Сущность Альфы

- Гаара, почему ты не надел галстук? - Сай, отодвинув от себя чашку с недопитым кофе, недовольно посмотрел на аловолосого - Потому что терпеть его не могу, - буркнул альфа, невольно поправив расстегнутый ворот рубашки - Ты как ребёнок, - фыркнул брюнет, а после, уже сменив свой взгляд на назидательный, начал с расстановкой объяснять. – Ты же теперь не просто альфа или Собаку но Гаара, ты – глава клана и директор крупной компании, так что должен выглядеть соответствующе, тем более что твое «хочу – не хочу» больше, и правда, похоже на капризы, чем на жизненную позицию взрослого мужчины - Знаешь, Сай, - Гаара, резко повернув голову, пристально посмотрел на любимого, - иногда мне кажется, что молчание было больше тебе к лицу - Что?! – вспыхнул омега, нахмурившись, и тут же, явно обидевшись, отвернулся и закрылся, недовольно что-то бубня себе под нос - Сай, - альфа улыбнулся уголком губ и, подавшись вперед, повернул голову омеги, вплотную приблизив свое лицо к его, - если ты не перестанешь обижаться и хлопотать вокруг меня, то на работу я сегодня точно не попаду - Это ещё почему? – неотрывно смотря аловолосому в глаза, но смотря недовольно, в легком прищуре и с негодованием, прошипел омега - Потому что мне придется остаться дома, чтобы поднять тебе настроение и показать все возможности использования галстука не по назначению, - Гаара, все так же придерживая голову брюнета за подбородок, выразительно приподнял светлую бровь, раскрыв свое биополе, но к омеге пока не прикасаясь, будто дразня его скольжением своих ментальных витков - Это… это не нужно… - смущаясь, пробормотал Сай, старательно отводя взгляд. – Я же просто… просто хочу, чтобы все было идеально - Все и так идеально, - выдохнул любимому в губы Собаку, - когда ты рядом Мягкий неуверенный поцелуй, в котором омега сразу же сменил гнев на милость, начиная неторопливо отвечать, плавно перерос в более страстный и волнующий, в то время как биополя альфы и омеги полностью раскрылись, их нити сплелись, мелко звеня и подрагивая, позволяя почувствовать крепкую и обоюдную связь Пары. - Ну, вот, - недовольно проворчал Канкуро, косым взглядом смерив целующуюся парочку, - и так каждое утро – никакого разнообразия в доме Истинные разорвали поцелуй: Сай смутился, а Гаара прижал любимого к себе и поцеловал в макушку. Средний Собаку не соврал, когда сказал, что сейчас в его жизни все идеально, может, не все, но именно со своей Парой все, а остальное казалось неважным. Счастье бывает разным, и в его с Саем случае оно было тихим, мирным и спокойным, оно было наполнено трепетными поцелуями, нежными ласками, крепкими объятиями, страстными ночами и ответными чувствами, а все остальное… а все остальное Собаку но Гаара считал дополнением к их с любимым счастью, которое, как он надеялся, будет вечным. Темари же, смотря на этот, как она считала, фарс, не оставалось ничего, как покорно молчать и сжимать пальцы в кулаки. Да, в силу обстоятельств девушка смирилась с наличием в их доме этого омеги, но вот в том, что счастье её брата и его, как бы было не трудно это признавать, Истинного будет вечным, она очень сомневалась. Ведь каким может быть счастье, если омега замужний и при этом сожительствует с другим альфой, пусть и со своей Парой? На большом семейном ужине, который состоялся на Праздник Богов, Собаку но Шукаку официально объявил о том, что он отходит от дел и передает и компанию, и главенство в клане своему среднему сыну, а если и вернется в бизнес, то не более чем на должность советника или финансового директора. Естественно, решению альфы никто не противился и нового главу клана приняли, как и подобает, с почтением и уважением, но при всем при этом информация о том, что у Гаары есть помеченная омега, и это отнюдь не его невеста из клана Хьюго, тщательно скрывалась, поскольку это могло вылиться в нешуточный скандал. Да, этот факт скрупулезно оберегали от прессы, которая так и норовила написать компрометирующую статью о юном главе клана Собаку, который для всех все ещё был помолвлен с Хинатой, и именно все это притворство и бесило блондинку. Темари знала, что разлучать Пару – это большой грех, за который последует неминуемое наказание, но разве сами Истинные не совершали сейчас грех, ставя свои отношения выше, чем нормы морали и Кодекса Нравственности. Если бы просто так, вдруг, по стечению обстоятельств, выяснилось, что Гаара и Сай – Истинная Пара, даже если бы омега был замужним, то это дело одно. Общественность бы приняла подобное состояние вещей, а развод омеги со своим первым мужем и его приход в дом Собаку не вызвал бы никаких осуждений и не повлек бы за собой последствий, но все было на корню не так. Сай уже был помечен альфой, причем эта метка не сойдет, пока жив его Истинный, но при всем при этом омега оставался замужним, причем его муж сидел в тюрьме, да и с кланом Хьюго дела обстояли непонятно. Судя по всему, Хьюго Хиаши не знал о Сае, и Темари это очень удивляло, так как об омеге знала Хината, и во всей этой ситуации блондинке больше всего было жаль именно эту девочку, мотивы молчания которой она не понимала, и это самое молчание которой вызывало подозрения. Разорвать помолвку, по мнению старшей Собаку, было правильным решением, но почему-то Гаара не спешил это делать. Да, Темари понимала, что на один месяц событий в клане Собаку и так произошло достаточно, и лишняя шумиха им ни к чему, но все же это было неправильно. Все было неправильно: и этот омега, и умалчивание, и невмешательство отца, и внезапная связь Пары, - все это казалось альфе каким-то подвохом, если не со стороны богов, то со стороны Сая точно. Темари даже подумывала над тем, а нет ли у омеги каких-то корыстных целей? Может, он просто разыграл мастерский спектакль, чтобы получить безбедную жизнь во влиятельном клане? Может, был подослан своей семьей, которая жаждала повышения социального статуса? Может, он был чьим-то лазутчиком, который должен был подорвать устои клана, а после и уничтожить его? Все это, конечно же, было глупыми домыслами, так как факт истинности подделать было просто невозможно, но все-таки, как Темари не старалась не вмешиваться, остаться в стороне она не могла. Все катилось в какую-то беспросветную пропасть: клан, братья, её личная жизнь, - и больше всего Темари боялась того, что она не была уверена в завтрашнем дне. Отец превратился в домоседа, который хлопотал над своим беременным супругом, что вызывало у старшей Собаку просто безумный порыв ревности из-за матери, которая, фактически, не знала, что такое забота мужа, который был постоянно занят делами компании и клана. Правда о Гааре и его любовнике, а пока блондинка не могла сказать иначе, могла всплыть на поверхность в любой момент и привести просто к непоправимым последствиям. У Канкуро был какой-то там альфа, с которым он наотрез отказывался их знакомить до официальных смотрин, и прошлое которого явно не внушало доверия. Да и её личная жизнь заставляла желать лучшего, поскольку она, оборвав связи со всеми своими бывшими любовниками, вот уже месяц спала со своим студентом, который был связан брачным обязательством. Вздохнув, Темари поднялась и, не прощаясь, покинула кухню, а после и дом. Университет был единственным местом, где она могла отвлечься от всех своих проблем и смятений, работа помогала ей не думать о том, что над кланом нависла угроза, но после, когда она возвращалась домой и видела целующуюся Пару, либо замечтавшегося Канкуро, ей становилось больно. Блондинка понимала, что она завидует братьям, завидует их счастью, которого пока что не было у неё самой, и почему-то альфе казалось, что его и не будет. Да, с Шикамару было хорошо, он был великолепным любовником и никогда не задавал лишних вопросов, но это было не совсем то, точнее не то, чего хотела Темари как женщина. В этом году ей исполнится двадцать восемь – пожалуй, ещё не тот возраст, в котором нужно о чем-то беспокоиться – но альфу все-таки что-то беспокоило, что-то, что она настойчиво игнорировала вот уже лет десять и игнорировала бы ещё столько же, а может, и больше, если бы это чувство не снедало её изнутри. Семья… супруг… дети… Еще не так давно все это для Темари было чем-то отдаленным и не имеющим особого значения, но вот теперь, особенно после того, как она увидела беременного Ясямару, собственная жизнь показалась блондинке пустой и блеклой, вот только что-то менять было страшно, поэтому Темари ничего и не меняла, успокаивая себя тем, что менять ничего и не нужно. Палата была одноместной, но очень светлой и комфортной. Кровать, шкаф, телевизор, даже отдельный санузел, к тому же, высококлассное обслуживание и трехразовое питание, - и за все это заплатил Хидан. Киба, осмотрев свое временное жилище на ближайший месяц, вздохнул. Не хотел он принимать столь внушительную материальную помощь от альфы, но Хагоромо настоял, причем безапелляционно и даже с ноткой обиды в голосе, а также обещал навещать его в клинике чуть ли не каждый день. Да, шатен понимал, что они уже вот как месяц не просто любовники, а, фактически, живут гражданским браком, но все равно было немного неприятно. Хидан окружал его заботой и вниманием, а то, что в народе называется носить на руках, было в их паре нормой, но омега все равно изредка предавался мрачным мыслям. Да, Хидан дал слово не бросать его ни при каких обстоятельствах, но Инудзука уже принял решение: если после стационарного лечения Цунаде Сенджу скажет, что он все равно не сможет родить, он разорвет эти отношения. Это не было эгоизмом или неуверенностью в своем альфе, просто Киба не хотел, чтобы Хидан, который заслуживает счастья, всю жизнь с ним мучился. А как ещё это назвать? Ведь это сейчас, когда альфе ещё нет и 40, он может и не задумываться над вопросами, которые касаются семьи и детей, но после… после мужчина обязательно задумается, а ему, Инудзуке, не будет что предложить пепельноволосому в ответ. Да, Киба понимал, что расставание будет болезненным, и, скорее всего, альфа откажется уходить, пусть они и договорились об этом, но иного выхода шатен просто не видел. Для любого омеги диагноз бесплодие равносилен смертному приговору, ведь, как бы там ни было, сами по себе мужчины-омеги чувствуют себя полноценными только в союзе с мужчиной-альфой, пусть часто и образуют пары с женщинами и даже способны зачать им детей, но все это не отметало тот факт, что мужчина-омега больше не омега, если он не может родить сам. К тому же, за все это время Хидан так и не смог пометить его: пусть лечение и дало положительный результат, но все же его биополе было слабым, поэтому все попытки альфы внедрить в него свои ментальные нити и сформировать метку были бесполезны. Киба видел, как мрачнеет лицо мужчины, когда очередная попытка пометить его омегу заканчивалась не менее очередным провалом, но пепельноволосый по этому поводу молчал и даже подбадривал его самого, мол, у них ещё вся жизнь впереди, но шатен чувствовал огорчение своего альфы и знал, что впереди у них ничего нет, о чем теперь уже молчал он. Они вообще много о чем молчали. За этот месяц Киба так толком и не узнал, где же работает Хагоромо, а все попытки расспросить об этом мужчину заканчивались тем, что тот ловко переводил тему разговора. О своем прошлом они тоже не говорили, хотя шатен и сам считал это излишним: в жизни альфы-корпусника определенно ничего хорошего не было, а ему самому было стыдно рассказывать о том, что в школьные годы он вел распутный образ жизни и слыл бета-самцом. Также они не говорили о своем совместном проживании, просто так как-то сложилось, да так и осталось, и постепенно Хидан перевез к нему кое-какие свои вещи, а все заработанные им деньги шли в якобы семейный бюджет. Инудзука знал, что у альфы есть квартира и дом, и не то чтобы ему хотелось в них переехать, просто омега не понимал, почему мужчина предпочитает ютиться с ним в однокомнатной квартирке в бедняцком районе города и каждый день долго добираться на работу и обратно, нежели жить практически в центре. Хотя, если он все-таки окажется бесплодным, это даже будет и к лучшему, но все же, изредка, данный факт наталкивал на мысль, что альфа с ним не честен. А ещё они не говорили о своих чувствах. Да, была забота и нежность, были поцелуи, ласки и всякие чувственные слова, но не больше. Хотел ли Киба признаний в любви? Да. Любил ли он сам альфу? Да. Готов ли он был к ответному признанию? Нет. Ввиду обстоятельств, шатена пока что устраивало все, да и без всех этих признаний им было не так уж и плохо, можно даже сказать, хорошо, и чем дольше было это самое «хорошо», тем все чаще Инудзука начал опасаться того, что что-то должно произойти. Это не была интуиция или какие-то там предзнаменования, это был его личный жизненный опыт, исходя из которого, омега и понимал, что рано или поздно их с Хиданом идиллия будет нарушена. Киба уже успел разложить вещи и переодеться в больничную рубашку, поверх которой он набросил халат, так как с минуты на минуту за ним должна прийти медсестра, чтобы отвести на сдачу анализов и обследование. Его случаем Цунаде Сенджу занялась лично, и это внушало некоторую надежду, но страх все-таки никуда не исчез, ведь, пусть женщина и была лучшим врачом во всей стране и одним из передовых в Мире, но все же она не бог и творить чудеса не умеет, а, как считал сам омега, ему может помочь только чудо. Во рту как-то резко пересохло, и Киба, с усилием сглотнув горький ком, подошел к прикроватной тумбочке, на которой стоял графин с водой. Не успел шатен ещё и руку поднять, чтобы взять стакан, как все его тело пронзила яркая вспышка боли. Боль была всеобъемлющей, но её очаг находился в животе, и этот самый очаг был каким-то странным – неимоверно жег изнутри, при этом распространяя по телу ледяной озноб. Не устояв на ногах, омега упал на колени, одной рукой сжимая живот, а второй цепляясь за спинку кровати, силясь встать. Но руки дрожали, перед глазами все поплыло черными пятнами, а все ниже пояса, казалось, онемело, и только дикая пульсация внутренностей, которая четко ощущалась под кожей, ещё держала шатена в сознании, который цеплялся за эту боль, как за спасательный круг. Подобное с ним уже было, тогда, когда у него началась первая течка, но Киба чувствовал, что это что-то другое, что-то, что отрывает от него частичку его самого, что коверкает его сущность, которая сейчас тоже задыхалась от боли, что ломает его, как омегу. Инудзука пытался кричать и звать на помощь, но из-за противного звона в ушах он не мог понять, кричит он на самом деле или нет. Он просто открывал рот и силился издать хоть какие-то звуки, но они все тонули в этом звоне, который давил на голову, внутренности, сущность, и почему-то омега подумал, что этот звон – это ни что иное, как напряжение нитей в его биополе. Рука остаточно ослабела, и Киба повалился рядом с кроватью, подтянув колени к груди и сжавшись в плотный комочек. От боли, которая уже пульсировала где-то в горле, невозможно было дышать, да и шатен не мог понять, дышит ли он вообще, он ничего не мог понять. Все смешивалось, блекло, расплывалось перед глазами. Язык казался просто гигантски распухшим и явно не помещался во рту, он даже сглотнуть не мог, позорно исходя слюнями. А внутри что-то рвалось, тяжелело и скручивалось, давило на мышцы живота, распирало внутренности и тягучим комом опускалось все ниже и ниже. А дальше Киба просто не выдержал и куда-то провалился, в какую-то тьму, которая, закрываясь за его спиной, пульсировала жаром и отдаляющимся светом, все больше сгущаясь вокруг него, пока чернота не накрыла его с головой, растворяя в своем бессознательном нечто. Номер, впрочем, как и сама гостиница, был небольшим и совершенно не уютным, можно даже сказать, грубым в своей обстановке с однотонными тусклыми обоями, двуместной кроватью, небольшим столиком, парой стульев и маленькой ванной комнатой, но им большего было и не нужно, как и не нужна была лишняя приметность. Выгодность подобных гостиниц, где в основном останавливаются дальнобойщики и туристы на одну ночь, была именно в том, что там никто и ни о чем не спрашивал, а отстраненно выдавший им ключ бета среднего возраста, казалось, интересовался только телевизором, по которому показывали футбол. Это было удобно и неудобно в одночасье, но выбирать не приходилось, хотя альфа считала, что это ниже её достоинства, вот так вот отдаваться в дешевом номере захудалой гостиницы, как какая-то шлюха, но, вновь-таки, выбор у неё был невелик. Порой это надоедало и бесило, так как их встречи в подобных местах проходили с завидной регулярностью раза два-три в неделю, но вокруг клана сейчас и так было много шумихи, и давать прессе лишний повод для перемывания костей было явно излишним. К тому же, ситуация сама по себе была щепетильной и деликатной, и Темари каждый раз, выходя из схожего номера, задавалась одним и тем же вопросом – зачем она это делает? К Шикамару, кроме привязанности и симпатии, блондинка ничего не чувствовала, хотя и не отрицала, что любовник он великолепный, и, как ни странно, секс с ним помогает снять не только физическое напряжение, но все равно было в этом романе, в этой связи, в этом безумии, много нюансов. Она – успешная женщина, сильная альфа и, как не крути, завидная невеста, но вместо того, чтобы пользоваться всем этим, выстраивать новые связи, заводить полезные знакомства и подыскивать себе достойного спутника жизни, она стала любовницей своего студента. Даже сегодня, так к обеду и не сконцентрировавшись на работе, Собаку но Темари плюнула на все, вследствие чего уже в который раз и оказалась в номере гостиницы с Шикамару. Секс, как и всегда, был страстным и жгучим, но на этот раз даже великолепие сцепки с альфой не принесло ей душевного спокойствия, а все потому, что девушка пыталась противоречить сама себе. Шикамару курил прямо в постели, закинув одну руку за голову и что-то высматривая на местами порыжевшем потолке, блондинка же, повернув голову, рассматривала его профиль. Раньше она постоянно напоминала альфе о том, чтобы тот не курил в её присутствии, а после, то ли вошло в привычку, то ли ей просто стало все равно. Она чувствовала, что та страсть, которая вспыхнула между ними пару месяцев назад, уже прошла, но расстаться с этим альфой она не могла, хотя на это была масса причин. Она никогда не спрашивала своего любовника о его невесте, которая в этом году оканчивала школу и летом должна была стать его женой, считая, что это не её дело, но вот что-то сегодня таки терзало её изнутри, наверное, понимание того, что этими отношениями она обманывает саму себя. Да, Темари до сих пор придерживалась мнения, что век альф длинен, и она ещё все успеет, но в последнее время девушке начало казаться, что жизнь проходит мимо неё, а вкуса этой самой жизни она так и не ощутила. Поднявшись с кровати, Темари ушла в душ, но смутные мысли так её и не покинули, назидая и наваливаясь на плечи тяжелым грузом. Она всегда смывала запах альфы, как и Шикамару смывал её – лишние подозрения им были не нужны, хотя блондинка знала, что Гаара в курсе её романа с каким-то альфой, так как и догадывалась, что невеста брюнета тоже знает, но все о своих догадках, подозрениях и знаниях предпочитали молчать. Что же её терзало, Темари так и не могла сказать, но внутри до какой-то скользкости и липкости было неприятно. - Тебя что-то беспокоит? – приподнявшись на локтях, как только блондинка вернулась в комнату, спросил Шикамару, впрочем, тон его голоса не выражал никаких эмоций, а биополе было ровным и спокойным - Нет, - одеваясь, Темари покосилась на любовника, про себя отмечая, что все-таки с волосами, завязанными в высокий хвост, ему лучше, нежели с распущенными, - просто кое-какие проблемы дома - Все ещё не можешь смириться? – хмыкнув, брюнет потянулся за новой сигаретой, но прикуривать пока не стал, задумчиво вертя её между пальцев - И не смирюсь, - Шикамару был единственным человеком, которому она рассказала об истинном положении дел в их клане, даже Сакура не знала, но это был отнюдь не опрометчивый шаг, так как блондинка знала, что излишней болтливостью альфа не отличается, а ей самой просто надоело все держать в себе. – Это неправильно, - застегивая блузку, продолжала Собаку, тщательно контролируя биополе, чтобы не выдать своих истинных эмоций, - у него муж сидит в тюрьме, а он по чужим койкам прыгает, и даже то, что они с Гаарой – Пара, подобное не оправдывает - Хочешь сказать, что ты сама поступаешь лучше? – Нара выразительно приподнял бровь, ухмыльнувшись краешком губ. – Наша связь, знаешь ли, тоже не вписывается в рамки морали и Кодекса Нравственности - Это другое! – вспылила блондинка, бросив гневный взгляд на альфу, но при этом ментально сдержавшись - Не другое, а при иных обстоятельствах, - спокойно ответил Шикамару, вновь откинувшись на кровать и явно оставшись при своем мнении Темари ничего не сказала в ответ. Она вообще не понимала, с чего это альфа вдруг решил высказаться, к тому же высказаться на подобную тему, поэтому, схватив пальто и бросив короткое «увидимся», блондинка спешно покинула номер с ещё более испорченным настроением. Сев в машину, Собаку просто поехала по дороге: на работе от неё сейчас все равно толку не будет, а домой не хотелось ещё больше. Не хотелось не только потому, что там был Сай, а потому, что она в последнее время чувствовала себя там лишней. Сай после того, как его состояние пришло в норму, целиком и полностью перебрал на себя все домашние хлопоты. Он готовил, занимался стиркой и уборкой и даже внутренний дворик привел в порядок, и, пожалуй, при таком раскладе вещей Темари нужно было только радоваться, ведь, фактически, впервые за последние 10 лет она была полностью избавлена от домашних хлопот, но именно это и угнетало девушку. Она привыкла быть хозяйкой в своем доме, привыкла заботиться о братьях и их благосостоянии, а теперь её потеснили с этого места, и поэтому-то альфа и чувствовала себя одинокой и ненужной. Нет, братья не забыли о ней, даже отец пару раз звонил и просил нанести визит, но все это было не то, ведь у всех – у отца, Гаары, даже у Канкуро – кто-то был, а именно, любимый человек, тот, с кем хотелось быть из-за чувств, а не из-за влечения, а в её отношениях с Шикамару кроме этого влечения, пожалуй, ничего и не было. Права была Сакура, когда сказала, что это ошибка, но Темари тогда слишком увлеклась борьбой с альфой, в которой, в итоге, и проиграла. Когда Собаку вынырнула из своих мыслей, то заметила, что она остановилась у одной из элитных многоэтажек, возле которой не была уже довольно давно. Почему она приехала именно сюда? Темари не знала ответ на этот вопрос, но подумала о том, что если сейчас её примут, то и она примет, решение, причем то, которое нужно было принять ещё месяц назад. Поднявшись на 18 этаж и подойдя к нужной двери, блондинка нажала на кнопку звонка и принялась ждать, прекрасно чуя, что омега точно дома. Открыли ей не сразу, далеко не сразу, но все же открыли, при этом окатив волной неприятных эмоций и одарив хмурым взглядом. - Нет, - даже не пропустив альфу в квартиру, прямо с порога заявила Таюя - Что, нет? – изумилась Темари, попытавшись улыбнуться, и приоткрыла свое биополе, дабы дать девушке понять, что она действительно рада её видеть, что, впрочем, было правдой - Все, нет, - моментально закрывшись, с нажимом и недовольством произнесла омега. – От тебя воняет альфой, а я себя ещё уважаю и быть заменой или способом развеять плохое настроение не хочу - Таюя, все не так, - попыталась объясниться с девушкой Собаку, но её резко перебили - Когда бросишь своего ебаря, тогда и поговорим, - Таюя, послав альфе недовольный взгляд, захлопнула дверь прямо перед её носом и демонстративно щелкнула замком Темари про себя выругалась, но досаждать омеге не стала, понимая, что та имеет полное право не неё злиться. Да, понимая, но вот что ей самой делать теперь? И дальше плыть по течению? Положиться на то, что все разрешиться само собой? Остаться в стороне? Так ничего и не решив, Темари вышла на улицу и, сев в машину, поехала домой. Почему-то мысль о борьбе за свое счастье так и не посетила девушку. Почему? Возможно потому, что Собаку но Темари слишком устала от этой самой борьбы? Первым, что понял Киба, был противный писк, причем этот писк повторялся с какой-то душераздирающей равномерностью и был до дрожи неприятным в своей монотонности. Открыть глаза получилось с трудом, и то, свет так больно резанул по ним, что шатен тут же прикрыл веки, ощущая в теле просто невероятную слабость, из-за которой он практически не мог пошевелиться. Сперва у Инудзуки возникло неприятное ощущение дежавю, ведь три года назад он очнулся примерно под такой же звук и со схожей слабостью в теле, только тогда он был не в отдельной палате, и доктор-альфа с ним в обращении не церемонился, прямо заявив о его ущербности, но на этот раз, похоже, все было немного не так. Собравшись и стараясь не обращать внимания на то, что ниже пояса все будто замороженное, Киба открыл глаза и огляделся. Насколько он помнил, это была его палата в клинике Сенджу, но светло в ней было не от дневного света, а от ламп, что натолкнуло Инудзуку на мысль, что без сознания он пробыл не один час. Вообще-то думать было тяжело: мысли почему-то путались, цеплялись за какие-то детали, которые он уже давно забыл и никогда о них не вспоминал, расползались на обрывки фраз и слова, которые омега никак не мог собрать воедино. К тому же, это онемение его беспокоило, хотя, не то чтобы беспокоило, просто Киба понимал, что это неестественно и должно вызывать в нем тревожность, но почему-то не вызывало. У него вообще было такое впечатление, что он лежит не на кровати, а висит прямо в воздухе, что вновь-таки натолкнуло его на связную мысль о том, что его, скорее всего, накачали какими-то лекарствами. Вот только причина всего этого – и потери сознания, и теперешнего состояния – была ему непонятна. Киба помнил боль, но как-то смутно, и в данный момент не мог её ни с чем связать. Вроде как у него болело все, но где-то все же болело больше – то ли в голове, то ли в животе. Да, пожалуй, в животе, а ещё было жарко, и что-то звенело. Сейчас Инудзука не мог четко припомнить то, что произошло, но ощущения были очень неприятными, будто что-то внутри него сломалось, к тому же, его сущность как-то странно затихла, хотя, скорее всего, и её присмирили какими-нибудь препаратами. Только зачем? - Ты уже очнулся, Киба-кун? Шатен узнал этот голос – это была Цунаде Сенджу, его лечащий врач, вот только, как альфу, он сейчас не осязал её абсолютно, то ли потому, что она полностью свернула свое биополе, то ли потому, что его вновь-таки чем-то накачали. Но голову Инудзуке удалось повернуть, хотя шатен и не был уверен, что у него это получилось сделать быстро, после чего он и увидел женщину, которая сидела подле него на стуле с каким-то неестественно-бледным цветом лица. - Что произошло? – едва ворочая языком, спросил Инудзука, чувствуя, что постепенно его начинает выпускать из этого оцепенения, но на смену непониманию и безразличию приходят иные чувства, причем довольно-таки неприятные - Вы потеряли сознание и пробыли в таком состоянии пять часов, - слегка приглушенным голосом ответила Сенджу, пристально осматривая своего пациента и чуть хмурясь - Почему? – Киба облизал потрескавшиеся губы, которые напомнили ему о том, что до темноты у него во рту было очень сухо, а внутри просто невероятно жгло. – Почему это произошло? Преждевременная течка? – омега и сам чувствовал, что вроде как течки у него нет, хотя, из-за онемения нижней части тела об этом трудно было судить, а вот другие догадки сменялись одна другой от той, что он чем-то отравился, до той, что его почему-то парализовало ниже пояса, но озвучивать их шатен не стал. Во-первых, потому, что говорить ему было трудно, а воды ему так и не предложили, что вновь-таки натолкнуло на мысль, что жидкости ему нельзя. А, во-вторых, догадки-то были одна страшнее другой, поэтому-то Инудзука и умолчал о них, желая услышать все, даже плохое, от врача. - Нет, это была не течка, - Цунаде выдержала короткую паузу, во время которой будто оценивала состояние пациента и то, можно ли ему сказать правду, а после-таки добавила, - это был выкидыш Киба сперва не мог осознать суть слова «выкидыш», только по ассоциациям он понимал, что это что-то плохое и болезненное, настолько болезненное, что даже в таком, амебном, состоянии у него начало колотиться сердце и сперло дыхание, а в глазах сильно защипало, будто туда попали соринки. Выкидыш это же… это… это потеря. Да, потеря. Потеря чего? Чего-то важного, какой-то частички себя, чего-то маленького и крохотного, чего-то, что могло принести радость и счастье. Нет, не чего-то, а кого-то, ведь выкидыш – это… это потеря ребёнка. Киба отвернулся и закусил губу, чтобы не разрыдаться. Да, слезы текли из его глаз, но сил на рыдания, крики, вой, вопли, просто не было, и, пожалуй, теперь он понимал, почему находится в таком подвешенном состоянии – он просто отходил от наркоза после чистки, и, скорее всего, ему вкололи изрядную дозу успокоительного, чтобы донести эту новость. Но, ни успокоительное, ни никакие другие препараты, не могли заглушить ту волну боли, которая разрывала его изнутри. Да, она была не такой острой, приглушенной, заполняющей его тело постепенно, выворачивающей сущность наизнанку, и Инудзука именно сейчас хотел, чтобы не было никакого успокоительного, чтобы эта боль вместе с криком, слезами и истерикой вышла из него, а так приходилось терпеть это чувство, когда от тебя будто отрезают по кусочку, а свежие раны сверху ещё посыпают солью, а после и прижигают. Едва подняв свободную от капельницы руку, Киба положил её на живот и слабыми пальцами сжал в кулаке ткань больничной пижамы. Так вот почему он сейчас ничего не чувствует ниже пояса, потому, что там просто больше ничего нет. Там была жизнь, маленькая, крохотная, микроскопичная, но была. А теперь её нет. Все это время у него внутри был ребёночек… его и Хидана… возможно, мальчик или девочка… альфочка или омежка… или беточка… все равно, ведь суть в том, что он был… был, и нет… даже следа никакого не осталось, разве что шрамы. Нет, не в теле, а в душе. Свежие, с припухшими краями, местами кровоточащие, неровные и корявые, которые, как только перестанут действовать препараты, вновь превратятся в открытые раны, и тогда он почувствует реальную боль. Да, тогда, а сейчас, пока он может думать, нужно узнать… расспросить… выяснить все и понять, понять, почему боги забрали у него ребёночка. - Сколько… - после молчания, которое затянулось, кто его знает на сколько, просипел Киба, - сколько было малышу? - Плоду, - Цунаде специально сделала ударение на этом слове, так как из своей врачебной практики она знала, как остро в подобных случаях воспринимается информация о потере этого самого плода, которого пациенты считают уже полноценным ребёнком, что приносит только дополнительную боль, - было пять недель - Да, пять, - неосознанно повторил Инудзука, так и не повернувшись лицом к женщине. Не то чтобы он не хотел, чтобы она видела его слезы, просто ему самому никого не хотелось видеть. Все казалось каким-то далеким и неважным, будто весь мир сузился до этой маленькой комнатки и кровати, на которой он лежал и с которой ему не хотелось вставать. Да омеге вообще ничего не хотелось, в том числе и моргать, и глотать, и дышать, и даже, чтобы сердце билось, не хотелось, но его организм, который пару часов назад отторг малыша, сейчас четко выполнял все свои функции, и остановить ни одну из них шатен не мог, хотя так хотелось, особенно сердце. - Послушай, Киба-кун, - обычно, Цунаде не навещала подобных пациентов, пока с ними не поговорит психолог, и пока они не осознают, что жизнь на этом не закончилась, но случай именно этого омеги был особенным, очень травматичным и для организма, и для сущности, и для психики, поэтому-то альфа и решила поговорить с шатеном сама, - такое, конечно, не говорят, но я скажу, - женщина сделала паузу, - как врач. То, что выкидыш случился именно в клинике – это хорошо, ведь, будь ты дома, на улице или ещё где-нибудь, последствий, причем плохих, могло бы быть намного больше, а здесь мы смогли быстро оказать тебе квалифицированную помощь, но факт и своей вины в случившемся я не отвергаю. Если бы я назначила тебе еженедельные осмотры вместо ежемесячных, и если бы… - Почему? – тихо, но уверенно перебил блондинку Киба, так как то, что она говорила, по сути, значения для него не имело. – Почему это случилось? - Твой организм, - Сенджу вздохнула, но вопрос омеги был вполне понятен, и не ответить на него она не могла, - отторг плод потому, что тот был уже мертвым - Почему? – вновь повторил шатен, но на этот раз голову повернул и на доктора посмотрел, при этом вновь-таки не чуя в ней альфу, что в данной ситуации, пожалуй, было даже к лучшему. – Почему он умер? - У тебя недостаточный запас энергетики, чтобы выносить ребёнка, - Цунаде никогда и ничего не скрывала от своих пациентов, считая, что правду нужно принимать любой, даже если она болезненная, ведь прятаться от проблем и игнорировать очевидное много чем чревато, и не только для здоровья. – Да, у тебя есть альфа, но, похоже, из-за слабости биополя вы с ним энергетикой во время полового акта не обменивались или же этот обмен был очень незначителен, а омеге во время беременности её нужно много и, обычно, собственных резервов бывает мало. В твоем же случае их оказалось очень мало даже после курса лечения - У меня ещё есть шансы? – ещё сильнее сжав в кулаке рубашку, спросил Инудзука, подсознательно хватаясь за этот вопрос, как за спасительную ниточку, ниточку, которая могла вновь вдохнуть в него жизнь - Шансы есть, - альфа впервые за весь разговор отвела взгляд, так как просто не могла видеть эти искорки надежды в глазах омеги, которые, а она это знала точно, угаснут именно после её слов, - но в твоем случае они очень малы - Насколько малы? – продолжал спрашивать шатен, для которого даже один шанс на миллион уже был чем-то большим, нежели просто мизерным соотношением - Вероятность самой беременности высока, - делая внушительные паузы и не без труда поддерживая сильнейший из своих ментальных барьеров из резервуара энергетики Мира, начала отвечать Сенджу, - поскольку, как показало первичное обследование, как омега, ты практически полностью здоров, только вот, - женщина вздохнула и, вернув лицу сугубо докторское выражение, вновь посмотрела на шатена, - боюсь, все они будут заканчиваться выкидышами, так как слабость твоего биополя мне исправить не удастся, а, как я уже сказала, без достаточного количества энергетики ребёнка ты не выносишь - Я понял, - Киба вновь отвернулся и заплакал уже более ощутимо, так как, похоже, действие препаратов постепенно сходило на нет, и он теперь все отчетливей чувствовал внутри себя огромную пустоту, которая постепенно заполнялась болью. – Спасибо, - омега поблагодарил доктора не столько за квалифицированную помощь, сколько за честность, за то, что женщина не давала ему никаких призрачных надежд и была с ним предельно откровенна - Киба-кун, - Цунаде слегка замялась, так как лезть в личную жизнь пациентов было не в её правилах, но вновь-таки случай был особенным, - может, мне стоит сообщить о случившемся твоему альфе? Киба вздрогнул, ведь именно только сейчас он осознал тот факт, что есть ещё и альфа… есть Хидан, который слишком упрям и напорист, который будет пытаться что-то делать и как-то помочь, который захочет быть рядом. А омега этого не хотел, по крайней мере, не сейчас, ведь осознать правду самому – это одно, а сказать о том, что он настолько ущербный, что даже ребёнка любимому человеку не может родить – это совершенно другое. К тому же, он дал себе обещание, и, похоже, пора было его исполнить. - У меня нет альфы, - прошептал Инудзука и закусил губу, чтобы не сорваться на рыдания - Но раз ты был беременным, значит, альфа определенно был, - чем дольше Сенджу общалась со своим пациентом, тем быстрее убеждалась, что психолога нужно к нему направить завтра же, иначе мальчишка, а в её глазах шатен действительно был ещё мальчишкой, сломается и может закрыться от реальности, уединившись со своей душевной болью в своем личном внутреннем мирке, признаки чего были уже более чем явными - Был, - не стал скрывать Киба достоверный факт, но решение он уже принял и менять его не собирался, - а теперь нет, и если… - омега запнулся, думая, как бы правильно объяснить, и предполагая, можно ли рассчитывать на помощь со стороны Сенджу, но после все-таки продолжил. – Если даже придет альфа, наглый такой, и будет говорить, что он ко мне, то это не так. Да, - уже более твердо, чтобы убедить в этом не только доктора, но и себя, сказал Инудзука, - у меня нет альфы - Ясно, - коротко бросила Цунаде, неодобрительно нахмурившись, а после поднялась и, проверив состояние капельницы, развернулась к выходу. – Отдыхай, Киба-кун Женщина ушла, и только после омега позволил себе расплакаться на полную силу, закусывая край одеяла, чтобы на его рыдания не сбежался медперсонал, а доктор вновь не накачала его успокоительным, чтобы унять боль. А Киба хотел эту боль, ведь она была для него напоминанием, напоминанием того, что у него внутри целых пять недель был его малыш, его и… нет, просто его потому, что у него больше нет альфы. Теперь он сам, вновь один, наедине со своей болью, и пока будет боль – будет и жизнь, будет то, ради чего стоит влачить свое жалкое существование и дальше, будет то, что он обрел вместо своей утраты. Цунаде же, выйдя из палаты своего пациента, достала из кармана простенький мобильный телефон, который стоял на беззвучном режиме и на который, наверное, уже раз двадцатый названивал абонент, подписанный как «наглый альфа». Да, не в правилах Сенджу было вмешиваться и решать за других, но, уже в сотый раз повторив себе, что это особенный случай, женщина таки нажала на кнопку «принять». Праздник был в самом разгаре: завлекающая в танец музыка, лучшие напитки и закуски, оживленный гомон гостей, тосты и поздравления, - но оно и немудрено, ведь четыре клана собрались вместе, чтобы поздравить Намикадзе Минато с юбилеем. Но Саске смотрел на это все с тоской, поскольку ему, как самому младшему из присутствующих, если не считать Наваки Сенджу, конечно же, просто не было с кем поговорить. Родители были заняты светскими беседами и деловыми переговорами, так как День Рождения главы клана Намикадзе оказался отличным поводом для того, чтобы наладить отношения между Учиха, Сенджу, самими Намикадзе и Узумаки. Итачи постоянно был с Деем в обществе схожей им по возрасту компании, и они тоже говорили явно не о делах обыденных. Карин не отлипала от своего ухажера Учихи Шисуи, чему оба клана только радовались. И даже дядя Мадара как-то странно притих, из своего уголка неодобрительно поглядывая на невозмутимого главу клана Узумаки, на которого так же неодобрительно погладывал и Хаширама Сенджу, только с другого уголка. Впрочем, это было не единственное напряжение на празднике, так как ещё одна парочка, насколько помнил подросток, Намикадзе Яхико и Узумаки Нагато, обменивались не менее недружелюбными взглядами и демонстративно обходили друг друга стороной. Вот поэтому Саске и было скучно, хотя, даже в столь неприятной ему морально атмосфере, он смог найти себе достойное занятие, точнее, недостойное, но об этом-то никто не знал. Весь вечер омега рассматривал Намикадзе Наруто, одетого в бирюзовую рубашку и темные брюки, в прямом смысле этого слова любуясь им со стороны. Альфа, казалось, был сегодня каким-то совершенно не таким: он много улыбался, общался, ослеплял всех своим вниманием и вообще излучал много позитива. Саске даже было подумал, что блондин переборщил со спиртным, так как уж очень странным показалось подростку его поведение, но остальные не обращали на это внимания, из чего омега сделал вывод, что Намикадзе и является таковым на самом деле, вот только с ним он был совершенно другим. Если сказать честно, то Саске просто устал. Он не понимал, что делает не так, и почему альфа сторонится его, а все те доводы, которые наводил ему Суйгетсу по поводу скорбного прошлого блондина или его серьезных планов на будущее, теперь уже казались Учихе абсурдными, поэтому-то омега и решил оставить все так, как есть. Да, Наруто ему нравился, даже больше чем нравился, у брюнета внутри вообще бурлил такой фонтан чувств и эмоций, что в последнее время их было довольно-таки трудно скрывать, но и терзать себя ради альфы, которому, похоже, он безразличен, Саске не собирался. Да, он дал себе слово, что докажет, но что тут можно доказать, если блондин упрям, как осёл, и шарахается от него, как от прокаженного. Это причиняло боль, какую-то такую неприятно ноющую, смешанную с обидой, непониманием и желанием вправить альфе мозги, но пока что брюнету оставалось только наблюдать и сдерживать свои чувства, от которых, пожалуй, он бы отказался, если бы смог. Выйдя из большого зала, Саске прислонился к стене и свесил голову, подумав о том, что ему сейчас хочется домой, а ещё лучше к Суйгетсу, чтобы, как истинный омежка, поплакаться другу в жилетку по поводу своих неразделанных чувств. Да, даже Учиха Саске давал слабину, но как тут было её не дать, если весь вечер Наруто флиртовал со свободными омегами, а в его сторону послал лишь сдержанный кивок и короткую улыбку. Положение дел усугублялось ещё и тем, что омега так и не смог прочувствовать альфу, а соответственно, об истинных чувствах Намикадзе к нему подросток не имел ни малейшего понятия, кроме того, что блондин якобы ему симпатизирует. Но самому Учихе этого было мало: хотелось прикасаться к альфе, не закрываться при нем, четко контролируя каждый виток своего биополя, открыть ему свою сущность, позволить укутать в свой ментальный кокон, ну, а вершиной мечтаний, конечно же, был поцелуй. Вот именно что мечтаний, было, и, похоже, так все и останется, по крайней мере, до тех пор, пока он не окончит школу и не перестанет видеться с Намикадзе так часто, а там, вполне возможно, ему удастся забыть альфу, который, получается, разбил ему сердце. - Саске, тебе скучно? Голос, который так внезапно прозвучал рядом, заставил подростка вздрогнуть и замереть. Он элементарно боялся поднять голову, потому что… потому что перед ним стоял ОН. Саске, чувствуя рядом сильного и свободного альфу, запах которого был сейчас необычайно заманчив, уткнулся взглядом в широкую пряжку ремня и отчаянно отказывался отрываться от её разглядываний, заметив на металле маленькую царапинку. Да, омега так бы и простоял до конца вечера, но это было бы трусостью с его стороны, тем более, похоже, Намикадзе подошел к нему не просто так, поскольку брюнет слишком отчетливо ощущал ментальные нити альфы, которые ровно вились вокруг него. И Саске поднял голову, поднял и вновь замер с широко распахнутыми глазами, так как альфа был близко, слишком близко, чтобы не поддаться нахлынувшим эмоциям. Одной рукой Наруто упирался в стену чуть повыше его головы, вторую пока держал в кармане брюк. Смотрел альфа точно ему в глаза, и в этой синеве морской глубины подросток отчетливо видел огонь, такой яркий, полыхающий, манящий за собой, что омега буквально растворился в языках этого пламени, которые, вопреки своей жгучести, ласкали его сущность. О запахе альфы Саске вообще предпочитал молчать, так как сейчас он дышал именно им, не воздухом, а запахом блондина, биополе которого было настолько зазывно приоткрыто, что подросток невольно потянулся к этим ментальным виткам своим, позволяя им сплестись. - Да… - выдохнул омега, а после, когда Намикадзе удивленно приподнял бровь, чуть улыбаясь, опомнился, отводя взгляд и спешно тараторя. – То есть, нет… немного… совсем чуть-чуть… было - Саске, я уже говорил тебе, что ты милый? – уже со снисходительной улыбкой спросил альфа - Да, говорили, - Учиха, конечно же, заметил, что блондин обращается к нему на «ты», упустив всякие там уважительные приставки, но сам омега все равно говорил «вы», считая, что этим он показывает силу своего духа, которой, кстати, осталось совсем мало, буквально капелька, которая и удерживала омегу от того, чтобы наброситься на альфу и впиться в его губы собственническим поцелуем - Тогда я повторю, - Наруто, повернув голову омеги за подбородок, склонился ещё ниже и, переходя на шепот, буквально выдохнул подростку в губы. – Ты искушающе милый, Саске Внутри омеги что-то затрепетало, развернулось, влилось в его биополе и потянулось ментальными нитями вперед, а вслед за ним потянулся и Саске. Не было ни мыслей, ни ясности, ни барьеров, только какой-то круговорот разнообразных эмоций и ощущений, среди которых четким было только одно – мягкость губ. Наруто целовал его, нет, пока только прикасался к его губам своими, даже не двигаясь, замерев, будто давая подростку возможность выбирать – продолжение или отступление – но сам Саске сейчас ничего выбрать не мог. Его сущность, казалось, заполнила его всего, развернулась в полную силу, которая и в подметки не годилась силе альфы. Омега понимал, что сейчас он полностью открыт, что альфа ощущает его как никогда остро, что все его чувства, эмоции, переживания сейчас перед Намикадзе как на ладони, и ему… было все равно. Сейчас сбывалась его мечта, и этот миг омега не хотел ни терять, ни растрачивать на то, на что у него ещё будет куча времени. Хотелось одного… альфу… ближе, настырнее, желаннее. Хотелось раствориться в этом умопомрачительном запахе и с головой окунуться в ласкающий ментальный кокон, тем более что, похоже, Наруто и сам желал того же, по крайней мере, их эмоции и ощущения сливались воедино и тихонько звенели обоюдными нитями, которые свидетельствовали не только о желании, но и о выборе альфой и омегой друг друга. И Саске неумело шевельнул губами, где-то на периферии сознания подумав о том, что в поцелуях он полный профан и сейчас просто обслюнявит альфу, но даже эта мысль выветрилась из его головы, когда Наруто ответил на поцелуй. Медленно, неторопливо, нежно, чувственно, - альфа целовал его так, будто он был хрустальным, но брюнету сейчас казалось, что он, и правда, хрустальный и действительно может рассыпаться на осколки, не выдержав столь ярких ощущений. Внутри все переворачивалось и колотилось, руки дрожали, и Саске понятия не имел, что с ними можно сделать. Можно ли ими обнять альфу? Можно ли зарыться в его волосы и притянуть к себе ещё ближе? Можно ли уцепиться в рубашку блондина и сжать её в своих кулаках до треска ткани? Омега сейчас ничего не мог сообразить, были только губы альфы, которые ласкали его собственные, и какие-то непонятные цветные пятна перед глазами, которые он уже давно закрыл, всецело отдавшись ощущениям. Мог ли он хотеть большего? Не просто касания губ, а более пошлого и развратного поцелуя? Больше движений. Больше скольжений. Глубже. Чтобы быть ближе. Чтобы чувствовать. Чтобы задохнуться. Чтобы раствориться и забыть обо всем вокруг. Чтобы были только двое и их первый поцелуй. А Наруто, казалось, угадал его мысли, буквально впечатав в свое крепкое тело резким рывком и вломившись в его рот языком. Саске был в растерянности, от чего рьяно вцепился в рубашку альфы и запрокинул голову. Кажется, он даже издал стон, когда почувствовал у себя на талии руки блондина, а во рту его мягкий язык. А дальше было безумное нечто. Он точно обслюнявил Намикадзе, но остановиться просто не мог, отвечая так, как подсказывали ему инстинкты, и ощущая вокруг себя воистину невероятное количество энергетики альфы, которая сплеталась с его, будто присваивая, а ещё внутри Наруто что-то было, что-то такое, что он не мог понять, да и не в состоянии омега был сейчас что-то там понимать, полностью отдавая себя Намикадзе. А внутри все раз за разом переворачивалось, тяжелело, нагревалось, сущность рвалась, требовала, но подчинялась близости альфы, а сам Саске был готов поклясться, что если сейчас же все это не прекратиться, то у него опять начнется течка или он и без неё набросится на блондина, жар тела которого слишком ярко ощущался даже сквозь ткани рубашек. Наруто отстранился сам, будто почувствовал что-то, что и остановило его. А Саске все тянулся, ментальными витками, сущностью, губами, тянулся и не мог понять, почему альфа не откликается на его зов. - Боги, я такой дурак, - в полуулыбке выдохнул Наруто, уже обеими руками упираясь в стену и прикасаясь ко лбу брюнета своим - Потому что тянул кота за хвост? – будто выйдя из транса, спросил Саске, облизывая губы, которые ещё сохранили вкус поцелуя альфы, и неотрывно смотря тому в глаза, в которых можно было и утонуть, и раствориться, и забыть обо всем в целом. К тому же, Намикадзе не свернул свое биополе, и подросток чувствовал те нити, которые сплелись во время их поцелуя, и от которых хотелось бездумно улыбаться, ведь альфа признал его своим. - В том числе, - уклончиво ответил Намикадзе, а после и вовсе отстранился и полностью свернул свое биополе, от чего подростку показалось, что вокруг стало невероятно холодно. – Прости, Саске, но мне нужно уйти Брюнет так ничего и не успел ответить, как Наруто повернулся и вошел в большой зал, где до сих пор вовсю гремело празднество. Саске обиделся, ведь, получается, альфа, неизвестно по какой причине зацеловав его тут чуть ли не до полусмерти, вновь куда-то сбежал, а после… после на смену обиде пришло понимание. Они целовались прямо в коридоре, а за стеной было не меньше сотни людей, и если бы кто-то увидел это беспутство, то Намикадзе после к нему бы и на пушечный выстрел не подпустили. А вот теперь стало страшно и все понятно. Это он увлекся своими ощущениями и исполнением мечты о поцелуе, а Наруто подумал головой, а не подался инстинктам, чем, скорее всего, и предотвратил возможные нежелательные последствия. Саске, прикрывая припухшие и наверняка лихорадочно алые губы ладонью, опасливо выглянул из-за угла и тут же столкнулся взглядом с пристально смотрящим на него братом. По спине пробежал холодок от понимания того, что он же только что был полностью открыт, и, естественно, Итачи почувствовал все. И буквально тут же в голове подростка одна за другой вспыхнули картинки их поцелуя с Намикадзе, но со стороны, как блондин прижимает его к себе, как он, Саске, цепляется за его рубашку, как альфа запускает пальцы в его волосы и притягивает к себе ещё ближе, и так далее, то есть, как это видел брат. Саске стало до жаркой краски стыдно и он моментально закрылся, Итачи же, в полуулыбке покачав головой, поманил его к себе, и омеге ничего не оставалось, как подойти. Подросток думал, что брат ему что-то скажет, пристрожит, отчитает, начнет читать лекцию по безопасности общения со взрослыми альфами, но тот только приобнял его за плечи, да потрепал по волосам, ментально дав ему задорный тычок. Саске, подняв голову, улыбнулся в ответ, понимая, что его выбор альфы одобрен самым важным для него человеком. Дейдара поставил на поднос проходящего мимо официанта свой так и не тронутый бокал с шампанским и брезгливо поморщился. Это скопище людей, эта музыка, яркий свет, шум, запахи, - все это давило на него неимоверным грузом, мешая нормально дышать. Перед глазами все плыло, а в горле образовался плотный ком тошноты, который упорно не хотел проталкиваться. Судорожно сглотнув, омега понял, что если он сейчас не выйдет на свежий воздух, то его вырвет прямо посреди зала, что было более чем не допустимо. - Итачи, я отойду ненадолго, - стараясь удержать на лице улыбку, обратился к мужу блондин - Что-то случилось? – альфа, резко оборвав разговор, повернулся к супругу и попытался прикоснуться к нему ментально, сразу же наткнувшись на непонятно прочный ментальный блок. – Тебе плохо? – омега был бледен, поэтому о его неважном самочувствии можно было судить даже по внешнему виду, а то, что супруг не позволял прикоснуться к себе, настораживало ещё больше - Нет, - поспешил заверить любимого блондин, отгораживаясь от него ментально, - просто здесь душно, и я бы хотел подышать свежим воздухом - Мне пойти с тобой? – не нравилось это все Итачи, причем очень, до гнетущих ощущений внутри, которые сейчас перемешивались с восхищенными эмоциями брата, но не мог же он надавить на омегу и заставить его уступить - Нет, - Дейдара отрицательно мотнул головой, одновременно пытаясь разогнать туман перед глазами. – Я быстро, - и омега спешно отошел от мужа, понимая, что если он будет медлить, то альфа точно увяжется за ним, что было сейчас абсолютно не к месту. Дейдара, покинув зал через боковую дверь, вышел на балкон и глубоко вдохнул свежий, прохладный воздух. Ноги подкашивались, поэтому омега уцепился за перила, переводя дух и пытаясь побороть новую волну тошноты. Если бы Итачи знал, в каком сейчас состоянии находится его любимый, он бы незамедлительно отвез бы омегу в больницу или же попытался на ментальном уровне влить в него свою энергетику, но сам Дейдара допустить этого не мог, потому что боялся, боялся, что супруг узнает правду. Тошнить его начало примерно недели две назад, сперва несильно, и все это быстро проходило, что блондин и списал на плохое питание и усталость, но дальше… дальше было ещё хуже. Сперва слабость, которая с минутных волн переросла в постоянную, головокружение, плохой сон, отсутствие аппетита и раздражительность, в основном из-за запахов и близости других альф. Поначалу омега думал, что это анемия или обычный упадок сил, но после… после Дейдара понял, и уже сейчас ему были не нужны никакие тесты и никакие доктора, чтобы удостовериться в том, что он беременный. Сперва это осознание огорошило омегу, так как он считал, что таблетки сделали свое дело, и даже тот день, когда он пропустил их прием, ничего не изменил, а после он понял, что дело было даже не в таблетках, а в том, как и при каких условиях у него внутри появилась жизнь. Честно сказать, Дейдара подумывал об аборте, посчитав, что семь недель – это маленький срок, и никаких необратимых последствий быть не должно, но пошла уже девятая, а он так ни на что и не решился – ни на аборт, ни на признание. Он думал, что Итачи заметит, хотя при нем тщательно и скрывал свое состояние, и супруг, и правда, заметил – его плохое самочувствие, но не беременность, и, по мнению омеги, это было хорошо, так как он… в общем, он не знал, что делать дальше. Он только на третьем курсе университета и, судя по подсчетам, закрыть его успеет, а вот дальше… что делать дальше? Брать академотпуск, а после возвращаться? Но это медицинский университет, и академку больше чем на семестр ему не дадут, значит, придется поступать снова, и когда? Через год? Два? Пять? По мнению Дейдары, это была ненужная потеря времени, но инстинкты… его омежьи инстинкты требовали защищать жизнь внутри себя, и блондин все чаще стал ловить себя на том, что, задумываясь, он начинает гладить рукой живот, или что его мысли, бывает, перескакивают на то, что нужно обустроить детскую, купить коляску, одежку, игрушки, и в этих самых мыслях он выбирает цвета, фасоны, дизайн, а рядом стоит Итачи и, придерживая его за талию, второй рукой гладит округлый живот. Все эти мысли и инстинкты были такими противоположными друг другу, что омега просто терялся в них, так и не решив, что же ему делать со столь внезапным счастьем отцовства. А счастьем ли? - Хочешь простыть и заболеть? – на балкон вышел Наруто и, достав сигарету, прикурил - Нет, конечно, - буркнул омега, недовольный тем, что ему помешал именно этот человек, сразу же закрывшись, - и ты бы не мог не курить - А что так? – альфа покосился на брата, но сигарету все же затушил и за неимением пепельницы спрятал обратно в пачку - Ничего, - Дейдара нахохлился и отвернулся. Сейчас ему казалось, что брат преследует его, причем именно в те моменты жизни, когда он находится на распутье, и это бесило. Хотелось высказаться, выкричаться и, может даже, расплакаться, напомнить этому альфе, что они больше не связаны и что тот не имеет права даже приближаться к нему, но на все это у блондина просто не было сил. Он слишком устал, вымотался, ситуация с беременностью давила на него своей неразрешенностью, отношения с мужем изо дня в день становились все более натянутыми, к тому же, Дейдара просто утомился успокаивать себя тем, что Итачи он сейчас не врет, а просто недоговаривает ему кое-какие мелочи. - Ты неважно выглядишь, Дей, - внезапно нарушил молчание Намикадзе, - и у тебя сильно истощено биополе - Это пройдет, - так и не взглянув на брата, с категоричностью в голосе отрезал омега - Может, и пройдет, - Наруто хмыкнул, - только месяцев эдак через семь - Что? – Дейдара резко повернулся и уставился на брата, пытаясь осознать, правильно ли он понял то, что только что услышал. Наруто больше ничего не говорил, лишь загадочно улыбался, а ещё блондин чуял на нем чей-то запах, причем очень знакомый, и, пожалуй, это и было его шансом уйти от неприятного разговора - От тебя несет омегой, - сложив руки на груди, фыркнул Учиха, показывая свою беззаботность, но на самом деле ему до подгибающихся ног было страшно от понимания того, что Наруто знает - Ну… - альфа замялся, в виноватой улыбке взъерошив волосы на макушке, а после, нахмурившись и посерьезнев, строго посмотрел на брата. – Так что, ещё никто не знает, что ли? - А ты, значит, знаешь?! – омега прищурился, гневным взглядом буравя невозмутимого блондина, который, слава богам, не пытался прикоснуться к нему ментально. Стоп. Дейдара, опешив, отступил от брата на шаг и замер: если Наруто к нему не прикасался, то как он мог узнать о беременности? Да, не прикасался, уже очень давно, да он вообще брата не видел с того самого дня, как… как приходил к нему на квартиру. Внезапность догадки была просто ошеломляющей, она забурлила внутри огнем гнева и ненависти, взбудоражила сущность, пробралась в биополе, раскрывая его и выплескиваясь наружу возмущением. - Ты! – Дейдара ткнул в брата пальцем. – Ещё тогда! Ты уже знал! С самого начала! - Ну, знал, - Наруто невозмутимо пожал плечами и следующей фразой перебил, уже было открывшего рот, блондина, - и, да, не сказал - Сволочь! – продолжал бушевать омега, расплескивая свою энергетику. – Если бы ты сказал!.. Если хотя бы намекнул!.. - То что? – на этот раз Намикадзе с братом не церемонился, раскрыв свое биополе, опутав его ментальные нити своими и остановив выплеск энергетики. – Сделал бы аборт, а потом опять начал пить таблетки или поставил бы себе капсулу? К тому же, - блондин хмыкнул, - я думал, что Итачи заметит сразу же - Не заметил, - слегка успокоившись, проворчал Дейдара, неохотно, но все-таки принимая поток энергетики брата, который действительно придавал ему сил. Вдобавок ко всему, омега признавал, что альфа прав, и что, узнай он о беременности тогда, он бы точно сделал аборт, а теперь… теперь, вполне возможно, наверное, скорее всего, нет - Странно, - Наруто недоуменно приподнял бровь, - Древний, а не заметил, да ещё и в своей Паре - Ты знаешь? – Учиха снова опешил, уже в который раз поражаясь и спокойствию, и осведомленности брата. – Ты знаешь, что Итачи – Древний? - Ну, знаешь ли, - Намикадзе показательно развел руками, - мне грех о таком не знать - Ну, да, - Дейдара вздохнул и сдался. Что толку бегать от очевидного, если он и так уже все решил? Ребёнок – это в любом случае счастье, и даже если его страхи исполнятся, что, кстати, маловероятно, он взглянет им в лицо с достоинством и сделает все, чтобы его малыш вырос хорошим человеком. А сейчас… сейчас у него был шанс узнать то, о чем он так беспокоился все это время, пусть и придется просить Наруто, но это всего лишь помощь того, кто действительно может помочь, не брата, просто человека, человека, который может ответить на так волнующие его вопросы. - Ты это… - омега замялся, но все-таки продолжил, старательно отводя взгляд и, несмотря на свои внутренние возмущения, позволяя брату питать его своей энергетикой. – В общем, плохо мне постоянно, голова там кружится и все такое, так что… - блондин таки взглянул на альфу, - может, глянешь, как там все, а? Наруто ничего не ответил, но к брату подошел и осторожно, все так же аккуратно вливая в него свою энергетику, прикоснулся ладонью к животу. Дейдара замер, так как ощущения были не самые приятные, особенно когда альфа огибал метку его супруга, которая, а омега и сам это чувствовал, в последнее время ослабела, но знания того стоили, поэтому блондин терпел все эти покалывания и накатные волны, замечая, что с каждой секундой брат все больше хмурится. - Что-то не так? – как только Наруто отстранился и свернул свое биополе, обеспокоенно спросил омега, сразу же накрывая ладонями живот - Да нет, - Намикадзе, будто в неверии, помотал головой, - все отлично - Тогда почему мне так плохо? – то, что альфа закрылся, вызывало подозрения, и поэтому Дейдара брату не верил, чувствуя, что тот что-то не договаривает - Потому что для этой беременности тебе потребуется очень много энергетики, - Наруто вновь мотнул головой, а после, выдохнув, таки сказал. - Потому что их двое, и они оба альфы - Двое? – сглотнув, недоверчиво переспросил омега - Двое, - вновь взъерошив волосы, Намикадзе кивнул - Мальчики? – сжимая рубашку в районе живота дрожащими пальцами, просипел Учиха - Мальчики, - со вздохом ответил блондин - Альфы? – уже на грани слышимости прошептал Дейдара - Альфы, - Наруто кивнул, а после, приподняв указательный палец, добавил. – Близнецы Перед глазами потемнело, и Дейдара точно упал бы в обморок, если бы брат его не поддержал, вновь раскрывая свое биополе и укутывая плотным коконом. Омеге же сейчас было все равно, что там делает альфа, он силился понять – как? Как такое возможно? Это же редкость у мужчин-омег. И почему именно он? Он же вообще детей до поры до времени не хотел, а тут сразу двое… близнецы, да ещё и альфы. Альфы! Осознав ключевое слово, блондин скомкал что-то в руках, уткнулся лицом во что-то твердое и заплакал. Нет, он был счастлив, очень, но сразу двое альф… это… это же… - Успокойся, Дей, - будто поняв суть переживаний брата, Наруто, который крепко обнимал прильнувшего к нему омегу, погладил его по спине, так и не убрав ментальный кокон, в котором слабо позвякивала пара ниточек. – У тебя очень сильный муж, его энергетики хватит на вас троих, ты только это, - альфа отстранил от себя всхлипывающего омегу и пристально на него посмотрел, - расскажи все Итачи, ведь сам же понимаешь, к чему может привести твоя скрытность - Да, я скажу, - Дейдара понимал, что он сейчас прижимается к человеку, которого ненавидит, более того, принимает его ментальную помощь, но, в виду ситуации, она ему была крайне необходима, и теперь омега был готов наплевать на все, даже на давние обиды и эту самую ненависть, лишь бы с его малышами все было хорошо. - Спасибо, - прошептал Дей и вновь прильнул к брату, больше не препятствуя тому теплу и заботе, которые тот ему отдавал - Я всегда буду рядом, - прошептал Наруто, ещё крепче прижимая к себе брата и отдавая ему столько энергетики, сколько мог, будто наверстывая то, что пропустил за все эти годы отчуждения и что больше не хотел упускать.