Сущность Альфы

Июнь в этом году выдался жарким, сухим и штильным, и Ирука, сидя на лавочке в парке под тенью раскидистых деревьев, вяло обмахивался веером, при этом все равно не ощущая желаемой прохлады. Солнце палило нещадно, хрупкие листья свернулись в трубочки, защищая благодатную влагу внутри своих тоненьких жил, в воздухе клубились ароматы цветения, раздражая чувствительное обоняние, а близость мощного, взмывающего в небо фонтана ни чуточку не облегчала знойное томление, но, несмотря на все это, омега наслаждался своим уединением, изредка поглядывая на молодых родителей, корпящих над своими чадами, или же влюбленных парочек, которые, игнорируя Административный Кодекс, разувшись, бродили в фонтане, совершенно не заботясь о своей насквозь промокшей одежде. Смотря на озорную возню в фонтане, Умино тоже мог бы поддаться соблазну, чтобы оказаться под прохладными струями, ощутить, как мощь воды смывает с его тела капельки пота и знойную усталость, насладиться волной прилипшей к телу футболки, которая нагло обрисует все ещё изящные, плавные контуры его фигуры, но, увы, ему уже не двадцать и даже не тридцать, чтобы идти на поводу у порывов сущности, при этом ощущая неуместный детский восторг. Он – взрослый мужчина, на плечах которого лежит ответственность, так что моральный облик нужно держать цепко, даже несмотря на то, что за все эти годы омега изрядно устал от норм и рамок, в одиночку прокладывая свой жизненный путь. Большинство обитателей города в этот период дня предпочитали укрываться либо в своих квартирах, переводя вентиляторы в режим максимальной скорости, либо в офисах, оборудованных мощными кондиционерами, но омега, как выходец из жарких и влажных южных островов, предпочел деревянную скамейку вместо мягкого дивана, простор вместо четырех стен и кусочек мира вместо ежедневной рутины. Наверное, со временем он все-таки огрубел, хотя до этого дня тоже не отличался уступчивостью и мягкостью характера, но годы одиночества – с ребёнком на руках, без поддержки, без понимания, без альфы, в конце-то концов – сильно изменили Умино Ируку, хотя он сам не мог сказать, что в лучшую сторону. - Папа! Папа! Смотри! – девочка лет семи с двумя высокими хвостиками пепельных волос маленьким вихрем промчалась по брусчатой дорожке от фонтана к скамейке, что-то трепетно прижимая в кулачке к своей груди. – Правда, она красивая? – остановившись напротив омеги, малышка, протянув ручку, разжала пальчики, с восхищением в серых глазах посмотрев на большую бабочку, мелко треплющиеся крылышки которой переливались на солнце темно-зеленым, черным и изумрудным - Правда, красивая, - с улыбкой согласился Умино, смотря, скорее, не на бабочку, а на дочку, которая была маленькой копией своего отца-альфы. – Но ты должна её отпустить, Аэми, - строго, сложив веер и слегка стукнув им по ладони, настоятельно сказал омега - Почему? – девочка недовольно, слегка капризно надула губки, возмущенно, исподлобья посмотрев на папу. – Я её поймала, значит, она – моя - Потому что она – живое существо, - уже более терпеливо, ласково, с пониманием начал объяснять Ирука, усмиряя собственнические порывы дочери, - и у неё тоже могут быть детки, - конечно же, он нагло пользовался тем, что девочка ещё не знает о том, что бабочкам не свойственно заботиться о своем потомстве, но только так он мог объяснить ребёнку, что нужно ценить каждую жизнь, даже такую крохотную. – Вот представь, Аэми, что меня, твоего папу, тоже вот так вот кто-то поймал и решил оставить себе, при этом даже не помыслив о том, что у меня есть ты. Скажи, - Умино выразительно, по-взрослому, посмотрел на дочь, - как бы ты себя чувствовала? - Мне было бы плохо, - поникнув, ответила Аэми, - и я бы плакала, - слегка смущаясь, но искренне, добавила девочка, после чего, взмахнув ручкой и заставив бабочку взлететь, бросилась к своему папе, крепко обнимая наклонившегося омегу за шею, - но только потому, что я ещё маленькая. Но я вырасту, - с жаром пообещала пепельноволосая, - и стану самой сильной в мире альфой, чтобы защищать тебя, папочка. И тогда, - Аэми отстранилась и, шмыгнув носиком, уверенно добавила, - папа больше не будет грустить, и никто не посмеет тебя обидеть - Конечно, мое солнышко, - улыбнувшись в ответ на такую искренность, ответил Ирука, - так оно и будет. Иди, Аэми, - омега нежно подтолкнул дочь, не в силах видеть, как в уголках серых глаз скапливаются капельки хрустальных слезинок, - поиграй ещё немножко, а после мы пойдем домой, и я приготовлю тебе самый вкусный ужин - Самый-самый? – просияв и состроив просительную рожицу, переспросила девочка - Самый-самый, - заверил дочь Умино, зная, что за этим умилительным взглядом скрывается настоятельная просьба испечь сладкий яблочный пирог - Смотри, папочка, ты пообещал, - строго, пригрозив пальчиком, напомнила Аэми, после чего прытко развернулась на месте и побежала к фонтану, возле которого возилась малышня примерно её возраста Ирука только вздохнул, взглядом провожая свою малышку, одетую в белую хлопковую маечку и короткие шортики, любуясь тем, как, словно пружинки, пепельные хвостики его дочурки взмывают в воздух в такт её беззаботным прыжкам. Да, растить ребёнка одному, вдали от родителей и семьи, в чужом городе, в который он приехал много лет назад в поисках лучшей жизни, без поддержки, в постоянных бытовых проблемах, было тяжело, но омега не жаловался, по крайней мере, никому, кроме себя, понимая, что в своем одиночестве виноват он сам. Аэми была прекрасным ребёнком, не капризничала, понимала его с полуслова, даже в столь юном возрасте старалась помогать, пусть после подобных попыток ему приходилось то убираться на разгромленной кухне, то выбрасывать испорченную во время стирки белого с цветным одежду, пыталась поддерживать, хотя самому омеге было совестно, потому что он уделял слишком мало внимания своему ребёнку. В декрете он просидел чуть больше года, ровно до того момента, когда таки смог пристроить ребёнка в садик при СПОР, за что он был глубоко признателен Орочимару-сану, который, понимая его положение, помогал по мере возможности, после чего вернулся в школу, но этого оказалось недостаточно. Да, Какаши оставил ему достаточно денег, к тому же, он продал свою квартиру по очень выгодной цене, но его счет в банке не был безлимитным, а Ирука хотел дать своему ребёнку все, что он считал нужным и необходимым, чтобы его дочь ни в чем не нуждалась, и чтобы никто не смел попрекнуть её в том, что она дочь родителя-одиночки. Пришлось возвращаться на работу и в колледж, вследствие чего Аэми он видел лишь утром, когда собирал её в садик, и вечером, когда укладывал спать, но, главное, теперь ему хватало денег на то, чтобы нанять домработницу, которая не только выполняла свои прямые обязанности, но и присматривала за ребёнком, забирая её из садика, когда он задерживался на работе или же уезжал на семинары, конференции и так далее. Да, сейчас было легче, он получил научную степень, стал зарабатывать больше, при этом имея достаточно свободного времени исключительно для методичной деятельности, но тогда, семь лет назад, когда, казалось, все и вся были против него, когда перед ним закрывали дверь потому, что никто не хотел связываться с одиноким омегой с маленьким ребёнком на руках, слезы не успевали высыхать на его щеках, хотя давать волю эмоциям Умино старался только дома и только после того, как уснет дочь, только в своей кровати и только в свою подушку. Слез было много, много отчаяния, несбывшихся надежд, успокоительного, снотворного и подавляющих, но он справился, имея в жизни самый сильный и надежный стимул – Аэми, и надеясь на то, что когда-нибудь, пусть и через десять, двадцать, тридцать лет он сможет посмотреть в глаза тому, кому своим упрямством нанес глубокую рану, и попросить у него прощения. Знакомые советовали ему не артачиться, не противиться своей сущности, не лишать своего ребёнка, тем более пока он мал и несмышлен, полноценной семьи, и единожды Ирука таки поддался на эти уговоры, последовав бессмысленному совету коллеги и приняв ухаживания одного альфы. Аэми тогда было два, его жизнь потихоньку начала стабилизироваться, но, конечно же, каждодневные, бытовые, рабочие проблемы давили на него, тяжело было морально, психологически, ещё и течка предстояла, а Ямаширо Аоба ухаживал за ним терпеливо, ненавязчиво, с пониманием, и он решил – а почему бы и нет, ведь раз он уже отверг достойного альфу. Так стоит ли противиться притяжению в этот раз? Ирука не мог сказать, что с Аобой ему было плохо, что тот чем-то его не устраивал или же обременял, разве что Аэми относилась к альфе демонстративно плохо, отказываясь идти на любой контакт, но омега верил, что, со временем, все притрется, упорядочится и встанет на свои места, стабилизировав его жизнь. Так прошел год, и, да, стало легче, даже ноющая боль в груди притупилась, не была такой острой, он понемногу начал забывать, но, оказалось, не забыл. Аоба сделал ему предложение, будучи готовым воспитывать его дочь как собственную, и, наверное, ему стоило бы согласиться, потому что это было правильно, потому что рядом с альфой он чувствовал себя защищенным, потому что так у его дочери была бы полноценная семья, но... Он отказал Ямаширо, более того, разорвал с ним отношения и снова стал свободным, хотя, по сути, на нем не было метки этого альфы, потому что омега не позволил, заупрямился, сам не понимая почему, тогда не понимая, а вот теперь... Что бы он ни говорил, как бы ни поступал, сколько бы проклятий ни посылал в сторону пепельноволосого альфы, обвиняя его в том, что он поломал ему жизнь, Ирука любил Хатаке Какаши. Любил и боялся. До определенного момента. А после, пусть и поздно, смирился со своими чувствами, решив ждать и хранить верность тому, кого, возможно, он больше никогда не увидит воочию. Умино долго и упорно думал о том, почему он отвергал альфу, прекрасно чувствуя, что тот любит его, глубоко и искренне, самоотверженно, до безумия, и приходил только к одному выводу: свою любовь к Хатаке Какаши он считал предательством. Его первый возлюбленный, тот, с кем он впервые разделил постель и чья метка была вплетена в его биополе, погиб по вине Какаши, пусть это и было задание, пусть от подобного не был застрахован ни один альфа Корпуса, но все же Ирука считал, что Хатаке мог что-то сделать, но не сделал, тем более для лучшего друга. В постели с врагом – так, кажется, говорят, хотя, по сути, альфа его врагом не был, просто он стал источником боли, которую сам омега не мог заглушить в себе многие годы, а после истоком новой любви, с которой он так отчаянно боролся даже тогда, когда носил под сердцем их дочь. Аэми Хатаке – да, он дал девочке фамилию альфы и не скрывал от дочери правду об её отце, пусть слегка и приукрасил её, к тому же, малышка впитала в себя все черты клана Хатаке и, как думал брюнет, будет альфой, что уже сейчас было заметно по её собственническим замашкам относительно его персоны. Несколько раз он видел Какаши по телевизору: статный, красивый, сильный альфа в мундире генерала Корпуса - но дочери его не показывал, даже единственное их с альфой общее фото прятал от девочки, потому что понимал, что просто так, без веской на то причины, мужчина не бросил бы их, не отказался бы от них, не позволил бы сплетням о его романе с генералом ІІІ Азиатского Корпуса Инудзукой Рин просочиться в прессу, значит, были причины, веские и, возможно, безвыходные. Да, Ирука ревновал, пусть и понимал, что не имеет на это права. Хотелось бесцеремонно заявиться в штаб Корпуса и прилюдно заявить свое право на альфу, но это было бы бесчестно, скорее всего, помешало бы каким-то планам Хатаке, вполне возможно, подставило бы под удар и его, и их дочь, поэтому ему, действительно, оставалось только ждать и жить дальше ради Аэми. Поддавшись порыву и предусмотрительно убедившись, что дочка увлеченно играет с другими детьми, Ирука достал из бумажника слегка потрепанную фотографию, ту самую, единственную, на которой был он, с хмурым взглядом, поджатыми губами и округлым животом, и его альфа, улыбающийся, обнимающий его за талию и с любовью смотрящий на него. Иногда он позволял себе подобную слабость, думая о том, как бы сложилась его жизнь, если бы он не был настолько глуп и не цеплялся за собственные страхи, если бы его альфа остался рядом с ним. Но это были лишь моменты, миги, проблески, потому что Умино старался не возвращаться в прошлое, а жить настоящим, думать о будущем, так что законное место этого фото в глухом карманчике его бумажника. Наверное, боги решили, что он не прав в своих мыслях, поскольку легкий свежий ветерок выдернул фотографию из его пальцев, плавным покачиванием опустив её на тротуар. Умино вздохнул, решив, что пора уже возвращаться домой, потому что... потому что что-то тревожащее, всколыхнувшее его сущность и болезненно сжавшее сердце было в этом знамении, и омега спешно наклонился, решив далеко и надежно спрятать фото, но не успел. Длинные пальцы с аккуратными ногтями опередили его руку, ловко перехватив фото и кончиками задев его ладонь, от чего по телу Умино прошла опасливая дрожь, а он сам замер, не решаясь выпрямиться, плотно закрывшись и задохнувшись в великолепии такого родного запаха. Запаха его альфы. Миновала вечность длиной в несколько секунд прежде, чем Умино осмелился разогнуться и поднять глаза, чтобы сперва скользнуть по телу мужчины, одетого в парадный мундир генерала Корпуса, а после, столкнувшись с ним взглядом, снова замереть, чувствуя, как плавно раскрывается его биополе, подстрекаемое воспрянувшей сущностью. Он не изменился. Совсем. Все тот же, что и семь лет назад. Разве что у уголков глаз появилось несколько морщин, а фигура приобрела строгую, военную, тренированную выправку. Неужели он помнил его так четко? В таких деталях? Неужели все эти годы он столь бережно и ревностно хранил в себе образ возлюбленного, чтобы теперь, наконец, в миг долгожданной встречи, просто застыть, не в силах вымолвить ни слова? Он столько раз представлял себе этот момент, обдумывал каждое свое слово, репетировал каждую интонацию, каждый ментальный всплеск, но все пошло прахом в тот момент, когда Ирука учуял альфу, точнее, учуял всего лишь альфу, а не того, чьи чувства когда-то не вызывали в нем ни малейшего сомнения. Какаши изменился. Наверное, настолько, что в нем больше не было чувств, по крайней мере, к нему. Но зачем тогда альфа нашел его? Зачем пришел? Чего мужчина ожидал от этой встречи? И эта сталь в его глазах, в обоих, даже несмотря на то, что второй имел алую радужку. На возлюбленных так не смотрят. На омег так не смотрят. Так смотрят на особей. Бездушно. Просто констатируя факт их присутствия подле. Это больно. Но в его жизни было достаточно боли, чтобы выдержать, стерпеть, смириться. Хотя, может, Хатаке пришел не за ним, не к нему, а... Может, альфа пришел за Аэми? Чтобы забрать. Отнять. Заявить право на свою кровь. Нет! Умино резко поднялся, раскрывая свое биополе. Он омега – да, но он не позволит. Будет защищать. До последнего. И неважны чувства. Их не будет. Сейчас. Альфа не заберет у него смысл его жизни. Семь лет – подумать только. Все эти годы, выполняя свои обязанности, играя свою роль, выступая перед публикой, тренируя молодняк, участвуя в кровопролитных операциях по всем континентам, предотвращая войну с Поднебесной, шпионя и убивая, Хатаке Какаши ни на миг не переставал наблюдать за своей семьей. Он знал, что его дочь, Аэми Хатаке, растет здоровой, крепкой, сильной девочкой, бережно и скрупулезно пряча от чужих глаз фотографии, на которых малышка улыбалась, делала свои первые шаги, играла в садике с другими детками и с гордыми видом впервые переступила порог школы. Знал, какие препятствия выпали на долю его омеги, как знал и то, что Ирука почти год сожительствовал с альфой - Ямаширо Аобой. Это был хороший альфа, генерал IV Азиатского Корпуса проверил его личность до самых ментальных нитей, достойный, внимательный, и он, сгорая от ревности, готов был принять то, что тот находится подле его возлюбленного, смирившись с тем, что Ирука имеет право на счастье. Но боги! Как же он воспрял духом, когда узнал, что Умино расстался с альфой и после этого, все четыре года, не подпускал к себе никого, предпочитая лишь дружеские отношения. Омега его ждал, и это грело сердце матерого корпусника, на плечи которого судьба и Министерство взвалили очень тяжелую и ответственную ношу, придавало ему сил, давало стимул, и альфа шел дальше, к своей цели, зная, что после он сможет, наконец, вернуться к своей семье. С заданием было покончено, спустя долгие семь лет шпионажа, подкупов, умасливания, слежки, устранений, заговоров, интриг и ещё много чего, в том числе лжи, притворства и обмана. Но он сделал это, перехитрил всех - Поднебесную, генералов и даже Министерство - и предотвратив войну, и уладив конфликт, и пресекая государственный переворот, и сохранив посты генералам, и сам выйдя сухим из воды. Даже сейчас Какаши поражался тому, что он таки смог провернуть столь сложную и длительную операцию, не желая вспоминать о том, чего ему это стоило, в том числе и человеческих жертв, и падения его, как личности, потому что... Да, в этой ситуации цель оправдывала средства. Он далеко не был святым и безгрешным в своих действиях, убивал сам и отдавал приказы лишить жизни другим, не хранил верности возлюбленному, подкладывал агентов-омег под нужных ему людей, сам спал с теми, кто должен был стать целиком и полностью зависим только от него, но при всем при этом Хатаке Какаши остался человеком, надеясь на то, что ещё не поздно вернуться. Найти свою семью ему не составило особого труда, ведь он за ними наблюдал, точнее, наблюдали его люди под бдительным руководством Майто Гайя, не раз, в прямом смысле этих слов, спасавшего ему жизнь, чтобы в случае опасности спрятать, скрыть, уберечь, что, слава богам, так и осталось всего лишь предосторожностью, а вот подойти и предстать перед возлюбленным было сложно. Хатаке видел, насколько гармонична эта маленькая семья из двух человек, и поэтому сомневался в том, что он имеет право вмешиваться в её жизнь, но и оставаться в стороне всего лишь наблюдателем альфа больше не мог. Если его не любят, если его присутствие будет в тягость, если он привнесет смятение своим появлением, Какаши готов был отступить, поэтому и выбрал именно этот момент, когда Аэми, так похожая на него девочка, была далеко и не могла его увидеть. Интересно, Аэми знает о нем? Ирука рассказывал девочке о её отце-альфе? Показывал ей эту фотографию, которую он сейчас держал в руке? Впрочем, сейчас это было не так уж и важно, главное, реакция Умино, его первые слова после столь длительной разлуки и его чувства. Омега ощетинился, и Какаши даже отступил на шаг, не понимая, что, собственно, вызвало такую реакцию. Он же просто посмотрел, даже биополе свое не раскрыл, хотя, наверное, именно в этом и была его ошибка, та ошибка, которую он совершал уже много раз. Возможно, сейчас он не имел права поступать именно так, бесцеремонно, нагло, самоуверенно, но альфа ощутил, что Умино почувствовал в нем угрозу, увидел её в его закрытости и поверхностном взгляде, в том, что, как отпечаток, наложил на него Корпус. Объяснять слишком долго, хотя Ирука, скорее всего, и не захочет его слушать. Развернуться и уйти ему не позволяла сущность, отчаянно вырываясь из-за внутренних барьеров, чтобы, наконец, почувствовать своего омегу. Молчать и дальше – чревато последствиями, потому что Ирука, защищая себя и ребёнка, готов был атаковать в любую минуту, поэтому Какаши не оставалось ничего, как уже в который раз просто пойти напролом, широко шагнув вперед, обняв, притянув к себе, раскрыв свое биополе, опутав ментальными нитями и собственнически прильнув к губам возлюбленного, решив, что только так, в поцелуе, он сможет объясниться без слов и будет понят. Ирука застыл в крепких объятиях, отказываясь верить в то, что все слова, все фразы, все речи оказались ненужными, бессмысленными, потому что, оказывается, все было так просто. Теперь он чувствовал, пусть ещё и не отвечал на поцелуй, но уже ощущал, что альфа пришел за ним, к нему, ради него. Нет, за ними, к ним, ради них. Он догадывался, чувствовал, что не остался без присмотра, хотя старался не думать об этом, чтобы не прорастить в своем сердце зерна неуместных надежд, но ментальные ощущения были слишком сильны, чтобы отгородиться от них, тем более тогда, когда его собственное биополе с жадностью впитывало в себя энергетику альфы, а сущность покорно урчала внутри. Его любят – омега чувствовал это. Несмотря ни на что. Оставив все связи, все обиды, все недопонимание в прошлом. Теперь его альфа будет с ним, с ними. Это он тоже почувствовал. И они начнут с чистого листа. Прямо сейчас. С этого жаркого, долгожданного, сладкого поцелуя. - Немедленно отпусти папу, альфа! – на высокой ноте, но требовательно прозвучало совсем рядом, и Ирука, фыркнув в поцелуй, но не спеша покидать крепкие объятия, повернулся к своей маленькой защитнице, умиляясь её воинственному виду, строго нахмуренным бровям и крепко сжатым кулачкам - Это не просто альфа, Аэми, - утопая в нежности ментальных прикосновений возлюбленного, задыхаясь в вихре их обоюдных чувств, не желая терять тепло долгожданной близости, едва слышно от переполняющих его эмоций, ответил Ирука. – Это Хатаке Какаши. Твой отец - Отец? – девочка, закусив губу, скептически посмотрела на высокого, широкоплечего военного, замечая, как натянуто, неловко, слегка виновато, альфа улыбается ей в ответ, при этом явно не собираясь отпускать папу. – Тот, который герой? – решила на всякий случай уточнить Аэми, потому что, да, мужчина был похож на героя, вон как звезды на плечах блестят и глаз странный, как у персонажа из комиксов. К тому же, как она знала, герои всегда появляются в самый нужный момент, а папе он был нужен, потому что тот грустил и все чаще смотрел на какую-то фотографию, которую не показывал даже ей. Теперь папа улыбался, значит, альфа перед ней добрый, пусть и смотрит странно, как злодей. Но папе можно доверять. Папа её защитник. Пока что, пока она сама не стала сильной альфой. Папа больше не будет грустить и плакать. И девочка улыбнулась, протянув вперед ладошку, на которой аккуратно сомкнулись пальцы сильного мужчины. - Герой, значит? – хмыкнув, переспросил Какаши, одной рукой придерживая своего омегу за талию, а второй бережно сжимая теплую ладошку дочери - Да, - вместо папы ответила Аэми, потому что она слышала эту историю много раз, сама просила рассказать её ещё и ещё, пока не выучила наизусть. – Ты очень любил папу, но ушел, чтобы спасти мир, пообещав вернуться, когда спасешь. Ты ведь спас? – со всей серьезностью спросила девочка, понимая, что если это так, то отец больше не уйдет и будет с ними - Ну, как бы... – даже выдержка корпусника перед столь настойчивой малышкой с непоколебимым упрямством во взгляде серых глаз дала трещину, и Какаши замялся, боясь и оттолкнуть ребёнка своим молчанием, и разрушить, похоже, красивую сказку, которую о нем сложил омега. – Спас, - выдохнул альфа, надеясь, что этого короткого ответа будет достаточно, чтобы больше не ворошить прошлое - И больше не уйдешь? – не унималась Аэми, потому что ей самой не хотелось, чтобы этот альфа уходил, чтобы отец снова исчез на много лет, даже ради спасения мира - Нет, - Хатаке выразительно, чтобы ни у дочери, ни у его омеги не осталось сомнений, поцеловал возлюбленного в висок. – Не уйду - Какаши, - робко позвал Умино, подавая дочке ладонь так, что девочка теперь держала обоих родителей за руки, а после посмотрел своему альфе в глаза, чувствуя, что каждое слово, сказанное мужчиной, было правдой: любимый, отец их дочери, рядом, любит в ответ, навсегда, - с возвращением. - Вы уверены, что заказ прибудет в первых числах следующего месяца? – слегка нахмурив тонкие светлые брови и пристально посмотрев на молоденького омежку, явно подрабатывающего в магазине сувениров и подарков в свободное от учебы время, Ино требовательно постучала ноготком по стойке, чем ещё больше взволновала пытающегося угодить знатной даме мальчишку - Конечно! – пылко заверил строгую покупательницу омежка, вструнившись и начиная спешно бормотать заученную речь. – Торговый дом «Идзанаги» сотрудничает с Рицу-сама, который является признанным во всем мире мастером резьбы по мрамору и огранке драгоценных камней, уже более десяти лет. Все его работы проходят сертификацию и являются авторским произведением искусства. В случае вашего заказа каждая кость для сеги будет вылита с индивидуального слепка, а рисунки… - Довольно, - скучно наморщив носик, бесцеремонно прервала мальчишку Ино, снова ткнув пальчиком с острым ноготком, только на этот раз в бланк заказа, к которому был прикреплен счет на довольно внушительную сумму. – По исполнению отправьте заказ в подарочной упаковке вот по этому адресу, - девушка выразительно и уже в который раз постучала ноготком по стойке, тем самым привлекая внимание омежки к ряду массивных золотых колец, которые украшали каждый тонкий пальчик, - а счет перенаправьте в банк к оплате от имени Нара Шикамару - Не волнуйтесь, Нара-сан, - омежка почтительно поклонился, на что сама Ино только фыркнула, прекрасно зная о том, что юный сотрудник за заказ на столь солидную сумму получит не менее солидную прибавку к почасовому окладу, - Торговый дом «Идзанаги» гарантирует выполнение обязанностей в установленный срок - Не сомневаюсь, - посчитав, что в этой беседе последнее слово должно быть за ней, омега сдержано кивнула и, аккуратно сложив свою копию заказа и счета в маленькую сумочку, развернулась, сразу же улыбнувшись супругу, который стоял в стороне, явно будучи больше заинтересованным обстановкой в самом магазине, нежели покупкой, за которую ему предстояло выложить сумму, естественно, не иен с завидным количеством нулей - Ну, вот и все, - будто бы говоря и за себя, и за мужа, начала Ино, за семь лет супружеской жизни уже привыкнув к тому, что её альфа предпочитает держаться в стороне от суеты, так сказать, мирской, предпочитая уединение и тишину, в которой, как говорил Нара, думать проще и продуктивнее, а для действий открывается больший простор. – Я заказала прекрасный подарок, которому, думаю, твой отец, как любитель игры в сеги, будет очень рад - Его столетие только через месяц, - дельно подметил Шикамару, так и не сочтя нужным посмотреть на жену и заинтересованно поглядывая на большой бело-черный веер с тремя фиолетовыми кругами, который идеально бы вписался в интерьер его кабинета, например, на стене напротив рабочего стола, хотя, надо признать, альфа никогда не был любителем всякого рода безделушек. – Стоило ли так суетиться? – конечно же, это был риторический вопрос, потому что сам Нара считал более практичным подарить отцу хотя бы тот же зонт, ведь толку и практичности в дизайнерском, авторском, эксклюзивном и так далее наборе для игры в сеги он просто не видел. Да, красиво, но эта красота – лишь на поверхности, и, на самом деле, в сёги на мраморной доске фишками из хрусталя играть никто не будет. Просто сборище для пыли и красивый экспонат для демонстрации гостям. Не более. Наверное, логика даже его мыслей иногда давала сбой, потому что размышления о сеги постепенно сменились мыслями о жене. Не то чтобы он не любил Ино, все-таки семь лет брака не прошли бесследно, и между ними установилась и окрепла кое-какая связь, но и назвать её той, которая стала его второй половинкой, он так и не смог. Ино была прекрасной женой, заботливой, любящей, верной, хозяйственной, и только внешне, с первого взгляда, казалась пустоголовой, ветреной, недалекой и расточительной, на самом деле просто играя роль капризной жены при состоятельном муже, в то время как на работе, в клинике, молодую омегу Нара Ино высоко ценили, как подающего большие надежды хирурга. Да, Ино старалась для него, чувствовала его, не мешалась в его работу, не роптала по поводу того, что супруг уделяет ей мало внимания, и никогда и ничем и виду не подала, что их брак был всего лишь фикцией ради спасения положения двух кланов. И все равно альфе чего-то в этой идиллии не хватало. Может, именно того, что во всем этом спокойствии не было искорки? Впрочем, свои мысли и желания Нара держал при себе, понимая, что поздно уже оглядываться назад и менять свои же решения. Альфа смотрит, идет, движется и прокладывает себе путь только вперед. - Стоило, - будучи полностью уверенной в своей правоте, твердо, но все так же с улыбкой, ответила Ино, подходя к мужу и беря его под локоть. – Не ежегодно же твоему отцу исполняется сто лет, - Шикамару только глаза скосил, с мнением жены не соглашаясь, но и перечить ей не собираясь, поскольку пререкаться с женщинами – это заведомо ввязываться в бессмысленную дискуссию, которая отнимала слишком много сил и засоряла голову излишней информацией - Пойдем, Шикамару, - омега уверенно направилась к выходу, все так же цепко держась пальчиками за руку супруга. – Заберем Инори и, наконец, поедем домой, - конечно же, Ино понимала, что, по большому счету, её альфе было все равно на процедуру выбора подарка, на сам подарок и на то событие, к которому готовились оба клана, а именно столетию нынешнего главы клана Нара – Шикаку-сама, но она уже научилась не обращать на это внимания, зная, что таков характер её возлюбленного. О чем бы там ни шептались завистники и ни писала бульварная пресса, а она любила мужа, причем полюбила, наверное, ещё до того, как в ней пробудилась сущность омеги, что, а это от неё и не скрывали, значительно увеличило шансы клана Яманако сохранить свой социальный статус. Брачное соглашение с кланом Нара было заключено, когда ей исполнилось тринадцать, через несколько месяцев после её первой течки, в то время как самому альфе было уже семнадцать, и он обращал на неё внимания не больше, чем на соседского ребёнка. Тогда Ино надеялась, что отстраненность, отчуждение, отдаленность нареченного – это следствие её, и правда, детского возраста. Ведь что в плане отношений могла дать тринадцатилетняя девочка пробудившемуся альфе, который уже познал жар гона? Ино смирилась. Иногда она чуяла на женихе чужой запах, в основном, женский, альфьий, но, воспитанная, как единственная надежда клана на будущее в достатке, успехе и процветании, девушка относилась к романам своего нареченного с пониманием, веря в то, что со временем, когда она подрастет, все изменится, и Шикамару будет только её. Время, и правда, шло. Из хрупкой девчушки она превратилась в красивую женщину, но ничего не изменилось, хотя Есино-сан заверяла её, что Шикамару, как мужчина и альфа, не отступится от своих брачных обязательств. И Ино в это верила, уже успев изучить характер возлюбленного и понимая, что тот, действительно, переступит себя, но свои обязательства, свой долг перед кланом, свои обязанности мужчины выполнит. Да, она верила в это, но в тот год, когда им предстояло сочетаться законным браком, у Шикамару появилась женщина. Наверное, она бы не обратила внимания на этот факт, потому что это ей, омеге, нужно беречь свою девственность, а для альфы связи до свадьбы, даже имея нареченную или нареченного, считались допустимыми, ввиду особенности их гона. Странный устой, но люди привыкли с ним жить, хотя, конечно же, омег за добрачные связи не осуждали, но девственность супруга или супруги ценилась очень высоко. Впрочем, в той ситуации, когда она учуяла на женихе запах женщины-альфы, Ино снова не придала этому особого значения, зная, что Шикамару ещё ни разу не имел длительных отношений, только секс, ну, может, ещё пару свиданий, но, оказалось, она упустила опасный для себя момент. Момент, который положил начало первым в её жизни сомнениям. Теперь запах этой альфы был на Шикамару постоянно, изредка усиливаясь, из чего Яманако сделала вывод, что у её жениха есть постоянная любовница. И, вновь-таки, она не придала этому особого значения потому, что чувствовала решительность со стороны Нара, будучи уверенной в том, что альфа не откажется ни от своей добрачной клятвы, ни от неё как своей нареченной. Кажется, был май, потому что тот год, семь лет назад, прошел для Ино как в тумане, наполненный сомнениями, страхами и болью, когда она осознала, что Шикамару отдаляется от неё, забываясь в объятиях своей любовницы, что альфа готов рискнуть и, главное, что он переосмысливает свое решение. Есино-сан продолжала убеждать её в том, что Шикамару будет верен добрачной клятве и не расторгнет брачный контракт, тем более ради любовницы, которую так тщательно скрывал, и все чаще приглашала в гости для того, чтобы привлечь внимание альфы к своей нареченной. Но Ино чувствовала, видела в мимолетно брошенных на неё взглядах брюнета, что тот готов поднять вопрос о легитимности брачного договора, более того, что её присутствие лишь раздражает Нара, будто она не его невеста, а назойливая поклонница, к которой Шикамару испытывал лишь уважение ввиду её происхождения. Ино понимала, что бороться с альфой бессмысленно, более того, она чувствовала, что это не просто связь, не просто секс, не просто увлечение, это – любовь, любовь, которая одновременно рождает и счастье, и боль, и разочарование, и сомнения, и безысходность. Да, именно так девушка представляла ситуацию: счастье любовницы, которая заполучила прекрасную партию, её душевная, раздирающая боль неразделенных чувств, разочарование родителей в собственном сыне, который перестал даже делать видимость, что заинтересован в собственной невесте, сомнения самого альфы, безысходность ситуации, итог которой, по мнению омеги, был уже предопределен. Она готовилась к тому, что Шикамару расторгнет помолвку, расторгнет ради женщины, альфы, той, на которой он не поставил свою метку, но, а она это тоже чувствовала, хотел этого, хотел ощущать её своей. Да, для Нара аннулирование брачного контракта не было выгодным, но, с другой стороны, никто и понятия не имел, кто является любовницей Шикамару, но то, что он скрывал их связь, могло говорить о многом, в том числе и о том, что альфа принадлежит к знатному роду или клану, союз с которым может быть более выгоден Нара, в то время как клан Яманако уже находился на грани понижения социального статуса до рода. Каждый раз, когда она ощущала на себе тяжелый взгляд альфы, Ино мысленно готовилась к тому, что вот, именно сейчас, в этот момент, в сию секунду, Шикамару заявит о том, что желает расторгнуть брачный договор, но брюнет лишь вежливо с ней здоровался и уходил к себе, оставаясь привычно задумчивым и немногословным. Ино не знала, что произошло в тот день, семь лет назад, когда она, таки решившись, подстрекаемая сердечной болью и отчаянным требованием сущности бороться за любимого, пришла в особняк Нара для того, что бы поговорить. Сперва с Есино-сан, которая просто не могла не чувствовать и не видеть перемены в собственном сыне, а после и с самим альфой, чтобы расставить все точки над «I», избежать неуместного скандала и отстоять свое право, пусть и у альфы, быть с возлюбленным. Но то ли судьба, то ли боги все решили за неё, справедливость восторжествовала, а её сердце снова затрепетало в груди, обретя надежду. Шикамару был подавлен, она не могла этого не заметить, но, как альфа и в силу своего характера, нареченный стойко перенес, очевидно, болезненный для него разрыв с любовницей, начав уделять внимание ей. С того самого дня Ино больше не волновало то, в чем была причина расставания, кто был инициатором и почему у Шикамару с его пассией так и не сложились отношения. За все семь лет супружеской жизни она ни разу не подымала этот вопрос, даже ради собственного спокойствия, решив оставить прошлое в прошлом. Омега решила всю себя посвятить клану, семье, мужу, став именно такой женой, какая была нужна Нара. Конечно же, с альфой ей не сравниться, но девушка попыталась хотя бы измениться внутренне, характером, порой игнорируя, пресекая, вырывая с корнем свои омежьи инстинкты, повадки и привычки, становясь сильной и достойной. Такой, какую смог бы полюбить Шикамару. Клан Яманако всегда славился своими лекарями, пусть до Сенджу им было очень далеко, и сперва Ино даже не мыслила о том, чтобы делать карьеру на медицинском поприще, решив стать исключительно женой, матерью и хранительницей домашнего очага, но подобное не устраивало самого Шикамару. Она поняла, что брюнету нравятся сильные, волевые, имеющие цель женщины, которые строят свою судьбу и при этом не чуждаются своих исконных обязанностей. Именно поэтому Ино поступила в медицинский вуз, но не на психолога, как того хотел её отец, ведущий психотерапевт страны, а на хирурга, чтобы доказать, в первую очередь самой себе, что у неё есть сила духа. Наверное, кто-то бы назвал все её поступки жертвами, причем нелепыми, неуместными, бесцельными, такими, которые никто не оценит, но сама омега считала, что таким образом она формирует себя как личность, потому что как омега и женщина она уже состоялась, чего было крайне мало для того, чтобы быть подле такого сильного мужчины и альфы, как Шикамару. Сейчас у них была крепкая семья, даже несмотря на то, что Нара по нескольку дней, а то и недель мог пропадать в Азиатском Департаменте МАОБ, в котором альфа трудился инженером-разработчиком, и она прилагала все усилия, чтобы так оставалось и дальше. Да, порой, как только что с продавцом-омежкой, она перегибала палку, становясь надменной, капризной и себялюбивой женщиной, деньги которой, точнее её мужа, решали все, но это была всего лишь прихоть её сущности, которая чувствовала себя победительницей, ведь, да, Ино сделала все, чтобы связать себя с Шикамару крепкими узами. И частью этих уз, частичкой их обоих, ярким солнышком их любви была их дочка, четырехлетняя Инори. Чета Нара вошла в просторный игровой зал, который не так давно открыли в торговом доме «Идзанаги» для детей, чьи родители были заняты покупками, и в котором за ними присматривали воспитатели, создавая все необходимые условия для того, чтобы ребятня развлекалась, веселилась и не грустила без родных. Шикамару так и остался у входа, ленивым, слегка усталым взглядом обводя огромный, наполненный шумом, детским смехом и гомоном зал и, как склонный к анализу человек, сразу же оценивая прибыль Собаку, которым и принадлежал Торговый Центр, и которые явно не прогадали, решив предоставить посетителям такую услугу, как детский сад с почасовой оплатой. - Инори! – громко позвала омега, сделав пару шагов вперед и тоже осматривая зал, в котором сейчас было около двух десятков детей. Конечно же, проще было подойти к воспитателю, представиться, предъявить карточку посетителя и попросить привести дочь, но у Ино были свои методы воспитания, которые должны были сформировать в её дочери ответственность и стойкость достойные альфы. Да, девочке исполнилось только четыре, так что судить о статусе малышки было ещё определенно рано, но Нара видела в ней альфу, её дочь должна быть альфой, потому что Нара нужны альфы для того, чтобы удержать статус клана. Но все же, каковы бы ни были её мечты и планы, Ино смотрела на дочь, которая сейчас беспечно играла с другой девочкой, и понимала, что Инори вся в неё. Длинные светлые волосы, узкий овал лица, большие зеленые глаза, хрупкость, - все это говорило о том, что девочка переняла не только красоту матери, но и её статус, хотя, конечно же, не всегда клановые черты были привязаны к сущности, но, в основанном, статус ребёнка соответствовал статусу того из родителей, на которого он был похож. - Мама! – радостно выкрикнула белокурая девчушка, сразу же отвлекшись от игры в куклы и помахав родительнице одной рукой, при этом пальчиками второй крепко сжимая ладонь, очевидно, своей новой знакомой Ино пристально посмотрела на вторую девочку, которой на вид было лет шесть, и которая держалась рядом с Инори слишком свободно и непринужденно, слегка вздернув острый подбородок, властно сжав ладошку подруги, пристально смотря на неё своими выразительными, изумрудными глазами, на которые небрежно спадала рваная светлая челка, придавая взору малышки непривычной взрослости. Истинная альфа – улыбнувшись девочкам и поманив их к себе, решила Ино, слегка, по-доброму, завидуя родителям малышки, которая в столь юном возрасте уже проявляла черты характера альфы. - Мама, эта Карура, - защебетала Инори, как только они с девочкой, с которой она познакомилась в этом садике и с которой было так весело играть, подошли к её родителям. Конечно же, реакция мамы и папы была очень важна для неё, поэтому малышка пристально посмотрела на своих родителей, желая побыстрее узнать, одобрен ли её выбор. - Собаку но Карура, - представилась девочка, учтиво кивнув, поскольку в свои шесть лет она уже понимала, что перед ней взрослые, с которыми нужно быть почтительной и вежливой, как знала и особенности черт внешности всех знатных кланов, сразу же вспомнив, что перед ней чета Нара, которые в своем социальном статусе хоть и не стояли выше её семьи, но имели знатное, уважаемое происхождение и положение. Инори ещё пристальнее посмотрела на родителей, видя, что мама улыбается её новой знакомой – значит, она не против их дружбы. А вот папа почему-то нахмурился, посмотрев на Каруру так, как смотрел на неё, когда она пыталась что-то скрыть от него, недоверчиво, провоцируя на откровенность, заставляя чувствовать себя неловко, вынуждая отступить и во всем сознаться. Инори широко распахнутыми глазами посмотрела на подругу, но та, казалось, даже не заметила, как на неё смотрит взрослый альфа, или же просто игнорировала этот взгляд, чем привела малышку в восторг. Наверное, именно об этом ей и говорила мама, когда рассказывала, какой именно должна быть сильная и независимая женщина-альфа. - Очень приятно, Карура-тян, - Ино улыбнулась малышке в ответ, подумав о том, что родители, наверняка, уделяют много внимания воспитанию дочери, раз девочка в свои-то годы столь умна и умеет сдерживать свои эмоции. – Меня зовут Нара Ино. Ино-сан, - не то чтобы она была корыстной, но и проигнорировать столь выгодное знакомство дочери блондинка не могла, уже сейчас строя дальновидные планы, в которых дружба омеги Нара и альфы Собаку превращалась в крепкий союз двух кланов, возможно даже, скрепленный браком, но её пыл быстро остудили ментальные ощущения, точнее, взволнованность биополя супруга, который как-то странно смотрел на ребёнка перед собой. Ино не понимала, что такого было в этой девочке, что Шикамару, который и своей-то дочери уделял не больше внимания, чем от него того требовали обязанности отца, так прикипел к ней взглядом? Что такого было в этой малышке, что витки биополя её мужа столь настойчиво, пусть и подконтрольно своему носителю, тянулись к Каруре? Возможно, он чувствовал в девочке, маленькой будущей альфочке, то, чего не видел в собственной дочери? Сильную сущность. Но все же что-то подсказывало Ино, что она неправа в своих выводах, что впервые за много лет она не может понять супруга, хотя до этого он, несмотря на всю его эмоциональную замкнутость, был для неё открытой книгой, что и помогало ей удерживать крепость уз их брака. Это пугало. Ино привыкла все в их семье держать под своим контролем. Ей нужен был этот контроль. Но он ускользал из её рук вместе с взглядом мужа, который неотрывно был прикован к девочке вместе с витками его биополя, которое в этот момент было закрыто от уз их брака, от которых альфа отгородился сознательно, явно переживая так несвойственные Нара сильные эмоции. Как бы греховно это ни звучало, но её симпатия к Собаку но Каруре медленно сменялась ненавистью, ведь ничто не мешало Шикамару подождать ещё лет десять, а после бросить её ради подросшей альфы. Бред! Кощунство! Непотребство! Но у страха был слишком большой размах, чтобы ей, омеге, скрыть свои эмоции и не поддаться крику сущности. Такова жизнь – семь лет упорных трудов и мимолетная встреча, которая обнажила так тщательно отвергаемую правду: она – всего лишь омега. - Карура! – оклик был негромким, но требовательным, альфьим, именно таким, который заставил встрепенуться даже Ино, который привлек к себе внимание девочек, который насторожил Шикамару. – Карура, почему ты ослушалась меня? – красивая, статная блондинка, вокруг которой струились сильные ментальные витки, выражающие её беспокойство и источающие силу её биополя, подошла к чете Нара, став точно за спиной шестилетней девочки, при этом не сводя твердого, пристального взгляда с Шикамару - Мама, ну, я же не уходила из зала, - слегка виновато протянула малышка, запрокинув голову и, по-детски наивно, посмотрев на альфу. – Всего лишь познакомилась с родителями Инори, - девочка выразительно приподняла руку, так и не выпустив ладошку маленькой Нара, - моей новой подруги - Карура, мы же волнуемся, - к ним подошла ещё одна женщина, намного ниже ростом блондинки-альфы, но очень гармонично смотрящаяся рядом с ней, при этом привлекая внимание своей южной красотой с нетипичными для выходцев из этих кланов волосами кораллового цвета, что свидетельствовало о её смешанной крови - О-ма! – фыркнула Карура, словно порицая младшую родительницу за то, что та так о ней печется, словно о маленькой, на что омега лишь покачала головой, при этом улыбаясь Ино сразу же, без официальных представлений, поняла, что перед ней сестра нынешнего главы клана Собаку, Темари-сан, со своей супругой-омегой, что, ввиду её социального положения, заставило блондинку низко поклониться, выражая свое почтения представительницам более влиятельного клана. Впрочем, униженной омега себя не считала, прекрасно зная, что, встреть эти Собаку, например, Учиха или Сенджу, они бы тоже кланялись им, потому что их общество издревле было иерархическим, и верхушку этой пирамиды занимали именно Учиха и Сенджу, в то время как остальная четверка из Шестерки Великих Кланов находилась пусть и на полступени, но все же ниже по своему статусу. Больше Ино взволновала реакция Шикамару, который даже не кивнул женщинам, тем самым сознательно провоцируя их негодование и возможный скандал. Нет, она понимала, что для мужчины-альфы это трудно, потому что его сущность – это исток власти, могущества, доминирования, но таковы были правила хорошего тона, а Шикамару, в силу своего характера, правилами никогда не пренебрегал. Что-то было не так в этой ситуации – омега это чувствовала. Складывалось такое впечатление, что она чего-то не знает, что она что-то упустила, но не сейчас, давно, и теперь сокрытое под толщей пыли прошлого всплыло на поверхность, волей судьбы столкнув их семьи. Могло ли быть так, что?.. Хотя, нет, не могло... Но если вспомнить... Если предположить... Если допустить хотя бы возможность... Ино медленно, чувствуя, как внутри зарождается волна паники, перевела застывший взгляд с четы Собаку на малышку Каруру, пытаясь увидеть... хоть что-то, что бы подтвердило её собственные догадки. - Кто бы мог подумать, - фыркнула Темари, улыбнувшись и даже с легкой иронией прищурив глаза, - мой лучший студент после стольких лет. Здравствуй, Шикамару-кун, - альфа вежливо кивнула. – Как твои успехи в науке и жизни? - Велением богов, - уступчиво-корректно ответил Шикамару, кивнув, правда, задержав голову склоненной дольше, чем того требовали правила этикета. – Да и, - альфа позволил себе легкую улыбку, - не столько уж и лет прошло, Темари-сан, чтобы в моей жизни что-то изменилось радикально или же кардинально - Скромность тебе не к лицу, студент, - снова фыркнула блондинка, и в её изумрудных глазах ярко вспыхнули озорные огоньки, что было более чем нетипично для тридцатипятилетней альфы. – Но в одном ты прав, - на этот раз Собаку стала предельно серьезной, даже её биополе как-то странно заклубилось, словно собиралось защищать Каруру, которой, впрочем, сейчас любое ментальное воздействие было нипочем, - воистину, велением богов - Собаку но Таюя, - будто отгородившись ментальной стеной от альф, слегка улыбнувшись омеге, представилась коралловолосая - Нара Ино, - с трудом, старательно скрывая собственное потрясение, ответила блондинка, пытаясь концентрироваться на новой знакомой, чтобы не видеть, как альфы, мужчина и женщина, улыбаются друг другу, чтобы не чувствовать жар их, направленных друга на друга, взглядов, чтобы не ощущать, как их биополя не тянутся друг к другу только потому, что их носители сдерживают себя. Да, сомнений больше не осталось, в том числе и в том, что этих двоих уже давно ничего не связывало, но они не забыли, по крайней мере, не до конца, все-таки оставив в своем сердце частичку прошлых чувств. Но больно было даже не из-за этого, а потому, что рядом с ней Шикамару никогда не был таким щедрым на эмоции, не был таким открытым, даже слегка легкомысленным. С ней он не был самим собой. - Не обращайте внимания на этих альф, Ино-сан, - отмахнулась от краткого, но довольно яркого в плане эмоций диалога некогда преподавателя и студента. – После того, как Тем вышла из декрета, они с Шикамару-саном едва ли не ночевали в университете, работая над его дипломным проектом, а после выпуска утратили связь, так что, - омега заговорщицки подмигнула блондинке, - сейчас пойдут нудные цифры, теории, гипотезы и споры относительно рациональности внедрения нанотехнологий в IT-сферу - Да, вы правы, - заставив себя улыбнуться, ответила Ино, чувствуя, насколько дружелюбно по отношению к ней настроена эта хрупкая омега. Неужели она не знает? Хотя, нет, не так. Если бы она сама тогда, пять лет назад, когда носила под сердцем Инори, знала, что её муж занимается дипломной со своей бывшей любовницей, при этом часто задерживаясь до позднего вечера с ней наедине, она, наверное, первый раз за всю их супружескую жизнь закатила бы скандал. Да, омега перед ней была помечена, боле того, чувствовалось, что супруги счастливы в браке и любят друг друга, а на Шикамару за все семь лет их брака она ни разу не чуяла запаха другой особи, но... Кстати, наверное, именно по запаху, который въелся в её память, Ино и поняла, что именно Собаку но Темари была любовницей её тогда ещё жениха, но она просто не могла поверить в то, что между ними ничего не было за все эти семь лет, что не было хотя бы поцелуя. И вот, перед ней омега, супруга Темари-сан, но столь различны они с ней. Таюя-сан определенно все знала, от неё ничего не скрывали, с ней были искренни, наверное, именно поэтому сейчас эта омега была так спокойна, целиком и полностью доверяя жене. Так почему же она не могла так же доверять своему мужу? Может, потому, что знала, что альфа её не любит? - Никаких цифр, теорий, споров и так далее, - с веселыми нотками в глоссе парировала Темари, - по крайней мере, не сегодня - Буду рад видеть вас, Темари-сан, Таюя-сан, - Шикамару учтиво кивнул женщинам, - в своем доме в качестве гостей - Гости! – сразу же поддержала отца Инори, и её глазки предвкушающе заблестели, после чего девочка повернулась к своей новой подруге. – Ты же придешь ко мне, Карура? - С удовольствием приму ваше предложение, Шикамару-кун, - конечно же, впору было употреблять уважительную приставку «сан», но для Темари Нара навсегда останется её лучшем студентом и выпускником, которого ещё после третьего курса университета взяли младшим специалистом Азиатского Департамента МОАБ. По крайней мере, на людях он останется для неё студентом. - Пойдем, Карура, - Таюя протянула дочери руку, понимая, что на этом разговор закончен, пусть ни дата визита не была назначена, ни телефонами они не обменялись, ни конкретного ничего друг другу так и не сказали. Так надо. Чтобы создать видимость. Чтобы оставить все, как есть. Чтобы не ворошить прошлое, дверь в которое уже была закрыта и в щелках, лазейках, брешах в ней не было смысла. - Инори, - Ино последовала примеру коралловолосой, тоже подав дочери руку. Она была восхищена этой омегой, но не потому, что та так ярко, четко, чувственно ощущала свою жену, а потому, что она была идеальной супругой-омегой при своей альфе. Она таковой не была. Да, старалась. Да, кое в чем преуспела. Да, её труды не были напрасны. Но все равно ей было далеко до рассудительности и уверенности этой женщины и уж тем более ей было далеко до Темари-сан, альфы, которая смогла покорить сердце Шикамару. Девочки с сожалением посмотрели друг на друга, словно предчувствуя, что если они и встретятся, то очень нескоро, но ладошки своим мама-омегам подали, а после семьи Собаку и Нара, вежливо распрощавшись, разошлись в разные стороны, при этом никто так друг другу вслед и не обернулся. Лишь после того, как они покинули игровой зал, Таюя посмотрела на супругу, чувствуя её замешательство, которое альфа умело скрывала при чете Нара. Конечно же, ей тоже было нелегко, потому что она думала, что часы ожидания, минуты тревоги, моменты страха, что вот, сегодня, любимая вернется домой и скажет, что именно их отношения, а не связь с Шикамару, были ошибкой, остались в прошлом. Но она доверяла Темари, доверяла тогда и сейчас, пыталась быть опорой для своей альфы, которая семь лет назад оказалась на грани отчаяния, узнав о своей беременности. И вот, когда старые раны уже зажили, когда любимая, пересилив себя и искоренив свои чувства, смогла видеть в Шикамару всего лишь студента, когда прошло ещё два года, и все забылось, осталось в прошлом, кануло в лету, боги предопределили эту встречу. Наверное, так и должно было быть, потому что никто не давал им права скрывать под личиной своего брака и доверительных, искренних, обоюдных чувств правду о рождении Каруры, хотя, возможно, дело было не только в этом. - Как думаешь, Тем, - осторожно начала коралловолосая, стараясь говорить так, чтобы их смышленая и внимательная дочурка ни о чем не догадалась, - он почувствовал? - Какая разница, - устало выдохнула Темари, а после, собравшись, раскрыла свое биополе, опутывая ментальными нитями супругу, и улыбнулась ей, решив, что прошлое, и правда, следует оставить в прошлом. – Вы с Карурой – моя семья, а другого для счастья мне и не надо, - Таюя тоже улыбнулась, отвечая на её ментальное прикосновение, а большего Собаку действительно и не было нужно. Да, встреча с Шикамару стала волнующей неожиданностью, потому что альфа считала, что её личное испытание закончилось, что все маски и барьеры остались в прошлом, что ей больше не придется играть, создавая атмосферу исключительного сотрудничества и пряча от Нара и свои чувства, и правду, и дочь в том числе. Она любила Таюю, которая приняла её дочь как собственную, но, как оказалось, любить можно по-разному. Нет, при встрече с Шикамару былые чувства не вспыхнули с новой силой, но сущность все же потянулась к тому, кто, уходя, забрал частичку её сердца с собой, вместо оставив часть своей плоти и крови. Обмен любезностями был дежурным, ничего не значащим для них обоих, всего лишь попыткой обойти острые углы прошлого, скрасить неловкость, спрятать виноватые взгляды, придать встречи официальности, убедиться в том, что искорка не вспыхнула с новой силой. Она не вспыхнула, просто слегка обожгла изнутри. Но это можно перетерпеть. Забыть – уже в который раз. Чтобы не причинять боль. Ведь она альфа. Альфа своей омеги. Супруги. Возлюбленной. Она жена и мать. А прошлому место в прошлом. Не стоит ворошить пепел былого, когда на нем уже распустились цветы настоящего. Впервые за много лет... нет, второй раз за всю свою жизнь он дал слабину, причем сознательно, поддавшись порыву сущности. Впервые это случилось в тот день, когда он решил, во что бы то ни стало завоевать, добиться, сделать своей Собаку но Темари, при этом прекрасно понимая мимолетность этой победы, которая заведомо будет иметь привкус горечи. Второй раз – сейчас, когда подался веяниям былого, отгородившись от того, что у него своя жизнь, в которой кроме обязанностей и работы есть жена и дочь. Нет, былые чувства не воскресли, но... В обществе, когда Собаку но Темари спешно сочеталась браком, а после и родила, это вызвало фурор, потому что те, кто знал альфу, просто не могли поверить в то, что та бросила карьеру ради того, чтобы стать женой и матерью. Обычно, в подобных парах рожали омеги, но вмешиваться в личную жизнь молодой семьи не стали, списав все на то, что таковым было либо решение пары, либо рекомендация врача, тем более что супруги выглядели счастливыми и радовались пополнению в семье. Все это, да, но он сам... Почему он не догадался? Ведь все же было так очевидно? Или же... или же он просто отогнал от себя эти мысли, потому что поставил долг перед кланом выше собственных чувств? У Шикамару не было ответов на эти вопросы. Не было даже после того, как он два года, бок о бок, проработал со своим куратором над дипломным проектом. Не было после того, как он не раз пытался понять, почему же, даже после всего, что между ними произошло, им так легко в общении. Не было и сейчас, когда он, с первого взгляда на Каруру, почувствовал в ней свою кровь. Наверное, это боги виноваты. Или же клан. Или же он сам. Но, кто бы виноват ни был, альфа сейчас четко понимал только одно: его чувства снова были второстепенны, потому что Карура была и должна остаться Собаку, а правде нет места в этой истории. Разве что... Шикамару покосился на жену, наконец, взывая к их узам пары и чувствуя, что омега находится в глубоком смятении, пусть и старается этого не показывать. Ино всегда была рядом. Ино всегда понимала. Ино была его тенью. Ино была матерью его дочери. Ино была его женой. Ино… Ино… Ино… Да, он так и не смог её полюбить, но искренне уважал за то, что она была рядом все эти годы, начиная с момента их помолвки, что она была терпеливой и понимающей, чуткой, что она старалась для него и ради него. Разум твердил, что точка в их отношениях с Темари поставлена уже давно, сердце утверждало, что в нем ещё треплется искорка надежды, а сущность желала чувствовать подле себя свою плоть и кровь, но Ино он предать не мог. Не мог вогнать нож ей в спину потому, что они стали очень близки, потому, что омега доверяла ему. - Карура – моя дочь, - полушепотом, но уверенно произнес Шикамару, так и не свернув свое биополе, чтобы супруга ни на миг не усомнилась в его искренности. – Я узнал об этом только что - Не надо, Шикамару, - не с мольбой, просто, как близкий человек, попросила альфу Ино. – Может, в следующей жизни, когда все будет по-другому, вы с Темари-сан сможете быть вместе, но здесь, сейчас, в этой жизни, - омега крепко стиснула руку дочки, которая с недоумением смотрела на о чем-то шепчущихся родителей, и таки ответила на ментальное прикосновение мужа, заверяя его в своей любви, - мы - ты, я и Инори - семья. Прошу, - она бросила короткий взгляд на мужа, желая не только чувствовать, но и видеть ответ, - пусть так и останется - Так и останется, - приняв нелегкое решение, заверил жену Шикамару, прикоснувшись к её ладони кончиками пальцев и едва заметно улыбнувшись. Да, может, в следующей жизни.