Абсолютный дуэт

Юнги не выходил на улицу для прогулки уже очень давно. Если быть точнее, то с тех пор, как начал писать новую песню. Прошло довольно много времени с последнего выпущенного им хита, но на создание новой у него никак нет вдохновения. От резкого контраста перехода из закуренной студии на свежий, пахнувший дождем воздух на некоторое время закружилась голова. Юнги и представить не мог, что солнце может светить так ярко, что глаза начинают болеть в одно мгновенье. Мин вдохнул сырой воздух своими прокуренными насквозь легкими, и, уверено ступая, стал бродить по парку. Ему не нравится большое скопление народа, не нравятся крики, визги, городской шум, запах выхлопных газов. Казалось бы — как можно ненавидеть все это, проживая в Сеуле — столице Южной Кореи? Но, тем не менее, это так. Одиночные скамейки, стоящие под фонарями; разные сорта деревьев, отлично гармонирующих друг с другом; небольшие памятники и мемориалы — все скромно, но со вкусом. Весь этот уют, по мнению Мина, дополнял сырой запах земли после дождя, лужи на выложенных плитках, отражающих небо и деревья. Именно это Юнги и привлекает в здешней атмосфере парка. Мин беззаботно бродил в тишине парка, но ему показалось это скучным. Он уже хотел потянуться в карман за наушниками, дабы разбавить эту серую скуку, как вдруг услышал восторженные крики, сопровождаемые хлопками и топаньем. Юнги бы не пошел на обезьяньи визги, но он услышал до боли знакомую, до дыр прослушанную и изъевшую себя музыку. Но какую? Он понять не мог. Мин поспешно направился на звук, который становился все громче и громче, начала виднеться толпа, бурно прыгающая и подтанцовывающая в такт музыке. И только подойдя вплотную к шумевшей публике, он наконец понял — это его музыка. Молодой парень с огненными волосами танцевал неописуемо прекрасно. Резкие рывки, выпады, сальто, а затем плавные, переходящие в тихий танец движения заставляли сердце то замирать, то биться все чаще и чаще, будто оно скоро вырвется из груди. Юнги смотрел на этого юношу не отводя взгляда. Он даже не представлял, что под его музыку можно так прекрасно двигаться. Мин вообще не думал, что под его рэп можно танцевать. Да, он пишет музыку, но не для танцев, а для прослушивания. И тут, когда он видит такое… Юнги начал разглядывать молодого танцора, все больше и больше удивляясь: в меру накаченные руки, хорошо разглядываемые из-за отсутствия рукавов; ничуть не хуже накаченные ноги, покрытые кожаными штанами, еще больше подчеркивающие их красоту; набедренная рубашка, дополняющая уличный образ. Но что больше всего поразило Мина, так это глаза танцора. Это два огня, наполненных такой же страстью, как и весь танец. Юнги не знал, что ему нравится в этом парне больше — его хореография, искусные движения, страсть и азарт, или же его подход к самому танцу. Под подходом Мин подразумевал необычное использование луж в танце. Огневолосый парень танцевал прямо посреди огромной лужи, образованной на каменной кладке. Это выглядело настолько эффектно, что захватывало дух: множество брызгов воды, на время зависающих в воздухе; капли свежего дождя, скатывающиеся по итак мокрому от пота телу и кожаным штанам. Все это уличное представление завораживало толпу, держало в интриге. Еще пара движений — резкое замирание. Капли воды словно зависли в воздухе. На мгновенье повисло завороженное молчание, в котором задавался вопрос: это все или будет еще финальный рывок? И спустя пару секунд брызги воды вновь взлетели в воздух от последнего движения в танце — от дропа. Толпа завизжала от восторга, аплодисменты были настолько громкими, что Юнги пришлось зажать уши. Многие из тех зевак, собравшихся поглазеть на танцора, снимали танец на видео. Огневолосый юноша встал, отряхнулся от капель воды, после чего, выпрямив спину, помахал рукой всем своим зрителям, одаряя их невероятно солнечной улыбкой (которой так не хватало всем этим людям после проливного дождя и серых туч), заставляющей безвольно улыбнуться в ответ. Юнги, кстати говоря, тоже улыбнулся, правда он быстро это заметил и прикрыл рот рукой. Он ненавидит свою улыбку, но подавить ее никак не может — он увидел одно из самых прекрасных вещей в своей жизни. Бурные овации не прекращались вплоть до тех пор, пока юноша не начал собирать колонки с музыкой. Мин, уловив шанс, подошел к парню и протянул ему деньги. — Что? — с недоумением спросил рыжеволосый парень, смотря то на Юнги, то на купюру. — Я не беру деньги за выступления, парень. — сказал юноша, вновь расплывшись в своей солнечной, греющей душу улыбке. — И зачем же ты тогда танцуешь, если не ради денег? — спросил Юнги, засовывая деньги в карман своих джинс. — А разве нужны причины? Мне просто нравится танцевать, нравится то, что я могу отвлечь людей от повседневной суеты, поднять им настроение, пусть даже самую малость, — парень, казалось, не перестает улыбаться никогда, — Мне нравится музыка, под которую я танцую. Всего одна фраза, а Мин Юнги был готов расплыться в очередной улыбке, но он вовремя сдержал свой порыв эмоций. Он, конечно, знал, что его музыка довольно популярна в Корее, а возможно и за рубежом, но он еще никогда не слышал, чтобы ему говорили комплименты его творениям с таким счастьем, с такой улыбкой, с таким взглядом. — Ты, парень, мне кого-то напоминаешь… — задумчиво сказал танцор, наклоняясь немного ближе к лицу Мина, — Что-то вертится на языке, а вспомнить не могу…Айщ, ладно. Пока. Напоследок юноша помахал рукой Юнги, но тот просто сдержанно кивнул в ответ. «Неужели кепка так сильно изменила человека, что он меня даже не узнал? — начал размышление Юнги, —Или я настолько состарился в своей студии, что перестал быть похожим на себя?». Вариант, что попавшийся ему парень просто глуповат, он почему-то даже не рассматривал. Черт знает сколько еще предположений поставил Мин, но, подходя к своей студии с теми же мыслями, резко пришел к выводу, что какого это хрена он должен об этом волноваться? Вечерняя прогулка пошла на пользу, потому что после увиденного в Юнги зажегся огонь. Такой же, какой был в глазах того самого танцора. Фантазия хлынула большой волной на Мина, наполняя лист бумаги чернильными строчками, плавно переплетающимися в связный куплет. Юнги писал, зачеркивал, исправлял, затем снова писал, повторяя все это в хаотичном порядке, добиваясь полного успеха. Конечно, можно печатать на клавиатуре компьютера, но писание текста от руки — совсем другие ощущения. Ощущения, которые нравятся Мину. Юнги может писать до боли в пальцах, пока не будет настолько тяжело, что станет трудно писать. И вообще не факт, что он перестанет. Знакомые часто говорили ему, что от вида мозолей на его пальцах им становится больно, и что нравится это может только мазохистам. Но Юнги себя таковым не считал. Уличный танец юноши произвел настоящую эйфорию на Юнги. Мин уже давно не испытывал подобного чувства, которое трудно описать. Это чувство наслаждения, радости, удовлетворения…Невозможно подобрать слов для описания подобного ощущения. Юнги уже не жалел, что вышел из своей захламленной и прокуренной студии на свежий воздух. Не жалел, что побрел в этот парк после недавно прошедшего дождя. Не жалел, что пошел на радостные возгласы зевак. Не жалел, что увидел прекрасный танец и не менее прекрасного юношу. Юнги еще не закончил писать текст, не придумал мелодию, ритм, минус, но он уже знает — выйдет что-то, что наверняка запомнится слушателям. Что-то, что наверняка понравится Юнги. Что-то, что наверняка понравится тому самому огневолосому танцору с улицы.