Довакин стоял, судя по пейзажу, где-то очень высоко. Огляделся на местности и увидел: Коллегия Винтерхолда, крыша. Ничего не понятно. Это сколько ж он выпил-то? И что вообще тут делает?
Пошёл снег. В это время года такая погода в Винтерхолде — не редкость. Но отчего-то реакция на этот конкретный раз сильно отличается от прочих. Норд смотрит на снег так, будто впервые видит, будто только его и ждал всю свою жизнь.
Впервые холод, которого разумно принято избегать, кажется ему благословением.
Чей-то смех вперемешку с криками и речью оглушительным звоном врезаются в затылок. Довакин резко оборачивается в поисках источника шума, но пустое пространство вокруг говорит лишь о том, что всё — только в его голове. Становится не по себе. Фаренгар как-то раз подначивал его посетить Коллегию, но перед этим успел и упомянуть, что это — не то место, где ты защищён от разного толка нечисти или вмешательства в разум. А хрупкий разум драконорождённого сейчас занят одной и только одной задачей: выудить из своих глубин причину и цель стояния на крыше обиталища магов. В одиночестве. Ранним утром.
Кажется, что-то было нужно сделать?
Или он уже что-то сделал?..
Довакин осматривает себя. Лёгкая кожаная броня. Полупустой мешок. Руки-ноги целы, никаких ранений. Он снимает рогатый шлем и опускается на колени, торопясь достать из мешка походный журнал. Может, ответы на все вопросы найдутся там?
Ничего. Только запись о драконьем камне и, собственно, он сам. В кармашках пара зелий, записки на клочках бумаги и краденная бутылка медовухи. На дне — какой-то сор из тонких узловатых веток, странной крупы, клочков цветастой ткани. Всё это, как только вытряхнуто на чуть присыпанные снегом камни, тут же смешивается с осадками и уносится прочь порывом северного ветра. В любом случае — ничего существенного, чтобы тратить время и разглядывать.
Ветер тут же порывисто дует ему в лицо, словно плюётся. И он, и жажда ответов в конце концов выгоняют Довакина к лестничному спуску. Понервничать можно и потом. Сейчас нужно выбраться отсюда и, наверное, прилечь в таверне на часок-другой…
По крайней мере — это всё ещё Скайрим. А значит — он дома.
— А ты ещё кто такой? И что делаешь в стенах Коллегии?
Высокая эльфийка, сперва встревоженно охнув, теперь выглядит как средоточие всей пассивной агрессии в этом здании. «Убить его или всё же сохранить свою койку в Коллегии?» — то, что читается в её янтарных глазах без особых усилий и всякой магии. Всё же стоит отдать ей должное: она терпеливо выслушивает сбивчивые объяснения, которые, когда Довакин слышит их сам, заставляют его напрячь челюсть и неловко кряхтеть. За такое он, на месте этой эльфийки, сам бы себя вышвырнул; но вопреки всем справедливым домыслам, стоит ему представиться — пренебрежение и гнев в её глазах быстро сменяются на любопытство, а на кончиках пальцев перестают плясать угрожающие искры.
Она ведёт его по холодным коридорам к главному залу — «залу стихий», где проходит какая-то лекция или урок. По дороге говорит о чём-то, но смысл быстро теряется, тает, постепенно исчезая на стремительно пустеющем фоне подсознания. Странные виды, странные слова на странном языке летят из головы прочь, как от сквозняка, не успевает Довакин ухватиться хоть за одно из них. Нет никакого способа остановить их, пусть летят. Чего жалеть о потере, когда не можешь вспомнить её ценность?
Довакин успевает только нахмуриться и неопределённо хмыкнуть, прежде чем вакуум внимания сожмётся вокруг предмета в его сомкнутом кулаке. Оно всегда там было? Как долго он это держит? Вряд ли кто-то теперь сможет ответить на эти его вопросы, но чтобы удовлетворить любопытство — достаточно просто разжать пальцы.
Когда он это делает — кожу неприятно саднит от недавно впившихся в неё острых граней маленького кристаллика. Тёмный, но тусклый, он похож на осколок камня душ. Пока что чёрные камни встречались ему только на прилавке в магазинчике Аркадии: в той его части, куда с пустым кошельком и таким же пустым желудком лучше вовсе не смотреть, ради своего же душевного равновесия. Сколько ни старайся — а вспомнить, как эта штука могла попасть в его руки, не выходит. Ровно так же, как не выходит вспомнить и то, какого двемера он сам очутился в Коллегии. Мог ли Довакин в беспамятстве прикарманить камешек у магов по пути на крышу?
Украдкой его взгляд мечется с камня в руке на спину Фаральды, до сих пор монотонно что-то объясняющей. Кажется, она ничего не видела. Прекрасно. Как бы к нему ни попала эта вещица, вероятно, он сможет удачно продать её позже.
К тому времени, как Довакин выходит из Коллегии, он понимает:
нет, этот камень он не продаст.
***
— Её ноутбук, кажись, сломан. Может, отдать его кому-то из друзей, или…
— У неё не было друзей.
— Ага, ладно. Или можно продать на запчасти.
— Заканчивай здесь и собирай своё барахло, раз уж решил занять её комнату. У тебя ещё куча дел сегодня, и не забывай — походы за братом в детский сад отныне на тебе.
— Уф. Быть старшим ребёнком — отстой.
— Прекращай звучать, как она. И шевелись давай!
— Понял, понял. Дай только посмотрю ещё разок на её технику и звякну другу-технарю. Это быстро.
***
Новая игра <
