Но, в глубине души, так хотелось быть хоть в чем-то лучше. А еще глубже, получить признание как равного.
— Моя мотивация тоже была притворной, — голос разрезает тишину, когда Тэхён замечает тень Чонгука. — В детстве я был весьма эгоистичен в плане внимания. Чонгук, завернутый в покрывало, подходит к обеденному столу, замечает кучу скомканных и порванных бумаг. Тэхён аккуратен, но, когда злится или нервничает, забывает об этом. Это второй раз, когда Чонгук видит подобное. Он видит следы, оставленные той, сеющей хаос, личностью, но её саму — нет. Его встречает спокойный голос и утомленный чем-то взгляд — кажется, Тэхён устал. — Я рад, что вы вернулись, — сознается Чонгук. Он, тая обиду, не решился бы сказать, если бы Тэхён внезапно сам не разошелся на откровения. Потому что ему нравился такой Тэхён. Тэхён, который устал и безнаигранностей. — Вы оба мне дороги. Я- я считаю вас своей семьей, — это было неловко озвучить, и немного стыдно, но посчиталось важным дать Тэхёну об этом знать. Казалось, удобного момента может больше не быть. — Теперь я уверен, что мой траур по тебе перерастет в суточный. Тэхён слабо улыбается и Чонгук желает ему доброй ночи. Идет к дивану, собирает разбросанные по полу фотографии, кладёт их на стол, затем накрывает Чимина своим покрывалом и уходит. Ким наблюдает, вспоминает, когда сам впервые чувствовал себя так, будто обрел семью.— Flashback —
Это было знойное утро июня. Тэхёну было всего восемнадцать, восемнадцать должно было и остаться, как он решил. Все стремления и планы на ближайшее и не совсем будущее разрушились в тот день, когда он начал работать на Санбрейк. Он покинул двери своего корпуса с высокоподнятой головой и не скрываемым раздражением.Он последний раз переступал порог этого отвратительного места.
Забрел в первое попавшееся уличное кафе в центре, недалеко от Санбрейка. Место из-за раннего часа пустовало, а молодой бармен услужливо помалкивал. Тэхён бросил на стойку свой пропуск, говоря, что счёт пусть отнесут им в канцелярию или же сразу отдадут Мин Юнги в руки. С тех пор стакан Тэхёна не пустел, а желание выпустить пар только росло. Рядом присаживается молодой офицер в черном мундире. Тэхён поднимается и осматривает его, стараясь говорить так, чтобы язык не заплетался. Кажется, он уже выпил достаточно. — О, важная персона, — тянет Тэхён, осматривая его, — должно быть собака Хосока. Намджун молчит, заказывает себе воду и не собирается задерживаться здесь дольше, чем положено. Он только прибыл в Новый город со столицы, сопровождал Хосока и генерал отпустил его за ненадобностью, на пару часов. — А Хосок — собака монараха, — Тэхён собирается с мыслями и старается внятно их сформулировать. — Стало быть ты за короля. А наш король — лжец. — Какая честь, — Намджун усмехается. Чтобы говорить плохо о Ким Сокджине в общественных местах и незнакомому человеку, а уж в тем более военному — нужно быть или самоубийцей, или фееричным идиотом. — Я буду последним, с кем ты имел возможность говорить. Тэхён моргает, смотрит на офицера и ничего не понимает. Теряется в догадках и думах о том, что спрятаться нельзя даже в своих мыслях. Неужто Юнги залез в его голову и сообщил всем о планах. — А откуда ты знаешь, что на сегодня у меня запланирована виселица? Я ещё никому не говорил. Намджун берет стакан в руки, не пьет из него. Понимает: фееричный идиот и действительно самоубийца. — А тебе есть кому? — Вот, — Тэхён тычет в него пальцем и как приговор выносит, говорит: — Ты первый и единственный. Потому что никого у меня нет. Не могу поверить, что собака Хосока — мой последний собеседник. Намджун выпивает воду залпом и со стуком опускает стакан, когда Тэхён легонько пинает ему ноги. — Эй, зови своего хозяина, мне есть что ему сказать. — Господин генерал слишком занят, чтобы уделить своё время такому как ты. Намджун отставляет несколько монет на кирпичной поверхности стойки и собирается уходить. Встает, отряхивает штаны. Тэхён снова падает на стойку и, будто грустно, бормочет: — Верно, кто я такой — никто. Раз Мин Юнги так решил. Мин Юнги вообще имеет власть распоряжаться чужими судьбами. Ты смотри: он разрушил мою жизнь просто тем, что- Намджун не дает ему договорить: выводит за шкирку на улицу и бросает на пыльную землю. Он или перебрал, или бессмертный. Кричать это имя в общественном месте — хуже, чем публично порочить имя монарха. Намджун на него смотрит — Тэхён не встает, глядит наверх и видит высоко в небе проплывающие дирижабли.Городская размеренность так прекрасна.
— Ким Тэхён выглядит жалко. — О-о, так обо мне даже собаки Хосока знают, — Тэхён протрезвел будто, но вставать ещё не собирался. — Я персона важнее, чем ты. — Как можно не знать самого амбициозного работника Санбрейка? — Намджун присаживается на одно колено рядом. — И ты действительно важен, для королевства. — Это тебе Юнги сказал? — Я не знаком с ним лично. — Он ублюдок — можешь ударить его в лицо при встречи. — Боюсь, меня предадут трибуналу. — Скажи: Ким Тэхён привет передавал, посмертно, — прикрывает глаза и улыбается, представляя эту картину. Жаль, он её сам не увидит. — Виселица не отменяется? — Я всё равно умираю, — просто говорит Тэхён и открывает глаза. — Поэтому хотел бы выбрать время сам. Хотел бы хоть что-то выбрать сам. — Поднимайся, — Намджун встаёт сам и протягивает Тэхёну руку. Ким сразу же принимает предложенную помощь. — Да, ещё успею побыть в горизонтальном положении. Если конечно мою могилу не разорят. Как же сложно оказалось жить, хорошо, что мне уже не придётся иметь с этим дело. — Видимо слухи врут. Ким Тэхён — слабак. Тэхён оскорбляется сказанным, отряхивает свои одежды от пыли и раздраженно отвечает, добавить хочет, что не собакам Хосока ему о слабости говорить, но почему-то решает этого не делать. Этот не такой уж и раздражающий, как остальные. — У этого, как ты выразился, слабака, забрали право выбирать, забрали мечту, забрали будущее. Осталось забрать жизнь, которой остались считанные месяцы. Но я сам решу, когда мне умереть. А решил я, что сегодня. Что? Слишком круто для слабака? — Будет грустно завтра прочесть об этом в газетах. — Смешно, — он смотрит на офицера. — Но тогда может стоит подождать и через много лет найдут лекарство? Как думаешь, погрузить себя в сон до лучших времен? — И кому ты нужен будешь через много лет? — спрашивает Намджун — Ни как человек, ни как инженер или врач. Ни родных, ни близких и знания твои устареют. — Тогда может со мной? У меня и сейчас никого нет, а через много лет будешь ты. Намджун начинает смеяться. Ким Тэхён действительно предложил ему пойти и умереть вдвоём. Фееричный идиот. — Тогда может сам себе поможешь? Слышал, Ким Тэхён с того света людей возвратить может, а сохранить жизнь в тем более. Многое говорят о тебе. — Это ты меня сейчас Богом назвал? Слухи надуманны. — Говорят, смерть боится тебя. Или у вас с ней соглашение? — По которому я видимо я расплачиваюсь свободой воли. — Я предпочту составить тебе компанию сегодня и даже завтра, но никак не через много лет, которые могут и не настать. Теперь смеялся и Тэхён. — Так легко приручил собаку Хосока, — он усмехается. — Генерал меня повесит. — Чон Хосок хорошо отзывался о Ким Тэхёне. Думаю, ему будет не столь обидно. «Хорошо отзывался» Насколько он должен быть счастлив или доволен услышать подобное? Тэхён хмурит брови и не верит тому, что его могли похвалить. — А меня вот, Хосок раздражает и всю жизнь раздражал. Я, когда жил в академии, подростком когда был — он мне проходу не давал. Как его могли сделать генералом? Он плохо обращается с детьми. Но в шахматы играет хорошо — я ни разу у него не выиграл.— End of Flashback —
Чимин просыпается под утро, застаёт Тэхёна спящим за столом. Он бы так и позволил себе предаваться этому мирному созерцанию, не будь столь поражен и удивлен. — Ты всё-таки человек, — Пак потягивается, а затем тянется через стол и трясёт Кима за плечо. — Нам нельзя оставаться здесь, — голосом будто и не спал вовсе, отвечает Тэхён. Чимин перед ним помятый, с мешками под глазами и растрепанными волосами. Тэхён видит — он тоже переживает. Уже и не смешно даже. Сыльги знает, где они, Сыльги знает, зачем, и это вопрос времени, когда в их дверь постучат и выведут. Им необходимо спрятаться, и дождаться войны с Югом, чтобы смочь попасть во дворец. Им уже пятую попытку срывают, будто заранее знают о том, куда и когда они придут. Но засады не устраивают — играются будто. Дают возможность на другой ход, чтобы потом с еще большим упоением праздновать победу. — Чонгук… — А он пусть остаётся — у тебя нет причин таскать его везде за собой. Здесь, он по крайней мере в безопасности. — Он не будет рад. — Вы хотите окончательно его добить, капитан? По Вашему, он недостаточно настрадался? Зачем обрекать его на это во второй раз. Чимин не может не согласиться, ведь, кто он такой, чтобы портить Чонгуку жизнь. И с этим Чимин между словами понимает истинные слова Тэхёна. Он ему намекает, что Чонгук балласт и рисковать они больше не могут. Если раньше у Тэхёна была возможность присматривать за ним, пока Пак работал, а это было его условие, то сейчас им не доступна подобная роскошь. Ни лишнего часа времени, ничего у них нет. Тэхён ещё в тот первый день, в лавке обмена хотел от него избавится. Этот мальчишка был помехой, в планы его не вписывался и доставил неудобств. Но тогда он еще мог это стерпеть, тогда на кону не было его, Тэхёна безопасности, тогда делу его жизни, угроз не было. Сейчас же ситуация иная. — Ты заботишься о нём или о себе? — твердость голоса и серьезность тона подталкивают Тэхёна на рассуждения о мотиве своих поступков.— Flashback -
Двор Канов располагался неподалеку от центра Нового города. Больше чем титулом, тянувшегося с самых темных веков, дом Канов был известен тесной связью с Санбрейком. Под шум изысканной музыки и игристое вино, шепотом молвили о покровительстве монарха и главе главного промышленного офиса. Хоть господин Кан и не был ни главой, ни доверенным лицом Санбрейка, боялись его наравне с генералом. Когда у старшего сына, ныне живого главы дома, родилась единственная дочь, то было это для них огромной радостью, нежели, как все сулили, проклятьем. Кто в этот славный век пустит женщину в высокую должность? Глава семейства Кан решил, что он и пустит. С раннего детства лучшие умы королевства обучали юную леди. В подростковом возрасте ей уже готовили место в Санбрейке и пророчили высокое будущие. Не спешили с выбором партии, и, несмотря на сетовство родителей, дедушка ее настаивал на том, что это не то, что ей сейчас необходимо — она не для этого училась столько лет. А подобрать мужа ей всегда успеют. В вечер восемнадцатилетия, наследницу дома пышным торжеством поздравлял весь город. Познакомили её и с главным инженером восточного отделения Санбрейка. Ким Тэхён, будучи аристократом, был единственным человеком, который отказался от дворянского титула. — Жалованный дворянин — это то, что если и будет мне нужно, то только если к нему сразу будет прилагаться портрет в книжки по истории. Между пророком, предсказавшим конец света, и тем, кто изобрел паровой двигатель, будет в самый раз. Заместо приветствия начал Тэхён. Сыльги обернулась и встретилась с ним лицом к лицу. Допивал игристый напиток и заявил, что танец не попросит — именинница наверняка утомилась за весь вечер. Но видела она: он красивым словом избавил себя от этой дешевой формальности в виде вальса. «Было бы здорово, если вы поладите. Этот молодой человек больший престиж, чем любой дворянин столицы или придворный Верхнего города» — шепнул ей дядя перед тем, как раствориться в толпе. — Простите, без подарка, однако… — начал было Тэхён, но Сыльги его перебила. — Политический брак не для меня. — Он был бы не политический, а по договоренности, но спешу заверить, что моё сердце занято, а благосклонность дома Канов чести мне не сделает. Я больше чем уверен — Ваш пра-пра-пра-прадед убил мою пра-пра-пратетушку, и мои родители, будь живы, вряд ли бы позволили связать судьбу с многовековой историей дома, который известен лишь убийствами и интригами. — Хах, не знала, что заговорщики за промыш… Тэхён не дает Сыльги закончить, бросает свой бокал в руки рядом стоящему человеку, берет девушку за запястье и, сверкая улыбкой для всех вокруг, затягивает в танец, двигаясь к выходу. Она не успевает сообразить, как оказывается на террасе. Тэхён обнимает ее за талию, прижавшись телом и где-то над ухом шипит: — Если не хочешь остаться без головы — не говори о подобных вещах в людных местах. Будь ты даже частью королевской семьи — за такое придают эшафоту без разбирательств. У стен есть уши. Сыльги отпихивает его от себя, злится не то на Тэхёна за вольность, не то на себя за брошенную, но не до конца произнесенную фразу. А потом замечает вокруг людей и быстро находит выход из неловкой ситуации. — Я не выйду за Вас замуж, господин Ким Тэхён, прошу меня извинить, у меня праздник.— End of Flashback -
— Я тебе помогу. В последний раз, — говорит Намджун, объявившийся в дверях раним утром. Они не говорили и не виделись, казалось, целую вечность. Тэхён знал причины, но все еще был зол, что Намджун исчез так внезапно, стоило только фотографии Тэхёна появиться на розыскных листовках. — Мегеру свою подставлять не хочешь? Или придумать не мог как её перед мной выгородить? — раздраженно спрашивает Тэхён, пропуская его во внутрь. — Мог не утруждаться — я в состоянии придумать как пересечь границу. — Юнги в городе, тебя ищет. Позволил Сыльги его сдать, но пришёл предупредить. Тэхён забывает о первом, потому что второе перевешивает. И это сразу меняет дело. — И сколько у меня времени? — Сегодня ночью последний поезд. Тэхён слышит звук открывшийся двери, оборачивается и видит как Чонгук выглядывает на половину, коротко машет Намджуну и снова закрывает дверь. Тут же подходит Чимин, молча просит об одолжении и Тэхён зачем-то соглашается. Чимин думал об этом всю ночь и Чонгук действительно не должен быть ответственен за его грехи. Чонгук совсем не заслужил этого. И пусть завтра Чимина вновь поведут на эшафот — он не позволит ему в этот раз быть рядом. — Когда тебя повесят, ему будет, что вспомнить, — Тэхён может и другое хотел сказать, может сам и предложил бы, если бы не считал глупостью. Съязвить хотел, что может им ещё актеров и шутов с улицы позвать? — Ты обещал его не оставлять, так что не прощайся. — А Вы, Ким Тэхён, сентиментальный. Травма? Тэхён смотрит на смеющиеся глаза Чимина, а его тон режет слух. И видит он в нём того, о ком только слышал. На мгновенье позволив быть себе слабым, он забыл обо всем и развеял свои сомнения на его счет. О Пак Чимине много чего говорили, но только Тэхён видел и знал его настоящего. Теперь же он готов немного изменить свое мнение. Чимин не так страшен для монарха, как о нём говорят, но если Пак очнется от счастливого неведения реальности, то вполне сможет стать. И переворот его смехотворным казаться перестанет. Только