говорит и показывает

— Ты не хочешь помочь... нам? В фестивале? Пожалуйста?.. Стоявшая перед ним девочка дрожала так сильно, что, казалось, сейчас не выдержит и грохнется в обморок. Казуя же задумался. Наступила осень; пора школьных фестивалей. Сам он редко принимал в них участие, лишь посмеивался, наблюдая со стороны, но в последнее время что-то в его жизни поменялось — под «чем-то» он, конечно же, подразумевал одно патлатое чудо (скорее чудовище), встреченное полгода назад, что устроило ему сладкую жизнь. После их разговора на краю — на краю жизни, смерти, обрыва высотой в пять метров — возвращаться к старому образу было грубо говоря западло. Кайдзи, этот пенек, довольно много ему тогда сказал... ... и Казуя для себя решил, что пора меняться. Начал он с привычной среды обитания — со школы. Полгода его нестандартного поведения явно не пошли на пользу одноклассникам, они были в шоке, в ужасе, в сомнениях — в чем угодно, только не понимали, что он вроде как старался измениться и перестал вести себя, как выразился бы Кайдзи, как хуйло. Выходило не очень, Казуя не особо-то и старался, но, в целом, обстановка постепенно переходила из ситуации полнейшего ужаса со стороны одноклассников в более-менее принятие. Вот именно поэтому одна одноклассница, самая смелая из тех двоих, что состояли в каком-то там комитете и отвечали за развлечения и проведения всех этих праздников, решила попросить его помочь с организацией. Поначалу Казуя поразился, но потом подумал... ... ведь это было неплохо, да? Помочь... Может пенек Кайдзи был прав, и он даже сможет завести себе нормальных приятелей, которые не будут: а) крысами, б) пеньком Кайдзи. Звучало неплохо, и, выхватив протянутый ему цветастый флаер, Казуя кивнул. — Что от меня требуется? Лицо одноклассницы посветлело, приняло другие интересные и не очень естественные цвета для человека, после чего она аккуратно ткнула пальчиком в надпись на бумажке — и, пробежав по ней взглядом, Казуя мгновенно пожалел о том, что согласился участвовать в этой затее. Но отступать было уже поздно, он уже согласился... ... оставалось надеяться, что папаша или старший брат не заявятся в школу. Когда по школе поползли слухи о том, что пришел некто, кто был знаком с Казуей — видимо, он так напугал охранников этим фактом, что те пропустили его без малейшей попытки дать отпор — тот не забеспокоился так же сильно, как в тот момент, когда вторая волна слухов донесла о его внешнем виде. И о шраме на скуле. В этот момент Казуя мгновенно пожалел о том дне, когда вообще успел познакомиться с Ито Кайдзи, потом успел посетовать, что лучше бы это был брат или папаша. Хотя последний-то вряд ли бы приехал, но вот первый еще как мог, и вынести его смех было бы куда проще, чем то, что скажет ему Кайдзи, увидев... Увидев. Да. Гм. Можно было спрятаться в подсобке, но Казуя решил принять этот бой честно. И даже не смутиться — лишь бы утереть длинный нос одному... А вот он, кстати, прямо по коридору. Заметив на себе столь пристальный взгляд, Кайдзи сузил глаза, словно не веря в то, что видит, после чего ускорился. Вскоре они поравнялись, и вокруг них образовалось пустое пространство — все замерли, явно ожидая, чего можно ждать от встречи одного опасно выглядящего индивида с другим, когда второй был одет весьма... своеобразно, но когда Кайдзи вместо смеха или любой другой ожидаемой реакции оценивающим взглядом осмотрел Казую и лишь хмыкнул, школьный гам возобновился вновь. И это было хорошо, потому как следующая фраза Кайдзи явно не нуждалась в сотне лишних ушей. — Ага. Ноги бреем, значит. — Это был уговор ради образа. Ну, хуле смотришь! — рявкнул в ответ Казуя, но не шибко резво. Он постарался скрыть глаза за стеклами очков, но Кайдзи смотрел на него с такой воодушевленной наглой ухмылкой, что самому трудно было отвести взгляд. Но надо было. Надо! Ради сохранения остатков своего достоинства. Вывеска «Реверс-Кафе с Милыми Горничными!» над его головой трепыхалась, добавляя лишней остроты в ситуацию... Нет, Казуя определенно жалел, что согласился на эту затею. Тысячу раз успел пожалеть. С другой стороны, никакая собака не могла ему слова сказать (и всему их классу) за столь своеобразный выбор темы, потому как вся школа все еще опасалась его, как огня. Возможно, староста именно на это и рассчитывала, когда шла к нему с опущенной головой, и Казуя здорово их выручил. Ощущение, что он сделал что-то... гм, такое, хорошее, даже льстило Казуе, только вот носить чертов костюм горничной с высокой юбкой и чулками ему как-то совсем не улыбалось... Резинка чулков сильно жала. ... черт возьми! Говно. Говно, говно, говно! — То есть, так и задумано, да? Кайдзи с сомнением уставился на Казую, и тот ощутил неимоверно странное желание бросить все и ударить гостя от души подносом прямо по лицу с этим длинным и неимоверно любопытным носом, но, сдержавшись — потому как только спокойствие могло спасти его от позора и дальнейшего дурацкого разговора — он лишь скрипнул зубами и мило улыбнулся. Выходило не очень. — Ага. У нас реверс-кафе. — Если будешь писать автобиографию, включишь этот момент в книгу? — не переставая ухмыляться, спросил Кайдзи. Надо держать себя в руках... Держать... Не ломать поднос... — Я тебе сейчас нос сломаю, уебок ты сраный, — проговорил Казуя, чувствуя, как закипает. В последний раз такое случалось лишь в тот момент, когда Кайдзи покопался в него в душе и высказал ту чушь про друзей. Кто бы мог подумать!.. Что ситуация повторился в такой обстановке. — Как нехорошо, а мне, между прочим, хотелось сделать комплимент, — покачал головой Кайдзи, но улыбаться не перестал. — Видел бы тебя сейчас батя!.. Впрочем, могу сфотографировать и показать ему. Как думаешь, как он отреагирует? — Я. Выкину. Тебя. В окно. Уяснил? — аккуратно поставив поднос с чашками на столик у выхода из классной комнаты и многозначительно взглянув на старосту, дав понять, что он сейчас вернется, Казуя пинком выкинул Кайдзи из дверного прохода. — Только попробуй сказать об этом папаше! — Хедо Казуя, опасный молодой преступник и в то же время горничная на подработке... Кайдзи протянул это таким тоном, что, казалось, еще секунда и он не выдержит и рассмеется в голос. Шумно вздохнув, моля всех богов дать сил выдержать этот позор, Казуя схватил Кайдзи за пришитое ухо — тот тоненько взвизгнул в ответ — и потащил прямиком к лестнице, где сейчас было не шибко много народу. Достигнув ее, он выпустил ухо и свирепо уставился на Кайдзи. Тот выглядел бледновато — кажется, ухо все еще болело, и за этот эпизод Казуя явно заплатит в будущем (например, крепким подзатыльником) — но продолжал глупо улыбаться. — У нас тут школьный фестиваль. В это время, дебила ты кусок, все делают... делают Штуки. Ты учился в школе, я надеюсь во всяком случае, неужели не помнишь ничего подобного? Сомнения насчет обучения у Казуи, конечно, имелись — хотя и скорее шуточные, потому как вряд ли необразованный бабуин смог бы так ловко обыграть его в покер той злосчастной ночью, но он приличия ради поинтересовался, чтобы вдруг что найти новый повод тыкать Кайдзи в его собственные недостатки. Но названный даже бровью не повел, лишь вскинув бровь, после чего мотнул головой. Было странно думать и наблюдать, как его с легкостью злило что-то глупое и незатейливое — не считай конфликта их мировоззрения, конечно, нечто более безобидное, вроде не того вкуса пива — и как с легкостью он игнорировал намеренные провокации. Чудо, а не человек! — Ну, я их прогуливал, — честно отчеканил он, после чего воровато оглянулся по сторонам. — Потому что я не любил тратить время на бесполезные занятия. И принимать участия в общественной движухе, а то сразу по ушам как начнут ездить, так хоть плачь... — Никогда бы не подумал, что ты такой ленивый придурок, — без обиняков бросил Казуя, вскидывая одну бровь. Моментально уставившийся на него Кайдзи с очень многозначительным выражением заставил его нервно поперхнуться. Кто бы мог подумать, что человек, стоявший перед ним, и уведший несколько миллиардов иен у корпорации папаши сочетал в себе абсолютно несочетаемое: лень и способность делать невозможное. Казуя на мгновение представил себе Кайдзи в костюме горничной и тут же спешно прогнал эту мысль — выглядело страшно, и, пожалуй, даже слишком. Возможно, этот образ еще вернется к нему в кошмарах... Казуя надеялся, что нет. — А под юбкой что? — как бы невзначай смотрел Кайдзи, и мгновенно получил пинок в колено. — Я тебя сейчас убью, кретина ты кусок, — взвыл Казуя. За что ему это наказание!.. — Мне всегда было интересно, что носят парни под юбками! — живо отозвался Кайдзи. Издевался он, конечно, отменно. — Сейчас я столкну тебя с лестницы, и ты помрешь от перелома спины. Прямо тут. Это угроза. — Зато снизу я смогу рассмотреть ответ на свой вопрос, — подмигнул ему Кайдзи и рассмеялся во весь голос. Казуя почувствовал давно забытое ощущение... Желание убить кого-нибудь, желательно — как можно кровавее. Крепко сжав кулаки, он прошипел свирепым тоном: — Поверить не могу, что ты сумел выиграть столько денег... Ебантяй! — Это потому что я умный! — гордо сказал Кайдзи. — Ты? Умный? А где твой ум сейчас? Когда Кайдзи уже было раскрыл рот, чтобы ответить что-то еще более глупое, Казуя мгновенно заткнул его рукой и потряс головой, шипя: — Нет, знаешь что? Знаешь? Заткнись. Не хочу знать что ты, тупица, думаешь. — А я-то думал, что мы друзья! А друзья слушают друг друга! Опустив чужую руку, Кайдзи проговорил это с таким тоскливым выражением, что Казуя вновь поразился тому, как этот кретин умел меняться. Он видел столько граней его личности — от нытика и морального придурка до опасного и серьезного врага, и в то же время все это перекликалось с дуростью и ребяческим поведением. Воистину, Ито Кайдзи был... ... абсолютным кретином! Но приятным. Да. Довольно приятным... Внезапно сзади раздался голос старосты — Казуя вздрогнул, и они вместе с Кайдзи синхронно развернулись назад — а сама она, держа в руках журнал (в нем она делала пометки о заказах), несколько недоуменно на них двоих взглянула. Она явно опасалась Кайдзи — потому как выглядел тот отпетым маргиналом, а в сочетании с Казуей наверное так и вовсе казался каким-то страшным якудза, но только вот ответственность и любопытство — надо же было ей узнать, куда делся один работничек кафе — взыграли в ней намного больше страха, и, осторожно, она поинтересовалась: — Казуя, а кто это? Он все еще давал добро всем называть себя по имени, а не по фамилии — лишние ассоциации с папашей надоедали. С сомнением взглянув на Кайдзи, Казуя буркнул: — Братан мой. — Твой брат?! — впрочем, она поняла это не совсем верно... — Он же иначе выглядел! Казуя замолчал. Задумавшись, он прикидывал новые способы отомстить Кайдзи, и один из таких прямо сейчас рождался у него в голове. С тоскливым взглядом посмотрев на Кайдзи — тот аж вытаращил глаза от такого — он траурным тоном проговорил: — Недавно его сбила машина... Он очень пострадал... — Че?! Но Кайдзи никто не слушал. Староста, то ли раскусив игру и начав подыгрывать, то ли поверив в это, в шоке приложила ладонь ко рту. — Какой ужас!.. — Очень долгая операция. Теперь он не красавец, а урод. Какая утрата!.. Казуя сложил руки у груди и возвел взгляд к потолку. Кайдзи же мгновенно помрачнел. — Сейчас ты с лестницы полетишь, козлина. ... в целом, дружба у них складывалась отлично.