Венец Евриномы

Я училась жить заново. И получалось совсем неплохо. В приобретении новых привычек таился особенный смысл: запах кофе по утрам, алкоголя вечером, и в напоминание о прошлом только стальной браслет мужских часов, уже не скользящий по руке при каждом движении, не звенящий в тиши ночного одиночества подобно Мингунскому колоколу. Да, я, наконец, решилась уменьшить его под размер собственного запястья. Теперь мне даже нравилось быть Никки от слова «никакая», но представляться я предпочитала «Келли» — именем, не являющимся редкостью для этих широт. Два месяца прошло с тех пор, как я оставила Джейсона на вокзале в Танжере, и следовало признать: он был прав во многом, да не во всём. Мне действительно стало легче, и я перестала вздрагивать от каждого шороха и резкого звука. Пару раз даже сходила на свидания, которые, правда, не окончились ничем. И тут обозначалась та моя сторона, о которой Джейсон ничего не мог знать: забыть его было невозможно. Совершенно. Но всё же солнечные зайчики на стенах полупустого кафе и взволнованное, облитое солнечной глазурью море за окном разгоняли тучи грустных мыслей. Я заказала завтрак. Под мерный гул телевизора у барной стойки начинался очередной, наполненный бездельем день. — Срочное сообщение, — напряжённо прозвучавший голос диктора новостей заставил вздрогнуть. Ложечка, которой я размешивала сахар, с глухим стуком упала на пол, а сердце затрепетало в горле. И я даже не смогу пересказать содержания услышанного, кроме отдельных словосочетаний, вырванных подсознанием из тревожного сообщения. «Джейсон Борн», «Дэвид Уэбб», «Тредстоун», «выстрел», «Борн упал в реку с высоты двадцатого этажа». Никогда раньше я не чувствовала ничего подобного. И сложно, пожалуй, будет представить ту степень ликования, которую я испытала, когда услышала: «Несмотря на тщательные поиски, по истечении двадцати четырёх часов тело Борна обнаружено не было, розыскные мероприятия продолжаются». Чтобы скрыть улыбку, я поскорее поднесла к губам чашечку с кофе. Вне всяких сомнений Джейсон остался жив. И пусть он никогда не станет моим, в тот момент тёплая волна счастья накрыла меня с головой. Полностью. … Уже третью неделю журналисты с удовольствием обсасывали темы громких арестов и следствий. ЦРУ теперь больше напоминало растревоженный муравейник, чем секретную организацию. Но о Борне новостей не было никаких. К счастью или к сожалению… Впрочем, я решила воспользоваться шумихой, извлечь из этого личную выгоду. Я планировала навестить маму, которую не видела уже несколько месяцев и не могла подать ей весточку. Теперь же, когда причастные к проекту «Тредстоун» были озабочены спасением собственных задниц больше, чем моей персоной, я могла бы рискнуть, воспользоваться паузой, самолётом, возможностью… Эти размышления застали меня в холле отеля, где я снимала комнату с видом на побережье. Привычку осматриваться перед тем, как войти в номер, я приобрела не так давно, и после того, как ключ легко повернулся в замке, я бросила дежурный взгляд через плечо. Широкая ладонь, накрывшая на мой рот, грубоватая, сильная, шершавая и… такая родная, была узнана сразу. Я едва не потеряла сознание, когда услышала произнесённое вполголоса: «Только не кричи». Я почти не могла двигаться, но кивнула, и он ослабил хватку. Одной рукой он всё ещё продолжал удерживать меня, другая была необходима, чтобы открыть дверь. — Джейс-сон, — дрогнул голос, когда он буквально втолкнул меня в залитую солнечным светом комнату. — Но как?.. Как ты нашёл меня? Ноги отказывались подчиняться мне, дрожащие руки удерживали его плечи, когда он с лёгким хлопком затворил за собой дверь. Привалившись к ней спиной, Борн безмолвствовал и улыбался, поймав моё лицо, заключив его между ладонями. И тысячи километров сократились до сантиметров. Превратились в миллиметры, когда я сама потянулась к его губам. Но целоваться в его планы не входило. Наверное, сценарий нашей встречи Борн готовил заранее, ведь в следующий момент я оказалась зажатой в тесном пространстве между его телом и прохладной стеной. Этот маневр показался столь неожиданным, но приятным, что я только вздохнула, чувствуя, как электрические разряды возбуждения моментально пробежали по всему телу, до кончиков пальцев. Не знаю, когда он успел стащить свою рубашку, но только треск ткани собственной блузы я услышала так громко, будто после короткой вспышки молнии гроза подошла вплотную. Пугая, обезоруживая. Я не могла дышать. Воздух вдруг раскалился и стал таким густым, будто кто-то разлил гигантскую порцию прозрачного киселя, оставив меня беспомощно барахтаться в нём. И я не смогла бы и пожелать лучшей, чем руки Джейсона, опоры. Только они и не давали мне упасть. Прикосновение его сухой и горячей кожи казалось восхитительным. Особенно ощущение мурашек, покрывших его кожу от моих ответных касаний. Джейсон значительно выше меня, и я затылком ощущала, как дыхание его становится неровным, рваным. В абсолютной тишине номера, которую я не решалась нарушать ничем, кроме непроизвольно рвущихся стонов, любой звук становился рафинированно громким, оглушающим. Так же и пряжка его ремня, звякнувшая, когда он решил освободиться от оставшейся одежды. Давным-давно мы не были так близки. Возможно тысячелетия или миллионы веков подряд. От этой мысли кружилась голова и больно покалывало в груди. Но я узнавала своего Борна: он казался таким же настойчивым, умело балансирующим на грани грубости и нежности, боли и наслаждения, как и в первую нашу встречу. Джейсон не терял времени даром, и пока я пыталась прийти в себя и понять, на каком я теперь свете, ремень, что недавно поддерживал его брюки, чёрным ужом скользнул между моих запястий, обездвиживая. — Что ты хочешь делать? — в собственном вопросе я не услышала и намёка на страх. Только любопытство, смешанное с возбуждением. — Детка, — сквозь стиснутые зубы молвил он и одним движением развернул меня спиной к стене. Его касания не имели ничего общего с тем, что у влюблённых называются нежностью. Настойчивые, не терпящие возражений пальцы и губы умело находили те самые точки, от прикосновений к которым я жмурилась, силясь не закричать. Поцелуи чередовались с покусываниями, поглаживания — со шлепками, не переходя той грани, когда дыхание перехватывало от восторга, а не от боли. У меня голова кружилась от такого Борна, нетерпеливо, почти без прелюдий овладевшего мной. Звук нового удара ладони по ягодице заставил меня вздрогнуть и широко распахнуть глаза. Джейсон улыбался, хотя лицо его было искажено ощущением скорой разрядки. И это было восхитительно: отдаваться ему так, как хочет он, не имея возможности пошевелиться. Мы продолжали трахаться на полу в какой-то дикой, неудобной и совершенно неестественной позе так, что Джейсону приходилось впиваться пальцами в мой живот и бедро, чтобы устроиться более или менее удобно. — Господи, я вся синяках буду… — Маленькая сучка, — пробормотал он. — Тебе следовало признаться в том, что мы с тобой спали раньше, ещё в Танжере. — Почему-у-у? — простонала я, совершенно безразличная к ответу, ведь в этот момент Джейсон нашёл какую-то восхитительно чувствительную точку внутри, и горячая волна накрыла меня с головой. Признаюсь, мне и раньше становилось хорошо от одних его прикосновений, но то, что произошло теперь, напоминало просыпающееся землетрясение. Всё моё тело сотрясали неконтролируемые сокращения мышц, крик, сдерживаемый ладонью Джейсона просился наружу, и я зубами вцепилась в его руку. Из глаз текли слёзы, но ощущение удовольствия только нарастало, становясь практически болезненным и невыносимым. И где-то на периферии сознания я отметила, что с Джейсоном происходило примерно то же самое. Беспомощно и хаотично толкнувшись ещё пару раз он то ли закричал, то ли зарычал и, вздрогнув, обрушился на меня. Возможно, я потеряла сознание, а может быть, просто наслаждалась моментом, но пришла в себя от восхитительного тепла и тяжести мужского тела. Джейсон отдыхал, слегка опираясь на ладони, очевидно, чтобы не давить на меня всей массой. Его член всё ещё находился внутри, и мне ни за что не хотелось вносить коррективов в совершенство этого момента по меньшей мере на протяжении вечности. — Чёрт, это было восхитительно, Никки, — очнулся Джейсон и, приподнявшись на руках, внимательно посмотрел в мои глаза. — Ты так… ты… тебе не было больно? — Мне было хорошо. Но я хотела бы попросить, Джейсон. — О чём? — улыбнулся Борн. — В следующий раз свяжи меня полностью…