* * *
Несправедливо было бы считать, что я решила работать в министерстве исключительно из-за домовых эльфов. В одиннадцать лет я узнала, что сказочные существа реальны, и с тех пор моя любовь ко всему волшебному стала просто безграничной. Мне нравилось изучать их, синтезировать новые виды и помогать ассимилироваться разумным индивидам среди волшебников, несмотря на то, что некоторые из них вызывали опасение и даже страх. Обычно я старалась иметь дело с более безопасными существами, в остальных случаях — окружала себя защитными чарами и соблюдала безопасное расстояние. Но когда поневоле становишься главным героем страшной сказки, ни о каком безопасном расстоянии речи идти не может. Вся, абсолютно вся круглая как блюдо поляна, окруженная двенадцатью остроконечными валунами, была заполнена волшебными существами, которые всем своим видом выражали крайнее неодобрение. Их глаза молочно, кроваво и зелено мерцали в свете волшебных палочек. Челюсти некоторых тварей вполне однозначно щелкали, обнажая острые, как ножи, клыки. Кажется, мы пришли не очень вовремя. Стуканцы и дуэргары, клураканы и акромантулы, баньши и зелигены, пикси, докси, красные колпаки, бекке и боглы, несколько кентавров, вампиров, гриммов, упырей и бист-вилахов… (9) Короче, чуть ли ни вся волшебная красная книга. Крупные и мелкие создания всех уровней опасности. Даже те существа, которые на сей день считались официально вымершими. Затесавшийся среди них здоровенный каменный тролль, угрюмо выпятил нижнюю губу и громко втянул в ноздрю свисающую с носа зеленую тягучую каплю. В тишине это прозвучало довольно зловеще. — Ну всё, приплыли, — всхлипнули подруги. — А я вас предупреждала, — едко добавила я, окончательно впадая в панику. Более кошмарную и безвыходную ситуацию сложно было вообразить. Даже в плену у Беллатрисы я не испытывала такого ужаса. Разобраться с каждым существом по отдельности для меня не составило бы труда — я знала назубок особенности и повадки всех представителей разумных и не очень рас. Но как они вели себя в большой гетерогенной группе — моим лаборантам ещё не доводилось изучать. А вот мне предоставился шанс стать Джеймсом Куком, случайно попавшим на гастро-вечеринку к австралийским аборигенам. К трольему шморганью присоединился утробный рык. Облака на небе разошлись, и луна осветила нескольких призрачных тварей, которые отделились от камней и бесшумно двинулись в нашу сторону. — О господи, это же скрытни! (10) — Тонкс молниеносно выхватила палочку, заслоняя собой меня и Джинни. — Фианто-дури, быстро! Мы встали спина к спине, готовясь погибнуть с оружием в руках. Прозрачно-голубой щит тройным слоем купола накрыл нас. Тварям это не понравилось. Один из скрытней в размашистом прыжке преодолел несколько метров и, жутко зазывая, попытался кинуться на нас, но преграда тут же отбросила его прочь. Незадачливый скрытень позорно отполз в сторону, скуля от боли и дымясь в нескольких местах. Через секунду он, словно хамелеон, слился с местностью. — Окей, что дальше? — у меня от страха зуб на зуб не попадал. Я без особой надежды еще раз оглянулась по сторонам, выискивая возможность сманеврировать за пределы западни. Мерлин-Мерлин, сколько же их тут! — Это была проверка. Они поняли, что нас просто так не достать, — оптимистично заключила Тонкс, хотя голос ее дрожал. — Попробуй с ними поговорить, Гермиона, — попыталась внести конструктив Джинни. — Ты же у нас специалист. — По-моему, они настроены нас сожрать, а не беседовать! — Пока мы под щитом — нам ничего не грозит, ты же видела. — Вот именно. Пока. Они тут сутками могут торчать, дожидаясь пока мы не свалимся от усталости. Щит — статичное заклинание, так что мы в западне. Вперед выступил кентавр гнедой масти, с широкими скулами и черными волосами, по имени Магориан. Он был авторитетом среди своего табуна и славился нетерпимостью к волшебникам, особенно к министерским. Ему явно пришлось не по душе, что мы зашли так далеко в лес. За его спиной стояли белоснежный Флоренц и вороной Бейн — как ангел и демон. — Я знаю тебя, человеческая дочь, — обратился Магориан ко мне. — И ты снова здесь, — он произнес это так, будто я наведывалась сюда каждую среду с двух до трех. — С каких пор кентавры дружат с великанами и пауками? — удивилась Тонкс. А ведь действительно странно: когда-то акромантулы и великаны с легкой руки Волдеморта захватили больше трети лесных угодий, оттеснив кентавров к восточной окраине. Тем не менее коне-люди до последнего терпели притеснения и вступили в битву лишь когда стало ясно, что Волдеморт так или иначе заставит всех склониться перед ним. В итоге табун в самый последний момент определился с позицией и храбро сразился с существами, выступившими на стороне зла. И вот теперь бывшие враги стояли плечом к плечу, как ни в чем не бывало. — Смирились с соседством? — предположила Джинни. — Это вряд ли. Кентавры достаточно злопамятны, — покачала я головой, отлично зная, что у парнокопытных остались ко мне вопросы после того, как я сплавила им жабоподобную Амбридж, и все закончилось славным побоищем. — Так какого хрена они тут все собрались?! — Хороший вопрос. Похоже, Магориан взял на себя роль предводителя этого странного сборища и вместо того, чтобы без лишних слов изрешетить нас стрелами, как старое ведро, вроде бы намерен разговаривать. Это обнадеживало. Размахивать министерской корочкой я посчитала лишним. Потому, собрав жалкие остатки своей храбрости, я сделала шаг вперед, стараясь не пересечь защитный барьер. — Мы потеряли друзей. — Этих? — насмешливо проговорил кентавр, и существа перед нами расступились. К высоким камням напротив были прикованы Гарри и Люпин. Выглядели они откровенно паршиво: множественные побои, ссадины и кровоподтеки украшали их лица и тела. При свете Люмоса и луны было видно, что обнаженный оборотень истощен и окоченел от лесной сырости. Рты их были заткнуты кляпами. При виде нас они замычали, то ли от радости, то ли о чем-то предупреждая. В их ногах, раскинув руки в стороны, лежал Сириус. Мне поплохело. Он мертв? Нет! Он не может быть мертв. — Ремус! — вскрикнула Тонкс. — Стой! — я схватила её за руку, чтобы она не бросилась к мужу. Подруга попыталась высвободиться, но я впилась пальцами в её ладонь и прошипела: — Успокойся, дура! Они провоцируют нас. Потеряем контроль над ситуацией и погибнем все к хренам собачьим! Джинни протиснулась между нами и прикрыла рукой рот, сдерживая крик. — Забирайте, — Магориан сложил руки на груди и гаденько ухмыльнулся. Я с надеждой перевела взгляд на Флоренца, но тот усиленно делал вид, будто видит меня впервые. Хагрид рассказывал, как табун закрепил устный договор с министерством о том, что волшебники не суются без дела в Запретный лес, при этом кентавры сперва спрашивают, а потом — стреляют. После они приняли бывшего профессора по Предсказаниям обратно к себе. На каких условиях — Хагрид не уточнял, но я догадывалась. И что-то мне подсказывало, что здесь, в самом сердце Запретного леса, им всем было глубоко плевать на любую договоренность с Министерством. — Отпустите нас, — сделав несколько успокаивающих вдохов-выдохов, ровным голосом произнесла я. Сириус жив. Я уверена. Почти. — Мы просто заберем наших мужчин и тут же уйдем с миром. Обещаем. Стоящий неподалеку фахан (11) — одноногое и одноглазое в человеческий рост существо, с пучком перьев на макушке — ловко перебросил в руке, которая росла прямо из его груди, странного вида цепь, состоящую из множества звеньев, на которые были нанизаны… яблоки. Широкий от уха до уха рот щеголял мелкими зубами в три ряда, а кожа блестела от выделяющегося из пор гноя. Он был настолько уродлив, что захотелось блевать или упасть в обморок, чтобы просто не видеть этого всего. — Никому из человеков не дозволено приходить в сердце леса, — противно пережевывая слова, проскрежетал фахан, — так сказал наш Король. Вы все умрете. Лесные твари согласно загомонили, затрещали, зазвенели, залопотали крыльям и защелкали зубами. Округа наполнилась ужасающей какофонией. Фахан грозно потрясал цепью с гнилыми яблоками, тролль громогласно ревел, лупя кулаком себе в грудь, а вокруг защитного купола радостно скакало и роилось множество мелких фей. Значит, Скабиор не врал. Всё-таки Гвин ап Нудд существует. Он успел наладить контакт с волшебными существами и объединить их. Вот гадство! — Король? Что за король? О ком это они? — Джинни вертела во все стороны головой, но я тоже не могла высмотреть никого подходящего на роль их «короля». Если Охотник и был тут, то след его уже давно простыл. Мой взгляд постоянно возвращался к Сириусу. Если бы я только могла подойти и убедиться, что он жив. Кентавр перехватил мой взгляд. — Каков привет, человеческая дочь. Считай это платой за то, что мы разобрались с той мерзкой женщиной в розовом и оставили тебя с дружками в живых, — злорадствовал Магориан. Я впилась ногтями в свою ладонь, пытаясь не расплакаться от злости! На своей территории кентавры всегда ищут повод сцепиться с людьми, а если не находят его — стараются всячески спровоцировать нас оскорблениями, оправдывая свою агрессию ущемлением прав. Если до войны это было оправдано, то после — просто смешно. — Что вы с ним сделали? Но Магориан не ответил. Вместо этого он воздел руки над головой, привлекая внимание лесной общественности: — Жители Запретного леса! Посмотрите! Люди настолько обнаглели, что уже целыми толпами врываются без спросу в наш лес, нарушая все договоренности, расхаживают тут и там как стадо бестолковых взрывопотамов, топчут редкие растения и крушат всё на своем пути. Волшебные существа снова согласно зашумели. — Ну мы же как раз и шли к вашим границам, чтобы спросить разрешения! — попыталась выкрутиться я. — И заодно попросить… — Попросить? — обманчиво ласковым тоном произнес Магориан. — О чем министерство смеет нас просить после десятков… Нет! Сотен лет угнетений! А? Гермиона Грейнджер, заместитель начальника Отдела по регулированию магических популяций и контроля над ними. Сколько на этой неделе ты подписала разрешений на истребление наших детей? А вот и провокация. Кентавров неплохо проинформировали, и ответить мне было нечем. Но и оправдываться я не собиралась. — Мы искали наших друзей, — обуздывая злость и страх, спокойно сказала я. — Мы их нашли, хотим забрать и просто уйти. — Просто уйти, — издевательски повторил черноволосый Бейн. — Как у вас, людей, всё просто. Просто прийти сюда, просто выставить требования. Просто уничтожать наше потомство! Нет, Гермиона Грейнджер. Так просто никому из вас уже отсюда не уйти. — Ну всё, нам крышка, — простонала Тонкс. Сложно было с ней не согласиться. — Министерство рано или поздно узнает о том, что вы с нами сделали, и пришлет сюда отряды авроров. — Мы готовы, — уверенно сложил руки на груди вороной, и этот жест охотно повторили все, даже Флоренц. — Лес ваш. Никто на него не претендует, — внезапно осмелела Джинни. Я удивленно покосилась на неё. — Вы превратили его в резервацию, в то время как в остальных областях страны наши дети гибнут сотнями просто потому, что мешают вам, волшебникам, жить! — выкрикнул Бейн и пустил стрелу прямо в Рыжую. Стрела сгорела, как только соприкоснулась со щитом, но всё равно мы с Тонкс инстинктивно пригнулись, дернув за рукава куртки остолбеневшую Джинни. — Совсем сдурела, что ли? — прошипела я. — Ты же хотела, чтобы я с ними говорила! — Вот и говори с ними, а не мямли, — и буквально одними губами прошептала мне: — Отвлеки чернобородого на себя. — Что? — не поняла я, но подруга наступила мне на ногу так, что все тупые вопросы мигом испарились. Она что-то затеяла. Я лишь надеялась, что никто ничего не заметил. — Ты слепа, человеческая дочь, — наконец подал голос доселе молчавший Флоренц. Он смотрел на меня отрешенно, и я поняла, что помощи от него ждать бесполезно. — Это присуще твоему роду. Людей стало слишком много. Вы вытесняете нас. Тебе хорошо известно, как тяжело волшебным существам становится с каждым годом выживать и соблюдать ваш ненавистный Статут о Секретности. — Но это же ради вашей безопасности, — неуверенно заметила я, и от этого кентавры неприятно расхохотались, а вслед за ними и все остальные существа. — Нашей безопасности?! Как это типично для вас, людей! — прошипел Магориан. Его кривая ухмылка не сулила ничего хорошего. — Сперва вы выживаете тех, кому эта земля принадлежала испокон веков, а потом заявляете, что защищаете нас! Лицемеры! — О какой защите вы толкуете, когда вместо даров за щедрый урожай, нас закидывают камнями и швыряются заклинаниями, — справедливо заметила низкорослая пухленькая женщина с милым розовощеким личиком и ворохом колосьев в руке, которыми она грозно потрясала. — Бекке и гиллиду всегда хорошо относились к людям. За что вы нас так возненавидели? За что?! Вслед за этим на нас посыпались и остальные обвинения. Акромантулы щелкали жвалами, гриммы и косматые зеленошерстые собаки ку-ши рычали, а крики тех, кто обладал внятной речью, слились в один сплошной поток оскорблений. Тонкс громко всхлипнула. — Спокойно, они пока ещё не предпринимают активных действий. Джинни, ты там скоро? — Не отвлекайте! — Рыжая, спрятав руку за спину и не сводя глаз со своего мужа, аккуратно выводила узоры палочкой. — Вы так стремитесь заселить себе подобными все земли, — продолжил Флоренц, когда все утихли, — что забыли о правилах, которые были установлены задолго до вас. Как думаешь, почему в маггловских семьях рождаются волшебники? — Предки сквибы? — предположила я, заметив, что Гарри смог высвободить одну руку. — Два-три случая из десяти. Я боялась обернуться к Джинни, чтобы не привлечь внимание, поэтому, пользуясь тем, что кентавры не любят спорить, окончательно осмелела и пошла грудью на амбразуру. Авось и полезной информацией заодно разживусь. — Если в роду нет волшебника — волшебник не родится — это известно каждому первокурснику. — Ой ли? — смерил меня ледяным взглядом темных глаз Бейн и медленно приблизился к куполу. Его черная борода слегка вздыбилась от электрических разрядов, пробегающих по стенкам волшебного щита. — Ты самая маггловская маггла, которая только может существовать. И одним богам известно, почему магия выбрала именно тебя, — я застыла так, что даже вздохнуть лишний раз боялась. Кентавр добрую минуту упивался моим замешательством и продолжил. Его голос звучал густо и торжественно. — Испокон веков магия сама решает, в ком ей быть. Все эти ваши войны волшебников против магглов полная ерунда! Волшебство может передаваться по наследству, но природа любит баланс. И когда один волшебный род — человеческий, полукровный или звериный гибнет, должен возникнуть другой. Магия циклична, как и все, что связано с природой в этом мире. И потому она никогда не спрашивает. Она сама решает и назначает. И ты, человеческая дочь, тому очередное доказательство. — Если бы это было так — об этом знали бы все волшебники и… — Это так, — спокойно, но категорично отрезал Флоренц. — Мы — хранители древних знаний и памяти о том, как всё было в самом начале и на самом деле. Избранные волшебники в свое время познали эти истины. Другое дело, что может быть кто-то не захотел, чтобы ваше младшее поколение об этом знало? — Кому бы это понадобилось и для чего? — Тому, кто заинтересован, чтобы волшебные существа оставались рабами. Ни один из ваших темных колдунов с их благими намерениями так и не понял, что волшебство калечат вовсе не магглы, а сами волшебники. Вы все вместо того, чтобы наслаждаться силой, так щедро дарованной вам, заключили её в плен и тратите на войны между собой и зачаровывание идиотских предметов для вашей повседневной жизни. Вы не создаете ничего нового, не наслаждаетесь плодами своих трудов и совсем уже не способны узреть Великую Песнь Творения. Вы способны лишь эксплуатировать и уничтожать её детей! — Песнь чего? — тянула время я, заодно стараясь запомнить каждое слово. Кентавры говорили о чем-то очень важном, и интуиция подсказывала мне, что эта информация может сильно пригодиться. — Великая Песнь Творения, тупая самка! — отрывисто пророкотал Бейн, глядя мне в глаза. Он стоял у самой кромки щита, и было похоже, что только он его и сдерживает от того, чтобы поколотить меня как следует. — То, с чего началось всё сущее в волшебном мире. То, из чего создан каждый, в ком есть хоть капля волшебства, несносная девчонка! Я каждый раз удивляюсь, глядя на таких недостойных, как ты — почему Магия выбирает именно вас? Очень давно ею обладали создания гораздо более могущественные, чем Черный Колдун, Дамблдор или Грин-де-Вальд. Могущественнее даже, чем сам чертов предатель Мерлин с его лизоблюдами Основателями. — И где же эти создания? — Заперты. Изгнаны. — Значит, не такие уж они и могущественные, — заключила я. — Всё зависит от верности. И веры, — довольно осклабился Бейн. Коне-люди намекали. И предупреждали. — Они ищут оправдание нашему убийству, Гермиона, — Тонкс беспрестанно крутила поседевшей головой, стараясь контролировать ситуацию со всех сторон. — Я вообще не понимаю, о чем они говорят. Какие существа? Какая песня? Причем тут Грин-де-Вальд и Мерлин… ох, божечки, — снова всхлипнула она. — Успокойся, всё под контролем, — неуверенно сказала я. — Под каким нахрен контролем?! — истерично прошептала подруга. И тут до меня наконец-то дошло, о чем говорили кентавры. — Сколько вас и остальных существ в этом лесу? Что вообще у вас тут за собрание? Магориан самодовольно ухмыльнулся, но предсказуемо промолчал. — Марс еще более яркий, чем раньше, — промолвил Флоренц, изображавший каменную статую. — Первыми жертвами снова станут невинные. Вы не сможете этому воспрепятствовать. Колесо Судьбы делает очередной виток, и скоро всё встанет на свои места. — О чем это он? — палочка в руке Тонкс меленько задрожала. Существа плотно обступили наше хрупкое убежище. Их злобные хари сплошной стеной окружили нас. — О том, о чем кричат звезды и весенние костры Галан-мая, женщина-хамелеон. Старая Магия вновь сделает равными всех перед всеми. Не знаю как девочкам, а вот мне межстрочный посыл его слов был предельно ясен. Волшебные существа знали о ЗВП, радостно плодились, множились и… ждали. Чего? Сигнала к атаке? Или это был лишь инстинкт к появлению в нашем мире древнего потустороннего существа? — Судя по всему, они хотят не просто убить нас, — сказала я, понимая что это всё. Конец. — Они хотят принести нас в жертву. Черт его знает, что там придумала Джинни, но живыми нам отсюда не выбраться. Вперед выступил человек в современном костюме-тройке, с длинными кудрями и копытами там, где ожидаешь увидеть стильные туфли. Красивый молодой мужчина игриво прянул острыми, как у коня, ушами. — Вам стоит гордиться, молодые леди. Вы станете первым даром нашему Королю! — глэстин (12) звучно втянул в себя воздух. — Жаль только, что не девицы… Но погордиться этой сомнительной честью мы не успели. Со стороны камней, к которым были прикованы Гарри и Люпин, громыхнуло так, что всё вокруг на мгновение подкинуло в воздух, и началась полная неразбериха. Мощная силовая волна разбросала добрую часть тварей в стороны. Несколько, отлетев куда-то в кусты, истошно заверещали так, что я гарантировала травму барабанных перепонок. Тролль упал прямо на один из валунов, и большая часть гигантских камней сделала эффект домино, похоронив под собой нескольких существ. Кентавры ржали и молотили копытами в воздухе, пытаясь подняться. — Снимайте купол и атакуйте! — заорала Джинни. И в тот же миг, как магический щит исчез, она швырнула в ближайших тварей мощным взрывающим заклятием. — Идем на прорыв! — вторила ей Тонкс, метко швыряя Экспульсо во все стороны. Запахло жареным. Буквально. На поляне сделалось куда просторней, чем в начале. Множество существ, испугавшись первого взрыва, трусливо разбежались и попрятались кто-куда, но многие не захотели так просто нас отпускать. Кентавры поодиночке пытались занять боевые позиции вокруг поляны, держа луки со стрелами наготове. Из-за дыма, летящей комьями земли и беспорядочно скачущих существ, сделать им это было крайне сложно. Я наколдовала невидимый хлыст и вовремя: бист-вилах, пытаясь достать меня когтями, исступленно завизжал и скорчился на земле. Несколько мелких фей и пикси тут же вцепились мне в волосы, но Тонкс ловко заморозила их. В тот же момент моё Оппуньо спасло Джинни от огромного скрытня. Он пытался зайти ей за спину, но замороженные Тонкс феи с размаху врезались ему прямо в разинутую пасть, озадачив тварь на какое-то время. — Вердимилиус! — где-то за спиной крикнула Тонкс, и зеленый силовой поток накрыл кентавров по правому флангу, швырнув их за деревья. С левого фланга полетели стрелы, но я успела накрыть нас щитом, и стрелы сгорели на подлете. — Когда прорвемся — хватайте по мужику и бегите! — Не надо, есть идея получше! Но какая — сообщить я не успела из-за двух акромантулов, которые плюнули в Рыжую паутиной, так что стало не до объяснений. До Сириуса было буквально несколько шагов, но мне перегородил путь тот оборотень-суккуб, глэстин. Он высекал копытами искры. Игривый юноша, жертвами изнасилования которого стали многие маггловские женщины, имевшие глупость пустить его на порог своего дома, продемонстрировал пальцы с когтями, похожими на ножи для разделки рыбы. — Бегите к камням! — крикнула я подругам, обходя глэстина справа, примеряясь как бы половчее его оглушить, и едва не попала под град железных звеньев с крюками на концах. Я больно ударилась задницей оземь, инстинктивно прикрывая голову руками, но палочку не выпустила. — Сейчас ты отведаешь моих яблочек, — гнусаво проворнякало монофункциональное чудище. Ядовито-желтая жижа с плодов обожгла огнем тыльную сторону моих ладоней. — Спасибо, ешьте сами. Акцио хлыст! — цепи вылетели из лапы фахана. Заученным в аврорской академии движением я вскочила на ноги и на лету поймала вражеское орудие. Затем замахнулась и с силой саданула чудище прямо по омерзительной пучеглазой харе. Несколько яблок застряло у него во рту, а сам фахан повалился навзничь. — Чтоб ты сдох, одноглазый мерзкий хер! Яд на руках уже впитался в верхний слой кожи и сильно жег, но смыть его заклинанием я не успевала. — Сдохнешь ты, когда я буду рвать твое лоно на части. Подлый глэстин воспользовался нападением фахана и взял меня в тиски своими ручищами. Но курс самообороны в академии меня снова не подвел, и злой суккуб скрутился в земном поклоне, матерясь вполне по-магловски. Сверху я приложила его Петрификусом, зная, что оправившись, мстительная тварь уже не оставит меня в покое. На поляне от наших заклинаний стало светло как днем. Кажется, мы использовали весь школьный курс защитных и боевых чар, чтоб пробиться к ребятам, усиливая простые заклятия и применяя те, о которых успели позабыть со времен войны. Энтузиастов среди волшебных тварей значительно поубавилось. — Помогите! Помогите мне! Это была Тонкс. Она всё-таки добралась до Люпина и стояла на коленях перед ним, голыми руками срывая целые пучки растений, обвивающие тело мужчины, но гадкие стебли тут же оплетали его заново. Пока я отвлекала кентавров, Ремус потерял сознание от бессилия и не подавал признаков жизни. Тонкс почти рыдала. — Это ядовитый плющ! — крикнул ей живой, но не очень здоровый Гарри. Правую сторону его виска залило кровью, а сам он еле держался на ногах. — Используй Сектумсемпру! — Джинни помогла ему встать на ноги, и они в две палочки отбили еще одну атаку кентавров. — Но это же растение! — Это живое растение, Тонкс, не тупи! — поддержала я Гарри и кинулась к Сириусу. Как ни странно — он выглядел менее паршиво, чем остальные, несмотря на мертвенную бледность, синюю сосудистую сетку на скулах и серые губы. На шее билась жилка, так что я с облегчением выдохнула, благодаря бога, Мерлина и самого дьявола. Я до последнего отказывалась верить, что он погиб, и мне повезло. Чувствуя, что силы на исходе, я за руки перетащила его поближе к нашим и принялась рыться в ридикюле. — Как будем выбираться? — швыряя стаю летучих мышей в свору гриммов, крикнула Джинни, а Гарри тут же стреножил ещё одного скрытня. Я наконец торжественно вытащила из сумочки вантуз. Все недоуменно уставились на меня и портключ. — Что? Все вопросы в отдел магического транспорта. Сказали, мол, чем богаты. Я стиснула руку Сириуса, остальные также ухватились за рукоять сантехнического приспособления (Тонкс обхватила своего Люпина поперек торса), и мы телепортировались в тот самый момент, когда тролль, держа огромную булаву двумя руками над головой, с диким ревом несся на нас.* * *
— Откуда король?! Ты ж его в прошлый отбой скинул! — То королева была, дубина! — У-у-у, морда мохнатая, на тебе шестерок! — На погоны себе прибереги. Уже второй час я и рыжий полукнизл резались в карты в моей квартире. Живоглот, как назвало себя существо, расплылся упитанным задом по кровати, вытянув вперед и скрестив свои кривые задние лапы на человеческий манер. Передними он держал карточный веер и хитро поблескивал янтарными глазищами. — Кто нибудь ещё в курсе, что ты умеешь чуть больше, чем просто жрать, спать и срать? — поинтересовался я между делом, скидывая мелкий козырь. — В смысле, чуть больше, чем ты? Живоглот разговаривал гнусаво и брюзгливо, как вредный пенсионер. По его приплюснутой морде можно было догадаться, что человек из него вышел бы пренеприятнейший. — И чем же ты приглянулся мисс Грейнджер? — я только делал вид, что думаю над ходом. Карта шла, поэтому я больше наблюдал за эмоциями на морде книззла. — А ты? — Я — арестант, ее обязанность. А ты — домашнее животное. — В чем разница? Я на миг задумался. — К тебе она хотя бы испытывает теплые чувства. — Ко мне она испытывает уважение. А тебя — жалеет. В отличие от некоторых, я бы никогда не дался в руки волшебнику, который испытывает ко мне жалость. М-да, измельчал род Великого Гончего, измельчал… — Считаешь, мне стоило с достоинством гнить в Азкабане? — Считаю, тебе стоило сдохнуть при первой возможности. Я внимательно посмотрел на книзла, но тот не торопился с объяснениями. Он безбожно проигрывал партию за партией с таким нескрываемым удовольствием, будто очень много лет только и мечтал о самой возможности сыграть в карты. — Чем же я заслужил такую ненависть? — Тем, что родился, конечно же, — просто ответил Живоглот. Он швырнул карты на покрывало, изо всех сил томно потянулся и перекатился на живот, принимая максимально расслабленную позу. Но желтые глаза-блюдца следили за мной предельно внимательно. — Скажу. Когда накормишь меня баварскими колбасками в чесночном соусе. А то от переизбытка эмоций я проголодался что-то. — Морда не треснет? — заржал я. — Тут тебе не курорт, между прочим. Сам с хлеба на воду перебиваюсь. И вообще: на ночь жрать вредно. — Жмот, — хмыкнул книзл, кладя курносую морду на лапы. — А ведь я могу замолчать так, что даже если мне все усы выдернут — ни слова не скажу. — А если я тебе прикажу сделать это самому себе? — вкрадчиво поинтересовался я. Аргументов у книзла не нашлось. — Так и знал, что надо было сразу тебе в тапки нассать, как только ты тут объявился, — обиженно буркнул Живоглот. — Ладно. Что ты хочешь знать? Хотя книзл и хорохорился, но нетрудно было понять, что он озадачен не меньше моего. Он что-то знал про меня, но рассказывать не торопился, пытаясь продать информацию подороже. Может, он боится чего-то? Или кого-то? — Почему я — потомок предателя? — Идиотский вопрос! Потому что ты — пра-пра-пра и ещё очень дохрена раз правнук Домраха. Очевидно же! — Кого? — с недоумением уставился я на говорящее животное. Его плоская морда приняла такое же выражение. — Домраха, придурок! Главной адской гончей Короля Дикой Охоты. Его правой руки. — Брешешь! — Брешет собака сутулая, в которую ты превращаешься по ночам и шастаешь по дому, — раздраженно махнул лапой книззл. — А я говорю как есть. Думаешь, какого соплохвоста ты смог бы заставить меня танцевать перед тобой в чертовом коридоре? Только старина Домрах, да сам Король могли такое вытворять с волшебными существами вроде меня. О Домрахе ходили легенды. На ежеквартальных семейных сходках ему регулярно приносились жертвы во время традиционной охоты и последующих ритуальных пьянках с кострами, танцами и песнопениями. Он почитался как бог оборотней. Фейри, который наделил избранных умением превращаться в животных. Способность к анимагии напрямую считалась его даром нашему роду, потому волшебный жертвенный огонь никогда не гаснул в чаше у его изваяния. За какие заслуги он так щедро одарил нашу семью — никто не знал. — Но мой род идет от Майлгуна Скабиора! — возразил я. — Он был маглорожденным волшебником, из семьи обычного фермера из захолустного королевства Гвинед. — Не смеши мои усы, парень, — противно захихикал книзл. — Этот ублюдок был подкидышем с раздутым самомнением! Чего только стоила та его выходка, когда он объявил себя сыном самого Охотника! Промазал парень, надо было брать чуть «правее», хе-хе-хе. Гвин живо бы вправил ему мозги, если бы к тому времени уже не был заперт Мерлином в своем сиде. Книззл смачно почесал задней лапой затылок, задумчиво лизнул пару раз свой «воротник» и продолжил. — В те времена Ши массово спаривались с магглами. Но Гвин… Охотник — считал это ниже своего достоинства и запретил своим вассалам иметь любые связи с обычными людьми и тем более с теми, кто был одарен магией сам по себе, без родства с Ши. Разрешалось лишь забирать в холмы для службы или выпивать их души для подпитки собственных жизненных сил. Но Домрах нарушил его приказ. Он влюбился в маглорожденную девушку, и Охотнику это, естественно, не понравилось. Он приказал убить её. И чтобы сделал это непременно сам Домрах. Несчастная была на сносях. Я слышал, что она успела родить и спрятать ребенка. Но факт остается фактом: под действием чар Короля Аннуна Домрах загрыз свою возлюбленную, а придя в себя — сошел с ума. Я жадно слушал каждое слово произнесенное Живоглотом. — И что с ним стало потом? — Домрах взбунтовался против Короля. Перешел на сторону Мерлина, помог тому победить Охотника и запереть его намертво в ситтине. Его и всех богов, которые на то время уже почти не покидали своих обиталищ, но которым люди всё ещё исправно служили. А сам — пропал без вести. Я так думаю, просто умер, как остальные Фейри, которые не успели укрыться в сидах во времена Магической Чистки. — Значит, вот почему я «потомок предателя»! Домрах предал своего хозяина, — я удовлетворенно закинул руки за голову и так же разлегся на кровати. Пазл потихоньку собирался в кучу. — А его женщина перед смертью успела отдать их сына на воспитание Скабиорам, так? — Видимо, да. По крайней мере Майлгун вырос с этой фамилией. И лишь потомки этой фамилии всегда рождаются волшебниками-анимагами, а избранные могут общаться с волшебными животными. Как вот ты сейчас со мной. — Как странно, — смерил я книзла подозрительным взглядом. — Предания моего рода хранились в узком кругу, и знать их кто попало не мог, — я кинул взгляд на стол. Старый родовой фолиант лежал там, где я его и оставил, на краю стола. — Откуда дровишки? Лазал по моим вещам, засранец? — Не имею привычки без спросу побираться по чужим мискам, — с достоинством ответил хитрый Живоглот. — Я, между прочим, книзл Гермионы Грейнджер! — Полукнизл. И судя по старческому брюзжанию — уже не молодой. — Что значит «не молодой»! — взвился на лапы Живоглот, нервно подергивая хвостом. — Да в округе все котята — мои! — Сколько тебе лет? Живоглот зажмурился и зевнул, делая вид, что ему наскучил разговор. — Не имеет никакого значения, юный bachle(13), откуда я это знаю, — словцо на родном языке приятно царапнуло ухо. — Главное, что эти знания дадут тебе. Предательство Домраха помогло установить Основателям новые порядки в этих землях. Богов забыли. Они истончились и исчезли. А их слуги остались брошенными на произвол судьбы. Баньши, вампиры, лепреконы, дементоры, гоблины… — Тилвит Тег, — понятливо добавил я. — Во что они с веками превратились — ты сам знаешь. Лопоухие жалкие крысеныши, вместо прекрасных величественных созданий. Скованные кабальным контрактом, прозванные домовиками. Их дети вынуждены веками терпеть унижение и нищету, чтобы выжить. — Но я-то причем? Я же не Домрах. Почему эльфы устроили охоту на меня? Зачем им моя смерть? — Дети часто вынуждены отвечать за проступки родителей, — непреклонно заявил полукот. — Раньше твою семью защищал волшебный договор между магами и эльфами, но теперь всё изменилось. — Почему договор рухнул? — Потому что Охотник вернулся. Тебе ведь это, как и многое другое, уже известно, правда? — книзл кивнул в сторону дневника Беруина. — Ну, и где Охотник сейчас? — Понятия не имею, — почти что по-человечески пожал «плечами» Живоглот. Но кое-кто внутри моей головы громко и отчетливо промолвил: «врет, этот засранец всё знает». — Да и какая разница? Когда Король о себе заявит — ты можешь присягнуть ему и, уверен, Он закроет глаза на то, что ты — правнук предателя, простит и примет в свои ряды. А пока — волшебный мир ликует и ждет, — мечтательно вздохнуло животное. — Чего ждет, Живоглот? — но книзл молча поднялся на лапы и направился к распахнутому окну. — Как ему удалось вернуться? Как его победить? — Я ответил на твой вопрос. — книзл обернулся и посмотрел так, будто я был надоедливой блохой. — Не заставляй меня отвечать на остальные. Ты силен, но всё же есть кое-что, чего тебе не преодолеть. А я жить хочу, и прошу тебя позволить мне это. Я вскочил на ноги и выбросил вперед руку, готовый отдать приказ. Живоглот тут же вздыбил шерсть на загривке и зашипел. Но неожиданно Голос в голове прошелестел: «Не надо. Отпусти его», и моя рука безвольно повисла. — Охотник разрушит наш мир, — тихо проговорил я. — Он освободит его, — возразил Живоглот, запрыгивая на карниз и неожиданно произнес: — Ты — дитя Дикой Магии, Скабиор. Такое же, как и сотни других Фейри, которых называют по-плебейски «разумными существами». Тебе не нужна палочка. Тебе не нужны эти стены, эти магические щиты и судебные запреты. Всё в твоей голове. В тебе течет первородная сила, разве ты не чувствуешь, как она жжет твои вены и рвется на волю? Выпусти ее и стань свободным прямо сейчас. — Что… Что ты имеешь в виду?! — закричал я, но книзл махнул рыжим шерстяным хвостом-веником и был таков.* * *
Большая часть информации о лесных жителях была взята с сайта http://www.drui.ru/ 1) зеленушки — в английском фольклоре фейри, которые получили свое прозвище оттого, что носят зеленые наряды, красные у них только шапки. Эти крохотные фейри живут в лесу и на полях, а время проводят в пирушках за столами из грибных шляпок. 2) топеройка — существо агрессивное к магам, обитающее в болотистых местностях Европы, Северной и Южной Америки. У топероек длинная морда и коричневый окрас. Пока топеройка неподвижна, она похожа на сухую деревяшку, однако, при ближайшем рассмотрении, у «деревяшки» обнаруживаются ребристые лапы и очень острые зубы. Топеройка обычно передвигается по болотистой местности, питаясь, в основном, мелкими млекопитающими. Её укусы оставляют большие раны на щиколотках человека. И всё же любимой едой топеройки являются мандрагоры. 3) дубовик — в английском фольклоре фейри, живущие в дубах. Они маленькие, коренастые, носят красные шапки из поганок; узнать дубовиков можно по этим шапкам и по лиловым носам. Проходящим мимо они предлагают отведать яства из грибов. Тот, кто поддастся на уговоры, заболеет и может умереть. 4) кранды — в ирландской мифологии духи, живущие в корнях деревьев или в дуплах. Зловредные существа, склонные к воровству и обману. Но если суметь заручиться поддержкой кранда, можно получить магическую помощь. 5) гиллиду — в шотландском фольклоре добродушные и робкие лесные фейри. У них черные волосы, одежда скроена изо мха и палой листвы. Они заботятся о детях и помогают заплутавшим вернуться домой, а голодным показывают съедобные ягоды и орехи. 6) спанки — шотландском фольклоре бродячий огонек. Эти фейри сбивают с дороги путников, топят в море лодки, кормчие которых принимают спанки за огни маяка. По некоторым источникам, спанки — духи некрещеных младенцев, обреченные скитаться по земле до Страшного Суда. В ночь летнего солнцеворота спанки собираются в церквях, чтобы встретить приветом недавно умерших. 7) альрауны — В фольклоре европейских народов крохотные существа, обитающие в корнях мандрагоры, очертания которых напоминают собой человеческие фигурки. Альрауны дружелюбны к людям, однако не прочь подшутить, порой — весьма жестоко. Это оборотни, способные перекидываться в кошек, червей и даже в маленьких детей. Они приходятся дальними родственниками кобольдам. 8) брэг — в английском фольклоре проказливый и довольно жестокий оборотень. Чаще всего он является людям в лошадином обличье, а также способен перекидываться в теленка с повязанным на шее белым платком, в ослика, в безголового обнаженного юношу и так далее. Людей он недолюбливает и нередко устраивает им всякие пакости. 9) стуканцы — горные фейри, искусные рудокопы, которым известно местонахождение каждой жилы в толще скал. Порой можно слышать, как они стучат своими молоточками в заброшенных штольнях. дуэргары -живут по одиночке в холмах, славятся магической силой, познаниями и искусством обращения с металлом. Людей они не любят, как и прочие фейри, знаниями не делятся. А при встрече с человеком могут ему навредить. Вообще дуэргары известны как наиболее жестокие среди духов земли. Говорят, что возникли из личинок, пожиравших плоть великана Имира; когда появился дневной свет, они спрятались под землю. клураканы — старички, обитающие в винных погребах; они следят за сохранностью вина и пива и, если хозяин дома — пьяница, не отказывают себе в удовольствии промочить при случае горло. зелигены — женские лесные духи. Зелигены заботятся о лесе, в котором живут, охраняют лесных животных от охотников; у них есть подземные хлевы, в которых они доят серн и ланей. Они частенько помогают фермерам собирать урожай, пасти и доить коров, шить и вязать, открывают своим любимцам тайны целебных растений и спасают заплутавших в лесу. Если человек прикоснется к волосам зелигены, та уйдет; то же произойдет, если кто-то выругается в присутствии зелигены или в гневе ее ударит, если назовет ее настоящим именем или подарит новую одежду. бекке — помогают расти злакам, и сами растут вместе с ними (чем выше колос, тем крепче бекке). Бекке катаются на волнах, которые гонит по полям ветер, не забывая пугать детишек, приходящих на поля нарвать васильков. Когда с полей убирают урожай, бекке приходится несладко — они либо впадают в спячку, либо их убивают. боглы — близкие родичи гоблинов. Это существа злокозненные и проказливые, но иногда способны и на добрые поступки. От них достается прежде всего преступникам, тем, кто обманывает вдов и сирот, и прочим негодяям. Прогнать богла можно, показав ему библию. бист-вилах — страшное чудовище. Порой оно принимает облик одноногого калеки, порой является в обличье собаки, издавая жуткие вопли, заслышав которые, люди в ужасе прячутся по домам. Появляется Бист Вилах только по ночам. Нападая на людей, он высасывает из них кровь. 10) скрытни — ночной фантом, обитающий в лесу и питающийся человекоподобными существами. Исходя из названия, скрытень может сливаться с почти любым объектом, прячась за ним, таким образом идеально скрываясь как от охотников, так и от своих жертв. Не-маги подозревают о его существовании, но им не по силам с ним справиться. Только волшебница или волшебник могут пережить схватку со скрытнем. 11) фахан — уродливый фейри, одного взгляда на которого порой достаточно, чтобы умереть от страха. У него одна рука, растущая из груди, одна нога, и один глаз посреди лица. По некоторым источникам, из темечка у фахана торчит пук темно-синих перьев, смахивающих на петушиный гребень. По описаниям, это весьма своеобразная цепь — в ней двадцать звеньев, на каждом звене по пятьдесят яблок, каждое из яблок пропитано отравой. 12) глэстин — этот фейри чаще всего является в обличье привлекательного, хорошо одетого молодого человека с пышными кудрями; его не трудно узнать по остроконечным, как у лошади ушам. В любой момент он способен превратиться в коня и утащить свою ничего не подозревающую жертву в море. Добрые глэстины помогают людям в домашней работе. Но если глэстина обидеть, он становится невыносим — бьет и крушит все подряд, вытаптывает поля, может даже насиловать женщин. 13) bachle — по-валлийски гончая.