***
Дафна встречает Гермиону в теплице после заката. Сначала она замечает темные силуэт в дальнем углу, замирает, прислушивается. Затем узнает в угловатой фигуре, выходящей на свет, Грейнджер и выдыхает. — Похоже имя основного соперника мне теперь известно. Гермиона вздрагивает от неожиданности, поворачиваясь на голос. И на всякий случай быстро достает из кармана палочку, как будто в теплице Хогвартса ей на самом деле может что-то угрожать. И это не ускользает от внимательного взгляда Дафны. Такая же дерганная, как слизеринцы. Но, узнав в потревожавшей тишину Гринграсс, Грейнджер расслабляется. — Невилл уже успел убраться отсюда, так что к финишу, вероятно, придут только три команды, — поясняет гриффиндорка, пряча в сумку заветные листья. — Полагаю ты уже тоже знаешь, что собрать полные состав не выйдет? — Я знаю, что собрать полный состав опасно, — исправляет её Дафна, невозмутимо подходя к растению. Вопреки необходимости она срывает все оставшиеся типсы: молодые листья с почками, крадя тем самым шанс у остальных собрать полный набор для зелья. — Заботишься о всем факультете или это просто вредность? Плечи Гринграсс вздрагивают — они действительно договорились с Малфоем, что будут набирать ингредиенты на всех. Но в моменте она совершенно об этом забыла. Сыграла слабость, от которой её учили закрывать свое сознание в Дурмстранге. Она повела себя глупо, излишне эмоционально. Дафна делает медленный вдох, а затем быстро выдыхает, собирая разум в привычные для неё границы. И затем согласно кивает. — Факультет — это семья. Кажется, они так говорят. — Удивительно, что мне это не пришло в голову, — цокает языком Грейнджер. — Я взяла только для себя, Рона и Гарри. — Не видеть конкурентов среди своих, это тоже навык, в котором можно посоревноваться, — Дафна растягивает слова, стараясь обмануть саму себя. — Ты освоишь его рано или поздно. Лицо Гермионы на долю секунды искажается болью, словно её полоснули ножом. Она буквально ощущает кожей слова Гринграсс. Безобидные на первый взгляд и такие точные. Дафне становится не по себе от этой реакции. — Есть какие-либо новости от Кэтти? — слизеринка меняет тему, позволяя Гермионе переключиться. — Она не приходила в себя, — тут же реагирует Грейнджер. — Нет, она всё ещё без сознания. Проклятье сильное и древнее. Полагали, что ожерелье было взято из лавки Гобин и Бэрк. Но хозяин отказывается узнавать улику. — Только дурак признается, что торгует столь опасными вещицами. А когда имеешь дело с Темными Искусствами и клиентами, которые к ним прибегают — не можешь позволить себе быть дураком. Это известно всем. — Он был под сывороткой правды, — отрезает Грейнджер и опускается на бордюр грядки, настраиваясь на длинный разговор. — Что ж, — Дафна садится рядом, обнимая колени. — Как думаешь, её можно обмануть? — Я думала об этом, но способа так и не нашла, — честность, которая сквозит из её тона пугает. — В доступных мне книгах ничего нет. Гринграсс отмечает горечь, с которой Грейнджер сознается в своем проигрыше. И ещё обращает внимание на то, что девушка ссылается исключительно на поиск информации в книгах. Она не пробовала вывести рецепт сама, не экспериментировала. Значит возможность все же имеет место быть. — Как дела у Лойл? — и снова Гринграсс меняет тему. Она задает вопрос бесстрастно, хотя внутри всё сжимается. Блейз, Драко или Пэнси отметили бы, что ее голос дрогнул на имени подруги. Но не Гермиона. — Довольно неплохо, она определенно освоилась, — но это ложь. И у Грейнджер не выходит долго говорить неправду. — Она сумасшедшая. Порой мне кажется, что в её глазах светится безумие. — Я не замечаю подобного. — Ей стоило попасть на наш факультет, чтобы оставаться в безопасности. Я замечаю, как её ломает, когда приходится возвращаться. Но в остальном… — Грейнджер морщит нос. И не заканчивает свою мысль, поднимаясь на ноги. Она быстрыми движениями отряхивает юбку, словно забывая о разговоре. — Меня ждут на ночной обход, нужно поспешить. Честно говоря, я ужасно задержалась. Но была рада тебя видеть. Ты придешь на вечер Слизней в следующую пятницу? — Да, я буду. Грейнджер кивает, а после сбегает из теплиц. Ей не по себе от разговоров о происходящем. Человеческие эмоции совсем не то, что Гермиона может контролировать. Они сводят с ума и будоражат сознание. Они пугают. Но именно в них кроется секрет как множества проблем, так и всеобщего спасения.***
Гул от шагов разносится по темному коридору, Грейнджер тормозит аккурат перед Роном. И как только слышит приятный аромат, привычно исходящий от его волос и одежды, выдыхает, обнимая себя за плечи. — Где ты была? — Уизли выдавливает дружескую улыбку. Несколько секунд его растерянный взгляд скользит по телу Гермионы, оценивая её состояние. Одета в теплую мантию — значит запланировано выходила на улицу, дрожит — значит что-то выбило её из колеи, с холодом она легко бы справилась. Ей нужна поддержка больше обычного — похоже разговор, который у неё состоялся, а в том, что это был разговор, Рон уверен, был излишне эмоциональным. — Собирала ингредиенты для зелья Слизнорта. — Могла бы позвать меня с собой, мы все-таки напарники… — он удивляется глупости этого поступка, но не обижается. Она никогда не просит о помощи, к этому Уизли давно успел привыкнуть. Все, что Гермиона может сделать сама, она сделает. — Я ходила с Невиллом. Замолкает, будто этого объяснения может быть достаточно. Ей действительно бы хватило такого простого оправдания. Грейнджер направляется вперед по коридору, повторяя заученный маршрут патрулирования школы. — А когда он ушел… — Рон растягивает слова. Она не понимает, откуда в нем берется столько проницательности, когда дело касается эмоций. Он будто читает её насквозь, хотя она уверена, что Уизли не владеет окклюменцией. — Я все думаю, был ли у нас шанс спасти Кэтти? Ведь её странное поведение выходило за нормы привычного. Мы понимали, что с ней что-то не так, когда она вышла из туалета. — Хочешь присоединиться к Гарри в самобичевании? — Я просто не понимаю, что с нами не так, — она поднимает глаза на Рона, встречаясь с ним взглядами. — В какой момент мы проиграли? — Проиграли в чём? — но в этот раз он не понимает. Для него партия продолжает идти и фигуры на доске всё ещё есть. Просто их расположение становится всё интереснее и интереснее. Гермионе нечего ответить, она сама себя не понимает в эти секунды. Просто внутри слишком много эмоций. Чертова Гринграсс собирающая ингредиенты на весь факультет. Смеющаяся Лойл, ставшая центром бесконечного праздника. Параноющий Гарри, следящий за Малфоем, преимущественно безуспешно. Джинни, старающаяся надышаться перед… Остановись. Пожалуйста. Остановись. Они все будто карикатуры на нормальных подростков, вышедшие из-под неумелого пера пьяного художника. — Я разговаривала с Дафной. Рон в ответ морщится. Ему не нравится идея, что они могут подружиться. Ему претит необходимость общаться со слизеринцами, которые потенциально могут поддерживать Темного Лорда. Это как минимум небезопасно. — И как? — но он оставляет свое мнение при себе. — Мы могли бы подружиться, — она закусывает губу. — Да, я думаю, что мы могли бы подружиться. Я хотела бы позвать её как-нибудь с нами к Хагриду. Это безопасное место. Хочу, чтобы вы тоже с ней поговорили. — Тебе не кажется, что это даже звучит безумно? — Но мы общаемся с Лойл. Мы уже давно общаемся с Лойл, Рон. Чем Дафна хуже? Уизли не находит что противопоставить её аргументу: — Да, Фоули даже опаснее. Она совершенно себя не контролирует.***
Блейз передает сигарету Малфою. Они в очередной раз встречаются в темноте у запасного выхода из Хогвартса. Только время меняется — теперь это происходит после пробежки. Абсолютно непонятной для Блейза привычки, которая слишком глубоко проникает в жизнь Малфоя. Забини знает, что друг более не станет обсуждать с ним ни бег, ни Дафну. И это раздражает. Пока мы говорим, мы имеем власть над ситуацией. Мы не зависим от нее настолько, чтобы слова застревали в горле. Но Драко расшатывает и без того нестабильное состояние. Он будто изводит себя новыми испытаниями, находя их во всем. Притягивая их и, быть может, наслаждаясь? Потому что в новой боли есть шанс ненадолго забыть о старых муках. Гринграсс — это тоже испытание. Он становится зависим. И его темные взгляды в её сторону на занятиях, в Большом зале и гостиной всё труднее оставлять без внимания. — Чего ты хочешь добиться? — Блейз всё же решается начать. — В Рождество нас всех представят Темному Лорду, — но Драко не поддается. Или его в самом деле больше тревожит Волан-де-Морт и предстоящий визит Пожирателей в подвал их семейного менора. С Дафной, черт возьми, всё понятно. Малфой тушит сигарету о землю, заставляя потухший окурок воспламениться от волшебной искры и в момент сгореть. Да, с Дафной всё понятно. Её убьют в Рождество. Потому что мысли, которые она допускает, которые даже он, Драко, не будучи самым сильным лиглиментом в Англии, может прочесть, ставят её под удар. Но Темный Лорд проникнет глубже, он вывернет её наизнанку, а после в пытках прикончит, чтобы другим неповадно было. И на этом всё закончится. Зависимость пройдет. — Моя мать ничего мне об этом не писала, — Забини затягивается дольше обычного, а затем резко выпускает дым из легких. — Полагаю, она и не знает. А вот твой новый отчим захочет выслужиться перед Лордом. И защитить жену. Поэтому ты придешь к нам в дом в тайне от матери. — Миссис Малфой… — Нарцисса всегда обо всем знает, — он отрезает холодным тоном. — Отношениям твоих родителей можно позавидовать. Прохлада ночного воздуха пробирается под мантии, заставляя внутренности сжаться. Это всё ложь. Всё это не по настоящему. Малфою хочется вцепиться в горло Забини и хорошенько его встряхнуть, чтобы не нес чепухи. Но вместо этого он лишь прикрывает веки и делает четыре размеренных вздоха, не выдавая, как сильно его всё это выводит из себя. Задевает за живое. — В то время, как твоя мать будет беззаботно пить шампанское, не зная, что ее сын встречается с палачом, моя мать лично проводит меня на эту встречу. Так точно ли это те отношения, которым можно завидовать? — Но это честно. — Он не смог ее защитить, — Драко отводит взгляд. — Или она настолько безразлична, что ее и не нужно защищать. Малфой закрывает веки, излишне расслабленная маска на лице кричит о помощи: — Не знаю, что из этого хуже.***
— Выглядишь отвратительно, — Пэнси появляется в дверном проеме комнаты Дафны и Лойл, одетая во все зеленое. И даже её макияж сегодня в цветах факультета: зеленые стрелки, темно зеленые губы. Она определенно старалась. — Тебе нельзя так просто входить в нашу комнату, — Фоули морщится. Дафна отмечает, что подруга не предпринимает попытки выставить Паркинсон за дверь, хотя скорее всего могла бы. Она злится. Но ничего не делает, только небрежно бросает слова, демонстрируя недовольство. — В следующий раз зайду с фейерверком, — Пэнси в долгу не остается. — Давай же, Гринграсс, сегодня важный матч, и мы все собираемся поддержать ребят. Она не договаривает, что это не просто желание — необходимость. Главное дерби школы, но в этот раз вся школа болеет за Гриффиндор: слишком много у них причин опасаться и ненавидеть слизеринцев. И Дафна не хуже остальных понимает, что этот матч важная глава их жизни. Часть студентов, бесспорно, будет желать проигрыша Гриффиндору. Но никто, кроме них самих, не пожелает победы Слизерину. — Я готова, пойдем, — Гринграсс выдавливает улыбку, поднимаясь на встречу Пэнси. И выходя из комнаты, едва заметным движением палочки, окрашивает свою черную мантию в ярко зеленый цвет. — Малфой заболел, вместо него выйдет Харпер, — Тео сидит на спинке дивана в гостиной факультета, сложив руки на груди. Он задумчиво смотрит на точку перед собой и реагирует только в тот момент, когда Пэнси и Дафна останавливаются перед ним. — Звучит неправдоподобно, — Гринграсс хмурится. — Хочешь лично проверить? — обычно насмешливое выражение лица Тео сегодня излишне строго. — Победа в этом матче для него была принципиально важной, — Пэнси старается сбавить градус. — Он бы не стал… — Знаю, — отрезает Дафна более не споря. Но что-то оказалось важнее, чем эта победа. Простая простуда не сбила бы его с ног. Обычную травму мадам Помфри легко бы исправила. Значит случилось что-то серьезней. — Идём, — Блейз присоединяется к компании и приглашает проследовать за собой в Большой зал. Сначала их ждет завтрак среди толпы, раскрашенной в красный с золотым или зеленый с серебром цвета. Преимущественно, конечно, в красный с золотым. А затем все отправятся в сторону стадиона. И проведут несколько часов так, будто ничего не происходило, не происходит и не произойдет. Они все забудутся. Сольются в едином крике с фанатских трибун. Притворятся или на самом деле поверят, что за пределами стадиона ничего нет. Что единственное, что их беспокоит — кто выиграет сегодня в матче. Что ещё хуже: притворившись, они действительно в это поверят на короткое время.***
— Как всё прошло? — Драко приподнимается на кровати. Пэнси поправляет подушку за его спиной. И Дафна отмечает, что в этом жесте нет ни капли заботы. Паркинсон совершает механическое действие, просто потому что в моменте оказывается ближе остальных к изголовью кровати. Тео и Блейз переглядываются. Трейси поджимает губы, отводя взгляд. — Ну же! — Драко злится. — Я и так понимаю, что мы проиграли. Какой счет. — Двести десять… — И…? — Малфой торопит Забини. — Ноль, — заканчивает за друга Нотт. — Двести десять против нуля. Поттер поймал снитч. Будто ток проходит от конечностей Драко. Разряды тянутся к легким с четырех сторон и ударяют резко и бескомпромиссно, желая разорвать. У тебя ничего не получилось с чертовым шкафом ночью, ты подвел команду, вы проиграли главное дерби в сухую. Будто всё это будет иметь значение. Малфой подавляет в себе чувство жалости. Он знает его истоки и легко может задушить. Что-то чрезвычайно важное проходит вдали от вас. Мимо вас всех. И это уже никогда не повториться. Но смысла оплакивать это нет. Драко поднимает взгляд на друзей, выныривая из своих размышлений. Серые лица, потухшие глаза. Пока одни празднуют — другие непременно сожалеют. — Не помешаю? — Дафна аккуратно скользит между коек лазарета. — Как ты? Будто может переживать за него. Будто имеет право переживать. Внутри Драко вспыхивает новая волна ярости: кто она такая, чтобы вот так просто заявляться сюда вместе с его друзьями? Почему она позволяет себе улыбаться, когда все они разбиты? Блейз замечает перемену в настроении друга, и в привычной для себя манере старается избежать конфликта: — Думаю, что тебе пора отдохнуть. Мы обязательно зайдем завтра. Драко зажмуривается. И вздрагивает, когда ощущает прикосновение Дафны к своей ладони. Даже с закрытыми глазами он не сомневается, что это она. Нотки её духов, доносятся до его обоняния. — Идем, — повторяет Блейз немного нервно. И Гринграсс отступает, оставляя что-то колючее в ладони Малфоя. Когда дверь за ребятами закрывается, Драко позволяет себе выдохнуть. Он подносит к глазам оставленный подарок и усмехается, понимая, что сжимает между пальцами чертополох. Сегодня была его очередь охотиться за необходимым для зелья ингредиентом. Он сам настоял на этом, желая отвлечься после матча. Но не смог. Она сделала всё сама. И пришла, чтобы сообщить о том, что ещё не всё потерянно. Он проиграл сегодня, но проиграл не везде.