Странствие Эршани из Ахаши в землях Объединенного Королевства Арнора и Гондора

Как все просто, о, как все просто! Человек этот — всего лишь рабочий с осгилиатского раскопа, где под слоем речного ила обретается ещё один Зряий Камень. Ныне доступ в раскоп запрещен, но он знает все входы-выходы. И вот рука его счищает с Великого Камня засохший ил, с немалым трепетом душевным я заглядываю туда, и… …И видишь там меня! И с диким криком убегает прочь бедняга-работяга, а ты стоишь, пораженный неподвижностью, открытый для меня до самых корней памяти, и вскорости я понимаю — мне чрезвычайно, немыслимо повезло! …О Эру, что я наделал! Он ждал меня здесь! Не нужно быть мудрецом, чтоб понять, кто предо мною. Вернее — я пред ним. Крик умер на моих устах, тело окаменело, а потом его не стало вовсе — я обрушился в Зрячий Камень, а он — в мое естество.  — Не может быть, ты же мертв, — прошептал я.  — Не более, чем ты! — расхохотался он. В следующий миг рассудок помутился, а когда я вновь обрел себя — мое «я» витало в многоцветной мути, а душу саднило некое неприятное ощущение — словно тысячи голосов быстро-быстро шепчут над ухом. «Он мыслит при помощи моего разума!» — догадался я. Теперь ужас мой был не сравним ни с чем… …Как и мой восторг! Копаясь в твоей памяти, я почти тотчас наткнулся на ритуал. И сразу понял: се — ритуал истинный. Мои глупые последователи сплошь и рядом думают, что все их «кровожадности» хоть для чего-то мне нужны. Ничего подобного! Они нужны вам! Именно при помощи людских жертвоприношений Мелькор и зачал и множил в душах людских уже посеянное Искажение. Тем же способом калечил простаков и я. Для тех, кто мудр, у меня были иные средства. Ах, Эршани, ты был бы потрясен, явившись в Барад-Дур времен его расцвета! Какие там злодеи, какие жертвы — тебя встретило бы сверхобходительное, образованнейшее, утонченное общество! Именно на это попался твой обожаемый «Учитель Палландо», не в силах принять, что гений и злодейство сплошь и рядом — лучшие друзья. И после этого он несколько веков метался, полагая, что конфликт меж Замыслом и Искажением — нечто вроде обыденного взаимонепонимания. Учение ваше создал: то самое, ради коего вы со спокойной душой кровищу льете. «Неважно, что делают руки, важно не допускать в сердце гнев», ха-ха-ха! Привязывать своих учеников так, что они без него мерли, научился — у меня, кстати… А после, когда уразумел, что содеял — руки на себя наложил. Пророчество о моем возвращении он, правда, от чистого сердца изрек, да от большого отчаянья — так оно и сбылось. Правда, исцеляться я пока не намерен… И, если откровенно, он слегка удивил меня. Вон собрат его, Алатар — в Прирунье да Хараде и вовсе несообразное натворил — Законное Чтение, стало быть… и к чему оно привело? Вы в сравнении с ними просто молодцом держитесь! Как видишь, с тобой я честен. Ты нравишься мне, Эршани! Как и ваш Учитель. И ты будешь со мной, первый среди избранных, как только я обрету плоть. Уже скоро. И все — благодаря тебе, благодаря найденному тобой ритуалу. Он — истинный, это очевидно. И дело не в пятнадцати душах, дело в вере, доведенной до предела! А как я этого достигну? Увидишь… …Идет по Королевскому Тракту человек, худой — кожа да кости, но улыбка — шире лица, белые одежды развеваются, посох — тук да тук. Бывший брат Хэлэдир, мнимый священник Эру Единого, мой пророк и предтеча. Идет — и каждому встречному предлагает узрить смысл жизни. И они зрят. В Палантире. Где жду их я. И показываю именно то, что их сломит, заставит разувериться во всем на свете, возненавидеть нынешний мир и всем сердцем пожелать иного — лучше, правильней, иначе! Желающие заглянуть есть, вот только… что ж ты деешь, пророче! Причем тут отпущение грехов? Им следует уверовать, что грехи смываемы ЛИШЬ ДЕЙСТВИЕМ! Таким, как скажешь ты. То есть — я. И с чего тебе взбрело в голову отправлять Алхора в Мордор — Арду исцелять? Ну, может, и не пропадёт он там, ежели с такими благими намерениями отправился, но мне с того — что? А этот милый юноша-ворон, приятель Эршани — как я славно его напугал, уверил в вечной проклятости… тебе б его утешить, позвать за собой, а ты, олух царя небесного, не слушая меня, отправил его молиться да каяться, и тоже почему-то — в Мордор… Это что, твое призвание, «Андо-Таэл», как говаривал Мелькор? Ты с детства мечтал о карьере мессии? Сколько жизней ты готовился в пророки? От твоих проповедей разрыдались бы Балроги!.. Нет, не туда, только не в Итильен, с волей Барахира мне сейчас не совладать… В Умбар, только в Умбар, там намечается знатная заварушка, отчаявшихся будет много. Нас обгоняет отряд воинов. Благослови их и пристраивайся в хвост! В виду Умбара навстречу нам спешат три девицы в весьма фривольных одеяниях.  — Девы, что вы знаете о смысле жизни? — возглашает горе-мессия. Девицы с хихиканьем убегают.  — Ты что, не видишь — это шлюхи! — мысленно шепчу я. Мой «избавитель» разом меняется в лице.  — Падшие девы, стойте, я принёс вам свет! — пуще прежнего орет он и устремляется за ними. Будь у меня тело, я б, сев на землю, согнулся пополам от хохота. Но тела у меня нет, и я продолжаю молча болтаться в его котомке меж хлебной коркой и куском ископаемой колбасы. Когда-то, в далекие ангбандские дни, наши орки, подглядев у Нолдор искусство театра, сварганили свой балаган. Ах, как похоже! Перед нами — Умбар. Миг перед схваткой. Страсти накалены до предела, но кровь еще не пролилась. Мой «спаситель шлюх» цепляется к воинам. Ах, если б его зашибли и Палантир откатился к кому-то другому! Только бы зашибли! Ну же! …А я, оказывается, не знал, что есть отчаянье. И дело даже не в страшных словах, сказанных об Учителе — я и сам догадывался, что в Ахаши не все в порядке. Вот, свершилось, я наблюдаю начало Конца. Совсем скоро Тэй Аннатар, истинное имя которого Артано Гортхаур — «Великий Мастер Ужаса», восстанет вновь. И я не только не смогу помешать ему — он до последнего мига будет гнездиться в моей голове! Ах, глупец, ну как тебе «предмет увлечения юности», «великий ум и неизмеримая мощь», впечатляет? Ну ничего, вы еще наговоритесь, похоже, тебя он не станет убивать, более того, отблагодарит каким-нибудь завалящим Колечком — времени для мудрых бесед будет море! Доигрался, допрощался, доверовался! Теперь смотри, червь, это — твоих рук дело!  — Не только твоих, — шепчет в голове его голос. — А вот за ритуал — спасибо! Ах да, он о Государе, Хранителе Орторане и об этом бедняге, утратившем память. Ты обманул их, проклятый! Несчастные!  — Ну, положим, Хранитель начудил и без меня… — смеется шепот.  — То, что сделал с ним ты, хуже всего!  — Как знать, как знать — он готовил не меньшее.  — Что?  — Не торопись, потом, потом — мы еще наговоримся… …Внимание мое привлекает происходящее с несчастным священником (мне это видится, как окно в радужном мерцании). Он призывает к покаянию уже которого прохожего. Похоже, Саурон от сего в гневе — еще бы, ему ведь надо, что бы пятнадцатеро с искренней верой в свою правоту ранили Миндоллуин. Держись, тот, чьего имени я не знаю! Говори с ними, проповедуй им, но — о добре, лишь о добре, тогда у них не поднимется рука на святотатство! …Он не слышит меня. Как впрочем, почти не слышит и Саурона, погруженный в свои грезы. Бесполезно… Если не случится чуда, Пятнадцать, конечно, найдутся. И мир рухнет. А я навечно останусь во тьме… Есть северная легенда, утверждающая, что Девятый Назгул именем Аллор, даже будучи призраком, сохранил в сердце искру Света и ценою своей «жизни» помог Хранителям исполнить их миссию… Красивая сказка, родившаяся оттого, что автор ее не был здесь. Таких людей нет, а если и есть — он один на всю Арду, и это не я. Не я… Ах, что это — в Палантир глядит мой гондорский друг… Нет, не верь ему! Ты не проклят, проклятых навечно нет вовсе, любовь Единого не знает пределов, они невозможны в принципе!  — Даже я? Даже для меня? — усмехнулся шепот. Во мне словно погасло солнце… …А под стенами Умбара, под его новенькими мифрилловыми воротами — светопреставление. Ворота щедро разукрашены отрубленными головами, но это — не зверства морготовцев, а они сами: так сказал капитан, вышедший на переговоры. Он вручает командиру королевских войск «вотум недоверия», а в нём — одна-единственная фраза: «Мы были здесь. Где были вы?» Власть в Умбаре сменилась снова — на этот раз её захватила некая УРА — Умбарская Республиканская Армия. И у неё — куча претензий к Минас-Тиритским властям. Ещё бы! История мятежей, по их словам, выглядит так: в тот достопамятный день, когда король впал в колдовской сон, Умбар был захвачен неведомыми повстанцами, о которых УРА, уже давно борющаяся за автономию родного края, ничего не знала. Такая синхронность не может быть совпадением, и потому они не желают слушать ни посланцев Хранителя, ни эльфов: очевидно, что разорители Умбара и те, кто ранил сердце короля — одно лицо. Умбар оказался во власти харадских наймитов — но королевская подмога не ниспоследовала, хотя им доподлинно известно — в самой столице мятежа не было и ничто не мешало гондорским войскам помочь гоажданам Умбара выбить злодеев из города. Пришлось справлятся самим… Виновники были схвачены и отданы в Столицу под суд, однако сам суд являл собою дурную комедию, орочьий балаган, из чего нетрудно заключить: следы мятежа ведут вовсе не в Харад, а к столичным интриганам, которые, как известно, обожают тёмные культы и прочее непотребство. Однако порядок в Умбаре воцарился ненадолго: следующий мятеж подняли пираты, разбойники, контрабандисты и прочий преступный элемент. И вновь Столица безмолвствовала, а меж тем было бы небезинтересно узнать: откуда следи смутьянов взялось такое количество гномов? Это — наёмники? Чьи? Или — не наёмники вовсе? Последнее — и вовсе интересно, если учесть, что гномы эти повсюду разлагольствовали о превосходстве их расы и наступлении новой, гномьей эпохи… Вскорости оказалось, что и пиратская вольница недолговечна. Следующий переворот учинили одни атаманы разбойной республики — против других, и власть захватили поборники Моргота, тут же распорялившись казнить всех, кто против. Что интересно, означенные гномы никуда не делись и при них. Как это понимать? Нам снова пришлось без чьей-либо помощи свергать теперь уже совсем озверелых отморозков — и результаты вы видите на воротах. К сожалению, злодейские гномы в полном составе ушли из города неведомо куда: у них был ключ от ими же скованных врат и никого из них захватить не удалось. И снова вопрос: где была королевская армия? Почему она позволяет разгуливать по дорогам страны записным злодеям? Кто они, кому служат, когда вернуться и кого на этот раз призовут на помощь? Это — лишь знаменитое гондорское разгильдяйство? Или — потворство мятежу? Кто-то в столице решил свести Умбар под корень? Или — его амбиции простираются дальше? Отвечайте! Но, как бы то ни было — Умбар более не даст себя в обиду! Сам, не оглядываясь на сгинувшего по вине неведомых злодеев короля, как было уже дважды. А посему — власть Минас-Тирита нам более не нужна, ибо в чёрный час она показала своё бессилие! Короче: в Умбаре провозглашается республика, как в былые дни. Мы готовы договорится с Королевством о ненападении и совместном противодействии внешним врагам, но — не более, ибо Короля в королевстве нет. А всё остальное: союз, как с Эсгаротом и гномами Сияющих Пещер, либо — автономия, как у Роханцев да Хоббитов, возможны лишь тогда, когда Король — вернётся. Эти вполне здравые речи людей, переживших и одолевших лютую смуту, тем не мение вызвали в рядах воинов Королевства бешеный гнев. Лишь Итилиенцы да Дол-Амротцы, что сами пережили ужасную ночь, кое-как держались. Но более всех лютовали Роханцы: о позор, о ужас! Вскорости под стенами Умбара разразилась безобразная свара: князья Барахир Итилиенский и Илмах Дол-Амротский требовали переговоров с отважными республиканцами, что сами прогнали нечисть из родного города. Но командир столичного гарнизона, которого Хранитель Братства облачил верховной властью, был непреклонен: пусть повстанцы сложат оружие да откроют ворота — вот тогда, быть может, и поговорим. Но, в точности как некогда под стенами Альквалондэ, историю изменил безвестный злодей, первым крукнувший: «никого не слушай, бей-руби!». Он оказался кем-то из роханцев… кажется. А может — из армии Минас-Тирита, да это, в общем-то, и не важно… Потому, что в следующий миг ухнул Пробойный огонь, в стене образовалась дыра, мифрилловые ворота накренились, а со стен во множестве полетели стрелы, камни, кипяток. А внизу сцепились меж собою латники Умбара и Соединённого Королевства. И смерть начала свою всегдашнюю жатву… …Мне стало все равно. Я безучастно наблюдал дурацкую сцену со шлюхами, попытку переговоров под стенами Умбара, штурм без приказа, безумие роханцев и самоуправство столичного гарнизона, я видел, как кто-то (я не разглядел, кто) оглушает князя Барахира и князя Имлаха, как гибнут от мечей умбарцев и гибнут, пытаясь остановить своих же, мои друзья — итильенцы и оборотни-бьернинги, как захлебывается штурм и вылазка умбарцев сеет опустошение в рядах воинов Королевства, как падает под мечом бедолага-священник, как Палантир подкатывается к ногам Эриэнара, коий тысячу лет назад стал моим учеником и коего я так ничему и не научил, да и учиться у меня — нечему… Из оцепенения меня вырвал крик — крик боли и муки. «Это разорвалось сердце сестры Короля», — откуда-то понял я. И очнулся от кошмарного безразличия… …Наконец-то мой горе-пророк мертв, а Камень поднят этим новоиспеченным Следопытом. Прекрасно! С ним я справлюсь. При мне — Эршани, он неплохо знает своего ученичка… Ах, мне повезло снова! Этот парень — самое то, что надо! Почти без моего вмешательства, после нескольких взглядов в Палантир он вообразил себя новым Арагорном (не иначе — мечта юности!). Внушить ему, что старый мир мертв, было несложно. Зачатки «паствы» собрались тотчас же — двое потомков Черных Нуменорцев, один из них — мой самодеятельный жрец. Ныне они изрядно напуганы и хотят одного — выжить и жить. Мысль о том, что в новом мире хватит места для всех и на прошлое никто не посмотрит, родилась сама собой… …«Паства» стремительно растет. Отчаянье, рожденное кровавой катастрофой (под так и не взятым Умбаром полёг цвет обеих сторон), вкупе с прекрасными видениями Палантира и недюжинной харизмой Эриэнара, делает свое дело. Нас уже семнадцать, и кроме людей есть три хоббита и даже одна эльфийка, сбежавшая из города во время штурма с неразберихою — та самая, юная, что так понравилась Эршани. Мне, признаться, тоже — надо же, у нас, оказывается, одинаковый вкус! Ради нее я даже слегка меняю свой первоначальный план — раньше я хотел после проведения ритуала попросту захватить ее тело (эльфийское как-никак, а стало быть, не будет многочисленных мытарств, связанных с воплощением в человеческое… о, я крепко запомнил урок королевы Берутиэль, некогда восстав в её плоти!). Теперь же, я полагаю, мы лишь некоторое время будем вместе, покуда я не подыщу толковую плоть для себя. Я сегодня добрый. И почти влюбленный. А посему все они войдут в Круг Избранных, даже хоббиты — пусть Хранителям за Морем икнется! Экие милые близняшки… Ну, разве можно их убивать? Нет, отныне вы бессмертны — правда, Кольца кончились, уж не обессудьте, так что придется малость иначе: из тела — в тело, из тела — в тело… со временем вам даже понравится. Эй, Эршани, как тебе твои новые ученики? Это тебя, милый мой, я над ними поставлю! Молчит… Обиделся. Ничего, пройдет, Палландо прощать учил. Так, семнадцатерых хватит, в столицу! Что делать будем? Как что — похороним зло. Зароем его на вершине священного Миндоллуина. Добрый мир следует начинать с добрых дел, отсекающих скверну! Все слышали? Тогда — пошли! …Безмолвный крик пронзил небо. Так-так, от переживаний и предчувствий конца скончалась вещая сестра короля. Надо же, от ее вопля очнулся мой «первый ученик». Недовольство проявляет… Поздно, батенька! …А мимо нас идут души убитых. Но вижу их только я. Пока. Сейчас, при помощи Палантира, я покажу это всем. Поучительное зрелище, особенно для тех, кто решил разрушить старый мир. Видно? …Еще и как! О ужас! Я и не ведал… Мимо нас, над плавнями устья Андуина, цепочкой летят призраки. Точно болотные огни. Лица у них растерянны… они еще не поняли, что мертвы. О, если б все люди зрили это, никто бы не посмел взяться за меч!  — А вы и зрили! — смеется шепот. — Пока Мелькор вас от этой излишней способности не избавил!  — Ты слышишь меня, Эриэнар?! — кричу я в радужный зев Палантира. Нет ответа. Он уверовал. Он зрит гибель любимого им мира и понимает свой долг по-своему. Не искаженно — а сообразно тому, что ему ведомо. Он искренне полагает, что спасет всех в годину бедствий. И ведет их к гибели. О Эру, молю тебя, сделай так, чтобы ритуал не возымел действия!  — Еще как возымеет! — отвечает мне насмешливый шепот. — Он же прост, как полено! Эти люди отдадут мне свою волю, ту ее часть, что не искажена, потому и надо, чтобы искренне и из лучших побуждений. А клинок в вершину — весьма деликатная тонкость. Видишь ли, она в том, чтобы ради всего святого совершить святотатство. Весьма схожим образом Мелькор исказил людей на заре времен…  — У Эриэнара нет моргульского клинка!  — И не надо! Перчатка, которой он его держал во время конфискации такового у мародёра, вполне сойдет. Даже кухонный нож сойдет, ежели убедить кого-то, что он — моргульский. Важна вера!  — Ты мразь, Саурон!  — У-ха-ха! — заходится в смехе шепот. — Так ведь Саурон в переводе с Синдарина — «мразь» и есть! Назови козла козлом…  — Ты гордишься этим?  — Да, горжусь. Я — самая большая сволочь!  — Зачем тебе все это?  — Ради власти!  — А власть?  — Ради деяния.  — А — деяние?  — Деяние самоценно. Это — великая игра, суть жизни моей.  — А как же похвальба, кою приписывают тебе твои последователи — мол, «Я — Вала Познания…»?  — Познание есть часть деяния и цель его. Деяние рождает опыт, опыт — познание, познание требует действий!  — Значит, ты живешь, чтобы жить?  — Если упрощенно — да.  — Такой ценой…  — Иной не ведаю!  — Всегда?  — Да!  — Даже теперь, после всего?  — Именно теперь, после всего!!! …Он все-таки достал меня, жалкий человечишко! Да, именно теперь, и — именно после! Потому что после всего у меня нет иного выхода. Власть, действие, познание, великая игра — бравада, пыль на ладонях звезд! Я просто хочу жить! Снова! Не «для», не «вопреки», а «потому что». Потому что я бессмертен и навеки проклят, потому что бесконечно перепроживать былое нестерпимо, потому что самая страшная мука — отсутствие надежды, оставленность Единым — да, Эршани, да, оставленность Единым! Я понял это слишком поздно, и теперь — отступать некуда! Вперед, только вперед!.. Чтобы наказать моего «первого служителя», я заставил его заглянуть в миг моего падения, в миг гибели Кольца и того, что было после. От ужаса он снова на некоторое время впал в беспамятство… …А «паства» моя, меж тем, подходит к Минас-Анору. Врата Столицы — нараспашку, стражи нет, жители хмуры и не обращают на нас ни малейшего внимания. Даже татуировка Багрового Ока на руке одного из наших никого не впечатляет… Воплощусь, спляшу на вершине трепака — никто и не посмотрит. Или взгромозжу у подножия Черный Трон, сяду на него и поздороваюсь с проходящим мимо стражником. И, держу пари, он вежливо ответит и пойдет дальше. Даже грустно как-то… На подходе к горе мы замедляем шаг. И Эриэнар — тоже. Странно… С чего бы это? Смотрю в него. Нет, он не догадался о моей истинной сути (да и не смог бы: я не скрываюсь перед ним, а предстаю во вполне благопристойном «облике» — то ли духа Феанора, то ли лика Палантира). Он боится. Не меня. Не за кого-либо. Боится… самого ритуала! …Да, он почувствовал это первым. «Не-должное». И лишь потом на меня накатило… Неведомо откуда я понял — ритуал сработает. О, он вполне сработает, но совсем не так, как надеется Гортхаур. Этим ритуалом… можно только разрушить. Им никого не воплотишь. Даже Саурона. Даже Мелькора. Разве что — Унголиант. Мысленному взору моему предстала жуткая картина: из крошечной могилы — места погребения перчатки, лезет черная паучья лапа. Она растет, раздвигая камни, вот священная гора наливается цветом гноя и лопается, как чудовищный нарыв, а оттуда выходит в мир такое… что лучше умереть, чем увидеть его! Я нашел в себе силы молиться. И молился — Единому и всем Валар — горячо, как никогда в жизни. Бесконечно долго, казалось, целые эпохи был мой дух в непроглядной тьме и она лишь сгущалась. И вдруг, как луч Солнца сквозь грозовую тучу, пробилось иное видение: Государь, восходящий на Миндоллуин, охваченный и пронизанный Светом, несущий Свет в теплых ладонях. И вот теперь я буду взирать на то, после чего этого больше не будет? Нет!  — Эриэнар! — беззвучно кричу я. И он отзывается!  — Что, учитель?  — Не называй меня так! Ныне я веду вас в бездну!  — Я знаю. Только это — не ты один.  — Это Саурон!  — Нет. Это все мы. Сами. Из-за Тени. Из-за Искажения. А Саурон… его понять проще. Он полагает — у него нет выхода.  — Знаю… — грустно отвечаю я. — Он показал. Это ужасней всего на свете…  — Нет. Ужасней всего — это если мы свершим ритуал. Конец Арды не заставит себя ждать.  — Как можно остановить вас?  — Никак. Мы уже не вольны. И он не волен…  — Ты… о Сауроне?  — Да. Он — в плену своих страстей. В плену Черного Древа.  — Что есть Черное древо?  — Искажение, связанное внутри себя. Зло, порождающее зло. Оно — в нас. Больше или меньше. Сейчас — сильнее некуда…  — Откуда… ты все это знаешь?  — Из сердца. Это знает каждый.  — Эриэнар… ты ли это?  — Не совсем… Я-истинный, сердце души. Разум мой ныне верит, что вершит благо, но сердце — не обманешь…  — О Манвэ, это не тебе — мне у тебя следовало учиться!  — Вовсе нет. Ты дал мне надежду.  — Какую надежду? Палландо был обманут!  — Да. Но он дал надежду вам. А ты — мне. Мы часто не способны обрести надежду сами. Только даря друг другу. И это единственное, в чем надо спешить. Королевна отчаялась — и умерла.  — В чем эта надежда?  — В том, что никогда не поздно. И все возможно. И нет вечно проклятых. Потому, что Единый любит мир. И именно таким — и любит.  — Нет проклятых… Даже он? После всего  — Даже он. После всего. Потому что если есть «никогда» — миру не жить. Да и незачем…  — Что же делать?  — Остановить падение в каждом. И в себе…  — Да, но это — потом, а сейчас?  — Надеяться! …А я был в смятении. Как и Эриэнар. Но уж никак не от того, что Эршани пробился к Искре Негасимого Пламени, живущей в каждом из нас. Мысли его и тех, кто заглядывал в Камень, не были для меня тайной. И в них нарастал страх. Грядущий ритуал не нравился им все больше. А главное — он не нравился МНЕ. …Так уже было. Когда-то я не смог осквернить Менельтарму — Валар опасался. Но теперь — иное, я боюсь не Валар, а ТОГО, ЧТО БУДЕТ. Впрочем, тогда ведь тоже все кончилось Падением… Да, но у меня НЕТ ВЫХОДА!  — Есть. Останови их.  — И что с того? Чем это поможет МНЕ? Я не желаю более ТАК влачить свое бытие!  — Я не знаю, что будет. И ты не знаешь. Ты не пробовал.  — Такая попытка будет стоить мне слишком дорого. Если ты не прав (а иное — невозможно), я распрощаюсь с последней надеждой на жизнь. СВОЕЙ надеждой. Нет! …Опять, опять совсем не к месту лезет в голову книжная премудрость: сказка все той же Шарни Нурн «Новый герой». В ней хоббит, коего лишили всего: семьи, норки, надежды, умудряется уговорить Саурона ему помочь — и опрокидывает историю. Ах, если б я так мог…  — Тогда… попробуй задержать нас на мгновенье, — вырывается у меня само собою… Но — не у меня, нет, не у меня, клянусь в этом! — Просто… А вдруг что случится? …А ведь он прав, проклятье, он прав! — мечется в моем разуме. — Ни остановить ни задержать их я уже не смогу: не я веду их — Черное Древо. И ритуал, несомненно, бесполезен: не я воскресну — мир погибнет. Мир. Арда. Любил ли я ее хоть когда-нибудь? Наверно, да, раз спустился из Дивных Чертогов… Потом увлекся идеями Мелькора… Мелькор. Он мыслил себя едино с миром, он мог бы его и разрушить, даже вместе с собою — чтобы никому не досталось. А я… я не сумею. Да, но ведь они сами содеют все равно… Мысленному взору моему вновь предстает Черное Древо. Оно — почти в цвету. Бутоны проклюнулись… …Полшага до конца. И я, действительно, величайшая сволочь. И это меня не радует. Однако — поздно. Не остановить. Ибо я проклят. Все прокляты. Навечно. Но даже если это так, я не стану молча взирать! Я, Артано, всегда шел до конца!

ЭРУ! ЕДИНЫЙ! Я ЭТОГО НЕ ХОЧУ!

…Эриэнар застыл, подобно памятнику древним нуменорцам — статуя с сияющим Камнем в ладонях. А рядом проходит Эльф. Не кто-нибудь — сам Кирдан. Медленно, как во сне, Эриэнар делает к нему шаг, потом еще: даже без моего зрения видно — сие дается ему с величайшим трудом.  — Я… нес это… вам, — говорит он. — Возьмите. Кирдан берет Палантир в руки. «Все, конец» — проносится в моей душе. Но проходит секунда, другая и… ничего не происходит. А потом он, улыбнувшись, прячет Палантир и уходит. А я остаюсь на траве. НА ТРАВЕ??! Я видел это. И то, что было потом. Картина в Камне дивно обострилась, и я узрел… наверно, то, что было бы, если бы ритуал состоялся. …Подумать только, всего сто лет! Сто лет до Конца! А любимая мною Шарни Нурн оказалась провидицей — всё почти в точности, как в ее романе… Вижу я и Саурона: им одержим то один, то другой человек, и с каждым разом — все хуже. Впрочем, люди — краше ненамного. Святотатство оставило на них след. Как печать… А они ее даже не замечают, творя злодейство за злодейством, мерзость за мерзостью, и злодейства с мерзостями воспевая. Но еще больше я вижу машин — огромных и непонятных. Одна из них испепелила мир, ибо таков был приказ на войне, ставшей Дагор Дагорратом. Сто лет… Я знаю, найдутся те, кто скажет «на наш век хватит!». Но сейчас я не хочу о таких и думать. Картина сменилась: теперь это, несомненно — будущее. Наше. Удивительные строения, свет в ночи, будто из маленьких солнц, странные устройства — некоторые из них как будто даже говорят, и — люди. Добрые, прекрасные, счастливые люди! …Картина сменилась. …О Эру, оказывается, ты создал не одну лишь Арду, а мириады миров у иных Солнц, и иные, непохожие на нас Дети Единого — не фантазия! Мы… будем там? Когда? Как? Что это — провиденье? Или — та часть Песни, что не прозрели Айнур? …Картина сменилась. …Я не в силах понять сие: мы — во многих местах одновременно, в разных телах и без оных, по отдельности, но — вместе, звезды — как песчинки, края, кои отказываются принять не глаза — разум… …И вдали — Дивные Чертоги, истинный Дом наш, дарованный Единым… Он — ждет… …Картина сменилась. ...Я понял немногим более твоего, Эршани из Ахаши. И не спрашивай меня, что это было. Я знаю одно, и повторю еще раз – первую картину я отвергаю! А три других... я хочу быть там. Хочу творить их. Хочу жить дальше. А пока я стою у подножья Миндоллуина, развоплощенный - но свободный и цельный, и до сих пор не пойму - как это произошло? А мимо и сквозь меня ходят люди, того не замечая... Вот прошла наша эльфийка, обернулась, и ее глаза засветились... пониманием? А в отдалении стоит еще один призрак. Королевна... Я «помахал ей рукой». - Ждешь его? - Да. - Долгонько придется... Это - далеко не конец. - Я - знаю. - Уж не надеешься ли, когда он вернется, воскреснуть, будто новая Лютиень? - После того, что я видела - как знать? ...Я стою, а время идет. Решительно не знаю, что делать. Смотрю на вершину. На ум приходит воспоминание Эршани и Эриэнара: Государь, восходящий на Миндоллуин, охваченный и пронизанный Светом, несущий Свет в теплых ладонях... Интересно, каково это... А ведь не ведаю! Эх, тоже мне «Вала», грош цена твоему познанию... А вершина сияет. Вершина манит. Хочется взойти на нее, опуститься на колени, погладить... Я делаю шаг... А меня трясет за руку давешний работяга. Он вернулся. Несмотря на страх. Молодец, просто - герой, досталось-то ему изрядно, шутка ли - заглянуть в Багровое Око. «Чем вам помочь?» - спрашивает он. «Отведи меня в Итилиен...»