перевязанный синей ленточкой, на небольшую аутентичную коробку от Ванды, которая возвышалась на подарочной пирамиде Питера. — Сначала я думала подогнать тебе какую-нибудь шпионскую штуку, а потом вспомнила, что ты любишь музыку. Надеюсь, понравится.       Питер улыбнулся и застенчиво потупил глаза.       — Спасибо. Правда… спасибо.       Он позавтракал вместе со всеми, чувствуя себя частью самой странной семьи на свете и стараясь игнорировать образовавшийся вакуум: одно место за столом пустовало и это чувствовалось. Но Питер не мог обижаться на Тони, в конце концов, они почти всё свободное время проводили вместе. Просто ему эгоистично захотелось, чтобы он был здесь именно сейчас, ведь Мстители редко собирались в кучу по хорошим поводам.       Но даже так этот день рождения уже обещал войти в топ самых запоминающихся и захватывающих в его жизни.       Днём он сорвался в Квинс. Мэй едва не придушила его в объятиях прямо на пороге и, покрыв ровным слоем следов от помады, распорядилась о походе в любимый ресторанчик.       Когда Питеру пришло дурацкое поздравительное голосовое сообщение от Уэйда, он уже не удивился. Где этот безбашенный нарыл номер и как узнал про день рождения — отличные вопросы, которые он предпочёл не задавать.       Вечером сюрпризы перешли на новый уровень.       Началось с того, что Питер обнаружил на своей постели, прямо возле горки ещё не распакованных подарков, шикарный костюм-двойку. По одному виду становилось понятно, что это баснословно дорогой комплект — презентабельный настолько, что страшно прикоснуться.       Под лацканом чёрного, отливающего в синь пиджака, лежала небольшая записка. Питер аккуратно подцепил её и с замиранием сердца вчитался в уверенные размашистые строчки.       «Надеюсь, ты понял, что у нас свидание. Не возись долго и сообщи Пятнице, когда будешь готов».       Записка пахла Тони — Питер позволил себе несколько секунд побыть придурком и, нанюхавшись, отправился «не возиться», на самом деле собираясь подготовиться тщательнейшим образом. Везде и всюду. И пусть это деликатное дело заняло целый час, зато он был спокоен и уверен в себе.       Костюм сел как влитой, правда, в процессе мотания узла галстука на Питера напало волнение, и схема со свистом вылетела из головы. Слава богу, Пятница взяла дело в свои фантомные руки и подсказала, куда какой хвостик надо пропихивать: без её помощи он возился бы целую вечность.       По коридорам снова пришлось красться: Мстители устроили бильярдный турнир и попасться им на глаза означало безвозвратно потонуть в водовороте веселья. Но либо гулялово вошло в оседлую стадию, либо переместилось на другой уровень Базы — по пути в кабинет Тони ему никто не встретился.       Немного потоптавшись возле двери, Питер постучался и вошёл внутрь. Как только он сделал пару шагов вглубь пустого кабинета, за спиной раздался тихий шорох.       — Попался.       Оставив за ухом лёгкий поцелуй, Тони накинул на его глаза плотную чёрную повязку.       — Ох… интригующее начало.       — А то. Будь добр, приглуши свои локаторы и не подглядывай, идёт?       — Это не так-то просто, — хихикнул Питер. — Теперь я слышу твоё сердцебиение, Тони.       «Тони». Пожалуй, он впервые назвал его так совсем без смущения.       — Ах, ты стал достаточно взрослым, чтобы обращаться ко мне по имени? В таком случае, за каждое последующее «Мистер Старк» будешь сидеть полчаса с завязанными глазами.       — Вообще-то это довольно интересно, мистер Старк… даже эротично.       — Так, всё, прекращай, рано ещё для подобных разговоров.       Тони сжал его плечи и легко подтолкнул к выходу. Питер правда старался зациклиться на направляющих руках, но паучья чуткость не позволила ему упустить основные ориентиры. Он почувствовал, что они спустились на первый этаж и куда-то свернули несколько раз. Замки щёлкали трижды.       Наконец, Тони остановился и, совсем необязательным движением слегка огладив его щёки, стянул повязку.       Питер быстро заморгал, привыкая к яркому свету.       — А…       — Только представь, на что я готов пойти, чтобы выселить тебя из моей святая святых, — хмыкнул Тони за его плечом.       Питер находился в мастерской. Определённо в мастерской, представляющей из себя просторный, ярко освещённый, чуть вытянутый зал. Здесь были столы, стеллажи, новейшее оборудование, инструменты, всё необходимое для работы, исследований и тестов. Нетронутое, местами не распакованное.       Первые секунды он только открывал и закрывал рот, до боли в позвонках выкручивая голову.       — Это… моя?..       — Твоя.       Питер повернулся к Тони.       Великолепный тёмно-синий костюм тройка сидел на нём, словно вторая кожа. Помимо этого в базовом пакете «божество с обложки Форбс» значились обновлённая бородка, укладка и до невозможности довольный вид.       — Привет, Питер, — вдруг тепло поздоровалась Карен, очевидно, обитающая тут на правах ИИ. — С днём рождения и добро пожаловать в твою личную мастерскую!       — Чересчур, — кое-как выговорил Питер. — Я… я не…       — Это только часть подарка, — Тони приблизился и слегка поправил его галстук, подтягивая треугольник повыше. — Не заставляй меня убалтывать тебя принять его. Тут всё необходимое на первое время, но ты в любой момент можешь запросить что-то дополнительно. Реактивы, например. Там есть...       Питер обхватил его лицо и нежно коснулся губ, вынуждая замолчать.       — Че-рес-чур. Это потрясающе, просто с ума сойти, но...       — У тебя огромный потенциал, и я всего лишь хочу, чтобы ты мог раскрыть его как можно скорее, Питер. Реализуй свои идеи. Не останавливайся ни перед чем. И, кстати… с днём рождения.       Тони улыбнулся, и Питер отразил улыбку, растроганный до глубины души.       — Я предполагал, что это будет нечто, но не настолько. Спасибо. Это безумие, и у меня нет слов.       — Не за что.       — Кстати о безумиях, подскажешь, как так вышло, что вся База стоит на ушах?       — Понятия не имею, — Тони отвёл взгляд и невинно захлопал ресницами. — Ты немного подрос, и они догадались?       — Сидели от нечего делать гадали на календаре, и, опачки, какое совпадение?       — Не забывай, с кем имеешь дело. Среди нас есть русская шпионка и самая настоящая ведьма, от этой парочки ничего не утаить.       — А ещё среди нас есть кое-кто, кто не знает слова «умеренность».       — Да, за Брюсом есть такой грешок. Я предупреждал, что ему нельзя так налегать на вафли.       Неодобрительно покачав головой, Питер прошёл вглубь мастерской и окинул сияющим взглядом свои владения. Руки зачесались — ему тут же захотелось взяться за какое-нибудь исследование. Тони очень вовремя заметил огонёк энтузиазма в его глазах.       — Ладно-ладно, успеешь ещё наиграться. У нас сегодня насыщенная программа. Пойдём.       Он двинулся к выходу, и Питер, опьянённый счастьем, пошёл следом, с благоговением запоминая дорогу в свою обитель.       Дальнейший путь проходил по непривычному маршруту: через тайный спуск на парковку, которым Тони пользовался, если не хотел ни с кем пересекаться. Питер наконец-то понял, почему раньше они так редко виделись: помимо возможности в любой момент вылететь в окно, у него везде были обходные короткие пути.       Автопарк Тони Старка являл собой зрелище не для слабонервных и уж точно не для Питера: представляя, как долго пылятся без дела эти потрясные тачки, ему хотелось выть в голос. Коллекционные дорогие автомобили стояли в ряд, сияя полированными боками, и та самая, нашумевшая в интернетах тёмно-вишнёвая «Хонда Акура Родстер» даже издалека била все возможные рекорды крутости.       — Кстати, почему «Карен»? — вдруг спросил Тони. — Какая-нибудь твоя несчастная любовь?       — Ты будешь смеяться.       — Раз ты так говоришь — буду. И всё же?       — Потому что Карен Планктон…       — А?       — Карен Планктон — хитрожопый компьютер. Из мультфильма. Мне показалось, что это забавно.       Тони прыснул.       — Мда, чего я вообще ожидал...       — Окей, тогда и я спрошу. Почему «Тони»? — Питер поравнялся с ним.       — А?       — Твоё первое имя — Энтони, почему сокращение «Тони» на журналах, плакатах, почему инициалы автографов «ТС», а не «ЭС»?       Тони хорошенько задумался, а потом снял «Хонду» с сигнализации, и Питер едва не вскрикнул от прилива бестолковой щенячьей радости.       — Хороший вопрос. Наверное, потому что полным именем меня называл только отец. Когда злился. Я уже почти забыл об этом. Стоп… у тебя есть мой автограф?       — Э-э-эм, да, — усевшись на пассажирское, Питер втянул носом благородный запах натуральной кожи и стал щупать-разглядывать панель, делая вид, что разговор идёт о ерунде, но Тони сразу зацепился за его наигранную невозмутимость.       — И когда успел взять, напомнишь?       — На «Старк Экспо», — сдался Питер.       — Так-так-так…       — Эй, я фанател, понятно? Тогда я не знал, какой ты на самом деле.       — И какой я? — Тони вставил в замок навороченный ключ зажигания и, царским жестом закинув руку на спинку сидения, пленительно усмехнулся. Панель активировалась, сизые мягкие тени обрисовали его лицо, нагнав атмосферу таинственности.       Питер весело прищурился.       — Если честно — просто фантастический.       — Это было место для отличной шутки, болван. Эх, учиться тебе ещё и учиться, — красиво вырулив с парковки, Тони в назидание слегка дёрнул Питера за прядь чёлки. — Пристегнись.       Питер вытянул хвост ремня безопасности под гул распахивающейся гаражной двери.       — А сам?       — А фантастический я, знаешь ли, фантастический любитель фантастического риска, — фыркнул Тони, выкручивая громкость музыки на полную.       Смех Питера растворился в музыке и благородном рёве «Хонды», радостно нырнувшей в зарождающуюся ночь.