говорит и показывает

Готовка омурайсу была самым ненавистным делом для Кайдзи. Все дело было в блине — как бы он ни старался, тот постоянно рвался. Может, удача игнорировала его в аспектах сложной кулинарии, предпочитая помогать лишь в делах игровых, а может, он просто был криворуким идиотом, которому даже кулинарная книга Микоко не помогала — неизвестно. Но сегодняшняя попытка приготовить хоть что-то вменяемое была более похожа на что-то съестное, чем раньше. Довольно смотря на нечто на сковородке, напоминающее цель, Кайдзи уже мысленно представлял себе, как приготовит это для Микоко — потому что только она одна могла оценить ужасы его кулинарного искусства в полной мере и не убить за попытку случайно отравить себя. Но все это лишь через неделю, когда ужасы игровых проблем будут завершены, а в его квартире наконец будет пусто и тихо. Хотя, не то что сейчас тут было особо шумно — кроме работающего на фоне телевизора с передачей об очень умной дрессированной собаке и звона венчика о сковородку ничего более не шумело. Даже... Да, даже. Но, все же, готовить Кайдзи нравилось. Было в этом нечто очень притягательное и простое, вызывавшее у него жуткий интерес. Видел бы его сейчас Казуя — засмеял бы за дурацкий фартук с карпами и попытку играть роль нормального человека, что пьет по утрам кофе и в спешке жарит яичницу, опаздывая на работу. И даже безуспешные попытки одолеть чертов омурайсу не становились преградой на пути — потому что... Нет, честно говоря, Кайдзи очень бесился. Настолько, что словами было сложно передать. Он не любил повторять одно и то же действие раз за разом до полного успеха, раньше бы он махнул рукой на этот чертов блин и взялся бы за готовку чего-то более простого, но то было «раньше» — в те времена, когда он вел беззаботную жизнь бездельника без долгов и обязательств. Хм. Слишком много «без». Теперь же его жизнь слишком лихо повернулась, настолько, что Кайдзи опасался, будто бы возвращение к старому образу жизни может повлечь за собой волну неудач. А потому он делал все то, чего раньше не делал — и так до посинения. И омурайсу входил в это число. И пока он не сможет приготовить его, то никаких новых блюд из книги. И пусть даже Микоко придушит его за одно и то же блюдо на пробу. Передача про собаку кончилась, и зазвучала музыка новостей. Продолжая возиться с омурайсу, Кайдзи резко покосился в экран, пытаясь отыскать взглядом новости о валютном рынке. Он не особо-то разбирался в этих делах, но резкое падение иены могло плохо сыграть не только на его подкроватных накоплениях, но и на частоте игр в принципе. Он помнил, что слышал то ли от Эндо, когда они встречались во время одной из игр, то ли еще от кого-то, что подобные вещи нехило влияли на игроков, и особо трусливые пережидали подобные скачки в безопасности от игр с валютой. Недавний кризис все еще давал о себе знать, иногда не в самой приятной из возможных форм. Скоро кончится миллениум — и Кайдзи казалось, что это было олицетворением его старой жизни. Кто бы мог подумать, что еще пару лет назад он был безработным неудачником, который раз за разом проигрывал деньги в покер приятелям. Жизнь так лихо менялась. И не только для него — с этими мыслями Кайдзи осторожно покосился назад, думая, не разбудил ли кое-кого звоном венчика. Не то, что он старался особо не шуметь, не его проблемы, но он все равно старался делать все потише. Сам хорошо помнил себя в первое утро после шахт — делать не хотелось абсолютно ничего, но если у него самого был целый месяц в запасе, то у этого кретина — только неделя. Нельзя было терять время даром... ... погоди, скоро ведь и правда конец миллениума. Замерев над сковородкой, Кайдзи с ужасом облизал палец в муке. Это что же получается, ему пора было начать паниковать о конце света, как и остальным? Всего год до нового тысячелетия... И он будет свидетелем этого. На его глазах столько раз что-то рушилось и строилось, что Кайдзи почти не было удивительно, что он застал и подобное. Наверное, что-то вроде логической последовательности. За мыслями он не заметил, как венчиком порвал блин. Взглянув на очередную провальную попытку в это адское блюдо, он выругался. — Чертов омурайсу... Сраный блин! — Надо лить поменьше молока. Голос сзади заставил его обернуться, и Кайдзи недоуменно уставился на заваленный мусором и пустыми тарелками котацу, из-за которого не было ничего видно. Бросив раздраженный взгляд в сторону сковородки, Кайдзи схватил ее и соскреб остатки блина в мусорное ведро, после чего вернул ее обратно на плиту. Ладно, он попытается еще раз. И ливанет поменьше молока. — Доброе утро, спящая красавица, — проворчал он, оценивая на глаз нужную дозу. — Я не стал тебя будить, потому что ты так жалобно скулил во сне... Хе-хе, ладно, не злись. Я позвонил Казуе, он, конечно, очень удивился и еще попутно поржал надо мной, но сегодня попозже мы встретимся и обсудим все, что нужно. Можешь пока телевизор посмотреть, не знаю, или... О нет, он перелил молока. Чертыхнувшись, Кайдзи постучал венчиком себе по лбу. — ... или помочь мне приготовить этот сраный омурайсу. Где-то за столиком заворочались, и из-за горы пустых пакетов из-под муки и прочих ингредиентов для завтрака появилась тонкая рука, следом за чем раздался громкий зевок. Краем глаза наблюдая за этим, Кайдзи осторожно наливал молока в третий раз, стараясь выдержать нужную дозу. Это оказалось намного сложнее, чем он предполагал. Что-то очень похожее на высчитывании следующего шага в маджонге тогда, с Мураокой... Нет, нет-нет-нет, это абсурдное сравнение. Очень глупое. Зачем сравнивать игру на жизнь и готовку... — А-а-аргх! Он опять перелил молока. Взревев, Кайдзи яростно швырнул уже пустую упаковку в мусорное ведро и с грозным видом направился к холодильнику. Мысль о том, что можно было отлить немного из тарелки его не устраивала. Нужно было сделать все сразу, с первого же движения, чтобы показать Микоко, что, дескать, он-то тут время зазря не терял! Кажется, его кулинарные потуги явно привлекли чье-то внимание, потому что раздался шорох одеяла, следом за чем котацу вместе с пустыми тарелками на нем подпрыгнул, а громкий стук оповестил о том, что кое-кто ударился лбом прямо о столик. Мысленно Кайдзи злорадно рассмеялся, хотя ранее думал убрать его куда подальше как раз во избежание подобных ситуаций, но было уже поздно. Да и стоило это того. Довольно ухмыляясь, он с победным видом уставился в тарелку с нужным количеством молока. Отлично! Теперь надо было замесить тесто. Сзади что-то закопошилось, и над горой мусора появилась чья-то взлохмаченная голова. Не обращая внимания на кучу грязных тарелок рядом, Ичиджо хмуро оглянулся по сторонам, после чего, наткнувшись взглядом на Кайдзи со сковородкой в цветастом фартуке, поморщился и потер виски. — Как же болит голова... — он зажмурился. — Никогда еще так тяжело не вставал. — А-а-а, это нормально, — схватив со стола сигарету, Кайдзи заозирался в поисках зажигалки. Та почему-то не желала находиться. — Абсолютно все знакомо. Если проблеваться захочется из-за тяжелой пищи, ты только скажи... Ну или не блюй на ковер, он еле отстирывается. — Почему молодой господин согласился? Все еще держась за голову, Ичиджо болезненно хмурился, но взгляда с Кайдзи не спускал. Неловко поведя плечом в сторону, тот лишь рассеянно покачал головой, не зная даже, как объяснить иначе. Он уже говорил о проигрыше Казуи, но о следствии этого — точнее, не конкретно самой игры, а их разговора в последнем раунде, в котором Кайдзи с присущей ему наглостью разворотил чужую душу — не упоминал. Тяжело было это объяснить. И что он скажет? Что просто отнесся к какому-то мальчишке как подобает, а тому понравилось? Это ведь будет неправдой, дело было не только в этом. Кайдзи хорошо помнил могилу одноклассника этого мелкого засранца, который тоже вел себя не особо сдержанно. И он понимал почему выжил и получил взамен это странное обожание — но не мог это нормально объяснить. Потому что отнесся, как к человеку? Как к равному? Нет, не то. Было ли это похоже на тот же эффект, что дали последние слова Кайдзи в тот момент, когда Ичиджо утаскивали куда-то в неизвестность? И да, кстати об этом... — Почему ты его так до сих пор называешь?.. — скривившись, Кайдзи отвел взгляд в сторону. — Он тебе больше никакой не «господин». — Привычка. Какой пустой ответ. Ну да, ну да. — Любишь переходить сразу к делу, да? Ну-ну. Потому что он у меня в долгу, я уже сказал. Потому что мы, давай назовем это так, друзья. Он может организовать игру с Мураокой или кем-то другим вне зависимости от твоей репутации, никто против сынка Хедо не пойдет. А меня, например, к нему точно не пустят, потому что я... хе-хе... Кайдзи зло рассмеялся. — Ты, думаю, и сам знаешь, как тяжело убедить кого-то сыграть. Кайдзи выжидающе замолчал, но когда ответа не последовало, он резко обернулся и уставился на Ичиджо, продолжавшего сверлить его взглядом все с тем же выражением. Явно заметив его удивление, он лишь прищурился. — Почему-то я так и думал. — О нашей дружбе? Кайдзи недоуменно вскинул бровь. Медленно Ичиджо кивнул. — Ты странный человек, Кайдзи-кун, — проговорил он, — такой, что у меня не хватит слов описать. Не расцени это как оскорбление, по крайней мере конкретно сейчас. Ты сделал столько абсолютно невероятно идиотских вещей, которые сработали, что я уже не знаю, чего от тебя можно ожидать. И дружба с молод... Казуей кажется уже чем-то даже слишком простым для такого безумца, как ты. — Это я-то безумец? — возмущенно пробормотал Кайдзи себе под нос. Нет, конечно, он действительно иногда вытворял нечто безумное, но... Ладно, не иногда. Почти постоянно. Выкупить карты одного типа? Пройтись на высоте сотен метров над землей по тонкой железке? Наклонить целое здание? А что насчет абсолютно честного признания в том, какую карту он сыграет? И все это сработало. Может, он и правда безумец — но не в плохом плане. С тоской взглянув на кулинарное творение на сковородке, Кайдзи разочарованно подумал, что безумцем готовки ему точно не стать. За все надо было платить. Даже кулинарными умениями... Ладно-ладно, он слишком сильно фокусируется на этом. — Тебе дать таблеточку по особой схеме? Глупо заулыбавшись, Кайдзи рассмеялся, когда позади раздалось раздраженное ворчание. Впрочем, он все равно потянулся свободной рукой к аптечке и швырнул ее назад, по звуку определив, что она была поймана, а не угодила куда-нибудь в окно или в чье-нибудь лицо, опять, как майка вчера. Постучав венчиком по губам, Кайдзи слизнул молочную смесь и задумчиво уставился в потолок. Надо было бы отмыть его от сигаретного дыма и прочей дряни, которая там существовала едва ли не с момента покупки этой квартиры еще пять лет назад. Пять? Кайдзи провел языком и резко скосил взгляд в окно. В девяносто третьем он только приехал сюда, думая о поступлении в университет. Три года он потратил впустую, а потом Фурухата оставил ему гаденький подарочек, за который, впрочем, Кайдзи был ему даже немного благодарен. Крепко сжав кулак, он уставился в сковороду, вспоминая пережитое. Кто бы мог подумать, что его истинным призванием были азартные игры. Хорошо что мать с сестрой об этом не знали. — Намереваешься выиграть всю сумму сейчас? Кайдзи не обернулся. До идеального состояния омурайсу оставалось совсем немного... — Раньше даже не думал, хотя очень хотелось, — голос позади звучал слабо и неохотно, будто бы великолепная стратегия Ичиджо была не такой уж и великолепной. — Но сейчас стартовый капитал вырос в несколько десятков раз... Знаешь, если я заплачу его, то выкуплю довольно значительную часть своего долга. Уже хоть что-то. Даже не оборачиваясь, Кайдзи понял, что тот невесело усмехнулся. — Но ты этого не сделаешь, верно? — Гордость поперек горла встанет, — он вздохнул. — Хотя принять помощь от тебя я все равно согласился. Но какая это «помощь», так, подачка. Верно? В этот раз не обернуться было невозможно. Их взгляды встретились. Ичиджо смотрел на него с неприятной полуулыбкой, такой, что не предвещала ничего хорошего. Она пугала — по-настоящему пробирала до дрожи, и это была не та злая усмешка, с которой он встретил Кайдзи полтора года назад в своем казино на финальной игре. И этот взгляд Кайдзи знал слишком хорошо. Видел когда-то очень давно в зеркале, в ту минуту, когда собственными руками отрезал себе ухо. Шрамы на пальцах заболели, и он с досадой отвел взгляд в сторону, пытаясь унять дрожь в руках. Это можно было сравнить с фантомной болью, только это была не она. Но иногда шрамы болели, как напоминание о том, что за все надо платить. — Это не так, — выдавил Кайдзи из себя. Ичиджо в ответ прищурился. — Ты слишком добрый человек, Кайдзи-кун. Мне тебя не понять, — прикрыв глаза, он с силой покачал головой. — Помнишь тогда Саказаки сказал про отнятые «Трясиной» жизни? Я ведь никогда не думал об этом. Мне просто не было дела. А в этом аду внизу я повстречал пару человек, и, знаешь, реальность хорошенько ударила мне в голову. — Там были люди, которых ты разорил? Страшный вопрос, на самом деле. Кайдзи краем глаза покосился на омурайсу, в это время стараясь не отвлекаться от Ичиджо. Что-то в его жестах и взгляде... определенно изменилось. Он не мог точно описать. Воспоминания об их коротких встречах до финальной игры если не крепко, то довольно хорошо отложились в его памяти. Кайдзи хорошо помнил самоуверенное лицо этого уебка, который с абсолютно маниакальным взглядом забивал ему иглы под ногти. Как он сказал? Реальность по голове ударила? — И это тоже, — чуть помолчав, пробормотал Ичиджо с хмурым выражением лица. — Но дело не в этом. Точнее, и в них тоже. Люди там ничуть не лучше животных, грязные, жадные. Ты и сам, должно быть, видел. Абсолютно отвратительные. Я пробыл там полтора года, проработал среди пыли так долго и увидел лишь несколько человек, кого еще мог с натяжкой назвать неплохими, да и то, так вышло лишь потому, что мы поладили. А так они ничуть не лучше, мусор, одним словом. Он медленно поднял взгляд на Кайдзи. Тот и не знал, что ожидать дальше. Он думал, что Ичиджо расскажет ему историю о том, как проникся историей Саказаки о потерянных жизнях, что выучит этот урок и отнесется более терпимо к людям в шахтах, но где-то глубоко внутри он понимал, что тот никогда такого не сделает. Потому что сам Кайдзи не любил людей там внизу. Что его бывшие приятели, что сынок Ишиды, что Оцуки — все они были лишь зверьми в людских обличьях. Пытались разорвать друг друга ради куска хлеба, плакали о своей бесполезности и не менялись. И он понимал, почему Ичиджо не сказал ничего хорошего о людях там. Но почему-то все равно разочаровался. — Я не нашел там никого, кто был бы похож на тебя. Ты, конечно, тоже тот еще прохиндей, — он неловко улыбнулся. — Я же читал твое досье, когда ты приперся ко мне в казино. Тоже ленивый оболтус, но все равно в тебе что-то другое. Не знаю. Я ненавижу тебя, но, давай честно, чуть поменьше, чем зверинец под землей. Но только дело даже не в этом. Слова Саказаки я расценил неправильно, за что и поплатился. Кайдзи вздрогнул, когда Ичиджо с жестокой улыбкой провел рукой по шраму на запястье. Теперь у них двоих были страшные напоминания о пережитом ужасе. Теперь... А что теперь? — Я рассчитывал, что там будут люди с комплексом жертвы. Те, кто считает себя несчастными, кто только и делает, что ноет. Как ты, когда просил о ничье, или я. Но я ошибался. Жестоко, — он сжал запястье. — Они были ничуть не лучше меня. Проще говоря, мы были одинаковыми. Абсолютно. Смешно, верно? У нас не было ничего общего, но в итоге я оказался точно таким же, как и они. Может, это была моя судьба оказаться там. В ответ Кайдзи не произнес ничего. Это было правдой. Про людей там, внизу. В них было нечто хорошее, но Кайдзи знал, что добиться этого было тяжело. Ичиджо сказал, что несколько человек он не оценивал настолько категорично, а значит, он нашел тех, с кем имел хоть что-то общее. «Может, им тоже нравилось крушить чужие жизни», — с кривой усмешкой подумал он. Он был удивлен, что ранее озлобленный на него, ныне Ичиджо молчал и даже не пытался оскорбить его хоть как-нибудь. Ну, может, просто еще не настало время. Почему-то Кайдзи казалось, что он всегда найдет повод. — Но я выберусь оттуда. Не знаю, как, но выберусь. Этот лихорадочный блеск в чужих глазах Кайдзи очень не понравился. — Может мне тоже ухо отрезать? На удачу. Ичиджо громко рассмеялся, когда Кайдзи перекосило от такого предложения. — Успокойся. Я шучу. Честно говоря, мне смелости не хватит на такой шаг, — он отвел задумчивый взгляд в сторону. — Я почти завидую тебе. Ты настолько безумен, что готов пойти на все. А я так привык полагаться на логику, что уже попросту не могу поймать удачу за хвост. Не то, что мне вообще это удавалось, но... — Тогда тебе не стоит лезть к Мураоке, — высохшими губами проговорил Кайдзи, разворачиваясь к плите. Омурайсо почти приготовился. — Он чертовски удачлив. И умен. Жуткое сочетание. Я едва победил его, уж думал все, тю-тю. — Я знаю. Помолчав, Ичиджо добавил: — Выбора у меня особо и нет. Остальные претенденты не слишком-то надежны, да я их особо и не проверял. Но Мураоку я хорошо помню... Тупо уставившись в грязную тарелку перед собой, Ичиджо зло прищурился. — Вот и посмотрим, кого судьба любит больше. Меня или его. Или тебя, одолжившего мне столько денег... Кстати напомни, каким образом мо... Казуя должен нам помочь? — он недоуменно вскинул бровь. — Он, конечно, организует игры, но с собой. Уж с кем, а со мной он точно играть не будет, потому что мы оба знаем уловки друг друга... — Я же уже сказал, потому что его боятся, и... Не успел Кайдзи толком ответить, как Ичиджо, продолжавший сверлить недовольным взглядом тарелку перед собой, резко вскочил на ноги и схватил объект ненависти, после чего едва не швырнул его в хозяина захламленной квартиры. Неизвестно, что именно остановило его перед этим, было ли это нежелание портить чужое имущество, или же что-то иное, но, с силой сдержав себя, он рявкнул: — Помой посуду, гнусное животное! Свинарник, а не квартира! О-о-о, это выражение лица Кайдзи хорошо помнил еще с их игры. Закатив глаза, он с кислой улыбкой выхватил тарелку из рук Ичиджо и сбросил ее в раковину, после чего схватился за сковороду. Омурайсу был готов!.. И он, принципе, даже выглядел съедобно. Неплохо для сотого раза. Потом надо будет обязательно похвастаться новым умением перед Микоко, а пока можно было опробовать кулинарный эксперимент на съедобность на менее ценных членах экипажа. Не меняя выражения лица, Кайдзи вывалил свое кулинарное творение на тарелку перед Ичиджо, и тот, мгновенно замерев, вперился в него взглядом. Этот несчастный голодный взгляд заставил Кайдзи сочувственно покивать, после чего он добродушным и жалостливым тоном проговорил: — Ну-ну, кушай, только не подавись, тощенький ты наш. Смотреть на тебя больно. Последующий взгляд, имей он материальную форму, мог бы пробить Кайдзи голову. Но, к счастью, этого не случилось, и в ответ на это он гнусненько захихикал. — Жри сраный омурайсу. — Не указывай мне, что делать, глупая макака. Ого, а вот это было уже что-то новенькое! Фраза, сказанная на автомате, заставила Кайдзи ошеломленно уставился на Ичиджо и вылупить глаза. Он, конечно, хорошо помнил сравнения с дворнягой и прочие, но это прозвучало настолько быстро, будто бы кое-кто уже привык лаять в ответ на глупые реплики именно таким образом. Может, в этом был замешан кто-то с шахт?.. Один из тех, кого он упоминал. — Как-как ты меня назвал? Он даже обижен особо не был, просто удивлен. И, кажется, Ичиджо не ожидал от себя этого тоже, потому как вместо внятного ответа уставился на Кайдзи и, промычав нечто нечленораздельное, медленно перевел взгляд на тарелку перед собой. Поковыряв кулинарный шедевр Кайдзи вилкой под надзором его возмущенного таким кощунством по отношению к его творению взглядом, он буркнул: — Привычка. — Многовато у тебя глупых привычек. Ответа не было. Стараться для себя на завтрак Кайдзи не стал — выхватив из холодильника первый попавшийся лоток с едой, оставленной Микоко, он швырнул ее на стол. В кулинарной лотерее ему достались гьеза — не то, что это был особо удачный выбор для начала дня, но Кайдзи не был особо прихотлив в еде, особенно когда мог попросту забыть пообедать, увлекшись чем-то. Кто бы мог подумать, что он такое скажет, верно? Что-то в его жизни катастрофически поменялось в лучшую сторону, он заплатил за это своей и чужой кровью. И не сказать, что это было особо плохо, но... Все же, что-то его тревожило. Можно было бесконечно ругать себя за лишнюю жалость к нехорошим людям, но Кайдзи не мог убить в себе излишне доброго человека. Он осторожно покосился в сторону Ичиджо, смотревшего в телевизор с самым серьезным, какой он у него видел, взглядом. Полтора года информационной тишины кого угодно заставят заинтересоваться новостями. Молчание за завтраком угнетало, и Кайдзи, мысленно страдая от этой ужасной атмосферы, брякнул: — Ты вчера не договорил. В его сторону бросили лишь один недоуменный взгляд. — О том, как именно выбрался. Лишь какое-то размытое представление дал, опять темнишь? — Кайдзи поднял палец и ткнул им в светлую шевелюру. — Особенно мне вот это не дает покоя. Что за смена стиля? Что именно там произошло? Ты что, больной, деньги на краску тратить? Я бы понял на еду, но это... Почему-то его слова вызвали у Ичиджо хитрую улыбку. Кажется, скрывавшаяся за этим история действительно была весьма любопытной, раз он выглядел столь подозрительно и таинственно. Подняв голову, Ичиджо уставился Кайдзи прямо в глаза, а потом рассказал. Все, что посчитал нужным, пусть часть этой информации и показалась Кайдзи абсолютно лишней — но он все равно жадно вслушался во все это. История о чужих злоключениях под землей напоминала кошмар противостояния с Оцуки, когда тот пытался убить его — только вместо месяца все это длилось намного больше. И никаких товарищей тут не было, кроме тех двоих, что ранее были упомянуты Ичиджо. Конечно, мысленно Кайдзи понимал, что дружественных субъектов наверняка было больше, пусть он и сам был не особо общительным, но парой безобидных реплик с кем-то чужим мог перекинуться. Вряд ли все поголовно ненавидели этого ублюдка там внизу, но... И чем дальше шел его рассказ, тем больше Кайдзи чувствовал, как история наполняется надеждой на скорое освобождение и победу. И он почти поверил в тот самый момент, когда история достигла своей кульминации, своего пика — для того, чтобы обрушиться вниз. И слушая дальше, Кайдзи чувствовал, как холодок бежит у него по спине. Все это Ичиджо рассказывал с абсолютно не сочетающимся с подобными вещами улыбающимся лицом, словно эти воспоминания казались ему сладко-горькими, теми, что хочется забыть, но ты точно не забудешь, чтобы хранить как напоминание. Почти то же самое, что и шрамы на пальцах у Кайдзи, те, которые никогда не сотрутся, навевая страшные воспоминания. Рассказ Ичиджо был полон кучи сухих фактов о тех вещах, которые не могли быть сказаны спокойно. И чем дольше он рассказывал, чем дальше шел от кульминации, тем больше Кайдзи казалось, что сидящий перед ним человек точно такой же безумец, как и он сам, кого Ичиджо назвал так моментом ранее. Они оба были неправильными людьми хотя бы потому, что отношение к смерти у них было другое. К своей, к чужой. И хотя Кайдзи понимал, что сам обладал куда более кривым видением мира, он не мог сказать, что Ичиджо был нормальным в самом распространенном понимании этого слова. Особенно из-за его улыбки в самом конце. Пугающе расслабленной. Словно его не беспокоило все рассказанное ранее. И шрам на руке тоже, тот, что он сжимал все это время крепкой хваткой. И в ответ Кайдзи смог произнести только одно. Он очень многозначительно изрек: — О. Потом, помолчав, он добавил: — Тяжело тебе было. — Не тяжелее, чем в «Тэйай». Ичиджо даже бровью не повел и воткнул вилку в омурайсу, когда Кайдзи недоуменно уставился на него с недоверием. — Да ну? — А что, ты думаешь, что работать очень легко? Ты-то, насколько я знаю, почти всю жизнь безработным был, — бросив на Кайдзи полный желчи взгляд, Ичиджо откусил кусочек омурайсу и облизнулся. — На самом деле, самой страшной частью жизни под землей была не работа, а люди. Если бы они не знали о том, кто я такой, то я бы не смог назвать эту работу особо тяжелой... То есть, конечно, да, физический труд убивает, это тяжело, но все познается в сравнении. Вздохнув, он закатил глаза и махнул вилкой. — Работать с деньгами сложнее, тем более на Хедо. Ты и сам его видел, думаю, должен понимать, о чем я. Не досчитаешься хоть одной иены — платишь из своего кармана. В казино требовалось заполнять кучу документации, столько, что иногда приходилось не спать несколько дней лишь ради того, чтобы успеть в срок. И это не считая внезапных указов от начальства, непредвиденных случаев, и прочей-прочей чуши, которая совершенно не оставляла свободного времени. Никто не мог дать гарантии о том, что на выходных ты будешь отсыпаться, а не копаться с кучей бумажек. И сравни это с шахтами. Где есть стабильное расписание, где есть кормежка, нормальная, а не перекус на бегу, да и в целом без внезапных ситуаций, чем в казино. Рассказывал это Ичиджо с такой самодовольной ухмылкой, что Кайдзи поежился. Он всегда знал, что работа до добра не доведет — любая, но судя по тому, что он только что услышал, быть офисной крысой было еще хуже, чем копаться внизу. Выходит, Казуя занимался чем-то таким же? Он же говорил что-то про проблему с документами, если человек исчезнет... Или за него разбирался кто-то другой, раз эта сопля еще возраста совершеннолетия не достигла? «Как же хорошо, что я нашел себе нормальный способ зарабатывать деньги», — облегченно выдохнул Кайдзи, мысленно все же отмечая, что назвать такое нормальным было тяжеловато. — Звучит отвратительно. Ухмылка Ичиджо стала шире и страшнее, кажется, у него нервно задергался глаз. — Хотя мне доставалось больше остальных, потому что я был сраным менеджером... Какого числа ты ко мне пришел? В конце июля, да? Под конец месяца всегда начинается самый ад, не представляю, что они без меня делали... Ха-ха... Может, это и к лучшему. А вот это уже больше походило на злорадство, особенно с этой неприятной улыбкой и блуждающим взглядом. — В любом случае, это уже не имеет значения. В менеджеры меня никто не возьмет, в «Тэйай» я не вернусь хотя бы потому, что меня там никто не ждет, да и сначала надо бы выкупить себе свободу. — Ты смело идешь к победе, — с неловкой улыбкой заметил Кайдзи. Опустившись рядом с котацу, он уперся руками в колени и уставился в тарелку со своим завтраком. Он хорошо помнил тот день, когда сам шел на игру. Отвратительное волнение, будто у тебя весь кислород перекрыли разом. Руки дрожат, не слушаются, пот ручьем течет — в общем, очень мерзко. И как бы Кайдзи не старался показывать всем вокруг, что это не так, он был уверен в том, что Ичиджо раскусил его маску спокойствия в тот самый день. И тот самоуверенный победный взгляд, с которым он встречал его в своем казино, хорошо это демонстрировал. Кто бы мог подумать, что излишняя тщательность и стала причиной его поражения. Не проверяй Ичиджо тогда так долго деньги, выданные Эндо, Саказаки не успел бы прибежать с еще несколькими десятками миллионов в срок, и их вдвоем оттащили бы в шахты. Видимо, иногда надо было действовать не по воле логики, а интуитивно. В игре в лотерею Кайдзи решил обдумать свое решение и поплатился за это. А ухо он отрезал на эмоциях и победил. — На самом деле, мне очень страшно. Взгляд Ичиджо ничуть не изменился, он выглядел все таким же расслабленным и спокойным, что Кайдзи даже возмутиться хотелось о такой наглой лжи в лицо. Но он замолчал, предпочитая довериться словам — таким, что не были бы сказаны просто так. — Все было бы проще, если бы не сумма долга. Семьсот миллионов даже мне достать сложно, хотя я прекрасно знаю всю систему изнутри. Систему, к которой меня не допустят по этой самой причине, — Ичиджо зло скривил губы. — Поэтому мне и остается надеяться на независимые казино, подчиняющиеся более крупным владельцам чисто номинально. Будь это десять, двадцать даже — все было бы элементарно. Он тяжело вздохнул и прикрыл глаза. — Знаешь, Кайдзи-кун, я правда тебя ненавижу. В этот раз Кайдзи было нечего сказать. — Я до сих пор не вижу объективной причины, по которой ты хочешь мне помочь. Может потому, что ты действуешь по какой-то своей странной логике, которую мне не понять. Умеешь же очаровывать людей вокруг себя... — Так, что они меня предают. Кажется, это заставило Ичиджо удивиться. Не смотря ему в глаза, Кайдзи схватил со стола сигарету и зажигалку, после чего крепко затянулся. Это было почти иронично — на своем пути он повстречал стольких людей, с которым состоял в альянсе, но в итоге остался лишь с одним, тем, кто пытался его убить. Можно было причислить к числу хороших парней Марио с Чжанем, но их пути разошлись в тот самый момент, когда они отправились домой. Как бы не старался Кайдзи, он никогда не мог найти действительно верных ему людей, тех, кто не купится на деньги. А в итоге таким стал тот, кто этими деньгами был сыт по горло. — Может, я помогаю тебе потому, что знаю о твоем дерьмовом характере. Указав сигаретой на взбешенного Ичиджо, Кайдзи щелкнул пальцами. — Удары в спину были от тех, кому я полностью доверял. А тебе я не доверяю. Я просто знаю, что ты хитрожопый уебок, который сможет обдурить любого, даже еще большего жулика, вроде Мураоки. Ну, знаешь, против лома... В общем, с тобой мне даже спокойней сотрудничать. Не считай это моим обаянием, или про что ты там твердил, просто ты мне такую жалобную тираду выкатил про свою жизнь, что мне и правда неудобно стало. Ну и еще я не люблю Хедо. Ичиджо посмотрел на него с хитрой улыбкой. — Тогда в офисе ты врал куда лучше. — Ну уж прости, что я такой честный и прямолинейный, и что помочь хочу из самых искренних чувств, — смущенно отведя взгляд в сторону, Кайдзи надсадно закашлялся. — Заткнись, короче, и жри омурайсу. А потом иди и победи! Он развел руки в сторону, после чего указал пальцем на Ичиджо, отчего тот даже растерялся. Чувствуя, как у его стремительно краснеют уши, Кайдзи брякнул: — И... И... Это! Возвращайся к своему старому стилю, или как вы это называете по-умному. С рыжими патлами тебе лучше шло, а сейчас ты какой-то никакой, как бандюган из подворотни, у меня ощущение, что мои карманы становятся пустыми. Да и не идет тебе, раньше ты какой-то аккуратненький был, а это что такое вообще? А? В общем, говно. Переделывай. Последовавшее за этим полное раздражения и возмущения «А?!» от Ичиджо заставило Кайдзи смущенно отвести взгляд в сторону и скрестить пальцы перед собой в робкой попытке защитить себя от последующей ударной волны. Вскинув голову, Ичиджо буквально зарычал. — Это что еще такое?! Вот что, а гнев у него почти не изменился. — Ты что, в стилисты записался?! Тебе-то какое дело?! — он зло заозирался по сторонам в поисках чего-то. — И уж не тебе бы говорить, глупая обезь... Кхм. Что это за херня у самого на башке?! Я понимаю, ходил бы с нормальными волосами, а не с этим лохматым нечто, а в итоге сам на помойную крысу похож! — Это я-то помойная крыса?! У Кайдзи глаза на лоб вылезли. — Еще какая помойная! Состричь бы твои грязные волосенки, вот тогда бы на человека стал похож! И... Внезапно, он замолчал и уставился в одну точку где-то на подоконнике. Замерев вместе с Ичиджо, Кайдзи медленно проследил за его взглядом, не понимая, что могло заинтересовать его там. Опять статуэтки кошек? Но они вроде вчера разобрались с этим... Но стоило ему присмотреться, как сердце застучало с бешенной силой. Ну конечно! Утром он открывал упаковку молока и оставил ножницы именно там! Их взгляды с Ичиджо пересеклись буквально на секунду, и этот устрашающий азарт в его глазах Кайдзи абсолютно не понравился. А потом Ичиджо резко рванул вперед. — Отпусти! Отпусти! Отпусти-отпусти-отпусти!! Не надо!! На встречу Кайдзи шел очень злой и недовольный, и, увидев Казую за столом — они договорились встретиться в том злополучном кафе, где когда-то давно сделали ставки на Чжаня, Марио и их старшего товарища — вместо приветствия он издал какой-то неопределенный агрессивный звук, после чего шлепнулся вниз на место. Где-то позади шел Ичиджо, но это его сейчас абсолютно не волновало. Сгорбившись, он лишь сильнее нахмурился под недоуменным взглядом Казуи. Вскинув бровь, тот указал пальцем на собственные волосы. — Что, решил сменить имидж и постричься? Кайдзи показалось, что он стоит лишь в одном шаге от того, чтобы не взвыть. А короткий ехидный смешок за спиной сделал все только хуже. — Заткнись, ради бога, заткнись, иначе я тебе вломлю.