Паразит

      Хрусткая зелень покачивалась в жёлтых солнечных лучах. Насыщенно-густые, плотные тени резали пространство на лоскуты.       Тони сидел на стуле, подперев голову. В декорациях тропического леса он выглядел словно руководитель экспедиции, потерявший всякую надежду найти обратную дорогу из зарослей Амазонки. И теперь от отчаяния добивающий остатки бренди — потому что… почему нет?       Картину дополняла древесная лягуха, по необъяснимым причинам решившая, что макушка Тони — идеальное место для её голографической задницы. Натыкаясь на неё взглядом, Питер идиотски хихикал, но Тони лягушку уже не сгонял: возвращалась.       В голограмме постоянно происходило что-то новое. То оцелот высовывал розовый нос из кустов, то бабочка снималась с ветки, то откуда-то падала цветастая неуклюжая гусеница. Запредельно зелёный питон пробовал воздух языком. Питер видел огромного попугая и длинноногого паука. От вида последнего его передёрнуло.       — Что, боишься пауков, Человек-паук? — заметив его реакцию, язвительно спросил Тони.       — Как минимум один укус изменил мою жизнь, — в тон отозвался Питер и обратил внимание на караван красных муравьёв возле своей ступни. — Не боюсь, но их вид… вызывает не слишком приятные воспоминания.       Лягушка в волосах Тони впечатляюще надулась и выдала звонкое «ква».       — Ты ей определённо нравишься, — улыбнулся Питер. — Неужели Тони Старк ладит не только с пауками?       — Тони Старк ладит со всеми тварями, кроме классических людей. Но давай переключим на что-нибудь такое, где нет лягушек?       Питер лениво побрёл к интерфейсу.       Пока он листал программы, комната ненадолго превратилась в обычную стильную кухоньку в люкс номере. За одним лишь исключением — её стены немного светились и переливались всеми возможными оттенками. Едва Тони успел что-то разглядеть, пространство мигнуло и подгрузило жаркую австралийскую саванну.       За это утро они перепробовали не меньше десяти программ: и пещеры светлячков, и горные просторы, и пирамиды, и белую гавань, и чёрт знает что ещё. Конечно, Тони и физически мог оказаться в любом из этих мест, но качественная голограмма имела преимущества хотя бы потому, что исключала угрозу для жизни и здоровья: крокодилы здесь не могли откусить руку, а хищные кошки — расцарапать лицо. Не то чтобы он боялся рисковать, просто в бытовухе супергероя и без зверюшек хватало опасностей.       Саванна дышала жаром. Не в прямом смысле, конечно, но Тони даже сквозь картинку проникся атмосферой. Над головой нарисовалось полулысое дерево, слева — валун. Из-за него внезапно вырулил здоровенный лев.       Питер охнул, наблюдая за шествием кошака к столу. Как только зверь оказался в зоне досягаемости, он запустил руки в пышную гриву. Довольная рожа едва не затрещала от улыбки.       — На ощупь жестковатая… блин, потрясающая технология.       — Жаль, пока баснословно дорогая, — Тони смочил язык алкоголем, взял вилку и вернулся к мраморному стейку. — Виртуальные помощники — потенциально прибыльная сфера для «Старк Индастриз».       — Виртуальные помощники… виртуальные любовники… — практически занырнув головой в ярко-оранжевую копну шерсти, пробормотал Питер. — Разве это не отдалит людей друг от друга?       — Отдалит. А ещё решит проблему одиночества.       — Для богачей — может быть.       Тони немного помолчал.       — Питер, ты слышал что-нибудь о биматричных играх?       — Нет, — Питер поднял взгляд.       — Ещё это называется игра с ненулевой суммой. Сливки вкладывают деньги в усовершенствование и развитие технологий, технологии становятся доступными. Обычные люди получают к ним доступ и возможность вносить вклад в развитие, а иногда и начинают своё дело. Так достигается общая цель. Человечество проворачивает это постоянно. И вот, спустя пятнадцать лет после того, как ты побывал здесь, у каждого второго в кармане есть идеальный партнёр, проблема перенаселения решена, зоопарки оставили животных в покое, а шоу строятся на отрицании физики. И все счастливы. Так что не стоит недооценивать вклад богачей.       Питер задумчиво всмотрелся в умные глаза льва.       — Но ведь это — фальшивый мир.       — Какая разница, фальшивый или настоящий, если эмоции — те же?       Оставив зверя в покое, Питер вернулся на свой стул.       — Если технология похожа на М.О.Р.Г., почему бы не развивать её?       — М.О.Р.Г. анализирует твои представления и считывает образы памяти. А эта разработка хороша во взаимодействии. Ей нужна только вербальная информация. Очень удобно, когда твой мозг не способен контролировать то, что проецирует. Помнишь свои эксперименты?       Тони прищурился, и Питер нервно дёрнул уголком губ.       — Сказать по правде, мне тоже не очень хорошо удавалось себя чинить. От космоса М.О.Р.Г. не помог.       — Почему?       — Не важно. Главное, что не помог.       Лев поднялся и, медленно приблизившись к Тони, с деловым видом возложил лапу ему на ступню.       — Так, окей, а тебе-то что от меня надо?       — Всё потому, что ты не реагируешь на голограмму, — догадался Питер. — И чайка, и лягушка тоже приставали к тебе из-за этого. Прояви уважение, пожалуйста, ты в гостях у царя зверей.       Тони выставил перед носом льва крепко сжатый кулак. Питер закатил глаза, согнал царя и сменил программу на полюбившийся ему мальдивский берег Моря Звёзд. Затем сел на пол и запрокинул голову Тони на бедро.       Им было хорошо. Настолько, что постепенно непринуждённый разговор перетёк в обсуждение вечных истин, а затем и в… откровения. Питер не понял, как это случилось: он всего лишь спросил о прошлом, и Тони ответил. Без увиливаний. Без утайки.       Минуты потекли, поглотив их обоих без остатка.       Тони впервые честно рассказывал о себе. О сложностях, о родителях, о переживаниях юности. Обнажил даже неприкосновенные чувства, практически выставляя душу напоказ. Обошёл только извечную тему проекта и некой опасности, но сегодня Питер совершенно не хотел на него давить или рыться в его секретах.       Когда Тони устал говорить, он перекинул «горячую картошку» исповеди. Питеру тоже нашлось, чем поделиться. Смерть дяди Бена, столкновение со Стервятником, беспокойство после Титана… Раньше Питер считал, что его тревоги ничто по сравнению с опытом любого из Мстителей. Но Тони не обесценивал такие чувства. Сказал только, что первая боль всегда самая сильная, и продолжил успокаивающее приглаживать его волосы. У него сформировался к ним устойчивый фетиш, притом настолько катастрофический, что в обычное время Питер прекратил укладываться — а смысл, если Тони растреплет его всего.       Именно после разговора о Титане Тони сказал фразу, которая стала для Питера чем-то вроде спускового крючка:       — Что ж, тот, другой Старк, разорвал время ради тебя. Я поступил бы так же. Уверен, он ни о чём не жалел до самого конца.       Когда апельсиновые лучи голографического рассвета утонули в спокойных карих глазах, словно подсветив их изнутри, Питер решил, что это — лучший момент в его жизни. Жаль, не было возможности записать на камеру или запечатлеть на фотографии, хотя ни одна, даже самая лучшая матрица с великолепной цветопередачей не смогла бы захватить нежность и глубину взгляда Тони.       Питер думал, что пережил все стадии влюблённости и ничего сверх испытанных эмоций ожидать не стоит, но…       Ему было восемнадцать, когда чувства к Тони Старку трансформировались в осознанную любовь.       Верно.       Ему было восемнадцать, когда привычному миру настал конец.       — Ну же, клещ! Хватит защищаться.       Питер потёр ноющий висок и поднял взгляд.       Тони двигался медленно. Пружинистым, вдумчивым шагом по излюбленной каверзной спирали — опасным путём, сбивающим с толку. Глаза хищно блестели, плечи слегка подрагивали от напряжения. На лбу выступила испарина, но в движениях не было ни намёка на усталость.       Он вышел на новую связку. Питер называл такие «таранными»: быстрые, хитрые, сильные удары сыпались на него один за другим, без передышек. Чтобы блокировать их ему приходилось использовать всю свою чувствительность.       — Тони! Ты! Убиться! Об меня! Хочешь?!       Перехватив последний хук возле лица, Питер крепко сжал подрагивающий кулак и замахнулся. Тони попытался выйти из захвата, но удар всё же настиг его. Голова мотнулась в сторону. Капли крови упали на ринг.       Отступив, он удивлённо тронул разбитую губу большим пальцем и бросил на Питера короткий изучающий взгляд.       — Уже интереснее.       Это не нормально! Не нормально же — вместо того чтобы дать им обоим передышку, Тони продолжил драться, как ни в чём не бывало, только ещё и с азартом, постепенно входя в раж. Защищаться без веб-шутеров и прыжков Питеру приходилось словно в настоящем бою, отчаянно. Фактически — подставляя блоки как придётся.       Когда вокруг реактора образовалась небольшая пластина из наноботов, защищающая сердце, Питер понял, что они несколько увлеклись. Дав Тони приблизиться, он грубо завернул его в болевой: схватил за предплечье, согнул руку в локтевом суставе и совсем не бережно зафиксировал за спиной. Но и этого оказалось мало — Тони потянул на себя, и Питеру пришлось опуститься сверху, чтобы не вывихнуть ему руку.       — Осторожнее... же! Не дёргайся.       Какое-то время до Тони доходило, что теперь ему не выпутаться. «Боевое» размеренное дыхание сбилось, спина одеревенела.       Питер вдруг поймал себя на мысли, что ему нравится абсолютно всё: и вид поверженного Тони, и ярость, которую тот источал, и ощущение напряжённого до последней мышцы тела между ног. Наклонившись, Питер тронул носом местечко возле уха, там, где под разгорячённой кожей выступила жила. Коснулся языком, поймал интенсивную пульсацию крови. Тони выдохнул, осторожно вытягиваясь — он всё ещё искал возможность выкрутиться.       — Не злись…       Успокаивались как-то нехотя. Отпускать Тони было чревато, поэтому Питер взялся растирать его запястье, не снимая давление с руки. Тони стал поглядывать через плечо, но уже без прежней агрессии, с затаённым любопытством.       — Опять предпочитаешь связать…       — Твоё тело, по сравнению с моим, очень хрупкое.       — Именно поэтому ты должен побеждать с одного удара, идиот.       — Я не хочу тебе навредить.       — Просто пойми, что жизнь не всегда будет сталкивать тебя с врагами, — Тони прикрыл глаза, похоже, уже наслаждаясь непонятно-спонтанной лаской. — Ты должен уметь дать отпор кому угодно.       Питер слегка съехал вниз, по скату крепких ягодиц. Затем осторожно запустил пальцы под футболку, ласково погладил тёплый бок. Тони своенравно дёрнулся, но прекращать всё это не торопился, хотя мог — хватило бы одного слова.       — Если кто-то зайдёт…       — Мы дерёмся.       — На бой это уже не похоже, Питер.       — А на что тогда?       — На то, что ты охренел в край. Слезь с меня.       — Ты в состоянии меня столкнуть…       Питер освободил его запястье. Покрутив рукой, Тони приподнялся и принял вес Питера всей поверхностью спины.       — Надеюсь, ты не будешь использовать этот приём на врагах. Не хотелось бы видеть, как ты превращаешь их всех в своих любовников. Учти, мне это не понравится.       — А по-моему, очень даже удобная тактика, — усмехнулся Питер. Хорошо, что Тони не мог видеть его покрасневшего лица. — Как рука? Ничего не болит? Я не хотел, ты меня вынудил…       Тони вздохнул и начал отжиматься, игнорируя вопросы. Это было чуть ли не самое унизительное завершение боя в истории, и, несмотря на то, что он умел проигрывать с достоинством и сам подначивал Питера, негодование требовало выхода хотя бы в виде физической нагрузки.       Питер продолжал валяться, считать отжимания, слушать сердцебиение, пока Тони не выработался до конца.       Упавшую тишину разорвал раскатистый гул грома. Раздался звук срабатывания системы обороны базы. Питер вскочил и поднял голову в недоумении: на улице шёл дождь, но гром был слишком близкий...       — Тор? — словно прочитав его мысли, предположил Тони.       — Да. Вам лучше спуститься, сэр, — сказала Пятница. — И поскорее.       Они нашли Тора в холле первого этажа, с головы до ног покрытого кровью и странной, серой грязью. И едва успели поймать, прежде чем он потерял сознание.       Питер полагал, что ожидание продлится как минимум несколько часов, но Тор пришёл в себя, как только Энкант подлатал его раны, и к тому моменту возле койки в медпункте собрались все, кто был на Базе.       Стояло гнетущее молчание, повсюду лежали фрагменты доспехов. Сталь зачарованной секиры словно бы потускнела. Да и сам Тор существенно изменился с того дня, как Питер видел его в последний раз, в Ваканде. Если раньше он был не похож на Тора их линии — жёстче и мрачнее во всех смыслах, то теперь в нём едва угадывались знакомые черты.       — Что с Денверс? — тихо спросил Стив. Наташа присела на край койки.       Тор с трудом разлепил веки, окинул печальным взглядом всех присутствующих. И, тяжело выдохнув, шепнул:       — Погибла.       — Камень?       — Утерян. В бою.       — Что? — переспросил Тони.       Питер вздрогнул. На его памяти ещё никогда полный уверенности, силы и энергии голос Тони не звучал так беспомощно.       — Камень Пространства утерян, — обречённо повторил Тор. — Я открыл портал, но Магус успел заполучить его. Кэрол… осталась там.       — Магус? — вновь подал голос Стив.       Тони отшатнулся, выпрямляясь. Взгляды Мстителей сосредоточились на нём, словно на каком-то глашатае, единственная обязанность которого — подводить итоги. Но он молчал, рассеянно трогая языком свежую ранку на губе и глядя в пустоту. Его плечи опускались, пока поза не стала сокрушённой, жалкой.       — Эй, ты в порядке? — подала голос Наташа.       Безысходная скорбь в глазах Тони сменилась первобытным, холодным ужасом. Резко развернувшись, он направился к выходу.       Питер дёрнулся следом, но Стив успел перехватить его.       — Не сейчас, малец, — сказал он. — Это может быть опасно.       Стив не понаслышке знал, чем чреваты попытки пробиться сквозь безумие Тони Старка: после такого взгляда он получил до невозможности тяжёлый удар в лицо. Питер понимал, что он вмешивался из лучших побуждений. Но с некоторых пор предпочитал набивать свои шишки. Как показала практика, не всему, что Тони демонстрирует другим, можно верить.       — Знаю, — сказал он, высвобождая руку. — И ещё я знаю, что не могу его бросить.       Стив нахмурился, но больше препятствовать не рискнул.       Дождь бил и хлестал, заливая всё вокруг, и земля под ногами расползалась в мягкую склизкую грязь. Футболка и штаны промокли почти сразу, но Питер не чувствовал ни холода, ни липкой тяжести, пересекая лужайку и пробираясь сквозь окружающие Базу заросли, туда, куда его направила Пятница.       Прижимаясь лбом к стволу, Тони стоял возле того самого вяза, который однажды стал для Питера молчаливым психологом. Совсем не похожий на себя — разбитый, ослабевший, потерянный. Спина мелко дрожала, руки висели безвольными плетьми.       Уловив шаги, он резко обернулся.       — Не подходи, — угрожающе прорычал Тони. — Оставь меня в покое хотя бы сейчас!       Тяжёлое дыхание рвало грудную клетку, каждое слово явно давалось ему с трудом. Затравленный взгляд горел болью.       — Тони…       — Я же сказал!       На костяшках Тони алели разбавленные дождевой водой дорожки крови. Чем ближе Питер подходил, тем тяжелее и осмысленнее становился взгляд. Когда он подошёл впритык, Тони попытался его оттолкнуть.       К счастью, сопротивление было недолгим и каким-то бестолковым. Питер подставлялся, дожидаясь, когда иссякнут и без того ничтожные силы. Когда Тони выдохся, торопливо зашептал:       — Всё хорошо. Я рядом, слышишь? Я здесь. Я никуда не пойду, я тебя не оставлю. Всё хорошо. Всё будет хорошо…       Он говорил что-то ещё, какую-то успокаивающую чертовщину о том, что понимает, знает, будет, не бросит. Тони трясло, но он больше не брыкался, а потом до треска сжал его футболку и затих.       Их дыхание растворилось в шуме яростного, ледяного дождя.       — Пойдём, — мягко трогая губами холодный висок, позвал Питер. — Пойдём со мной.       И Тони пошёл.       В спальне было тихо. Мрак сгустился, плотные тени обступили со всех сторон. Воздух набрался влажности и не проходил, а налипал на лёгкие, голова кружилась. Питер не решился попросить Пятницу включить свет.       Пока он метался по спальне в поисках аптечки, оставляя повсюду влажные следы и крупные капли, Тони на подгибающихся ногах добрёл до кровати. Прохрипел:       — Не ищи. Её здесь нет.       И снова замолк.       Питер вернулся к нему, опустился рядом. Дежавю обожгло душу — сейчас он сидел почти как тогда, после сцены с бутылкой, правда, мокрый насквозь и в разы сильнее обескураженный происходящим.       — Расскажешь, в чём дело?       Тони обессиленно покачал головой. Никакого упрямства или раздражения — только усталость.       — Уже неважно. Всё уже неважно. Я не успел.       Питер поджал губы и решительно потянулся к нему.       У него появилась цель — успокоить, и он направился к ней, последовательно, размеренно, не нарушая ритм ни одним лишним движением. Так, будто точно знал, что нужно делать с этим другим, почти незнакомым человеком. Сломленным и оцепеневшим, не способным ни толком отвечать, ни шевелиться.       Всё промокло и слиплось: футболка, толстовка, штаны, обувь. Питер расслаивал и снимал, согревал, покрывал поцелуями кожу, вёл губами по сплетениям жёстких сухожилий и мышц, по ключицам, по изгибам рук, используя рисунок вен как дорожную карту. Аккуратно собирал влагу и особенно долго задержался на пальцах: прикусывал костяшки, обводил подушечки языком, тёрся щекой, целовал ссадины.       Тони не делал ничего. Лишь наблюдал из-под ресниц, но Питеру его реакции были и не нужны. Только бы не пытался оттолкнуть — остальное не важно.       Потому что Питер обволакивал. Укутывал собой, своей заботой, вязкой и цепкой, как паутина. Если подпустил — не выбраться. Тони понял это поздно, слишком поздно, когда у него не осталось никаких шансов, и паника отступила, совсем беспомощная перед светом чувств.       В этот момент Питер целовал его живот, точечно, уверенно, будто вёл пунктир операционного надреза. Влажные пряди чёлки щекотали кожу. Тони приподнялся на локтях, смятенный, но уже не замерзающий заживо. Оттаивающий. Питер почувствовал его движение и вскинул полные внимательности острые глаза.       — Тони.       Тони.       Пугающая мощь и мягкость, упрямство и гордость, сильное тело, нежное сердце и воспалённая жажда быть нужным. Если в броне был надлом — Питер нашёл его. Влез, расцепил твёрдые скорлупки, добрался до ядра, до сути, и ударил в самое беззащитное место. Атаковал, как атакует хирург, с желанием излечить и спасти.       Тони закрыл глаза предплечьем, чувствуя подступающий к горлу ком исступлённой, беспросветной горечи.       Без анестезии — как можно…       — Даже не думай сдаваться, — сказал Питер, и слова его резали точно, безжалостно. Голос не дрожал, как не дрожала бы рука опытного врача. — Я тебе не позволю.       Тони задохнулся. Питер мягко отстранил его руку, вжал в одеяло. Наклонился и нежно собрал с ресниц не пролившуюся соль. Он просил: если надо, поплачь. Даже тебе порой можно.       Можно.       И после ласково наблюдал за тем, как трескается лёд. Как Тони дрожит — беззвучной, невыносимой и разрушительной дрожью, как он выгибается, пытаясь уйти от силы понимания и внимательного принятия. Бесполезно.       — Помоги мне, Питер, пожалуйста, — наконец, попросил он.       И задышал, словно не дышал целую вечность.       Не дышал, сжимая зубы, переполненный гневом на себя и мир, раз за разом сбивающий его с ног. Чёртовы террористы, чёртова броня из кусков ракет, чёртово наследие убийцы. Обадайя, экстремис, паника, Хаммер, Читаури, Заковия, Альтрон, Барнс, Камни, Танос… сколько ещё нужно выстрадать, чтобы всё утихло?       Чёртов…       — Я так тебя люблю.       Питер. Самое горькое лекарство.       Тони не отвечал. Потеряв все свои блоки и защиты, он вдруг остался с осколками панциря в руках. Ничего не смыслящая пустышка, вынужденная собирать себя по частям и не знающая, куда что приложить, чтобы мозаика начала сходиться. Питер отобрал детальки — и начал возвращать его, стыкуя и складывая, зашивая и соединяя. И снова уверенно, будто выучил наизусть все инструкции — наверняка их было не меньше тысячи — к Тони Старку.       А может, создал? Его, настоящего?       Сила мира.       Ты думал, она в украденном из хранилища Камне Силы, Тони? Ты думал, она в Космосе? Ты искал её в инициативе Мстители, в Ваканде, даже в отце. Давай же, это ведь так просто. Это просто — сила мира там, куда ведут все ниточки.       Питер вытянулся на руках, чуть склонил голову к плечу. Полуприкрытые глаза по-кошачьи мигнули. Он понял, что подцепил живой нерв — Тони прочитал это в лице. Удовлетворённое спокойствие человека, поставившего на место последний паззл.       — Тони? Или Энтони?       Верно. Тони — это защитник Земли. Железный человек, готовый на всё, способный на всё. Тот, за кем Питер пошёл много лет назад, тот, кому он безоговорочно вверял себя. Несовершенный. Допускающий ошибки. Лучший.       Энтони — навсегда разочарование.       Обозлённый бестолковый щенок, опять Не Такой и Не Так. Конкурент отца без когтей, вечная запятая. Клубок сомнений, замкнувшийся в ненависти к себе. Потерянный и не способный найти дорогу назад, сбитый с толку вопросом «кто я такой?». Личный демон и неотъемлемая часть, от которой всегда хотелось избавиться.       — Эй… — Питер заставил его сесть и нежно сжал запястья. — Это важно не мне.       — Когда ты успел?..       — Ну?       Наташа говорила, что Питер не способен никому умышленно причинить вреда. Что ж, он способен. Причинил. Другое дело, что во благо. Можно было бы пошутить, но влажный, пронзительный взгляд зашил Тони не только раны, но и рот.       Увидев осознанность в его лице, Питер сразу же смягчился, заулыбался. И Тони почти поверил — ему всё привиделось. Эти ловкие силки и преступный паук, вороватыми поцелуями взламывающий его замки. Обманщик. Какой же…       Спросил:       — Определился?       Тони кивнул.       И закрыл глаза, больше не желая во всём этом участвовать.       Если бы сейчас Питер поинтересовался, что он задумал, если бы задал один-единственный вопрос, Тони бы сдался. Но он не стал.       А уже через миг новая броня была уже слишком крепкой, чтобы кто-то мог через неё пробиться.       После появления Тора атмосфера на Базе резко изменилась.       Питер сновал по этажам, не зная, куда приткнуться. Круговорот событий завертелся с дикой скоростью: в течение нескольких часов Базу наводнили агенты Щ.И.Т.а, началась подготовка к масштабной операции. Повсюду были люди в строгой чёрной форме, официальные представители, начальники отделов. Питер искал Наташу — она могла по крайней мере хоть что-то ему объяснить, но натыкался на посторонних, пока не был объявлен общий сбор прямо посреди ночи.       Его беспокойство возросло ещё сильнее, когда помимо обычного состава команды в конференц-зале настоящих, полноценных собраний, оказались Доктор Стрэндж, Клинт, гости из Ваканды Т’Чалла и Шури, Тор, Локи. И даже Барнс, который мог попасть на Базу только в самом крайнем из всех крайних случаев.       Очевидно, Доктор телепортировал тех, кто был разбросан по миру и не имел возможности в ближайшее время добраться самостоятельно. Угроза и беспокойство буквально висели в воздухе. Мстители были напряжены и обменивались мрачными взглядами, не предвещающими ничего хорошего. Питер не рискнул ни к кому лезть — сел подальше и замер в ожидании пояснений.       Несмотря на раны, второй Тор тоже присутствовал. Он сидел в тени, устало поглядывая на Локи.       Тони появился последним. Он выглядел откровенно уставшим, но уже хотя бы не напоминал отражение в кривом зеркале.       Питер сжал руки в кулаки.       — Камень Пространства попал к врагу, — начал Тони, встав возле Стива и Ника Фьюри так, чтобы между ним и Барнсом оставалось как можно больше людей. — Теперь счёт идёт на часы. При хорошем раскладе у нас есть пара дней. За это время мы должны подготовиться и мобилизовать все доступные силы. У нас…       Питер нахмурился, уловив катастрофическое: «теперь».       Это так давно его мучило. Зачем. Зачем всё это, зачем Тони вкладывает столько сил в свою разработку.       «Теперь».       Он знал?       Питер обвёл взглядом остальных — никто не казался хоть немного удивлённым или растерянным. Только он один едва понимал, какого чёрта. Что касается Тони, кэпа и Фьюри — они вели обсуждение с абсолютной осведомлённостью. Питер улавливал главное — Нефус, змей, Голем, корабль, Магус или Адам Уорлок, Камни.       Холодок подобрался к сердцу, когда поднялась волна спора. В нём участвовали все. Кроме него.       Его догадку подтвердил сам Тони.       — Все знали, так? — спросил Питер, перехватив его возле лестницы на первый этаж сразу после совещания. Тони глянул на него со смесью горечи и вины.       — Да. Я просил их держать рот на замке.       Питер едва ли хотел вывести Тони из шаткого равновесия. Лишь услышать причины. Понять.       — Почему?       — Пытался дать тебе ещё немного времени.       Тони протянул руку, но Питер ушёл от прикосновения. Внутри словно что-то надломилось. Боль обожгла сердце.       — Я думал, что достоин доверия.       — Доверия — да. Но…       — «Но»?       Тони промолчал, торопливо загоняя эмоции под маску напускной отстранённости.       — Я никогда... никогда не верил в то, что про тебя говорят, — продолжил Питер, видя, что объяснять своё решение Тони не спешит. — С самого начала. Мне было всё равно, пусть кто угодно назовёт меня дураком. Я верил только тебе.       — Ты в праве злиться. Но... ничего не изменится. Я считал и считаю, что поступаю правильно.       Питер стоял на пару ступенек выше, поэтому навис над Тони, сжав в кулаке ворот его рубашки. Чёрные, влажные глаза вспыхнули, лицо побледнело. Тони почти поверил — сейчас ему ещё разок врежут от души, но ничего не произошло, и это было, пожалуй, намного хуже.       — Скажи: ты уверен, что мне есть место среди Мстителей? И рядом с тобой?       Губы Тони растянулись в печальной усмешке. Он хотел бы соврать — правда, но с некоторых пор врать Питеру было намного тяжелее, чем говорить правду.       — Сейчас я бы предпочёл, чтобы тебя здесь не было.       Лицо Питера приняло нечитаемое выражение. Он отстранился, уставился куда-то в сторону нисходящих ступенек. База за спиной гудела пчелиным ульем, и в любое другое время Питер лез бы в каждую щель, словно любопытный щенок без привязи. Наверняка полный оптимизма и волнения, ведь какой бы ни была причина — команда супергероев собралась снова...       Но он стоял здесь, переживая внутренний раскол.       И нетрудно догадаться, чья это вина.       — Я хотел защитить тебя, — ещё тише добавил Тони.       — От чего?! — взорвался Питер.       — Что изменилось бы, если бы ты знал, что миру грозит опасность?       — Ты знал, что именно ему грозит. Все знали! И осознавали угрозу!       — Что бы изменилось? Ну давай, ответь! Что?       — Я был бы готов хотя бы… морально!       Тони изнурённо потёр переносицу.       — Ты бы сходил с ума. Вот скажи — о людях не волнуешься? Тебе легко было бы учиться, зная, что твои друзья и близкие в любой момент могут оказаться в беде? А если бы ты проболтался и посеял панику?       — Ты боялся, что я проболтаюсь? — Питер сделал ещё один шаг назад, уже не просто зло — неверяще глядя на Тони.       — Питер.       — Да, я волнуюсь о людях! И беспокоюсь о том, что чувствует каждый. В отличие от некоторых.       Тони отвёл взгляд.       — Кажется, я исключён из команды только потому, что отличаюсь, — добавил Питер.       — Тебя никто не исключал.       — И всё же они знали. А я — нет.       Когда Тони повернулся, он ожидал увидеть в глазах Питера обиду, но наткнулся на тщательно контролируемый гнев.       — Этот твой секретный проект — потому. И все чаще собирались на Базе — потому. И Вижен искал, и мистер Беннер пропадал в лабораториях, и мисс Романофф постоянно… и Капитан ходил, как в воду опущенный. Вот из-за чего… но…       Взгляд слегка прояснился, наполняясь осознанием.       — Что ещё ты знаешь?       Тони двинулся по лестнице.       — Что ты знаешь?! — Питер схватил его за рукав, вновь поворачивая к себе.       Сперва он даже не понял, что произошло — спину обожгло лёгкой болью, дыхание сорвалось, пространство качнулось. На грудь словно упала тяжёлая плита.       Опустив взгляд, Питер увидел тёмно-красную полосу брони. То ли из-за стресса, то ли из-за потери контроля, она частично активировалась и покрыла плечо и руку Тони. При этом паучье чутьё никак себя не проявило — хотя внешне он казался по-настоящему злым.       — Не лезь куда не просят, — чуть ли не по слогам прошипел он. — Я говорил, что отвечаю за тебя, как за героя, до совершеннолетия? Говорил. Я распоряжаюсь тем, что ты должен знать, что должен делать и кому отчитываться. Наша с тобой… близость не снимает с меня ответственности, а с тебя — обязанности выполнять мои…       — Приказы?       — Приказы. Если я решил, что это тебя не касается, значит, так оно и есть.       Тони тяжело выдохнул и отступил, одновременно деактивируя часть костюма.       Питер обессиленно закрыл глаза.       — Ясно.       — Хватит, Питер. Займись чем-нибудь полезным.       Когда Тони был на целый пролёт ниже, Питер снова подал голос:       — Я мог бы быть полезным. Если бы ты хоть во что-то меня ставил.       Ответом ему стал отрывистый звук удаляющихся шагов.