Сущность Альфы

      Лекция была нудной и утомительной для студентов, и Темари это чувствовала, буквально выжимая из себя каждое слово, но все равно составляя какие-то слишком замысловатые предложения. Вообще-то блондинка считала себя профессионалом преподавания, имея хоть и небольшой педагогический опыт, но все же пройдя все его стези от и до, но вот именно сегодня девушке казалось, что весь её профессионализм и все её педагогическое мастерство сошли на нет и виной тому был один, но очень надоедливый альфа, который, казалось, ничего такого особенного и не делал, но, тем не менее, настойчиво привлекал к себе её внимание. Сперва Собаку пыталась игнорировать брюнета, который, как обычно, сидел за последней скамьей левого ряда и изредка, явно от скуки, прикрывал глаза, чуть ли не зевая во весь рот. Нет, Темари не беспокоило то, что студент её не слушает, причем демонстративно, да она была бы только рада, если бы он наконец-то уснул, но нет. Этот альфа порой кидал на неё такие взгляды, что у девушки пробегали мурашки под тонкой бежевой блузкой и, пожалуй, она была рада тому, что на ней сегодня лифчик с поролоном, так как от столь двусмысленного взора и колких ощущений по всему телу её соски напряглись и затвердели, проще говоря, девушка испытывала пусть и легкое, но все-таки возбуждение.       Темари читала лекцию на автомате, не утруждая себя объяснением непонятных для студентов деталей и беспокойно поглядывая на часы, в буквальном смысле отсчитывая до звонка каждую минуту, но от этих манипуляций становилось только хуже. Блондинка не понимала, почему она столь взвинчена, ведь не так давно она провела столь увлекательный вечер со своей пылкой любовницей, который плавно перетек в не менее страстную ночь, и обычно подобных ласк девушке хватало с лихвой, чтобы примерно неделю цепко удерживать свои естественные порывы, а тут её самоконтроль явно дал нехилую трещину, из-за чего её феромоны в буквальном смысле заполонили душную аудиторию, заставляя всех омег тихонько поскуливать и томно вздыхать. Её никогда не возбуждал запах мужчин-альф, хотя она и не отрицала, что некоторые из них пахнут довольно приятно, но все же омежьи запахи, особенно во время течки, ей нравились намного больше, но сейчас, в помещении, где было не менее двух десятков сладких омег, она чуяла только крепкий в своей насыщенности запах альфы, а её биополе мелко подрагивало каждый раз, когда брюнет лишь слегка прикасался к нему своими, будто ласкающими, ментальными витками. Темари осознавала, что студенты, как альфы, так и омеги, понимают суть происходящего, что они чувствуют эти ментальные «танцы» энергетики молодого альфы вокруг неё, но прямо сейчас прекратить это девушка не могла, ведь в таком случае она бы проявила слабость, отвлекшись и поддавшись, а такого блондинка, как девушка и как альфа, позволить себе не могла.       Наконец-то раздался звонок, и Темари с явным облегчением выдохнула, понимая, что на этой неделе её мучения закончились, ведь следующая лекция на факультете Инновационных Систем была запланирована только на следующий понедельник, но это только на эту неделю, но впереди ещё целый учебный год, а соответственно, и ещё восемь овуляционных циклов. С этим определенно нужно было что-то делать, вот только что, блондинка придумать пока не смогла.       Дверной замок тихонько щелкнул, и Темари, вздрогнув, подняла голову, тут же понимая, что в аудитории они с альфой вновь остались одни, причем предусмотрительный брюнет, приноровившись, успел запереть дверь.       - А не слишком ли вы много себе позволяете, студент? – уже в привычном, пренебрежительном тоне обратилась к парню Собаку, складывая руки на груди и пытаясь абстрагироваться от усилившегося запаха феромонов альфы       - Вы же чувствуете, что у меня скоро гон, - Шикамару подошел к девушке поближе, но все же предусмотрительную дистанцию выдержал, то ли не желая провоцировать, то ли что-то задумав       - И что? – Темари в наигранном удивлении приподняла брови, хотя все же надеялась, что сейчас выражение её лица походило на искреннее, и наконец-то понимая, почему запах вокруг альфы столь густой и насыщенный – до гона парню оставалось максимум две недели. – Меня не интересуют мужчины-альфы       - Да? – Нара сделал ещё один шаг вперед, приближаясь к кафедре, за которой стояла блондинка, и вновь останавливаясь, будто с каждым разом позволяя ей вдыхать все более крепнущий в своей силе запах готового к вязке альфы. – А ваши раскрасневшиеся щеки и прерывистое дыхание свидетельствуют совершенно о другом       - Мне нравятся омеги, - сквозь зубы процедила Темари, будто убеждая в этом не только брюнета, но и себя, - особенно мужчины-омеги во время течки       - Любите доминировать, сэнсэй? – Шикамару, ухмыльнувшись, приподнял бровь и сделал ещё один шаг вперед. – Я не против. Мне нравятся сильные женщины, которых нужно укрощать в постели       - В постели? Пф, - Собаку раздраженно фыркнула, прибавляя к тону своего голоса нотку насмешливости. – Мальчишка, ты хоть женщину-то голую видел, а? – блондинка саркастически ухмыльнулась. – Небось, девственник ещё, бережешь себя для той самой, любимой и единственной       - Знаете, сэнсэй, - альфа сделал ещё один шаг вперед, и теперь их с блондинкой разделял всего какой-то жалкий полушаг, - если я сейчас буду перечислять всех своих партнеров, то, думаю, в перемену мы не уложимся, а я ещё собираюсь успеть на следующую пару, да и сомневаюсь, что ревность будет вам к лицу, хотя… - Шикамару в задумчивости подпер голову ладонью и в оценивающем прищуре посмотрел на девушку       - Ты слишком наглый, - прорычала Собаку, которой явно уже надоела эта игра, и она, больше не сдерживаясь, раскрыла свое биополе, намереваясь ото всей души ментально пройтись по биополю брюнета, но… но блондинка так и застыла, раскрывшись и в исступлении понимая, что только что она совершала чуть ли не самую большую ошибку в своей жизни, к которой её так ловко подтолкнул нерадивый студент.       Альфа тоже был открыт, более того, пока Темари держала свое биополе закрытым, она не могла столь явственно ощутить на себе давление ментальной воли брюнета, и не могла настолько четко чуять его притягательный запах. Да, именно притягательный, потому что никак иначе блондинка не могла описать то чувство восхищения и тот трепет, которые окутали её тело, лишая последних связных мыслей. Альфа, готовый к спариванию и вязке альфа, стоял перед ней во всей своей физической и ментальной красе, буквально пульсируя мощной энергетикой и возбуждая её сущность до едва сдерживаемого стона желания. Да, мужчины-альфы никогда не интересовали её, но именно от этого, молодого, но такого сильного и желанного альфы, Темари не могла отвести взгляд, не могла сопротивляться его притяжению, не могла обуздать свою сущность, которая готова была преклониться перед более сильным хищником и отдать себя в его власть.       Шикамару преодолел разделяющие их полметра в едином скользящем шаге, сразу же приобнимая блондинку за талию и цепко притягивая её к себе. Темари не упиралась, хотелось, конечно, противиться, но она не могла. Тело альфы было юным и крепким, таким заманчивым, что хотелось прикоснуться к нему не сквозь толщу одежды, а по-настоящему, в живую, ощутить под подушечками пальцев гладкую кожу, под которой бился пульс, огладить крепкие мышцы, сила которых чувствовалась даже в столь бережном объятии, изучить каждый изгиб, каждый сантиметр, запечатлеть их на своих ладонях в скользящих нетерпеливых движениях.       Пожалуй, за долгожданным поцелуем они оба потянулись одновременно, сперва только прикасаясь к губам друг друга, пробуя их на вкус, задыхаясь в той мощи, с которой вихрилась вокруг них их развернутая энергетика, и жадно вдыхая воздух, чтобы с ещё большим напором продолжить столь томительную ласку. Шикамару не проявлял нетерпеливости и ни к чему не принуждал ни физически, ни ментально, просто прикасался губами, вкладывая в этот поцелуй какой-то особенный смысл, пожалуй, ведомый только ему одному, но и явственно ощущаемый блондинкой. Губы плавно скользили по губам, языки изредка соприкасались, но не углубляли поцелуй, ментальные волны соединялись, руки медленно исследовали, осторожно очерчивая каждый изгиб близкого тела.       Темари нехотя открыла глаза только спустя полминуты после того, как крепкие руки отпустили её, а губы освободили из столь властного плена. Стало как-то прохладно, будто температура вокруг неё вмиг снизилась на несколько градусов, и девушка невольно поежилась. Сперва блондинка не могла понять, что не так, и только после, когда она уже пришла в себя и осмотрелась, Темари поняла, что в аудитории она одна. Альфы не было, точнее, у девушки сложилось такое впечатление, что только что произошедшего вообще не было, что это просто игры её разума, мираж, иллюзия, наваждение, и девушка готова была в это поверить, вот только вкус чужих губ, легкая помятость одежды и одуряющий запах свободного альфы, который блондинка чуяла вокруг себя, не позволяли ей усомниться в том, что поцелуй был, что она все-таки уступила, что поддалась инстинктам, что ей… понравилось.       Темари, мотнув головой, спешно собрала все свои бумаги и, только выйдя из аудитории, смогла шумно вдохнуть и так же шумно выдохнуть. Жалела ли она о случившемся? Скорее, нет, чем да, ведь сейчас она, как никогда, чувствовала себя абсолютно удовлетворенной, и это только от одного поцелуя, но все же, поразмыслив, блондинка пришла к выводу, что повторять подобное не стоит. Но не потому, что она боялась вновь проиграть столь нахально возвысившемуся над ней альфой, а потому, что эта связь была неправильной в принципе, слишком рушащей все устои и правила, по которым жила Собаку, слишком искажающей её мировоззрение, слишком противоречащей принципам её клана. Темари вошла в свой кабинет и, посмотрев в зеркало, кивнула сама себе, в эту же секунду зарекаясь больше никогда не идти на поводу у своих инстинктов.       Шикарная машина с тонированными стеклами плавно въехала через кованые ворота на территорию большого особняка и, практически бесшумно преодолев асфальтированную въездную дорожку, остановилась возле входа в дом. Уже спустя пару секунд из авто вышел водитель, который, как и положено по его должности, был одет в строгую форму и фуражку, и открыл дверцу с пассажирского места. Миниатюрная брюнетка выбралась из машины и, поблагодарив шофера, пошла в дом, изредка поправляя на плече школьную сумку и прижимая к пышной груди пару учебников. Пожалуй, любой человек был бы только рад столь шикарному дому, который поражал своим великолепием и величием даже издалека, но именно этой девушке состоятельность и влиятельность её семьи и клана в целом создавали массу проблем и это при том, что брюнетке было всего 16, но даже в столь юном возрасте молодая омега уже успела столкнуться с пренебрежением и непониманием со стороны людей.       Вообще-то клан Хьюго занимал довольно-таки почтенное место среди всех остальных кланов, уступая в своей высокопоставленности только Сенджу, Намикадзе и Учихам, относительно же клана Собаку – вопрос авторитета был спорным, поэтому считалось, что оба клана равны друг другу во власти и положении в обществе, но все же клан Собаку имел более выгодные позиции благодаря своей преимущественно лояльной экономической политике и гражданской позиции. Семья же Хьюго довольно-таки скрупулезно берегла свои клановые устои и традиции, не допуская ни партнерства, ни брачных союзов с менее влиятельными и мелкими кланами. Пожалуй, в этом вопросе главу клана можно было понять: в Темные Времена клан активно отстаивал принцип подчинения омег и в процессе переговоров по их освобождению демонстративно отказался принять участие. Тогда, точнее, тогдашнему главе клана казалось, что он поступает правильно и что другие семьи не смогут достигнуть соглашения в столь щепетильном вопросе, но, как оказалось, он ошибся, что впоследствии и привело к формированию вокруг клана Хьюго негативной репутации, от которой он не смог избавиться и по сей день. Нет, члены клана больше не презирали и не угнетали омег, но все же высокомерие и гордыня, которые, в буквальном смысле этого слова, впитывал каждый Хьюго с молоком матери, прочно укоренились в характере и мировоззрении членов семьи, от чего клан медленно, но уверенно начал сдавать свои позиции, как в бизнесе, так и во влиятельности в целом.       Хината, дверь для которой открыла учтивая служанка, вошла в дом, сразу же попадая под опеку прислуги и дворецкого, которые в уже отточенном темпе движений и действий забрали у девушки сумку и учебники, сопроводили на кухню и поставили пред ней легкий ужин. Хьюго, как и подобает воспитанной девушке, поблагодарила своих «нянек», понимая, что они это делают не только потому, что это их работа, а и потому, что прислуга любила её, проникшись воистину искренним уважением к молодой омеге. Да, Хинате была приятна эта забота, но все же ни одна служанка, ни один повар и ни один дворецкий не могли заменить ей то внимание, которого она не получала от своих самых близких людей. Отец Хинаты, Хьюго Хиаши, был занятым человеком, постоянно поглощенный делами фирмы, своей политической карьерой и восстановлением былой славы и мощи клана. Мать больше внимания уделяла младшей дочери, Ханаби, которой было всего восемь, но которая уже явно своим поведением демонстрировала, что, скорее всего, она пробудится, как альфа. Старший брат, Нейджи, пожалуй, единственный, кто обращал на девушку должное внимание и интересовался тем, как у неё дела, помогал, чем мог, даже если это был просто разговор ни о чем или же недлительная прогулка по большому саду особняка, но все же наследник клана был уже взрослым мужчиной и зрелым альфой, у него был свой собственный бизнес и свои заботы, поэтому с каждым годом ему удавалось выкроить все меньше и меньше времени для своей средней сестры. Нет, Хината не жаловалась, понимая, что пусть она и омега, но все же она – Хьюго, и поэтому показывать свои слабости она просто не имеет права, но, тем не менее, девушке все же хотелось родительского внимания, именно внимания, а не практически каждодневных напоминаний о том, какой груз и какая ответственность была возложена на её хрупкие плечи.       Хината, практически не прикоснувшись к раннему ужину, решила выйти в сад: уж больно тяготила её домашняя обстановка, в которой слишком явственно чувствовалась напускность и наигранность. Пожалуй, именно это больше всего и угнетало девушку, а именно отсутствие искренности. Все беседы между членами клана, все общение с представителями других семей, вся атмосфера в доме в целом была настолько фальшивой, что порой брюнетке становилось дурно и приторно от всей этой напыщенности, и она поспешно покидала светские рауты, которые устраивала её мать, под предлогом плохого самочувствия. У Хинаты не было друзей, точнее, до недавнего времени у Хинаты не было друзей потому, что все её сторонились, не желая завязывать тесное общение с членом клана Хьюго, не презирая, конечно же, но все-таки стараясь обходить стороной, дабы не спровоцировать какой-нибудь конфликт, к которым глава семейства был склонен в силу своих незаурядных амбиций.       Да, Хината не могла сказать, что довольна своей жизнью и не отрицала, что предпочла бы её кардинально изменить, но, тем не менее, менять она ничего не собиралась, потому как и отец, и мать прочно вбили в голову молодой омеге, что она – гарант их будущего, что она несет ответственность за честь и укрепление позиций клана, что она обязана выносить и родить преемников, которые объединят в себе кровь и наследственность двух мощных кланов. Была ли Хината против навязанного ей брака? Пожалуй, нет, хотя, честно сказать, её жених и будущий муж, Собаку но Гаара, не был альфой её мечты, и молодая омега даже слегка побаивалась пронзительного взгляда изумрудных в своем цвете глаз и той холодности, которой веяло от биополя аловолосого, но, все-таки, средний Собаку был внешне привлекательным, а так же сильным и достойным альфой, так что определенная симпатия к этому человеку у брюнетки все же была, которая, как надеялась Хьюго, после свадьбы перерастет если не в любовь, то в уважение, поддержку и заботу точно. Да, до свадьбы оставалось ещё прилично много времени, хотя её отец и настаивал на брачном союзе сразу же после окончания дочерью школы, но её жених в этом вопросе оказался более непреклонным, дав свое согласие на свадьбу лишь в том случае, если она состоится после гражданского совершеннолетия Хинаты. Хьюго Хиаши, который был более заинтересован в союзе с Собаку, все же уступил, а вот самой Хинате было не особо-то и принципиально, когда вступать в брак, ведь ей, как омеге, пусть даже и дочери главы клана, после школы не предстояло получить высшее образование, максимум, какие-нибудь омежьи курсы по домоводству и кулинарии, так что два года или четыре абсолютно ничего на меняли для брюнетки, по крайней мере, не меняли до недавнего времени. Тогда, в клубе, увидев, что её будущий супруг развлекается в компании омег, девушка, пожалуй, впервые почувствовала укол ревности, но ревность не в плане чувств, а в каком-то омежьем плане, поймав себя на мысли, что она завидует тем омегам, которые могли жить свободно. Нет, Хината, конечно же, чтила и берегла свою честь и даже понимала своего жениха, которому, как и любому альфе, особенно в период гона, был нужен партнер, но все же ревность была, ведь все эти четыре года они с Гаарой могли встречаться, как пара, изучать друг друга, присматриваться к характерам друг друга, чтобы в последующем создать крепкую семью, но, похоже, Собаку избегал тесного общения с ней, отчетливо дав понять, что этот брак – всего лишь необходимость и не более. Нет, Хината не упрекала своего жениха, она смирилась с выбором отца и своей ношей, но, как и любой омеге, а тем более девушке, ей все же хотелось чувств, заботы и любви, а не просто исполнения долга перед кланом.       Хината вышла на задний двор, где располагался шикарный сад с небольшим прудом, в котором плескались красноперые рыбки, и белыми беседками с плетеной мебелью. Брюнетка точно не знала, кто и когда вырастил этот прекрасный сад, но одна старая служанка-омега, которая проработала в доме Хьюго более ста лет, рассказывала ей, что каждое это деревце, каждый кустик, каждые цветок в этом саде своими руками посадил её дядя, который умер много лет назад. Хината не знала, верить старой служанке или нет, ведь она никогда не слышала о каком-то там умершем родственнике, но все же, зная отца, девушка вполне могла предположить, что подобному факту место могло было быть, и даже порой додумывала эту историю, представляя, что этот сад был заложен во имя либо светлой, либо трагичной истории любви.       Приглушенные голоса, которые доносились со стороны центральной беседки, и вывели девушку из её раздумий. Хината, остановившись посреди узкой, вымощенной камнем дорожки, присмотрелась и только потом, окончательно придя в себя, поняла, что довольно-таки непринужденную беседу ведут её отец и какая-то девушка, ментальную силу которой брюнетка чувствовала даже на столь приличном расстоянии. Пожалуй, Хинате, как только она поняла, что стала свидетелем, очевидно, личного разговора отца и незнакомой ей альфы, стоило незаметно удалиться, но, вопреки правилам, брюнетка не сделала шаг ни назад, ни вперед, прислушиваясь к разговору и проникаясь звучанием мягкого, но такого уверенного голоса девушки.       - Все-таки рано ещё ваш отец отошел от дел, - закинув ногу на ногу, говорил статный мужчина, одетый в светло-синее юкато и темную накидку. – Он свободно мог ещё лет 20, а то и 30 управлять семейным бизнесом       - Пожалуй, вы правы, - миловидная шатенка, волосы которой были собраны в два тугих пучка, соглашаясь с мнением собеседника, кивнула, - но отец решил, что прежде, чем он переступит порог старения, ему стоит позаботиться о своей личной жизни, дабы быть уверенным, что клан не останется без поддержки после его смерти       - Он намерен жениться во второй раз? – слегка удивленно осведомился мужчина, чуть склоняя голову в бок, от чего его длинные темные волосы небрежно рассыпались по широким плечам       - Вполне даже возможно, - уклончиво ответила шатенка, притягательно улыбнувшись, и, вероятно, для того, чтобы непринужденно сменить тему разговора, сделала небольшой глоток чая       - А вы? – Хиаши, явно не собираясь терять нить разговора, цепко посмотрел на девушку. – Вы, Тен-Тен-тян, ещё не задумывались о свадьбе?       - Скажем так, - девушка, во внешности которой явно проступали черты южного клана, слега прищурила карие глаза, - это входит в мои планы. А вы, Хиаши-сан, - альфа не менее пристально посмотрела на мужчину перед собой, - имеете определенную цель, интересуясь данным нюансом?       - Насколько я помню, в школе вы были очень дружны с Нейджи, - начал явно издалека глава клана, но, тем не менее, явственно намекая на мотивы своих расспросов. – Он, как и вы, Тен-Тен-тян, будущий глава клана, к тому же, в данный момент, свободный альфа, не обремененный никакими брачными обязательствами и не заявивший права на ухаживание, - старший альфа выразительно посмотрел на свою собеседницу, дабы подчеркнуть свои последующие слова. – Вы бы подумали над этим, Тен-Тен-тян, ведь, согласитесь, подобный союз был бы выгоден обеим нашим семьям       - А как к подобной пропозиции отнесся сам Нейджи-кун? - осведомилась шатенка, явно не собираясь уступать ни словесному, ни ментальному напору со стороны более старшего альфы       - Думаю, он не будет против, - уклончиво ответил Хьюго, намекая на то, что в данном вопросе обсуждение неуместно, но все же девушка не собиралась сдавать свои позиции, при этом соблюдая правила приличия и этикета       - Я подумаю над вашим предложением, Хиаши-сан, - шатенка поднялась и учтиво поклонилась мужчине, - но, тем не менее, мне ещё нужно посоветоваться с отцом, так как, несмотря на то, что он собрался отойти от дел, он все же – глава клана, и принимать подобные решения единолично я не в праве       - Полностью с вами согласен, - Хьюго кивнул в ответ, явно не только одобрив ответ молодой альфы, но и оценив её умение сглаживать острые углы в разговоре, опираясь на компромиссные решения, - но все же попрошу не затягивать с ответом       - Хорошо, Хиаши-сан, - шатенка бегло кивнула в ответ. – До скорой встречи       - Взаимно, - не менее церемониально ответил Хьюго, сразу же устремляя свой взгляд куда-то в сторону и медленно отпивая из чашки уже успевший остыть чай.       Как только Хината поняла, что разговор между её отцом и шатенкой окончен, она сразу же поспешила обратно в дом, дабы не выдать свое присутствие и дабы о ней не подумали ничего недостойного, но выйти из сада брюнетка так и не успела, остановившись резко, судорожно вдохнув и замерев в напряженной позе, чувствуя, как ментальная энергетика сильной альфы настойчиво обволакивает её, изучая.       - Хината-тян, - не вопрос – утверждение, поскольку, альфа, очевидно, узнала её и поэтому спешно приблизилась, встав за спиной омеги и понизив голос до шепота, - ты помнишь меня?       Помнила ли Хината? Конечно же, помнила, точнее, вспомнила, пусть и не сразу, но все же вспомнила, хотя в памяти тогда ещё 10-летней девчушки образ молодой альфы, одноклассницы её брата, остался размытым, а вот голос, голос она помнила четко, каждое придыхание, каждый мягко произнесенный звук, каждое сказанное в её сторону слово. И вот, теперь, призрачный образ обрел довольно-таки выразительные черты привлекательной и зрелой альфы. Хината помнила шатенку ещё школьницей, озорной девчушкой, веселой и пылкой в своих порывах, только что же она видела взрослую женщину в строгом коричневом костюме, юбка которого доходила девушке до колен, а ворот-стойка пиджака выразительно подчеркивал шею, и свободную альфу, которая была довольно-таки сильна ментально.       Хината, вздрогнув и тем самым развеяв какое-то непонятное для молодой омеги наваждение, медленно повернулась, тут же встречаясь взглядом с вопросительным, но мягким прищуром карих глаз шатенки.       - Здравствуйте, Тен-тян, - произнеся эти слова, брюнетка невольно покраснела и смущенно отвела взгляд. В принципе, в подобном, дружеском обращении к девушке не было ничего предосудительного, тем более, что так свою одноклассницу называл Нейджи, но то было тогда, шесть лет назад, а сейчас, перед ней была не просто школьная подруга её брата, а зрелая альфа, наследница влиятельного клана, взрослый человек, к которому она, к своему великому стыду, обратилась столь неприемлемо       - Ты стала очень красивой, Хината-тян, - казалось, шатенка абсолютно не обиделась на столь неприемлемое обращение, наоборот, альфа легким, практически невесомым движением прикоснулась к подбородку брюнетки, приподнимая её голову и вынуждая вновь посмотреть на себя. – Знаешь, Хината-тян, подслушивать личный разговор двух взрослых альф нехорошо       - Простите, - пролепетала омега, в буквальном смысле задыхаясь от стыда и столь сильной энергетики, которую излучало биополе шатенки. Девушка понимала, что альфа не имеет права принуждать её к чему-то ментально, но Тен-Тен вроде как и не принуждала, просто не закрывалась, позволяла почувствовать себя, как альфу, но и этого было достаточно Хьюго, чтобы она ощутила себя маленькой зверушкой перед крупным хищником, который пусть и не собирался нападать, но все же вызывал трепет и вселял страх       - Ну, и как ты относишься к предложению Хиаши-сана? – опустив руку, но продолжая удерживать свое биополе открытым, поинтересовалась Тен-Тен. – Как ты смотришь на то, что я, возможно, стану женой твоего брата?       - Я буду рада, - Хината ответила так, как нужно было ответить, так, как подобало этикету, так, как бы велел ей ответить отец, а на самом деле брюнетка не знала, что бы она сказала, если бы ей действительно было позволено высказать свое мнение. – Думаю, вы будете достойной женой для Нейджи-куна       - Вот как, - альфа хмыкнула, причем сделала это как-то пренебрежительно, будто осуждая свою собеседницу за ложь. – А если я скажу, что уже выбрала себе партнера, но это не Нейджи       - Вам… - сердце молодой омеги билось часто-часто, как-то заполошно, встревожено, будто что-то предчувствуя, а её сущность трепыхалась внутри, вторя такту сердца, пытаясь не ускользнуть, нет, наоборот, ещё отчетливее почувствовать на себе ментальную силу свободной альфы       - Вам лучше всего обсудить этот вопрос с моим отцом, - все-таки нашла в себе силы ответить Хьюго и тут же отвернулась, закусывая губу. Она вновь сказала так, как нужно, но так было правильно, так было необходимо, ведь толку с того, что она скажет что-то другое? Что изменится от того, что она спросит, кому посчастливилось удостоиться внимания столь сильной альфы? И какое вообще она имеет право интересоваться личной жизнью незнакомого ей человека?       - Да, ты права, Хината-тян, - Тен-Тен отступила на шаг и сразу же свернула свое биополе, даже её взгляд, казалось бы, стал совершенно другим – холодным, как сталь. – Прошу простить меня, если я своими действиями поставила тебя в неловкое положение, - как и подобает альфе, которая приносит извинения, шатенка низко поклонилась, а после, выровнявшись и бросив равнодушный взгляд на омегу, сухо попрощалась. – До свиданья, Хината-тян       - Всего хорошего, - Хьюго не менее чинно поклонилась в ответ, из-под длинных ресниц провожая шатенку растерянным взглядом. Хината выпрямилась и рассеяно моргнула пару раз, задаваясь вопросом – что это было? Почему взрослая альфа так настойчиво прикасалась к ней ментально? Почему сделала комплимент? Почему вообще заговорила с ней на столь личную тему? Да и вообще, почему она сама так, неадекватно, что ли, отреагировала на близость свободной альфы? Конечно же, Хината понимала, что это был интерес, причем взаимный, интерес свободной альфы к свободной омеге и наоборот, но она ведь не свободна, у неё же есть жених, да и у Тен-Тен, очевидно, тоже кто-то есть – тогда почему?       Хината выдохнула и одернула себя от, как ей казалось, порочных мыслей: она поступила недостойно, поддавшись влиянию зрелой альфы, показав себя слабой и впечатлительной, растерявшись и позабыв о долге. Нет, она, как дочь главы клана, не имеет права на слабости и прихоти. Она, как обрученная омега, не вправе думать о ком-то ещё, кроме своего жениха. Она, как приличная девушка, не может пойти на поводу у своих эмоций и впечатлений. Она не может позволить себе столь опрометчиво пасть к ногам альфы, которая позволила себе заигрывать с ней, тем более что выбор уже сделан, и ставить под угрозу репутацию и честь семьи Хината не собиралась, даже ради собственного счастья.       - Ну, наконец-то ты посетил мою скромную обитель, - Гаара улыбнулся краешком губ, пожимая руку своему другу       - Будто я никогда у тебя дома не был, - фыркнул блондин, прикрывая за собой входную дверь и следуя по длинному коридору за альфой       - Вижу, ты прям с работы, - Собаку в легком прищуре оценил внешний вид друга, который был одет в строгий темный костюм, и хмыкнул, пропуская блондина перед собой в просторную гостиную. – Как детишки?       - Теряют хватку, - Намикадзе ухмыльнулся, присаживаясь на широкий диван терракотового цвета и расстегивая все пуговицы пиджака       - Неужели тебя до сих пор никто не попытался соблазнить? – Гаара, поставив на низкий столик со стеклянной столешницей бутылку виски и два бокала, наиграно-сокрушительно покачал головой. – И правда, теряют       - Я вообще-то имел в виду, что они до сих пор так и не устроили мне «крещение новичка» хотя бы банальной кнопкой на стул, - Наруто принял из рук друга бокал, в котором уже плескалась янтарная жидкость, и, приподняв руку в знак тоста, сделал небольшой глоток. – А вот вниманием со стороны учеников я как раз и не обделен, - блондин хмыкнул, - напористые детишки пошли, однако       - Как там Какаши-сэнсэй? – резко сменил тему разговора Собаку, присаживаясь напротив друга на диван такого же цвета и размера. – Все слухами землю полнит?       - О, Какаши-сэнсэй! – Намикадзе придал своему голосу какой-то торжественности, будто речь пошла, как минимум, о герое. – Порхает на крыльях любви и бегает на каждой перемене в подсобку к завхозу, чтобы позвонить своей беременной омеге, а после выкурить не менее двух сигарет       - Ирука-сэнсэй таки сдался, - Гаара слегка улыбнулся, что позволял себе очень не часто и то, в присутствии только одного человека, и тоже сделал небольшой глоток виски. – Сколько Какаши-сан за ним ухаживал? Лет семь, наверное?       - Восемь, - поправил друга блондин, а после, поразмыслив, снял пиджак, отбросив его на спинку дивана, и расстегнул пару верхних пуговиц белоснежной тонкой рубашки. – Разрешишь мне сегодня остаться у тебя? – Наруто как-то тоскливо улыбнулся. - А то у меня в квартире из мебели только газовая плита и футон, - альфа посмотрел в окно, которое выходило на широкий балкон, и плотные занавески песчаного цвета которого мерно колыхались в такт легкому ветерку, пробирающемуся в комнату сквозь приоткрытую балконную дверь. – Зябко как-то       Гаара ничего не ответил, лишь плеснул в стаканы ещё немного виски, понимая, что друг сейчас говорит не о балконном сквозняке и не о температуре в комнате в целом, но и подмечая, что биополе альфы, как никогда стабильно, вьется вокруг него мерными мощными кольцами, изредка сгущаясь, когда блондин в задумчивости хмурил тонкие светлые брови.       - Ты вообще мог бы пожить у меня, - заметив вопросительный взгляд друга, Собаку лишь пожал плечами, - так было бы проще       - У тебя в доме омега, - напомнил Намикадзе, вновь нахмурив брови, но не в знак недовольства предложением друга, а, скорее всего, потому, что вновь подумал о чем-то, явно беспокоившим его       - А у тебя вообще никого нет, - неоспоримым фактом припечатал Гаара, сразу же с легким укором добавляя. – Зря ты съехал от родителей. Они будут волноваться       - Нет, так, - парень подчеркнул это слово, - проще, - Наруто откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза, шумно и медленно вдыхая воздух через нос. – Родители сейчас полностью поглощены подготовкой к свадьбе. Дей весь на нервах. Родственники прибывают, а тут ещё и я со своим… - блондин выдохнул через рот и открыл глаза, покосившись на уже привычно невозмутимого друга, - приездом       - Ты хочешь вернуться обратно в США? – пожалуй, это именно тот вопрос, который более всего волновал аловолосого, волновал настолько, что он даже не смог удержать свое биополе, которое дрогнуло, которое всколыхнулось, которое запульсировало энергетикой, выплескивая её на сидевшего напротив альфу       - Хочу, - Наруто неопределенно пожал плечами, но, заметив, как напрягся его друг и ментально почувствовав его смятение, тут же добавил, - но не буду этого делать, - блондин вновь пригубил виски, лишь смочив губы обжигающей жидкостью и бегло слизнув капли языком, - по крайней мере, не сейчас       - Как бы там ни было, Наруто, знай, - Гаара, на секунду прикусив нижнюю губу и прикрыв глаза, сумел-таки стабилизировать свое биополе и твердо, без толики сомнений, сказал, - я поеду с тобой       - Я ценю твою помощь, Гаара, - блондин понимал, что подобное решение далось его другу не легко и так же понимал, что с его стороны это просто наглость и эгоизм: поддерживать столь обременительную ментальную связь, которую он мог нарушить хоть сиюминутно, посягнув на омегу аловолосого, и в то же время знать, что он не будет рушить эту связь, которая была нужна им обоим, - но когда-то тебе нужно будет строить свою личную жизнь, - Намикадзе помедлил, но все-таки сказал. – У тебя уже есть невеста, и через четыре года сделать это будет сложнее, чем сейчас       - Невеста, - Собаку натянуто выдохнул и допил свой виски залпом, жадно, будто пытался этим глотком затушить что-то внутри себя. – Это всего лишь брак по расчету, - аловолосый, небрежно поддернув слишком широкую для него футболку черного цвета с каким-то абстрактным рисунком цвета крови, тоже откинулся на спинку дивана, все ещё сжимая в руке пустой бокал, сжимая до скрипа стекла, - и не я принимал это решение       - Ты ещё не был у него? – пожалуй, вопрос был риторическим, ведь Наруто знал, что друг был, и не был, это уже смотря, о чем сейчас хотел поговорить аловолосый       - Не был, - резко ответил Собаку, и блондин нахмурился, понимая, что друг специально увильнул от очевидной темы, но все же давить на него не стал, зная, что, в итоге, они все равно затронут столь болезненную для них обоих тему. – Не хочу его пока видеть, их видеть, вместе. Я не смирился и, наверное, никогда не смирюсь       - Не осуждай своего отца, Гаара, - Наруто ментально перебрал на себя часть энергетики друга, которая вновь нестабильно вихрилась вокруг аловолосого, выказывая его раздражение, хотя внешняя маска спокойствия все так же «украшала» лицо альфы. – Все мы люди и все мы иногда даем слабину       - Это гнусность, а не слабина, - парировал Собаку, не соглашаясь, но сразу же успокаиваясь, будто вспомнив, что это не Наруто, а он является буфером в их ментальной связи. – Впрочем, это сугубо личное и я не собираюсь переносить свою субъективную неприязнь к отцу на работу, - аловолосый выдохнул. – Будем пробовать сосуществовать с ним под одной крышей с восьми до шести       - Когда планируешь начать приобщаться к семейному делу? – осведомился Намикадзе, жестом указывая другу подать стакан, а после наполняя его виски, как, впрочем, и свой       - Не раньше, чем разберусь с более насущной проблемой, - слегка отстраненно ответил Собаку, мерно покачивая стакан в вытянутой вдоль спинки дивана руке и всматриваясь в колебания янтарной жидкости. – Сай меня сейчас волнует больше, чем размолвка с отцом или какие-то личные взыски       - Да? – Наруто хмыкнул, недоверчиво покосившись на друга, а после, решив, что такт в данной ситуации неуместен, спросил то, что считал необходимым. – И долго ты ещё будешь убегать от своих чувств?       Гаара в ответ злобно зыркнул на друга, зыркнул как-то непривычно, не в прищуре ярко-зеленых глаз, а посмотрел потемневшими от черных прожилок глазами, вокруг зрачка которых начал расползаться желтый ореол       - По-моему, мы это уже обсуждали, - ледяным тоном констатировал Собаку, но ментально надавливать или же просто ударять по биополю друга в знак негодования не стал, зная, что в этом нет смысла, - тем более, он сейчас не в том состоянии       - И как ты собираешься ему помочь? – поинтересовался Намикадзе, точно зная, что аловолосый не будет стоять в стороне и просто смотреть, определенно, не будет, хотя бы потому, что Сай – его друг       - Для начала нужно посодействовать его выздоровлению, - Гаара, глаза которого уже стали нормального цвета, вновь сжал стакан в своей руке, на сей раз уже вкладывая в это давление и свою ментальную силу, от чего стакан покрылся мелкими трещинами, грозясь вот-вот рассыпаться на мелкие осколки. – Убил бы гада, если бы он сейчас в тюрьме не сидел       - Я наводил справки, - Наруто приподнялся и, подавшись вперед, забрал из рук друга стакан, осторожно поставив его на столик и вновь присев. – Он отказывается давать Саю развод и даже добился мед. заключения о том, что в тот день он находился в состоянии аффекта, чтобы его не осудили за умышленное нанесение тяжких телесных       - Аффект? – аловолосый выпрямился и, нахмурив брови, обеспокоено посмотрел на блондина. – И что, его выпустят, что ли?       - Пока неизвестно, - Намикадзе не менее нахмуренно пожал плечами, – все-таки Сай потерял ребёнка. Естественно, сперва будет разбирательство, а после, возможно, и суд       - Каковы аргументы его адвокатов? – осведомился Собаку, понимая, что даже в столь продуманной полицейской и судовой системе, которая защищает омег, все равно есть бреши, которыми злоумышленники вполне успешно пользуются       - Понимаешь, Гаара, - Наруто не привык что-либо скрывать от друга, тем более что, в связи с особенностью их отношений, это было практически невозможно, но все-таки именно сейчас он яро желал умолчать, не говорить, но и не сказать было бы неправильно, учитывая все обстоятельства, - адвокаты отталкиваются от того, что Сай изменял своему мужу и ребёнок был вообще не его, а то, что ты, альфа, стал навещать его в больнице…       - Я понял, - Собаку вновь откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза и о чем-то размышляя. Блондин не стал тревожить друга или мешать ему принять, очевидно, весомое решение, он просто приложился к стакану, мелкими глотками попивая виски и тоже о чем-то думая, своем, конечно же, но не менее весомом       - Знаешь, Наруто, а пошло оно все в Преисподнюю, - Гаара настолько выразительно, настолько решительно посмотрел на друга, что Наруто даже в удивлении слегка приподнял брови. – Пусть вынюхивают, пусть доказывают, пусть хоть всех богов призывают в свидетели, но Сая я ему не отдам. Ты же поможешь мне найти способ?       - Я думаю над этим, - Намикадзе кивнул, абсолютно поддерживая друга в его решении, - и как только найду более-менее приемлемый вариант, то сразу же сообщу тебе об этом       - Спасибо, - аловолосый замолчал, и Наруто замолчал тоже. Пожалуй, сейчас они оба думали об одном и том же, точнее о том, как так получилось, что все пошло наперекосяк, а ведь ещё пять лет назад все было совсем по-другому, более незамысловато, что ли.       Входная дверь скрипнула, привлекая внимание парней, и уже буквально через пару секунд в гостиную вошел Канкуро, который был одет более чем вызывающе, точнее, в рваную темную майку, поверх которой была наброшена не застегнутая рубашка в бело-синюю клетку, и узкие темные джинсы, которые едва ли держались на бедрах парня, чуть оголяя низ живота.       - О, альфа! – омега, увидев блондина, сразу же расправил плечи, улыбнулся заискивающей улыбкой и сменил походку на более соблазнительную, слегка покачивая бедрами при каждом шаге       - Канкуро, иди в свою комнату, - слегка устало попросил Гаара, которому не прельщало сейчас разбираться ещё и с зацикленным на своей девственности, точнее на её потере, братом       - Братик, не будь занудой, - Канкуро, уже явно примеряясь усесться рядом с блондином, томно хлопнул ресничками, - и познакомь меня со своим другом       - Канкуро, - уже более жестко и требовательно сказал средний Собаку, ментально отвесив брату нехилый подзатыльник, - ты знаешь Наруто столько же, сколько и я, так что не хорохорься тут и иди в свою комнату       - Мудак, - довольно-таки неприязненно бросил в сторону брата шатен, а после мило улыбнулся заинтересовавшему его альфе. – Ещё увидимся, Наруто-кун       - Не знал, что Канкуро-кун стал таким… - проводив гордо поднимающегося по лестнице омегу долгим, изучающим взглядом, Наруто в полуулыбке хмыкнул, - активным       - Да уж, активным, - Гаара натянуто выдохнул, а после, будто вспомнив о чем-то важном, с довольно-таки несвойственным, лукавым прищуром посмотрел на друга. – Кстати, как у тебя с тем омегой?       - Каким? – Наруто сделал вид, что не понял сути вопроса аловолосого, при этом демонстративно приподняв глаза кверху и высматривая что-то на потолке       - Тем, за которым ты наблюдал в клубе, а после так рьяно бросился защищать, - терпеливо пояснил суть своего вопроса аловолосый, зная, что другу не отвертеться от внятного и исчерпывающего ответа       - А, Саске-кун, - будто вспомнил Намикадзе, теперь уже посмотрев на друга и буднично пожав плечами. – Он просто брат жениха моего брата       - Как все просто непросто, - Собаку укоризненно покачал головой, будто давая понять, что действительно не верит в эту святую простоту       - Гаара, он – мой будущий родственник, - Наруто стал уже более серьезным, говоря сдержано и ровно, - к тому же, мой ученик, да и не уместно все это, - блондин натянуто выдохнул, - больше не уместно, тем более сейчас       - Наруто, ты мог бы просто попробовать…. – начал было Гаара, но его резко, с добавлением ментальной силы перебили       - Нет, - категорично, сухо и непреклонно, так, будто альфа уже давно принял какое-то решение, и менять которое он был не намерен. - Я устал ломать людям жизнь, а этому мальчику только 16, он заслуживает кого-то более достойного, чем я       - Уверен? – этот вопрос аловолосый скорее задал для себя, потому что он как раз не был уверен в том, что слышал, хотя и знал, что, возможно, это действительно правильное решение       - В данной ситуации – более чем, - Наруто вновь замолчал, явно не желая ни продолжать эту тему, ни разговаривать в целом. Гаара же, может, что-то и хотел сказать, но не сказал, непонаслышке зная, настолько это тяжело – отказываться от того, кто стал дорог твоему сердцу.       Киба, отстраненно помешивая овощи на сковородке, бездумно смотрел в окно, за которым было до неприятной дрожи темно. Да, когда-то в этом квартале бурлила жизнь, горели фонари и устраивались шумные фестивали, но вскоре пригород начал пустеть, все больше молодежи перебиралось поближе к центру, старики умирали, здания пустели или предоставлялись государством в распоряжение вот таким вот отщепенцам, как он, за скромную арендную плату. Ещё сегодня с утра, покидая эту квартиру в приподнятом настроении, Киба думал, что вернется в неё только за своими вещами или хотя бы с надеждой на то, что это место действительно станет лишь временным обиталищем, и вскоре он будет жить со своим альфой в его доме, но, похоже, эта жилплощадь станет его последним пристанищем, в котором он проживет долгую и бессмысленную жизнь.       Инудзука, отложив деревянную лопатку, открыл крышку и заглянул в кастрюлю, после чего, кивнув, закрыл вентиль, позволяя рису настояться в горячей воде. Да, сейчас, спустя двенадцать часов после того, как в один миг рухнули все его надежды и мечты, Киба был спокоен, точнее, опустошен, погрузившись в состояние апатии и всеобщей отрешенности. Придя, точнее, добежав домой, шатен сразу же, после душа и чашки горячего чая, завалился спать, и хотя сон его был беспокойным, тревожным и каким-то обрывистым все же это было лучше, чем он просто бы терзал себя ненужными мыслями и обгладывал произошедшее, настраивая себя на оптимизм. Да, Киба смирился с тем, что у него больше нет целей и нет мотиваций. Даже обнаружив пропажу рецепта, шатен не расстроился, приняв эту утрату, как знак, что грести против течения, то есть сопротивляться неизбежному, нет смысла.       Киба, осторожно придерживая крышку, слил лишнюю воду и бросил в кастрюлю небольшой кубик сливочного масла, а после, прикрутив огонь, чтобы овощи доготовились в собственном соку, присел на ветхий стул, поникшим взглядом уставившись на собственные руки. Весь вечер Инудзука все делал на автомате, понимая, что ему нужно встать, одеться, приготовить себе поздний ужин и собрать бенто на завтрашнюю смену, а после, естественно, лечь спать, ведь завтра, в пять утра, он должен уже быть на работе, но и не видя во всех этих манипуляциях смысла, даже во сне, который, а парень был в этом уверен, вновь будет беспокойным.       Медленно согнув-разогнув пальцы несколько раз и что-то прикинув в уме, омега понял, что у него ещё десять дней назад должна была начаться течка, но её не было, даже намека, то есть уже привычной боли в животе, не было. Киба хмыкнул и горько улыбнулся: может, у него уже и не будет течки? И шатен был бы этому только рад, ведь, если у омеги прекращается течка, значит, вскоре она умрет. Пожалуй, Инудзука на это надеялся, ведь ему не прельщало прожить ещё лет эдак 150, чувствуя себя ущербным отбросом, но так же парень прекрасно знал все прихоти своего организма, так что следующую течку можно было ожидать когда угодно, хоть и через полгода. «А жаль, - так подумал омега, приподнявшись и окончательно убрав огонь, зная, что овощи уже готовы, - лучше уж 30 лет, как орел, чем 300 лет, как ворон, точнее, уже лучше 20 лет тоскливого одиночества, чем ещё 150 в ожидании сумасшествия на почве этого самого одиночества».       Раздумья шатена прервала настойчивая трель, от которой парень вскинулся, ошарашенно осматривая кухню в поисках неизвестного шума, и только, когда трель повторилась, Инудзука понял, что звонят в дверь. Киба нахмурился, подумав о том, что в столь позднее время к нему мог прийти только один человек, ведь друзья его нового адреса не знали, а значит, это был ни кто иной, как его сосед по лестничной клетке – пожилой бета, который страдал алкоголизмом и частенько подыскивал себе собутыльника, точнее, пытался сделать таковым Инудзуку.       Сперва Киба, естественно, не хотел открывать, но звонить не переставали, да и отсиживаться в квартире было просто глупо, ведь если сосед заметил в окнах его квартиры свет, то так просто, точнее, без прямолинейного указания дороги в довольно-таки доходчивой форме тот не уйдет. Тихо ругнувшись, шатен как был в домашних футболке и штанах, так и пошаркал открывать дверь, уже приготовив наглому бете несколько нелестных пожеланий. Щелкнув ветхим замком, который был разве что для приличия и держался в не менее ветхих дверях на честном слове, Киба приоткрыл дверь а сразу же и рот, но сказать ему ничего не дали, буквально отодвинув в сторону, как пушинку, и по-хозяйски войдя в квартиру.       - Привет, мелкий. Прости, что так поздно, - пепельноволосый мужчина снял обувь и обул какие-то старенькие тапочки, которые были ему, мягко говоря, маловаты по размеру, - на работе сегодня слегка задержался       - Вы… - Киба не знал, что сказать, не знал, как реагировать, не знал, как поступить, он вообще ничего не понимал и не соображал, пялясь на высокого, статного альфу, который столь непринужденно чувствовал себя в его доме       - Это тебе, - пепельноволосый буквально впихнул в руки шатена увесистый пакет, а после шумно втянул носом воздух. – Пахнет вкусно. Посмотрим, что там у нас на ужин       Альфа, не стесняясь и ведя себя абсолютно по-домашнему, пошел дальше по коридору и свернул налево, явно направившись на кухню, а Киба так и остался учащенно хлопать ресницами посреди прихожей, постепенно осознавая, что только что произошло. К нему пришел альфа, нет, не так. К нему пришел совершенно незнакомый ему альфа, который, впрочем, вел себя так, будто он не в гости зашел, а действительно вернулся домой после работы, домой, где его ждали к ужину. Это было более чем странно. Это было непонятно и необъяснимо. Это было вопиюще с точки зрения Кодекса Нравственности и правил приличия в целом. Это было нагло со стороны незнакомого альфы и в тот же момент до какого-то щемящего ощущения в сердце приятно, хотя и непонятно по какой причине.       Киба раздвинул ручки пакета и заглянул внутрь, уже буквально через пару секунд осознав увиденное, вновь лишившись возможности здраво соображать и вновь только пораженно хлопая ресницами. В пакете были лекарства, и шатену не нужно было смотреть на рецепт, который лежал сверху, чтобы быть уверенным в том, что альфа купил все точно по списку, списку, который, как думал парень, он потерял безвозвратно вместе со своей надеждой на нормальное будущее. В чем был подвох? Это был первый вопрос, который пришел на ум омеге, ведь по-другому шатен не мог объяснить происходящее, ведь иначе просто не могло было быть потому, что в его жизни ничего не было просто так, точнее, в его жизни никогда не было ничего бескорыстного. Придя в себя и логически подумав о том, что проще всего будет расспросить обо всем самого альфу, Инудзука побрел на кухню, спешно пытаясь придумать, как начать разговор с совершенно незнакомым ему человеком.       Когда Киба вошел на кухню, незнакомец уже сидел за столом, причем сидел в довольно-таки расслабленной позе, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги       - Угостишь меня ужином, а? – без каких-либо прелюдий спросил пепельноволосый, посмотрев на хозяина квартиры настолько выразительно, что Инудзуке ничего не оставалось, как покорно кивнуть и, поставив пакет на пол, молча подойти к плите.       Пожалуй, это впервые Киба пожалел о том, что у него нет красивой посуды, белых льняных салфеток и положенных по этикету столовых приборов. Сам-то он жил просто, довольствуясь парой керамических тарелок, несколькими алюминиевыми кастрюлями, да чугунной сковородкой, при всем при этом не утруждая себя вилками-ножами-ложками для разных блюд, предпочитая либо традиционные палочки, либо просто вилку, а вот сейчас, ставя перед альфой эту самую простую тарелку с рисом и сковородку с тушеными овощами, омега отчаянно краснел, стыдясь убогости своего пристанища и положения в целом. Альфа же, казалось, вообще не обратил внимания на отсутствие сервиса, с явным аппетитом приступая к еде и изредка поглядывая на зардевшегося парня.       Киба, поставив на стол вторую тарелку с рисом, предназначенную уже ему, осторожно присел на стул точно напротив незнакомца, но есть не стал, рассматривая мужчину и вдыхая такой восхитительный в своей насыщенности запах свободного альфы. Запах – вот что взволновало Инудзуку, точнее то, что запах этого мужчины был так похож на тот, который он учуял три года назад. Нет, не такой же, но очень похож, с такими же жгуче-пряными нотками и с пикантным в своей остроте ореолом. Киба ещё крепче сжал в руке вилку, понимая, что он упустил то, что было очень важным, нет, что было судьбоносным, именно то, поняв которое, он смог бы избежать унижения и презрения, то, что уберегло бы его от столь опрометчивой ошибки. Запах Пейна… запах альфы, которого он считал своей Парой… запах, к которому он остался равнодушен при личной встрече… запах, который он сейчас даже вспомнить не мог…       - Кто вы? – прошептал Киба, уже с опаской поглядывая на человека перед собой и стараясь не дышать глубоко, чтобы не проникнуться столь соблазнительным запахом зрелого альфы       - Я? – пепельноволосый в недоумении посмотрел на парня, а после, будто что-то вспомнив, в полуулыбке покачал головой. – А я и забыл, что мы не знакомы, - мужчина вытянул вперед руку. – Хагоромо Хидан       - Инудзука Киба, - омега опасливо подал руку в ответ и, как оказалось, не зря: вместо того, чтобы просто пожать руку шатена, мужчина ловко перевернул худую ладошку и бегло прикоснулся к ней губами, как это делали альфы западных стран, выражая свое почтение незамужним, но понравившимся им омегам       - Очень приятно, - пепельноволосый вновь улыбнулся, но уже более открыто и, отпустив руку парня, вновь вернулся к еде       - Никогда не слышал о клане Хагоромо, - придя в себя и почувствовав, что краска неловкости начала отступать, уже более громче и увереннее сказал Инудзука, наконец-то вспомнив, что в этом доме – он хозяин, а человек перед ним – просто гость, причем незваный, так что омежью впечатлительность шатен силой воли припрятал куда подальше, хотя и был благодарен альфе за то, что тот не раскрывает свое биополе, наоборот, будто зная что-то, вообще свернул его так, что омега его еле чувствовал       - Оно и не мудрено, - Хидану явно импонировала стряпня шатена, так что он продолжал говорить, не отрываясь от еды и изредка кивая, будто выражая свое одобрение вкусу пищи, - ведь клан Хагоромо был истреблен ещё в Темные Времена. Он был последним, который уничтожили Учихи и Сенджу в борьбе за власть над Японской державой, после чего окончательно захватили все острова Рюкю и повели уже борьбу за бразды правления в государстве между собой       - Так вы последний представитель этого клана? – Киба не особо интересовался Историей Мира, предпочитая точные дисциплины, и, возможно, именно поэтому он и не смог соотнести черты сидевшего перед ним альфы с книжными описаниями какого-то там истребленного в незапамятные времена клана, хотя шатен и не мог не признать, что история этого человека его заинтересовала и, можно даже сказать, взбудоражила его любопытство       - А разве я похож на южанина? – задал встречный вопрос пепельноволосый, в легком прищуре посмотрев на Инудзуку       - Нет. Простите, - шатен отвел взгляд, понимая, что сморозил глупость и выставил себя неосведомленным простаком, поэтому он спешно попытался сгладить обстановку. – Вы похожи на одного моего школьного учителя… чем-то… цветом волос, наверное       - Да? – омега почувствовал, как биополе альфы слегка дрогнуло, но тут же успокоилось, и вопрос, прозвучавший слегка встревоженным тоном, сменился тоже вопросом, правда, уже произнесенным более мягко. – А ты что, школьник ещё, что ли?       - Нет-нет, - спешно заверил мужчину Инудзука, таки осмелившись взглянуть на него, но вновь отвел взгляд, не в силах выдержать столь пристальное внимание со стороны сильного альфы, - просто так, вспомнилось. Мне в июле было двадцать три, и я работаю       - Ясно, - Хидан вернулся к ужину, а Киба вновь, украдкой, начал рассматривать пепельноволосого. То, что мужчина был красив и статен – это было и так понятно, ещё с первого взгляда, при первой встрече. В том, что запах этого альфы ему понравился, сомнений у парня не было. А вот то, что его сущность столь непривычно реагировала на близость свободного партнера, было, по крайней мере, странно, ведь, ввиду своей ущербности, Киба практически не чуял запах феромонов альф и явно не возбуждался от одного их присутствия, а тут, как говорится, полный омежий набор: стыдливость, заинтересованность, какое-то непривычное покалывание в пальцах и ещё более непривычная тяжесть внизу живота, природа которой омеги была неведома, но и не неприятна.       - Тогда почему Хагоромо? – Киба вернулся к теме их разговора, оставив самокопание на потом, когда альфа уйдет и когда он рационально сможет подумать о том, что все это значит       - Я взял себе эту фамилию после совершеннолетия, - начал объяснять альфа. – Я узнал об этом клане, когда мы в школе изучали Историю Мира. Клан был силен, пусть и не настолько, как Учиха или Сенджу, но все же он контролировал несколько островов и владел секретом ковки обоюдоострых клинков, так что я подумал, что будет несправедливо списать этот клан на страницы учебников, и решил его возродить       - А как же ваши родители? – изумился Инудзука, в какой-то мере понимая и не понимая причин столь рискованного решения пепельноволосого, из-за которого его вполне могли исключить из родного клана. – Они что, не были против, что ли?       - А кто их знает, против чего или за что они были, - Хидан пожал плечами и, отодвинув тарелку, в знак благодарности за еду кивнул. – Я вырос в приюте, после пробуждения, как альфа, пошел на обучение в Корпус, отпахал положенные десять лет на благо родины, ну, а сейчас обустраиваю свою жизнь как обычный гражданин       - Корпус? – Киба поперхнулся и ошарашенно посмотрел на мужчину, опасливо, полушепотом задавая свой следующий вопрос. – А сколько вам лет?       - Тридцать семь, - буднично ответил Хидан, но, заметив замешательство омеги, слегка улыбнулся, переходя на более снисходительный тон. – А чайку у тебя не найдется, мелкий?       - Да, сейчас, - возможно, в какой-нибудь другой ситуации Инудзука и отказал бы незнакомцу, выпроводил его за дверь и всучил ему в руки тот самый пакет с лекарствами, не желая принимать подачек ни с чьих рук, тем более с рук альфы. Возможно, да, но не сейчас. Киба поставил на плиту чайник и специально медлил, отыскивая чашки, моя их нарочито долго, ещё дольше ища чай в пакетиках и вновь смущаясь, понимая, что чай в пакетиках – это более чем неуважение к гостю, причем гостю явно состоятельному и успешному, но другого у шатена не было.       Пока грелся чайник, Киба даже не рисковал поворачиваться к мужчине, тщательно обдумывая происходящее, точнее, теперь понимая, почему альфа выглядит столь внушительно, но все равно будучи пораженным только что услышанным. Он, конечно же, знал, что такое Корпус, ведь его отец тоже был в Корпусе для альф, которые не знали своего происхождения, то есть которых бросили неизвестные родители, или которых оставили семьи на попечения государства в виду каких-то обстоятельств. Корпус был опасным местом, в котором слабые умирали от изнурительных тренировок, в котором превыше всего стояла только сила, как физическая, так и ментальная, бойцов которого отправляли на самые сложные задания по всему миру, из которых многие не возвращались, как не вернулся и его отец.       Киба вздохнул и, развернувшись, поставил уже дымящиеся чашки на стол, но так и не смог посмотреть на альфу. После того, как ему стало известно о возрасте мужчины, Инудзука почувствовал себя ещё более неловко, понимая, что он, в прямом смысле этого слова, ещё под стол пешком ходил, когда альфа уже сражался в горячих точках, усмиряя бунты омег, или свергая диктаторские режимы в странах Старого Света, или ликвидируя группировки, которые промышляли торговлей людьми либо же вели другую подрывную деятельность. Нет, его не смущал возраст мужчины, скорее наоборот, вызывал уважение, но, тем не менее, присев на стул, Киба почувствовал себя ещё более жалким и ущербным рядом со столь достойным и видным альфой.       - Зачем? - Инудзука покосился на пакет, который все так же стоял на полу под стеной. - Зачем вы все это купили?       - Ну, тебе же нужно, - Хидан пожал плечами, отпивая чай, который, как знал шатен, был невкусным, но, тем не менее, альфа ничего не сказал, продолжая делать маленькие, но шумные глотки горячей жидкости       - Постойте, - встрепенулся Киба, когда до него наконец-то дошел очевидный и вполне настораживающий факт, - а как вы узнали, где я живу?       - Так в больнице же, - альфа вновь невозмутимо повел плечом, будто показывая абсурдность заданного вопроса, впрочем, сразу же объясняя. – Рецепт именной, к тому же, выписан на фирменном бланке клиники Сенджу, так что мне не составило особого труда позвонить в приемную, а выяснить адрес нужного мне человека – это уже дело техники       - Дело техники? – в неверии переспросил шатен, припомнив беспристрастную бету, на которую никакие техники точно бы не подействовали, тем более, она ни за что бы не нарушила конфиденциальность пациента клиники, а значит, что-то здесь было явно не так. – Вам не могли просто так дать мой адрес, тем более что вы… что я… - омега замялся, не зная как точно сформулировать очевидный факт, - что я – свободный, а вы – альфа       - Говорю же – дело техники, - Хидан улыбнулся такой мягкой и простодушной улыбкой, что Инудзуке расхотелось что-либо спрашивать, к тому же, он и так понял, что бывший корпусник вряд ли будет распространяться о своих этих самых техниках       - И все равно, - Киба вновь смутился, чего отчаянно не понимал, ибо его омежья сущность впервые за все три года отказывалась подчиняться голосу разума, - не нужно было на меня тратиться       - А на что же мне ещё тратиться, мелкий? – это, естественно, был риторический вопрос со стороны альфы, но шатену, или все-таки его сущности, захотелось побольше узнать о своем благодетеле, поэтому он, уже в который раз стыдливо отводя взгляд, осторожно начал перечислять       - Ну, там, на дом, на себя, - омега опасливо взглянул на пепельноволосого, нерешительно выдыхая, - на семью или партнера       - Мелкий, - Хидан отодвинул уже пустую чашку в сторону и, облокотившись о стол, уперся подбородком в сцепленные в замок пальцы, пристально посмотрев на парня перед собой, который от столь испытующего взгляда даже дышать стал через раз, - я уже заработал достаточно денег и у меня есть и полностью обустроенный дом за городом, и небольшая квартирка в центре, и машина в том числе, две – повседневная и, так сказать, для души. В еде и одежде я не привередлив, так что в этом направлении мои расходы минимальны, главное, чтобы живот не был пустым и тело прикрыто, а по поводу семьи или партнера, - альфа как-то неопределенно хмыкнул. – Нет у меня достаточного количества времени, чтобы заводить семью, ну, а если уж очень припрет или гон там начнется, то я всегда без проблем могу присунуть какой-нибудь свободной и не особо заморачивающейся по этому поводу омежке       - Присунуть? – на этот раз Киба побледнел: образ «Светлого Рыцаря», которым ему изначально и показался этот вроде как добропорядочный альфа, начал рушиться прямо на его глазах, мутнея и становясь до разочарования банальным       - Ну, да, присунуть, - пепельноволосый, наверняка, сперва не понял, что же так удивило омегу, а после, в знак того, что он наконец-то сообразил, Хидан, картинно хлопнув себя по лбу, добавил. – Ты же девственник, а я тут без объяснений и сразу жаргонным термином, - альфа хмыкнул и каким-то, нравоучительным, что ли, тоном начал растолковывать. – Присунуть – означает перепихнуться, совокупиться, заняться сексом, трахнуться, в общем       - А вы… - Киба сглотнул, поражаясь беспардонности и невозмутимости альфы, который так свободно говорил о столь непотребных вещах, и начиная дрожать, но на этот раз от жгучего дискомфорта. - Мне вы тоже собираетесь присунуть?       - А дашь? – с неприкрытым любопытством, с какой-то хищной улыбкой на губах и вспыхнувшими в глубине глаз предвкушающими огоньками спросил альфа, чуть подаваясь вперед и приоткрывая свое биополе, дабы омега его мог почувствовать и оценить       - Уходите, - прошептал Инудзука, интуитивно отодвигаясь и буквально захлебываясь в волне страха и боли. Как же он был беспечен, пустив в дом незнакомого человека, альфу, накормил его, да ещё и светскую беседу завел, краснея от каждого слова, как стыдливая девка на выданье. Киба уже привык разочаровываться в людях, привык, что они двуличны, а порой и вообще многолики, как хамелеоны, но почему-то именно сейчас было особенно досадно, даже досадней чем тогда, когда его столь грубо отверг рыжеволосый альфа.       - Уходите немедленно! – Киба резко поднялся и, игнорируя дискомфорт от близости ментально сильного альфы и нарастающую боль в животе, решительно ткнул пальцем в сторону выхода. – Вы не получите от меня того, за чем пришли! Пусть я и ущербный, но у меня тоже есть честь, и она не продается ни за деньги, ни за лекарства!       - Мелкий, ты чего? – альфа поднялся, будучи явно обескураженным поведением шатена. – Я же пошутил. Глупо пошутил, не подумав       - Оставьте свои шутки для ваших шлюх! – не унимался Инудзука и, позабыв об осторожности, о том, что перед ним альфа, о том, что перед ним, в конце-то концов, просто физически более сильный человек, принялся выпихивать наглого альфу из квартиры, впрочем, пепельноволосый не особо-то и сопротивлялся, покорно направляясь к двери       - Думаете, если ущербный, то можно все, да?! – Киба задыхался, задыхался от негодования, от обиды, от боли, от слез, которые душили его вот уже целый день и именно в данный момент все же проступили у уголков глаз. – Думаете, раз вы – альфы, значит, можно шутки ради издеваться надо мной?! Применять свою ментальную силу, даже не задумываясь о том, что человеку от неё может быть больно?! Убирайтесь туда, откуда пришли! – шатен широко распахнул дверь и буквально вытолкнул альфу в коридор, который по-прежнему был изумлен и пытался что-то сказать, но ему не дали вставить в отчаянный монолог ни слова       - НЕ ХОЧУ! – буквально проорал Киба, которого жутко трясло от негодования и боли одновременно, но уже не физической, ведь альфа спешно свернул свое биополе, а от моральной, точнее, душевной. – Не хочу видеть! Не хочу даже слышать о вас! Об альфах! Вам бы только… только… только присунуть, - последнее слово омега выплюнул с презрением, бесстрашно смотря прямо в глаза обескураженному альфе, который все ещё стоял на лестничной клетке, - удовлетворить свою похоть, а сам человек вам не важен! Гады!       Киба, накричавшись, уже хотел было захлопнуть дверь, но тут он увидел в углу зонт, который ему утром дал этот самый мужчина, и злость вскипела в нем с новой силой       - И зонтик свой забирайте! – Инудзука вновь распахнул дверь и бросил зонт прямо к ногам пепельноволосого. – Забирайте и катитесь в Преисподнюю!       В этот раз Киба окончательно захлопнул дверь и щелкнул замком, хотя и понимал, что если альфа захочет, то эти хилые приспособления его не остановят, но, прислушавшись, шатен по отдаляющимся звукам понял, что мужчина уходит.       Вдох и всхлип. Ещё вдох и такой же всхлип. Вдох… вдох… вдох… рвано, до отказа, до боли в груди… выдох… и всхлип. Киба сполз по двери, отчаянно прижимая ладони к лицу, будто боясь, что кто-то увидит его слабость, будто сам не желая видеть слезы обиды и горечи, которые прозрачными капельками скапывали с зажмуренных ресниц, просачивались сквозь пальцы и все равно капали на пол с облупившимся паркетом. Жалок – это единственное слово, которое мог сказать о себе Киба. Жалок настолько, что альфы либо отвергают его, либо принимают за шлюху. Жалок в своей беспомощности и ущербности. Жалок в самом своем существовании.       Киба ещё раз всхлипнул, а после просто разрыдался, скрутившись под дверью в калачик, прижимая колени к груди и мелко вздрагивая. Он-то думал, что самый ужасный день в его жизни был тогда, три года назад, когда он узнал о своей ущербности, но, похоже, он ошибался: сегодняшней день был во стократ хуже, больнее и закончился приговором, с которым, как думал омега, он смирился. Не смирился. Нет. Но придется. Придется потому, что иначе он сойдет с ума или действительно станет шлюхой… алкоголиком… наркоманом… отбросом, в общем, которого будут пялить все, у кого будет то, что ему нужно… член… выпивка… доза. Придется, и он смирится. Не сразу, конечно же. Со временем… время все лечит… даже раны… в том числе и душевные.