***
Гестия Джонс сидела за массивным дубовым столом в Мракоборческом отделе и строчила очередной отчет министру магии Кингсли Брустверу. Занятие унылое, омерзительно бюрократическое и бесполезное. Раздражающее до оскомины и нервного тика. Гестию и Кингсли долгие годы связывали близкие отношения, но без официального статуса. «Не ко времени», — говорил любовник, втравливая её в очередную авантюру по приказу Дамблдора или Муди. И она всегда покорно шла. Честолюбивая волшебница умела находить сильных людей. Она точно знала, когда и к кому примкнуть, чтобы это выглядело сражением за высокие идеи, а не желанием получить власть и привилегии. Даже в неформальных отношениях с Бруствером она видела потенциал. Из-за воспитания в предельно патриархальной среде, Джонс и помыслить не могла, что смогла бы управлять целой страной. Но вот стать вернейшим соратником для министра магии — почему бы и нет? Должность ответственная, но не настолько, чтобы отвечать за всё одной. Кингсли будет лицом власти, а Гестия — серым кардиналом. Идеально. Но осуществиться её планам было не суждено. Через год после того как Кингсли стал министром он, во время очередного тайного свидания, сообщил, что хочет прекратить с Гестией интимные отношения. Причина — его электорат придерживается семейных ценностей, и он намерен жениться, чтобы быть примером нравственности для Магической Британии. В первое мгновение Джонс была уверена, что он сделает ей предложение. Но этого не произошло. Жена министра не должна иметь к политике никакого отношения, иначе о беспристрастности никакой речи быть не может. В качестве компенсации он назначил Гестию главой Мракоборческого отдела, но после всего, что между ними было — это выглядело жалкой подачкой. Перспективно, но слишком много возни. Скучно. Все эти бумажки, пресс-конференции и разработки оперативных заданий — жутко утомляли. Выволочки за любой прокол обидно ранили. Кингсли стал смотреть на неё, как на всех остальных, и спуску не давал. Злость и отчаяние помогли Гестии навести порядок в Аврорате, обзавестись связями и получить репутацию жесткой, принципиальной и стервозной солдафонши. Тем временем Кингсли из верного, покладистого и дружелюбного соратника превратился в излишне угождающего всем либерального соплежуя. Он окружил себя мягкотелыми, узколобыми, молодыми и малоопытными бездельниками. Либо инфантильными вольнодумцами, вроде Поттера с его друзьями и родственниками. Развел панибратство, понимаешь ли, кумовство! Им бы только геройствовать и пропагандировать мир во всем мире, а ей предлагалось разгребать после них дерьмо! Чего только стоила та выходка Сириуса Блэка, когда он чуть всю команду не угробил, гоняясь за оборванцем-егерем по всей Европе. Был бы толк, так министр лично позволил дуре-Грейнджер взять на поруки опасного преступника и, при наличии прямых улик, фактически помог ему избежать наказания. Невероятное кощунство и неуважение ко всему, с чем так злостно боролся британский Аврорат! Гестия не раз пыталась образумить бывшего любовника, что весь этот малолетний сброд дискредитирует министерство перед волшебным сообществом. Но Кингсли был уверен, что только молодое поколение способно привести магический мир в процветание. А отсутствие опыта вполне компенсируется наличием энтузиазма. Мол, я потому и не дал им руководящих должностей, чтобы такие как мы с тобой обучили их и помогли стать достойной заменой. Это наше истинное предназначение. Всё это полное дерьмо, и ни к чему хорошему не приведет! Гестия Джонс не намерена подтирать задницы школьникам. Ее собственные амбиции значили гораздо больше. Но она не могла прыгнуть выше своей головы, пока Кингсли Бруствер находился у власти. В дверь постучали, и в кабинет просочился Джэк Крессвелл, начальник Отдела Магических Популяций. Этот человек был так худосочен, что про него нельзя было сказать «вошел» — только «просочился» или «проскользнул», как уж из зарослей камыша. Грязно-коричневая широкая мантия пыталась придать его чахлому виду хоть какое-то подобие мужественности, но вкрадчивые и заискивающие манеры всё портили. — Очень вовремя, Джек. — С порога и без лишних формальностей Гестия начала допрос по делам насущным. — Садись. Как обстоят дела с Люпином? — Как ты и просила, хогсмитский посыльный снова подменил пузырёк с Волчелычьим зельем. Взял десять галеонов, вот расписка. Провел как затраты на хозяйственные нужды, — Крессвелл, подобно хамелеону, слился с обивкой кресла, создавая впечатление, что у предмета мебели внезапно выросла голова с мордой обезьяны-носача. Каждый раз, когда Крессвелл шевелился, этот самый нос будто качался сам по себе. — Отлично, — Гестию в очередной раз передернуло. Мерзкий тип. — Есть результаты? — Да, — Крессвелл, привычно сделал вид, что не заметил её гадливости. Сдержанная ненависть к окружающим всю жизнь тлела в его душе. — Соглядатай из деревни доложил, что Люпин позавчера исчез. Блэк и Поттер второй день отсутствуют. Грейнджер после обеда не явилась на работу. Зуб даю — Люпин обернулся и сбежал, а эти сопляки, без объяснительных и предупреждений, скорее всего, дружно отправились на его поиски. И если найдут — будут его всячески прикрывать. — Вот и хорошо. — Гестия вернулась к писанине. — Приготовь рапорт и штрафы для Грейнджер. Передай то же самое моей секретарше насчет мальчишки и его крестного. Потом — всё на стол министру. И вышли инспектора к Люпинам, пусть зафиксирует инцидент. И никаких расписок о его местонахождении со вторых рук. — Будет сделано, — снова вздохнул Крессвелл и замялся. — Могу поинтересоваться насчет Фенрира Сивого? Всё ж таки три трупа за несколько дней. Говорят, он что-то ищет. — Мне это безразлично. Чем больше смертей — тем лучше. — Уизли сегодня дал запрос на шишуг. — Скажи, что их поразила неведомая собачья болезнь. Придумай что-нибудь. — Хорошо, но потом шишуг всё равно придется выдать. — Дорогой Джек, — мисс Джонс отложила перо и со строгой внимательностью посмотрела мужчине на переносицу, чтобы не поймать фокус на его лице. — Нам нужно косвенно затянуть расследование обоих дел до тех пор, пока волшебники не забросают Бруствера гневными письмами, а там и до Визенгамота рукой подать. И мне плевать, какими способами мы это сделаем. — Не боишься себя выдать? — Нисколько. Я «выполняю» приказы министра напрямую. Он тут пытается реформировать ведение отчетности министерских отделов, внедряя маггловский опыт, а вместо этого развел ещё больше бумажной волокиты. Теперь все отделы должны записывать в свитки каждый свой пук, прости Господи, а потом с помощью этого жуткого ручного устройства и машинописцев, переносить текст в эти… комуктеры… или как их там. Как он собирается систематизировать документацию и базу данных по преступникам, если эти адские штуковины сбоят через раз из-за магического фона и требуют регулярного обслуживания, а специалистов у нас ноль целых и хрен десятых? Так что все вопросы к нему. У меня на руках целая кипа его распоряжений, неэффективность которых говорит сама за себя. — Полагаю, их содержимое мало соответствует тому, что он приказывал, — послышался едкий смешок собеседника, намекающий, что Гестия кое-что могла в них подправить. — Я бы сказала, что трактовать это содержимое можно двояко. Как там эльфы? — Ещё два убийства вчера и сегодня. Оба — чистокровные волшебники. — Однако, — Гестия откинулась на спинку кресла и задумчиво покосилась на то, как Крессвелл по-паучьи перебирает скрещенными на животе пальцами. — Грейнджер ещё не в курсе, я так понимаю? Хорошо. А подкинь-ка Скиттер анонимку, пусть напишет статью про геноцид чистокровных семей. А я добавлю в твой рапорт, что расследование Грейнджер за неделю не продвинулось ни на йоту. — Рискуем, голубушка, — снова вздохнул Крессвелл. — Бруствер злится, грозит попереть с должности. Верчусь, как шпротва* на сковородке. Узнают, что мы с тобой одним миром мазаны — полетят наши головушки, ох полетят… — Не дрейфь. Завалим девчонку с ее расследованием и полетит голова самого министра. За остальное не переживай — я за тебя словечко замолвлю. — Твои слова, да Мерлину в уши. Импичмент — дело сложное. Выборы через полгода. Думаешь, успеем? — Успеем. Но эльфы всё-таки меня беспокоят. Я уже дала запрос невыразимцам выяснить причину их буйства и по результатам разработать лекарство. — А если не получится? — Снимем с них статус разумной расы, объявим вне закона и уничтожим. Но сперва избавимся от Бруствера. А пока — реквизируй несколько эльфов из Хозяйственного Отдела и передай их в Отдел Тайн для экспериментов. Идея свергнуть Бруствера пришла Гестии в голову после очередного совещания. Министр был недоволен, что его драгоценных Уизли и Поттера не допустили к рассмотрению дела о чернокнижнике из Корнуэлла. Одновременно случилось первое убийство волшебника руками домовика. Выволочку получили и Джонс, и Крессвелл. Случайно встретившись в соседнем пабе, двое начальников долго жаловались на нововведения, тупой молодняк в подчинении, делились своими мыслями и неоправданными надеждами. И Гестия пришла к выводу, что имея солидный возраст, опыт и уважение в магическом обществе, она готова отбросить старые взгляды, чтобы примерить алую мантию министра магии со всеми обязанностями и ответственностями. И заодно отомстить Кингсли Брустверу за разрушенные мечты. Мотивы самого Джека Крессвелла были не менее тщеславны. Всё просто — деньги и власть. Он, выросший в бедной маггловской семье, прошедший через годы геноцида и унижений, мечтал жить в большом особняке как, например, Малфои. С фонтанами и павлинами. Взятки и тайные посулы от волшебников-контрабандистов, которые занимались сбытом волшебных существ на ингредиенты для зелий, помогли ему сколотить небольшой капитал, но душа требовала большего. Он терпеть не мог волшебных существ, более того — он боялся их. Тем не менее, бросать хлебную должность не хотелось. Мозгов и деловой хватки управлять страной ему, к сожалению, не достало, но Джек Крессвелл был готов принять роль верного послушного пса такой сильной женщины как Гестия Джонс. А если она оступится и потащит его за собой — на стол министру мигом лягут отредактированная запись с диктофона, в данный момент надежно спрятанного под мантией, и подправленные воспоминания в пробирках, с помощью которых он расскажет всему магическому миру о коварной и беспринципной Гестии Джонс, которая пыталась склонить к предательству верного и преданного Джека Крессвелла. — Кстати, что там у вас со статистикой, Джек? — между делом полюбопытствовала мисс Джонс, не подозревая о его вероломстве. — Обычная весенняя пошесть. Существа плодятся чуть больше, чем обычно, но бригады по зачистке излишков популяции работают, так что к лету всё утихнет. «От Крессвелла тоже стоит избавиться. Но потом, — подумала Гестия, когда мужчина запер за собой дверь. — Уж больно хитер и не надежен. И слишком много знает».* * *
Каждому первокурснику известно, что беспалочковой магией владеют исключительно выдающиеся колдуны: ученые, опытные авроры, чернокнижники. И домовые эльфы. Куда уж до них мне — вшивому когтевранцу-ренегату, который даже защитные чары применить с первого раза не способен. Невербальное волшебство требовало огромной силы воли и большого магического потенциала. Это как сдерживать коня на скаку: дашь слабину — и хана. Но если обуздать и направить — можно добиться просто невероятных результатов. Я был уверен, что не имею ни того, ни другого. Но Живоглот почему-то считал иначе. А может просто заговорил зубы и смылся, гад. Тем не менее, с тех пор, как я захотел поприкалываться над Пенелопой, а в итоге колданул по-настоящему, мои магические «рывки» стали случаться и наяву. Магия сама с каждым днем всё больше перла из меня, как блевотина после паленого виски. Например, два дня назад я одним прикосновением вскипятил чайник. А затем случайно натравил мухобойку на залетевших в квартиру мелких фей, недавно поселившихся в розовых кустах под окном. Она лупила несчастных как бешеная, даже мне накостыляла по макушке. Про внезапные превращения во сне в гончую — вообще без комментариев. Я будто снова стал мелким пацаном, не умеющим контролировать свой магический дар, и шарахался от каждого шороха за дверью. Пенелопа знала про стихийные выбросы во сне и после фокуса с кофе, наверное, решила, что это побочный эффект от них. Но какая же интересная штука это коллективное колдовство! Ощущения пр-р-росто невероятные. Но делиться впечатлениями с девчонкой я пока не спешил. Да и Голос в голове солидарно твердил: «ты на верном пути, никому не доверяй и отпусти себя». Я огрызался и закрывался от него. Меня невероятно выбешивали идиотская односторонняя связь и бесконечный монотонный неразборчивый бубнеж. Я беспокойно и потерянно метался по квартире, как зверь в клетке. Никак не мог заняться делом и не знал, куда себя деть. Зачем-то забрался на подоконник, долго пялился в распахнутое окно, спрыгнул обратно на пол и… взлетел. Недоуменно проморгался, поболтал ногами в воздухе и рухнул на пол, больно стукнувшись башкой. Тьфу, чтоб тебя! Ладно. Или оно меня, или я его. Для начала я решил помедитировать, расслабиться и успокоить нервы. Но, открыв глаза, обнаружил вихрем носящиеся надо мной зубную щетку, полотенце и забытые в ванной несвежие трусы. Тогда я решил начать с азов. Что там на первом курсе Флитвик вещал? Наше тело — котел, а сила — содержимое котла. Представим, что перо из чернильницы уже в моей руке, зачерпнем немного силы из котла, сосредоточимся и «сдунем» ее на нужный предмет. Указательный палец сам вывел знак Акцио и… И в тот же миг перо очутилось в руке. Ничего себе! С первого раза! Я проделал то же самое с книгой, и с газетой, и чуть не снес себе пол челюсти табуретом, решив попробовать что-то потяжелее. Поразительно! Это оказалось не сложнее, чем превращаться в гончую! Я проверил все базовые заклинания — Люмос, Вингардиум Левиоса, Репаро и кучу других. Казалось, чем больше я колдую, тем проще выходит. Это было просто… просто НЕВЕРОЯТНО! Неужели именно так себя чувствуют маги, щедро одаренные волшебством? Я расхохотался от счастья и тут же превратился в гончую. — Эй! Что это? Нет-нет-нет, так не пойдет, давай обратно! Но обратно не вышло. Вот блять. Я пробежался по комнате, прислушался к вечерней суете в коттедже. Старички все на месте. Живоглот приходует соседскую кошку прямо на заборе. В кустах у парадного входа копошатся феи — пытаются прогнать дух садовых гномов. Странно, мне казалось, эти тварюшки избегают больших городов. Пенелопа и Блэк все еще отсутствовали. Но беспокоило это меньше, чем то, что я не мог вернуться в человеческий вид. Я вдруг перестал ощущать силу. Мой «котел» оказался пуст. Я попробовал ещё раз превратиться обратно, но было такое чувство, будто я безуспешно пытался облегчить живот. Что-то мешало. В итоге я измотал себя и отключился прямо под кроватью, куда спрятался на случай, если Пенелопа неожиданно вернется и захочет меня проверить. Последнюю пару ночей Голос перестал транслировать кровожадные сюжеты. Фантазия кончилась, что ли? Но я уже и так догадался, что все эти «мультики» — воспоминания. Чужие. Причудливо переплетнные с моими. Перед тем как погрузиться в сон, я уловил чужую мысль, о том — как же это великолепно колдовать… Мне снилась вершина Глайдер Фавр. В детстве я часто сбегал туда от не в меру строгих родственников. Маленькому волшебнику, родившемуся среди диких лесов и гор северного Уэльса и знающему все тайные тропы, не доставляло никакого труда преодолеть опасный для обычных магглов путь. Потому среди них ходил слух о призраке ребенка, который темной весенней ночью повстречал Дикую Охоту и так испугался, что бежал без оглядки, заблудился среди холмов и погиб под завалами камнепада. Мне нравилась эта легенда, а отец, услышав ее — выпорол меня так, что я неделю не мог сидеть. Но я всё равно убегал туда и подолгу лежал на камнях, беспечно закинув руки за голову, глядел на бесконечное темно-синее небо с россыпью ярких звезд. Туман рассеялся и открыл бархатную небесную гладь; в ней легко различались дымные звездные спирали, разноцветные облака и другие миры, что стали недоступны детям Дану. Наверное, таким понимали ночное небо фейри. «Сами виноваты, — прозвучала мысль. — Слишком жадные и до глупости тщеславные. Хотели почитания и преклонения. А получили тюрьму и жалкое подобие существования». Мимо пролетали феи на майских жуках, счастливо хохоча перезвоном маленьких бубенчиков. Вдалеке слышался тонкий тоскливый вой: то ли банши кому-то предвещала смерть, то ли гримм решил продрать глотку на ночь глядя. Откуда-то звучала музыка — это лепреконы устроили развеселую гулянку в низине возле болота. Великий Цернунн, как же мне этого не хватало! Нам не хватало. Я ощущал Его тоску и разделил её с Ним. «Боги неохотно расстаются со своими игрушками. И даже если игрушка им надоела — всегда жестко наказывают тех, кто пытается ее отобрать». Несколько звезд внезапно беззвучно взорвались, вспыхнув бледно-серым маревом. Из него соткались два глаза с переливающейся радужкой. Черные вертикальные зрачки пульсировали в них хищным росчерком. — Пусть катятся откуда пришли, — безразлично сказал я вслух. «Не могут. Их изгнали. Путь закрыт», — тихий шепот многоголосым эхом раздался отовсюду. — Что ты такое? «Ты знаешь, юный bachle», — прозвучало как из старого радио. Звездная пыль заклубилась ещё гуще и приобрела черты лиц людей, изображённых на портретах в моем родовом имении. Существо смотрело на меня всеми поколениями Скабиоров-маэлов. Моим собственным лицом. — Что тебе нужно? «Ты знаешь и это». — Зачем мучаешь меня? «Разве стать тем, кем ты всегда хотел быть — мука? — донеслось шелестом ветра. — Перестань сдерживать меня и станешь свободен сам». И тут до меня дошло: это же просто сон, видение, галлюцинация. Всё происходит в моей голове. К дракклам чертячьим эти пафосные словоблудия. Я — хозяин своего тела, разума и воли. Я могу управлять происходящим! Музыка тут же исчезла со звуком иглы царапающей пластинку. Всё схлопнулось, застыло, затихло и растворилось. Я очутился посреди черного бескрайнего пространства. — Ну, и что теперь? — абсолютно четко, без всяких «радиопомех» произнес ироничный Голос. — А вот теперь поговорим, приятель, — с мрачным удовлетворением ответил я и очнулся. Затем неуклюже вылез из-под кровати, слава богам, уже в человеческом обличии и подбежал к зеркалу, откуда-то зная — это сработает. Отражение показало мне… меня — растрепанного, бледного, с трехдневной щетиной и глазами с вертикальными зрачками. — Ты — Домрах, — выпалил я на свой страх и риск. — Гончая Дикой Охоты. Правая рука короля Аннуна. Отражение плотоядно облизнулось и расплылось в радостном оскале. А меня просто распирало от удовлетворения и злости. — Много же времени тебе понадобилось, умник. Ну что, нравится колдовать, как матерому волшебнику, э? — отражение выглядело очень довольным. — Нравится. Когда есть чем. Что со мной происходит? Почему я не смог превратиться обратно в человека? — Всё когда нибудь кончается, — философски пожало плечами отражение и неожиданно принялось ругаться: — Особенно, когда за дело берется такой долбодятел, как ты! Маэлы твоей семьи с самого детства учились контролировать дарованную мной силу и не растрачивать ее попусту. А ты сперва сажаешь меня на цепь, когда я пытаюсь давать тебе подсказки, а потом растрачиваешь силы на всякую ерунду. Ну, зато хотя бы понял, как это работает. Так что учись, салага. И можешь не благодарить, — криво усмехнулся Домрах. — Не буду, — искренне заверил я. — Ты мне всю голову заморочил, старый ублюдок! Спать не даешь, поговорить не хочешь. — Я не хочу? — зло сощурился тот, кого я долгое время именовал просто — Голос. — Это ты, как трусливая шавка, закрываешься от меня. Я будто в бетонной коробке! — Откуда я знаю, что ты такое?! — я уперся руками в зеркальную раму, рассматривая «свое» отражение. Домрах брезгливо отстранился. — Тридцать с лишним лет я жил себе спокойно, горя не знал, а тут появляешься ты и выносишь мне мозг! Почему ты в моей голове? Откуда и, нахрен, зачем мне вся эта сила? Ты так боялся подохнуть, что решил создать из своих потомков долбаный крестраж? — Заткнись уже, потомок гребаный! — отражение сложило руки на груди и обиженно отвернулось. — Да. Боялся и решил. — Но почему ты явил себя только сейчас? — Да потому что я смог сделать это именно сейчас! — с отчаянием выкрикнул Домрах. — Ты без конца втравливаешь себя в неприятности, а мне предлагается разгребать последствия. Защита, регенерация. Думаешь, как ты выжил после взрыва на том мосту? То-то же. Прошлые маэлы принимали меня с почтением и пользовались моим даром исключительно в редких случаях. А с тобой мне пришлось практически слиться и работать за двоих, чтобы банально выжить. Тут уж, извини, не до разговоров было. — И как же мне от тебя избавиться? Отражение опешило от такой наглости. — Избавиться?! Да ты радоваться должен, что я снизошел до тебя, собачье ты отродье. Ох уже эти наследнички, мать вас так! Никакого почтения к предкам. — Да пошел ты со своим почтением! Я два с лишним года толком не сплю от кровавых кошмаров! — Жить в тебе — вот настоящий кошмар! — парировало лицо в зеркале. — Даже Беруин не доставил мне столько неприятностей с тем апокалипсисом на Незримом Острове, сколько ты за последние пятнадцать лет. Это ж надо иметь такой талантище: вылезать из одной задницы и тут же встревать в другую! — Возможно, — ехидно предположил я, — если бы мой дар проявился как у всех предшественников, то я бы не был в такой жопе? — Ты родился почти сквибом. Без меня ты и есть почти сквиб. Пока ты был щенком, я пытался вывести твой магический потенциал хотя бы на средний уровень, и на это ушла огромная часть моих сил. Но когда стало ясно, что Охотник прорвался в этот мир и нашел нас, пришлось отдать тебе все свои силы, чтобы защитить тебя и научить ими пользоваться. Но ты, как последний осел, сопротивляешься этому. — Что значит — Охотник нашел нас? — насторожился я. — А думаешь, почему эльфы пытаются тебя убить? — Рожей не вышел? — И это тоже. Они служат Охотнику, как и все остальные волшебные существа. Охотнику не хватает сил добраться до меня самому так, чтобы себя не раскрыть раньше времени, вот он и подсылает к тебе своих слуг. — И где же он находится сейчас? — Так, стоп, — поднял руки Домрах, отрицательно качая головой. — Это пока к делу не относится. Всему свое время. Не для того столько сил потратил на образы и сны, чтобы ты, трусливая шкура, увильнул. — Единственное, что можно было понять из твоих образов, что внутри меня сидит маньяк-убийца с неуемной жаждой крови и половых утех. — На трусливую шкуру я обиделся, но вынужден был согласиться — я бы охотно сбежал на край земли, лишь бы не встречаться с Охотником. — Это потому что ты — непроходимый тупица. — И что мешало тебе раньше поговорить со мной вот так? , — я кивнул на зеркало. — На это, — он ответил кивком, — уходит много ценной энергии, которую я старательно коплю с тех пор, как у тебя отобрали палочку и заперли в четырех стенах. Так что давай поторопимся и обсудим твое предназначение. — Хорошо, — уступил я. — Что за предназначение? — Убить Охотника, конечно же. Я присвистнул, сел на стул и удрученно сложил руки на груди. — Что-то я не очень вижу себя спасителем вселенной. Конечно, меня волновало происходящее в волшебном мире, но не настолько, чтобы с палочкой наголо мчаться против древнего бессмертного существа, самого Гвин ап Нудда, короля Дикой Охоты, который скакал по нашей земле и собирал души многие тысячелетия до моего рождения. — Знаю, но у тебя нет выбора, парень. Все, кто мог бы избавиться от него, давно умерли. — Но есть более сильные волшебники. — У них нет нужных способностей. У них нет меня. В его словах был резон, но геройствовать я однозначно не собирался. — Отлично. Давай переселим тебя в другого волшебника и выдадим максимально подробные инструкции. Вон, Гарри Поттер у нас есть. Отличный кандидат. Опыт убивать больных на голову психопатов имеет. А мне не нужно всё это. Я хочу спокойно отсидеть свой срок и жить дальше, а не сражаться с богами. — Высказался? А теперь слушай сюда, сопляк! Я тоже не рад, что после стольких веков мне достался ты — слабый, безответственный, самоуверенный, эгоистичный и напрочь лишенный чувства самосохранения идиот! К тому же меня очень бесит твое второе имя — Гвин. Это ж надо было додуматься! Но у меня нет времени с тобой препираться. Мои силы на исходе, так что ближайшие пару дней я буду недоступен, и придется тебе довольствоваться кошмарами. Поэтому заткни свою трусливую пасть и слушай сюда: тебе нужно собрать четыре предмета богини Дану и спрятать их. А ещё добыть особый лунный камень. — Но как я смогу это сделать? Я же взаперти! — С помощью девчонки, придурок! — Хорошо, — вздохнул я, костеря своего отца последними словами. Это он не удосужился рассказать мне про Домраха хоть что-нибудь. А теперь это существо требует от меня великих подвигов, на которые я однозначно не способен. — Если я соглашусь, и нам удастся убить Охотника, что со мной будет после? — Я просто исчезну, и ты освободишься от меня. — И окончательно стану сквибом? — Нет, нет. Кое что, конечно, останется. Кровь фейри поможет тебе прожить лет на сто-двести дольше, чем остальным волшебникам. Но колдовать без палочки и общаться с животными, скорее всего, не сможешь. Хрень полная. Я не выживу. Надо срочно придумать, как избавиться от этого существа. — Э нет, парень, — осклабился Домрах. — Даже не думай — я знаю, что у тебя на уме. Будешь саботировать — и я уж постараюсь испортить тебе жизнь как следует. Прошлые кошмары покажутся радужными снами. Черт, он слишком хорошо меня понимает. — Старый козел. Ладно. По рукам, — нехотя согласился я. Интересно, он читает мои мысли или паразитирует как сиамский близнец? — Где найти эти предметы? Домрах одобрительно хмыкнул и принялся разъяснять, что к чему. — Ты всё правильно понял про украденные копии котла и копья, но не знал одного важного нюанса, — он сделал драматическую паузу. — Это не копии. Его слова камнем упали в тишине комнаты. — В смысле не копии? — оторопел я. — В прямом. Мерлин и Основатели заколдовали реликвии богини Дану. Наложили множество заклинаний, чтобы скрыть истинную силу копья, котла, камня и меча, и спрятали их от поклонников новой веры. Но со временем и по разным обстоятельствам предметы пошли по рукам, и статуэтка с копьем оказались в руках замшелой старушки, а камень и вовсе уплыл за море. Я нервно прошелся по комнате, переваривая информацию. — Два предмета уже исчезли. Остались меч и камень Фаль. — Знаю. Твой дружок Фенрир именно их и ищет. — Откуда такая уверенность? — Просто так он не стал бы подставляться, дубина безмозглая. Потому срочно подключай девчонку и не тормози. — А почему не уничтожить их сразу? — Ну, во-первых, силенок не хватит. А во-вторых, они нужны для ритуала, чтобы убить Охотника и запереть Аннун со всеми его жителями навсегда. — Почему же ты не сделал это сразу? — Не иначе, чтобы ты спросил, — проворчал Домрах, явно соскакивая с темы. — Главное — не дать Охотнику возможность воспользоваться талисманами сейчас, в преддверии Бельтайна. Думаю, он захочет открыть врата Аннуна. — Ясно. А что за лунный камень? — Я недавно показывал его тебе во сне. Он многие века хранился в тайнике у Скабиоров за портретом. Но твой покойный брат Итан, жалкий алкаш, продал его ростовщикам в Лютном переулке за десять галеонов. Помнишь, как в школе он хвастался об этом своей компашке? Так что если его не продали и не украли эльфы — он там. — Ладно. Меч в Хогвартсе. Но камень Фаль… Он в Ирландии и весит фунтов сто! — Камень находится внутри камня. Величиной он с ладонь взрослого человека. — Супер. Я прямо вижу, как Гермиона с киркой наперевес пытается его отколупать. — Значит, придумайте что-то другое! — снова рявкнул Домрах. Его лицо в зеркале смазалось, а голос стал немного тише. Он терял силы. — Ты не так беспомощен, Скабиор, как тебе кажется. Эта продажная шкура, Живоглот, озвучил дельную мысль. Ты — потомок фейри, в тебе течет моя кровь. Даже эльфы-деграданты по щелчку пальцев могут преодолеть любой щит, что уж говорить про тебя, внутри которого есть целый я — один из самых сильных фейри. — Хочешь сказать, я могу в любой момент просто… выйти отсюда? У меня по настоящему отвисла челюсть и Домрах понимающе ухмыльнулся. — Дошло наконец-то? Но не спеши экспериментировать, тебе и правда безопаснее пока быть тут. Лучше перестань подавлять меня, и твои стихийные выбросы прекратятся. Вот уж где не ожидал столько упорства. — Потому что я не желаю поддаваться звериным инстинктам. Я человек и хочу оставаться им. — Ты глупец и не знаешь, от чего отказываешься. Но я услышал тебя и обещаю быть паинькой, — хитро прищурился Домрах, и на заднем плане в зеркале я увидел очертания лесной поляны в зарослях терновника, тонкий ствол волшебной рябины и девушку с каштановыми волосами и теплыми карими глазами, что доверчиво позволяет снять с себя праздничное платье и овладеть ею на подстилке из листьев и хвои. — Мне придется все рассказать ей, — я кивнул на прекрасное видение девушки в объятиях мужчины, очень похожего на меня. — Сперва убедись, что она не предаст тебя и не сдаст на опыты. Заставь доверять тебе. — Как? — Соблазни её. — Шутишь? — расхохотался я, но Домрах смотрел сурово, так что пришлось заткнуться. — Не шутишь, значит. Ты спятил? Она спит с Блэком. У нее… чувства, — я удивился, с какой досадой это прозвучало. — Я вообще удивлен, как с таким уровнем чопорности и ханжества можно было клюнуть на такого заносчивого ублюдка. Тем не менее если смотреть правде в глаза — я ему не конкурент. — Не спеши списывать себя со счетов. Только такой идиот, как ты, мог не заметить её интерес к тебе. — Хрень. Она просто жалеет меня, — видимо слова Живоглота задели сильнее, чем я думал. — Разуй глаза и вспомни, что ты мужик. Или забыл, где завязки у женских юбок? — Домрах хищно сверкнул звериными глазищами. Отражение в зеркале активно таяло. Он заговорил быстрее. — Это важно. Она… она нужна мне. Нужна нам. Не только для помощи. — Зачем? — искренне удивился я. — Она сильная. Просто идеальный проводник. Благодаря ей я прорвался через твое упрямство и дал почувствовать, что такое обладать моей силой. Заодно она щедро поделилась своей. — Коллективное колдовство, — понял я, но не одобрил. — Это потребительство, Домрах. Она человек, а не батарейка. — Это выживание, мой друг. К тому же она в нашем вкусе, — ухмыльнулся почти исчезнувший в зеркале гончий. — Может, всё-таки скажешь, где Охотник? — Скажу. Когда найдете все предметы, — непреклонно отрезал Домрах. — Благодаря девчонке и просто невероятному стечению обстоятельств, ты сейчас в полной безопасности. Так что я пока буду набираться сил, а ты — займись делом. Перестань принимать чертово зелье для сна, практикуйся в самоконтроле. И не вздумай никуда встрять! Вдруг раздался громкий стук в дверь. Я на миг оглянулся, потом снова посмотрел в зеркало, но Домрах уже исчез.* * *
— Так-так-так, — торжествующе раздалось в кромешной тьме. — И кому же это не спится? Я открыла рот, чтобы ответить, но закашлялась. Сириус мертвым (я надеялась, что нет) грузом навалился сверху — ни вдохнуть, ни выдохнуть. В ушах стоял грохот от взрывов заклятий и рева кровожадных тварей. Телепортировались мы вовремя, а вот приземлились крайне неуклюже — нас разбросало как плюйкамни по всему помещению. Чей-то Люмос осветил увешанный живыми картинами хогвартский вестибюль и мужчину в черной преподавательской мантии. Разбуженные картины возмущенно перешептывались и сердито разглядывали нас. На лице мужчины застыла маска усталой невозмутимости. — Хотя, возможно, это мой ночной кошмар, в котором несносная золотая троица в компании престарелых перевертышей снова нарушают школьные правила. Воистину, подсознание — страшная вещь, — притворно вздохнул профессор Снейп. — Доброй ночи, профессор, — приветливо прохрипела я. — Нам нужна помощь. — Я заметил, — проворчал Снейп. Дезориентированные Гарри, Джинни и Тонкс недоуменно оглядывались по сторонам. Римус приоткрыл веки, застонал и снова провалился в беспамятство. — Должно быть, это от радости, — хмыкнул зельевар. Его патронус лихо унесся вглубь замка, видимо для того, чтобы предупредить профессора Макгонагалл. — Мисс Грейнджер, когда освободите себя от мистера Блэка, я искренне надеюсь получить подробные объяснения, почему все, кого я не желал бы видеть совершенно никогда, валяются на полу посреди школьного вестибюля в третьем часу ночи, да ещё и в подобном виде. — А сам-то чего шляешься? Шпионишь за влюбленными парочками? — хрипло дыша мне в макушку, проговорил Сириус. Он жив! Слава всем богам — жив, находится в сознании и способен двигаться. Во всех смыслах дышать стало гораздо легче. Он скатился с меня и с трудом попытался встать, но лишь уперся ладонью в пол. — С тех пор, как Хогвартс имел счастье избавиться от вас, мистер Блэк, — Снейп с удовлетворением наблюдал за потугами бывшего школьного врага, — у нас, знаете ли, новый график патрулирования. Расположение больничного крыла известно всем, — профессор смерил нас высокомерным взглядом и удалился, бодро чеканя шаг. На второй этаж Сириус брел спотыкаясь, позади всех, цепляясь за мое плечо и стены, и очень тяжело дышал. Когда друзья скрылись за очередным темным поворотом, он неожиданно привлек меня к себе. — Ты должна была заниматься расследованием, а не рисковать собой, — он уткнулся лицом в мои волосы. Его руки обхватили мою талию и деловито поползли ниже. Даже в паршивом состоянии Блэк оставался собой. — Это так ты пытаешься сказать мне спасибо? — его ладони стиснули мои ягодицы. — Эй, полегче! Ты сейчас свалишься, — нервно хихикнула я и поцеловала его в скулу. Кожа была горячей, с испариной. — Идем, идем, — зашептала я, заставляя его опереться на меня. — Я так за тебя переживала… Больничное крыло встретило нас полумраком, уходящим в высокие стрельчатые своды. Как только мы вошли, помещение озарилось ярким светом волшебных светильников, красиво парящих в воздухе. При желании каждый из них можно было подманить пальцем, чтобы лучше осветить нужный участок помещения. Кровати пустовали, так что лишнее внимание нам не грозило. Мадам Помфри первым делом занялась Люпином и разбитой головой Гарри, а Джинни и Тонкс принялись помогать ей, наотрез отказываясь хотя бы на минуту покинуть своих мужей. Сириус разместился на одной из коек и устало прикрыл глаза. Он был на удивление молчалив, хотя я подозревала, что в присутствии Снейпа это не надолго. Выглядел он плохо — болезненно истощенный, лицо бледное с сосудистой сеткой, глаза покрасневшие с черными мешками, хотя и почему-то не таким побитым как Гарри и Люпин. Ворчливая целительница усадила меня на кушетку и велела сунуть руки в таз со льдом. Язвы от яда фахана на тыльных сторонах ладоней ужасно пекли и выглядели просто кошмарно. Я очень надеялась, что у профессора Снейпа найдется подходящее заживляющее зелье. Он появился через несколько минут с деревянным ящиком, плотно набитым банками и склянками. Следом вошла профессор Макгонагалл в клетчатом халате и ночном чепчике. Её очки недоуменно сползли вниз, когда она заметила нас. — Мерлин дорогой! Вы будто в самой преисподней побывали! Что случилось?! И почему профессор Люпин в таком виде? Он должен быть сейчас дома, на больничном. — Волчье противоядие перестало работать, сэр, — вместо ответа, Тонкс обвинительно обратилась к профессору Снейпу. — В прошлом месяце мне даже пришлось поить Римуса сонным зельем. Во время последнего полнолуния он принял ваше противоядие, но оно не сработало. Пришлось забаррикадироваться с ребенком в подвале и молить Мерлина, чтобы соседи не увидели, как муж выбегает из дому в волчьем обличии! Последнюю фразу рассерженная Тонкс почти выкрикнула. Ее волосы в свете волшебных фонарей отливали багряно-красным. Мадам Помфри, известная своей строгостью, грозно шикнула на метаморфа и сунула ей стакан с успокоительным. — Мои зелья исключительно действенны, и вам это известно, — тщательно скрывая раздражение, спокойно ответил Снейп. Он бесцеремонно отодвинул Тонкс и принялся осматривать Люпина. — Возможно зелье вызвало обычное привыкание, ведь ваш муж годами его принимает. Принесите пузырьки от последней дозы и я всё проверю. Мистер Поттер, — без перехода продолжил профессор, — не могли бы вы без лишних эмоций рассказать о ваших приключениях? И Гарри послушно поведал о том, как они с Сириусом почти сутки бродили по лесу в поисках пропавшего Люпина и отбивались от всевозможных реликтовых тварей. И как кентавры вместо того, чтобы встретить их на границе своих владений, подкрались, оглушили, связали и чуть было не прикончили. В конце Джинни дополнила рассказ с нашей точки зрения. — Мне одно непонятно, Гермиона, — озадаченно почесала нос подруга. — Откуда в лесу столько существ, да еще и, по твоим словам, условно вымерших? И почему они хотели принести нас в жертву? — Принести в жертву? А это что ещё такое?! — пророкотала директор. Я открывала и закрывала рот, пытаясь подыскать наименее бредовое объяснение. Мне казалось, история про Охотника и древних богов из-за отсутствия фактов будет выглядеть несолидно, ведь всему происходящему наверное можно найти и более рациональное объяснение. К тому же в рассказе неизбежно всплывет Скабиор и вся эта позорная история с его домашним арестом. Осуждение друзей я ещё могла пережить, но не порицание со стороны профессоров. Все присутствующие вопросительно уставились на меня. — Похоже, единицам выживших видов удалось скрыться от браконьеров и они тихонько доживают свой век в лесу, — выдавила я наконец. — Запретный лес огромен и до сих пор толком не исследован. А нам пришлось зайти так далеко, как, уверена, в наше время ещё никому не приходилось. Потому не удивительно, что мы наткнулись на реликтов, от которых не стоило ожидать дружелюбия. Они просто хотели дать понять, что будут отстаивать свое право на существование любыми методами. Всё произошло в рамках договора, заключенного с лесными жителями после войны. Так что технически мы сами виноваты. — Ну не знаю, — скептически протянула подруга и недоверчиво посмотрела на меня. — Такое впечатление, будто они готовятся к войне. — Этого ещё не хватало! — Макгонагалл сцепила руки за спиной и нервно прошлась по помещению. — Это уже вовсе ни в какие ворота! Мало того, что волшебные существа всевозможных мастей заполонили всю округу, так еще и это! Бедный Хагрид и так еле справляется: соплохвосты взбесились и едва не сожгли его заживо, фестралы подрали всех кур, на разведение которых школа выделила отдельный бюджет, а речные жители повадились налаживать тесный… хм, контакт со студентами, так что пришлось закрыть пристань и организовать закупку рыбы у частных поставщиков по завышенным рыночным ценам. А теперь выясняется, что буквально у нас под боком волшебные существа устраивают боевые учения и первобытные ритуалы! В таких условиях, боюсь, школу на время разбирательств ЧП придется закрыть. В помещении повисла напряженная тишина. — Всё не так страшно, — промямлила я, пытаясь смягчить слова подруги. — Кентавры любят запугивать всех, кто заходит без разрешения на их территорию. Мне стало противно от собственного малодушия, но закрытие школы могло повлечь цепную реакцию общественности, которая, в свою очередь, привела бы к увольнению моего босса, а значит и меня тоже. Вряд ли Бруствер станет рисковать своей репутацией, даже ради бывшего соординца и героини войны. Наверное, профессор Снейп был прав, утверждая, что в случае провала истории с эльфами, я — всего лишь затычка и козел отпущения. Друзья этого не понимали, потому взирали на меня с молчаливым упреком. Готова ли я рискнуть благополучием нескольких сотен школьников ради того, чтобы получить всего лишь шанс раскрыть тайну пророчества Скабиора и сумасшествия эльфов? Неожиданно на помощь пришел профессор Снейп. Будто мысли прочитал. — Не горячитесь, директор, — проговорил он, пассами и взмахами палочки, колдуя над незадачливым оборотнем. — Ситуация, конечно, непростая. Но волшебные существа и раньше доставляли Хогвартсу неприятности. Вспомните тролля, которого Квирелл пустил гулять по коридорам? А разгуливающий по канализации василиск, жертвы которого, — он кивнул в мою сторону, — выжили буквально чудом? Не говоря уж о свободно шныряющему по замку маньяке-убийце Блэке, и даже тогда школу не закрыли. Не переводите казенный инвентарь, мистер Блэк, — полетевшая в Снейпа подушка испепелилась еще на подлете. Зельевар даже не оглянулся. — И как бы родители с попечительским советом ни возмущались, технически повода для закрытия школы нет. Мы установили защитный барьер, увеличили комендантский час и каждую ночь патрулируем замок и окрестности. Как по мне, уровень безопасности выше, даже чем при Дамблдоре. Макгонаглл удовлетворенно хмыкнула, приняв слова Снейпа за комплимент. — Кстати, как себя ведут домовые эльфы? — быстро поинтересовалась я. — Слава Основателям, работают как часы и даже усерднее чем раньше, — вздохнула директор. Хм. Их собратья мокрушат своих хозяев, а эти — сидят в замке тише воды. Ну-ну. — Но, мисс Грейнджер, раз уж вы здесь, может, объясните причину аномалии и пассивное отношение министерства к происходящему? — Нет людей, — пожала плечами я. — Недостаток кадров. Я тоже, как видите, не на рабочем месте из-за произошедшего с профессором Люпином. А насчет причины… Волшебники давно сократили популяцию существ до минимума ради соблюдения Статута. Думаю, существа пытаются восстановить демографические потери. По крайне мере, кентавры знают о подписанных мною приказах по зачистке излишков. Собственно поэтому они и пытались нас убить, окрестив это «жертвоприношением». Они ведь до сих пор верят в… кхм… богов и всё такое. Вроде убедительно вышло. — Обычный бунт, — пожал плечами профессор Снейп. — Не удивлюсь, если это инициатива гоблинов, чтобы снова взвинтить цены на артефакты и монополизировать рынок. — Ладно. И что же нам делать? — Макгонагалл растерянно переглянулась с мадам Помфри. — Ждать разрешения ситуации, — пришел мне на помощь Блэк. Его голос был слабым и хриплым, с легкой одышкой. — Аврорат сейчас бросил все силы на поимку Фенрира Сивого и вряд ли сможет чем-то помочь. А у вас в замке около десятка опытных волшебников и куча старшекурсников, которые в преддверии Ж.А.Б.А. и С.О.В. вызубрили заклинания почище матерых авроров. Заодно и попрактикуются, в случае чего. Сириус внезапно схватился за грудь так, будто у него заболело сердце, и часто задышал. Я чуть было не отбросила чертов таз со льдом, чтобы помочь ему, но грозный взгляд профессора Снейпа пригвоздил меня к месту. Он осмотрел мои руки, недовольно покачал головой и добавил несколько капель какого-то зелья в емкость со льдом. Жжение понемногу начало проходить. — Что с вами, Сириус? — целительница ощупала лоб Блэка и водрузила на него мокрое полотенце. — Это не похоже на обычную болезнь. Вы попали под чье-то проклятие? — Вы так проницательны, милая Поппи. Ай! За что? — мадам Помфри щелкнула палочкой нахала по лбу, когда тот в шутку лобызнул ее запястье. — О чем это вы? — забеспокоились ребята. — Мистер Блэк болен и, судя по записке присланной мисс Грейнджер в субботу, уже давно. Вопрос в том, как долго он собирался скрывать это от близких, подвергая их опасности? — злорадный зельевар достиг своей цели моментально — друзья обиженно насупились. — Ну ты и мудила, Снейп, — утомленно проворчал Блэк. — Зря я тебя спас. — А никто и не просил, — хмыкнул Снейп, ополаскивая руки и вытирая их полотенцем. — Сириус, Северус, ну что вы в самом деле… — директор присела на стул возле Блэка и по-матерински прикоснулась к его лицу. — Что за проклятие? — Судя по всему, наследственное безумие Блэков. По крайней мере основные симптомы совпадают, — невероятно, но Сириус стыдливо отвел взгляд. — Проклятие Берсерка, — торжественно провозгласил Снейп. — Ваша, не к ночи будь помянута, покойная кузина весьма гордилась этой наследственной особенностью. Гарри, Джинни и Тонкс переглянулись и вытаращились на нас. Мадам Помфри ахнула, прикрыв рукой рот, и выронила пузырек с зельем, профессор Макгонагалл беспокойно нахмурилась, и обе принялись дружно отчитывать Блэка, дескать, как можно так безответственно относится к собственному здоровью после всего пережитого, но тот лишь досадливо отмахнулся. — Я — не моя кузина, чернокнижник ты недоеденный. Лучше скажи, что думаешь? — Думаю каким швом зашить вам рот, мистер Блэк: петельным или стебельчатым? — Так ты теперь у нас ещё и белошвейкой заделался? — У меня много талантов. В отличие от некоторых. Лягте ровно и не дергайтесь. Я должен вас осмотреть. Мы с профессором Макгонагалл устало и понимающе переглянулись. Мужчины в образе. — Вы так и не ответили на мое письмо с просьбой встретиться с Сириусом, сэр, — я поболтала онемевшими в локтях руками, размешивая подтаявший в тазу лед. Язвы почти не болели, но приобрели гнилостно-серый оттенок. — Я был занят, — профессор брезгливо ощупал запястья и лоб Блэка. — Злорадствовал, что я вынужден просить у тебя помощи? — Сириус глядел на порхающую над ним палочку зельевара, как на огромную жирную мясную муху. — Невероятно, но мир не крутится вокруг вас. Уж тем более мой. Снейп склонился над Блэком и стал что-то разглядывать в его глазах. Эта часть диагностики вызвала глухое раздражаение у Сириуса. — Только попробуй залезть ко мне в голову, придурок! Мадам Помфри коротко выругала Блэка, наматывая на голову Гарри бинты так усердно, что он стал похож на покойного Квирелла. А я предупредительно провела мокрым пальцем по горлу и прошептала «Ступефай». Сириус оглянулся, мол — а он первый начал! — Не думаю, что смогу найти в его голове хотя бы одну умную мысль, — невозмутимо пробормотал Снейп и, выпрямявшись, заявил: — у вас истощение, Блэк. На вашей ауре слишком много серых и черных пятен. Ваши жизненные силы на исходе. Если вам не приходилось недавно много и монотонно колдовать, либо снова целоваться с дементором, тогда это побочные эффекты от проклятия. — С чего бы? Дементор же не старшекурсница. — Вы наконец заметили? А то одно время были сомнения, — Снейп ловко ввернул свою палочку в рукав мантии и почему-то покосился на меня. — Кто нибудь присутствовал во время его приступа, чтобы подтвердить? Я неуверенно подняла мокрую руку и оглянулась. Что ж, по крайней мере Джинни точно лишних вопросов задавать не будет. — И как же вам удалось выжить? На сколько мне известно, когда проклятого охватывает безумие, остановить его может разве что Авада Кедавра. — А я быстро бегаю, — не моргнув глазом соврала я, и Снейп, конечно же, раскусил эту ложь, но допытываться почему-то не стал. — Почему вы нам ничего не сказали? — Гарри обиженно переводил взгляд с меня на Сириуса и обратно. Джинни тоже злилась. Я стыдливо потупилась, а Блэк пожал плечами. Оправдываться — не в его характере, даже перед крестником. Гарри это знал. — Хорошо. Не важно. Как снять это проклятие? Гермиона, ты же всё знаешь! — с отчаяньем воскликнул он. Его самый близкий человек снова оказался на грани, а он снова ничего не знал и ничем не мог помочь. — Стыдно быть таким наивным, мистер Поттер, — презрительно фыркнул Снейп и обратился ко мне: — Расскажите про последний приступ. — Да особо нечего рассказывать, — пожала плечами я, лихорадочно соображая, как рассказать о произошедшем на колесе обозрения, не вдаваясь в пикантные подробности. — Мы занимались… расследованием, — Джинни, как по мне, не очень старательно скрыла фырканье за кашлем, а Блэк, чинно сложив руки на груди, смотрел в потолок, но всё равно уголки его губ слегка подрагивали. — Что-то вызвало в нем сильные эмоции, — Блэк с живым интересом покосился на меня. — Его глаза вмиг почернели, и он попытался задушить меня, — целительница и директор синхронно ахнули в ужасе. — Но я… э-э-э… смогла вырваться и сбежать. А потом, — я слегка повысила тон, давая понять некоторым, чтоб прекращали дурачиться, — мы написали вам письмо, сэр, и я в тот же день поспешила заказать портключ в Хогвартс. Как выяснилось, не зря, и вот мы здесь. Профессор Снейп, — зельевар вопросительно приподнял бровь, не отрываясь от смешивания зелий в мензурках. — Скажите, почему проклятие начало проявлять себя только два года назад? Ведь во время войны условия были гораздо благоприятней, если можно так выразиться. — Мистер Блэк всю войну пребывал в Арке Смерти, так что вряд ли успел испытать сильный стресс, попав фактически в самый финал последней битвы, — очевидно, что Снейп сказал это специально, дабы посильнее задеть достоинство Сириуса. Я не понимала, зачем он это делал, ведь, очевидно же, Блэку противопоказано нервничать. Но я доверяла профессору — может быть, он собирался выявить уровень стресса, при котором начинает срабатывать проклятие. Правда, тогда нам придется очень быстро удирать. Но Сириус, к моему удивлению, ограничился лишь демонстрацией среднего пальца. — А в Азкабане дементоры лишают не только счастливых эмоций, но и вообще любых. У Беллатрисы безумие начало проявляться в зрелом возрасте, а у Нарциссы и Андромеды и вовсе отсутствует. Так что в принципе причина особо не важна. Что вы чувствуете, Блэк? Я имею в виду, на ментальном уровне. — Оно словно режет меня изнутри, — нахмурился Сириус. Его снова начинало знобить. — Злость, обида, страх. Я как оголенный нерв, как наполненный до краев стакан, как до предела натянутая струна. Иногда это затихает, и я чувствую себя почти нормальным. Чувствовал, до последнего времени… Мне стало его так жаль, будто я сама ощутила эти страдания. Господи, за что ему это всё? Он же просто хочет жить! — Ох, мистер Блэк, — вздохнула целительница и положила на кровать больничную пижаму для него, — вечно у вас всё не слава Мерлину. — Дерьмо случается, — Блэк скорчил невинную и на редкость идиотскую гримасу, и мадам Помфри снова отругала его за бранные слова как первокурсника. Я обожала его способность даже в самой плохой ситуации оставаться собой. — Это излечимо, профессор? — с надеждой обратился Гарри к зельевару. — Неизлечима только глупость, мистер Поттер. Ваш крестный — живой пример, — Снейп наконец решил заняться моими руками. Он аккуратно вытащил их из емкости и, задумчиво рассматривая раны, продолжил: — Потому настоятельно рекомендую мистеру Блэку остаться здесь, в Хогвартсе, под моим присмотром, до максимально возможного выздоровления. Результат заранее не гарантирую — ситуация непростая. Мне понадобится несколько дней как минимум. — Это немного, — обрадовался Гарри. — Я не желаю тут оставаться, — предсказуемо запротестовал Блэк. — У меня работы по горло. Фенрир и… — Вы не единственный аврор в штабе, мистер Блэк. Забыли? — осадил его Снейп. Сириус оглянулся в поисках поддержки, но не нашёл её. — И без вас справятся. Так что засуньте свои нежелания в… — зельевар ловко развеял Диффиндо, иначе после этих слов от него остался бы только нос. Сириус был зол. Просто зол, обыкновенно. — А как же симптомы проклятия, Северус? — забеспокоилась профессор Макгонагалл. — Это может быть небезопасно для учеников. — Сейчас я опасности не вижу. В крайнем случае, свяжем и запрем мистера Блэка в подземельях. Если главный аврор хочет вылечиться без шума и огласки, не подвергая по своему обыкновению опасности близких, ему стоит хотя бы раз в жизни набраться терпения. — Эй! Хрена с два вы меня запрете! Я лучше сдохну! — взвился Сириус, но тут же закашлялся и упал на кровать, тяжело дыша. — Пустые слова. Вы даже с этим не способны справиться. И профессор Снейп посмотрел на мои руки так, что я поняла — всё печально.* * *
Гарри и Джинни отбыли домой на рассвете. Люпин и Тонкс тоже отправились к себе в Хогсмид. Мадам Помфри обещала к обеду прислать эпикриз, соответствующий внешнему состоянию Люпина — несчастный случай на рабочем месте, чтобы у инспектора по надзору за оборотнями не возникло лишних вопросов. А мы с Сириусом остались в закрытой части больничного крыла, подальше от любопытных студентов. Мне действительно чуть не пришлось применить Ступефай, чтобы переодеть Сириуса в пижаму и позволить Снейпу поставить ему капельницу с укрепляющими зельями. Блэк совсем ослаб, но это не мешало ему провоцировать школьного врага и неизменно проигрывать в словесных баталиях. Как только фиолетовая и ядовито-зелёная жидкости поступили Блэку в кровь, он тут же отключился. А мы с профессором Снейпом занялись лечением моих рук. — Мне придётся прижечь раны, иначе некроз не остановить. Ну, ну, не нужно этих жалобных глазок. Круциатус куда больнее, а ампутация — обиднее. Скорее всего останутся шрамы, но я могу дать вам контакты пластического колдохирурга. Мы с профессором предусмотрительно переместились в кабинет зельеварения. Глаза слезились от усталости, яркого света магического светильника, парящего над нами, и от страха перед болезненной процедурой. Остальная часть помещения тонула во мраке, вызывая чувство необъяснимой тревоги. Снейп готовил инструменты и зелья, посматривая, как я фрустрирую и усмиряю панику. Я закрыла глаза и начала про себя повторять литанию против страха из популярного фантастического романа Френка Герберта. — Хочу вас поздравить с победой, мисс Грейнджер, — прервал мою медитацию профессор Снейп. — Недавно хогвартские домовые эльфы всем коллективом написали петицию и выставили ультиматум, мол, если не будут получать оклад в размере одного галеона в месяц — устроят стачку. — Какие молодцы! Конечно, по своей неопытности они поставили смешные условия, но уже кое-что! — обрадовалась я, забыв про боль в ладонях. Всё. Как только разрешится дело с эльфами и пророчеством — сразу возьмусь за реформу! Профессор криво усмехнулся: — Условия и правда смешные — один галеон на всех. Но это лучше, чем массовая резня и кража артефактов, правда? — он с претензией посмотрел на меня. — От вас не было новостей больше месяца. Как обстоят дела с котлом? Он нужен мне. — Знаю, знаю, — вздохнула я. — История очень запутанная, а достоверность найденной информации сомнительна. Единственное, что могу сказать точно — его украли эльфы. Но не хогвартские. — Это всё, что вам удалось выяснить за месяц? — разочарованно протянул зельевар. — Браво, мисс Грейнджер, вы превзошли мои ожидания. Лучше бы я и правда обратился к мракоборцам. Мне стало обидно. — Ладно. Если вам так угодно, — с мрачной решимостью пробормотала я. В конце концов, может быть Снейп сможет помочь. — Вы верите в богов, профессор? — Снейп на мгновение замер. В его глазах читался вопрос. — Ну, в языческих. Цернун, Дану, Ннуаду. Гвин ап Нудд… — последнее имя я произнесла шепотом на всякий случай. Снейп заинтересованно и с насмешкой взглянул на меня. — Вы, как обычно, по-гриффиндорски смелы. Кто-то, особо суеверный, зашикал бы на вас. — Это всего лишь имена. — Тогда почему шепотом? Начитались бабушкиных сказок? — Которые не так наивны, если разобраться, — в тон ответила ему я, осознавая, что профессор может обидеться на такую неучтивость. — И как это связано с эльфами, извольте объяснить? — елейно поинтересовался Снейп. — Ну, наверное, они хотят… призвать кого-то из древних богов. Собирают артефакты и… мобилизуют существ в Запретном лесу, — к концу фразы я уже понимала, как невероятно бредово всё это звучит. — И приносят в жертву своих хозяев, — иронично добавил зельевар. — Скорее убивают из мести, но одно другому не мешает, — досадливо вздохнула я, хотя мысль была любопытная. — И как Аврорат? Оценил ваши результаты? — моя кислая мина была ему ответом. — Я ищу улики. Сегодняшнее происшествие в лесу… — Можно трактовать как угодно, — перебил меня Снейп. — Тем более эльфов среди этих жутких существ не было. — Не было. Но… Послушайте. Судя по тому, что вы мне рассказали, у хогвартских домовиков нет мотивации нарушать закон… — А у других, значит, есть? И зачем же им котёл? Или пропало что-то ещё? — Да, статуэтка с копьем Бога Ллуга у одной старенькой ведьмы, — торопливо затараторила я, пытаясь убедить профессора в логичности моих умозаключений. — И там тоже замешан эльф, хотя прямых доказательств, как и с котлом, пока нет. Но есть мысль, что здесь могут быть замешаны и другие существа. Тогда, исходя из их подозрительной активности, котёл и статуэтка могут быть спрятаны ими в Запретном лесу. Уверена, вы знаете легенды про дары богини Дану. Остались меч и камень Фаль. Меч Гриффиндора, судя по описаниям в книгах, и есть один из даров, а камень… — Камень находится в Ирландии под охраной Невыразимцев, и стащить оттуда незаметно валун размером полтора на два метра проблематично даже для эльфов. А меч с утра как обычно пылился на антресоли в кабинете директора в компании Распределяющей Шляпы. — Вы в этом уверены? — Несомненно. — Снейп взял пинцет с тампоном смоченном в каком-то зелье и аккуратно промокнул мои раны. — Я рационалист, мисс Грейнджер. Я верю в науку и в себя. Мне нужен котёл. Я просил вас решить проблему, а не просиживать мантию в библиотеке и искать легких путей. Скрывать не буду, мой личный обыск кухонь, замка и окрестностей ничего не дал, но надо быть совсем идиотом, чтобы верить существам, которых уже не сдерживают ни клятвы, ни договора. — И, тем не менее, эльфы исправно служат школе, в то время как другие их собратья ведут себя предельно агрессивно. — Ваши невероятные домыслы не доказывают ничего, — раздраженно прервал меня профессор и принялся бить по больному, как обычно не считаясь с моими чувствами. — Мне жаль, что вы потратили целый месяц в никуда. Если боги, перечисленные вами, когда-то и существовали, то они давно ушли, оставив этот мир волшебникам. Поэтому я вынужден согласиться с мистером Блэком и на основании ваших предположений сделать однозначный и логичный вывод. Гоблины могли подкупить любого домовика, например, одного из тех, что сопровождают родителей богатых детишек, когда те посещают школу. Вот один из них и проник в мой кабинет. — Но почему магический контракт перестал действовать, вы думали? И почему вы пеняете именно на гоблинов?! — Да потому, дорогая моя мисс Грейнджер, — Снейп снова припечатал руками стол, заставив меня привычно вжать голову в плечи, — что если вы до сих пор не смогли разгадать эту тайну, я готов вам подсобить. Мои надежные источники сообщили, что гоблины уже давно потихоньку мутят воду и скупают артефакты, особенно на черном рынке. Последнее восстание лишило их львиной доли прибыли на магической бирже, а усиление мер по соблюдению Статута после войны — подкрутили им гайки. Потому неудивительно, что они решили отыграться и привлечь как можно больше волшебных существ для усиления своих рядов, использовав какой-то обряд, отменяющий действие магического договора между эльфами и волшебниками. А министерству, — он назидательно почти что ткнул пальцем мне в нос, — вместо того, чтобы копаться в бабушкиных сказках, не мешало бы устроить внеочередную проверку в Гринготтсе и защитить свои активы от монополизации, — и буквально рявкнул мне в лицо: — Вы все еще уверены, что находитесь на своем месте? Что занимаетесь своим делом? Слезы чуть было не брызнули от обиды, но я была уверена в том, что видела и слышала этой ночью. Тем более Снейп же не знал о пророчестве! А если рассказать? Вряд ли это поможет. Его раздражающий скептицизм найдет сто пятьдесят шесть трактовок рифмоплетству Трелони, когда я была уверена лишь в одной. Потому я молча кивнула, больше не пытаясь спорить. Во-первых, это бесполезно и вредно для морального здоровья. Во вторых, если это проделки Охотника, то вряд ли гоблины остались в стороне, и артефакты вполне могут быть у них. И мне даже стало по-настоящему интересно, как они собираются добыть остальные два. — Допустим, вы правы, — я примирительно склонила голову. — И что дальше? Будете подавать иск против гоблинов? Тогда Аврорату придётся копаться в ваших вещах, выискивая улики. Вы же хотели избежать этого, когда просили меня о помощи. — Возможно я вас удивлю, — пожал плечами зельевар, — но и мне свойственно время от времени поступаться своими принципами. Котел — собственность школы и довольно ценная. И если вы больше ничем не способны мне помочь, значит придется брать дело в свои руки. Я хмыкнула. Ну и скатертью дорожка. Если он разучился видеть дальше своего длинного носа — не мои проблемы. А жаль. Было бы неплохо заполучить в команду против Охотника целого Снейпа — талантливого, умнейшего и сильнейшего колдуна. Но сегодня я не была готова сражаться с ветряными мельницами. Я с ужасом разглядывала разложенный медицинский инвентарь. — На счет три, мисс Грейнджер. Потерпите уж… Снейп вылил мне на руки зеленую скользкую жидкость, которая разлилась приятной прохладой по ранам, а затем, точечно прикасаясь палочкой к язвам, начал процедуру. Я орала и выла так, что любая баньши обзавидовалась бы. В промежутках, когда зельевар инструментами аккуратно срезал лохмотья обожженной кожи, я, чтобы отвлечься и приготовиться к следующему залпу боли, рассуждала. Где находится вход в злополучный ситтин и как его запереть? Как объяснить всё Кингсли и общественности? Экспедиция в Запретный лес — слишком дорогостоящее мероприятие, к тому же есть вероятность повторения наших злоключений. Волшебные существа не так глупы, как думают о них волшебники. Вряд ли в их планы входило выдавать себя раньше времени, потому-то они и хотели нас убить. Принести в жертву. Верность и вера. Чтобы Охотник набирался сил. Сколько же ему нужно жертвоприношений? Эвакуация Хогсмида и Хогвартса вызовет панику и массовое истребление волшебных существ. Кентавры утверждают, что магия циклична. А если волшебники с перепугу перетравят, скажем, всех упырей в Британии, каких ещё волшебных мутантов она породит? Уверена, в Запретном лесу мы видели лишь толику тварей, откликнувшихся на зов Короля, и были среди них такие, каких я не видела ни в одной энциклопедии. «Нужно достать прямые улики», — рассуждала я, скрежеща зубами, когда Снейп с суровой сосредоточенностью стягивал края особо большой раны. Перед глазами плыли желтые круги. Кентавров кто-то снабжает информацией о том, что происходит в министерстве, иначе они бы не узнали о выписанных мною приказах. Что им известно еще, и как они это собираются использовать против волшебников? В одном можно быть уверенной: идти с экспедицией в лес — чистой воды самоубийство. Или существа спрячутся, и мы там попросту никого не найдем. А гоблинам можно хоть раскаленный прут в задницу вставить — они не расколются. Остаются варианты с вампирами и призраками. — Ну вот и всё. И незачем было так орать. Вон, целый светильник разбили, а вычтут из моей зарплаты, между прочим, — недовольно пробурчал профессор Снейп, в отличие от меня перенесший не один десяток Круциатусов от Волдеморта. — Вам бы лечь поспать, а то синяки под глазами как сливы. Бальзаму умиротворяющего накапать? Ещё и Фенрир этот, дракон его задницу раздери! Что он ищет? Белтайн! Скабиор считает, что именно в этот день должно что-то произойти. Если мыслить масштабно, то возможно Охотник захочет явить себя миру. Убийства, кражи, мобилизация существ в Запретном лесу, Фенрир, шастающий по Лондону. Сходящая с ума природа, опять же… Кстати, сегодня у нас уже двадцать пятое апреля! — Капайте бальзамчик, профессор, а шрамы — Мерлин с ними, — покривила я душой, позволяя Снейпу забинтовать руки. — Спасибо, что жива. А может, Снейп прав, что во всем виноваты гоблины, а остальное — лишь стечение обстоятельств, нелепые домыслы и совпадения? Действительно, зачем выдумывать метлу? Хитрожопые гоблины-интриганы могли разослать «охранительные миссии» по всем природным заповедникам и, используя староверческое мировоззрение разумных существ, распространить миф о приходе Короля-Охотника, который всех освободит. Может, прошлые восстания их кое-чему научили? Не об этом ли Грипхук из Гринготтса пытался мне намекнуть? Может, Скабиор с ними снюхался, и пророчество, хоть и проверенное Отделом Тайн, означало что-то вообще другое? Планы внутри планов. А где же правда? Пошатываясь от усталости, я брела обратно в больничное крыло, терзаясь в самых смутных сомнениях. За окнами светало. Я впервые шла школьными коридорами в предрассветные часы. Соловьи за стрельчатыми окнами сходили с ума, разномастный цветочный аромат пропитал воздух школьных коридоров. Если во всем виноваты гоблины, то как объяснить эту странную гипертрофированную весну? И тут я чуть не протаранила двух домовиков, переградивших мне путь перед самыми дверьми в больничное крыло. Приглядевшись, я с удивлением узнала Пэнки и Кэппи, тех эльфов, что я допрашивала несколько недель назад в кабинете у Макгонагалл. — О Господи, как вы меня напугали! Что-то случилось? — Мы пришли предупредить мисс Гермиону, — прошептали домовики хором. Они комкали края своих цветастых рубашек и нервно дергали ушами. — Я слушаю. — Мисс Гермиона ищет котел, — это было утверждение. — Очевидно. И вы клялись, что не знаете, где он. — Мы солгали, мисс. Прости-и-ите, — шмыгнул носом Пэнки. — Мы его спрятали, — опустив глаза в пол добавил Кэппи. Их слова свинцовым шаром бухнули в тишине коридора. — Как? — вскрикнула я, но тут же зажала рот обеими ладонями и зашептала. — Почему? Зачем? — я готова была вцепиться в этих двоих и вытрясти из них всё, что они знают. Но Пэнки и Кэппи, отступили назад и затараторили — то синхронно, то наперебой: — Эльфы знают, что вы пытаетесь защитить их, мисс. Эльфы понимают, как вам тяжело принимать решения. Эльфы не винят вас за это. Но хотят, чтобы вы знали… Они переглянулись, оглянулись и, наклонившись вперед, доверительно зашептали по очереди: — Эльфы Хогвартса живут счастливо. — У нас есть крыша над головой, еда и занятие. — Да, да! Это больше, чем мы имели на Незримом Острове! — Эльфы живут, чтобы служить школе и тем, кто в ней обитает. За сотни лет никто в этих стенах не относился к нам плохо, и мы не хотим ничего менять. — Поэтому, чтобы всё оставалось как есть, мы и спрятали котел. — Да, да! Спрятали! Надежно! Он не найдет его и не сможет вернуть… — эльфы настороженно прянули ушами и прислушались, а я присела перед ними на корточки. — Что вернуть? Кто он? Охотник? Гвин ап… — эльфы перепуганно зашикали и замахали на меня руками, тараторя почти в унисон. — Нет, нет! Никому и ни за что не говорите об этом. — Никому не верьте, даже друзьям. — Не все они те, кем кажутся, мисс. — Просто знайте, мисс Гермиона, эльфы Хогвартса всегда готовы вам помочь в трудную минуту. За дверью больничного крыла послышались громкие шаги, и домовики в тот же миг исчезли. — Мисс Грейнджер, наконец-то! Патронус от профессора прибыл еще пять минут назад, сколько можно вас ждать? — проворчала мадам Помфри, указала на мою кровать и удалилась в свои покои. Тьфу, чтоб вас всех! Ну и как это понимать? Может, они и статуэтку тоже сперли? Мелкие засранцы спутали все карты. Ладно. Попробую тихонько наведаться к домовикам на кухню и поговорить. А может, удасться и котел отжать. Интересно, кого же из моего окружения они имели в виду, когда призывали никому не доверять? Я широко зевнула и потерла глаза. Если бы сейчас сам Охотник ворвался в больничное крыло и объявил войну всему миру — я бы попросила его подождать часов шесть-семь. Я заглянула за ширму, где спящий под капельницами Сириус выглядел умиротворенным и таким притягательным. Присела на колени возле кровати, оперлась локтями в матрас и погладила его лицо. Ему и раньше было сложно дать сорок пять, а теперь и подавно. Несмотря на болезненную бледность, во сне он выглядел невероятно молодо. Голубая сетка вен почти втянулась, кожа стала, гладкой, без борозд морщин. Как прекрасно слепленная мраморная статуя. Даже в бессознательном состоянии в нем чувствовалась сила духа и мужественность. Волосы черными щупальцами раскинулись по подушке, образуя интересный узор. Я провела по ним кончиками пальцев и снова притронулась к шершавой щеке мужчины. Какой же он красивый. Подперев забинтованными руками голову, я долго смотрела на него, вспоминая нашу самую первую ночь. Тогда он точно так же безмятежно спал в предрассветных сумерках на смятой постели в доме на площади Гриммо, а я млела от счастья и горя, что такое больше не повторится. Никогда и ни с кем. Внезапно его губы разомкнулись, и он тихо, но очень четко выдохнул: — Ychydig yn fwy, a bydd hi'n perthyn i mi, hi fydd fy un i…* — Сириус? Его глаза неожиданно распахнулись — в них была черная, абсолютно непроглядная тьма. Он схватил меня за предплечье и резко дернул на себя. От неожиданности я взвизгнула. Из его рта вырвался хриплый, каркающий, искаженный и абсолютно незнакомый голос: — A byddwch yn fy helpu gyda hyn. Блэк дернул меня ещё сильнее. В последний момент перед столкновением я шарахнулась назад, но он схватил меня за затылок, заставляя приблизиться к его лицу. Трубки капельниц опасно натянулись, штативы с зельями зашатались, стуча склянками друг о друга. — Отпусти-и-и! — замычала я, когда Сириус стиснул мой подбородок, заставляя рот раскрыться. Я уперлась забинтованными ладонями в его грудь, пытаясь оттолкнуть — из-за ран это было ужасно больно. Я хотела закричать, но из горла вырвалось лишь беспомощное мычание. Ужас, как в ту ночь на колесе обозрения, охватил меня. Это был не Блэк. Это был кто-то другой, и он причинял мне боль. Я стала ещё сильнее дергаться и вырываться. Сириус зарычал, как самый настоящий зверь. Он жестко зафиксировал мою голову, и его рот накрыл мой. Грудь скрутило сильной болью. Из нее будто насосом в раз выдрали весь воздух. Я не могла дышать, я не могла ничего, кроме как беспомощно смотреть в его пугающие, черные, злые и абсолютно чужие глаза. Глаза убийцы. В затылке закололо, кончики пальцев, а затем и всё тело онемели, сердце застучало сильными, больными толчками, замедляя и замедляя ритм, пока всё не полетело в чертову пропасть, во тьму. С усилием вырванный из груди стон потонул в тишине. Кажется, теперь я знала, как умирают от поцелуя дементора.* * *
Дорогие читатели! На отдельной доске в Pinterest, которая периодически обновляется, можно найти фото и картинки, вдохновляющие авторов https://pin.it/5ztZFGA 1) Шпротва или шпырот (англ. Shrake) — это рыба, сплошь покрытая шипами. Водится в Атлантическом океане. Рассказывают, что первый косяк шпротвы создали в начале XIX века в отместку рыбакам-маглам за то, что те оскорбили команду магов-мореплавателей. С тех пор, как только маглы пытаются ловить рыбу в этом районе, шпротва рвет их сети в клочья. 2) bachle — гончая. 3) Ychydig yn fwy, a bydd hi'n perthyn i mi, hi fydd fy un i… A byddwch yn fy helpu gyda hyn — по валлийски, «Еще немного, и она будет принадлежать мне, она будет моей… И ты мне в этом поможешь».