Лёгкий ветра вздох — смерти нет. Тот, кто пламя сам, не сгорит в огне. Бьётся на ветру, словно знамя, плащ. Ветер, верный друг, обо мне не плачь. Всё, что было — не было, Всё в огне сгорит, Пламя рыжей птицею к небу полетит. Имя моё прежнее здесь забудут пусть, Долог путь в бессмертие — Я ещё вернусь. (Тэм Гринхилл — Смерти нет)
***
Штаб по прежнему гудел, подсвеченный жарким осенним солнцем, заставляя проржавевшие листы, сложенные возле забора, отблескивать рыжиной на свету. С тех пор, как Промпто уехал, наступили тяжёлые дни. Дни, когда Гладиолус много и часто охотился, попутно обучая новобранцев искусству меча. Под вечер, а то и под раннее утро, он выдыхался и валился в кровать так, что громким храпом будил менее уставших гвардейцев. Они временами жаловались на невозможность уснуть, но достопочтеннейшего лорда не смели будить. Спал он без сновидений, так крепко, что просыпался лишь с третьей попытки, когда Игнис уже уставал его толкать по бокам. В свою очередь, Игнис не отставал. Решительный, требовательный, он занимался королевской работой, доставляя самые быстрые сведения из Цитадели. Поднимался с восходом от громких звонков и только чудом не клевал носом в отчёты на общих собраниях. Возвращался бывший советник в охотничий штаб уже за полночь, однако беря себя в руки, умудрялся готовить съестное на ужин. Голодным уснуть он не мог. Дни в суматохе, в бытовой рутине, проходили накладно, но уж точно не скучно. О Промпто вспоминали в последний момент, забываясь в ворохе пожелтевших бумаг и суровых гвардейских работах. Точкой отсчёта послужил очередной звонок из Цитадели. Кор, серьёзно настроенный на новый приказ, коротко, подчёркнутыми фразами сообщил о пропаже королевского офицера. Игнис нахмурился, поправляя очки. Предстоял сложный разговор с Гладиолусом. Игнис знал наверняка, что тот бросит все дела и помчит в Нифльхейм. Впрочем, запретить он не мог, а потому заранее сдался. Он вышел на улицу, скинув с себя жаркий форменный китель. Гладиолус с рассвета тренировал новобранца, немного отстающего от остальных. — Пируэт, пируэт, чтоб тебя! — крикнул он парнишке двадцати лет. — Давай, выпад, вот так, да, правильно, да… Стой, нет. Отдохни, отдышись. — Гладио, — Игнис появился из-за спины, всё время наблюдавший за тренировкой. Парнишка чудом не подавился водой, когда лорд Шиенция подошёл. — Чего? — с привычной грубостью отозвался Гладиолус. — В Цитадели проблемы? Или так, заданьице есть? — Почти, — хмуро начал Игнис, опуская слепые глаза вниз. — Ты всех из гвардии знаешь? Гладиолус задумчиво почесал затылок, вспоминая десятки разных бойцов. — Вряд ли я могу припомнить хоть одно имечко. Тебе конкретный кто нужен или просто спросил? Игнис как-то волнительно сжал губы в тоненькую ниточку и обернулся на шум: парнишка, переполненный жаждой догнать верных товарищей выхватил тренированный меч и уже во всю колошматил им по снаряду. — Из тебя выходит отличный тренер, — отвлёкся слепец и увел Гладиолуса подальше от чужаков, проверяя не подслушивает ли кто разговор. — Я ещё не до конца уверен в правдивости информации, но, как мне кажется, Промпто отправили неспроста в Нифльхейм. И я говорю не о стратегически важных фотографиях, Гладио. — Ты сейчас абсолютно серьёзно? — чёрные брови Щита от удивления поползли вверх. — Хотя о чём это я… Хочешь сказать, что кто-то форменный сливает информацию о нас в Нифльхейм? — Нет, не информацию — Игнис отрицательно качнул головой и тихо продолжил: — Промпто. Они выдержали многозначительную паузу, каждый задумался о своём. — Финт! Финт! Не забывай о защите! Да кто ж тебе руки вправлял? Хирург-недоучка? — разорвал неловкое молчание Гладиолус, повернувшись к Игнису спиной, в пол-голоса продолжая диалог с ним. — С самого начала я заподозрил неладное. Обычно такие дела обсуждаются, а тут сразу же бросили первого мужика с фотокамерой. Охранный конвой, военкоры... Не было ничего. Игнис неловко замялся от его слов, однако особого виду не подал — его лицо, пусть и без сильного отражения возраста, уже испещерилось мелкими морщинками, а один открытый глаз, скрытый тёмными линзами, всё больше говорил о моральной усталости бывшего советника короля. — Ну ладно, не первого, — смягчился Щит. — Я даже был уверен, что при всех обсуждениях пошлют заниматься таким нерадивым дельцем нашего чокобоголового. Только вот дрянное предчувствие не покидало. Пустоши Нифльхейма — не та территория, где стоит разгуливать без охранного эскорта. — Соглашусь, — Игнис сложил руки на груди, слепо озираясь по сторонам. — Ты не помнишь того, кто его просил… о столь деликатной помощи? — Да нет, — Гладиолус пожал плечами, — абсолютно не помню. Какая-то девица, скорее всего. Он ничего не сказал, с ходу сообщил, куда отправляется и зачем. Я бы ему шею намылил, да вот боюсь, что кто-то уже сделал это за меня. Поэтому теперь горю желанием намылить шею обоим: одному за идиотизм, а второму за то, что отобрал мою работёнку. — Не горячись раньше времени. Я приложу все усилия, чтобы отыскать этого двоерога в шкуре чокобо, — уверенно заявил Игнис. — Глефы же пусть займутся разведкой по Люцису и вспомнят те времена, когда приходилось искать людей под завалами. — Не нужно. Я уж очень не хочу снова думать, что в гвардии затесались предатели, но сейчас мне меньше всего хочется впутывать чужаков. Нам бы самим прокатиться туда, увидеть своими глазами, так сказать, как там Промпто. И с кем. — Не подозрительно ли, что два лорда покидают Цитадель? — задумчиво произнёс Игнис, уже больше не слыша удары меча о снаряд. — Не боишься реакции маршала? — Да кто я такой, чтобы бояться Кора? За дурака меня держишь? Ну уж нет, — отрезал Гладиолус. — Уж точно не Кора. Он всё поймёт, клык тигроклыка даю. И не забывай, кем я теперь являюсь в деле военном.***
Окружающие, словно ошалелые, мельтешили перед ногами, бежали на поезда, в руках несли совсем небольшие сумочки, тарахтели полупустыми чемоданами. Мир за долгие десять лет обеднел, у людей зияли пустые карманы. Люди спешили встретиться с близкими, возможно даже с теми, кого годами избегали, бросали телефонные трубки, ругались и делили наследство. Тьма, на удивление, только сплотила — на делёж не осталось практически ничего. Игнис шёл поодаль от Гладиолуса, вслушиваясь в звуки ожившей страны. Империя больше не казалась рвом, полным заточенных колов. Снег сыпал на головы — крышу вокзала напрочь снесли ещё во время войны. Он остановился и скинул перчатки, ловя ладонями маленькие снежинки. Они быстро растаяли, оставив холодную лужицу на согретых руках, заставляя лёгкой полуулыбке появиться на лице Поняв, что больше не слышит шагов Гладиолуса, он повертел головой, ориентируясь только на звук, сосредотачиваясь на звоне заклёпок, кои украшали только их гвардейскую форму. — Ты где пропал? Шёл себе, шёл, обернулся — тебя нет, — усмехнулся Гладиолус из-за плеча. — Столько лет проработал с отрядами, что забыл, каково это — работать с лучшим другом. — Ничего, — ответил Игнис не меняясь в лице. Он запомнил это место иначе. — Мы так давно не были здесь. Как выглядит теперь вокзал? В том, что нет крыши, я уже убедился. — Ну… Всё горелое, серое, чёрное, — начал друг и запнулся, потирая затылок. — Я не силён в описаниях, сам знаешь. — Этого тоже хватит, чтобы оценить все масштабы разрушения. Гладиолус беззлобно хмыкнул, шагая вдоль помещения. Подошёл ближе к горизонтально лежащей колонне, покоящейся в груде камней размером поменьше, а въевшийся запах плесени казался не таким острым только благодаря отсутствию некогда куполообразой крыши, которую так ещё никто не потрудился убрать. Однако стоило оказаться с другой стороны вокзала, как ветер ударил в лицо. Высокие стены здания защищали от метели, но снаружи всё было иначе. Мороз защипал по щекам и ушам, заставив Игниса натянуть шапочку. Шапочка-то была не его, а Гладиолуса, а потому была велика. Ещё и с бубоном, которые Игнис не выносил. Какая-то спасённая барышня после очередной вылазки связала её, преподнесла в качестве подарка за спасение, однако друг не решался её надеть. В Люцисе зима никогда не была настолько суровой, чтобы бегать в полярной одежде, а постоянно отсиживаясь в машинах, такие элементы одежды вообще теряли свой смысл. Игнис же наотрез отказывался носить подобные вещи, накидывая на голову капюшон. Нифльхейм встретил их отвратительно. Метель была самой малой проблемой, когда выяснилось, что междугородные автобусы перестали ездить на время, и добираться людям приходилось исключительно частно. Столпившись, они искали подходящих людей, способных на свой страх и риск колесить по заснеженным полным опасностей территорях. Мужчина, одетый в дублёнку, обмотанный шарфом в несколько тугих слоёв, усмехнулся, взглянув на гвардейцев из Люциса. Доступно, с отличительным акцентом, принадлежащим людишкам попроще, поведал о пустующей казне государства, что даже мелочь какую с трудом наскребли. Да и ту пустили в расход на железную дорогу. Гладиолус чуть было глаза не закатил на долгий и витиеватый рассказ о деньгах, а Игнис, внезапно доставший фотографию с Промпто, протянул её мужичку. — Вы случайно этого человека не видели? Мужчина нахмурил чёрные брови. В огромном потоке людей, прибывших и отбывающих, вряд ли бы ему удосужилось разобрать беловолосого, худощавого человечка, завёрнутого в тёплую одежду словно в большой рулон ткани. Совершенно беззвучно, словно пташка на тоненьких ножках, к ним подошли со спины и робко взялись за фотографию. Игнис машинально сжал уже охладевшие пальцы так, что чувствовал сквозь бумагу неприятное покалывание на самих кончиках. — Простите, простите, уважаемый, — заговорили в правое ухо. — Я не хотел вас обидеть. Просто… видел я мистера Аргентума. Гладиолус заинтересованно обернулся, одаряя сдержанным взглядом захудалого бородатого человечка в курточке Промпто. — Мы в поезде ехали с ним, — начал он, щурясь, всматриваясь в старую фотографию. На ней Промпто было двадцать три года. — Он-то, конечно, возмужал, но эти волосы и улыбку до ушей я везде узнаю… А, так о чём, это самое, я? Рассказывал он, что собирался кому-то из родственников помочь в Нифльхейме, а потом очень расстроился, узнав, что автобусы притормозили с перевозками. Я тоже расстроился, к дочке ехал. Да не пришлось, одно горе сменилось на другое. Я ему подсказал, где найти человека, доставляющего за мешочек гил в любую точку — только ткни пальцем в карту. Но человека этого я больше не видел с тех пор. — Как я понимаю, о том, куда едет, мистер Аргентум не рассказал, — Игнис тяжело выдохнул и проглотил подступивший ком горечи. Гладиолус понуро покачал головой. Его боевой оптимизм в миг улетучился. — Да нет, рассказал, ещё как рассказал, — уверенно кивнул человечек. — Говорил, что к родственникам направился, повидаться с теми, кого не мог увидеть во время войны. Гладиолус вымученно зажмурился, зная, о каких родственниках говорилось. Нечеловеческим усилием он поборол в себе желание пулей помчаться за Промпто. «И снова-здорово, — поразмыслил он, — Мало ему было в тот раз получить по пронырливой роже». — И больше ничего? — Игнис удивлённо приподнял бровь. — Ну как… Вы ведь уже знаете наверняка, что автобусам проезд запретили? — он на мгновение умолк, выкраивая из памяти важное. — Я мистеру Аргентуму указал на одного человека, который развозит людей за немалую плату. Война войной, голод голодом, а на человеческом горе с незапамятных времён принято наживаться. Так вот, поехал он значит. Что ж, это к лучшему! Хоть одному из нас посчастливилось повстречаться с родными. «О да, радости-то полные штаны набрал наш мистер Аргентум, — зло усмехнулся Гладиолус в завершение речи». — Правда, не встречал я больше того человека… — грустно продолжил захудалый мужчина. — Может оно и к лучшему, осел где, или тоже к близким вернулся. — Что вы, что вы! — округлив глаза стал заверять мужичок. — Ничего подобного. У человека этого ни детей, ни жены. И жил он прям здесь, на вокзале, в маленькой подсобке. Дом его разнесло взрывом очень давно, а он возьми и найди себе применение — за валюту людей таскает по городам. Должен был со мной сегодня встретиться. Так и не дождался его… Игнис молча обдумывал слова мужичка. Спрятал фотографию, сжал губы в тонкую нить. — Думаете, вы первые в чёрном, кто просится прокатиться по Гралее? — мужчина в дублёнке, всё время молчаливо слушавший диалог, наконец заговорил, вальяжно откидываясь на спинку хлипкого стула. — Уж поверьте, мне удовольствия мало вам помогать. Я, вродь как, за мир, да только видывал ваших, шныряющих тут со стрелялками своими, и всякой магией. — Я думаю, уважаемый, сейчас неуместно обсуждать то, что прошло, — спокойно, без единой лишней эмоции, ответил томц Гладиолус. — А кто сказал, что прошло? Игнис понуро опустил голову, дожидаясь, когда шаги стихнут, а когда же звук наконец пропал, он подёргал Гладиолуса за пальто. Тот же, дожидаясь ответной реакции от мужчины в дублёнке, заметил его поодаль машущего руками. Машина, на которой он ездил, подъехала быстро. Мужчина с блаженной улыбкой на лице, распираясь от удовольствия, рассказывал о своей железной малышке: о том, как объездил на ней города, страны, сколько видели вместе и сколько пережитого ремонта, ударившего по карманам, случалось во время войны. По дороге не встретилось ни единого зверья, которое могло бы помешать и напугать водителя. Всё прошло гладко, не считая заснеженного лобового стекла. Мужчина, явно привыкший к такому, успевал безбоязненно отпивать кофе на поворотах, то и дело предлагая остановиться около мотеля и перебиться напитком. Игнису пить не хотелось, ведь вероятность найти мёртвого друга отбивала желание оттягивать время. Гладиолус, сидящий по правую руку, молчал, невольно задумавшись о своём. За маленькими боковыми окошками мелькали снежные кручи, похожие на слой сливочного крема поверх коржей; будто белоснежные, перистые облачка упали на землю. «Красиво, — подумал Гладиолус. — И тихо. Подозрительно тихо». Свои мысли он не озвучил и вновь перевёл взгляд к окну. Вдалеке с трудом разглядывались шпильки полуразрушенных, почерневших башен. Они остриями уходили в глубину неба, прячась в серых комьях туч, в клубах дыма. Игнис говорил ему об этом, Гладиолус хорошо запомнил слова, но предположить не мог, что часть Империи живёт своей жизнью. И как знать, вдруг кто-то из учёных решил взяться за старое и клонирует Промпто? Или себя? Гладиолус не знал ответа, однако помнил, как блестел страх во влажных глазах Промпто, когда тот рассказывал ему о себе настоящем. О рождении, об отце, о том, что собственноручно застрелил его и нисколечки не сожалел. Чем ближе машина подъезжала, тем сильнее смог с инеем накрывали лобовое стекло. Что-то едкое ударило в ноздри, стоило Гладиолусу приоткрыть окошко и принюхаться. Безошибочно выскоблить запах он не сумел, принюхался ещё раз и почувствовал нечто похожее на палёную резину или пластик. Будто поблизости сжигали бутылки. Они были ближе, чем думали. Машина на ухабистом льду двигалась тяжко, заставляя громыхать кузов. Игнис чуть было не обронил очки, когда в очередной раз их трухануло. Мужчина за рулём выглядел совершенно спокойным и беспристрастным, а спустя пару минут, когда завиднелась развилка, окаймленная почти незаметным заборчиком из-за снегов, он резко затормозил, вышел и кому-то замахал обеими руками. Вой ветра закладывал уши, не слышался даже собственный голос. Метель застилала глаза, мешала видеть, вынудив Гладиолуса надеть горнолыжные очки. Игнис зажмурился и ухватился за руку Гладиолуса, боясь поскользнуться. Шли они медленно, подобно толстячкам, переваливаясь с ноги на ногу. Шли осторожно, но мужчину догнали. Он же уверенной походкой ускорил шаг, насмехаясь над двумя остолопами, ступающих с громким хрустом. — Боюсь, вы от дикого зверья не сбежите, если будете так звучать, — засмеялся. Ни Игнис, ни Гладиолус его не услышали из-за свиста в ушах, но подойдя ещё ближе, последний смог рассмотреть девицу, сидящую за рулём заправской фуры. — А вот и транспорт! — прогремел Гладиолус на ухо другу, от чего тот немного отскочил, но руку не отпустил. — И хорошо бы, подкинь нас именно она. — Глупо, — отозвался Игнис, скользя. — глупо подставлять ещё одного человека под удар. — Вряд ли нас вообще повезут туда, где опасность, — уверенно сообщил Гладиолус. — Они же не совсем дураки, чтобы без обмундирования переться в самую гущу событий. — Спорить не буду. Я просто стараюсь быть максимально осторожным в любой ситуации. — А я и не пытаюсь тебя упрекнуть. И знаю, прекрасно знаю, что это наш долг — защищать. — Рад, что в этом мы не изменились. Игнис увереннее взялся за трость и шагнул вперёд на шум мотора и запах выхлопов. Уже около кузова он обернулся: — Знаешь, мы многое пережили и потеряли немало. Догадки и беспечность — это не моё, Гладио. — Жаль, одному из нас троих это так и не вбилось в глупую светловолосую башку. Ну ничего, ещё немного и этим займусь уже я… Нависло молчание. Гладиолус, обдумывая сказанное, почесал затылок, нахмурился. Но ничего не сказал, лишь безмолвно подошёл к Игнису и рукой окликнул мужчину, уже во всю болтавшего с девицей. Она соскочила с сидения, с непринуждённой лёгкостью и смелостью проскочила по снегу, и повернула ключ в замке на задних дверцах. — Что, мальчики, погонять решили? — бодро начала она. — Не самую лучшую погоду выбрали, конечно. Осенью здесь было куда веселее. Но ничего, не моё это дело, да, ребятки? Мужчина в дублёнке, смеясь, кивнул в сторону Игниса. — Только гонять оба не смогут. Давай им один снегоход. Этот-то идти самостоятельно не может, что уж говорить о машинке? Угробит ещё. Игнис не обратил внимания на слова и сделал вид, что не слышал подколок. Гладиолус, пусть и побагровел на такую дерзость, но и словечка бранного не сказал, что и мужчина, и девица спихнули на колкий мороз. Выдавать себя Гладиолус не собирался, будучи уверенным в боевых способностях слепого гвардейца. Этого было достаточно, чтобы смолчать и не вспыхивать красным пламенем, требуя извинений от простого извозчика. — Один так один, — холодно отозвался Игнис, разворачиваясь на пятках. — Не переживайте за снегоход. Гладио, ты ведёшь. И… спасибо за помощь. Мы очень признательны. Гладиолус хмыкнул, уселся спереди и рванул что есть мочи по покатой дорожке, ведущей в самый низ, к белым сугробам и узким проёмам между камней. Уже внизу, дождавшись отъезда и фуры, и машины, он затормозил, видя продолговатые следы на пути. Следы от снегоходов. Рассказал о них Игнису, на что тот был готов поддаться эмоциям и броситься вперёд, но тут же осёкся. Не в его привычке вести себя как юный глупец. — Сначала найдём место, где сможем подготовиться. Нам понадобится план. Я не собираюсь действовать наобум.***
— А ведь удачно напали на нас саблеклыки, — довольно отозвался Гладиолус, запуская пальцы в прожаренное на вертеле мясо. — Может, специй твоих и не хватает, но консервы жрать больше не тянет. — Значит, больше не будешь ругаться, что долго выбираю приправы? — сказал Игнис, подбираясь ближе к костру. Куртки снять никто не решился, хотя после знатной трёпки стало жарко, пот градинами катился в меховые оторочки. Игнис потёр лоб перчаткой и отложил ту в сторону, после чего взял кусок мяса. Приправ действительно не хватало, подумал он, жадно припав к пище. Очень изголодался, ведь ел последний раз ещё в поезде, и так переволновался, что напрочь забыл хотя бы перекусить. Не любил он питаться на ходу, однако всегда отодвигал в сторону привитые с малых лет обычаи и принципы, когда дело касалось спасения жизней. Жизнь Промпто исключением не становилась, правда в этот раз помог случай. Банальный случай, не больше, убедил себя Игнис и порадовался тому, что на утро останется немного мяса, а значило это, что силы будут восполнены и, в случае боя, оба будут проворнее. Гладиолус, отбросивший кости в пластиковый контейнер, внезапно нахмурился, сжал руки в кулаки и заговорил как-то тихо: — Как думаешь, мы бы бросились в Нифльхейм, бесследно пропади хоть кто-то из глеф? Игнис повернул голову и поджал губы, внимательно слушая. Он знал, к чему клонил Гладиолус. — Война, конечно же, дело суровое и не для хрупеньких барышень, жертв с головой хватает, своих приходилось терять, подчиняясь приказам… Только вот я чувствую себя лицемером. Игнис услышал слабенький скрежет. «Фляга, — решил он. — Конечно же фляга». Он угадал. Точнее, знал наверняка, что совсем небольшую флягу Гладиолус прихватит, и, само собой, не поделится. Игнис, при всех пустых алкомаркетах, не решился бы пить то, что Гладиолус называл «алкогольным напитком». Помнилось ему, как во времена постоянных перемещений по местности с Талкоттом, он отыскал уже заброшенный винный магазин. Там же он раздобыл добротную бутылочку полусладкого, а распив её с друзьями в «Молоте», уяснил, что в гвардии даже лорды не в силах оценить прелести выдержки. Гладио, выпив пару бокалов, вернулся к пиву, правда наутро пожалел. А Промпто, будучи ну совсем уж простым пареньком, понял, как ожидания оказаться на седьмом небе бывают ошибочны, но, страдальчески морщась, всё равно помог другу допить. — Игги, я почему-то ожидал большего после твоих рассказов, — говорил Гладиолус, отодвигая в сторону пустую кружку. — А по вкусу всё тот же тухлый виноград. — Да, чувак, может, ты плохо осмотрелся? — съехидничал Промпто, протягивая ручонки к бутылке. — Не просмотрел этикетки, к примеру… — Я гляжу, ты тот ещё шутник, — хмыкнул Игнис, слегка хлопнув ладонями по столу. — Я никого не заставляю пить. Вы всегда можете выйти из-за стола и вернуться к тому, что называете «хорошим алкоголем». Странно, что он дыру не прожигает в стаканах. Пусть двое тогда и перебрали до звёздочек перед глазами, а третий, с присущим спокойствием, допил остатки со жмыхом, однако похмельным утром все дружно кряхтя вернулись к работе. «Так будет и завтра, — продолжал размышлять Игнис, возвращаясь в реальность. — Гладиолус умеет держать себя в руках». — Война, как ты выразился, Гладио, не для хрупеньких барышень. Нам приходится жить с болью утраты, с жертвами и их кровью на наших руках — Игнис в качестве поддержки положил ему ладонь на плечо. — Но с нас потерь достаточно. — Достаточно… — выдохнул Гладиолус, угрюмо уставившись в пламя. — Я устал. Мы вели Ноктиса на эшафот, мы ночь провели в битве с демонами, мы спасали людей. Ведь для чего нам мечи? Для чего нам оружие, если не защищать? Не убийства же ради. Поэтому мне, лорду главнокомандующему, страшно думать, что я не сберёг ещё одного дорогого мне человека. Пусть я и лицемер, но надеюсь, что тут ты меня поймёшь. «Хуже того, смедлил и, считай, убил», — подумал он. — Я понимаю, — оборвал его Игнис. — И знаю, что ты отличный друг. Поэтому с рассветом мы отыщем живого Промпто и привезём домой, в Люцис. Не исключаю, что, как ты выражаешься, оторвёшь ему ноги. Но… он, по крайней мере, будет жив. — Живой и безногий. На губах Гладиолуса проскользнула тень улыбки, однако в ту ночь устрашающе завывал ветер и от бессилия хотелось плакать обоим. А потом были сны, где посерьёзневший с возрастом Ноктис шёл в Цитадель под гулкие восклики за очаг и дом. Сны, где Промпто, боясь взглянуть прямо, протягивал общую фотографию. Где окровавленный Гладиолус, сотрясаемый взрывами, не отпускал рукоять. Где Игнис, пустивший слезу, держал руку на сердце. На утро метель приутихла. Сквозь чёрные комья туч не виднелось ни синее небо, ни лучики долгожданного солнца. О том, что творилось в базе два гвардейца и знать не желали, невольно морщась от одних мыслей об экспериментах. Правда, готовились и морально настраивались именно на провода да всякие капсулы с клонами Промпто. Или Верстела. «Один чёрт одинаковые», — пронеслось в голове Гладиолуса. Где-то вдали слышался вой. Выли и саблеклыки, сбившись стаями, и всякая мелкая дрянь, завывающая, как бы пытаясь утвердиться среди крупных собратьев. Снег, покрывшись ломкой ледяной коркой, хрустел громче, чем вчера, разносился эхом по безлюдным дорогам. Они шли молчаливые, погружённые в себя. Шли долго, дольше, чем предполагали, когда оставили снегоход. Поодаль нашли и снегоход, брошенный Промпто — наверняка Промпто, — в кустах, припорошенном толщей снега. Громко и, почти по колено провалившись в пригорок, Гладиолус нашёл заблестевшую гильзу в следе от подошвы. Потом ещё одну. Потом Гладиолусу пришлось наклоняться и рыться в снегу. Казалось, он видел Промпто, лежащего с десятком прострелов. Казалось, он начинал паниковать. — Без магии Люциса становится всё тяжелее и тяжелее, — произнёс главнокомандующий, поднимаясь с колен. — Как думаешь, глефы справятся там без нас? — До этого справлялись несколько месяцев, — заверил Игнис, доставая из ножен кинжалы. — У нас тем более нет права на ошибку. Или ты забыл, что тренировались мы всегда без магии и только со временем научились её использовать в бою? Гладиолус ничего не забыл, вспомнив, как держал лёгкий, по сравнению с новым и верным мечом, простой деревянный. И вспомнил, как воротило три дня от еды, когда впервые призвал оружие. Спустя годы они вновь лишились магии Королей, однако на судьбу никогда не сетовали.***
Всё закончилось быстро, как и предполагалось. Оставалось так же бесшумно проскочить в саму базу, а там дело за малым — уничтожить врагов и отыскать Промпто. При возможности помочь всем нуждающимся. Недолго думая, Игнис после щелчка и тихого гудения механической двери вошёл в помещение, на удивление абсолютно пустое. И только через несколько долгих минут поиска заприметился вооружённый мужчина. — Гражданский? — удивлённо прошептал Гладиолус, осматривая простецкую одежду человека, и налетел на него со спины, согнув руку на шее. Мужчина, изначально дёргаясь, трепыхаясь, всё же сполз на пол. Гладиолус приподнял тело за плечи и поволок его в спальный отсек. Потом же нашёл на бедре ключ и запер решётку. Игнис, тем временем, вслушивался в звуки, протекаемые откуда-то из глубины. Что-то вибрировало, переходя на звериный рёв. Или рёв мотора. Или… — Не может быть, — чуть слышно проговорил Игнис. — Ты что-то нашёл? — подбежал главнокомандующий. — Не совсем, но… — он не закончил, слушая дальше. — Нам не здесь нужно искать Промпто. Слышишь? Звук снизу. Гладиолус непонимающе завертел головой и бросился к карте. Водя пальцами по бумаге он нашёл практически незаметный и узкий проём. — Я не уверен, что прав, — отозвался он, продолжая рассматривать чертёж. — Но чувствую всем нутром, что лучше проверить, чем искать иглу в стоге сена. Игнис согласно кивнул и проследовал на топот берцовых сапог. Гладиолус двигался шустро, озираясь, высматривая врагов. Опустевшая база напрягала сильнее, чем набитая до отвала магитехами да имперскими солдатами. Эхо разносилось по коридорам, шумно отбиваясь о серые стены. Если кто и встречался, то, разбросанные по одиночке враги, падали наземь. Кто живой, а кто — мёртвый. Внезапно до слуха Игниса донеслись новые звуки. В этот раз сильнее, мощнее — что-то практически разрывалось от грохота. Он и бровью не повёл, даже не всполошился. Гладиолус, уже отойдя на приличное расстояние, обернулся, завидев Игниса сзади. Тот, стоял как кол, вкопанный в ров, не шевелясь смотрел прямо. Поведя рукой в воздухе позвал Гладиолуса, а сам так и не сдвинулся с места. — Ты чего застыл? — фыркнул, уставившись на тоненький крагис, прибитый плашмя к другому куску. — Это что-то новенькое. — Я не знаю, как реагировать, если найдём Промпто мёртвым. Я слышу, что звук исходит оттуда, но понятия не имею, как быть. — Не бойся, друг, никак ты не среагируешь. А знаешь почему? Потому что Промпто жив, а ему сейчас нужна наша помощь. Так нечего стоять, двигай за мной. «Или мы там его не найдём», — обречённо подумал слепец. Игнис как-то нервно дёрнулся, закрыл единственный глаз и вдохнул полной грудью. Почувствовал такой же нервный отклик от Гладиолуса. Тот, своими фразами, пытался банально успокоиться и не поддаваться эмоциям, как и полагалось людям при службе. Взяв себя в руки, он беспристрастно помог лучшему другу сдвинуть крагис, служивший то ли дверью, то ли обычным прикрытием для дыры в стене. Но то, что показалось потом, уже открыто говорило о приближении к цели. Ступени. Множество ступеней спускались вниз, со стен сыпался камень мелким крошевом, а в самом низу показывались решётки. Игнис, услышав от Гладиолуса описание, предположил, что это старый спальный отсек. Однако ошибался. — Похоже на… — На темницу, — закончил Игнис. — Подумать не мог, что старый город сохранился. — Эй! — голос осёк двоих, заставив застыть. — Эй, пожалуйста! Я знаю, вы слышите меня… Пожалуйста, не притворяйтесь, чёрт бы вас побрал! Сжав покрепче кинжалы, слепец двинулся первым. Шёл осторожно, медленно на громыхание кулаков по решётке. Рядом шёл Гладиолус, сжавшись, настроившись на бой. — Правее, а теперь прямо… да, да, сюда! — решётка затряслась сильнее и прекратила ходить ходуном только когда Игнис коснулся и её, и руки говорящего. — Боги, неужели… Уже и не надеясь найти что-то веское, Гладиолус внутри заликовал, хотя ликовать было стыдно, буравя тяжёлым, усталым взглядом исхудавшего, избитого заключённого. Тот яростно, не жалея ни сил, ни корчась от боли, припал к прутьям и жалобно посмотрел на гвардейцев. Главнокомандующий, не разжимая рукояти, прищурившись огляделся по сторонам. Большая часть камер опустела. Это он понял, заметив широкие красно-чёрные полосы, стекаемые в такого же цвета лужи. Заметил следы. Длинные, громадные следы. Запах, который он уловил сразу, принадлежал раненым людям, сжимающих около ран грязные тряпки. Принадлежал мертвецам. Гладиолус нервно тряхнул головой и уставился на Игниса, говорящего с заключённым. Отметил, что друг таки держится молодцом. — Парень, такой светлый… Здесь был?.. — главнокомандующий нервно проглотил ком, подобравшийся к горлу. — Был, был… — грустный замолчал и грустно усмехнулся, а после поднял влажные глаза на гвардейцев. — В том-то и дело, что был. Говорил, что помощь придёт… Не соврал. Только не дожил он. Там… Там никто не выживает. — Там? Куда нам идти? — Гладиолус уверенно сжал рукоять меча. — Ну же, куда? — Прямо, только прямо. И не сворачивайте! — хрипло прикрикнул им вслед человек, вновь спускаясь по прутьям на пол. Игнис, оторопевший, побледневший, плотно стиснул зубы и помчался к двери. Гладиолус, выглядевший не лучше от сказанного, рванул что есть мочи за ним. Остановились они уже около приоткрытой дверцы, ведущей к кабинету. Она и была, по словам заключённого, местом смерти. Громыхание, череда громыханий и внезапная тишина. А через пару секунд — нечеловеческий вой и скрежетание. Гладиолус сосредоточился и повернул ручку. Он отлетел первым, впечатавшись в шкафчик. Стёкла посыпались, впились в спину, из горла вырвался болезненный стон. Он всё же поднялся, собрался и сквозь поднявшуюся пыль видел тварь — гигантского монстра, — разбрасывающего направо и налево столы, стулья и прочую утварь. Летело всё, и всё мешалось под ногами, ломалось над головой, с хрустом разбиваясь о стены. Игнис, с точностью бойца, уклонялся от ударов когтей, раня колко, вгоняя острия до рукоятей. Но тварь не поддавалась, будто вовсе не чувствуя боли. Слепец, в отличие от твари, ощущал и сломанные рёбра, и гул в голове. Во рту чувствовался железный вкус крови; ноги, уже исцарапанные, мелко щипали. Рядом ничком лежал какой-то верзила в форме Мельдачио, с изъеденной черепушкой и торчащим откуда-то из кости клочком волос. Пальцы его были обглоданы, а спина зияла от длинных царапин. Гладиолус сморщился и сильнее сжал челюсть. Желваки заиграли, глаза заблестели яростью, потом засверкала и сталь в отблесках света и битом стекле. Он занёс меч в ударе, как услышал надрывистый крик. Крик боли, который он слышал не раз. Тварь, ставшая на дыбы, разинула пасть. Гладиолус коснулся эфеса, ухватился крепче за рукоять, приготовился. Чудовище заскрежетало когтями по полу, оставляя глубочайшие отметины, в которые с лёгкостью вошла бы целиком ладонь человека. Потом завопило, закружилось на месте, обнажила клыки. Гладиолус наносил удары один за другим, но всё былое тщетно. Чудовище пружинисто прыгнуло на него, оглушая визгом, и с последующим толчком главнокомандующего припечатало к стене. Оно как с цепи сорвалось, ощутив превосходство и, став на все четыре лапы, понеслось по коридору, скобля стены, ломая прутья. — Беги за Промпто, я разберусь! — закричал Гладиолус и понёсся за чудищем, не тормозя, не реагируя на острую боль в голове и груди. Оно резко, как волчок, развернулась, оттолкнулась задними лапами и бросилось на него в гигантском прыжке. Гладиолус вовремя выставил меч, вонзив его в огромную морду, но сталь лишь кончиком чиркнула по шкуре, не войдя глубоко. Струйка зловонной крови брызнула в лицо, Гладиолус напрягся и мощно оттолкнул чудовище ногой. Отлетел и сам, приземлившись спиной на лестницу и, чтобы выиграть время, откатился в бок. Укрылся в груде сваленных брусков и досок, стал выжидать. Чудовище медленно, будто специально вынюхивало по углам что-то, продвигалось шумно, цепляя тяжёлой тушей стены, заставляя те осыпаться. Главнокомандующий дождался, момента, когда оно отвернулось, и с новым сильным ударом кинулся в бой. Чудовище истошно, оглушающе завопило, но вновь не пострадало, а стало лишь яростнее, злее. Заверещало громче, рванув когтями по форменному пальто, застряло когтями в плече. Гладиолус согнулся в коленях, упал на них и сдавленно прорычал от режущей, рвущей боли и, не выпрямляясь, занёс меч прямиком ей в зубы. Чудовище обнажило почерневшие клыки и, подобно насмешке над раненым Гладиолусом, резко рвануло когтями обратно. — Всё хорошо, — монотонно говорили за второй дверью. — Всё хорошо, всё правильно… Ещё немного и… Да! Да, чёрт возьми, да! Уже оказавшись в другом кабинете Игнис почти незаметно содрогнулся от напряжения, повисшего в воздухе. От вони палёного пластика, от вони гнили, пота и крови. Всё смешалось в единое месиво. Игнис знал, где стоял человек. Безошибочно чувствовал, что это не Промпто. — Мы ждали, — проговорил верзила, срываясь на смех. — Ждали, когда придут за сыном Беситии. Игнис не подходил, правда, уверенно мог прокричать Гладиолусу, что Промпто где-то здесь. — Ждали долго, — продолжал рыжий. — Вот ваш сын достопочтенного Верстела. А мне… Мне нечего бояться. Я своё выполнил. Послышался выстрел, который прозвучал одновременно со свистом выпущенного кинжала. За ним полетел и второй. Игнис лишь пожалел, что нет больше. Он бы десяток их запустил в человека, посмевшего навредить друзьям. Чудовище, заслышав выстрел, встало на дыбы, неистово заверещало и проломило несколько стен, преграждающих путь. Посыпалась побелка, задрожало всё помещение, несколько крупных камней свалилось на пол. — Гладио! — отчаянно закричал Игнис. — Гладио, живо сюда! Не смей бежать за ней, не смей! В этот раз Гладиолус понял — ему не справиться с чудищем чем бы оно ни являлось. Он крепко ухватился ладонью за пострадавшее плечо, кровь хлынула сильнее, пропитывая и рукав. Здоровой рукой он стянул с себя пальто, оторвал край футболки и повязал поверх раны лоскут. Он покраснел быстрее, чем ожидалось, а значило это одно — времени у главнокомандующего ставалось слишком мало. Тяжело дыша, он с трудом поднял корпус и выпрямился. Пошатнулся к стене, ухватился за скос и, вдохнув полной грудью, уверенно, насколько мог, зашагал. Он зашёл в кабинет, щедро политый кровью. Перед глазами плыл стол, плыли очертания Игниса, смазывался Промпто, неподвижный и белый как снег… Рядом лежал рыжий верзила, в такой же охотничьей форме из Люциса, как и предыдущий, с воткнутыми в грудь кинжалами, с размозженной черепушкой от выстрела. Чуть дальше навзничь распласталась в пол лицом женщина, вся посиневшая и холодная. Игнис нервно сжимал запястье Промпто окровавленными пальцами, надеясь почувствовать пульс. Он снял каждый шипастый браслет и ошейник, ощущая, как крови становится больше и больше. Как она льётся по полу, как обрамляет брюки, как впитывается в толстую ткань. — Гладио, чёрт… Гладио, не отключайся! — Он жив, Игги. Он дышит. Дождись помощи, прошу, — прохрипел Гладиолус и упал.