говорит и показывает

Когда дверной замок открылся и в квартиру кто-то ввалился — иначе назвать это было трудно, слишком уж звук походил на то, что кто-то просто упал, не на пол, правда, а на стеночку, но дела это не меняло — Шизука подняла голову и крикнула: — О! Ты поздно! Привет! Взглядом она не отрывалась от экрана, стараясь не упустить ни единой секунды игры, в которую с таким отчаяньем играла. Шел последний уровень, и облажаться на нем совершенно не хотелось. Когда позади раздались шаркающие шаги, а ей на плечо легла чья-то тонкая рука, Шизука даже не дрогнула — но все же дрогнуть ее, правда, заставили пальчики, впившиеся ей в плечо, а затем хозяин этой ужасающей атаки наклонился ближе — так, что его яркие волосы завладели частью внимания и начали ненароком отвлекать от игры — и прошипел страшным голосом: — А ты что тут забыла? Шизука скривилась и дернула плечом — чужая рука отпустила. — Поругалась с папашей. Хочу переночевать у тебя пару дней, позволишь? — С отцом, да?.. Голос Сейи звучал пусто и неприятно. Ну конечно, на фоне их плохих отношений Шизука жила с отцом в мире и любви. — Конечно. Оставайся сколько хочешь. Только матери позвони. — Уже! Уровень был провален в тот самый момент, когда братец наклонился, а потому продолжать больше изображать заинтересованность в экране не было смысла. Резко подняв голову, Шизука уставилась на Сейю — тот смотрел на нее жутко недовольно — и скривилась. — Воняешь! Сигаретами! Опять курил? — Иногда можно, — отозвался тот, хмыкнув. Шизука многозначительно на него посмотрела, взглядом дав понять, что абсолютно не одобряет подобное, тем более, что кое-кто некоторое время назад утверждал, что ни за что курить не будет, и уж точно не станет делать этого на постоянной основе. Братец, конечно, от последнего удерживался, только вот иногда все равно курил. Это было потешно, словно школьник, которого отчитывали родители. — Не хочу слушать идиотку, которая сама курит и хвастается этим. — Зато я не изображаю из себя робкого отличника с манией показать себя с лучшей стороны перед боссом. Ах-х-х-х, господин Куросаки! Посмотрите на меня! Шизука проговорила это с абсолютно спокойным лицом, и, получив долю презрительных взглядов со стороны брата, даже не дрогнула. Пусть не выпендривается, чертов придурок. Не отрываясь от экрана — на нем было меню, но этого было достаточно для имитации бурной деятельности — Шизука откинула голову на спинку дивана и посмотрела назад. У брата была не самая большая квартира, достаточная для него одного, но ей казалось, что ему самому казалось, будто тут слишком много места. Пусто, необжито местами. Пусть Шизука и попыталась исправить это тем, что притащила из дома какие-то свои вещи для временных ночевок — приставку ту же, или же купила какую-то дрянь просто чтобы забить место, все равно тут было не слишком уютно. И грязно, не из-за мусора, а потому, что кое-кто любил оставлять вещи в самых неожиданных местах. Горничной она ему не нанималась. Наблюдая за тем, как стягивает брат пиджак, Шизука хмыкнула. — Как дела на работе? — Я прихожу домой для того, чтобы не думать об этом. Он звучал недовольно. Иногда взгляд Сейи говорил гораздо лучше каких-либо слов, и, хмыкнув, Шизука отвернулась. Ну раз все плохо, то и пожалуйста. Она едва не вздрогнула, когда рядом вновь кто-то наклонился, но продолжила переключаться в меню, не начиная уровень заново. — Опять в свою говно-приставку рубишься? — Сейя нахмурился. — Что это? Какой-нибудь «Нинтендо»? Что ты купить там хотела, не помню уже. В ответ Шизука издала смешок. Брат определенно не понимал ничего в приставках, да и играх — глупый дилетант!.. Не церемонясь, она схватила — несильно, конечно, сама в драках познала, как это было неприятно — его за волосы и слегка потянула, отчего Сейя зажмурился и поморщился, после чего бодрым тоном гаркнула: — Настоящие пацаны играют только в «Сегу»! «Нинтендо» сосет! Сегата Санширо — вперед! Шел девяносто седьмой год, рекламное противостояние только начиналось... Хорошо, что к этому не присоединился «Тэйай». — Говоришь словно на другом языке! — брат закатил глаза и поднялся. Шизука показала ему язык. — Просто надо жить не только работой. Поиграл бы со мной. — Я устаю. Мне некогда. — Тебе всегда некогда. Конечно, глупо было капризничать, она была уже не маленьким ребенком, но иногда так хотелось, чтобы брат жил не только своей сраной работой. Хотя платили ему там неплохо, да. И пацаны там забавные работали, особенно этот Мураками... — Мне некогда, потому что... потому. Не начинай. Голос Сейи звучал мягко, уставше. Взглянув на него внимательней, Шизука приметила, что и выглядел он не так свежо, как с утра, да и тени под глазами явно намекали, что предыдущая ночь была отдана не сну, а документам. Иногда ей было тяжело понять, о чем думает брат. Точнее... Она никогда его не понимала. Наблюдая за тем, как медленно он стягивает с себя галстук, Шизука сузила глаза и опасно напряглась, чувствуя, как готова рвануть вперед. Буквально на пределе... Ей было неведомо чувство страха или озадаченности, она привыкла не бояться никого и решать свои вопросы быстро и безболезненно — так, чтобы не пришлось думать. Не думать было легко. Иногда ей казалось, что брат тоже не думал. А просто жил по чужой указке. Сгруппировавшись, она резко выгнулась вперед и схватила брата за грудки, после чего потянула за собой, обратно на диван. Неловко они вместе перевалились через спинку и замерли в нелепой неудобной позе, так, что Сейя навис сверху над ней, хотя власти у него сейчас никакой не было — она была вся у Шизуки. Наканэ назвал бы это грязным приемом, но Шизуке плевать хотелось. Она заставила брата окончательно перелезть через спинку дивана, смотря ему в глаза. Пристально. В комнате повисла тишина, лишь музыка из меню продолжала играть на фоне. — Ты знаешь, что другие это неправильно поймут? Он должен был отругать ее, но лишь криво улыбнулся. И, отзеркалив его фальшивую улыбку, Шизука наклонилась ближе, настолько, что почти соприкоснулась своим носом с его. От Сейи воняло дорогим одеколоном, этот запах ей жутко не нравился. Но она помнила, что это был подарок от человека свыше, от того мужчины, которого брат называл «господином Куросаки». Она никогда не видела его, но одно лишь упоминание этого имени заставляло ее сжимать зубы крепче в ярости. Господин Куросаки слишком часто фигурировал в их диалогах. Он был человеком, но глупый брат думал о нем слишком много — словно надеялся, что тот его приметит и принесет этим жалким вниманием счастье и удачу. Ради какого-то непонятного человека брат так выслуживался... Глупость. Закусив губу, Шизука приблизилась. — Срать, что думают остальные. Мы тут одни, — она коснулась его лба своим и сузила глаза. — Ты постоянно куда-то убегаешь, все тебе некогда, только так тебя поймать и можно. — Зачем тебе меня ловить? Сейя исказил губы в усмешке и со смехом посмотрел на нее. — Потому что... Но слов у нее не нашлось, и Шизука замялась. — Потому что я так хочу. Потому что ты всегда думаешь об одном, — она покачала головой. — Взрослая жизнь такая сложная. И мерзкая. — Мерзкая, — вздохнув, согласился брат. Коснувшись его волос, Шизука провела по ним рукой. Она помнила его еще с короткими, черными, когда он бесцеремонно поругался со всеми и ушел из дома. А теперь выглядел как абсолютно другой человек, уже взрослый, уставший, заебавшийся от жизни и работы. Он смотрел ей прямо в глаза, и от этого становилось неуютно, потому что, пусть он и был раздражен таким глупым поведением, все равно смотрел ласково. Они иногда ругались, но все еще любили друг друга. Как брат и сестра. Вздохнув, Шизука прикрыла глаза. — Хочешь приготовлю ужин? Ты ведь наверняка не ел нормально. Никогда не ешь, когда приходишь домой, все тарелки пыльные. — Мне... — Некогда, да? Опять? — она нахмурилась. — Что ты хочешь? Что ты любишь? Ты вообще что-нибудь любишь, а? Или все вкусы забыл на своей работе? Протянув вперед руки, Шизука прижала его к себе, и они оба замерли, не дыша. Теплый, родной. Сжав руки крепче, она прижалась к нему крепче, и Сейя неловко похлопал ее по спине. Он всегда отвечал так на ласку, неумело, словно не понимал в этом смысла. Хотя Шизука знала, что ему все равно нравилось. — Что ты хочешь? — ... омлет. — Хорошо. И, напоследок ткнувшись носом ему в щеку, Шизука поднялась.