Сущность Альфы

      Проходя мимо какого-то магазинчика, Киба остановился у витрины и, уже в который раз за сегодняшнее утро, придирчиво осмотрел свое отражение с ног до головы. Да, выглядел омега довольно-таки привлекательно, но оно и не мудрено, ведь парень, так сказать, наводил марафет, готовясь к встрече, несколько часов. Пожалуй, впервые за все те три года, которые он прожил на своей съемной квартире, шатен воспользовался ванной и вылил на себя немалую дозу геля для душа, чтобы перебить свой неприятный естественный запах, а вот парфюмом он все-таки пользоваться не стал, посчитав, что запахи могут смешаться и стать не ароматом, а зловонным шлейфом. После шатен долго приводил в порядок свои волосы, ногти, даже брови слегка выщипал, подумав, что так будет лучше. С выбором одежды, конечно же, Инудзука повозился изрядно, ведь ничего нового за это время он практически не покупал, а все старое было на него велико. Впрочем, кое-как примерявшись к некоторым вещам, Кибе все-таки удалось подобрать черную рубашку, более-менее приличные светлые джинсы и бежевую тонкую безрукавку. Может, конечно же, со стороны этот наряд и смотрелся не очень, но шатен был доволен хотя бы тем, что выглядел он вполне прилично и опрятно, пожалуй, впервые презентуя себя, как омегу.       Кивнув самому себе, Инудзука прошел ещё с сотню метров и остановился у уже знакомого ему кафе, над которым располагался ресторан, владельцем которых и был его альфа. Сейчас было только десять утра, но шатен точно знал, что его альфа здесь, ведь тот практически каждый день завтракал чашкой крепкого кофе и ломтиком черничного пирога в одно и то же время. Откуда все это знал омега? Да оттуда, что он сам, дабы неприметно понаблюдать за своим альфой, частенько приходил в это кафе и, заняв столик неподалеку, всматривался в слегка резковатые, но такие привлекательные черты лица рыжеволосого. Да, порой альфа завтракал не сам, в основном с женщинами, но Киба, хоть и ревновал, но все равно не держал на него зла или обиды, понимая, что зрелому альфе нужен партнер, да и у него, как ущербного, не было никакого права претендовать на что либо, по крайней мере, до сих пор. Теперь же, обретя надежду и некую уверенность, омега решил предстать пред своим альфой, чтобы наконец-то в полной мере почувствовать Пара они или же нет. Но, даже если и не Пара, то шатен не собирался сдаваться просто так, ведь он впервые потек, учуяв именно его запах, а значит, его омежья сущность, какой бы захудалой она не была, приняла этого альфу как своего, так что оставалось лишь набраться смелости и подобрать правильные слова для объяснения.       Киба, вдохнув-выдохнув, вошел в кафе и, оглядевшись, замер на пороге. Да, его альфа был здесь, но он был не один, с женщиной. Меняло ли это планы Инудзуки? Пожалуй, должно было поменять, но Киба был настроен решительно, поэтому даже присутствие постороннего человека не остановило его от последующего шага. До столика, за которым сидела пара, было не более десяти метров, но Кибе казалось, что преодолевал он их чуть ли не вечность. Сердце бешено стучало, разгоняя по крови адреналин и сопутствующий ему страх, ладони стали холодными и слегка влажными, а вот лицо, наоборот, покрылось густой краской, хотя, скорее красными пятнами, ведь это был не жар стыда или смущения, а именно последствие того нервного напряжения, во время которого мозг начинает активно соображать, пытаясь найти выход из ситуации, а кровь ещё больше приливает к лицу.       Выверенно направляясь к нужному столику, Киба, вопреки здравому смыслу, рассматривал не своего альфу, а женщину, которая сидела напротив него. Инудзуке хватило одного вдоха и взгляда, чтобы понять, что перед ним – альфа, которая принадлежит к одному из малочисленных и практически исчезнувших западных кланов Хаюми, природная мутация которых ярко выражалась в волосах разных оттенков синевы. Женщина была одета просто, но со вкусом: легкое синее платье и белая меховая накидка, волосы аккуратно собраны в высокий пучок, который был скреплен заколкой с большой бумажной розой белого цвета. Невольно омега начал сравнивать себя и эту женщину, которая явно была его конкуренткой, хотя конкуренткой – это не совсем правильное определение, скорее она была лишним элементом, именной той деталью, которой нет места в слаженном механизме, обременяющим звеном, которое шатен собирался просто проигнорировать.       - Здравствуйте, - робко произнес Киба, немного опустив голову и сразу же слегка дернувшись от того, что с обеих сторон его обступили два крепких альфы, настроенные явно не дружелюбно. Рыжеволосый, повернув голову и смерив омегу ничего не выражающим взглядом глаз с фиолетовой радужкой, небрежно махнул рукой       - Я не занимаюсь благотворительностью       - Простите? – Инудзука, может, и неприлично уставился на альфу, но, честно сказать, он был слегка ошарашен, явно не понимая смысла сказанной мужчиной фразы       - Если вы из Омежьей Кельи или ещё какого-нибудь богоугодного заведения, то можете сразу же валить восвояси, - на сей раз взгляд альфы был резким и жестким, а его биополе всколыхнулось явно от негодования. – Я не подаю милостыню жалким существам, вроде вас       - Но я не из Омежьей Кельи, - возразил Инудзука, проглотив колкость и списав все на то, что альфа просто не чует его запах и не понимает, что он – его омега, что он, собственно говоря, и озвучил, запинаясь. – Я – ваш омега       - Да? – альфа, шумно втянув носом воздух, поморщился и в знак презрения приподнял брови, а после, развернувшись к шатену всем корпусом, ехидно ухмыльнулся. – И как же тебя зовут, моя омега? – обращение мужчина, в буквальном смысле этого слова, выплюнул парню в лицо, а его голос, казалось, так и сочился ядом       - Инудзука Киба, - омега вновь проигнорировал пренебрежительный, едкий тон рыжеволосого и покорно опустил голову, ощущая, как альфа ментально касается его биополя, изучая, и при этом испытывая жуткий дискомфорт, будто его кожу сейчас пронзали миллионы игл       - Пейн, - коротко бросил альфа, даже не удосужившись назвать клан, к которому он принадлежит, что неприкрыто свидетельствовало о его презрительном отношении к омеге       - Я знаю, - ещё тише выдохнул шатен, понимая, что выдает себя, но, тем не менее, и не желая так просто сдаваться, наоборот, пытаясь доказать, что в его намереньях нет какой-либо фальши, а в его действиях подвоха       - Слышишь, Конан, - рыжеволосый обратился к девушке, которая до этого, кажется, даже не вникала в суть разговора, медленно попивая свой кофе и изредка поглядывая в окно, - эта дурнопахнущая членобаба заявляет, что он – моя омега       - Да? – синеволосая перевела свой беспристрастный взгляд на парня и, слегка склонив голову вбок, довольно-таки ощутимо ментально стеганула омегу, от чего тот сдавленно пискнул, но упорно остался стоять на месте. – Мерзость, - альфа вновь отвернулась к окну, явно потеряв интерес к столь невзрачному субъекту       - Простите, - не выдержал Киба, точнее, едва выдержав столь мощный ментальный удар и буквально только усилием воли удержавшись на ногах, – но какое вы имеете право так говорить обо мне?       - А какое ты, ошибка природы, - Пейн уже не презренно, а с реальной угрозой во взгляде посмотрел на шатена, - имеешь право заявляться сюда и навязываться мне       - Я не навязываюсь! – возмутился Инудзука, игнорируя тот факт, что альфа силой своей ментальной воли может просто разорвать все нити его слабого биополя, то есть нанести непоправимый вред. – Я ваш омега! Я это знаю, потому что… потому что… - весь запал шатена сошел на нет, и последнюю фразу он в буквальном смысле прошептал, - потому что, увидев вас, я впервые потек       - О, какая честь! – альфа в напускной полуулыбке картинно покачал головой, а после оскалился, уже жестко, с ментальным натиском добавляя. – А теперь слушай сюда, дрянь. Во-первых, я не трахаю мужиков, точнее членобаб, коей ты и являешься. Мужчины-омеги – это ничто иное, как ошибка природы, эксперимент, расходный материал, брак, которому посчастливилось выжить и прижиться, который испоганивает наше общество своими феромонами и толкает достойных альф на гнусные поступки, - Пейн, казалось бы, перевел дух, но он всего лишь следил за реакцией омеги, на глазах которого уже блестели капельки слез, но он все так же продолжал стоять на месте, закусывая губу и явно испытывая раздирающую боль от того, что альфа нещадно хлестал его биополе мощными ментальными бичами       - А во-вторых, - рыжеволосый прищурился и облизнул губы, но этот жест явно не означал ничего хорошего, скорее как раз совсем наоборот, - даже если бы я и захотел, - мужчина предостерегающе приподнял указательный палец, - чисто ради интереса, выебать мужика, то это явно был бы не столь жалкий омега, как ты, от которого воняет дерьмом и биополе которого трещит по швам от одного моего ментального прикосновения. Да я даже пометить тебя не смогу       - Я знаю, что у меня отталкивающий запах, но, - Киба замялся, отчасти соглашаясь со сказанным, ведь он действительно ущербный, а соответственно, нежеланный партнер для любого альфы, но Пейн же не любой, - но вот, - шатен достал из кармана джинс рецепт, выписанный Сенджу, - я лечусь. Я скоро буду здоровым, - Инудзука, конечно же, приврал, ведь о результативности лечения пока что рано было судить, но он сделал это исключительно из благих целей, точнее, боясь потерять своего альфу. – Всего какой-то год и я, возможно, даже смогу родить       - Так ты ещё и бесплодный, - альфа свысока, с отвращением и негодованием посмотрел на омегу перед собой       - Да, - Киба решил на этот раз не скрывать правду, ведь на лжи отношения не построишь, да и со своим альфой он хотел быть честным, даже несмотря на то, что тот смотрит на него с омерзением и в буквальном смысле этого слова ранит своими словами прямо в сердце, - но я все же надеюсь, что лечение мне поможет, - шатен решил навести самый веский, как он считал, аргумент, - ведь меня лечит сама Цунаде Сенджу       - Вот, значит, как? – Пейн вальяжно откинулся на спинку диванчика и уже с некой заинтересованностью, можно даже сказать, с теплотой посмотрел на парня. – Послушай, омега, я, конечно же, ценю твое рвение и в какой-то мере восхищаюсь твоей смелостью, но все же. Скажи, ты же умный мальчик? – альфа как-то двусмысленно прищурился, а шатену только и оставалось что кивнуть. – Я так и думал, - мужчина хмыкнул. – Так вот: если ты заявляешь, что ты – моя омега, значит, ты намерен быть со мной, а конкретнее быть подо мной. Так?       Киба вновь покраснел, понимая всю истинность сказанного, но так же и чувствуя, что тон голоса альфы стал мягче, может, не снисходительней, но все-таки мягче, что вселяло определенные надежды, поэтому, недолго раздумывая, омега кивнул. Может, кто-то и сказал бы, что это было опрометчиво с его стороны – соглашаться на очевидное предложение интимной близости – но ведь ему предлагал не кто-то, а его альфа, так что парень не видел ничего зазорного в том, чтобы быть со своим альфой во всех смыслах этого слова.       - Хорошо, - Пейн, якобы в предвкушении, облизал губы, демонстрируя пирсинг и в языке. – Значит, раз ты – умный мальчик, то, соответственно, должен понимать, что, как ущербный, ты не сможешь удовлетворить меня полностью. Понимаешь? – Киба вновь кивнул, ну, а что ему оставалось делать, ведь против правды у него действительно не было аргументов       - Так вот, омега, - альфа расправил плечи, приподнял голову и в слегка пренебрежительной улыбке скривил губы, - ты согласен с тем, что я буду тебе изменять? Согласен с таким условием, что если ты не будешь меня удовлетворять, то я могу трахнуть того, кого захочу, хоть и на твоих глазах, и ты не станешь пререкаться по этому поводу?       Это было больно. Нет, это было чертовски больно. Это разъедало душу. Вырывало сердце из грудной клетки. Исполосовало всю его сущность, но Киба вновь кивнул, понимая, что других условий в его случае просто не могло быть, осознавая, что это его единственный шанс быть со своим альфой.       - Согласен, - в полушепоте выдохнул шатен, сдерживая слезы обид и убеждая себя в том, что так нужно       - Просто прекрасно, - Пейн, казалось, чуть ли не хлопнул в ладони, но вовремя одумался и просто сложил их вместе, потирая. – Знаешь, омега, я бы, пожалуй, и согласился на твое предложение, только вот, понимаешь, моя девушка, - мужчина кивнул в сторону синеволосой, - тоже альфа, и расставаться с ней я пока что не собираюсь, так что нам нужен какой-то компромисс. Как ты считаешь?       - Нужен, - Инудзука кивнул, задумываясь над тем, что компромисс – это согласие, обоюдное решение, которое удовлетворяет запросы обеих сторон, а значит, с его мнением тоже будут считаться       - Так вот, я тут подумал, - альфа подпер подбородок ладонью и совершенно серьезным тоном, но при этом слегка улыбаясь, продолжил, - а не стать ли нам полезными друг другу? Точнее не так, станешь ли ты полезным моей девушке, если ей захочется трахнуть течную омежку? Подставишь ли ты ей свой зад, зная, что я наблюдаю за всем этим или даже в это же время пялю её саму?       Киба задохнулся. Это предложение было недостойно альфы. Это было отвратительно и гнусно. Это было унизительно, в конце-то концов, для него, как для омеги. Но, взглянув на альфу, шатен понял, что тот не шутит, более того, что если он не согласится, то вместе им не быть. Инудзука покосился на синеволосую, которая все так же безучастно просто сидела за столиком и, казалось, не выражала никакого интереса ни к предложению рыжеволосого, ни к беседе в целом, даже энергетика альфы ложилась вокруг неё мерными витками, абсолютно не реагируя на все внешние колебания. Киба понимал, что у него нет времени подумать, что ответить нужно прямо здесь и сейчас, что второй раз ему предлагать даже вскользь нечто подобное не будут. Да, это предложение было омерзительным. Да, согласившись на это, шатен самолично окунул бы себя в грязь. Да, его гордость была бы растоптана, но, тем не менее, он был бы со своим альфой, который, по прошествии года и в случае удачного лечения, все-таки почуял бы его настоящий запах и стал бы только его. Стоило ли идти на такие реальные жертвы, ради призрачного будущего? Пожалуй, нет, но Киба верил, что он сможет, он вытерпит и пройдет через все лишь бы в конечном итоге быть счастливым со своим альфой.       - Согласен, - едва слышно прошептал омега и покорно опустил голову, дожидаясь ответа альфы       Прошла минута, долгая такая, звонкая в своей тишине, полуобморочная в своем состоянии, напряженная в своей атмосфере, гнетущая в своей неопределенности, а после… Пейн засмеялся, засмеялся так громко и раскатно, что Киба вздрогнул и ошалело уставившись на альфу, который уже буквально гоготал, изредка приударяя ладонью по столешнице.       - Это было нечто! – восхищался рыжеволосый, якобы в неверии качая головой, но при этом не прекращая смеяться. – Жаль, что ты стоишь спиной к камере безопасности, а то я бы, пожалуй, при плохом настроении с удовольствием бы просматривал эту запись, чтобы поднять его       - О чем вы говорите? – шокировано пролепетал Инудзука, инстинктивно делая шаг назад и сразу же утыкаясь спиной в преграду в виде охранников-альф       - Я говорю о том, сучка ты продажная, - Пейн вновь оскалился, больше не удерживая свое биополе и вновь причиняя омеге боль, хлестая его после каждого сказанного им слова, - что все вы, членобабы – шлюхи, - мужчина фыркнул. – Шлюхи и подстилки, которые готовы раздвигать ноги перед каждым от кого веет феромонами и у кого есть тугой кошелек. Что думал поживиться за мой счет, мразь? – альфа буквально начал душить парня ментальным кольцом, все плотнее и плотнее сжимая его вокруг шатена       - Нет… нет. Я просто… просто… - Киба задыхался, задыхался от нехватки воздуха и от той боли, которая пронзила все его тело, которая сжала его внутренности так, что омеге казалось, что живот сейчас лопнет, и его кишки вывалятся наружу, забрызгивая кровью этот идеальный в своей белизне костюм альфы       - Что просто?! – рявкнул Пейн, ещё пару секунд ментально подавляя омегу, а после все-таки свернул свое биополе, очевидно понимая, что нанесение ущерба омеге, тем более и так ущербному, может быть чревато для него очень серьезными последствиями. – Вон отсюда, - приказал альфа и напоследок ментально толкнул шатена так, что тот рухнул на пол, больно ударившись копчиком, - а если увижу ещё раз возле себя или хотя бы даже в этом кафе, то, клянусь, я не посмотрю на то, что ты слаб и беспомощен, и просто удавлю тебя в какой-нибудь подворотне. Лично. Ясно?       Киба рефлекторно кивнул, не понимая и не осознавая сути происходящего. Он был, как в трансе: все звуки стали похожи на отдаленное эхо, перед глазами двоилось, на корне языка скопилась едкость тошноты, а внутренности, казалось, прилипли к спине, конвульсируя и посылая эти самые судороги по спинному мозгу вверх, лишая той самой, столь необходимой возможности понимать и осознавать. На ватных, едва держащих его ногах Инудзука поднялся и, как сомнамбула, побрел к выходу. В голове было пусто, в душе тоже, вместо сердца, казалось, вообще зияла сквозная дыра, сквозь которую с шумом проходил воздух, даже боли больше не было, только какая-то чернота и духота, которые плотной дымкой заволокли всю сущность омеги, будто усадив её на цепи, цепи обреченного одиночества.       Киба вышел на улицу и, все ещё пребывая в каком-то летаргическом состоянии, не сразу понял, что не так. Небо затянуло пусть и скоропроходящей, но все-таки грузной тучей, из которой, в прямом смысле этих слов, как из ведра, лил дождь. Инудзука поежился и усмехнулся, усмехнулся какой-то отчаявшейся улыбкой, и, наверное, если бы не шум дождя, то спешащие мимо люди точно бы услышали, что шатен смеется, смеется горестно, как обезумевший, как потерявший надежду и просто силы жить дальше. Киба, все ещё стоя под проливным дождем, взглянул на зажатую в руке бумажку и вновь, на этот раз уже беззвучно, рассмеялся: теперь ни в этом рецепте, ни в лечении, ни в каких-либо попытках что-то изменить, не было смысла. Его альфа отверг его, причем сделал это грубо, в издевательской форме, причинил ему боль, физическую, да, но в душе было ещё больнее, ведь надежда на нормальную семью была именно тем последним пределом, который и давал шатену силы бороться и пытаться что-то изменить. Теперь же во всем действительно не было смысла, как и в жизни омеги тоже.       Задумавшись, Киба не сразу почувствовал, что что-то не так, точнее, что прохладные капли больше не ударяются о его тело, что звук проливного дождя стал каким-то приглушенным, барабанящим, что рядом ощущалось какое-то тепло, тепло с очень знакомым запахом. Омега резко развернулся и тут же уткнулся носом в чью-то… грудь, причем грудь определенно широкую и мужскую. Инудзука медленно поднял голову и застыл с неприлично округлившимися глазами и открытым ртом, не моргая, уставившись на человека перед собой, на альфу, который сжимал в левой руке рукоять широкого зонта. Нет, шатен, имея в своем распоряжении 175 законных сантиметров, никогда не жаловался на рост и не считал себя омегой субтильного телосложения, да, худощавого, но не субтильного, хотя, по сравнению со стоящим перед ним мужчиной, он действительно выглядел маленькой изящной омежкой. Альфа был высок, метра под два ростом, с широкими плечами, которые скульптурно переходили в мощные тренированные руки, стальные мышцы которых были заметны даже под просторной черной рубашкой с длинным рукавом. Небрежно повязанный бордовый галстук ещё более подчеркивал выразительные ключицы, которые сложно было не заметить в развороте глубокого ворота рубашки, а темные брюки только подчеркивали всю статность мужчины, да и сам альфа был уникально красив. Киба смотрел на мужчину, чуть запрокинув голову, и не мог понять, к какому тот принадлежит клану, ведь семей с таким набором мутационных черт он не встречал никогда. Волосы альфы были какого-то дымчато-пепельного цвета, причем, ровные и гладко зачесанные назад, в свое длине чуть касаясь основания шеи. Лицо мужественное, волевое, с притягательными чертами и резко выступающими скулами, губы тонкие и красивые в своей изогнутой форме, нос прямой, слегка расширяющийся к кончику, но больше всего шатена поразили глаза незнакомца – выразительные, в обрамлении темных ресниц и с яркой фиолетовой радужкой – мутация наследника одностатусной пары.       - Ну, что же ты так неосторожно, мелкий, - альфа улыбнулся искренне-доброй улыбкой. – На улице дождь, а ты стоишь здесь без зонта, - пепельноволосый укоризненно покачал головой. – Не порядок, совсем свое здоровье не бережешь       - Простите, - только и смог выдавить из себя омега и то, как-то хрипло, в буквальном смысле через силу, так как нормально вдохнуть ему мешал терпко-дымчатый запах сильного и свободного альфы       - Да чего уж там, - мужчина осторожно приподнял руку шатена и сжал его ладонь на рукояти зонта, медленно загибая каждый окоченевший пальчик. – Бери зонт и быстренько дуй домой, - незнакомец чуть наклонился, и Киба вообще забыл, как дышать, настолько сильным и манящим был запах альфы, такой знакомый запах альфы, - сразу же выпей кружку теплого чая и прими горячий душ, - пепельноволосый строго посмотрел на омегу перед собой. – Обещаешь?       - Обещаю, - едва слышно сказал Инудзука, все ещё неприлично пристально рассматривая лицо альфы и крепко сжимая рукоять зонта       - Ступай, мелкий, - голос альфы показался Инудзуке настолько властным, что он просто не смог ослушаться этого мужчину, поэтому, развернувшись и все ускоряя шаг, шатен на автомате перешел улицу, направляясь домой. Пепельноволосый, посмотрев омеге вслед и убедившись, что тот действительно исполняет свое обещанье, хмыкнул, совершенно не обращая внимания на то, что его рубашка уже абсолютно промокла. Альфа уже развернулся и собирался зайти в кафе, как вдруг увидел в лужице на тротуаре небольшой листик. Не задумываясь, пепельноволосый поднял его и, развернув, бегло прочитал аккуратные мелкие строчки, а после, вновь посмотрев в ту сторону, куда ушел омега, но, уже не увидев его, осторожно положил промокший листик в нагрудный карман и таки вошел в помещение.       Саске стоял у своей парты и невольно краснел, вновь ощущая на себе, будто обжигающие взгляды других омег своего класса. Честно сказать, брюнет не совсем понимал, почему в последние несколько дней ему уделяли столь пристальное внимание, причем омеги, к тому же не только из его класса, но и из других параллелей, и даже первые классы старшей школы. Пожалуй, причиной тому послужили некоторые слухи, которые распространяли о нем некоторые омеги и которыми с ним так услужливо поделился Ходзуки, но, зная все это, Учиха все равно не понимал, считая все эти сплетни и пересуды чистейшей воды вымыслом.       - Молодец, Саске-кун, - Наруто в знак одобрения улыбнулся и вывел в школьном журнале аккуратное «А»* (*система оценивания в буквенном порядке, где «А» означает пятерку с плюсом). – У тебя определенно есть наклонности к изучению юридических дисциплин. Учти, пожалуйста, это, когда будешь выбирать себе профессию       - Спасибо, Наруто-сэнсэй, - скромно поблагодарил учителя за похвалу и наставление брюнет, сразу же сев на свое место       Намикадзе, ещё раз кивнув омеге, продолжил опрос по предыдущему материалу, казалось бы, совершенно не обращая внимания на то, насколько зазывно сегодня выглядят все омеги класса, как они томно вздыхают и какие взгляды бросают в его сторону, когда молодой альфа улыбается или небрежным движением поправляет свои золотистые волосы. Саске же в это время старался вообще не смотреть на альфу, уткнувшись в учебник и бегло читая строки, даже не вникая в смысл, только ощущая, как и до сих пор учащенно бьется его сердце.       - Эй, Саске, - уличив момент, когда учитель отвлекся на очередного отвечающего ученика, и обернувшись, зашептал Суйгетсу, буквально стараясь заглянуть другу под густой занавес челки, чтобы посмотреть на его лицо, - а тебе не кажется, что наш новый учитель проявляет к тебе… эм… повышенный интерес       - Не кажется, - в полушепоте огрызнулся Учиха, недовольно тряхнув копной иссиня-черных волос       - А вот мне кажется, - блондин лукаво ухмыльнулся, - и, пожалуй, не только мне       - Если кажется, нужно пойти в храм и помолиться за здравие богам, - саркастически бросил брюнет, которого явно не прельщала выбранная другом тема для разговора, - или, лучше всего, сразу же обратиться к психиатру       - Какие мы злобные, - нахмуренно протянул Ходзуки и, оглянувшись, чтобы убедиться, что его маневры все ещё остались незамечены учителем, уже в привычной для окружающих полуулыбке продолжил. – А он, и правда, сногсшибательный альфа. Внешне, аки Бог, а пахнет – просто закачаешься, да и ментально излучает такую силу, что аж коленки подгибаются. Знаешь, Саске, - блондин ещё сильнее подался вперед, переходя на едва слышимый шепот, - я тут слышал, что, увидев его, пару омег потекли прямо там, где и стояли       - Слабаки, - фыркнул Учиха, тоже бегло взглянув на блондина, который уже записывал на доске тему урока. – Я уверен, что Наруто-сэнсэй не использовал и десятой доли своей ментальной силы, а они уже обкончались от одного его вида. Заморыши и плюгавцы       - О! – пожалуй, даже громче, чем положено, удивился Ходзуки, но тут же понизил тон голоса, опасливо оглянувшись, и с ещё большей прыткостью начал расспрашивать друга дальше. – Так ты что, уже побывал под его ментальным воздействием, что ли?       - Суйгетсу, - прошипел Саске, который сперва, конечно же, хотел ответить блондину, что это не его омежье дело, но после, секунду поразмыслив, понял, что если он начнет возмущаться, то это будет, пожалуй, ещё наглядней, чем просто скажи он «да», - Наруто-сэнсэй – мой будущий родственник, и, естественно, когда семья Намикадзе была у нас в гостях, мы все почувствовали его истинную ментальную силу       - И как оно? – уже в восхищении полюбопытствовал омега. – Как оно – чувствовать силу настоящего, зрелого, а главное, свободного альфы?       - Это… - брюнет замялся, пытаясь подобрать слова, которые бы правдиво охарактеризовали его впечатления от встречи со зрелым альфой и которые бы не выдали его внутренних смятений       - Саске-кун и Суйгетсу-кун, - строго с легким ментальным укором произнес Наруто, и оба омеги сразу же выструнились, замерев в выжидательной, очевидно, наказания за нарушение дисциплины, позе, - будьте добры записать тему урока и открыть учебники на 124-той странице       - Да, Наруто-сэнсэй. Извините, - одновременно прошептали омеги, покорно склонив головы и принимаясь усердно записывать       Саске, честно, пытался сконцентрироваться на материале урока, тем более что Намикадзе рассказывал довольно-таки увлекательно, сравнивая восточный и западный тип правовых систем, наводя прецедентные примеры и объясняя нормативность того или иного законодательного акта, но все же брюнет постоянно отвлекался на посторонние мысли, причем мысли касающиеся одного замысловатого вопроса его друга. Суйгетсу спросил, как это, прекрасно зная, что окружающие их альфы, даже когда они были в клубе, сдерживались, лишь презентуя себя и ментально борясь за внимание партнеров, поэтому и их ментальную силу омеги испытывали на себе как бы вскользь, лишь прицениваясь и примеряясь к способностям и силе, а не уступая им. Поскольку Ходзуки дураком отнюдь не был, то он, конечно же, понял, что Саске испытал на себе нечто большее, чем просто ментальные зазывные прикосновения, что брюнет почувствовал на себе истинную силу альфы, но Учиха и сам до сих пор не понимал, как это. Нет, Саске не мог сказать, что чувствовать альфу, точнее, чувствовать достойного альфу, который готов защищать и оберегать омегу, неприятно, скорее наоборот, но именно вот это вот «наоборот» ещё сильнее сметало сущность подростка, на которого свалилось так много всего и причем в одночасье.       Саске действительно думал над тем, почему его так привлекает этот сильный альфа, и даже пришел к выводу, что это банальный интерес, но все равно брюнет чувствовал, что это что-то не то, не от того он отталкивается в поисках объяснений и не те ощущения пытается сопоставить. Порой, слишком замечтавшись, омега одергивал себя, напоминая самому себе, что думает он совершенно не о том, концентрирует свое внимание не на столь важных обстоятельствах своей жизни, но после, посмотрев на всю эту ситуацию с другой, омежьей, наверное, стороны, Учиха понимал, что как раз он рассуждает именно о том, о важном, о решающем.       Саске поднял голову и пристально посмотрел на Намикадзе, делая вид, что он действительно его слушает, хотя, на самом деле, подросток просто рассматривал своего учителя, пытаясь понять то самое нечто, которое и притягивало его взор к этому альфе. Да, Саске не спорил – блондин был красив, но был ли он в его вкусе, омега пока не знал, причем по одной простой причине: ему просто не было с чем сравнивать. Нет, конечно же, он уже видел много альф, да и общался с ними, естественно, но общался как-то бегло, не вникая в суть их характеров и особо не концентрируя на них свое внимание, поэтому, чтобы облегчить себе задачу, брюнет покосился на Джуго, пытаясь представить их вместе, как пару. Представив, Саске сразу же отвернулся, недовольно наморщив нос и понимая, что пары из них точно не выйдет. Почему, омега точно сказать не мог, просто чувствовал это и все. Для сравнения Саске окинул взглядом класс, отмечая ещё пару симпатичных альф, но все равно это было что-то не то. Возможно, они просто были ещё слишком молоды и поэтому не вызывали у него определенного интереса? Возможно, ему нравились именно зрелые альфы? Возможно, его привлекали только те альфы, с которыми он мог чувствовать себя в безопасности? Пожалуй, на все эти вопросы Саске бы ответил положительно, понимая, что к недавно созревшим альфам он не питает никакого интереса и утверждая для себя тот факт, что со зрелым, старшим лет на 10 альфой ему будет определенно комфортнее.       Саске снова посмотрел на Намикадзе и поймал на себе его беглый взгляд, сразу опуская голову и принимаясь усердно что-то записывать, даже не соображая что, а просто для того, чтобы создать рабочую обстановку. Старательно поводив по листу ручкой пару минут, Учиха вновь вернулся к вопросу насущному, но в этот раз уже представляя себя рядом со своим учителем, то есть с Наруто. И вновь что-то не клеилось, то есть блондин ему вроде как и нравился, но в то же время не до такой степени, чтобы расценивать его, как потенциальную пару. Саске задумался, припоминая недавний разговор с братом. Тогда Итачи ему сказал, что его, Саске, сущность выбрала Наруто как друга и защитника, так, может, так оно и есть? Они же будущие родственники как-никак и, возможно, именно поэтому, принимая нового родича и оценивая его достойность, его сущность, убедившись в благородстве и достопочтенности альфы, приняла Наруто Намикадзе, как нового члена семьи и старшего брата? Саске мотнул головой и хмыкнул, наконец-то придя к правильному умовыводу, наконец-то поняв, что означает вся та гамма чувств, что бурлила в нем до этого момента, а теперь улеглась, наконец-то осознав, что, очевидно, альфа тоже принял его, как брата, пусть и не кровного, но именно принял и теперь собирался защищать, как родственника и омегу.       Саске посмотрел на часы – до конца урока оставалось 10 минут. Что ж, пусть он и прослушал новую тему, зато смог разобраться в себе, а упущенный материал он изучит самостоятельно и на следующий раз вновь докажет своему учителю и будущему родственнику, что он достоин его внимания и заботы.       Широкие жалюзи на больших окнах были прикрыты именно так, чтобы в комнату проникал мягкий свет, но при этом, в ней же, все равно было полутемно. На низком столике в окружении пары мягких, бежевых в своем цвете, кресел стояла бутылка вина и два бокала, правда, рубиновая жидкость почти до краев наполняла бутылку, а на донышках бокалов были едва заметны виноградные капельки. Белый пушистый ковер, длинный ворс которого определенно был приятен на ощупь, покрывал весь пол, правда, то тут, то там, на нем валялась скомканная одежда, будто кто-то куда-то собирался впопыхах, нарочито растеряв свои вещи от самой двери и до кровати. Кровать была большой, со снежно-белым, приятно пахнущим бельем, морем мягких подушек и золотистым покрывалом, которое было отброшено и свисало со спинки, одним концом чуть касаясь пола.       - А у меня сейчас лекция у Нагато-сэнсэя, - блондин сказал эту фразу тихо, будто боясь нарушить мирную атмосферу, и ещё ближе пододвигаясь к источнику тепла рядом, обвивая его руками, вдыхая приятный аромат, слегка ерзая, позволяя легкому одеялу оголить его плечо       - Угу, - как-то лениво согласился брюнет, одной рукой обнимая парня, поглаживая его спинку, лаская подушечками пальцев нежную, ещё сохранившую жар страсти кожу, а вторую подложив под голову, чтобы видеть светловолосую макушку у себя на груди и соблазнительно оголенное плечо омеги       - А ты сейчас должен быть на работе, - блондин тонкими пальчиками вырисовывал на груди альфы какие-то завитушки, иногда обводя ореолы сосков, и, как бы ненавязчиво, скользил ногой по ноге парня, будто пытаясь вобрать в себя его запах, и наслаждаясь соприкосновением кожи с кожей       - Угу, - вновь отстраненно согласился брюнет, слегка прикрыв глаза, растворяясь в столь невинных, но довольно-таки возбуждающих прикосновениях, которые будоражили всю его сущность и вновь распаляли жар, но не только желания, а ещё и жар чувств, которые прочно, на всю жизнь, укоренились в сердце молодого альфы       - Нам пора уходить, - вопреки своим словам блондин ещё крепче прижался к альфе, определенно не желая выпускать его из своих объятий, прикрывая глаза в сонной полудреме и несколькими беглыми поцелуями прикасаясь к груди парня, чувствуя, как энергетика альфы окутывает его заботливым, согревающим коконом, баюкая и тоже не желая отпускать       - М-м, - на этот раз уже не согласился брюнет, прижимая омегу к себе, чувствуя, как тот отзывается на каждое прикосновение, как физическое, так и ментальное, как его биополе начинает мирно колыхаться вокруг парня, как замедляется его дыхание, как расслабляется каждая мышца, как сон плавно окутывает его возлюбленного.       Итачи сквозь полуприкрытые веки посмотрел вниз и улыбнулся: Дейдара, разнеженный томными ласками и уставший от столь яркого оргазма, уснул, прижимаясь к нему всем телом и используя не только, как подушку, но и как удобное место для сна в целом, - а Итачи и не был против. Ему нравилось, когда его омега был таким – ласковым, нежным, податливым. Ему нравилось дарить своему любимому ласки – невесомые, настойчивые, доводящие до исступления. Ему нравилось любить своего омегу – длительно, растягивая каждую секунду удовольствия, медленно и не спеша доводить его до пика наслаждения. Ему просто нравилось быть со своей Парой, вдыхать его запах, чувствовать его в своих объятиях и наслаждаться его ответной любовью. Ему просто нравилось быть рядом.       Итачи прикрыл глаза, решив, что сегодня они не будут возвращаться домой, что остаток дня и сегодняшнюю ночь они проведут в этом номере гостиницы, в объятиях друг друга, даря друг другу ласки и изнывая от взаимного удовольствия. Только сегодня, потому что в следующий раз они уже будут в своем доме, на своем ложе, только вдвоем, как супруги. Итачи, улыбнувшись и ещё теснее прижав к себе любимого, хмыкнул: как там говорят – каждый раз, как в первый раз? Нет, с Дейдарой каждый раз был по-новому насыщенным, с другими эмоциями и ощущениями, разнообразный в своем удовольствии и путях к вершине наслаждения, но все же их первый раз действительно был особенным, волнительным и запретным, и в тоже время значимым для них обоих.       Флэшбэк. Пять месяцев назад       - Итачи, - Дейдара аккуратно, можно даже сказать, с опаской отстранил от себя брюнета, - у меня скоро течка       - Я знаю, - полушепотом ответил Учиха, вновь потянувшись за поцелуем. Ещё бы он не знал: запах его любимого, запах его омеги в преддверии течки, густой и насыщенный, в буквальном смысле заполнил весь салон авто, лишая брюнета способности контролировать свои порывы и подстрекая желание сделать омегу своим, но альфа держался, понимая, что нельзя, зная, что это ему по силам, решив, что будет ждать столько, сколько нужно       - В общем, - блондин замялся, так и не дав себя поцеловать, при этом отчаянно краснея и отводя взгляд, - я тебе позвоню, когда… надо будет… вот       - В смысле? – Итачи, и вправду, не понял, отстраняясь и пристально всматриваясь в пылающее краской смущения лицо любимого, но уже через секунду что-то внутри него екнуло, будто догадка, которая пробрала его сущность до дрожи и мелких мурашек на коже       - Родителей не будет, вот, - скороговоркой пролепетал Намикадзе, все так же стесняясь взглянуть на альфу, - так что я тебе позвоню       - Ты хочешь… – Итачи не знал, как закончить вопрос, он был слегка обескуражен и растерян, уже не догадываясь, а точно понимая, о чем сейчас говорит любимый       - Хочу, - быстро, на одном дыхании, будто боясь передумать. – Увидимся, - Дейдара, мимолетно чмокнув брюнета в щеку, спешно выбрался из машины и быстрым шагом направился в сторону своего дома. Учиха же ошалелым взглядом проводил своего омегу, чувствуя бунт своей сущности, ощущая такой уже знакомый жар, от которого начал туманиться рассудок, подрагивать пальцы и скручиваться вожделение в тугой ком внизу живота, наливая его плоть и усиливая концентрацию феромонов вокруг него. Это было начало гона. Итачи чувствовал это и удивлялся: у него не было гона с тех самых пор, как он встретил свою Пару, и вот теперь, когда его любимый практически прямо сказал, что хочет провести течку вместе с ним, его снова окатил жар гона, пусть ещё и слабый, но в скором времени он станет невыносим, и ему определенно нужна будет омега. Его омега.       Учиха, мотнув головой и стряхнув из себя первичное возбуждение силой воли, завел двигатель. Запах предтечной омеги, который все ещё витал в салоне авто, мешал связно думать и следить за дорогой, поэтому брюнет спешно открыл окно, позволяя немного душному майскому воздуху привести в порядок не только атмосферу, но и его мысли. Боялся ли Итачи? Пожалуй, да, только вот чего больше – того, что он не сможет удержаться, или того, что Дей передумает – он не знал, хотя все же надеялся, что, как бы там ни было, даже если любимый передумает и не позвонит ему, он все равно сможет обуздать свой гон и не натворить глупостей.       Прошло уже три дня, три дня, за которые Итачи просто морально извелся и не только морально. Он чувствовал, что гон вот-вот должен начаться, из-за чего запахи свободных омег и женщин-альф в буквальном смысле этого слова терзали его обоняние, а их зазывные движения и действия будоражили сущность, но гон так и не начинался, причиняя не просто дискомфорт, а порой даже и боль. Фугаку, как отец и альфа, конечно же, заметил состояние сына, даже предложил дать ему отгул, но Итачи отказался, предпочтя загрузить себя работой, которая отвлекала его от навязчивых мыслей о своем омеге, омеге, о котором не знали и не должны были узнать его родители, омеге, отношения с которым, в виду неприязни между кланами Учиха и Намикадзе, были более чем запретны.       Итачи вышел из душа, наконец-то освежившись после столь изматывающего рабочего дня и немного усмирив свою сущность, которая сегодня бунтовала особенно настойчиво, помимо воли брюнета реагируя на свободных партнеров. Учиха сел на кровать, вытирая влажные волосы полотенцем, и нахмурился: его интуиция о чем-то ему подсказывала, он должен был что-то сделать, только вот что? Взгляд брюнета наткнулся на телефон, который лежал на прикроватной тумбочке, и альфа на автомате потянулся за ним. Дыхание резко сперло, а сердце нещадно бухнуло в груди, когда Итачи увидел пропущенный звонок, буквально пять минут назад, звонок от любимого. Альфа резко вскочил на постели, сжимая в руке телефон. Его мысли путались, глаза ошалело блестели, пальцы подрагивали, а биополе, казалось, ещё чуть-чуть – и полностью выйдет из-под контроля, превращаясь в ментальные витки, которые будут искать свободного партнера. Он был на грани гона.       Итачи одевался поспешно, не обращая внимания на то, что он, собственно, надевал, лишь бы быстрее. Машину гнал нещадно, игнорируя все правила дорожного движения и смотря только в одну точку, перед собой, на дорогу, чтобы не потерять нить концентрации, чтобы не притормозить и не свернуть, чтобы доехать, успеть до того, как столь мощный гон, которого он не испытывал ещё со времени пробуждения, накроет его беспамятной волной.       Учиха остановился у ворот большого особняка, раздумывая над тем, ехать ему дальше или нет. Конечно же, ехать – требовала сущность, будто чувствуя, что в этом доме находится течная омега, но разум, толики которого все же удалось сохранить брюнету, настойчиво твердил, что Дейдара мог и передумать, ведь они же так и не поговорили, он же так и не услышал, что любимый действительно ждет его. А если нет? Если Дей передумал, а он придет? Где гарантия того, что, почувствовав свою Пару в течке, у него не снесет крышу и он не сделает то, после чего даже в самой жизни больше не будет смысла? Нет, Итачи мотнул головой и пару раз выдохнул: он сможет, он всегда контролировал свою сущность, даже во время гона, и он скорее причинит вред себе, нежели сделает любимому больно.       Брюнет все-таки проехал в распахнутые ворота, будто в особняке действительно кого-то ждали, и остановился уже у входа в дом. Итачи вышел из машины и, втянув носом воздух, приглушенно зарычал, чувствуя смесь запахов свободных альф, которые витали вокруг и которые явно оставили желающие заполучить свободного течного омегу. Пожалуй, именно наличие конкурентов остудило пыл брюнета, хотя вообще-то должно было только раззадорить, но молодой альфа, взяв себя в руки и сдерживая свое беснующееся биополе, уверенно подошел к входной двери и нажал на звонок. Ему открыли буквально через минуту: невзрачный мужчина лет 40 в строгом костюме тяжелым взглядом серых глаз смерил стоящего перед ним парня, а после расправил широкие плечи и хриплым басом спросил       - Вы кто?       - Учиха Итачи, - тут же ответил брюнет, понимая, что перед ним бета, и не просто бета, а явно крепкий и сильный мужчина, даже немного выше его самого, что, впрочем, было и не удивительно, ведь в доме была омега, и кто как не невосприимчивый к ментальному давлению и физически сильный бета мог организовать самую надежную защиту для течной омеги. Бета смерил альфу таким пронзительным взглядом, что Учиха почувствовал себя, как на допросе, подумав о том, что его сейчас или попросят предъявить документы, или обыщут с ног до головы, а может даже, просто спустят с крыльца, как, очевидно, делали до этого с остальными ухажерами.       - Вас ждут, - коротко бросил бета, отступая вглубь дома и позволяя брюнету пройти, тут же закрывая за ним дверь. – Второй этаж, последняя дверь справа, - осведомил гостя то ли охранник, то ли дворецкий, и сразу же ушел, будто последующие события в этом доме его не волновали или же он просто выполнил то, что должен был, и теперь со спокойной совестью ушел отдыхать.       Итачи замялся, но всего лишь на пару секунд, ровно до того момента, пока одуряющий сладкий запах не коснулся его всего. Да, именно так: запах течной омеги, запах феромонов его омеги окутал его всего, пробираясь под одежду, сквозь кожу, в кровь, дурманя рассудок, встряхивая биополе и наполняя сущность желанием, которое уже не было сил удерживать в клетке силой воли.       Ступенька… ступенька… ступенька… много ступенек, которые он преодолел в несколько прыжков. Коридор… дверь первая… вторая… третья… он считал их на автомате, ощущая ни с чем несравнимый жар гона, который толкал его вперед, ближе, к той самой двери, от которой и тянулся шлейф просто невероятного в своей сладости запаха. Итачи остановился, шумно дыша, понимая, что, чтобы сохранить остатки разума, нужно дышать неглубоко и нечасто, но, тем не менее, как в наваждении, вдыхая и вдыхая запах, от которого по телу скользили мурашки возбуждения, от которого в предвкушении рвалась из оков сдержанности его сущность, от которого его биополе настолько уплотнилось, что могло одним своим витком выбить эту дверь, от которого плоть уже давно ныла, требуя жаркого нутра девственного омеги.       Итачи опасливо толкнул дверь, не зная, что он сейчас увидит, но разбушевавшаяся фантазия рисовала ему образ обнаженного блондина на темных шелковых простынях с разведенными в стороны ногами, поддернутым пеленой вожделения взглядом и искусанными в порывах удерживаемой страсти губами. Шаг и хлопок закрывшейся за ним двери, от которого альфа вздрогнул, понимая, что выйти из этой комнаты он уже не сможет, по крайней мере, пока не сделает омегу своим. Итачи вошел и замер, жадно смотря только вперед и чувствуя, как помимо воли витки его биополя потянулись к омеге.       Дейдара сидел на кровати, поджав ноги под себя, обычной такой кровати безо всяких балдахинов и прочих премудростей, кровати с простым постельным бельем, белым с каким-то неважным сейчас рисунком. Итачи выдохнул, медленно так, шумно, и вновь вдохнул, чувствуя, как кружится голова от насыщенности запахов в комнате, но все так же продолжая стоять на месте и не зная, можно ли ему приблизиться к любимому, можно ли прикоснуться к нему, можно ли вообще ему находиться в этой комнате. Дейдара, определенно почувствовав альфу, поднял свой взгляд, а после выпрямился, вставая на колени, и уверенно посмотрел на брюнета. Итачи был заворожен образом любимого: распущенные, слегка вколоченные волосы, жаркий румянец на щеках, алые, чуть припухшие губы и бирюзовая рубашка, длиной до середины бедра, которая едва-едва прикрывала соблазнительную обнаженность омеги. Учиха узнал эту рубашку, он сам её подарил блондину, подумав, что именно этот цвет будет любимому к лицу. Дейдаре подарок не понравился и он, естественно, его не носил, но вот только теперь брюнет понял почему, точнее, он, если бы знал раньше, сам бы запретил любимому носить эту рубашку – настолько соблазнительно и искусно мягкая ткань очерчивала контуры тела омеги, придавая его образу беспощадной сексуальности.       - Можно? – хрипло, с придыханием, спросил Итачи, не в силах оторваться от своего наваждения, и влажными пальцами цепляясь за дверную ручку, так, на всякий случай, чтобы, не раздумывая, иметь возможность уйти, сразу же, если его об этом попросят       Дейдара в ответ только кивнул и опустил голову, но Учиха и так знал, почему: близость альфы распаляла не менее жгучее желание и в омеге, и тот, очевидно, тоже сдерживался, то ли соблюдая правила приличия, то ли пытаясь обуздать свою сущность, то ли ещё до конца не решившись. Итачи приблизился к омеге медленно, осторожно, мягкой поступью, хотя его сущность рвалась вперед, требовала, вымогала не медлить, стиснуть в объятиях, завалить на постель и сделать своим. Ещё один шаг – и Итачи оказался прямо перед блондином, опешив. Нет, он, как альфа, конечно же, знал, что нужно делать, ведь у него уже было достаточно партнеров, как омег, так и женщин-альф, но именно сейчас, в данную минуту, Учиха стоял в растерянности, боясь даже поднять руку и прикоснуться к омеге, опасаясь сделать что-то не так, чувствуя, что одно неверное движение – и свою сущность он больше не сможет контролировать. Многие бы альфы на его месте сейчас фыркнули, определенно не понимая, зачем сдерживаться, если перед тобой течная омежка, готовая к спариванию, но для Итачи Дей – это не просто омежка, это его любимый, его Пара, смысл его жизни, поэтому молодой альфа просто стоял и смотрел на блондина, ожидая позволения.       Дейдара вскинул голову как-то резко, будто в один миг на что-то решился и теперь боялся растерять эту самую решительность, и выразительно посмотрел на своего альфу. Итачи видел, чувствовал, чуял желание омеги, но смотрел только ему в глаза, обвивая его мягким ментальным коконом, дабы любимый знал и чувствовал, насколько он ему дорог, хотя это и было нелегко. Гон набирал обороты, превращая вожделение в болезненную пытку, и брюнет едва заметно, но вполне ощутимо впился ногтями в свои ладони, дабы хоть таким способом отвлечься от жара, который разливался по всему телу, и ноющих, тянущих и требующих ощущений в паху.       Дейдара осторожно поднял руку, все так же неотрывно смотря в глаза своему альфе, и осторожно, едва касаясь, провел ладошкой по животу брюнета, тут же забираясь пальчиками под край футболки и опасливо оглаживая разгоряченную кожу       - Дей, что ты делаешь? – нет, Итачи понимал, что делает любимый, вот только что-то было не так, точнее, брюнету казалось, что он что-то делает не так. Может, все-таки стоит уйти? Или наоборот, проявить инициативу? Или позволить омеге испытывать себя на прочность и стойкость? Что, похоже, и делал Намикадзе.       - Ты хочешь, чтобы я разделся? – сипло, задыхаясь от скользящих прикосновений к коже, спросил Итачи, чуть запрокинув голову, но, тем не менее, продолжая следить за каждым движением любимого. Блондин в ответ лишь покачал головой и, чуть подавшись вперед, бегло лизнул кожу под пупком, но сразу же отстранился и посмотрел на своего альфу, будто желая увидеть реакцию того на такое прикосновение       - Ты хочешь раздеть меня сам? – пожалуй, прошло несколько минут прежде, чем Итачи смог так же хрипло задать этот вопрос, потому что кожу в том месте, куда прикоснулся влажный язычок омеги, нестерпимо жгло, будто на нем поставили тавро, и, казалось, теперь вся энергетика альфы циркулирует именно через это место, все набирая и набирая обороты.       Блондин кивнул, сразу же поддевая края футболки, и как-то неуверенно, но настойчиво потянул её вверх. Итачи пришлось зажмуриться, потому что, чтобы снять с него верхнюю одежду, Дейдара приподнялся, его рубашка подскочила, оголяя интимные места, и альфа понимал, что, увидев желание омеги, он точно не сможет сдержаться, а нужно было, так знал Итачи. Брюнет раскрыл глаза только тогда, когда футболка отлетела куда-то в сторону, а его груди невесомо коснулись тонкие пальчики, поглаживая и изучая. Открыл и тут же закрыл, растворяясь в ласкающих ощущениях. Дейдара скользил по его груди и животу ладонями, плавно исследуя каждый изгиб, познавая каждый бугорок мышц, лаская кожу и чуть царапая её ноготками, от чего по телу брюнета волнами пробегали мурашки, обвивая позвоночник сладкими судорогами и будоража сущность. Пожалуй, это впервые молодой альфа испытывал столь изысканное наслаждение от одних только прикосновений, и в любой бы другой ситуации его сущность уже бы рвала и метала, причем в прямом смысле этого слова, а он бы сам уже с жадностью брал омегу, но не сейчас. Да, сущность бунтовала, требовала, приказывала, гон доставлял просто-таки адский дискомфорт и отдавался тупой болью во всем теле, но это была сладкая боль, боль предвкушения, и сущность альфы это знала, и сущность альфы это чувствовала, распаляясь ещё больше, раскрываясь ещё сильнее, но при этом сдерживаясь, ожидая поощрения со стороны омеги.       Итачи пришел в себя только тогда, когда почувствовал, что давление ремня значительно ослабло. Брюнет опустил голову и захлебнулся восторгом и предвкушением, увидев, как омега, так же робко, но и так же уверенно, расстегивает его джинсы, скользя ладошками под ткань и до садизма медленно стягивая с него штаны. Теперь на нем было только белье, которое топорщилось довольно-таки явственно, демонстрируя возбуждение и желание альфы, но Итачи по-прежнему просто стоял, боясь сделать хоть одно неправильное движение, позволяя руководить омеге, и все ещё будучи уверенным в том, что, если что-то пойдет не так, если любимый попросит его прекратить, передумает, он сможет себя остановить. Да, будет плохо. Да, придется удовлетворять себя самому. Да, гон изведет его морально, физически и ментально, но он не лишится доверия своего омеги, он не сделает ему больно, он убережет свою Пару от самого себя и будет беречь до тех пор, пока Дей точно не будет уверен в своем решении.       Белье скользнуло вниз так же плавно, как и брюки, и Итачи шумно выдохнул, чувствуя некое облегчение и почему-то смущаясь, ведь это впервые любимый видел его обнаженным, оценивал не просто как альфу, но и как партнера, и брюнет чувствовал это, впитывая в себя эмоции своей Пары и ощущая, что тому нравится увиденное, но все-таки не до конца понимая некоторые ощущения блондина, которые он мог описать отдаленно подходящим словом – заинтересованность. Учиха вновь посмотрел вниз и в удивлении приподнял бровь: Дейдара рассматривал его член, жадно так, бегло облизывая алые в своем цвете губы, чуть наклонившись и прогнувшись в пояснице. Итачи зарычал, утробно, нетерпеливо, мучительно, ведь это действительно была пытка – видеть и бояться прикоснуться, но если он думал, что увиденное было вершиной его мучений, то уже через пару секунд брюнет понял, что очень глубоко ошибался.       Тонкие, чуть влажные пальчики обвили его член у основания, слегка сжимая и надавливая на узел. Жаркое дыхание коснулось побагровевшей головки, сразу же сменяясь легким дуновением, от которого альфу выгнуло в безумной сладкой судороге. Жаркие губки – робко, несмело, целомудренно – прикоснулись к его плоти, чуть посасывая, втягивая кожу, вбирая в себя совсем чуть-чуть, но так медленно и томно, что альфе хотелось взвыть. Юркий язычок прошелся по венкам, слегка надавливая, огибая плоть, устремляясь от основания к вершине и обвивая головку, как какое-то лакомство.       Мыслей больше не осталось… только желание… только инстинкты… сущность вырвалась, освободилась… жар заполнил все тело, лишая рассудка… только запах омеги… чистого и девственного… пока девственного. Итачи резко ухватил блондина за плечи и приподнял, заставляя посмотреть себе в глаза, в которых уже проявились алые прожилки. Биополе альфы, которые избавилось от неусыпного контроля, моментально обволокло омегу, сливаясь с ним, подчиняя себе, лишая возможности сопротивляться. Итачи впился в губы блондина жаждущим, жестким, требовательным поцелуем, нагло завладевая ртом омеги, покусывая его чувствительные губы и не давая возможности нормально дышать. Альфа скользнул рукой по выгнувшейся спинке омеги, спускаясь все ниже, забираясь под рубашку и сжимая его ягодицы. Пальцы сразу же проникли в ложбинку, погружаясь в вязкую влажность, оглаживая истекающую смазкой дырочку, которая была приоткрыта, которая была готова принять своего альфу, которая пульсировала в такт пульсации сердца и биополя омеги. Сладкий запах омеги, казалось, пропитал все вокруг, даже альфу. Итачи задыхался в его пряности, чувствовал его на языке, целуя омегу, ощущал на коже, в крови, во всей своей сущности. Запах дурманил, манил, побуждал, провоцировал, срывал оковы осторожности и бережности, освобождая альфу, только альфу, альфу во время гона, который чувствует свободную, невинную в своем аромате и готовую к вязке омегу.       С голодным рыком Итачи повалил блондина на кровать, грубо раздвигая его ноги в стороны и торопливо, дрожащими от возбуждения пальцами расстегивая те несколько пуговиц рубашки, которые были последней преградой на пути к обладанию омегой. Мира вокруг не было… только запах… и тело… тонкое, изящное, жаждущее его прикосновений, податливое и раскрытое… для него… для сильного альфы. Итачи впился грубым поцелуем в шею блондина, прикусывая нежную кожу, причиняя боль и не обращая на это внимания. Гон набирал обороты. Член ныл, пульсировал, а под ним омега, влажность и желание которой он уже почувствовал… безропотная, готовая, с уже раздвинутыми ногами, с приоткрытой дырочкой, в которую просто нужно вставить… вставить свой член и трахать… трахать до умопомрачения, чтобы омега кричала… чтобы полностью отдалась ему… чтобы подчинилась… чтобы склонилась перед ним... перед сильным альфой... перед доминантом...       Стоп. Итачи отстранился, посмотрев на любимого, и его будто окатило холодной водой: глаза Дейдары ничего не выражали, абсолютно, никакой похоти, никакого желания, точнее все это было, но оно было не искренним, было таковым только потому, что у омеги была течка, и потому, что рядом был альфа, но не более. Итачи понял, что сорвался, что не смог проявить себя, как достойный партнер, как любимый человек, как Пара, что пошел на поводу у своей похоти, что совершил ошибку. Все это осозналось молниеносно, гон отошел на второй план, став лишь фоном прежнего желания, возбуждение никуда не делось, но оно уже не приносило того незабываемого предвкушения, не содрогало его тело, не было сладким в своем томлении, биополе не рвалось к омеге, натыкаясь на ментальную невосприимчивость и закрытость, сущность покорно склонила голову, признавая свое поражение.       - Прости, - Итачи решил уйти, сейчас он может это сделать, причем уйти не просто из этой комнаты, а вообще, пока он не совершил ошибку и в жаре гона не пометил свою Пару против её воли – это низко и недостойно альфы, он недостоин быть альфой этого прекрасного создания       - Итачи, - Дейдара обвил шею брюнета руками, притягивая к себе и мимолетно целуя в губы, - я люблю тебя       Альфа замер, понимая, что это было разрешение, что омега все ещё доверяет ему, что он по-прежнему его. Запах омеги усилился, его энергетика сплелась с энергетикой альфы, блондин потянулся за новым поцелуем, больше не сдерживаясь, раскрываясь и позволяя альфе быть с ним. И Итачи остался, припадая в поцелуе к сладким губам, целуя мягко, лаская тело под собой, начиная его изучать, чтобы знать, чтобы дарить любимому наслаждение.       Чувствительное местечко за ушком… пульсирующая на шее жилка… сжавшиеся в аккуратные комочки розовые соски… вздрогнувший и втянувшийся животик… выпирающая тазовая косточка обтянутая нежной кожей… шелк внутренней стороны бедер… все сладко на вкус… все безупречно и идеально… и все только его. Итачи улыбнулся, услышав тихий стон омеги, который слегка выгнулся, вцепившись пальцами в простынь, когда он легонько, практически невесомо прошелся языком по восставшей плоти блондина. Альфа смотрел на своего омегу, любуясь им, наслаждаясь тем, что его любимый изнывает от наслаждения и желания, упиваясь ментальными ощущениями, которые дарует только полностью открытый партнер, только любимый, только Пара.       Итачи подался вперед, влажно целуя блондина, который столь трепетно отзывался на каждую его ласку. Целуя быстро, в спешном темпе, напористо, но ненавязчиво, просто чтобы отвлечь, отвлечь от предстоящих неприятных ощущений. Не разрывая поцелуй, альфа приставил указательный палец к влажной дырочке партнера, но тот моментально сжался, не позволяя проникнуть в себя и резко разрывая поцелуй       - Итачи, - прошептал блондин, цепляясь ладошками за его плечи, чуть приоткрывая глаза, смотря с желанием и уверенностью, - только тебя… сразу и полностью       - Дей, будет больно, - Учиха знал, что пусть омега и раскрыт, влажен и готов, но ему все равно будет если не больно, то дискомфортно точно, ведь он невинен, и девственные стеночки вряд ли так легко смогут принять альфу       - М-м, - Дейдара отрицательно покачал головой, ещё сильнее прижимаясь к любимому, так, чтобы альфа всем своим естеством почувствовал его желание и решительность. – Хочу… только без вязки       Итачи кивнул, внемля просьбе любимого и вновь возобновляя поцелуй, на который омега откликнулся всем своим естеством, раздвигая ноги ещё шире и слегка нетерпеливо ерзая. Альфа понимал, что действовать нужно медленно и осторожно, поэтому, придерживая член рукой, он начал входить аккуратно, сантиметр за сантиметром, вновь рыча, от искушения и ощущений. Дейдара забился в его руках, всполошено, дрожа всем телом, сжимаясь и закусывая губы, которые так настойчиво целовал брюнет. Внутри омеги действительно было жарко, и влажно, и тесно, настолько тесно, что Итачи просто рухнул на блондина, тоже дрожа, чувствуя какую-то невероятную в своей возвышенности грань и боясь к ней подступить.       - Дей, я не могу… - прошептал Учиха, содрогаясь от того, как девственные стеночки часто-часто пульсируют вокруг его члена, который он так и не смог ввести до конца, - не могу медленно       - Сразу… - прошептал в ответ Намикадзе, выгибаясь в пояснице и пропуская в себя плоть альфы ещё на несколько сантиметров внутрь, - давай сразу…       И Итачи вновь повиновался, приподнимаясь, поддерживая любимого под спину, побуждая его выгнуться себе на встречу и входя до конца одним толчком, заглушая крик омеги быстрым поцелуем. Они не привыкали друг к другу, а сразу же окунулись в волны наслаждения. Омега принимал своего альфу, отдаваясь полностью и без остатка, срываясь на крики и одуряя партнера своим запахом и отзывчивостью. Альфа ласкал своего омегу поцелуями и прикосновениями извне и жадными толчками внутри, сливаясь с ним воедино как физически, так и ментально, упиваясь его стонами и криками, лаская взором каждый изящный изгиб, двигаясь в нем все сильнее и напористей, задыхаясь в их общем запахе, как в свидетельстве их принадлежности друг другу.       Волна удовольствия накрыла их практически одновременно – Дея чуть раньше, Итачи на несколько секунд позже. Накрыла настолько мощным удовольствием, столь яркой вспышкой, настолько полным в своей завершенности и объемности оргазмом, что Пара окунулась в какое-то сладкое беспамятство, чувствуя лишь друг друга, сплетаясь ментальными волнами, которые клубились вокруг них, продлевая удовольствие, растягивая его на бесконечные минуты и бросая их в омут сладких судорог, идеальный и бесподобный в своей насыщенности ощущениями омут страсти.       Итачи приподнялся на локтях, чувствуя, как узел в основании члена, который так полностью и не увеличился, вновь возвращается к нормальным размерам. Ему стоило невероятных усилий, чтобы не сцепиться с любимым и не провести ещё полчаса в этих взаимно сладких волнах оргазма, но таково было желание его омеги, и альфа не собирался навязывать свое мнение, хотя сцепиться хотелось до безумия. Жар в теле слегка поулегся, думать стало легче, биополе полностью улеглось, а запах омеги даровал теперь только эстетическое наслаждение, хотя это и было ненадолго, буквально минут на 5-10, до тех пор, пока организм вновь не восстановится, а сущность не пробудится. И именно в этот момент Итачи понял, что не так: его омега, закрывшись, не дал ему поставить на себе метку принадлежности. Но почему? Все ещё сомневается? Не доверяет? Боится?       - Итачи, - Дейдара шкодливо приоткрыл один глаз и, заметив некую растерянность брюнета, ловко перевернулся на живот, - хочу ещё       Альфа в легком изумлении приподнял брови и отстранился, чем омега-искуситель сразу же воспользовался, приподнявшись на колени и оттопырив попку, которая вновь истекала смазкой, а чуть раскрасневшаяся дырочка снова пульсировала, нагло соблазняя не такого уж и каменного альфу. Итачи рыкнул и, больше не осторожничая, резко вошел на всю длину, поддавшись столь сладкому искушению и наваждению, в блаженстве прикрывая глаза, вновь чувствуя желание и отзывчивость своего омеги и забывая обо всем       Конец флэшбэка.       Итачи покосился на мирно спящего блондина и хмыкнул: он тогда пробыл с Деем все пять дней течки, безвылазно, разве что в душ, даже еду им приносил дворецкий-бета, чопорно стуча в дверь и оставляя в коридоре тележку с сытными блюдами, а после… после был скандал. Итачи вернулся домой, пять дней пропадая неизвестно где, не отвечая на телефонные звонки, забив на работу, да ещё и весь пропахший течной омегой. Естественно, родителям не трудно было догадаться, где, собственно говоря, был их сын и чем он занимался, и это их встревожило, ведь Итачи никогда раньше, даже во время гона, так надолго не попадал, тем более, не лучился счастьем, как праздничный фейерверк. Вот так, путем расспросов, в приказном тоне и порядке, его родители и узнали, что у него есть любимый омега – Намикадзе Дейдара. Конечно же, был очередной скандал, точнее, Фугаку пытался поговорить с ним серьезно, как глава клана, как отец и как альфа, естественно, но Итачи был непреклонен, он не собирался отказываться от любимого, и родители якобы смирились с этой, как они считали, мимолетной связью.       Дейдара заворочался во сне, бегло коснулся губами груди своего альфы и тут же вновь тихонько засопел. Итачи улыбнулся: его омега, его жених, его будущий супруг и его Пара, на котором он после свадьбы таки поставит свою метку, обязательно поставит – раз и на всю жизнь.