И когда рядом рухнет израненный друг, И над первой потерей ты взвоешь, скорбя, И когда ты без кожи останешься вдруг Оттого, что убили его — не тебя, — Ты поймёшь, что узнал, Отличил, отыскал По оскалу забрал: Это — смерти оскал! Ложь и зло — погляди, Как их лица грубы! И всегда позади — Вороньё и гробы. (Владимир Высоцкий — Баллада о борьбе)
***
Паника колотила сердца, шлёпала по щекам наотмашь, сбивала дыхание. Больница вновь утопала в визгах и крови. Слышалась брань, слышались и молитвы мёртвым богам, люди прыгали в окна, а совсем тихие плакали, бездейственно скрючившись на полу. Гремели болючие хрипы и вопли, пульсируя в воздухе, в стенах, в оружии, но зловещий, яростный вой чудовища затыкал рты, будто тряпкой. — Оно будто из него вырвалось, офицер! Будто из того мужика в халате! Сначала всё чёрное было, как… как магия. А потом… Челюсти, полные белых и острых зубов, которые, как казалось, без проблем могут прогрызть бетон, с силой закрылись. По обе стороны того, что было щеками, зияли проплешины, а на макушке между маленьких ушек космами свисали сосульки длинной шерсти. Глаз не было видно, вместо них плющились две пластины из кожи, а лапами, мощными, сильными и когтистыми, чудовище сносило всё на своём пути. — Вы знаете, что это? — ссутулившись проговорил глефа, откашливаясь и пригибаясь. — Вы видели такое, офицер? — Нет, — признался Промпто, втягивая голову в плечи. — Никогда не видел. — Какие указания, офицер? Когда глефа это сказал, Промпто сжался, стыдливо пряча глаза. — Не дать чудовищу выбраться из больницы, — отрезал он с явным сожалением в голосе и более грустно добавил: — Спасти всех, кого можно спасти. Выводите на улицу выживших, помогайте всем, кого видите, но чудовище из здания выбраться не должно. Доложить всем штабам, всем постам и подать сигнал в Цитадель об угрозе. — Есть, сэр. Один из бойцов, поднявшийся на ноги, с криком пролетел над головами посетителей и глухо врезался в дверь. Следом, сквозь кутерьму, различился хруст позвонков. Ронда чуть не захлебнулась собственным криком. Нечто, свисающее с потолка на двух больших лапах, садануло её по спине, когтями выудив струйки крови из женского тела. Одежда вмиг покраснела, к голове уже подлетали ошмётки, деревянные рейки, а щепки забивались в глазах и ноздрях. — Хватит! Пожалуйста, хватит! — взвыла женщина, падая на колени. — Я не хочу ничего, я боюсь! Не приближайся! Промпто не смедлил, нажав на курок. Выстрел пришёлся прямиком в череп, но чудовище не остановилось, лишь задвигалось медленнее, продолжая вопить. — Ронда! — она обернулась, бросая взгляд влажных глаз на человеческий голос. — Ронда, ползи уже, ползи ко мне, глупая ты девка! Ронда, изумлённая, вмиг умолкла, глядя на Джейкоба, который словно гриб вырос из ниоткуда. Он опирался на стену, волоча за собой повреждённую ногу. Послушной ласочкой женщина поползла, чувствуя, как воздух рассекают когтистые лапы над её головой. Она кубарем покатилась по полу, оказываясь меж братом и глефой. Через весь коридор проскочил резной стол, шмякнулся за ним стул, разлетевшись вдребезги на деревяшки, откуда-то из темноты протелел и глухо врезался в стену парнишка. Он быстро, подпрыгнул на обе ноги, придерживая сломанную руку, выпустил в чудовище всю обойму. Джейкоб грязно выругался, потому что и он, и Промпто, оба попавшие в западню, словно впервые не очень-то знали, что делать. — Держись рядом и не дури, — приказал Джейком, склоняясь к Ронде. — Не зря я припёрся сюда, ох не зря… Она кротко кивнула, поднимаясь с колен. Промпто рубанул пустым револьвером чудовище со всей силы, но был отброшен неведомой силой назад, в витавшую в воздухе поднятую пыль. Глаза резануло от боли, в ушах зазвенело, но стрелок подскочил и вновь нанёс сильный удар, перенимая всё внимание монстра от раненых Джейкоба и Ронды исключительно на себя. Чудовище покосилось, подбоченилось на правую переднюю лапу, однако всё ещё свирепое и могучее ринулось на него и ещё пару ребятишек при форме. Ронда поморщилась, вновь рухнув на пол, рыдая от бессилия перед собой. Она безумно боялась, боялась шорохов, шелеста, шуршания за подбитым окном. Промпто же, беззвучно промелькнул меж её силуэтом и чертыхнулся босыми ногами на крови, кривой лентой простиравшейся на полу. Чудовище встало на задние лапы, со свистом взмахнув передними, вновь обнажая клыки. Джейкоб не растерялся и метко выстрелил из ружья прямиком чудовищу в спину. — С меня должок! — выкрикнул Промпто, перекрывая вихрь из звона. — Ещё какой, чёрт тебя дери, — заворчал Джейкоб, стреляя ещё и ещё. — Уж потрудись объясниться потом! Летели капельницы, куски драной одежды, тряпки и досточки, бутылки, всякая утварь из ящиков, сосуды и иглы, всё кувырком катилось к ногам. Сквозь гул, боль, дикие, неистовые крики и летящую мебель мелькали бойцы, подступая ко входу в больницу. Сквозь необузданный грохот гремела сирена. Женщина резко пригнулась, заслышав над спиной выстрел. Чудовище не замолкало, продолжая реветь, словно стрелой вбиваясь в череп и мозг. Оно завопило ей прямо в лицо, и тут-то Ронда уже не сдержалась, припав ничком к полу, ощущая всем своим существом волной нахлынувший страх. — Эй, офицер! — набравшись наглости позвал его Джейкоб, бросая тому свой пистолет. — Не промахивайся давай! Охотника сбили с ног деревянной лавчонкой, которая подскочила от взмаха лап. С потолка сыпалась на головы побелка, стены дрожали, а с ними сотрясался и воздух. Промпто укрыл собой Джейкоба от пролетающей кипы бумаг, связанных меж собой старой верёвкой. Стрелок дышал пылью, задыхался от бронхита в пропитанном потом и кровью коридорчике, задыхался от ломящей боли у груди. Знакомое чувство сломанных рёбер настигнуло слишком внезапно. Он поднялся, морщась сплюнул сгусток крови, и вновь подстрелил чудовище, которое рыскало вдоль битых стен. Раны Джейкоба пульсировали кармином, но он не сдавался, столкнув с себя напряжённое тело стрелка и стреляя в чудовище, которое плавно шагало к сестре. Ронде и духу закричать не хватило, когда косматая морда повисла над её головой. Она шмыгнула носом и рванула в сторону лестничной клетки, как преследуемая на скрипы ступней и ладоней на крови, вновь налетела на монстра. Удар на себя взял появившийся на ступенях молчаливый гвардеец, мгновенно покрасневший от собственной крови Тело плюхнулось вниз, промелькнув за ограждением лестницы. Чудовище сорвалось вслед за трупом, вонзив когтистую лапу в живот. Откуда-то снизу послышался последний болезненный крик. Чудовище, шлёпая кровью неожиданно взмыло к третьему этажу, а оттуда, карабкаясь по стенам и цепляясь когтями за перила, бежало через подкосившийся лифт. Ронда, только неведомым чудом стоявшая на ногах, попыталась помочь распластавшемуся на полу брату, но Джейкоб, перенося вес на здоровую ногу, оттолкнулся свободной рукой от стены, и нетвёрдо шагая, поволок за собой больную конечность. Держа в другой руке ствол он шёл впереди, оставляя за собой алый след. Ронда поплелась позади, тяжело дыша и попискивая от множества царапин и ссадин. Она прижала пальцы к ключицам, её рубашка алела, а кожа становилась бледнее. Не слышался топот, не звучали скорбные голоса, из распахнутых окон трещали ветви деревьев и тарабанил мелкой градиной дождь. Сирена выла и выла, снаружи вопили мирные граждане, созывая на помощь, разрывая телефонную сеть. Уже гремели машины с кузовами, полными бойцами из глеф, а лорды-защитники поспевали с подмогой. Коридор опустел, временами мелькали охотники да гвардейцы, живые и мёртвые, целью которых было сдержать чудище в пределах больницы. И мёртвых, как отметил Промпто, здесь было намного больше. — Офицер, офицер! — вполголоса затараторил глефа, подбегая и снимая повязку с лица. — Офицер, оно исчезло. Часть глеф ищет его на улице, но никто не видел, как оно выбегало за пределы больницы. — Если оно приутихло, то это ещё не значит, что мы в безопасности, — сипло, надрывисто вмешался Джейкоб, опираясь на Ронду. — Сестру нужно вывести к другим гражданским. Ей нужен врач. Ронда вздрогнула, поливая слезами мордашку. — Врач? Нет, нет… — Не выйдет, — замялся глефа, вытирая кровь на губах. — Основную дверь заблокировало и мы выводили тех, кто остался внизу, через чёрный ход. Мы хотели вести людей с верхних этажей, но дверь к винтовой лестнице не открылась даже от выстрелов. Боюсь, мы сделали только хуже. Нам придётся обогнуть всю больницу, но… — Но? — охотник напористо поглядел на мужчину. — Но? Ты это серьёзно сейчас сказал или тебе кажется, что оставаться здесь вполне себе безопасно? — Но есть ещё кое-что… — неуверенно продолжил глефа. — В какой-то момент всё замолчало на долю секунды и чудовище вместе с этим заткнулось. Оно должно быть слепым, глаз у него нет… — А ещё оно может ориентироваться на тепло наших тел, — хмыкнул охотник со знанием охотничьих дел. — Не исключено, — поразмыслил Промпто. — Если чудовище и слепое, нам всё равно не сдержать общий поток звуков снаружи. Доложи обстановку гвардии, пусть подступают тихо. — Раз уж у нас совещание, мужики, то будьте добры провести мою сестрицу наружу. Я не очень хочу, чтобы она тут ошивалась во время бойни. — Не обессудьте, — вкрадчиво начал Промпто, — но вам тоже не помешает осмотр врача. — Потом, — отрезал Джейкоб, прерывая его слова сдержанным жестом. — Сначала сестра, потом я. Промпто молчаливо с ним согласился, понимая, к чему может привести спор с тем, кто по нраву не уступал Гладиолусу. Джейкоб поморщился, когда перелом снова заныл от движений. Он неразборчиво опёрся о глефу, сжав на плече ладонь до побелевших костяшек. Промпто шустро метнулся к нему, но охотник и его оттолкнул, быстро убирая руку от глефы. — Сам, сам. Справлюсь. Как вдруг, в куче сваленных балок и деревяшек, в посуде, колбочках и бутылках, что-то зашуршало бумагой, зашелестело одеждой. Огороженная рукой брата Ронда потупила взгляд в свои ноги, перепачканные пылью и грязью и сделала шаг вперёд, как брат на неё бросил полный суровости взгляд. — Нет, — он строго одернул её. — Не смей. Однако она не послушалась, тихо ступая к объекту её интереса, как тут же ей перекрыл путь Промпто Аргентум, держа револьвер наготове. За ним последовал глефа. Сдвинув в бок перекладину, сверху взвалившуюся на тумбу и ящики, стрелок обомлел — перед ним сидел совсем кроха, облепленный мусором, вдоволь усыпанный щепками. — Эй, — начал Промпто издалека, почти невесомо касаясь ребёнка. — Эй, иди сюда, мальчик. Я не обижу тебя… Только не кричи, хорошо?.. Мальчик всхлипнул, но оторвался от пола, позволяя от изнуряющего ужаса взгромоздиться на руки стрелка и плюхнуться, шмыгая носом, в рубашку. — Тебя как зовут? — тихим голоском спросил Промпто мальчишку. — Не бойся, хорошо? Только не бойся… Ребёнок молчал, шмыгая и хныкая в окровавленную рубашку гвардейца. Стрелок на выдохе прижал его головку к себе, чувствуя дрожь маленького тельца. Чувствуя дрожь собственных рук, что сжимали рукоять пистолета всё крепче на каждый всхлип. — Ждём прибытия гвардии, — уверенно сказал Промпто. — Чудовище может настигнуть в любой момент, а нам всем изрядно досталось, у нас мало патронов и вряд ли я, будем честны, друзья, смогу защитить с двумя пулями в обойме всех вас. Мой долг защищать, поэтому защищать я буду вас до конца. «Но Короля Королей я не защитил», — кольнуло поддых стрелка. — «Всегда будет тот, кому хуже. И ты ещё счастливчик, Аргентум, твои двое друзей живы-здоровы». Все безмолвно кивнули, оторопев от речи гвардейца, и зашагали за ним. Им посчастливилось отыскать незапертую палату. Разбросанные постельные принадлежности светились дырами от когтей, а кровать покосилась на согнувшихся ножках. Мальчишку разместили на рваном матрасе, он всё время молчал, прижавшись коленями к лбу. Глефа остался за дверью, следуя приказу караулить территорию. Ронда, бледная пуще прежнего, сползла по холодной стене и заснула. Промпто накрыл её и мальчишку сложенными вдвое рваными простынями, а сам расположился под шкафом, помогая наконец принявшему поражение Джейкобу. Тот сидел рядом, уставившись в потолок. — Ты не так плох, как мне показалось, — усмехнулся охотник, морщась от боли. — Я и не думал, что гвардия Ноктиса будет простой, но, признаю, наблюдал я за вами с тех пор, как вы оказались в Лесталлуме с началом Тьмы. И тогда уж… — Ха, не внушал я такого величия, как главнокомандующий Амицития? — с лёгкой улыбкой произнёс Промпто. — И не внушаешь. Да чего, по тебе сейчас видно, парень бывалый, но уж точно не шкаф, — он в ответ тоже растянулся в улыбке, вытирая проступившую кровь на губах. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Может я и не шкаф, но, как вы сами сказали, я парнишка бывалый, хе-хе, и сделаю всё, что по силам мне, дабы сестра ваша и этот мальчонка оказались за пределами больницы. — Со мной можно на «ты», — он сдвинул ружьё и протянул руку. — Джейкоб. Я как нутром чуял, что надо прийти, только вот думал, вдруг лекарства какие нужны, вдруг прикупить чего нужно… Что ж, теперь вот чую, знатно потрачусь. — А я просто вышел подышать свежим воздухом… — Промпто вытер руку о рубашку и пожал её в ответ. — Промпто. Промпто Аргентум. — Твоё имя сложно не слышать за пределами вашего замка, Промпто Аргентум. А как тебя занесло туда… туда, где сестра моя оказалась?.. Я слышал разные байки о глефах, черти их подери, об охотниках в том числе, чего уж скрывать… Знаю лишь, что хрен позволю какому врачу осмотреть Ронду без моего надзора. Промпто умолк, бросив вкрадчивый прищур. Он уже сотню раз пытался уложить в голове то, что с ним приключилось, вновь и вновь видя перед собой рыжую и конопатую морду с препротивнейшей ухмылочкой на лице. — Я друзьям помогал, — вздохнул стрелок, отворачиваясь. — Впрочем, ничего необычного. — Даже плен? — Даже он… — кивнул Промпто, вспоминая, как впервые очутился в плену. Их прервал тихий стон из угла, где покоилась Ронда, подперев щёку кулаком. Она открыла заспанные покрасневшие глаза и посмотрела на мужчин сквозь расплывчатую пелену. Ей казалось, она проспала целый час, хотя прошло не больше пятнадцати минут. Она шумно вдохнула, её сердце всё ещё учащённо колотилось в висках и ушах. Сначала она молчала не поднимая глаз, лишь тихонько всхлипывала, сотрясаясь в плечах. А потом вытерла слёзы, тряхнула волосами, глянув на всех взглядом, полным непонимания и ужаса. Лицо её с полураскрытым ртом, приглушённо подсвеченное луной, не менялось. — Я смогу, — хрипло заговорила она и откашлялась. — Я смогу рассказать, как всё случилось. — Если ты не хочешь, — издалека начал Промпто, удивляясь тому, как удерживался в желании всё услышать, — ты можешь не рассказывать. Никто не заставит тебя это делать. — Но я хочу, — твёрдо сообщила Ронда, кутая себя в простыни. — Я хочу, но… — Молчи, — с присущей охотникам грубостью вмешался Джейкоб, смотря на сестру из-под опущенных ресниц. — Молчи, женщина, если проблемы тебе не нужны. — Нет, ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь. Совсем ничего. Будь у неё под рукой чугунная сковородка, она бы метнула её в упёртого брата. Вместо этого Ронда бесшумно заплакала. Джейкоб, уяснив, в чём заключалась его ошибка, захотел подползти к ней и приобнять. Но он не мог. Конечности, включая и новые раны, которые уже не сочились струйками крови, невыносимо болели. Веки слипались, в голове стоял гул. Он приподнял подбородок, дабы лучше видеть сестру. — Прости, ты ведь знаешь, насколько я плох в этих душевных делах, — немного поколебавшись сказал он, смягчаясь. — Будь уже что будет, если ты всё расскажешь. — Да, — шепнула Ронда. — Мне нужно время, совсем немножечко времени и… и я соберусь. — Нам всем нужно немножечко времени, — тихонько сказал Промпто, поднимая глаза. — Мне тоже есть что рассказать. Они замолчали. Все трое, не считая мальчишки, сидели напряжённые и собранные, волнительно пожимая оружие, сминая ткань, утирая проступившие слёзы. Каждый погрузился в себя. Промпто и сам не знал, что заставило его резко подняться. То ли шум за дверью, то ли где-то вдалеке заслышанный чудовищный вой, то ли знакомые голоса в коридоре. Он толкнул задремавшего Джейкоба. Тот же, пыхтя и прикрывая лоскутом рубашки порез на груди, тяжело встал и опёрся плечом о скос шкафа. Ронда сглотнула, бросив косой взгляд на ребёнка. Он сидел всё так же уперевшись лбом в ноги. — Когда откроется дверь, ты не бойся, окей? — одернул стрелок женщину. — Я помогу добраться к гвардейцам, а ты бери мальчишку, брата и держитесь за громилу и знайку в очках. — Они другие? — внезапно потянула она носом. — Они другие? Не такие? Не похожи на тех… Промпто понял, о чём она говорила и живенько мотнул головой. — Другие, — он сглотнул и добавил уже горделиво. — Совершенно другие, лучшие. За очкастого и бугая я честно ручаюсь, они точно помогут! Вот зуб всех клыкастых даю! На губах у Ронды впервые за несколько дней поселилась улыбка.***
— Тихо, — вслух задумался Гладиолус, ощущая привкус железа на кончике языка, уже в который раз наматывая круги один за другим. — Чёрт подери эту тварь, тут так тихо, что даже шептаться смысла нет. — А я говорил, что чудовище убежало, — тихо подтвердил Промпто. — Сначала наверх, а потом мы проследить не смогли. Сбежало и всё. И даже признаков жизни не подавало. Он опёрся ладонями на усыпанный стеклянным крошевом подоконник и наблюдал через выбитое окно, как Ронда с Джейкобом и мальчишкой погружались в машину лечебницы. С одним обещанием он справился, позабыв о галлонах с водой. — Как думаешь, они оправятся? Я бы не очень хотел, чтобы их жизни сломались. — Охотник тот точно ещё повоюет. Ему не впервой ползать с переломами на поле боя. А эти, — он указал на людей, которых помогали класть на носилки, — а эти всегда под вопросом. Ты лично видел, что происходит с людьми во время войны. Сам знаешь, тяжело угадать, чья психика окажется крепче. Поэтому гражданские под нашей защитой. — Жаль только даже защиту становится оказать всё труднее. И почему эти монстры не выбирают нормальные территории? Ну знаешь, типа… вот типа безлюдной сумасшедшей больницы, — посетовал Промпто, бросая вслед слепому другу:. — Эй, Игги, а ты чего замолчал? — Слушаю, — серьёзно ответил Игнис, насторожившись. — И вам советую слушать. — У меня охотничий слух, чувак. — Всё равно стоит умолкнуть, друзья. Мы здесь не одни. — Хм, — стрелок закусил губу. — А что, если одни? Чудовище может снаружи и не видели, но кто знает, кто знает!.. Говорили же, что из врача вылезло? А вдруг оно, ну, это самое, обратно в него залезло? — И после этого ты заброшки для душевнобольных захотел? Слух охотничий у него, — хмыкнул Гладиолус. — Ага, как же. Страх потерял, говорил же. Но ты не переживай, дружище, я тебе ещё устрою за твою поездочку на снежный курорт. — И ничего я не потерял! — выпалил Промпто и заговорил уже значительно тише. — Просто это же куда лучше, чем… это всё. Он поежился, окинув взглядом трупы, кусками раскиданные по углам, павших молоденьких глеф, горожан, женщин и детей, порой, совсем маленьких. Их глаза были открыты, а рты позастывали в криках. Промпто закрыл ладонью лицо, а потом посмотрел на неё — она была влажной от слёз. — Именно поэтому мы останемся здесь до рассвета, — проигнорировал их слова Игнис. — Будьте тише, друзья. Повторюсь, мы не одни. — Не одни так не одни. Лично я уже не боюсь, мы-то всех вывели и спасли, — Промпто огляделся вокруг, удивляясь своему настроению. — Ну… не всех… — Не дрейфь, — хлопнул его по спине бывший щит, как бы невзначай хватая того за шкирку. — С этим ты справился будь здоров, даже, гляди, босой и в больничной одёжке. — Вот, то-то же, — потянул стрелок, пригибаясь от сваленной балки. — Теперь нас всего трое. Кстати, почему трое? Где остальные? — На улице, — ответил ему Игнис, насторожившись. — Чем меньше людей, Промпто, тем меньше жертв. А теперь помолчите, я что-то слышу. Опасность пришла сверху, капая кровью на форменный китель. Игнис вмиг наклонился, ощущая, как воздух вибрирует над его головой. Он держал наготове оба кинжала, и когда чудовище разинуло пасть больше обычного прям напротив его лица, ему хватило реакции зажать один меж его острых зубов. Оно так громко клацнуло челюстью, что Игнис отскочил в сторону, оставляя оружие у него во рту. Сталь засверкала в свете фонариков, заблестела, и с новым ударом пронзила чудовище близ головы, где-то под шеей. Оно раздалось болезненным эхом в опустевшей больнице, соскочило на стену и принялось выть, выпустив оружие слепца на пол. Слабая ухмылка проскочила на губах Гладиолуса, он занес меч, но даже раненое чудовище увернулось от лезвия. Припало к земле, завыло, нагоняя ужас, и сорвалось с места, бросаясь в бой. Молчать уже не было смысла. Звучали крики, рвали глотки приказы, за ними свистели выстрелы пуль, выбиваясь в стены и пол словно гвозди. Удар за ударом чудовище, сражаясь, распарывало и воздух, и камни, и гвардейские формы, как полотно. Игнис стоял спиной к выходу, перекрывая собой путь. Он чувствовал, как тревога пробивается мелкой испариной на лбу, чувствовал запах крови и даже умел его различать, когда он то приближался к нему, то отдалялся. Одна вонь приходила на смену другой. То от живых, то от мёртвых. Гладиолус парировал не очень удачно, когда чудовище подкосило его в коленях, соскочив с места. Он промахнулся и закружился, теряя равновесие, вместе с этим одновременно спрыгнуло и чудовище, вставая на задние лапы в полный рост. Оно было немногим больше его, но явно прытнее, а за счёт крючковатый когтей ловко удерживалось на поверхностях стен. Задрав морду в протяжном вое, оно заполнило коридор глухим эхом, а потом без разбега прыгнуло, нагнав Промпто, щёлкнув зубами около его шеи. Он увернулся, стреляя в него, но оно вновь отскочило, противно скребя когтями по полу, подначивая уже сосущий под ложечкой страх. И так рванула вперёд, что стёкла задребезжали. Из-за своего меча Гладиолус был менее ловок, но в тот момент, когда чудовище, прыгнуло на него, это сыграло ему на руку. Он рубанул с такой силой, воткнув лезвие в пол, что будь человек на его месте, тут же бы отлетел. Но чудовище было сильнее и лишь пошатнулось, а после, скобля бетон, забралась над головой, с немыслимой скоростью уворачиваясь от пуль Промпто. — Мы не справимся в одиночку! — выкрикнул Игнис, перекрывая голосом гул, передавая распоряжения глефам через переговорное устройство на ухе. — Чёрта с два, — сплюнул кровь Гладиолус. — Я только разогрелся. В темноте всполохнул отвлекающий выстрел. — Эй-эй, девочка, — задорный голосок заставил чудовище обернуться. — Ну ты чего? Эй, давай, я здесь, я такой вкусный и сочный! — Придурошный, — чуть слышно рявкнул Гладио, растягиваясь в широкой улыбке. Чудовище, напрягаясь, угрожающе рыкнуло. — Милашка с красивыми зубками, улыбнись мне, прекрасная дева! Прошу, прелестная, я так давно ждал тебя! — не унимался Промпто, согнувшись в спине, свесив верное оружие на указательном пальце. Хлопками он вёл на себя монстра. Сбившись с толку, чудовище рвануло за ним, проскрипев задними лапами, и прыгнуло так, что чуть было зубами не зацепило штаны стрелка. Промпто увернулся, прошмыгнул мимо него, прокрутив револьвер так, что он вернулся в прежнее положение. В магазине оставалось четыре патрона — их должно было хватить, чтобы дать фору друзьям. — Ну где ты, родная? Эй-эй, дорогая! — он выстрелил в монстра, пробуравив над передней лапой дыру. Озлобленное чудовище ослабело и уже не так мощно цеплялось за стены, соскальзывая и падая на пол. Но поднималось, чёрт возьми, поднималось и двигалась дальше, ослеплённое голодом и жаждой мести. С места прыгнуло на спину Промпто и промахнулось. Он пригнулся и откатился назад к её задним лапам. Растерянное чудовище кубарем покатилось по лестнице, где внизу уже поджидал вооруженный отряд. Выстрел незамедлительно просвистел стрелой возле уха, Промпто прикрыл голову руками, а потом и сам выстрелил дважды. Чудовище повалилось на спину, продолжая скрести передними лапами пол. Шум вокруг, много шума, сталь билась о сталь, о дерево, всё рушилось и летело под ноги. Пыль забивалась в глазах, труха сыпалась снегом, мешала дышать. Камни прыснули в разные стороны, а чудовище, извиваясь змеёй на полу, сумело подняться, ковыляя, хромая, встало на задние лапы и рассекла воздух когтями. Игнис ухитрился нанести удар снизу одним из кинжалов, прорывая остриём нижнюю челюсть. Слюна и кровь мерзко текли по перчатке, жуткий рык смрадом дунул в лицо. Второй удар пришёлся в брюхо чудовища и, замахнувшись в последний раз, оно замерло, судорожно дёргая лапой. Меч Гладиолуса разорвал плоть, заставив массивную голову скатиться к ногам. Игнис внезапно охнул, ощущая, как пульсируют пальцы, как стягивает болью костяшки и боль ноюще тянется куда-то к локтю. Клиновидные зубы успели проткнуть его руку, из-под кожаной перчатки хлынула кровь. Он живо стянул рваную ткань с правой руки, рана пустила очередную карминовую струю, сливаясь по ноге на ботинок. Игнис резко ослаб, побелел, а затем на него обрушилась тишина, только стук сердца пронзительно бил молотком. «Нет, не может быть». Стук сердца стал громче. «Не сегодня». — Держись, чувак! — знакомый голос ворвался в сознание. — Промпто… — Игнис рассеянно огляделся, всё плыло, плыл и друг, плыли ребята. — Ты разве не… — Не трать силы, дружище! Мы тебя выведем отсюда, не бойся. — Промпто… — Держись! — Твою-то мать, Игги, как тебя угораздило?! — Гладио… Мгновением после Игнис очнулся уже на носилках, зная, что мгновение длилось тридцать минут.