говорит и показывает

Голова болела просто адски, словно по ней от души заехали арматурой. Он пару раз получал такие удары (ну, может, не железкой, но тяжелыми предметами точно), а потому прекрасно помнил это не шибко приятное ощущение, что воспроизводилось сейчас его организмом вновь. Только вот сейчас в голове был полный туман, и единственное, что Джунпей ощущал явственно — так это то, что лежит на чем-то мягком (некогда мягком), укрытый подобием одеяла и что у него жутко болит грудная клетка. Неужели ребра сломал?! Но где? Когда? Вроде бы, в последнее время он ни с кем не дрался, но... Стоило Джунпею попытаться прорваться к необходимым воспоминаниям, как голова ответила резкой вспышкой боли. Он застонал и схватил себя за волосы, словно это могло помочь прекратить агонию, но что-то очень крепкое и цепкое схватило его за запястья и вернуло их вниз, после чего бесцеремонно шлепнуло на лоб холодную мокрую тряпку. И пусть это не уменьшило боли, но определенно отвлекло Джунпея, так, что он даже резко распахнул глаза. Только для того, чтобы так же резко закрыть их вновь, когда в них попала вода с тряпки. Резко сдернув ее с головы, Джунпей попытался было сесть — и с тем же успехом остался лежать, чувствуя, как что-то упирается ему прямо в живот, не давая подняться. Может, оно было и к лучшему, потому как в груди что-то очень неприятно заныло, будто он переломал ребра. Значит, и правда?! Но где? Когда зрение стало проясняться после долгого забвения, первым делом, что увидел Джунпей, был этот человек, сидящий рядом с самым меланхоличным выражением лица, на какое он был способен. Это был медицинский отсек — было понятно даже по мимолетному взгляду и умирающему в агонии окружению, что только и делало, что ужасающе кашляло и задыхалось. Ичиджо, это был именно он, безо всякого интереса обмакивал уже известную несчастную тряпку в небольшом тазике с водой, после чего, не изменяя выражения лица, швырнул тряпку обратно в Джунпея и поднялся. Можно было бы махнуть рукой на эту скотину и продолжить наслаждаться одиночеством, только вот Джунпея больно интересовало произошедшее — точнее то, что стало причиной его появления тут. Он мельком заметил сбитые в кровь костяшки и подумал о том, что очередная их драка зашла слишком далеко... Но... Нет, погодите. Что-то тут было не то. Они вроде бы договорились не доходить до такого. Да и при всем своем желании Ичиджо никогда бы не смог отмудохать его так, что дошло бы до потери сознания и сломанных ребер. Значит, произошло что-то другое. Джунпей сцепился с кем-то другим? Нет, это точно было не то, сейчас он целиком и полностью был занят жульничеством с кубиками и не мог позволить себе отвлекаться даже на мимолетную вражду с кем-то еще, кто мог раскусить его (Ичиджо) хитрый план. — Эй, Рей-джо! Ха-ха, сработало! Резко обернувшись, Ичиджо прожег его полным ненависти взглядом, но все же остановился. И когда Джунпей поманил его пальцем к себе, не в силах сделать что-то более осмысленное, что не дошло бы до очередного издевательства, тот, к большому удивлению, немо повиновался и вернулся. Это было почти поразительно, потому как раньше Ичиджо обязательно повертел у Джунпея перед носом средними пальцами и ушел прочь, даже не обернувшись на «пожалуйста». Может, и правда что-то произошло? Что-то очень серьезное? С чего бы это Ичиджо такой тихий? — Чего это ты со мной возишься? — глупо улыбнувшись, Джунпей засмеялся, стоило Ичиджо закатить глаза в отвращении. — Неужто забыли все обиды, или ты решил выйти на новый уровень сотрудничества-а-ай-ай-ай-ай! Больно! Вот что эта скотина умела делать от души, так это мстить. Джунпей мог бесконечно поражаться тому, сколько грязных уловок хранилось в этой голове. Все же, что бы он там не думал об Ичиджо, тот был очень умным человеком. Обман Оцуки запомнили все, а потому сотрудничать с ним (да и просто играть) никто не решался. Хорошо, что у Джунпея полностью отсутствовало чувство самосохранения, а еще он смог уломать этого придурка, это прямо как сорвать куш в лотерее, только получить в подарок человека, создавшего тот сраный пачинко-автомат, побежденный лишь абсолютно безумным способом. С солнечной улыбкой смотря прямо в глаза Джунпею, Ичиджо и не подумал убирать босую ногу у него с груди — знал, подлая тварь, что больно, но продолжал издеваться. И как бы под ним Джунпей не елозил, пытаясь скинуть гнет, ничего не получалось. Вот уж эта мстительная усмешечка, вот что Джунпей в нем не любил, так именно это! Все же у «Тэйай» наверняка были курсы обучения необходимой мимики, ну не верилось, что кто-то мог делать такие одновременно устрашающие и доброжелательные выражения лица одновременно. Но то ли писк Джунпея стал совсем походить на мышиный, то ли Ичиджо решил сжалиться, смотря на безрезультатные попытки вырваться из жуткого захвата целой одной босой ногой, он все же перестал давить на больное — буквально — и опустился рядом на корточки. Смотря на шипящего от боли Джунпея с лицом полного удовлетворения и насмешки, он бросил: — Очнулся наконец, спящая красавица? — А-а-а? — Джунпей недоуменно заморгал. — Чего-чего? Я что, надолго отрубился? — Пару дней так уж точно. Последнее было сказано таким сухим будничным тоном, словно не было в этом факте ничего такого. Ну, подумаешь, провалялся без сознания несколько дней. Все равно что сообщить, что хлеб кончился и надо бы пойти его купить. В их ситуации аналогия была не самой подходящей, но лучшего в этот момент Джунпей придумать не смог, хватая себя за голову. Болело так, будто ему череп проломили. А может, и проломили, раз пару дней без сознания был. — Что-то случилось? Мы что, подрались? Он широко раскрыл глаза и с таким искреннем недоумением уставился на Ичиджо, что того подобное явно смутило, отчего он в спешке отвел взгляд в сторону. — Ты что, сумел меня отмутузить?! У тебя силенок хватило?! Некоторые из выражения лиц Ичиджо были бесценны. Особенно те, когда он приходил в бешенство. Зло хмыкнув, Джунпей даже не стал уклоняться от намерено медленной атаки прямо в лоб. Щелбан заставил его откинуть голову назад, а чья-то рука прижала ее к подушке, крепко, после чего сверху донесся тихий, но очень неприятный голос, с тем тоном, что не предвещал ничего хорошего в случае неповиновения. — Не умничай, макака. Тебе совсем память отшибло? Обвал был. Не драка. Обвал?! Ах да. Они тут иногда случались — не регулярно, но в новых тоннелях бывало. Обычно все заканчивалось кровавым месивом из камней, конечностей и стонов умирающих, кто оказался перемолот землей не до конца. Страшное зрелище, Джунпей лишь один раз видел это собственными глазами и вовсе не желал повторения. То, что подобное не просто произошло во второй раз, но и вовлекло его, почти пугало. С другой стороны, он лежал тут, не шибко-то покалеченный, и это означало лишь то, что судьба над ним сжалилась. Но мимолетный взгляд по сторонам дал понять, что помимо страдающих от удушья тут было не так много тех, кто выглядел жертвой очередного камнепада, и это почти озадачило Джунпея. Пока он не вспомнил, что в том тоннеле их было не так уж и много. Новый участок был слишком мал для большой группы, а потому туда направили лишь часть бригады. Кажется, вместе с ним был и Ичиджо. Но почему он совсем не пострадал? Или сбитые кулаки — это... — Не помню. Совсем. Растерянно заморгав, Джунпей посмотрел на Ичиджо почти виновато. — А ты-то что тут забыл? Ты ж от одного моего вида беситься начинаешь и всякие смешные звуки издаешь... Бля, ладно! Не трогай! Шучу! Не бей! Пожалуйста! Ай! Ну чего ты бесишься, я же тебя даже не трогал! — Еще бы ты меня трогал, грязное животное, — зашипел Ичиджо, скаля зубы. Еще чуть-чуть, и его вскипевшую кровь можно будет использовать для приготовления лапши. Впрочем, пошутить об этом Джунпей не успел, потому как почти моментально получил точный тычок прямо в глаза, отчего завыл от боли и дикого гогота, который не смог даже сдержать. Он не знал, почему Ичиджо все еще сидел рядом с ним, если всем своим видом — это даже видеть не надо было, одного присутствия было достаточно — показывал, будто еще одна тупая фраза Джунпея, и он выйдет из себя окончательно. И сделает что-нибудь очень нехорошее, это он умел. — Завалами занимается наша бригада, потому что мы находились к его месту ближе всего, — голос его звучал субтильно и сухо. — Пока Хиэй и остальные занимаются разбором мусора, меня, как очень серьезно пострадавшего по твоей, тупая ты макака, вине, оставили сидеть рядом с тобой и еще парочкой раненых.... Потому что работать я сейчас все равно не могу, а всей бригаде, включая бригадира нашего Цуруми, от этого идет прибавка. Поэтому я тут. С тобой. Тупое животное. Джунпей расплылся в довольной улыбке. — То есть, ты сам ко мне пришел? Как это мило! Ичиджо мрачно сверкнул глазами. — Кажется сейчас у нас появится еще одна жертва завала. Это заставило Джунпея насторожиться. — Много народу померло? — Два или три человека. Он сказал это таким пренебрежительным тоном, что у Джунпея кулаки зачесались заехать этой скотине в нос. Да, не все жизни много стоили, но это не давало ему повода говорить таким тоном об ушедших. Но сил на осмысленную злость у Джунпея было так мало, что он ограничился простым скрежетом зубов. Ладно, может, потом морду набьет ему, как вернется в нормальное состояние. — А ты, смотрю, успел сбежать раньше, чем все стало плохо, — почти издевательским тоном прошипел он, смотря Ичиджо прямо в глаза. Тот должен был разозлиться, вновь вытворить что-то мстительное — этого и ожидал Джунпей, но в ответ Ичиджо лишь отстраненно покачал головой, словно вопрос прошел мимо него. Это было так странно, что Джунпей даже стушевался, не зная как продолжить их маленький диалог, но потом решил выяснить то, что его озадачило еще помимо самого факта обвала. Кое-кто очень маленькое, незначительное, кое-что... Он был в глубине тоннеля. Он не должен был успеть выбраться оттуда. — Это ты меня вытащил, да? Подозрение. У Джунпея не было поводов думать о таком, но почему-то он был не просто уверен — он знал, что все так и будет. Как бы не была сильна их вражда, как бы не задирали они друг друга в перерывах между играми на потеху остальным, чтобы скрыть факт своего сотрудничества, он все равно был уверен в том, что именно так все и было. И хотя в том тоннеле они стояли достаточно далеко, и хотя у Ичиджо абсолютно не было мотива его спасать, Джунпей не смог бы поверить в то, что это сделал кто-то другой. В шахтах все боролись в первую очередь за себя, а не за других. А этот ублюдок ломал все местные понятия и переворачивал их с ног на голову. Настоящее чудовище, так Джунпею хотелось его назвать. Что «Трясина», что ее создатель. Один демон создал другого. — Почему ты так решил? Смотря на Джунпея пустым взглядом, Ичиджо кисло улыбнулся. В этом взгляде не было ни насмешки, ни любой другой эмоции, что Джунпей привык видеть. Почти необычно. Почти неприятно, ведь слом привычных устоев ради искренности — это абсолютно не то, чего ему хотелось бы сейчас видеть. — Интуиция, — севшим голосом пробормотал Джунпей. Ичиджо выдавил из себя усмешку. — Хорошая же у тебя интуиция, — медленно, по слогам, произнес он. Значит, это все-таки правда. Это было странно. Сомнительно. С одной стороны, Джунпей был жутко рад, что его оттуда вытащили — помирать ему совсем не хотелось, он любил жизнь и наслаждался ею даже в этом месте, но с другой... Нет, у него не возникало желания оказаться спасенным кем-то другим, в самом деле, Ичиджо был хорошей кандидатурой, и пусть он теперь был должен этому ублюдку, это не делало ситуацию хуже. Проблема заключалась несколько в ином, в том, что тот в принципе это сделал. Из-за того, что между ними возник хрупкий мир? Из-за каких-то других чувств? Джунпей чувствовал, что ситуация была какой-то до абсурда неправильной, и это, наверное, ощущал и Ичиджо. Может, им стоило бы переговорить об этом как двум взрослым людям, потому что именно так у нормальных людей проблемы и решались, но какой-то внутренний блок не давал никому из них сделать это. Они не настолько доверяли друг другу, по крайней мере пока. — Я думал, ты трусливый мудак, который побоится сделать что-то эдакое. Шумно выдохнув, Джунпей откинул голову назад и закрыл глаза. Ему не хотелось видеть лица этого кретина, вообще видеть его не хотелось. Образ уебка, который даже пальцем не пошевелит, чтобы сделать что-то ради кого-то, привлекал его куда больше, чем вот это вот драматичное нечто. Ну, то есть, он был безмерно благодарен и даже поражен столь самоотверженным поступком, но только вот образ Ичиджо никак не мог слиться для него в одно целое с тенью человека, который поступил бы... Настолько глупо. Да. Вот оно. Это был глупый поступок, а Ичиджо был умным. Вот что смущало Джунпея все это время. Он резко распахнул глаза и вперился взглядом в свою главную проблему на сегодня, что с самым незаинтересованным видом рассматривала ногти. Впрочем, это не осталось незамеченным, и Ичиджо почти мгновенно повернулся к Джунпею. Он крепко сжал кулак и едва слышно цыкнул, словно осуждая. — Невыносимая макака. Я спас тебя потому, что ты мой единственный способ вырваться наружу. Я не дам тебе так просто сдохнуть. Ой-ой, ну конечно. Сколько бы этот ублюдок не строил из себя важную шишку, уж Джунпей-то прекрасно знал, что все это было умелой маской. Хотя, быть может, доля истины в этом высказывании и была, но уж слишком хорошо сам Джунпей помнил предательство Оцуки — если бы Ичиджо захотел, нашел бы себе нового дурачка, с помощью которого выбрался бы на поверхность. Так что кто-то либо чего-то не договаривал, либо пытался строить из себя невесть кого. — Хотя бы обманывай не так фальшиво, — почти разочарованно фыркнул Джунпей. В ответ ему Ичиджо солнечно улыбнулся. — Ну, мне же надо продолжать строить из себя злодея, — тяжко вздохнув, он продемонстрировал забинтованные пальцы и противненько улыбнулся. — Смотри, макака. Пока я тащил тебя, все руки искалечил. Ты хотя бы представляешь, сколько шрамов у меня останется? Считай, пожертвовал своей красотой ради такого глупого животного, как ты. Если выбирать между двумя настроениями, одно из которых пусть и было молчаливым, но слишком неприятно тоскливым, и вторым, мерзким и ехидным, Джунпей бы с удовольствием выбрал второе. Оно сейчас, впрочем, и царило, а потому в ответ на очередное нарекание его мартышкой возмущенно поджал губы и резко схватил Ичиджо за руку, и, когда тот издал звук, близкий к удивленному писку, поднялся и потянул его на себя, чтобы сделать только одно. То, что этот придурок ненавидел всей душой, то, что он провернул к день первого их знакомства. Это был не самый приятный жест, но самый действенный — от которого лицо этой наглый крысы начало стремительно менять цвета, начиная от ослепительного белого и заканчивая более экзотичными оттенками, присущими задницам тех очаровательных зверей, с которыми сравнивал его Ичиджо. Проще говоря, Джуней от души лизнул его прямо в щеку. Исказившись в дикой смеси раздражения и возмущения, Ичиджо рявкнул: — Сраная макака! И, не жалея сил, заехал Джунпею прямо в зубы, так, что у того аж в глазах потемнело — и неизвестно было, виновата ли была в этом травма головы, сила удара, или же все сложилось воедино. Лежа на матрасе с абсолютно идиотским выражением счастья на лице, он мог лишь ехидно посмеиваться, краем глаза наблюдая за тем, с каким отвращением Ичиджо оттирал мокрой тряпкой следы недавнего преступления на лице. Заметив чужой взгляд на себе, он мгновенно замер, после чего стремительным движением схватил тазик с водой с пола и швырнул его прямо на голову Джунпея. Матрас и подушка промокли насквозь, на его лице лежал грязный таз, но все, что мог делать Джупей — это неприлично громко смеяться. Как же он скучал по такой абсолютно невинному, но в то же время эффективному способы действовать кому-то на нервы. Впрочем, он еще отмутузит этого уебка, надо было только дождаться выздоровления. Перед тем, как Ичиджо дал деру с места преступления, Джунпей успел схватить его за лодыжку. Когда таз с лица был убран, он столкнулся с серьезным взглядом — неприлично близким, таким, что Джунпей ощущал чужое дыхание у себя на лице. — Чего тебе, макака? — У тебя такие замечательные красивые глаза... Стоило ему только вякнуть это не самое умное начало на деле весьма серьезной фразы, как Ичиджо раздраженно закатил глаза и поспешил вернуть таз на место, но, впрочем, замер, когда Джунпей в спешке замахал руками. — Погоди-погоди! Я шучу! Только не уходи! — таз приподнялся, и на него выжидающе уставились. — Ладно. Ну, благодарность я тебе понятия не имею, как высказать, могу пива купить или шоколадку, сам уж выберешь. Но я немого не понимаю, почему меня так обвал этот потрепал, а ты почти невредимый, ну, кроме рук. Ты же вытащил меня оттуда, значит... — Я просто откопал тебя. Руками. Ичиджо с до возмутительного довольной улыбкой продемонстрировал ему ободранные пальцы в кошачьей манере, словно выпуская коготки. — Тебе повезло, потому что там была дырка, через которую я пролез и вытащил тебя. Скажем, больше всего не повезло тем, кто был в середине, а ты был достаточно глубоко. Тебя просто присыпало землей да по голове камнем ударило. — И тебе не досталось? — Ну что за глупые вопросы! Вот оно, искреннее удивление. Ичиджо смотрел на Джунпея словно на дикаря, вышедшего из леса после продолжительной жизни вне цивилизации. — Конечно же досталось! Я бы, может, и не дотащил тебя, потому что, во-первых, ты очень тяжелый, а во-вторых, мне тоже прилетело камнем по голове. На наше с тобой счастье рядом оказался Цуруми-сан, который и вытащил нас двоих из-под завала. Не знаю, что бы я без него делал. Ха, наверное ничего! Ну, знаешь, потому что мы оба были бы мертвы к тому времени. Это была не очень веселая шутка, но они оба заулыбались друг другу, словно идиоты. Впрочем, то, что их вытащил Цуруми-сан... Нет, это было очень опасно. Джунпей, конечно, был голодным до секса, что становилось огромной проблемой в подобном этому месте, где женщин не наблюдалось в принципе, но одно дело притвориться, что под тобой лежит красотка, хотя на деле это был кто-то из более слабых товарищей по бригаде, и другое — оказаться на этом самом месте под Цуруми-саном, который не принимал иных способов благодарности от тех, кого находил симпатичным. Вкусы у него были весьма специфические, и хотя Джунпей их даже одобрял — кому в принципе могут не нравится такие мужчины, каким он был сам? — он уже в тайне ненавидел Ичиджо, который мог отделаться без этого. Цуруми любил сильных мужчин, а Ичиджо походил на бабу, и это спасло его задницу от подобной оплаты за спасение. Крепко сжав одеяло в кулаке, Джунпей крепко зажмурился, стараясь отогнать из головы образ улыбающегося Цуруми, который надвигался на него... Боже, только не это. Кажется, эта крыса прекрасно знала, о чем думается Джунпею, потому как гнусно захихикала. — Ну-ну, не бойся, говорят это не так больно, — эта мерзкая ухмылочка вызывала у Джунпея боль в кулаках, которым срочно хотелось почесаться, — впрочем, не могу ничего обещать. — Как это не можешь, ты же... Два остреньких пальчика, вонзившихся в глаза — это очень подлый поступок, и Джунпей резво заверещал, когда Ичиджо стремительно проделал это с уже знакомой миленькой улыбкой. Все же, эта крыса знала, как действовать правильно. То есть, мстить за всякие глупые подколы. И Джунпей находил в этом что-то весьма забавное, то, что лишний раз убеждало его в правильности выбора этого ублюдка в качестве сообщника. — Нам с тобой вдвоем никогда не ощутить этого, и слава богу, — самым невинным тоном произносил это Ичиджо, делая ангельские глаза, — Не представляю себе, что сделал бы с собой, если бы на меня вновь накинулась такая дикая мартышка, как ты. Иногда их шутки заходили слишком далеко. Но внезапно Ичиджо наклонился вниз и замер над Джунпеем так близко, что тот и слова не смог вымолвить от удивления. Он уже думал, что этот придурок продолжил свою глупую игру, но внезапно тон корпоративной крысы стал куда более серьезным, чем был до этого. Порой он так резко переключался с одного настроения на другое, что Джунпей не мог заметить где проходит та тонкая грань, что заставляет Ичиджо заговорить о том или о другом. — Пока ты валяешься тут, нам придется отложить игры, — он шептал почти на самое ухо. — Если что-нибудь придумаешь, скажи мне. Утяжелители в костях, это, конечно, неплохой способ, но нам надо придумать что-то новое. Мне кажется, Оцуки начал подозревать, что ты работаешь со мной, а потому нам надо срочно сменить способ. — Почему тебе просто не подставить меня, как и его? — так же шепотом спросил Джунпей. Ичиджо посмотрел на него как на идиота. — Я спасал твою шкуру вовсе не для того, чтобы подставлять. Ума у тебя как у мартышки. Что ж, справедливое замечание. Не про мартышку. — Ладно, теперь отдыхай. Напарник мне нужен в здравии, а не прикованный к постели. Как поправишься, может, сам придумаю и сделаю что-то. Жди вестей. Неспешно поднявшись, Ичиджо бросил прощальный взгляд на Джунпея. Тот едва удержался от того, чтобы сказать что-то — не издевательское в этот раз, а задать вопрос куда более конкретный, настоящий. То, что было сейчас, не совсем походило на обычного Ичиджо. Кретин размяк? Или он, в общем-то, всегда проявлял слабость к тем, кому требовалась помощь, если у него была возможность для этого? Почему-то Джунпею вспоминалась игра с Кайдзи-саном, и чем дольше он думал об этом, тем больше не понимал мотивов этого ублюдка. Очень странный человек. — Сейя-тян! Голос, окликнувший Ичиджо, заставил Джунпея в ужасе сжаться, уже моля богов о защите области пониже спины. Это был Цуруми-сан, в вечно веселом, как и всегда, расположении духа. Он был одним из немногих, кто игнорировал нелюбовь к тэйайской крысе с самого начала, а потому их отношения с Ичиджо были куда более дружелюбными, чем у него с тем же Джунпеем. Стараясь смотреть лишь в потолок, он уже было приготовился к внезапному нападению с тыла, но, кажется, Цуруми был занят чем-то другим. — Подсоби мне! — А? Хорошо. Кивнув невидимому для Джунпея Цуруми, Ичиджо опустил на него взгляд, полный мерзкого мстительного удовольствия, после чего почти шепотом — но так, что Джунпей мгновенно понял все — произнес: — Советую тебе следить за тылом, Джуней-тян. О-о-ох, это будет длинная ночка.