***
Мэй рассеянно разливала по чашкам кипяток. Ее глаза метались по всей кухне, спотыкаясь о приборы и различные вещи, но женщина никак не могла остановиться на чем-то одном. Вот и в голове у нее был такой же бедлам: Паркер совершенно не знала, с чего начать и чем закончить. Чайник так и выскальзывал из руки, и женщина, не выдержав, оставила его на стойке и, шумно выдохнув воздух сквозь вытянутые трубочкой губы, зарылась пальцами в густых волосах. — Нет, Питер, я так не могу… — она стремительным шагом прошагала от кухни к открытой гостиной, бросив все задумки спокойно подать чаю и поговорить. Внутренние чувства распирали женщину изнутри, и она, «благодаря» своей пылкой натуре, просто не могла больше держаться. Племянник, подогнув ноги и обняв колени, сидел в углу на диване и смотрел незрячим взором больших каштановых глаз куда-то в пол. На нем была просторная пижама; волосы так знакомо растрепались после сна, точно так же как и много лет назад. Мэй смерила «ребенка» печальным несчастным взглядом, и поборола дикое желание схватиться за сердце от жалости и любви к нему. — Питер, милый… Питер не слышал ее. Не хотел слышать. Он вообще не здесь. — Ты должен сказать хоть слово, Пит, пожалуйста! Паркер наконец перевел на нее усталый и измученный взгляд. Мэй села рядом с ним и с усилиями обняла его обездвиженное тело и прижала голову к своей груди, привычно поглаживая пальцами местечко между ухом и виском мальчика. Питер больше не мог плакать, и Мэй это видела: за эти три дня он выплакал очень-очень много. Юный мститель только лишь тяжко вздохнул, закрыл глаза и потянул носом родной запах тети, и от этого на душе стало только лишь хуже. Он не говорил уже целых три дня, потому открыть рот оказалось тяжелее, чем он думал: — Мне нужно вернуться обратно. Мне дали всего пару дней на акклиматизацию. Мэй вздрогнула и еще сильнее прижала Питера к себе. Она уже не собиралась ничего спрашивать и выпрашивать. В конце концов, Мэй поняла, что, пока племянник сам не захочет поделиться с ней своими проблемами, она ничего не узнает. Однако то, что она увидела, вызывало кучу вопросов. И ей безумно сильно хотелось узнать ответы, но, на то она и мать, чтобы подавлять в себе гордыню. — Хорошо, хорошо, — закивала она, продолжая поглаживать племянника по голове, успокаивая этим больше себя, чем Питера, — Ты взрослый, взрослый…***
Мальчик больше не восхищался. Огни его глаз тухли и умирали с каждым днем, и окружающий мир больше не был полон загадок и радости. Почему-то словно бы все вокруг стало серым и невзрачным, каким-то обыденным и неинтересным. Питер по-настоящему боялся. Он прекрасно знал, что, если бы опасность заключалась в одном субъекте, то он бы, быстро натянув костюм и поприветствовав Карен, сразу же справился с источником всех бед. Но в этом случае костюм не спасет Паркера. Ничто и никто не спасет. Что делать? Стоит ли просто переждать, затаиться, чтобы позабыли о том коллапсе? Или, наоборот, надо высказать свою точку зрения? Может, ха, стать еще ЛГБТ- активистом? Прямо заявить, что Человек-Паук поддерживает это сообщество? Тогда скандалы разрастутся еще сильнее! Некоторые, может, и будут уважать Паркера, но ненависти, в любом случае, станет больше… А вдруг из-за этого Человеку-Пауку вообще запретят быть Мстителем, запретят защищать и оберегать людей? Питер красочно представил смутное лицо какой-то женщины, которая, прижимая своих маленьких детей к себе, говорила бы в камеру, жадно хватаясь за микрофон репортера: «Я не хочу, чтобы моих детишек спасал гей!». По коже Паркера пробежали жуткие мурашки. Сердце больно тянуло, а глаза вновь наполнились слезами, но парень, четко поставив себе цель больше не разводить мыльные оперы, особенно на работе, тяжело перевел дух вздохом. Хорошо, что он не проверял никакие соцсети и, вообще, полностью убрал из своей жизни гаджеты и выход в интернет. Все эти дни он даже мобильник не зарядил, только вернувшись из злосчастной "командировки". Не дай бог, там еще что выставят! Питер на автомате вошел в Башню Мстителей, тоскливо проглатывая комок в горле, с которым боролся всю дорогу сюда. Помещение, как всегда, встретило его холодом и пустотой. Странно, но в главном зале всегда было пусто. Слава богу, поблизости нет Тони. Его Паркер не хочет видеть больше всех. Питер сиротливо и скупо оглядывается по сторонам, и видит, как, выходя из коридора, к нему приближается тонкая фигура Алой ведьмы. Паркер смотрит на нее обреченно и печально, точно так же, как и на Мэй. Но с тетей он говорить не решался: в первые дни ему было так больно и стыдно перед ней, что кроме всхлипов из горла ничего не вырывалось. Ванда без лишних шаблонных слов утешений просто обнимает Паркера, и мальчик чувствует персиковый аромат ее шампуня. Девушка держит его в объятиях довольно долго, но Питер не чувствует никакого дискомфорта от этого. Ему, наоборот, приятно от того, что Ванда не задает вопросов. — Как твое самочувствие? Питер ухмыляется про себя: у него можно было спросить все что угодно, а она выбрала именно самочувствие. Честно сказать? Чувствует себя Паркер, мягко говоря, херово и в моральном плане, и в физическом. Но Ванде он тихо говорит, что все нормально, да вот от девушки вряд ли скрыть и так слишком заметные розовые припухлости под нижними веками; вряд ли скрыть слабость во всем теле, потерянные взгляды… Максимофф слишком проницательна. Ванда поднимает руки, оглаживает ладонями по осунувшимся щекам мальчика, и Питер отчужденно чувствует, как ее пальцы нагреваются под прикосновениями. От этого словно бы становится чуточку лучше. Ванда мягко улыбается, слегка склоняя подбородок: — Все через это проходят, дорогой. — Через что — это? — не понимает мальчик, затаскивая за собой какие-то вещи, забранные из родной квартиры. Питер с легкостью может догадаться, что подразумевает Максимофф, но упорно делает вид, что ему все нипочем. Глупо, ведь Ванда его уже давно раскусила. Тяжелое волнение вновь охватывает сердце мальчика. Он отчаянно пытается бороться с дрожащими чувствами, но никак не может затолкать отвратительный страх подальше в подсознание. Ему больше всего страшно за то, что может ждать Тони. Как столь скандальная новость может повлиять на его карьеру? На его репутацию? Ванда не отвечает, но абсолютно мимолетно заглядывает Паркеру в глаза, и этого взгляда достаточно Питеру по горло. Паркер в ответ жмет нужную кнопку лифта. — Сегодня мы с Наташей вечером хотим потренироваться. Пойдешь с нами? — провожая Питера в комнату, спрашивает Алая ведьма. Паркер медленно кивает, словно бы обдумывая свои планы, которых на самом деле нет, и одновременно открывает дверь в его комнату. Да, потренироваться ему действительно нужно. Он как-то сильно ослаб за это время.***
Костюм приятно облегает все тело и, как всегда, сидит, как влитой. Каждое движение бесконечно удобное, а шаги прыгучие и энергичные. Питер так много раз задумывался над тем, как Тони собственноручно аккуратно вплетал в него малюсенькие микросхемы и крохотные провода, как он склонялся над ярко-алым полотном, тратя на его создание много бессонных ночей. Сейчас Паркер тоже об этом думает, и ему вновь больно. Вновь душа уходит в пятки, а голова кружится от недостатка кислорода, хотя мальчик отчаянно вдыхает полной грудью. Как же осточертело это беспомощное состояние. И, самое главное, Питер просто не может справиться со всем этим. Просто нет сил и самой воли. Наташа во всю орудует боксерскими перчатками, атакуя тренировочную грушу все яростнее и яростнее с каждым разом. Паркер как всегда восхищается, но подойти не решается, тоже, кстати, как всегда. Тренировочный зал просторный и почти пустой. Кое-где в боковых сторонах находятся только лишь низкие лавки и куллеры с баллонами питьевой воды. Питер удивляется не разнообразию помещения, и, словно бы ища помощи у Ванды, смотрит на нее из под густых ресниц. Девушка понятливо ловит его взгляд и лукаво приподнимает губы: — О, так ты тут еще не был? — риторически спрашивает она, поправляя на костяшках темно-алые спортивные перчатки, защищающие руки от ударов, — Идем! Она уверенно подзывает Паркера, активно вышагивая в сторону серой высокой стены, где, кажется, не было ничего, кроме пустоты. Ее рыжие волосы энергично раскачивались в конском хвосте на затылке, а походка была уверенной и четкой. Питер же плелся за ней, как неживой. Когда оба мстителя оказались у самой стены, Паркер с ленивой отстраненностью уловил ход мыслей Ванды: почти прозрачная невесомая панель, слегка лишь светящаяся синим светом зазывно громко пищала под касаниями пальцев девушки. — Что ты хочешь? Турники, тир, мишени, тренажеры? — воодушевленно спросила она, листая список всего того, что имелось в инвентаре. Конечно же, все это сделал Тони Старк. Питер скрипнул зубами и сквозь них пробормотал: — Давай хоть что-нибудь. Нажми наобум. Думать ему не хотелось. Плевать уже чем и как им заниматься, главное — скорее отвлечься. Максимофф передернула плечами: — Ладно-ладно, покажешь нам, на что способен! — радостно проговорила она, вновь набирая на синей панели какую-то комбинацию, — Или ты не хочешь? — отведя от сенсора взгляд, она внимательно посмотрела прямо на Питера. Паркер хотел ответить, что ему совершенно все равно, но понял, что это будет весьма грубо: — Конечно хочу, — слабо улыбнулся он, — Мне очень интересно. Ванда снова уловила в его голосе грусть, но, кивнув, нажала на кнопку. Панель налилась более насыщенным синим цветом, и позади Питера началось какое-то движение. Обернувшись, Паркер с каким-то инженерным любопытством рассмотрел, как пустой пол буквально разъезжается, а на его место выезжает новый, уже наполненный какими-то препятствиями. Подойдя ближе, Человек-Паук увидел объемные человеческие двухметровые фигуры, расставленные в хаотичном порядке на определенной площади. Наташа отвлеклась от своей тренировки и, протирая лоб полотенцем, подошла к Питеру и Ванде: — Привет, — поздоровалась она, смерила Питера своим обычным взглядом и ничего больше не сказала. Просто встала рядом с Вандой в ожидании чего-то. Паркер поборол ужасное желание открыть рот: Ванда, вон, разговор о произошедшем вообще не заводит, а Наташа вообще ведет себя совершенно как обычно. — Карен, обычный режим, — приготовившись, сказал Питер, и Ванда, словно бы по команде, нажала на еще одну более большую кнопку, отчего мишени пришли в действие. Маска мягко закрылась на лице Паркера, и Карен своим робо-голосом четко сообщила, что режим успешно активирован. Первая фигура медленно подходила к Питеру, как будто «проверка связи», и Человек-Паук незамедлительно справился с мишенью, свернув ее за корпус. Вторая преграда оказалась чуть сильнее — ее руки выпускали из себя клейкие шарики, от которых было не слишком легко уворачиваться, но и с этим Человек-Паук, конечно же, справился, даже не выпуская паутину. Уже на восьмом препятствии потребовалось действительно напрячься. Мишень казалась словно больше обычной, размахивала руками-дубинками, и, чтобы ее отключить, надо было попасть прямиком ей в грудную кнопку. Питер, подкравшись, хотел было стрельнуть в грудную клетку мишени, но паучьи пули словно бы не сработали. Питер попробовал еще раз. Затем еще раз. — Карен, переключи режим! — Хорошо, Питер! И в сотый раз тоже не получилось. — Диагностика! — выкрикнул мальчик, но не успел увернуться от удара, отлетая на несколько метров от безумной машины, ощущая, как трещат его кости. — Полный отказ системы! — через мутную дымку сознания послышался голос Карен. Питер снова не смог увернуться и, слава богу, отключился до того, как его тело пронзила жуткая боль.***
— Что случилось? — Тони, есть камеры, сам посмотри! Надоело говорить одно и то же! — это точно был голос Наташи. Питер резко поднялся на койке, отчего испытал неимоверную тяжесть в голове и потемнение перед глазами. — Тише, лежи! — заботливые руки уложили его обратно на подушки и по-матерински подоткнули одеяло под бока. В свете тусклых ламп Паркер разглядел рыжие волосы. — Питер! Живой? Паркер продрог и, не смотря на владельца этого голоса, слабо кивнул подбородком. — Объясни, что случилось? А то от этих! — шикнул он в сторону женщин, и, Питер мог поклясться, Наташа закатила глаза. — Отвали от ребенка! — сказала она строгим и нравоучительным тоном, — У него чуть не сотрясение! — У него не сотрясение. Разве эти ушибы вообще можно сравнить с сотрясением! — Старк махнул в сторону Романов, на секунду серьезно глядя ей в глаза, — Мне надо знать, что конкретно произошло. Это важно. Костюм перестал функционировать? Что такое? Паркер, отчаянно не заглядывая в лицо Тони, все же поднялся, но теперь аккуратнее. — Перестал. Но сначала я не смог использовать веб-шутеры. А потом — «полный отказ системы». Ух как Питеру это все не нравилось! Ух как не нравилось… Ванда взяла руку мальчика в свою и утешающе сжала ее: — Тони все починит, не переживай! Наверное, сбой со способностями именно из-за костюма. Может, система устарела? — последний вопрос девушка обратила в сторону задумчиво хмурившегося Тони Старка. — Мои костюмы устареть не могут! — огрызнулся он, и Ванда, буквально, сдулась. — Но что-то с ним произошло! И Питер, черт возьми, сильно пострадал, Тони! — Романов выглядела весьма озабоченной этой дилеммой. Костюм-то костюмом, но больше всего Питера смущало то, что его суперспособности словно пропадали. И там, в Англии, он не смог оттолкнуть от себя журналиста! Может, стоит сказать об этом? — Как ты не понимаешь, Наташа, этот костюм исправен! Он и-де-а-лен! Он не мог сломаться только из-за того, что Паркер долго его не носил! Даже наоборот! Это что-то другое, точно вам говорю! — Делай что хочешь, ясно, Тони? Но чтобы Питер больше не страдал от твоих… — Пожалуйста, прекратите! — у Питера и так очень сильно болела голова. В горле комком сидело отчаяние, так еще и сердце трещало от присутствия Тони, — Мистер Старк, мне надо с вами поговорить, — через силу попросил мальчик и наконец посмотрел на бывшего наставника. Лицо мужчины было белее мела, а глаза, казалось, стали еще больше, чем обычно. Питер скинул ноги с кровати, оперся на кулаки и кинул короткий смущенный взгляд в сторону Ванды и Наташи. А затем тихим голосом сказал: — Наедине.