* * *
Волосы отросли, медные кончики липли к скулам. Тэхён больше не тратил своё время на то, чтобы привести в порядок его волосы или высветлить корни. С самого их возвращения наверх. Смотря на своё отражение в зеркале, ловя его в мраморном полу, Чонгук видел — потресканное. Монстр, спрятанный за сотней масок, таковым является не от ужасных дел, не от гнусных мыслей — Он просто выглядел безобразно, хуже многих в Нижнем. Чонгук смотрит и точно может рассказать о каждой трещине и то, как и где её получил. У него было слишком много времени наедине с собой, чтобы разобраться и докопаться до причин. Трещина, незаметная когда-то, что дала другим жизнь, проходит по его левой кисти. Он спустился в Нижний город без перчаток, он потерял их где-то на границе. Неосознанно, не думая совсем, в ту ночь, от непонимания ещё не такую страшную. Чимин держал его за руку, согревал своей. И он даже забыл о том, что его рука ничем неприкрыта. Вторая, идущая от кисти по всему плечу к шее, появилась там, когда он задирал голову и на Тэхёна, пусть и для вида, смотрел свысока. Трещина глубокая, от того и края крошились сильней. Полностью покрытый трещинами, он разобьется точно фарфор. Пальцем легонько на пол столкни и не соберешь никогда. Но у Чонгука между трещинами зелёные стебли и фиолетовые цветы. Он, как ваза сохранившийся со старых времен — потресканный, но не сломанный, цветами облагороженный. И как и подобает таким вазам, спрятана от чужих рук и глаз ненужной вещью. Даже если все твердят о её значимости и ценности. Чонгук вглядывается в мраморный черный пол, упирается в него ладонями, оставляет пятна от пальцев. Графит и золотистые крапинки, словно трафаретом ложатся на отражения его лица. Он словно по Тэхёну скучает, сам с себя одну из масок стаскивает. Потому что знает — трещины не возникают на пустом месте. Трещины — следствие, а причина скрыта намного глубже.Чонгук еще до Нижнего города был потрескан, но умело это скрывал, даже от себя.
Он завязывал волосы в хвост и прятал их под одеждой. Аккуратно и проколы снял, ведь тайно ходит по городу, вдруг кто его увидит. Шуга в день их встречи заметил, даже несмотря на то, что Чонгук скрывал лицо, но к огромному удивлению отвращения не высказал и стражу не позвал. Но знает Чонгук, какие люди в Новом городе — Шуга просто какое-то исключение, как и Тэхён. Если кто из местных увидел бы в таком виде, его бы давно стража вернула в Нижний или же передала в Санбрейк. И он понял бы это прекрасно, не разозлился бы даже. Однако не объяснить им всем, что он тоже, как и они, аристократ* * *
— Солнце вставало одиннадцать раз, — медленно проговорил Чонгук. — Луну я видел двенадцать. А вас двоих впервые. Он лежал посреди гостиной на ковре, услышав скрип в замочной скважине, перевёл взгляд с потолка на дверь, чуть запрокинув голову и закатив глаза. Тэхён, проходящий мимо, словно не заметил, наступил Чону на ладонь, у Чонгука лишь пальцы дрогнули. Тэхён стаскивал с себя вещи и кидал куда придется. Был раздражен и, кажется, напуган — лучшее зрелище, которое удавалось увидеть Чонгуку за последние дни. — А тебя лучше бы Хосок повесил. С почестями, — говорит Чонгук Тэхёну, а сам тянется к только перешагнувшему через него Чимину. Словно Чонгук убедиться хотел — настоящий ли он. Хватает за щиколотку и Пак опускает на него взгляд, удивляется, словно до этого не замечал. А Чонгук безэмоционально спрашивает: — Будешь скучать, когда великого Ким Тэхёна настигнет виселица? — Отпусти, — Пак дергает ногой, чтобы сбросить слабо обхватившие его пальцы и идет дальше. — Мы были близки к этому, не говори так. — Значит, ты второй раз избегаешь виселицы. Нам следует это отметить? — Чонгук заливается смехом: не то истерическим, не то показательным. С другой стороны комнаты слышит как хлопает дверца шкафа. — Я смотрю тебе весело? — Тэхён закипает, всё больше забавляя младшего. Чонгук даже поднимается, чтобы самому увидеть его лицо. — Спишь целыми днями да в окно смотришь, а мы… — Почему же, — Чонгук усмехается, перебивает. — Завтракаю вместо обеда, прогуливаюсь по площади. Завел друга, актер с улицы. Интересный собеседник. Интересней вас обоих. И жизни меня не учит. — Может ему воздухом дать подышать — обращается Тэхён к Чимину, переводя с одного на второго взгляд. — С ума сходит и вновь начинает дерзить. — А вот ты пропади снова на пару недель. Один желательно, — зевает показательно и подтягивается, будто проснулся. — Чимин наверняка устал от тебя. Я устал от тебя. Сама жизнь устала от тебя. Вали в своё царство мёртвых — живым ты не нужен.И вряд ли когда-то был.
* * *
На столе у Юнги тонкая папка с несколькими подписанными Сокджином бумагами. Хосок глядит в витражное окно, с которого видно всю панораму Нового города. Они сидят на двенадцатом этаже в Санбрейке. Юнги ознакамливается с бумагами, сам что-то подписывает, несколько раз в разных местах ставит свою печать и всё ещё не одаривает генерала вниманием. — Как прошла твоя поездка в Южное королевство? Скоро ли туда вернешься? У стен есть уши и не всегда это скитальцы под покровительством Хосока, чаще это засланные другим королевством шпионы. — Вам, господин генерал, этого знать не обязательно. Да и цвести Юг только начинает, поэтому мне нет надобности собираться в долгосрочный путь. В лучшем случае, это случится уже с Ким Тэхёном. — Сокджин об этом осведомлен? — Выходит, — говорит Юнги, вчитываясь в один из документов. — Его светлость Ким Сокджин доверяет мне многим больше, нежели Вам. Прискорбно осознавать, что шут знает больше, я полагаю. — Переигрываешь, — Хосок смотрит на небо и видит спускающийся к городу летучий корабль. Кто-то из дворян решил посетить Новый город. — Сегодня какой-то важный день? — Кто-то пустил слух, что Мин Юнги посетил Новый город. Или не слух, ведь кто в наши дни смеет озвучивать его имя? Вот дом Канов в честь этого приём и устраивает. Вы, господин генерал, ничего об этом не знаете? — Мое приглашение, судя по всему, потерялось, так что впервые слышу. — Вместо того, чтобы посетить прием у Канов и попытать счастья познакомиться с господином Мин Юнги, Вы проведете этот день со мной. Сожалею. — Я через час возвращаюсь в столицу. Можешь не выгонять. Хосок отходит от окна и встает подле Юнги, вглядывается в записи. Читает и понимает, зачем Сокджин отправил его в Новый город с этими документами. Понимает, почему Юнги их сам не забрал до того как уехал. Ему план весь без слов раскрывается и ясно, как день, становится, зачем Юнги поднимал архивы. Зачем досье на всех неофициальных солдат искал, зачем с Чонином вёл долгую беседу, ненавязчиво пытаясь выведать, кто с Чимином бежал в Нижний. — Я могу узнать, где находится личный кабинет Ким Тэхёна? — Вы там ничего не найдете, — голос Юнги не подводит, но Хосок замечает в нём напряжение. — Я ещё вчера приказал всё там сжечь. — И всё ли сожгли? — Форму капитана с зелёным мундиром я поручил отправить вам. Оставьте это в секрете. Мне бы не хотелось, чтобы люди посчитали, что Ким Тэхён всё ещё служит дому Кан. Госпожа Сыльги не перенесёт этих слухов. — Вы так о ней печетесь. — Каны дабы не потерять лицо созвали пиршество. В Верхнем городе сейчас главная тема обсуждений это то, что Мин Юнги был в сопровождении людей в зеленом мундире. Таких совпадений не бывает. Сплетнями и деталями это история обрастает и обрастает. А она может решить, что одним из них был Тэхён, если узнает о мундире в его бывшем кабинете. Зеленый цвет — это цвет третьего полка, бывший четвертый. Официально уличная стража, которую боятся местные аристократы. Ведь их слишком здесь много, не так как в столице или Верхнем городе. Потому что по неофициальным данным, но всем известным, люди в зелёном мундире — это личная дивизия дома Канов. А, как известно, дом Канов — это единственный дворянский дом, что не находится в Верхнем городе и молвы ходят, что Каны в миру руководят Санбрейком. А Мин Юнги, пропавший много лет назад, имя которого никто в слух не произносит, принадлежит этой семье. — Госпожа Сыльги давно не светилась на светских мероприятиях. Может сегодня будет исключением? Раз там будет присутствовать сам Мин Юнги. — Госпожа убита горем, ведь Ким Тэхён бежал, а у них только намечалась помолвка. Ее честь опорочили злые языки, и продолжают это делать. Так что, генерал, Вы многое не потеряете, если не посетите их приём. Кан Сыльги уже два года не выходила в свет. Юнги передаёт Хосоку папку со своими печатями и подписями, просит не задерживаться в Новом городе. Сегодня весь свет общества собирается у Канов и так будет некрасиво, увидь кто из людей, что генерал в городе, а на прием не приглашен. Хосок забирает папку и вчитывается в небольшую бумажку, которую сожжет в камине на выходе из кабинета главы Санбрейка.«Проверь архив и историческую хронику. Узнай каких документов не хватает и уничтожь все упоминания моего имени с именем Тэхёна»
* * *
Тонкий цветочный аромат вальяжно, как и тени, гуляющие по стенам, ходит по комнате. Он вуалью прозрачной и мантией длинной, скользит по плечам. Не позволяет Чонгуку о себе забыть, душит хуже, чем рвущие лёгкие стебли. Цветы опадают нежными лепестками с губ к ногам, точь-в-точь как каждая сказанная им ложь.Мне не страшно.
Надрывный кашель изматывает и не даёт заснуть. Фиолетовые лепестки, давно переставшие пачкаться кровью, мягкие и приятные на ощуп. Как и вера в правдивость собственных слов.Я не хочу умирать.
Чонгук спускает босые ноги с кровати на черный мрамор, хочет ощутить холод. Хочет затем и отражение своё увидеть. Он все ковры в комнате убрал. Все шкафы и тумбы к стенам сдвинул, чтобы ничего не мешало. И ощущает прохладу, но не от драгоценного камня, а от фиолетовых свернувшихся лепестков. Опускается на колени, руками себе чистит путь, открывает пол, но себя он не видит. Видит свои ладони, упирающиеся в пол, в фиолетовых лепестках. Ему от чего-то щекотит нос, на самом кончике. Он ладони сжимает в кулаки, больно ударяясь костяшками о мрамор — лепестки мнутся. И он видит как на тыльную сторону ладони падает капля, руки расслабляются, отпускают скомканные цветы. Еще две падают на фаланги, другие росинками застывали на лепестках. — Как красиво-о… Чонгук укладывается на бок, ложась и на мягкий цветочный ковёр. Переворачивается на спину, а над ним все тот же в показной роскоши расписан потолок. Вода катится по вискам, прячется в волосах, попадает на лепестки. Тонкий цветочный аромат сверху ложится вуалью, закрывает его полностью, а тени на стене, будто окрашиваются фиолетовым. — Как думаешь, — говорит в слух, а вопрос задает ему, кого уже нет. — Что я должен делать? Этот кто-то к жизни не вернётся — его Чонгук давно оттолкнул, егоВсё, что пожелаешь.
— Думаешь, мне следует это сделать?* * *
Желание, родившееся из неправильных мыслей, хочет подтолкнуть к ужасным действиям. И Чонгук сам себя запирает в комнате, прячется под одеяла и подушки, чтобы ноги его на площадь не привели. Ему отчаянно хочется все прекратить, потому что он эгоистически хочет, чтобы хоть кто-то заметил его неправильную боль и прервал её. Потому что он уже готов на площадь выйти и угрожать монарху для того, чтобы за ним пришли скитальцы. Он готов свою смерть инсценировать, чтобы попасть на стол к Сыльги. Умолять её эти раздражающие горло цветы, вырезать. Чтобы цветы, которые не дают расти больше трещинам, исчезли и он наконец разбился. Он слышит за дверью, как кричит Тэхён, от его крика содрогаются стены, Чонгук морщится. Их план провалился. Слышит, что кто-то их сдал. Слышит как он Сыльги бранит. Слышит, как Чимин успокаивает его. Но выйти и спросить в чем дело и какой именно план у них не сработал — Чонгук не может. У него нет к себе доверия, и не знает он, не сорвется ли и не сбежит на площадь, если выйдет из комнаты. Он не может позволить себе выйти за пределы этих стен. Потому что никто о пустоте внутри узнать не должен.* * *
Чимин убеждается, что Чонгук спит, плотно закрывает дверь его комнаты и кладёт перед Тэхёном две бумажки. Это их розыскные листовки, обновленные. У Тэхёна появилась фотография, а у Чимина она изменилась в связи с его новым внешним видом. Чимин живым или мертвым. Тэхён только живым. — Нам нет больше смысла прятаться, так что может это хорошо, что план провалился. На самом деле Чимин был рад тому, что можно будет больше не надевать стеклянную линзу. Тэхён всматривается в свое изображение и кусает губы, у него трясутся руки, и он хочет истерически смеяться. Намджун не выходит на связь с того самого дня, как Тэхёна и Чимина чуть не поймали в городе. В голове крутятся вопросы и их решения. За ними утверждения и отрицания. Тэхён злился. Он давно уяснил, что положиться он может только на себя. Но Намджун стал исключением, которое может стоить ему всего. — Что ты такого сказал Сыльги? — голос дрогнул. — Только она могла доложить Хосоку, что в моём кабинете была форма, за которой я приду. Только она знала, что именно так я смогу без подозрений попасть во дворец. Что, Вы, Пак Чимин, такого сказали этой сумасшедшей женщине, раз она решила меня предать? Он давно ни на чей счет не питал иллюзий, но Намджун всё ещё был исключением. — Правду. Был. Уже нет.* * *
Намджун появляется в лофте с утра. Он был впервые у себя дома, с тех пор как покинул Новый город. Он был в черном мундире и мантии, что скрывала всю правую сторону, оставляя открытой другую, золотая цепочка крепления впивалась в плечо левой руки. Чонгук выглядывает, машет ему и снова скрывается за дверьми комнаты. Намджун было хотел уточнить, что с ним не так, как Чимин слишком радостный толкал его вглубь дома. Щебетал о будущих планах и в шутку добавлял «не говори Сыльги», не упуская возможности лишний раз позлить Тэхёна. Чонгук сидит на полу, припадает ухом к двери и вслушивается. Ему кажется — он так устал от тишины, что уже просто конвертирует её в чужой смех, чтобы не сойти с ума. Он опасается, что это так. Отгоняет страшные мысли и наконец решается выйти за пределы своей комнаты. И видит то, чего не ожидал. Чимин заливается ещё большим смехом, чем до этого, когда из ванны выходит Тэхён и расправляет руки, требуя оваций. Намджун, расставляя на столе приборы, лишь изогнул бровь, то же бы смеялся, если бы не уловил истинные мотивы Тэхёна. Ким Тэхён выкрасил себе волосы красным цветом и сделал несколько дырок в мочке уха, вставив в них кольца. Первым решает высказаться Чонгук, которого вроде и не звали, но и гнать никто не собирался. Он ведь сам закрылся ото всех. — Уже решил потерять своё величие на эшафоте? — Ты себя в зеркало видел? — указывая на Чонгука пальцем, Ким покачал головой. — На твоём фоне я чистокровный дворянин. — Высоко ты себя оцениваешь, — вмешивается и Намджун, — сбежавший инженер Санбрейка. Тэхён оборачивается в его сторону, заставляется Намджуна рассмеяться тем, что хмурит брови и обиженно тараторит: — Не желаю слышать претензии от воздушного пирата, который прислуживает теневой монархии. — Ты ещё язык покажи, — Чимин смахивает проступившие от смеха слёзы. Переводит взгляд на Чонгука и рукой подзывает его сесть рядом на диван. — Не стой там. Такой вид оценивать только с первых рядов. Чонгук оглядывается и видит, что образы, которые вырисовывали ему тени, более ими не являлись. Потому что настоящие, потому что пустоту Чонгука, которую пытались заполнить цветы, сейчас будто вянут и уступают место другому и важному. Чонгук видит: он давно уже не в комнате, давно покинул искусственно созданную зону комфорта и даже не слышит шепот с вопросом страшным. Потому что он знает, чего хотел. Он сидит на диване, наблюдает как перед ним на ковре Тэхён, собрав под себя ноги, смеется, тянется к Намджуну. Приставляет ладонь правой руки ко лбу и, оттянув на ней средний палец другой рукой, бьёт им. Затем проделывает тоже самое с Чимином. Пак недовольно бросает карты. Потирая лоб, встает и заявляет, что с Тэхёном на щелбаны больше не играет. Намджун просит ещё одну партию. Тэхён поднимается, разминает затекшие ноги и отходит к зеркалу. Чимин провожает взглядом и не понимает, что младший задумал. Намджун собирает разбросанные карты и лишь предполагает. И Тэхён возвращается, вновь раскинув руки требуя оваций, а затем указывает большим пальцем правой руки себе на открытый лоб и, задрав голову, отвечает: — Тебе не дотронуться до меня. Он убрал себе челку, что всегда скрывала лоб, сделав посередине пробор. Улыбался и демонстративно завязал на лбу черную бандану, под которой он скрывал своё лицо в Нижнем. Чонгук запомнил споры о каких-то военных между Намджуном и Чимином. Запомнил их забавные пререкания, смех и причитания, граничащие со слезами по поводу разлитого вина от Тэхёна. Бесконечная усталость, которая сопровождала Чонгука уже долгое время, словно начала медленно исчезать. Она растворилась и более не давила на плечи. Чонгук мог стоять с ровной спиной, мог поднять голову и не стискивать до боли зубы. Чонгук понял, что значит когда-то заданный ему Тэхёном вопрос: «Главное, чтоб было куда можно вернуться, ведь так? Твой дом явно не в небе» Чонгук засыпает, падая головой на плечо Тэхёна, когда тот садится рядом и обнимает его рукой за шею. Намджун отходит куда-то, ищет что-то в шкафу, а потом возвращается и хочет сделать фотографию. Тэхён закатывает глаза, а Чимин смотрит в камеру, руку в пистолет сложил, да глаз, закрыл будто прицеливался.* * *
Чонгук открывает глаза в своей комнате. Утро встречает несвойственным холодом и порядку снаружи. На столе не было многочисленных документов, на полу не валялись книги, нигде не было фотографий неизвестных ему людей или пролитых чернил. Не было и доказательств вчерашнего вечера. Чонгук проверяет комнату Тэхёна, в которой нет даже одежды. Проверяет комнату Чимина, а его встречает раскрытое окно и колыхающаяся тюль. А потом он находит письмо написанное ровным почерком Тэхёна.«Дорогой Гуки, планы поменялись и мы с Чимином вынуждены спустится к шахтам, дальше будем держать курс на столицу. Двери никому не открывай, и сам не выходи. От голода не умрешь — еду так и будут продолжать привозить, а еще проводить уборку каждые два дня. Будь хорошим мальчиком и послушай хёна. Намджун зайдет тебя проведать через пару недель. Попыткой второй удачной тебе может и не стать, но жить ты ещё будешь. Не делай глупостей.»
Тэхён с ним попрощался. Они больше не вернутся.