говорит и показывает

временные рамки: пост-канон пятой части, ау Игры — это вещь особенная. Не каждый может стать игроком. Кому-то смелости не хватало, кому-то ума, а некоторым, у которых было и то и другое — удачи. Иногда даже умнейший человек ошибался, а все потому, что судьба не хотела давать ему и шанса. Кайдзи видел таких людей, тех, кого он мог бы назвать истинно «гениями» своего поганого дела. И все они ему проиграли, хотя за ними была длительная подготовка, хотя они могли просчитать каждый его шаг. Все дело было в удаче. Судьба любила Кайдзи, и пусть тогда давно она наказала его за самоуверенность отрезанными пальцами, все же, она не забыла его полностью. И это он понимал всю ту длительную череду успешных игр, игр на грани, начиная с победы над Оцуки и заканчивая разгромным поражением Казуи. Но Кайдзи боялся. Страх — нормальная вещь для игрока. Проигрыш означал смерть, здесь, в подпольном мире. Или что-то не такое страшное, но тоже не очень. Пальцы, ухо — пришитые, они были хорошим напоминанием о наказании. Да и чужой опыт тоже засчитывался. Может, именно страх и был тем мотивом, что помогал ему побеждать раз за разом. Нет ничего хуже страха — даже смерть. А все потому, что боясь ты живешь. Мерзкое чувство, честное слово. Тогда, в день его первого настоящего знакомства с Эндо, он познакомился с этим чувством по-настоящему. Потому что испугался за мать и сестру. Долг был его — грубо говоря, это была вина Фурухаты, но в тот момент это никого не волновало — проблемой, и он, даже будучи ленивым озлобленным на жизнь ублюдком не собирался подставлять их. Иногда Кайдзи казалось, что именно поэтому судьба присмотрелась к нему. Игралось, забавлялась, а потом наградила. Теперь Кайдзи был опытным игроком — настолько, что его даже побаивались. Это льстило. Но и раздражало. Ловя на себе осторожные взгляды таких же грязных игроков, Кайдзи чувствовал себя не в своей тарелке. Он не был злодеем, но иногда ощущал себя именно так. Когда соглашался на игры, о которых трепалась одна агрессивная малявка, будь проклят этот Казуя и его тупые насмешки. Поэтому, чтобы хоть как-то успокоить себя, Кайдзи иногда проходился по соседним казино, тем, что ловко балансировали на грани закона и беззакония, и где его никто не знал. Там в нем видели лишь неудачника и мусор, и это было почти блаженно. И в одну из таких встреч. Что-то пошло не так. Точнее, Кайдзи увидел игру. В ней не было ничего особенного, просто самоуверенный простак с треском проигрывал такой же наглой девице, и, казалось бы, посмотреть на это зрелище пару минут и забыть — только вот Кайдзи, взглянув на девушку, почти обомлел от ужаса. Он знал это лицо лучше остальных, еще бы, потому что видел ее каждый день на протяжении долгих восемнадцати лет, до тех пор, пока не переехал в Токио для поступления, что и не сделал. И чем дольше он видел победную улыбку на лице этой девушки, чем дольше смотрел, как ловко она обыгрывает несчастного простака в покер, тем быстрее рос ком в него в груди. Он, конечно, хотел этой встречи, но не таким образом. Не в этом месте, грязном и развратном, принадлежавшем миру порока и лжи, что стал ему домом. Это была Мио. Ито Мио. Его старшая сестра... Абсолютно опьяненная победой, на выходе она даже не взглянула на подозрительную темную фигуру, выросшую рядом с ней в одно мгновение. И стоило сумке с деньгами оказаться вырванной из ее рук, стоило подружкам этой идиотки взвизгнуть в ужасе, стоило Мио обернуться в гневе и страхе одновременно — как она замерла, растеряно смотря на Кайдзи. И, держа сумку с ее деньгами над головой, Кайдзи сверлил ее раздраженным взглядом, не зная, с чего начать этот разговор. Повисла неудобная тишина. Кайдзи не рассчитывал, что все будет настолько тяжело. Он-то думал, что сможет по-быстрому отчитать сестру, сказать ей, дескать, игры — зло, и вообще не стоит к ним прикасаться, но видя ее искренний растерянный взгляд, да и просто видя ее — ту, кого он не видел уже добрых несколько лет — Кайдзи понял, что у него абсолютно нет плана. Пять лет назад он уехал из дома и больше они не виделись... Может, он и не имел уже права ее ругать. Сам натворил таких дел, что не описать. Внезапно, одна из подруженек Мио удивленно пискнула и указала на Кайдзи пальцем. — А это не Морита-кун? То ли братские чувства в нем взыграли, то ли еще что-то, но Кайдзи буквально навис над Мио и грозным тоном поинтересовался: — Какой еще Морита?! Летом кафешки работали допоздна, что было очень кстати. Оторвавшись от назойливых подружек и вернув сумку с деньгами в руки сестры, Кайдзи вместе с ней отправился в одно из таких местечек, и по пути Мио щебатала о разном — о том, как уволилась из кафе, в котором работала во время учебы в университете и наконец поступила на работу в правительстве, о матери, о многом — рассказала, что было дома, как все поживают, даже о кошке своей, той, которую Кайдзи не любил с самого детства, рассказала. Но ни слова о том, как она докатилась до азартных игр. И, не прерывая ее, Кайдзи молча слушал и иногда что-то переспрашивал. Самому ему было нечего рассказать, до встречи с Эндо его жизнь была серой лентой повторяющихся действий без какого-либо вкуса, а затем началась та история, знать о какой Мио было совершенно не обязательно. Она не видела его шрамы на пальцах — хорошо, что их скрывали перчатки. Сколько бы Кайдзи не ругался на сестру, он не мог не признать, что все же любил ее и не желал волновать по лишнему поводу, тем более тому, в каком он был виноват сам. И, как она молчала об играх и том Морите, он молчал о своей жизни. Но так было ровно до того, как они пришли в кафе. Заказав что-то, лишь бы отмазаться от внимания официанта, Кайдзи уставился прямо в глаза сестры, с удовольствием потягивавшей коктейль из трубочки. Он не мог сказать, что внешне или характером она особо изменилась, она была все той же Ито Мио, которую он хорошо помнил — что таскала его за уши, когда он прогуливал школу, что помогала сделать домашнее задание, или что приходила выжатой словно лимон после работы и учебы, которой он готовил ужин по ночам, лишь бы она хоть что-то съела. Мио не строила воздушных замков и поступила не в особо престижный, но хороший университет и не стала переезжать в Токио, а он-то... Столько понаобещал, столько планов строил — и ничто из этого не сбылось. Но кому нужно все это, когда в кармане у него есть миллиард иен, что все рос и рос, спасибо подпольным играм. Спасибо Казуе. Кайдзи настолько глубоко погряз в этом дерьме, что понимал, что никогда не выберется отсюда. Но он не хотел, чтобы туда лезла и его сестра. — Откуда у тебя этот шрам? — внезапно поинтересовалась Мио, указывая пальцем на свою скулу. Но говорила она, конечно же, о его. Осторожно коснувшись вечного напоминания об игре с Тонегавой, то, что было куда заметней, чем отрезанное ухо, Кайдзи вяло улыбнулся и покачал головой. Он смотрел на ароматный кусок отбивной перед собой, но кусок в горло не лез. — Связался с плохими людьми. — Тебя избили? Она выглядела обеспокоенной, и, кисло скривив губы, Кайдзи покачал головой. — Нет. Я сам это сделал. Потому что связался с плохими людьми. Считай это просто след моего по-настоящему безумного действия, чей результат я тебе не покажу, — он прищурился. — А причина всему — азартные игры. В которые ты тоже влезла, между прочим. Вспыхнув, Мио отвела в сторону смущенный взгляд. — Н-ничего подобного! Всего-то парочка игр... — она закашлялась, когда почувствовала на себе еще более пристальный взгляд брата. — Ты что, связался с якудза? У тебя долги? Скажи, если тебе нужна помощь, я могу... — Мне. Не нужна. Помощь. Кайдзи произнес это ледяным тоном. Он не хотел принимать ни от кого помощи. Точнее, дело было не в этом — он был бы рад тогда, несколько лет назад, когда Эндо объявил ему о долге, но не сейчас. Доброта сестры трогала, но Кайдзи не хотел, чтобы она тратилась на чужие проблемы. Она так легко предложила помощь, что это было отвратительно. Она все еще любила его, а Кайдзи тратил свою жизнь впустую. Крепко сжав кулаки, он отрицательно покачал головой. — У меня нет долгов. Больше. На последнем слове он сделал ударение. Кто бы мог подумать, что его жизнь так лихо повернется из-за мудака Фурухаты. Теперь он буквально купался в деньгах, жил припеваючи — да вот только почему-то беззаботная серая жизнь из прошлого казалась радостней и приятней. Кайдзи не мог назвать причину. Он не знал. Он был доволен своей жизнью, но все равно скучал по тому времени. Медленно опустив взгляд на свои руки, он вперился в невидимые под тканью перчаток шрамы. Быть может, он просто помнил тех, кого погубил. Тех, кого обыграл. Тех, кто умер из-за его ошибок. Слишком много крови было на его руках. — Значит, у тебя полно денег? Глаза Мио загорелись, что заставило Кайдзи болезненно скривиться. Все ее победы были легкими. Теми, за которые не будет страшно. А Кайдзи столько раз побеждал дорогой другому ценой, что иногда ему становилось невесело от наслаждения подобным. Мио не знала о подобном — это хорошо. Но и плохо. — Да, — вымученно произнес он, и, увидев, как сестра хочет спросить что-то еще, резко оборвал ее. — Нет. Послушай. Я... Он замялся, увидев смятение на ее лице. — Это грязные деньги. — Ты работаешь на якудза? Мио смотрела на него неотрывно, не улыбаясь. Во взгляде ее не читалось не интереса, ни чего-то того, что мелькало там еще мгновение назад. Будто она не спрашивала, а попросту утверждала. Она знала ответ уже, а все, что мог сделать в ответ Кайдзи, это медленно кивнуть. Он постоянно убеждал себя, что это это не так — что работа на Казую таковой не является, он был просто очень богатым ублюдком, не вел афер с деньгами и долгами, грубо говоря он играл роль очень неправильного ростовщика, который давал своим клиентам шанс уйти. Это помогало Кайдзи уйти от реальности, но истину он знал всегда. Он работает на якудза. Он ничем не лучше «Тэйай» и самого Хедо. И сейчас сюда лезла его сестра. Вот дура-то! Но вопреки его ожиданиям Мио не рассердилась, лишь скривилась в каком-то странном недоумении, будто ее действительно позабавило это, но в тот же момент озадачило. Откинувшись назад, она беспечно закинула в рот мороженое из пиалы и, проглотив его, проворчала: — Точно как Морита. Слушай, может ты меня обманываешь? Может тогда это был ты? Ну, а? Выиграл столько денег в покер-то, столько миллионов я в первый раз в глаза видела. И еще этот Морита... Кто он — Кайдзи понятия не имел. Кроме того, что они внешне похожи, раз даже у Мио возникали такие глупые мысли. Ни разу не слышал этого имени ни от Казуи, ни от кого-либо из его противников. Сестра говорила об этой встрече, как о деле весьма давнишнем... Как она сказала? Выиграл кучу денег в покер? Настолько, что это поразило ее до глубины души? Раз уж «гора». Значит, куш составил несколько сот миллионов иен, и, следовательно, об этой победе кто-нибудь, да знал. Нужно было выяснить у Казуи о том, кто это такой, чтобы выяснить так дурно повлиявшую на его сестру личность. Но кем он приходился Мио? Был ли просто знакомым, или же кем-то большим? — Морита — это твой дружок? — подозрительным тоном поинтересовался он. Шумно вздохнув, сестра лишь тоскливо отмахнулась. — Маленькая интрижка. Хотя ее даже так назвать тяжело. Просто помог мне обыграть одного ублюдка... — Ты что, из тех девушек, которые ищут себе парней, похожих на их братьев? Кайдзи ехидно рассмеялся, за что мгновенно получил по шее. Вспыхнув, Мио резким жестом заправила волосы за ухо и возмущенно поджала губы, словно подобное ее слишком сильно взбесило. — Придурок! У вас с ним ничего общего, кроме похожей внешности, — она бросила на Кайдзи хитрый взгляд. — Он умный, решительный, ответственный, а ты безвольный оболтус, который домой ни разу не позвонил за все то время после того, как отправился в Токио. Не поступил в университет, да? Все с тобой понятно, оболтус. Мама так волновалась, а ты, идиот, наверняка бока дома отлеживал и зарабатывал где попало, пока с якудза не связался. Еще лучше! И что мне ей сказать? «Привет, мам! А знаешь, Кайдзи-кун теперь работает на мафию!» Кем бы не был этот Морита, Кайдзи очень хотел с ним встретиться хотя бы для того, чтобы набить морду этому ублюдку. Ну и посмотреть, конечно же, чем он так впечатлил Мио, что та так злобно о нем (впрочем, справедливо, но это не главное!) отозвалась. Точно, надо было потрясти парочку человек ради ценной информации об этом человеке, да и просто убедиться, что он и правда с ним похож. Решителен, значит? Ответственный? Интересно, в чем конкретно это проявилось. — Не говори матери, — почти угрожающим тоном проговорил Кайдзи, потирая переносицу. — Не хочу лишний раз ее беспокоить. А то какой вой устроит, когда шрамы увидит... И тут он понял, что сболтнул лишнего. Мио насторожилась и мгновенно уставилась ему в глаза тем внимательным подозрительным взглядом, что был знаком ему с самого детства. Она хотела видеть — потому что любила Кайдзи, как своего брата, и не желала ему зла. А шрамы были именно тем, что было следом самого плохого, что случалось в жизни. И даже когда Кайдзи намеренно отвел взгляд в сторону, показывая, что он не хочет продолжать эту тему, Мио наклонилась вперед и вцепилась ему в пальцы, так крепко, что почти стянула перчатку. — Кайдзи. — Это мерзко, не надо, — почти умоляющим тоном проговорил он, но взгляд Мио ясно дал понять, что этого ей будет недостаточно. Кайдзи хорошо помнил слова Казуи о его старшем брате. О тех странных односторонних отношениях, в которых один считал себя лишь жалкой тенью второго, а второй не мог доказать искренность своих чувств. И сейчас Кайдзи был жутко рад тому, что с сестрой у них было абсолютно не так, что они оба относились друг к другу одинаково, так, как и надо. Но ему все равно не хотелось показывать Мио это, следы своего провала, следы чужих смертей — то, что ежедневно напоминало ему о Сахаре и Ишиде. Тех, кого не вернуть. Закрыв глаза, он вздохнул. — Ладно. И аккуратно вынул руку из перчатки, до сих пор удерживаемой Мио. Увиденное ее поразило — настолько, что даже палитра ужаса и страха не смогла скрыть отвращения во взгляде. Хорошая реакция, правильная. Кайдзи был доволен — потому что это наверняка отбило у нее желание играть хоть на какое-то время. Это не просто поражение и потеря денег, это абсолютное иное — и Кайдзи хорошо помнил тот момент, когда ему отрезали пальцы. Сестре пора было понять, что рискует она тут не только глупыми бумажками, но еще и жизнью. А она, жизнь, стоила очень многого. Осторожно протянув вперед руку, Мио аккуратно коснулась шрамов пальцами и поводила по ним. Взгляд ее сменился тоскливым и почти искренне грустным — но нечего было унывать. Все осталось позади. Пальцы были пришиты, как и ухо, умершие остались в прошлом. Будущее было мрачно и туманно, и Кайдзи хотел прояснить его хотя бы для одного человека, пусть это был и не он. Сплетя их пальцы вместе, Мио выдавила из себя слабую улыбку. — Боже мой. Тебе надо было приехать домой. После такого... Она сжала руку сильнее. — Это же наверняка было больно, верно? — Очень. Губы у Кайдзи высохли. Это было не просто больно. Непередаваемо. Но он пережил это. — Какой же ты глупый, Кайдзи. Мог же попросить помощи у меня с мамой, а не рисковать так собой, — Мио взяла его ладонь в свои руки и прижала к щеке, после чего закрыла глаза. — Опять геройствуешь, не хочешь нас втягивать. Как и всегда. Тебе бы тоже, как и мне, поучиться. Мы ведь всегда тебе поможем, даже в самое страшное время. И все поймем. Но в ответ Кайдзи не произнес ничего. В этом была проблема. Опять. Он хорошо помнил слова Эндо о долге, о том, что его можно будет переложить на чужие плечи, да и втроем, с матерью, они его быстрее выплатят. Но тогда он мгновенно ответил отказом, потому что не хотел беспокоить их своими глупыми просьбами. Мио не понимала — это была исключительно его проблема. Не ее. Пусть живут спокойно, хорошо, там, где нет его, вечного источника проблем. Со смертью отца он и так был одним несчастьем на голову, младший сын, не подающий надежд, а если бы пришел с долгом, то точно упал бы в глазах. Своих. — Какой же ты глупый, Кайдзи. Его сестра плакала из-за чужих шрамов, а сам Кайдзи не мог ничего поделать. Они оба встали из-за столика, и Мио неторопливо подошла к нему, периодически всхлипывая и стирая с глаз слезы. Он видел ее такой лишь однажды, в тот самый день, когда не стало отца — и это был единственный раз, когда Мио плакала так серьезно. А сегодня оно повторялось, и это почти физически убивало Кайдзи. Насколько же он был плох, что довел до слез собственную сестру своими глупыми проблемами? — Пожалуйста, приезжай домой. Мама будет рада. Мио продолжала гладить его по руке, словно шрамы от этого могли исчезнуть. Кайдзи вымученно улыбнулся и прижал сестру к себе, чувствуя, как медленно намокает футболка на груди. Вот глупость-то, довел ее до слез. Только ломать и умел. Пора было сделать хоть что-то хорошее в своей жизни. — Обязательно. Но он соврал.