Не вошедшее в хроники

Хестра уже сто раз пожалела, что оставила комлинк дома. Едва мама разорвала с ней мысленную связь, девочка со стоном привалилась к прутьям клетки. Голова болела так, будто кто-то вытащил из нее мозги, повозился в них руками, а потом не слишком аккуратно запихнул обратно. И еще пить хотелось. Очень. Проведя кончиком языка по пересохшему небу, Хестра сплюнула набившийся в рот песок и закашлялась. Саил, ковырявший замок на грубо сколоченной из металлолома двери, обернулся к ней. – Хес, ты как? – обеспокоенно спросил он. Хестра только слабо кивнула: почему-то выдавить из себя хотя бы слово оказалось слишком сложно. Мама не церемонилась с ней, когда копалась в ее памяти. Хестра знала, что телепатия – это не всегда легко и приятно, но чтобы настолько... Хестра неосторожно дернула головой, и ее едва не вывернуло. Перед глазами запрыгали черные мушки, и Хестра уткнулась лбом в коленки, часто-часто дыша. Так, по крайней мере, стены почти не кружились. Саил спрятал выкидной ножик в карман и шустро перебрался к ней. Он, в отличие от Хестры, выглядел довольно бодрым – только чуть более взъерошенным и пыльным, чем обычно. Он что-то поднял и практически ткнул этим Хестре в нос; с небольшим запозданием до нее дошло, что друг протягивал ей грубый глиняный кувшин с водой. Схватив его дрожащими руками, Хестра принялась жадно пить, давясь, откашливаясь и разливая воду на подбородок и грудь. – Эй, ну хватит. – Саил решительно взял кувшин за горлышко и потянул на себя. – Хорош воду тратить. Хатт этих песчаников разберет, когда нам опять пить дадут. Хестра безропотно отдала Саилу кувшин, хотя с радостью выпила бы еще два, а то и три таких же. От воды ей стало немного лучше. Морщась и держась за голову, она попыталась сесть более-менее ровно. Получилось только немного поерзать и сразу привалиться обратно к прутьям клетки. – Слушай, у тебя там не сотрясение? – Саил помахал пятерней у нее перед глазами. – Сколько пальцев видишь? Хес! Хестра! Хестре почему-то невыносимо захотелось стукнуть друга по рыжей башке. Ну зачем же так орать?! Она вяло шлепнула его по руке. – Саил, отстань. Нормально уже все! – Хестра снова попыталась отлепиться от стенки, и на сей раз у нее получилось. Головная боль действительно понемногу отпускала. – Я просто с мамой говорила. Через Силу. Сейчас пройдет все... Саил восхищенно присвистнул: – Что, вот так и говорила? Без комлинка? Нехило. Ну, и что она сказала? – Что прибьет меня, когда вытащит. – Хестра грустно вздохнула. Судя по маминому настроению, дома ее ждали то ли объятия и поцелуи, то ли порка и билет до Коррибана. Во второе почему-то верилось больше. – Ну, в общих чертах. Мы не совсем словами разговариваем, понимаешь? Она обещала скоро приехать, а еще сказала, чтобы мы сидели тихо и не дергались. По большому счету, других вариантов у них все равно не было: Хестра понятия не имела, куда можно "дернуться" из стойбища, полного песчаных людей. В шатре, где стояла их клетка, было пусто, но Хестра чувствовала присутствие песчаных людей вокруг – не злое, но какое-то напряженное, деловитое. Хотя на улице стояла глубокая ночь, лагерь гудел, как растревоженный улей. Поблизости слышался ритмичный бой барабанов. Было в нем что-то зловещее: в фильмах дикари шли в бой именно под такие мелодии – простые, напористые и агрессивные. – Это, конечно, хорошо, – протянул Саил, беспокойно теребя воротник рубашки. – А она не сказала, сколько будет до нас добираться? – Нет, конечно. Она вообще была не в настроении со мной разговаривать. Наверное, часа два-три, а то и дольше... Полевая лаборатория где-то очень далеко в Дюнном море, оттуда быстро не доедешь. – Хреново. За эти два-три часа нас сожрать сто раз успеют. Или в жертву принести. Или еще чего... Я слышал, песчаные люди с пленников кожу снимают и на ритуальные барабаны натягивают. Не знаю как ты, а я вот совсем на барабан не хочу. Саил нервно улыбнулся. Судя по затравленно бегающему взгляду, он в красках представил, как с него будут снимать кожу. Хестра помотала головой, прогоняя жуткую картинку, но та лишь обросла новыми подробностями. Совсем некстати вспомнились истории про короля Адаса, который пил кровь врагов из их же черепов. Ситхи, конечно, так уже давно не делали, но песчаники от них как раз где-то на двадцать тысяч лет отставали... – Я тоже. Может, они с нами сегодня ничего делать не собираются? – Ага, а чего они ночью, по-твоему, не спят? И в барабаны стучат, слышишь? Точно у них чего-то намечается. На улице к бою барабанов добавились гортанные песни, напоминавшие рев раненого животного, поставленный на повтор. Хестра невольно придвинулась поближе к Саилу и стиснула его руку. – И что делать будем? – шепотом спросила она. Теперь ей постоянно мерещились шаги около их палатки. Или не мерещились? – Бежать надо, – решительно заявил Саил, облизнув губы. – Я уже успел замок пощупать. Хлам – я такой за пару минут вскрою. А там из стойбища выскользнем и рванем к скалам неподалеку. Я их приметил, пока ты в отключке валялась. Там твою маму и дождемся. Хестра с сомнением покачала головой. В республиканских фильмах у героев подобные трюки выходили легко, но вряд ли в реальности сбежать из плена так же легко. Из под полога шатра пробивался свет то ли от большого костра, то ли от множества маленьких. В Силе стойбище казалось настоящим ульем, так много здесь было живых существ. Хестра едва не оглохла от их ярких и сильных эмоций, попытавшись погрузиться в Силу чуть глубже. Похоже, у песчаных людей действительно намечалось что-то важное. И все эти барабаны с завываниями еще... – И вообще, Хес, ты уверена, что твоя мама сможет нас вытащить? – тем временем продолжал гнуть свое Саил. – Я не сомневаюсь, что она очень крутая и сильная, но песчаников же здесь тьма-тьмущая. Вдруг числом задавят? Хестра вздрогнула: слова Саила ударили по самому больному. Конечно, какие-то песчаные люди против ситха – все равно что букашки. Но букашек-то много. Если мама действительно пострадает из-за нее... Перед глазами как наяву встала страшная картинка: как мама отбивается от песчаных людей, окруживших ее со всех сторон, рубит их на части, сжигает молниями, но слишком поздно замечает притаившегося в тени дикаря с бластером... Хестра до боли впилась ногтями в ладони. Нет, нельзя, чтобы мама так рисковала из-за нее. Она, в конце концов, тоже ситх, а значит, должна уметь о себе позаботиться. Хотя страшно было до одури. – Ладно, – выпалила она, пока не успела передумать. – Давай попробуем. Ты вскрывай замок, а я скажу, когда выходить можно будет. Я могу песчаников почувствовать, если сконцентрируюсь. Саил кивнул, но как-то неуверенно, и вытер ладони об штаны. Он выглядел гораздо решительнее, когда просто рассуждал о побеге. Хестра бы его обязательно подколола, если бы у самой поджилки не тряслись. Саил вытащил из кармана что-то длинное и тонкое и, усевшись перед дверью клетки, начал колупаться в замке. Дело у него явно не спорилось: ругался он так, что у Хестры покраснели кончики ушей, и сердито сопел. Наконец что-то тихо лязгнуло, и дверь приоткрылась с чудовищно громким скрипом. Испуганно замерев, дети затаили дыхание, но с улицы не донеслось ни одного подозрительного звука: песчаники все так же заунывно горланили свои песни и стучали в барабаны. Из человеческой кожи. Хестру замутило от одной мысли о них. – Ну? – шепнул Саил. – Идем? Хестра кивнула с решимостью, которой совсем не чувствовала. Их шатер вроде бы никто не охранял, но песчаников в лагере все равно было полно. А если кто-нибудь пройдет мимо прямо в тот момент, когда они выберутся на улицу? Чем больше Хестра думала об этом, тем менее удачной идеей казался побег, поэтому пришлось выкинуть из головы вообще все мысли. Оттеснив Саила, она первой проскользнула за полог. В нос тут же ударил запах какой-то горящей дряни – похоже, пластика, облитого горючим. В воздухе висел густой горький дым, от которого щипало глаза. Хестра зажала нос и рот, чтобы не раскашляться. Впрочем, вряд ли кто-нибудь бы ее услышал: от грохота барабанов закладывало уши. – Фу, ну и вонища, – прошептал Саил ей на ухо и тут же закашлялся. Хестра ткнула его локтем под ребра и оттащила туда, где тень была погуще. И вовремя: не успели они притаиться за шатром, как мимо прошли несколько песчаных людей. У Хестры сердце ухнуло в пятки, когда один из них обернулся и уставился прямо в ту сторону, где прятались ребята. Несколько мучительно-долгих секунд он пялился прямо на них. Хестра кусала кулак, чтобы не закричать от страха; Саил цепко вцепился в ее запястье и, казалось, совсем перестал дышать. Песчаник отвернулся и тяжело потопал вслед за своей компанией. Саил с чувством обматерил его на прощание – хорошо хоть таким придушенным шепотом, что этого и без барабанного боя бы никто не услышал. – Пронесло, – с облегчением выдохнула Хестра. – Ну что, куда дальше? Саил молча ткнул пальцем в сторону скал, возвышавшихся к северу от лагеря. От них ребят отделяло множество шатров, костров и внушительный частокол из хлама и гигантских костей. И много, очень много песчаников: казалось, ни один из обитателей стойбища не собирался ложиться спать этой ночью. – Пошли, – чуть дрогнувшим голосом скомандовал Саил. – Если они узнают, что мы сбежали, нам крышка. В тот же момент невдалеке раздался лающий вопль. Из палатки, в которой держали Хестру и Саила, выбежал песчаный человек. Хестра не знала их языка, но смысл был понятен и так. – Бежим! – выпалили ребята в один голос и опрометью кинулись прочь. Вслед им неслись жуткие ритуальные завывания, грохот барабанов и сердитые вопли песчаников.