Цвет воронова крыла

      Уже немолодая, но все еще поджарая и бодрая лошадка стояла в стойле и поматывала головой. Чари не привыкла к узкому стойлу, и поэтому, скучая по долгому путешествию, она топталась на месте, не находя покоя. Ее темно-каштановая грива потеряла тот лоск, которым славилась в молодости, и быстрые живые глаза уже не так свежо блестели, но кобылка все еще могла потягаться со многими юными лошадьми если не в скорости, в выносливости точно.       Вытянув шею вперед, Чари подставила свою тонкую шею хозяйской руке и позволила девичьим пальцам ласково потрепать ее по гриве. Взявшись за щетку, Белла принялась вычищать лошадиную шерсть от пыли и прилипших к ней опилок. Сегодня должность конюха выпала на нее, так как отец ушел на рудники, а Майк, ссылаясь на жесткий зимний ветер, вызвался отнести ему обед сам. И, мысленно посетовав на покинутую теплую кухню, где пахло мясным пирогом и молоком, дочь золотоискателя отправилась в прилегающую к дому конюшню.       Здесь было тепло и темно и пахло сеном. Снаружи разбушевался ураган, и крыша дощатой конюшни угрожающе грохотала. Но Белле было не привыкать к природным бедствиям — в той местности, откуда приехала ее семья, зимы были снежнее, но значительно тише.       Задумавшись о том, лучше ли разгребать с отцом и братом снег по утрам или терпеть бессонницу из-за грохочущей крыши, девушка не заметила, как вычистила шею Чари и постепенно перешла на спину и бока. Довольная процедурой, лошадь услужливо повернулась к хозяйке боком и чуть-чуть подалась назад, оставляя достаточно места в стойле.       — Умница, — негромко проворковала мисс Голден, убирая скопившуюся на щетке шерсть. Чари довольно фыркнула и повела ушами.       Вдруг в конюшню ворвался жестокий ветер, дверь грохнула, и на другой стороне прохода показался человеческий силуэт, за которым следовала лошадь. Тщательно закрыв двери, он направился к стойлу, провел пегую со светлыми пятнышками Марби за собой и позвал:       — Сестренка, ты здесь?       — Где мне еще быть? — вынырнула из полутьмы Белла.       Майк улыбнулся и поправил купленный совсем недавно ковбойский стетсон. Девушка не могла не признать, что в обновках брат смотрится очень уж эффектно — на нем прекрасно сидели рубашка и жилет, на поясе поблескивала бронзовая пряжка, а золотистые волосы были спрятаны под новенькой шляпой. Издали его можно было принять за ковбоя, хотя работать с коровами Голден-младший отказывался наотрез. Его сердце было отдано лошадям раз и навсегда.       Поэтому, когда отец решил отправиться на запад для работы на рудниках, сменив потомственную профессию фермера на золотоискателя, Майк был на седьмом небе от счастья. Все путешествие он хлопотал около кобыл, проверяя, сыты и напоены ли они, и очень редко допускал отца к поводьям, почти сутки напролет просиживая на козлах.       Стуча копытами, Марби прошла следом за хозяином в стойло. Майк ловко вынырнул откуда-то сбоку, куда, казалось, пролезть вовсе невозможно — такими узкими были стойла на новом месте — и запер дверцу, огораживающее отведенное лошади местечко.       — Погода — жуть! — оптимистично сказал он. — Реки холодные, и отец сейчас работает с какими-то металлами, которые привозят шахтеры. Почему бы не передохнуть да не посидеть дома?       — Отец волнуется о нашем благополучии, — резонно заметила девушка.       — А я волнуюсь о его здоровье, — посерьезнел Майк. — Денег у нас и так куры не клюют. За один месяц он столько заработал, сколько за пять раньше не могли получить.       Не найдя аргументов, Белла лишь задумчиво кивнула. Брат постоял секунду, все еще хмурясь, а потом вдруг вспомнил:       — Я шерифа Уолкера встретил. Того, который тебя подвез.       Мисс Голден закаменела спиной. Делая вид, что ее очень интересуют щетки, висящие на крючках, она медленно проронила:       — Хорошо.       Вся семья с огромнейшим уважением относилась к молодому стражу порядка. Джей стал для них некоторым идеалом благородства — не бывает, наверное, лучше людей на земле. Потому что самый героичный на свете шериф, спасая жизнь девушки, едва смог оторваться от преследования спустя целый день и, преодолевая огромные расстояния, с трудом добрался до каравана. Его бедная лошадь захромала, и, зная, что в Виндспоте — лучшие конюхи, Уолкер оставил своего коня на лечение у местного ветеринара и вместе с переселенцами добрался до родного города. Узнав, что Камтаун, в котором семейство Голден остановилось, служит родиной такому замечательному человеку, как шериф, родители пришли в восторг.       Нет, они не болтали об этом на каждом углу и не напоминали об этом при личных встречах, но Белла замечала, как Джей мучительно краснел при виде ее родителей, торопливо и часто невпопад отвечал на вопросы и спешил скрыться. Благо, что парень постоянно находился на службе и редко пересекался с местными.       Девушка лишь вздыхала, слушая, как отец в десятый раз говорит о том, каким чудным человеком является шериф.       Потому что если бы все они знали правду, то Уолкер остался бы благородным и справедливым, а Ворон — убийцей и мерзавцем. Сформированное мнение очень сложно изменить. Тем более — пустыми словами.       Белла не знала, как ей удалось убедить семью в реальности своей сказки. Сразу после встречи она не могла, помнится, вымолвить ни слова - дрожа от счастья, обнимала родителей и брата, пока те сыпали на нее вопросами. Она вряд ли сказала что-то дельное в тот вечер, но из ее сумбурного и сбивчивого повествования получалось именно то, во что теперь свято верили все ее родные. Шериф - хороший. Ворона не существует.       — Он говорил, что видел преступников где-то в двух милях от нас, — продолжал Майк. — Назвал чье-то там пафосное имя, я не запомнил. Говорил, чтобы мы держались дома и не высовывались далеко.       Белла насторожилась. Переданные лично им слова о шатающихся поблизости бандитах звучали как-то неестественно, тем более что в Камтаун редко заглядывали подозрительные типы. Значит ли это, что сейчас ей стоит всеми силами убеждать родных в безопасности, чтобы как можно скорее выбежать за ограду дома и вглядываться в степи до тех пор, пока на горизонте не мелькнет вороной конь?       — А как же отец? — вслух рассудила она.       — Да, ты права, — спохватился Майк. — Им логичнее всего напасть на золотоискателей и тех, кто работает с ценностями. Наверняка эти бандиты...       — Нет-нет, не беспокойся! — взмахнула ладошкой девушка. — Я уверена, с ним все будет отлично! Шериф Уолкер в случае чего сумеет разобраться со всем самостоятельно. Уж он-то сам догадался, кому угрожает опасность. Кому еще знать, если не ему!       Брат смерил ее долгим и пристальным взглядом.       — Ты в него влюблена? — наконец спросил он.       Белла вспыхнула.       — Нет! — выпалила она, потеряв нить собственных мыслей от возмущения. Прозвучавшие слова почему-то показались ей оскорбительными. — С чего ты взял!       — А что тогда? — парировал Майк. — Я рассуждаю логически: он тебя спас, ты с ним путешествовала, он умный, красивый и при деньгах. Что в моих предположениях не так?       Девушка потупила взгляд, принявшись за рассматривание земляного пола в конюшне. Ее брат всегда обладал удивительной догадливостью, особенно относительно тех дел, которые касались ее самой. А еще он всегда молчал, когда обещал сохранить тайну. Кроме того одного раза, когда пятилетняя Белла разбила сразу несколько тарелок. Но тогда она не брала с Майка обещания…       — А то, что не он меня спас, — сказала она.       Парень, который, казалось, уже забыл о споре и собрался уходить, замер на месте. Он медленно развернулся и, приподняв брови, протянул:       — В каком смысле?       — В прямом, — поняв, что пути к отступлению отрезаны, произнесла Белла с независимым видом. — Шериф здесь практически ни при чем.       — Так, — Майк облокотился о калитку, закрывающую стойло Чари.       — Он действительно путешествовал со мной, — каждое слово теперь давалось переселенке с неимоверной тяжестью, — Он — замечательный человек, но своей жизнью я обязана не ему.       — А кому же тогда? — приподнял брови мистер Голден-младший.       В застывшей тишине было слышно, как снаружи воет ветер. Белла глубоко вздохнула и выпустила из себя весь воздух. Зря, очень зря она начала этот разговор, но его теперь следовало закончить.       — Никому не скажешь?       — Разве я хоть раз…       — Ладно, — пресекла его убеждения сестра. — Это был Ворон.       Майк помолчал с секунду, потирая подбородок пальцем, а затем задумчиво сказал:       — Ну, я догадывался.       — Что значит «ты догадывался»? — изумилась Белла. Она ждала какой угодно реакции — крика, расширенных от страха и недоверия зрачков, отвержения, но не спокойного подтверждения сказанного.       — Ворон был там, — размеренно пояснил брат, по привычке начиная загибать пальцы, — И кое-кто говаривал, что с ним был сообщник. Правда, того, кто распустил слух, быстро заставили замолкнуть, потому что это полный бред, и всем известно, что Ворон путешествует один. Шериф, который спас тебя, почему-то не помог остальным путешественникам. И как-то слишком уж далеко он тебя отвез, чтобы вернуть обратно. А еще, — Майкл внезапно улыбнулся, — ты очень неправдоподобно врешь.       Словно лишенная дара речи, Белла стояла на месте и ошеломленно смотрела на своего собеседника. Тот умолк, видимо, ожидая реакции, и в замершей тиши только Чари шумно дышала, а Марби цокала копытами по полу стойла.       — А-а… мама с папой догадываются? — тихо спросила девушка.       — Нет, конечно! — заверил ее Майк. — Они верят тебе и шерифу. Он для них — герой.       Дочь золотоискателя посопела, глядя куда-то в пол, устало выдохнула, качнувшись вперед, подтащила к себе брата и обняла его — некрепко и как-то рассеяно. Голден-младший приобнял ее в ответ и мягко погладил рукой по спине, где угадывались пуговицы на домашнем платье.       — Эй, сестренка, не расстраивайся, — тепло произнес Майк. — Я никому не скажу, никто не знает.       — Я просто плохо себя чувствую из-за этого всего, — призналась девушка. — Обманывать плохо, но я не могу поступить иначе. И это лишает меня доверия родителей.       — Может, расскажешь им как-нибудь, — утешил ее брат, отстраняясь и глядя на нее без тени укоризны в золотисто-карих глазах. — Все наладится.       Белла неуверенно кивнула, желая показать, что соглашается с ним, хотя на самом деле не могла говорить наверняка. Откуда она могла знать, что все будет в порядке? Лучшим выбором было бы молчание. Так и Ворон остался бы вольным странником, и она — милой домашней девочкой, и шериф — героем.       — Белла, хэй, — вдруг заговорщически прошептал парень, и в его голосе зазвучал искренний интерес. — Ворон правда такой, как о нем говорят?       Переселенка покачала головой.       — Вовсе нет.       — Совсем некрасивый, что ли?       Белла прыснула. Брат явно действовал на ее настроение положительно.       — Почему сразу некрасивый? — засмеялась она. — Он довольно-таки хорош собой. Хотя не дьявольски.       — Ну, мало ли, — шутливо пожал плечами Майк, имитируя максимально непричастный вид, хотя улыбка все-таки появилась на его лице. — Я просто спрашиваю. Он злой? Что он вообще делал с тобой?       Мисс Голден оперлась о стенку, и Майкл повторил ее жест, ожидая рассказа.       — Он подобрал меня во время нападения индейцев, унес прочь, к скалам. Я догадалась о его личности, спросила напрямую, кто он. Он признался, но он был вообще не похож на того Ворона, которого я представила себе. Он твоего возраста, знаешь? Он накормил меня жареной куропаткой. И… мы путешествовали, стремясь догнать караван. Он довольно вежлив и красиво говорит.       — Хм, — мистер Голден потер подбородок пальцем. — Странно все это.       — У него долгая биография, — вспомнила Белла.       — Еще скажи мне, что он добрый и на самом деле никого не убивал, — нахмурился Майк. Кажется, не всерьез.       — Не совсем, но у него есть основания и…       Брат схватил ее за руки и закружил, словно волчок, в странном подобии танца, заставив полы темно-зеленого платья разлететься в стороны. Белла едва не упала от неожиданности. Последний раз он проделывал подобное, будучи еще мальчишкой.       — Я знал! Я знал! — весело завопил он. — Свел тебя с ума! Я так и знал!       — Неправда! — возмущенно-радостно возразила девушка. — Я в здравом уме!       — Ворон тебя заворожил! — воскликнул Майкл, останавливаясь и озорно усмехаясь. — Все по легендам! Признавайся, ты видела его без повязки!       — Ты невыносимый человек, — с облегчением вздохнула Белла, с любовью глядя на своего брата. Она все-таки обожала его всей душой.       Из конюшни она вышла, взяв с него обещание сказать родителям, что она чистит лошадей. На самом же деле, не боясь разбушевавшегося урагана, она поспешила на окраину.       На улицах было пусто — казалось, что Камтаун вовсе замер навсегда, забыв о своей умиротворенной оживленности. В отличие от Виндспота, городок был тихим и доброжелательным — здесь редко задували ветра, совсем уж нечасто случались грабежи и дуэли. Но сегодня, казалось, небеса обрушили весь свой гнев на «город тишины». Разбрасывая невидимыми когтистыми лапами листья, зверь-циклон громил все вокруг, грохотал ставнями и воротами, скамейками и террасами, бросал в глаза колючую пыль. Жмурясь и сетуя, что нужно было взять плащ, Белла шагала на край городка.       Там она остановилась, мучительно вглядываясь в пыльную даль.       Ворон исчез из ее жизни месяц назад, словно черная тень. С тех пор он не появлялся. Не давал о себе знать ни слухами о том, что его видели где-то в пустошах, ни весточками от вездесущего Уолкера, который в ответ на вопросы лишь пожимал плечами. Он словно обернулся мифической птицей и теперь рассекал над степями, глядя сверху темными глазами-бусинами.       Белла стояла и ждала. Ветер трепал ее платье, шелестел камнями под ногами, гнул кустарники к земле. Горизонт сливался с почерневшим небом где-то далеко, и из-за поднятой пыли не было даже видно четкой границей между иссиня-черным миром туч и светло-серой пустошью.       Она ждала, пока где-то там, где в темной зимней степи, не мелькнул силуэт всадника.       Не веря, что глаза ей не лгут, Белла подняла руку вверх, а затем, словно сигналя, как секундант на дуэли, резко опустила ее вниз. Потом махнула еще, наполняясь странной отчаянной надеждой, и еще раз, и еще, пока наконец не заметила, что фигура в черном помахала ей в ответ.       Домой она шла с ощущением непонятного счастья на душе.