Аристокра

      В легендах жителей Лайсатры, планеты, затерянной где-то в Диких Пространствах, чиссы представлялись могучими воинами, хитрость и расчетливость которых не знали границ. Ходили поверья, что их корабли без каких-либо последствий могли пролетать сквозь звездные скопления, раскаленные газо-пылевые облака и даже рядом с черными дырами. Им не страшны были ни гравитационные колодцы, ни искривления пространства и времени. Представлялось, будто чиссы появлялись в Диком космосе из ниоткуда и улетали в никуда, оставляя после себя лишь блеклые воспоминания в памяти доживающих свой век старожилов. На древних рисунках воин-чисс всегда держал в одной руке веревку, в другой нож с когтеобразным лезвием. Что за ритуалы совершали с помощью этих предметов чиссы, лайсатранцы могли только догадываться.       Мэрис читала много мифов, сопоставляла с фактами, которые озвучивал ей Траун, и скудной информацией, почерпнутой из библиотеки Нирауана. Чиссы были скрытной расой. Даже те, кто прибыл в крепость Руки, особо не распространялись ни о своих обычаях, ни о том, в какой части Галактики обитали. Для одного единственного инородца — человеческой женщины — было сделано исключение. Один из чиссов позволил ей почувствовать на себе всю мистическую красоту, всю гротескную прелесть чисских традиций.       Кхимбэкэ — искусство взаимодействия чисских пар, искусство любви, искусство нежности, искусство доверия. Но обратная его сторона — проверка лояльности. Сложный ритуал, с помощью которого воины-чиссы присягали на верность Доминации, а Правящие Семьи принимали или отвергали отпрысков из иных семей.       Страшно ли? Нет. Мэрис не боялась прикосновения веревки или клинка. Всё это было знакомо, а с опытом Трауна — приятно и безопасно. Доминант никогда не причинит вреда подчиняемому. Но отклик на эмоции и возможное возникновение болевых ощущений зависели в большинстве своем от действий подчиняемого, от его желаний.       Человеческая женщина стояла посреди гостиной, все еще укутавшись в полотенце, а над ней, словно дух из древних мифов склонилась женщина-чисс. Тонкие пальцы прикоснулись к плечу, и полотенце упало на пол, обнажив хрупкое человеческое тело. Холодный темно-алый взгляд оценивающе скользил по его изгибам.       — Вы непохожа на чисса, — во вкрадчивом голосе звучали нотки изумления. — Аура пылает, словно сверхновая. И формы иные. Необычно.       Мэрис ничуть не удивилась ее изумлению, вспоминая, как трепетно изучал ее тело Траун. Она не чувствовала ни смущения, ни стыда, хотя не привыкла вязаться полностью обнаженной. Успокаивало и то, что для чиссов кхимбэкэ — естественный ритуал. Дальше, чем принято, аристокра не зайдет.       Прикосновение пальцев, однако, заставило вздрогнуть. Оно было иным, не таким, как у Трауна, более холодным и отстраненным, но ментальный контакт Мэрис почувствовала. Желание узнать поближе инородцев постепенно брало верх над неприязнью. Аристокра завела руки подчиняемой за спину, согнула в локтях, направив пальцами вверх, и уложила сомкнутые кисти меж лопаток. Такое положение было неудобным, необычным. Траун никогда не делал с ней так. Новая грань чисского искусства не стала привычным томным пленением, словно капли меда, обволакивавшим терпкой сладостью, а превратилась в душный плен. Мэрис чувствовала себя насекомым, крылья которого все больше вязли в густой смоле. Не вздохнуть, не пошевелиться, не освободиться, а лишь ждать, пока липкая субстанция смертоносным одеялом накроет все тело.       Знакомое прикосновение веревки немного успокоило. Запястья и ладони обеих конечностей оказались туго связаны друг с другом. Тонкие нити страха все же просочились в сознание. Одно дело, когда свободу ограничивает постоянный, проверенный партнер, другое — едва знакомая женщина, испытывающая недоверие и скрытую неприязнь к людям.       Изящные, сильные руки аристокры легли на плечи. Мэрис почувствовала, как та слегка приобняла ее и прижалась к спине. Распущенные иссиня-черные локоны коснулись щек. Тонкий аромат духов заставил ноздри трепетать. Аристокра положила подбородок на макушку Мэрис и на некоторое время замерла, прислушиваясь к ней, оценивая ее состояние.       — Вы не боитесь, — констатировала она, ловко накладывая бондаж на плечи, — это похвально.       Мэрис открыла было рот, чтобы ответить, но сдвоенная веревка быстро пролегла меж зубов, лишая ее возможности говорить. Понимая, что испытание только началось, она слегка запрокинула голову и коснулась подбородка, показывая, что принимает правила связывания и знает, как нужно взаимодействовать. Последовал плавный толчок в спину, и Мэрис рухнула бы лицом вниз, если бы сильная рука не подхватила ее и аккуратно не уложила на спину.       Плавно опустившись на колени, Рурр’охаза’сабосен нависла над подчиняемой. Сильные руки провели по животу и ногам. Она явно сравнивала человеческое тело со своим. Алый взгляд все так же оставался холоден: невозможно было понять, что чувствовала женщина-чисс, какие эмоции испытывала. Веревка сдавила груди, а ее движения слегка обожгли кожу, на что Мэрис лишь плавно выдохнула, не позволяя себе обращать внимание на боль. Прикосновение к внутренним сторонам бедер, однако, заставило ее напрячься. По раскрасневшейся коже пробежал вихрь мурашек. Аристокра отстранилась, внимательно следя за реакцией, и деликатно прикоснулась к низу живота. В небесно-голубом взгляде появилось предостережение: Мэрис четко знала грань, почувствовала ее и Рурр’охаза’сабосен, сдержанно кивнув, и плавным рывком перевалила связанное тело на живот.       Веревка пролегла меж ягодиц, не внедряясь в самую нежную часть тела, но болезненно сдавив верхнюю часть бедер. Закусив веревку, девушка усилием воли заставила себя сдержаться и не застонать. Рурр’охаза’сабосен, наложила бондажный узор на каждую из ног, привязав затем лодыжки к бедрам, и начала плавно разводить их в стороны.       Жалобный стон сорвался с губ. Мэрис никогда не хвасталась хорошей гибкостью, но аристокра, по-видимому, решила проверить ее возможности в поперечном шпагате. Послышалось раздраженное шипение и холодное прикосновение клинка к тазобедренному сочленению. Мэрис непроизвольно дернулась и взвизгнула — уж очень это было неожиданно — на грани внедрения в интимное пространство. Траун не позволял себе прикасаться к ней так, наоборот, он почти всегда просил ее обматывать шелковыми лентами эту часть тела, дабы не навредить. Аристокра же наоборот, ничуть не церемонясь, надавила одной рукой на крестец, а второй с силой дернула подчиняемую за волосы, запрокидывая ее голову вверх.       Тяжело дыша и стараясь не вскрикнуть от боли, Мэрис зажмурила глаза. Липкая паутина страха, словно стягивающие тело веревки, обвила сознание. Аристокра опустилась на крестец и, продолжая держать Мэрис за волосы, прижала карамбиак к шее. Стараясь совладать со страхом и ощущая на себе вес ее тела, Мэрис попыталась выровнять дыхание, но без привычной помощи Трауна в плотном бондажном каркасе это казалось практически невозможным. Чувствуя, что задыхается, Мэрис как можно шире открыла рот, в то время как ее собственный карамбиак в руках аристокры прочертил несколько линий на шее. Не знай Мэрис, что он не заточен, давно запаниковала бы, но и таким оружием нанести увечья достаточно легко, если не умеешь им пользоваться. А аристокра умела, ловко и филигранно вычерчивая на коже замысловатые узоры. По крайней мере, Мэрис верила ее прикосновениям, стараясь поочередно расслаблять разные части тела, или очень хотела верить, понимая, что выбора у нее все равно нет.       Сильные колени примкнули к плечам, и стянутые за спиной руки отозвались тянущей болью. Доминант удобнее устроилась на спине у подчиняемой и, убрав карамбиак от шеи, принялась вплетать веревку в волосы. Конец получившейся косы она привязала к пальцам, сплетенным за спиной.       В давящей беспомощности Мэрис не чувствовала комфорта. Незнакомые, чужие руки оплетали ее все туже и туже, словно жертву, подготавливаемую для некоего жестокого ритуала. Каждое прикосновение аристокры отзывалось приступом боли, каждая наложенная веревка, сдавливая ту или иную мышцу, казалось, сжимала в комок человеческую душу. Повинуясь уже выработанным за время длительной практики кхимбэкэ рефлексам, Мэрис старалась расслабиться, пыталась дышать, силилась чувствовать доминанта. Но доминант оказалась глуха, не принимая, не чувствуя ее.       — Вы не подчиняетесь мне, — раздраженно бросила аристокра Рурр’охаза’сабосен, по-видимому, не понимая, как настроится на эмоции человека. — Вы не взаимодействуете со мной. Вы пытаетесь взаимодействовать с ним.       «Но его здесь нет», — пронеслось в голове у Мэрис. Подчинение. Она знает, что значит подчиняться, отдавать свою жизнь в руки другого существа. Она знает, как нужно доверять.       — Подчинитесь мне! — в глубоком грудном голосе отчетливо слышались властные нотки, отчего Мэрис невольно вздрогнула.       Контроль. Рурр’охаза’сабосен потеряла контроль над эмоциями. Мэрис жалобно застонала, сообразив, что больше не чувствует связи с доминантом. В тот же момент колени аристокры ощутимо надавили на обтянутые веревкой плечи.       Резкая боль пронзила мышцы, будто лезвием ржавой пилы вклиниваясь меж натянутых волокон. В кончиках пальцев неприятно закололо, еще через пару мгновений кисти рук онемели. Из глаз непроизвольно брызнули слезы.       «Стоп! Стоп! Остановись!» — звучали в мозгу заветные слова, но сквозь веревочный кляп вырвался лишь наполненный мукой вопль. Волна паники захлестнула настолько сильно, что тело, повинуясь древнему животному инстинкту, задергалось в конвульсиях.       Освободиться. Спастись. Убежать.       Красная пелена накрыла взор. Мэрис слышала лишь собственный вопль, отчаянно дергаясь в смертоносном коконе веревок. В какой-то момент она увидела гротескный свет алых глаз, мерцающих на осколках сознания, спустя мгновение провалившегося в пустоту.