говорит и показывает

После проигрыша Кайдзи и раскрытия обмана действовать нужно было максимально осторожно. Прошлые частые выходы на поверхность — регулярно, раз в месяц — теперь были невозможны из-за отсутствия денег. Отыграться не было бы проблемой, но теперь за ним следили слишком внимательно, и это мешало провернуть выигрышные комбинации, такие, где жульничество было минимальным. Проблема подобных игр была в том, что, хотя, обман в таких случаях был мизерным, он все же был, а вместе с этим росла вероятность того, что раскроют его небольшой секрет. Подобное не устраивало абсолютно, а потому пока приходилось исходить из удачи, которая хотя и сжалилась над ним после такого разгромного поражения Кайдзи на несколько миллионов перика, но все же откусить слишком много не давала. Впрочем, пока что все это было неплохо даже, в общем, устраивало абсолютно — а все потому, что весь гнев остальных должников переключился с него на нового прибывшего после очередной громкой победы Кайдзи, точно такого же жулика, только уже с поверхности. И из «Тэйай». Это было особенно важно. И очень удобно. Нумагава и Исава согласились на план временного разрыва сотрудничества ради собственной же безопасности. Несмотря на то, что они тоже участвовали в обмане с кубиками, их винили не так сильно, но, впрочем, сейчас стоило привлекать как можно меньше внимания, а потому продолжения их союза могло вызвать некоторые подозрения со стороны других игроков. Конечно, на деле ничего подобного не происходило, они все еще пересекались и даже могли дружественно поболтать, только вот такого крепкого союза на глазах у других не держали. Да и сам он — Оцуки — понял, что сейчас лучше не полагаться на них двоих, а найти кого-то нового для сотрудничества. Он не мог винить их, но предпочел отыскать того, кто может помочь провернуть куда более эффективную выигрышную стратегию для возвращения его несметного количества перика, что позволяло жить тут, в подземном аду, практически в роскоши. И хотя звания бригадира вместе с прилагающимися к этому привилегиями вроде более роскошного обеда или простым руководством работой, а не участием в ней непосредственно, у него не отняли, выхода на поверхность очень не хватало. Информационная тишина внизу угнетала, раньше именно Оцуки доносил до оставшихся под землей должников о том, что творилось наверху, благо выбирался достаточно часто, а сейчас ничего этого не было. Вероятно, некоторые жалели об этом, потому как смягчение отношения к нему после столь громкого раскрытия ощутимо чувствовалось. А может, к этому добавлялось и присутствие этого человека... В любом случае, проблема была не в этом. Нумагава и Исава более не были надежными товарищами в афере, а значит, надо было отыскать кого-то более удобного для использования, того, кто, согласившись на часть полученных от выигрыша денег, поможет ему осуществить задуманное. И того, кого точно не заподозрят. Поначалу подобная идея показалась Оцуки абсолютно невыполнимой — с ним уж точно никто не станет сотрудничать после столь провального финала в игре с Кайдзи, но чем больше он задумывался, тем больше понимал, что в его превосходном — несомненно — плане был один маленький изъян, тот, что он прекрасно видел. И дело было не в логике, с логической точки зрения план был превосходен, дело было в таком игровом понятии, как «блеф». Оцуки мог найти безопасного напарника для дальнейшей игры, того, кто не будет заподозрен в грязных манипуляциях, а можно было поступить столь же нагло, как и Кайдзи когда-то — и связаться с тем, кого будут подозревать, и поступить столь отчаянно, сжульничать настолько великолепно, что никто не увидит этого и в шоке подумает, что этот грязный прохвост-то, оказывается, играет честно! Только вот сам Оцуки ну никак на эту роль не подходил, точнее, ему нужен был кто-то, кто помог бы в осуществлении этого плана, кто-то для замены, чтобы никто не заподозрил в них двоих жуликов. Кто-то настолько далекий ото всех, что никто не заподозрит и не узнает о том, что Оцуки заключил с ним маленькое победное соглашение. И это и был изъян — найти надо было не безопасного человека, а того, кого все ненавидели. Таких людей на шахтах хватало с избытком, но главной звездой шоу всеобщей ненависти был недавно прибывший человек, тот, что точно так же разгромно проиграл Кайдзи, оказавшись под землей с настолько огромным долгом, что его можно было лишь пожалеть. Речь, конечно же, шла об Ичиджо из бригады «А-04», той, что была под руководством Цуруми. Бригада та, несомненно, была проблемной. И дело было не только в уже упомянутом человеке, дело было в ее наполнении — Оцуки не любил связываться с Цуруми хотя бы потому, что тот вел себя излишне подозрительно (не подозревал никого, но самого его подозревать за всякое можно было еще как), а следом за проблемным бригадиром шли такие же работнички, от которых постоянно был шум да гам. Возможно, именно туда этого новенького поместили неслучайно, в конце концов, сюда его сослали явно в наказание за проигрыш. Был ли это господин Куросаки? Или же кто-то выше? Оцуки не знал, да и не слишком-то хотел разведывать подобную информацию. Он хорошо помнил слух о драке в первый же день, когда в ту бригаду прибыл новенький, и, зная об этом, он выявил несколько интересных для себя фактов, которые делали этого Ичиджо идеальным человеком для выбора в помощники. Во-первых, он работал там, где мухлевали куда более профессионально, чем тут. У него был опыт, знания, а это могло помочь в построении выигрышной тактики как нельзя кстати. Во-вторых, он тоже точил зуб на Кайдзи — это делало ситуацию удобной для Оцуки потому, что он мог предложить поводом для объединения желание отомстить этому прохвосту за содеянное, накопив необходимую сумму для выхода на поверхность, ну и, в общем-то, просто организовать небольшой кружок единомышленников, которым было кого ненавидеть. И, конечно же, в-третьих — слухи говорили, что Ичиджо был нелюдимым ублюдком, который общался только с самим Цуруми и то по необходимости. То есть, объединение с ним останется незаметным, потому как никто узнать об этом не сможет. Стоило пока не раскрывать подобную информацию Нумагаве и Исаве, а вместе с ними больше сторонников у Оцуки не было. Главным минусом этого плана было то, что этот Ичиджо наверняка был неглуп, а значит, должен был понять сразу, что его хотят использовать. Стоило бы обмозговать подход к нему наиболее мягко, так, чтобы этот фактор если и был виден, то не казался главным. Самого этого Ичиджо Оцуки видел лишь пару раз, во время работ, и он не мог особо выделить его из толпы. Но решение было уже принято, и, в один день он наконец собрался с мыслями об осторожном подходе к этому человеку — после чего, после душа, впихнул ему в одежду записку о предложении встретиться, где он кратко обрисовал ситуацию и рассказал о себе. Не стоило сомневаться, что этот человек слышал о его поражении, в шахтах все общались достаточно тесно, и вероятность того, кто какой-нибудь идиот не проболтался бы об этом, невольно сравнив этого Ичиджо и самого Оцуки, была крайне мала. Он слишком много времени пробыл тут чтобы не знать о нравах местных, и сомневаться в их излишней болтливости на совершенно глупые темы не стоило. Встреча была назначена на ночь. В это время работникам желательно не покидать комнаты бригад, но точного запрета нигде указано не было. Да и в целом желающих побродить по ночам можно было разделить на три категории: кому требовалась уборная, кого тащили в медпункт или кто шел туда сам, и, наконец... Те, кому не спалось. Не спалось в основном тем, у кого были планы на ночь, потому как добровольно отдавать даже минуту сна перед тяжелой работой никто в здравом уме не стал бы. И зная об этом, Оцуки все равно назначил встречу на ночь. Он не был уверен, придет ли этот Ичиджо, но все равно терпеливо ждал, и, когда от назначенного времени — двух часов ночи — прошло около пяти минут, он поднял голову в сторону приближающихся шагов. Местом встречи стала прачечная, которая уж точно не могла понадобиться кому-то в такое время — да и находилась она не по пути в уборную, а потому вероятность встретить хоть кого-то на своем пути была крайне мала. Изначально Оцуки планировал назначить сбор в столовой, где и раньше, потому как там было столь же безопасно, но ему подумалось, что Исава и Нумагава могут пронюхать об этом, потому как встречи с ними происходили именно там, что Оцуки было совсем не нужно. Он, конечно, все еще доверял этим ребятам, но сейчас в его планах главной фигурой был абсолютно иной человек, и не стоило пренебрегать даже малейшей вероятностью оступиться, как сделал он в игре с Кайдзи. Недооценил противника — и вот, что из этого вышло. Вероятно, с этим парнем ему будет гораздо проще, хотя бы потому, что тот тоже познал горечь поражения на грани. Единственным источником освещения был слабый фонарик, что выявил в темноте приближающуюся тонкую фигуру. Судя по заспанному виду и взъерошенным волосам, необходимый Оцуки человек был явно недоволен тем, что ему пришлось дожидаться двух часов ночи и не спать все это время. Но именно два часа ночи были выбраны неслучайно. Оцуки прекрасно понимал, что стоящий перед ним человек обладает тем складом ума, что за секунду раскусит его желание использовать этого прохвоста в своих планах по восстановлению необходимой суммы перика на личном счету, но все это — в адекватном состоянии. Ночью после тяжелой работы голова варила не у всех, и Оцуки, прекрасно помня по себе, хорошо понимал, что в первые месяцы привыкнуть к этой тяжелой работе сложно, и каждая ночь кажется самым желанным временем, ведь именно тогда можно выспаться и отдохнуть. Чем больше усталость — тем хуже внимательность, а именно это и было нужно ему в данный момент. Сейчас он не собирался договариваться слишком точно, лишь набросать общие черты, но нужно было создать видимость безопасности для стоящего перед ним человека, того, кто даже в таком состоянии мог оказаться слишком прозорливым. — Если тебе что-то нужно, то говори прямо. Голос звучал раздраженно, уставше — ему было неохотно копаться с лишними деталями, а значит, внимательность была снижена. Звучало превосходно. Едва сдержав довольную улыбку, Оцуки указал рукой на лавку рядом с собой, предлагая присесть. Расслабленность — еще один залог к успеху, в сонном состоянии мозг работает не так активно, и, следовательно... Но когда Ичиджо не двинулся с места, он мысленно цыкнул. Значит, хочет сохранить частичку сосредоточенности. Что ж, это удручало. Впрочем, он был готов и к этому. — Видел, как ты сыграл недавно в кости с остальными. Неплохо вышло для первого раза. Можно было подкупить его пивом, как с Кайдзи — но по знанию информации о том, что даже болтливый и в принципе добродушный Цуруми не смог наладить с этим человеком контакт, Оцуки усомнился в успехе уже проверенного плана по обеспечению дружественных отношений. А потому верным решением пока что было говорить все начистоту, настолько прямо, насколько позволяла ситуация — то есть, не выдавая при этом самого корня затеи, того, что Ичиджо не должен был узнать. Конечно, план звучал весьма коварно и нехорошо по отношению к будущему напарнику по играм, но стоило признать, что Оцуки не планировал расторгать их партнерство сразу. Вряд ли они так быстро накопят необходимую — ему, конечно же — сумму. А значит, надо было играть максимально честно так, чтобы выгодней при этом было именно ему. — Собираешься играть так и дальше? В ответ Ичиджо лишь прищурился и вскинул голову вверх. Жест высокомерия. По известным Оцуки данным этот человек занимал пусть и не престижную должность в корпорации, что ныне владела их жизнями, но и не самую последнюю, находясь где-то ближе к серединке страшной иерархической лестницы, а значит, зазнаваться ему особо причин не было. Личная черта характера, так и стоило отметить. Высокомерными людьми было легко манипулировать, только вот с манипуляторами такое могло не сработать. Впрочем, он сам был таким же. Уже спустился с небес на землю, но все равно не смог избавиться от подобных замашек. Но Оцуки подготовил для себя плацдарм тем, что с остальными вел себя дружелюбно и добродушно, исключая разве что Кайдзи и его дружков, а этот человек вряд ли общался с кем-то без этой напускной агрессии. — По себе скажу, что так долго выигрывать не получится. А теперь — главное в этой сцене. Вынуждение поторопить, подвести к итогам. Очень полезная вещь, особенное если она срабатывает. Может, этот парень и привык быть ведущим, но сейчас он слишком хорошо играл роль ведомого, чем Оцуки так бессовестно пользовался. — Что именно хотел-то? — О, ничего особенного. Просто предлагаю объединиться и обеспечить себе этим славную черед побед, за которые ты сможешь накопить нужную тебе сумму для подъема на поверхность и реванша, а мне — восстановить мои накопления. Все максимально честно и просто. Без важных деталей. Мотайте на ус. — Хорошо поёшь, — усмехнувшись, пробормотал Ичиджо. Почуял неладное — попался на нужную удочку. Манипулировать им сейчас было даже жалко, уж больно легко он танцевал под нужную Оцуки дудку, но отказываться от такого шанса было бы глупо. У этого парня, создавшего этот страшный автомат, определено были мозги, такие, что могли бы придумать куда более эффективный способ жульничать в игре в кости без использования таких старых методов, как фальшивая кость. Да, впрочем, даже из проверенных и известных методов можно было выкроить нечто новое и удивительное. — Я слышал, что случилось с тобой после раскрытия твоего мошенничества. Что-то мне не хочется обрекать на себя еще больший гнев толпы, чем это происходит сейчас. Хорошее качество — выяснять информацию о другом человеке до встречи с ним. Но сейчас это было даже на руку, то, что он все знал. Значит не надо будет вспоминать по новой все то, что случилось в тот день, предаваясь воспоминаниям о Кайдзи и его своре. Бешеная собака страшна в одиночку, но ее еще можно одолеть, в отличие от дикой стаи, что накинется одновременно. — Ты прав, — Оцуки развел руки в стороны. — Мы сейчас оба изгои среди местных ребят. Думаю, объединиться, в тайне, конечно же, не самый плохой вариант для нас, тем более, что никто об этом не подумает. Хотя бы потому, что ты не самый общительный человек, который как раз и не станет обрекать на себя гнев толпы сотрудничеством с таким же жуликом... Смекаешь? И еще очень важная деталь. — Думаю, тебе понятно, о чем я говорю. Обратная психология. Смотря на мысли толпы и их ожидания, ты делаешь все наоборот, так, как они думали, что никто никогда не поступит. Грубо говоря именно это и провернул с ним Кайдзи, притворившись взбешенным идиотом, а потом вырвав победу из рук. Сейчас можно было и не вспоминать уже его недобрым словом, тем более, что пора было признать собственную ошибку. Но это не отменяло того, что для Оцуки этот глупец никогда не станет кем-то выше, чем простым бродячим псом, что накинулся на него со своей верной стаей. И раз это сработало, то стоило бы собрать собственную, верно? С тем человеком, кто умел жульничать, с тем, чья работа заключалась именно в этом. — И почему ты думаешь, что нас никто не раскроет? Он подозрителен и обходителен даже в таком состоянии. Стоило учесть на будущее. Оцуки не убрал улыбки с лица, когда Ичиджо взглянул на него с подозрением. — Есть всякие люди, и уж они-то... — Но разве публика прислушивается к мнению меньшинства? Никогда такого не было. Раньше кто-то мог жаловаться другим бригадирам на козни со стороны Оцуки и его подчиненных, но им никто не верил, потому как большинство отрицало подобное. С играми это работало аналогично, и с ожиданиями толпы. Никто не подумает о том, что гордый бывший работник «Тэйай» согласится работать с тем, кого общество тут ненавидело. Все равно что выкопать себе могилу глубже, чем она была сейчас. — Сейя-кун... — Не называй меня по имени. Кажется, это сильно разозлило его — стоило только имени оказаться произнесенным, как взгляд Ичиджо стал напоминать взгляд взбешенной змеи, готовой вцепиться в глотку в любую секунду. В этом было нечто забавное, хотя бы потому, что Оцуки всегда обращался ко всем новичкам, исключая совсем уж редкие случаи, по имени. Потому что, несмотря на якобы грубость, это настраивало на дружелюбный лад — а показать человеку, что ты его друг, было очень важно, чтобы в дальнейшем обмануть. В ответ Оцуки смиренно поднял руки вверх. Ошибка, оступился — стоило быть внимательней. — Я понимаю, о чем ты, — эта снисходительная улыбка точно была главным оружием в кармане Ичиджо, — но я не вижу смысла соглашаться на это до тех пор, пока ты не назовешь мне весомых доводов «за». Пошла стадия торга. Хорошо. — Как я уже сказал, наградой будут деньги, — Оцуки развел руки в стороны. — Чем больше мы заработаем, тем больше твоя доля. Делить мы, конечно же, будем поровну, потому что оба будем... — О нет, так не пойдет. В этот момент Оцуки показалось, что сейчас он был на месте человека, которого обманывали. Мысленно он напрягся, уже подозревая, что ему сейчас скажут. Не то, что это стало большей неожиданностью, он успел подготовить себя морально к тому, что придется выслушать это с холодным лицом и согласиться, потому как в данном случае важным будет лишь финальный результат, а не начальный. Тем более, потом можно будет выторговать себе долю побольше, потому как будет ясно, что сотрудничество честное — ну, как оно должно будет казаться. Сейчас главным было наладить контакт. — Значит, шестьдесят на сорок? Оцуки улыбнулся, но недоуменно вскинул бровь, когда Ичиджо отрицательно покачал головой. — Я не об этом. Я согласен на половину... Если твой план не заключается в том, что ты планируешь мухлеж, а я выполняю, — это даже удивило Оцуки, — Все же, я не особо игрок. Да и это будет выглядеть слишком странно. Непредвиденные обстоятельства? Придется действовать на инициативе. Не слишком хорошо, но довольно просто, тем более, что недовольный взгляд оповещал о том, что на долгий разговор Ичиджо не хватит, иначе он махнет рукой и отправится досыпать столь желанные часы. — Играть мы будем вдвоем, чтобы не вызвать подозрений победами. Иногда вместе, чтобы никто не подумал даже об этом. Да и проигрывать надо, только вразнобой, чтобы не получилось как со мной, — заинтересованный взгляд это уже хорошо, можно было продолжать, — Насчет планирования не беспокойся, уж я уверен, что ты в этом мастер, а я могу воспользоваться своим положением и добыть необходимое для этого. Вот и все. Удочка вброшена. Клюнет ли на нее такой же хищник? Или он поймет, что приманка внутри пропитана ядом? Не спуская добродушной улыбки, Оцуки смотрел на Ичиджо серьезно — это тоже было своеобразным фактором, что вызывал доверие. Не демонстрировать к нему то же отношение, что и к другим новичкам, не вызывать у него доверия лестью — действовать несколько иначе, якобы говоря от чистого сердца без горсточки обмана, на деле же щедро им прикрываясь. Ичиджо выглядел задумчивым. — Я подумаю об этом... и дам тебе ответ, — он зевнул. — Более точный. Тогда же все и обсудим, нормально. Сейчас я просто скажу «вероятно» или «скорее всего», потому что я не слишком хорошо соображаю. Но считай, что твое предложение меня заинтриговало еще на стадии письма. — Именно поэтому ты пришел сюда? Оцуки усмехнулся. Он был уверен в успехе своего предложения именно на этой стадии. Если стоящий перед ним человек игнорировал Цуруми, успешно избегая чужого общения, то у него не должно было возникать желания приходить сюда при том же отношении к самому Оцуки. А значит, победа Кайдзи дала свои плоды, пусть и таким горьким путем. Стоило поблагодарить этого бродячего пса за то, что после своего выигрыша оставил столь замечательный подарок — человека, что поможет создать ему идеальную схему мухлежа. Они пожали друг другу руки. Стоило помнить, что стоящий перед ним человек работал на «Тэйай» и отвечал за создание того ужасающего автомата пачинко, что погубил столько жизней. Ладонь его была горячей, твердой — мужской. Слишком крепкое рукопожатие для того, кто выглядел таким образом. Стоило следить за хищником перед собой внимательней. — По рукам. «Слишком легко», — подумал Оцуки, провожая своего нового напарника довольным взглядом. «Каков кретин», — разворачиваясь спиной к нему, Ичиджо даже не скрывал насмешливой ухмылки.