Мертвец

Дверь в ванную комнату была открыта едва ли не нараспашку. Пройдя мимо по коридору - половицы скрипели так, будто вот-вот собирались треснуть под ногами в довольно потрепанных, но пока еще сносных кожаных ботинках - и заметив мелькнувшую в проеме длинную, будто разделенную надвое глубоким шрамом знакомую руку и блеснувшую серебром ножку ванны в виде изогнутого тела змеи, Сириус остановился. - Сделай одолжение, захлебнись в этом корыте к драккловой матери, - бросил он, удивляясь твердости собственного усталого голоса, отдающегося от покрытых угольно-черной мраморной плиткой стен. Боль в ранах и голове немного утихла, но уснуть с этой болью получалось лишь после пары стопок Огденского. Ответом ему был лишь едва различимый слухом всплеск. Сириус сжал зубы и, превозмогая отвращение, заглянул в ванную. - Для чего, скажи на милость, Дамблдору понадобилась мразь вроде тебя, которая живет тем, что выкашивает мирных людей, как сорняк, в угоду своему брюху? Меня не разжалобить сентиментальщиной вроде рассказов о несчастном детстве. Не всякая, знаешь ли, жертва достойна сочувствия. - Если мне не изменяет память, твое дело - охранять дом, а не рыть носом чужое барахло, - отозвался обладатель поднимающейся над водой узкой спины, которую, как и шею, бороздили шрамы - один, уродливый, косой, тянулся от копчика и заходил на лопатку, другой начинался от шейных позвонков и оканчивался глубокой рваной раной на боку, - Сочувствие… прибереги его для дружка. Его щетку первым делом оторвут вместе с губой. - Если хоть что-нибудь пойдет не так, - произнес Сириус, буравя взглядом затылок, на котором начали пробиваться темные волосы, за исключением области, где отсутствовала кожа. Длиннопалые руки Урхарта по-хозяйски покоились на бортах ванны. На худом теле было видно, как от малейшего движения плечами напрягались мышцы. - Если он не вернется по той причине, что твои сведения… - Целым он оттуда не вернется, - эхом отозвался Урхарт, не поворачивая головы. - Готов дать яйца на отсечение, что не вернется вообще. У него хреновый дар убеждения. - Он делает это ради Ордена, - рявкнул Сириус, ступив на черную мраморную плитку, после чего обогнул ванну сбоку и заглянул в, с позволения сказать, лицо, трансформация которого завершилась окончательно накануне вечером, но цвет был по-прежнему трупно-серым. - Он жертвует собой ради борьбы с Темным лордом, у которого Фенрир и вся ваша чертова стая вот-вот окажутся под пятой! И если Римус не вернется с этого задания, клянусь, я сдеру с тебя шкуру, просто вымещу на тебе все дерьмо, что должен выместить. И тогда посмотрим, кто из вас двоих пострадает. Урхарт задохнулся смехом, откидываясь назад и прислоняясь спиной к серебристо-серому фаянсу. - Прежде чем давать клятвы, убедись, что это не противоречит планам бородатого босса. - Бородатый босс, - процедил Сириус, глядя в лицо напротив, - избавится от тебя сразу, как только в тебе отпадет нужда. - Правда? - Урхарт осклабился. - А когда во мне отпадет нужда, он тебе рассказал? - Можешь брехать сколько угодно, - ответил Сириус, стоя над ним и глядя сверху вниз, чувствуя, однако, как от услышанного становится предательски тесно в груди. - Ни одному твоему паршивому доводу я не верю. Урхарт повел плечом, всем своим видом выказывая лень, усталость и безразличие, и наклонил голову. В ванне колыхнулась вода. Сириуса в очередной раз посетило желание выйти из комнаты, чтобы до конца своего пребывания в штабе - ведь все же, Мерлин подери, имеет свой конец! - избегать общения с этим типом. - Если встанет вопрос о том, чья шкура важнее для твоего босса, он без колебаний предпочтет мою. Ты в этой игре - шестерка, Блэк, а я - козырь. - Не ты козырь, - усмехнулся Сириус, давя в себе желание выхватить палочку и заклинанием вскипятить эту чертову воду. Усмехнулся и с горечью добавил: - козырь - мой крестник, к сожалению. Я был бы весьма благодарен Волдеморту, если бы он вдруг переключился на тебя. Жаль, что таких случайностей не бывает. - Ему нужна власть, - произнес Урхарт и, приподняв спину, с легкостью вскочил на ноги. Сириус с трудом удержался от того, чтобы отвернуться. Опершись ладонью в скользкий борт ванны, Урхарт перемахнул через него, и водяные брызги окатили Сириуса с головы до ног. Он едва успел отпрянуть, а Урхарт уже приземлился на такой же черный, как и стены, мраморный пол и поднялся на ноги, как зверь встает на задние лапы. - Надо думать, есть разница, кого устранять с пути - меня или мальчишку. - Я ни черта не понял, - недоверчиво хмыкнул Сириус, отряхивая пропитавшийся влагой пиджак. Всего лишь вода. - Один Дамблдор разберет, что творится в твоей дурной башке. На чьей ты стороне? - На своей, - глухо отозвался Урхарт, стоя к нему спиной и вытираясь темно-синим махровым полотенцем. Сириус снова хмыкнул. За мальчишку вступимся мы. За него вступится Дамблдор. А ты? Кто вступится за тебя? - Послушай, - выдохнул Сириус, чувствуя, что должен задать еще один, но вместе с тем зная, что ничего путного не услышит в ответ. - Тебе хоть кто-нибудь... хоть один человек в этой жизни еще дорог? Да хотя бы Билл. Пожалуй, только он и вступится, он да Грозный Глаз. Случись с ними беда, ты и пальцем не пошевелишь, чтобы их вытащить! Тебе на всех плевать. У тебя нет друзей в этой жизни, одни враги. Сириус ожидал, что Урхарт хотя бы замрет на мгновение, ошарашенный бестактностью вопроса, но и этого не случилось. Оборотень выпрямил спину, потянулся к одному из крюков, сдернул с него майку с коротким рукавом и натянул ее через голову. Снова не ответил, сминая в ладонях ткань светлых джинс. Только вздернул верхнюю губу, обнажая зубы. - Я забыл, какой кличкой ты себя теперь обзываешь, - сказал Сириус, как бы невзначай взмахивая перебинтованной ладонью, лишившейся двух пальцев. «Сириус, обещай мне! Нет, лучше поклянись, что с тобой ничего не случится здесь, пока меня не будет!». - Вернее, своего мохнатого приятеля, от которого я вчера таки ушел. - Если бы это был Седой, - произнес Урхарт, занятый натягиванием штанины, - ты бы не ушел. А твой ненаглядный мелкий наматывал бы сопли на кулак, собирая по дому ошметки крестного. Бородатый хрен меня за это не только не убьет, но даже не отшлепает, - добавил он, застегивая молнию на джинсах. - Хрен не прищеми, - процедил Сириус, всеми силами пытаясь осадить кипучую смесь злости при взгляде в оскаленную бельмастую рожу - животное - и чувства вины при воспоминании о другом лице - зеленоглазом и так похожем на лицо Джеймса. Ты - мой лучший друг, Гарри. Мой единственный друг. И я обещаю сделать все, о чем ты попросишь. - Само собой, - Урхарт толкнул дверь, и выражение его физиономии едва не заставило Сириуса поморщиться от мысли, читавшейся на ней. Мой хрен мне очень скоро пригодится. И не одной заднице будет плохо.