Грешники

      

Black Rebel Motorcycle Club — Beat the Devil’s Tattoo

      Настоящее время       — Посильнее давай.       — Не могу. Слишком… чёрт, Гук… я не могу.       — Господи, просто… просунь чуть подальше… боже мой, ты меня слушаешь вообще?       — Чёрт, чёрт, чёрт, пальцы застряли теперь… Вынь их. Вынь их, Гук, ради всего, блять, святого…       Под громкий вскрик Чонгуку удаётся отодвинуть металлические ворота достаточно, чтобы Сокджин смог вынуть свои застрявшие между прутьев пальцы. Он тут же сжимает руку в кулак, поднося её к самым губам и успокаивающе целуя. Чонгук лишь смотрит безэмоционально на него, качая головой.       — Ты безнадёжен.       — Сказал парень, который споткнулся, пока гнался за старушкой, укравшей рыбу.       Чонгук закатывает глаза, отпихивая друга в сторону и поворачиваясь к воротам.       — Если мы не можем войти в ворота, мы перелезем через них, — он отступает на несколько шагов назад и с разгона запрыгивает на ворота, почти без особых усилий подтягиваясь на руках и спрыгивая на землю. Следом за ним приземляется и Сокджин, почти так же аккуратно.       — Разве ты не рад вернуться к работе на улицах Сеула, со мной? — спрашивает Сокджин, закидывая руку ему на плечо и несильно встряхивая. — Возможно, мы даже останемся партнерами, когда нас повысят до детективов. Кстати говоря, — рука покидает своё место, стоит им начать идти по дорожке, ведущей к дому, — почему ты вернулся в университет, если у тебя и без того достаточно опыта для повышения?       — Потому что, — говорит Чонгук, останавливаясь на крыльце, — звание детектива — неплохое дополнение к моему резюме для той работы, на которую я на самом деле хочу устроиться. Так что мне, к сожалению, нужно окончить университет, чтобы иметь хоть малейший шанс на получение этой должности.       Сокджин хмурится, и Чонгук уже может предугадать вопрос, который он собирается задать.       — И ты сейчас говоришь о… ?       Чонгук перебивает его стуком в дверь. Он смотрит на своего напарника, выжидая, и, так и не получив никакого ответа, поворачивает ручку, входя в дом.       Как только дверь легко поддаётся, Чонгук нутром чует, что входить сюда — плохая идея. Он кидает на Соджина особый взгляд — тот сразу же понимает, — и оба они достают своё оружие, ступая внутрь.       Как старший офицер, Сокджин подаёт голос первым:       — Столичное полицейское агентство Сеула. Здесь кто-нибудь есть? Мы получили сообщения о подозрительной активности в вашем районе.       Раздаётся глухой звук, и полицейские переглядываются. Чонгук указывает на второй этаж.       — Это здание является собственностью города, вы находитесь здесь незаконно.       Чонгук вдыхает глубоко, следуя с Сокджином к лестнице, осматриваясь аккуратно, чтобы проверить бегло этаж. Он держит пистолет перед собой на всякий случай. Надеется, что причин использовать его не предвидится, однако из-за внезапного роста числа преступлений, связанных с наркотиками, он привык натыкаться периодически на наркоманов, и даже чуть не был заколот трижды в прошлом месяце.       Рядом Сокджин открывает было рот, но Чонгук жестом просит его этого не делать. Над их головами раздаются шаги, а затем на самом верху лестницы появляется мужчина.       Чонгук слышит, как Сокджин кричит что-то, однако тот самый мужчина двигается слишком быстро, чтобы как следует увидеть его. Он, также, слышит выстрел и чувствует пробившую плечо пулю, заваливаясь на пол. Нападавший разворачивается и спешит к окну: по карнизу он спокойно себе сможет сбежать.       — Чёрт, — шипит Сокджин, разрываясь между помощью Чонгуку и преследованием преступника. Он выбирает своего напарника, спеша к Чону, пока мужчина сражается с окном.       Однако Чонгук узнаёт этого парня — тот самый поставщик новых наркотиков, весьма крупный поставщик, — и точно не собирается так просто его отпускать.       Чонгук сжимает от боли зубы; шок из-за выстрела сглаживает её достаточно, чтобы он смог поднять пистолет, выстреливая в стекло над головой преступника. Когда парень вздрагивает, нагибая голову и поднимая руки, Чонгук фокусирует свой взгляд на оружии и стреляет снова.       Пистолет падает на пол, сопровождаемый шипением и криками нападавшего, и Сокджин — внезапно вновь ставший хорошим полицейским — возвращается к происходящему, разворачиваясь и молниеносно забираясь по лестнице вверх. Он хватает преступника, пытавшегося бежать, скручивая его на полу до тех пор, пока он не перестаёт дёргаться.       Чонгук слышит, как Сокджин говорит что-то в рацию, защёлкивая наручники на запястьях парня, слышит, как он зовёт на помощь, спускаясь вниз. Чон снимает свою рубашку и комкает её, прижимая к ране и опираясь на стену позади.       Не так уж плохо, по его мнению. Больно, конечно, но не смертельно. Если его доставят в скором времени в больницу, ничего страшнее шрама его в будущем не ждёт.       Чонгук ухмыляется про себя, глядя на пропитавшуюся кровью рубашку. Голова слегка кружится. Возможно, дела обстоят чуть хуже, чем он предполагал. Он смеётся снова, полностью заваливаясь на стену и прикрывая глаза.       Чимин его прикончит.       Чимин пялится на книгу рецептов с висящей изо рта ложкой, испачканной в шоколаде, и скептически приподнятой бровью. Что они имеют в виду под этим «разделите яйца»? Как их вообще разделять? Они, вообще-то, и так уже вполне себе самостоятельные. Ему нужно сначала смешать два, а потом одно опять убрать? Это так работает, что ли?       Пак никогда и подумать не мог, что повар из него неважный, — выживал же он как-то один всё это время, верно? — только вот о выпечке он знает ноль целых шиш десятых, как и о том, как нужно, чёрт возьми, разделять яйца. Однако он только вчера узнал дату чоновского дня рождения, которую тот от него так тщательно скрывал, поэтому покупать что-то великое не собирается. Чимин не был рад обнаружить, что прошло целых два грёбаных месяца: как раз столько, сколько Чон живёт у него.       Как бы сильно ни хотелось наплевать на все отнекивания своего парня и купить ему машину мечты (потому что, боже, его нынешняя машина — груда металлолома), Чимин решил всё же, что торт, приготовленный его собственными руками, будет жестом более искренним, а потому обязательно понравится его безнадёжно романтичному парню.       Однако, Пак не ожидал, что это будет так выматывающе. Ощущение, что он снова в старшей школе сдаёт экзамены.       Закатив глаза, Чимин слизывает остатки шоколадного масла с ложки и кладёт её обратно в миску. Кого волнуют микробы? Откровенно говоря, на их телах нет уже тех мест, что не были бы ещё исследованы их ртами. Так что парочка микробов в торте погоды не сделает.       Чимин опирается о кухонную тумбу и берёт телефон, открывая новую вкладку, чтобы узнать, как, чёрт возьми, разделяются эти яйца, как его прерывает вдруг звонок. Он улыбается, видя имя контакта, но тут же хмурится, потому что Чонгук никогда не звонит ему посреди своей смены. Лучше бы ему не возвращаться сегодня пораньше. Чимин слишком далёк от конца своей готовки.       Он поднимает телефон к уху, прикусив нижнюю губу и ухмыльнувшись.       — И дня без меня прожить не можешь больше, прелесть? — спрашивает он, намеренно используя такое прозвище, потому что знает: Чон без ума от него, хоть и продолжает говорить, чтоб Чимин перестал. Упрямец.       — Вот так сюрприз, да? — возражает Чон, и Чимин смеётся лишь в ответ. — Эм, ну, ты только не злись…       Чимин отлипает от тумбы.       — Допоздна сегодня? — спрашивает он, теребя в свободной руке всё, что под неё попадается. Чонгуку не впервой оставаться сверхурочно, заполняя всякие бумажки. В последнее время он часто перерабатывает, загруженный занятиями в университете и желанием впечатлить Намджуна ради продвижения по службе, так что едва хватает времени выдыхать в перерывах между всем этим.       — Эм, нет, на самом деле. Можно даже сказать, наверное, что я закончил сегодня пораньше.       — В каком смысле? — Чимин закатывает глаза, продолжая бестолково слоняться по комнате, переставляя и передвигая всё подряд. Ему скучно, он просто хочет, чтобы Чонгук поскорее пришёл домой и не уходил никуда все выходные.       — Мы с Сокджином накрыли дилера сегодня. Вообще по счастливой случайности наткнулись на него, но не суть, — по наигранно весёлому голосу Чона Чимин понимает, что что-то плохое всё же случилось. Он запросто представляет эту фальшивую улыбочку на лице своего парня, которая бывает у него всякий раз, когда он влезает в какие-нибудь неприятности. — В общем, Намджун весьма впечатлён моим поступком, но, эм, также в-меня-стреляли-не-злись.       Чимин тормозит резко перед духовкой.       — В тебя что?!       — Стреляли…       — О, я прекрасно тебя слышал, Чон Чонгук. Что, чёрт возьми, значит, в тебя стреляли?       — Ну, это значит, что пуля вылетела из пистолета и продырявила мне плечо, поэтому я лежу сейчас в больнице.       — Почему мне никто не позвонил?       — Не знаю. Возможно, тебя нет в списке моих экстренных контактов.       Чимин морщит нос, хмурясь недовольно.       — Меня нет? А кто есть?       — Это сейчас так важно?       — Нет, но мы поговорим об этом позже.       Чонгук вздыхает прежде, а после отвечает:       — Хорошо. Мы обязательно об этом поговорим. Сокджин со мной сейчас, и вроде как скоро можно будет меня навещать. Так что, если хочешь, можешь приехать поцеловать своего парня и сказать, что безумно счастлив, что он не грёбаный мертвец.       Чимин снова закатывает глаза, улыбаясь широко.       — Ну, возможно, я мог бы и приехать, — дразнится он, тем не менее направляясь к двери и подхватывая на ходу ключи и куртку. Миска с маслом остаётся позабытая на кухонной тумбе. Всё равно не выходило ничего.       — Скоро буду, — обещает он, представляя, как Чонгук улыбается. Чон не хочет признавать, но ему нравится цепляться так за Чимина, целовать его, обнимать при каждом удобном случае. Он гораздо сильнее привязан к тактильным контактам, чем позволяет себе показывать, постоянно обвиняя Чимина в его прилипчивости. — И серьёзно, — говорит гонщик, направляясь в гараж, — меня нет в списке твоих экстренных контактов?       — Господи, Чимин.