Sorry about your parents

Кэстрел ехала, не разбирая дороги. В душе взрывались тонны тротила, бессильная ярость клокотала, поравнявшись с биением сердца. Хрупкие ладони гневно то сжимали, то разжимали руль, скорость превысила допустимую норму, но почему-то именно сейчас ей было всё равно. Когда нити души с громким хрустом рвутся где-то внутри, когда боль пожирает тебя вместе с ослепляющей яростью и горечью обиды… становится наплевать. Привлечённая броской неоновой вывеской, девушка резко крутанула руль в сторону, и машина свернула с шоссе, остановившись подле захолустного, всеми богами забытого бара. Кто бы сейчас её увидел здесь, определённо не поверил, что вся такая правильная и благовоспитанная Кэстрел Крейн окажется именно в таком заведении. Но сейчас почему-то назло всем хотелось быть именно здесь, наплевав на вежливость, наплевав на все моральные нормы. И хотя бы разочек откусить небольшой кусочек грешной жизни. Вдохнув промозглый весенний воздух, Кэстрел одним резким движением поправила пушистый белый шарф и двинулась в сторону входа. Завидев её, некоторые особо нагловатые байкеры, что весьма удачно припарковались неподалёку и явно были далеко нетрезвы, залихватски присвистнули и громко стали обсуждать новоприбывшую с точки зрения объекта для воплощения похотливых желаний. Благо, во внутреннем кармане пальто завалялся баллончик с токсином страха — у нормальной девушки обычно с собой бывает перцовый баллончик в качестве самозащиты, но Кэстрел давно вышла за рамки нормальности. По крайней мере, сегодня она перешла последнюю черту и не по собственной воле. Зайдя в бар, Кэстрел села за стойку, всё ещё активно рассуждая, чего бы сейчас ей хотелось больше всего выпить. Чего-нибудь покрепче, чтобы напиться вдрызг и забыть этот ужасный день. Она оказалась здесь, потому что была не в силах вынести лжи, что накопилась за все эти годы. Ей хотелось побыть временно одной, чтобы смириться с правдой и осознать её в полной мере. Побыть подальше ото всех, даже от Элис, что всегда пыталась приподнять ей настроение в любой ситуации. Даже от Рэндольфа, что стихами попытался бы утешить возлюбленную. Даже от отца. Который ей лгал. Все эти годы лгал. — Кэстрел? — знакомый голос вопрошающе раздался за спиной у мисс Крейн, отчего та рефлекторно обернулась на звук своего имени. — Это правда ты или я уже напилась до глюков? Из дальнего тёмного угла бара в тусклый свет пошло-бардовых ламп вышла фигура высокой худой девушки панковатого вида: излюбленная чёрная кожанка, чёрные митенки, тёмно-синие рваные джинсы… ворох коротких сине-чёрных волос и голубые глаза, в которых через край было удивления вперемешку с шоком. Однако в них не было ни намёка на пьянство, о котором утверждала девушка-панк — что с полубогов взять, они пьянеют медленно. Крейн обречённо закатила глаза, снова отвернувшись к бармену, что обслуживал других посетителей, а на неё пока не обращал внимания. Она помрачнела, нехотя буркнув, когда знакомая присела рядом. — Константин. Это что, шутка такая? Именно когда она хочет побыть одна и обмозговать всё, что свалилось на неё в одночасье, коварная Судьба сводит её с Эшли. От которой пользы сейчас, откровенно говоря, ноль. Бледное лицо дочери Хель исказила странная ухмылка. — Уж кого я ожидала здесь увидеть в последнюю очередь, так это тебя, — Кэстрел проигнорировала выпад полукровки, из-за чего та решила идти в наступление. Пододвинувшись поближе к подруге, Эш перешла на подозрительный полушёпот: — Кто-то, вроде, диабетик, а диабетикам, насколько я знаю, нельзя пить. — Я сейчас не пью, как видишь, — огрызнулась мисс Крейн, на что Константин только пожала острыми плечами. — А для чего ещё приезжают в бар, м? Извините, книжных полочек я тут не вижу, — присутствие давней подруги начинало малость её раздражать. Константин это чувствовала и явно не была намерена отступать. — Плохой день, да? «Ещё какой», — едва ни вырвалось у Кэстрел, но девушка тактично промолчала, до побеления сжав губы. В серо-голубых глазах плескалось столько злобы… Константин никогда не видела подругу настолько взбешённой. Казалось, Кэстрел из последних сил сдерживается, чтобы не разнести всё в пух и прах. Да уж, а помнится, они ещё долго спорили, какое чувство сильнее: страх или гнев. Просто на тот момент Крейн недооценивала силу ярости и её всесокрушающие последствия. А сейчас именно та самая ярость, вовсю сдерживаемая, как разъярённый дикий зверь, гложет её не запятнанную грехами душу. Потому что если она вырвется наружу, если последние оковы, удерживающие гнев, спадут, человека уже ничто не остановит от разрушений, которые он сам уже учинит, дабы избавиться от этого чувства. Откуда Константин это было знать? Как давным-давно сказала сама Кэстрел, Эшли — это источник концентрированной ненависти. И на то было множество причин. — Не твоё дело, — процедила сквозь зубы мисс Крейн, отведя взгляд. Эшли даже как-то сочувственно улыбнулась, легонько кивнув. — Ещё как моё. У тебя что-то случилось, из-за чего сейчас твоё мировоззрение рушится, как карточный домик, — Кэстрел шокировано воззрилась на полубогиню. Откуда… Константин опечалено усмехнулась уголком рта, после чего обратилась к бармену, выложив на стойку деньги. — Эй! Бутылку «Jack Daniel’s» и два стакана. А мы, — Эш перевела взгляд проницательно-голубых глаз на Кэстрел, на которую было жаль смотреть — она была выжата как лимон и жутко подавлена, и кивнула на ближайший свободный столик у окна, — Переберёмся на более удобное местечко. Настала пора говорить. Делать нечего. Раз всё слишком неудачно сложилось, — когда хотела побыть одна и пораскинуть мозгами, а тут на горизонте вырисовывается Эшли — придётся общаться с этой несносной полубогиней. Тем более, когда Константин настаивает, ей весьма трудно отказать — недаром Рэндольф её слегка шарахается из-за всей «загробности», сквозящей в её образе и характере в целом. Когда принесли и разлили алкоголь, Константин властно откинулась на спинку дивана и стала буравить подругу внимательным взглядом исподлобья, будто закрадываясь в самые потаённые уголки души, в то время как Кэстрел испепеляла взглядом стол — что угодно, только бы не смотреть в глаза дочери Хель. — Итак, — Эшли взяла со стола стакан виски и немного отпила, после чего снова поставила перед собой, — Спрошу без обиняков: какого чёрта ты тут делаешь? И не пытайся отвертеться, Крейн, — более строго и даже несколько угрожающе произнесла полукровка, — Мне плевать, что ты психолог хренов, я без всех ваших штучек могу заставить тебя говорить правду и только её. Одним лёгким мановением руки. Поэтому давай будем благоразумными и выложим всё, как есть, по-хорошему. Кэстрел раздражённо скрежетнула зубами, но тактично промолчала. По этой причине она и не хотела встречаться, будучи в таком расшатанном и далеко не стабильном душевном состоянии, с кем-либо, в частности, с Эшли. Константин умело применяла разные методы психологического насилия, знала, чем можно надавить, чтобы собеседник раскололся, да и вообще была достаточно суровой в случае, когда у кого-либо истерика. Молчание длилось около минуты, после чего мисс Крейн начала, и её голос до сих пор дрожал от негодования и бессильного гнева: — Я… узнала то, чего желательно было не знать, — Константин продолжала нагло пялиться, никак не прокомментировав столь загадочное (прямо-таки в духе Элис!) начало, из-за чего, скрипя зубами, Кэстрел тихо продолжила, опустив голову. — Я узнала, что моей матерью является Молли Рэндалл… хороший друг моей семьи. Но я и подумать не могла, что она… она… — Можешь не продолжать, — меланхолично произнесла Эшли, видя, как закипает от очередной волны злости Крейн. — Проблемы с родителями вечны, как сами миры, поэтому не скажу, что я удивлена, — девушка выудила из кармана кожанки тонкую сигарету и взяла ту в зубы, однако, словно внезапно опомнившись, вопросительно посмотрела на собеседницу. — Я закурю, ты не против? Кэстрел обречённо закатила глаза, хрипло вздохнув и махнув рукой. — Валяй. Константин с ощутимым удовольствием прикурила, глубоко и как-то облегчённо вздохнув, выпустив при этом едкий серый дым. Кэстрел неприязненно поморщилась от того, с каким ледяным хладнокровием подруга способна выкурить по нескольку пачек «Силк кат» в день. — И нравится тебе перспектива умереть в сорок от рака лёгких, — съязвила Крейн, на что удостоилась непроницаемого взгляда Эшли. Девушка горько усмехнулась, властно положив руку на спинку дивана и время от времени прикуривая тлеющую сигарету. — Я не виновата, что генетика дала сбой, — мрачный взгляд Кэстрел прожёг дырку в чёрной кожанке Эшли, на что та раздражённо отмахнулась. — Да ладно, Кэс! Курить не так-то легко бросить, знаешь ли. — А ты пыталась? — Нет. Крейн закатила глаза, покачав головой. — И почему я не удивлена. — По-моему, — резко оборвала подругу дочь Хель, и в тусклом свете ламп её ярко-голубые глаза угрожающе полыхнули, — Мы здесь собрались обсуждать не мои шикарные перспективы сдохнуть в сорок лет от рака лёгких. Итак, — изящный взмах руки, и использованная сигарета между пальцев Константин исчезла без следа; Эшли без магии никуда, — У тебя проблемы с родителями. Вопрос, какого Сурта ты забыла здесь? Тем более, в таком весьма интересном положении. Кэстрел словно обухом по затылку огрели, на что Эшли победно-злорадно ухмыльнулась. Откуда… — Я дочь богини смерти, не забывай, — пояснила полукровка, — Я такие вещи за мили чую. — Это ведь не смерть, — непонимающе нахмурилась мисс Крейн, а Константин пожала плечами: — Жизнь и смерть — две стороны одной медали. Когда чья-то душа уходит из этого мира, на смену ей приходит другая. Этот баланс извечен. И он же нерушим. И ты не ответила на вопрос. Кэстрел опустила взгляд под напором этого пугающего до чёртиков взгляда подруги. Недаром Рэндольф сторонится Константин — те, у кого сильно развита интуиция, стремятся держаться от неё подальше, они ощущают опасность, находясь рядом с Эшли. И её весьма готично-панково-загробный вид будто бы сам за себя говорил: «Держитесь от меня подальше, если не хотите навлечь на себя неприятности». Тем не менее, Эшли, несмотря на цинизм и мизантропию, была верным другом, который в трудную минуту подставит плечо и будет с тобой до победного конца. Правда, жаль, что мало кто мог разглядеть это в ней под тысячью замками, на которые заперта мистическая душа полубогини. — Я… не знаю, — смутилась девушка, и после секундного молчания продолжила: — Просто всё это было так… внезапно. Взгляд Константин потеплел, и в нём промелькнула тень узнавания. Эшли сипло прошептала: — Такое чувство, будто ты рухнула с обрыва, на котором стояла твёрдо, а после захлёбываешься в пучине отчаяния и боли, пока волны злости пытаются утянуть тебя на самое дно, — Кэстрел удивлённо воззрилась на подругу, так как та с абсолютной точностью описала все пережитые ею недавно чувства. Эш отвела взгляд, но и этого было достаточно, чтобы понять: она прекрасно представляет всё это. Голос полукровки надломился болью и каким-то сожалением, а по взгляду стало ясно — она сейчас далеко в собственных воспоминаниях: — Со мной было так, когда я повстречала Хэлу… Повисло обречённое молчание, которое Кэстрел не решилась прервать — Эшли сейчас была далека от реальности, причём в таких воспоминаниях, в которых была лишь боль и злость. Встряхнув головой, словно отгоняя назойливую муху, Константин снова обернулась к подруге. — Дай угадаю: ты психанула и ушла, куда глаза глядят? — По сути, да, — виновато произнесла Кэстрел, нервно прикусывая губу. — Мне… я не могла там находиться, понимаешь? Мисс Рэндалл… отец… они мне всю жизнь лгали! Моя мать всегда была рядом со мной, но при этом ни разу даже не зарекалась о такой немаловажной детали! А отец… — бессильная ярость алой пеленой застелила глаза мисс Крейн, она раздражённо сжала кулаки, скрежетнув зубами. — Он тоже молодец. Молчал все эти годы. — Кэстрел. От ледяного тона собеседницы Крейн аж вздрогнула, а словив мечущий молнии взгляд Константин, будто язык проглотила. Полубогиня оперлась на столешницу локтями обеих рук и посмотрела прожигающим взглядом. — Мисс Рэндалл тебя игнорировала, когда тебе было плохо, больно или страшно? Девушка ненадолго задумалась, после чего робко произнесла: — Н-нет. — Она делала вид, что тебя не существует? Обвиняет тебя в своих бедах? Ненавидит? — Вовсе нет, я… — А профессор Крейн? — не отступала дочь Хель, и по виду можно было сказать — она не на шутку разозлена, но сдерживает себя из последних сил. — Он разве оставил тебя на произвол судьбы? Он хоть когда-то прекращал тебя любить и заботиться о тебе? — Да нет же! Эшли сердито ударила плашмя обеими ладонями по столу, резко вскочив на ноги и подавшись к Кэстрел, которая вжалась в диван под напором разгневанной подруги. Константин в упор посмотрела прямо глаза в глаза Крейн, из-за чего та уже пожалела о том, что пришла сюда — сердце колотилось где-то в глотке, но вовсе замерло, когда дочь Хель презрительно прошипела прямо в побледневшее от испуга лицо подруги: — Тогда прекрати себя жалеть. И осознай, что тебе повезло гораздо больше многих. На это девушке нечего было сказать, а Эшли, тихо хмыкнув, села обратно на место и залпом допила остатки виски в стакане. Отчего-то у Кэстрел внутри возникло неприятное ощущение, что Эш не просто так здесь. Её так разозлила вся эта ситуация… как вряд ли кого могла. Словно такое уже происходило с самой Константин. И излишние напоминания задевали самые потаённые чувства якобы чёрствой полукровки. — Не руби с плеча, Кэстрел, — обессиленно прошелестела Эш, старательно отводя взгляд. Девушка нервно поджала губу, после чего пояснила: — Не наступай на те же грабли, что я когда-то. Мисс Крейн удивлённо посмотрела на подругу, но та смолкла, полностью погрузившись в собственные мысли. Внезапно перед Кэстрел промелькнули незнакомые ей картины: окраина неизвестного городка; тощая девчонка четырнадцати лет — те же короткие смоляные волосы и горящие диким огнём голубые глаза, рваные тёмно-синие джинсы и чёрная кожанка; рядом с ней объясняется высокая поистине прекрасная женщина, так похожая на девочку, с единственным различием в цвете глаз — у женщины они были цвета изумруда; но девочка яростно кричит, закрывая уши; а после стремительно уходит, крича такие гневные тирады и маты, но посыл был ясен и так — в сердце этой девочки поселилась лютая ненависть. И нежелание прощать. Проморгавшись, Крейн поняла, что она по-прежнему сидит в захолустном баре, напротив неё расположилась Константин, которая задумчиво прикурила. — Извини, если ненароком поделилась воспоминаниями, — равнодушно прокомментировала случившееся Эшли с таким скучающим видом, словно, в принципе, ничего катастрофичного не произошло. — У меня это выходит спонтанно. Кэстрел до сих пор дрожала после пережитых чувств — отголоски ненависти, которой горела в тот миг душа Эшли, по-прежнему бушевали внутри мисс Крейн, и ей это не особо понравилось. — Ты тогда сильно обозлилась на мать, — понимающе выдохнула Кэс, но Эшли никак не отреагировала на слова подруги, и та продолжила: — Она… она оставила тебя. Бросила гнить одну в детском доме. А после… в четырнадцать… объявилась в надежде, что ты примешь её и простишь. — Но я тогда не могла её простить, — заключила Эш, наливая себе ещё виски. — Подчёркиваю: тогда. Мне казалось, что она лишь хотела от меня избавиться. Но Хель пришлось так поступить. Скрыть меня от моего отца, а заодно и от… — на мгновение во взгляде Константин промелькнула тень страха, но быстро совладав с собой, девушка дрогнувшим голосом произнесла ненавистное имя, — Локи. Мой дед только и грезит апокалипсисом, а полубог такой силы, как я… — полубогиня покачала головой, и закончила замогильным голосом. — Под его опекой я бы стала монстром, какого миры не видели. — А сейчас? Ты её простила? — Насколько это возможно. Я пытаюсь понять, почему она так поступила. Но иногда… иногда Хель ведёт себя слишком холодно, и это ранит больнее любого ножа, — Эшли с особым сожалением посмотрела на Кэстрел, горько усмехнувшись. — Твои родители, Кэсси, оба смертные, и тебе в этом повезло. Потому что богам плевать на собственных детей — для них мироздание всегда будет на первом месте. В любом случае, не отворачивайся от матери, какой бы стервой, по-твоему, она ни была — обиду проглотить сложно, но возможно. — Ты хочешь, чтобы я простила то, что родная мать меня бросила? — неверяще посмотрела на подругу Кэстрел. — Я не имею права тебе указывать, как жить и что делать, но могу дать дельный совет, как человек, повидавший многое в жизни, в отличие от тебя. Родители всё равно любили тебя и продолжают любить. Иногда мы можем понять причины их поступков лишь спустя годы, как это случилось со мной, — Константин горестно вздохнула, допивая остатки заветного алкоголя. — Но у тебя не тот случай, чтоб сжигать порты, Кэсси. Подумай, прежде чем сделать это — сломать проще, чем возродить. Кэстрел виновато опустила взгляд на стол. Каждое слово подруги проникало в самые глубины сознания, задевая самые разные воспоминания и пережитые в те мгновения эмоции. В отличие от Эшли, она не жила на улице — у неё был дом и любящий отец. Отец, который всегда был рядом. — Они причинили тебе боль, — надломлено произнесла Эшли. — Но сейчас им всем больно делаешь ты. А такой способ отмщения не всегда есть путь к освобождению души от гнева. У тебя было то, чего не было у многих. Подумай над этим. Внезапная догадка мелькнула в голове у Кэстрел, когда она внимательней пригляделась к внешнему виду подруги — как бы ни хорошилась Эшли, выглядела она так, словно беспробудно пила в этом захолустном баре вот уже несколько дней: под уставшими глазами пролегли глубокие тени, лицо исхудало и побледнело больше обычного, иногда пальцы рук легонько подрагивали. — А что ты здесь делаешь? — вдруг спросила у неё Кэстрел, нахмурившись. — Насколько я тебя знаю, ты предпочитаешь пьянствовать дома, а не в барах. Ужас, промелькнувший во взгляде Константин, не мог бы заметить только слепец. Однако в следующую же секунду девушка попыталась придать себе абсолютно безразличный вид, но Кэстрел уже и так поняла, в чём дело: Эшли выглядит разбитой, как бы ни пыталась придать себе бодрый вид. А пила в баре, потому что дома ей было неприятно находиться, но, парадокс, Эш из тех людей, которых называют «домоседами» — она Дом Тайн покидает разве что на время путешествий. А пить предпочитает дома, вместе с отцом. Если только не… У Кэстрел морозом обожгло хребет, она испуганно сглотнула, мысленно сделав выводы: если только что-то не случилось у Эшли в семье. И если бы Джон попал в ловушку или ещё что, мисс Константин сделала бы всё, чтобы помочь ему. Но сейчас… она топит горе, разрывающее её сердце вдребезги. Находясь вне дома, потому что там всё напоминает о нём. О том коротком промежутке времени, что она провела с отцом. Эшли в отчаянии, а это значить могло только самый худший исход. — Не твоё дело, — резко отчеканила Эш, явно не желая говорить на эту тему. Кэстрел же и не давила на неё — она могла бы помочь Константин справиться с горем утраты, но она также прекрасно знала эту несносную британку. Эшли ненавидела жалость и не терпела её со стороны других по отношению к себе. Считая, что уж кто, а такая негодяйка, как она, не заслуживает и толики сочувствия и участия. Девушка ухмыльнулась уголком рта, как-то странно сверкнув глазами. — И по ходу, за тобой пришли. Кэстрел запоздало чертыхнулась, как к мирно беседовавшим девушкам, подошёл запыхавшийся Джонатан Крейн. Кэс злостно отвела взгляд, особенно, под напором укоризненного взгляда отца. Но что-то ещё было в этом взгляде… тревога? Да быть того не может. — Доброго времени суток, мисс Константин, — не глядя в сторону дочери Хель, учтиво произнёс мужчина, на что Эшли пожала плечами, ухмыляясь по-свойски и выпивая остатки виски из бутылки. — Взаимно, профессор Крейн. Кэстрел надменно фыркнула: — Прославленная британская вежливость, Эш? — Конечно! — с готовностью ответила полубогиня с нотками сарказма и иронии. — Ты же меня знаешь, я сама вежливость и учтивость, — внезапно Эшли обернулась к бывшему готэмскому злодею, её взгляд внезапно стал загадочно-непроницаемым (от этого Джонатану стало не по себе), словно она смотрела прямо в душу, после чего девушка мистически добавила, как-то опечалено ухмыльнувшись. — Тени уже следят за вами, профессор. Но не факт, что они до вас доберутся. От жуткого проницательного взора этой странной девушки даже прославленному Повелителю Страха стало как-то тревожно. Что-то сейчас было в Константин такое… необычное, не повседневное. Будто девушка обратилась к собственной сущности, той части себя, которая «наполовину богиня». А учитывая зону влияния её матери, скандинавской царицы загробного мира Хель… Однако бледное лицо девушки озарилось сочувственной улыбкой, и Джонатан всё осознал: как дочь богини смерти, она чувствует его скорую кончину. Чувствует, но при Кэстрел не смеет говорить. — О, и если что, я не спаивала Кэстрел, — тут же оживилась Эшли, стряхнув с себя то самое жутко-загробное оцепенение. — Это был яблочный сок, а не «Jack Daniel's». — Ты… — мисс Крейн хотела уже было сказать, что подруга снова красиво врёт, чтобы выкрутиться, но учуяла приятный яблочный аромат из своего стакана. — Сволочь? Знаю, — узрев помрачневшую Кэстрел, Эшли широко улыбнулась. — Но я не собираюсь тебя спаивать, зная, что тебе нельзя. И да, повторюсь, я знаю, что я скотина и что использую магическое внушение слишком бесстыдно. Внезапно Эшли переключила внимание на экстренный выпуск новостей, где сообщалось о странной волне преступлений, что захлестнули Готэм: все люди, совершавшие убийства, были законопослушными гражданами и проблем с полицией не имели до сего момента, а на известия об убийствах как один твердили, что убили демонов. Только что Константин была весела, но узнав такие новости, внезапно помрачнела, предчувствуя что-то неладное. — Мне нужно идти, — бросила на ходу девушка, уже направляясь в сторону выхода. Без объяснения причин, впрочем, чего ещё можно было ожидать от Константин? — Стой! — Кэстрел рванула за подругой и успела остановить её, схватив за плечо, на что Эшли резко обернулась с категорически недовольным видом «Ну чего тебе?». Вздохнув и на мгновение прикрыв глаза, мисс Крейн мягко попросила: — Свяжись со мной, если что узнаешь. И помни: ты не одна. Она уже рассчитывала на то, что Константин плюнет на всякие предостережения, пошлёт её и красиво, по-английски, уйдёт. Однако полубогиня задумалась, после чего угрюмо буркнула «Ладно» и удалилась из бара. Кэстрел спиной почувствовала приближение отца, также чувствовала, как он негодует, но старательно пытается держать себя в руках. — Будешь читать нотации, да? — уже заранее зная собственную участь, сердито процедила девушка, но в памяти тут же всплыли слова Эшли: «Сейчас им всем больно делаешь ты. А такой способ отмщения не всегда есть путь к освобождению души от гнева». Профессор огляделся, оценивая довольно-таки неприятную для них обстановку, после чего спокойно ответил: — Не здесь. Поедем на машине Джервиса, по дороге и поговорим. Презрительно фыркнув, Кэстрел поплелась за ним следом. Делать нечего, нужно было уяснить некоторые детали и прийти к какому-то окончательному решению. И как бы ни злилась Кэстрел, в мыслях всё равно всплывали отрывки из разговора с Константин.