Цвет воронова крыла

      Сколько бы книг ни употребляли фразу «ничуть не изменился с годами», Белла никогда не видела людей, характер которых не зависел бы от возраста. Семейство Голден было сплоченным, и характеры отца и матери вполне подходили друг другу. Миссис Голден утверждала, что Майк — вылитый отец с крохотной примесью ее черт, но, глядя на сурово хмурящегося папу и улыбающегося брата, девушка все не могла найти этого самого сходства. Мама заверяла ее, что в юности Брайан был таким же весельчаком, как его старший потомок. Так Белла постепенно поняла, что возраст все-таки играет огромную роль в изменении характера.       Или Майк просто любил ее больше, чем отец?       В любом случае, дочь золотоискателя знала, что сейчас лучшим выбором будет вести скрытый образ жизни. Без лишних слов Голден-младший взял на себя обязанности обеденного посла, а сестра, поблагодарившая его в мыслях уже сотню раз, нырнула в полумрак конюшни на ближайшую неделю.       Брат и в детстве был для нее лучшим другом — он приносил с улицы резных деревянных лошадок и кукол, строил из глины запруды на ручьях только для того, чтобы Белла не расстраивалась из-за уплывших прочь по течению кораблей, прогонял вредных девчонок, которые смели донимать его младшую сестренку. Девочка была вполне общительной, но Майк все равно тщательно следил за тем, чтобы ее жизнь протекала мирно и без проблем.       А теперь, когда проблемы в жизни не ограничивались потерянной куклой или порванным бантиком на косичке, брат стал для нее почти единственной опорой.       — Снова о Вороне думаешь?       Механическими движениями вычесывая какой-то мусор из гривы Марби, переселенка лишь кивнула. Затем, наконец, осознав, о чем ее спросили, помотала головой, отрицая свой собственный ответ.       — Не совсем, — сказала она. — Я думаю о том, что отец сердит на меня.       — Он не из-за Ворона сердится, сис, — отозвался Майкл, орудуя метлой где-то в углу. Оттуда врассыпную бросилось несколько мелких паучков, и парень, проводив их рассеянным взглядом, продолжил работу. — Он расстроен, потому что ты никогда не врала раньше. Думаю, если бы ты сказала ему сразу, он бы не злился так сильно.       — Да откуда я знала, что нужно было сразу сказать? — с ноткой отчаяния воскликнула Белла. — Я и не хотела ничего говорить, но меня замучила совесть! Разве я могла знать, что я не умею ничего держать в секрете?       — Не стоит так печалиться, — брат обернулся и одарил ее доверительной улыбкой. — Он скоро простит тебя, вот увидишь.       — Я очень надеюсь на это, — вздохнула девушка.       Она привстала на носочки, стряхивая пыль со спины пятнистой кобылки. Та отчего-то недовольно стукнула копытом и отошла к стене. Белла устало покачала головой, приближаясь к Марби.       — Неспокойна она сегодня, правда? — отметил Майк. — Знаешь, почему? Надвигается ветер с севера. Погода меняется, а лошади на это реагируют куда более сильно, чем мы. Они — чуткие животные.       — Ветер с севера? — меланхолично переспросила мисс Голден. — Дождь, снег?       — Да уж наверняка, — деловито подтвердил брат.

***

      Из конюшни Белла вышла уже после полудня и замерла на террасе, глядя на север. Там вправду клубились черные тучи, подминая под себя степные холмы. В воздухе пахло сыростью, резко похолодало. Но, несмотря на погодные условия, Майк отправился в Виндспот — заключать какую-то торговую сделку с неместным купцом. Белла не стала вникать в его дела — лишь закутала брата в плащ и сунула в дорожную сумку несколько сэндвичей.       Силуэт стройной Марби растаял на горизонте, и теперь девушка смотрела лишь в сторону севера, предполагая, что же ждет их городок завтра. Было бы хорошо, если бы выпал пушистый снежок, укрывая все вокруг белой пеленой. Тогда они всей семьей, кроме мамы, которая хлопотала бы на кухне, разгребали бы снежные завалы, как раньше, когда она была еще подростком. Отец бы смеялся, отбиваясь от снежков, которые в него запускал Майк, вместо того чтобы пожурить сына или отправить домой.       Все-таки Брайан Голден — лучший отец в мире.       Замечтавшись о безмятежном детстве, Белла прикрыла глаза, даже не слушая, как в доме поскрипывают ступени, а на горизонте появляется черный силуэт.       Прячась от холода, девушка зашла обратно в дом и практически неслышно прошагала к себе в комнату, на второй этаж. Она слышала, что мистер Голден-старший разговаривает со своей женой на кухне, и встречаться с ним лишний раз ей отнюдь не хотелось.       Комната встретила ее мягким светом, падающим из окошка, теплом и уютом. Прошагав к своей кровати, Белла уселась на самый краешек, слабо сминая покрывало. Ей не хотелось ни прибираться, ни заниматься шитьем. Настроение было какое-то пустое — хотелось бездельничать до самого вечера, лежа на кровати в рабочем платье и сквозь полуприкрытые веки созерцая деревянный потолок.       К чему она, собственно, и приступила.       Она не помнила, сколько прошло времени, когда из слабой полудремы ее выдернул звонкий оклик:       — Чья же это лошадь-то?       Белла рывком поднялась с постели, прислушиваясь. Восклицал отец, видимо, возмущаясь по поводу лошади, забредшей к ним в палисадник. Догадка тут же подтвердилась продолжением недовольных возгласов:       — Да заберите кто-нибудь своего вороного! Он нам ступеньки сейчас разломает, они, как-никак, не из камня!       Девушка вскочила на ноги и быстро, но все еще тихонько спустилась по лестнице. Родители стояли у дверей — закрытых, правда, — и переговаривались. Замершая прямо перед ними дочь осталась незамеченной.       — Прогони его сам, — предложила мать.       — Прогонишь его, как же, — покачал головой отец, но в тоне его не было излишнего раздражения — только, пожалуй, оттенок досады. — Такую громадину. Откуда он взялся в Камтауне без всадника? Ни разу не видел такого.       — Где? — прервала их беседу Белла.       Мистер Голден-старший смерил ее удивленным взглядом, словно увидев впервые в жизни, затем кивнул на дверь и сухо произнес:       — Там.       Затаивая дыхание от странной мысли, пришедшей ей на ум, девушка бесстрашно отворила дверь. Холодный ветер, видимо, уже добравшийся и до тихого городка, тут же обдал ее с ног до головы, и Белла наспех захлопнула дверцу, не пуская сквозняк в дом. И даже вина, занимавшая ее разум секунду назад, испарилась, когда она поняла, что была права в своей безумной догадке.       Стоящий перед ней вороной конь с серебристым отливом медленно повернул голову, глядя на нее с тревогой в темных влажных глазах. Порывы ветра трепали его вьющуюся черную гриву, но мустанг, казалось, даже не замечал этого — он стоял на месте, время от времени переступая точеными копытами. Никем не виденный вблизи, никем, кроме Баккетов, не пойманный конь подошел к ней и коснулся руки бархатным носом.       Он, рожденный и живущий на просторах степей, никогда не мог прийти в город — тем более сам, без всадника. Но он пришел. Более того, он отыскал ее дом среди сотни одинаковых строений и ждал именно ее.       — Рокки, — выдохнула Белла, лихорадочно поглаживая его по морде. Конь стукнул передним копытом и негромко фыркнул, обдавая ее теплым дыханием. — Что ты делаешь здесь?       Скакун мотнул головой, заставив упряжь негромко забряцать. Девушка с нарастающим волнением осматривала улицу вокруг, надеясь рассмотреть где-то там темный стетсон, но с каждой секундой убеждалась, что это бессмысленно. Ворон никогда бы не решился идти в самый центр города только лишь для того, чтобы встретиться с ней. Он был осторожен, словно лесной зверь, которому каждый миг угрожала опасность.       Не хозяин послал Рокки сюда.       — Ты знаешь, чей это конь? — поинтересовался отец, запахивая пончо и ежась от холода. Он смотрел на пришельца без неприязни, но с некоторой настороженностью, видимо, боясь, что крупный мустанг может взбрыкнуть.       Белла вздохнула, пытаясь успокоиться. Брайан смотрел на нее с ожиданием, но даже сейчас, когда он был поглощен задачей изгнания чужой лошади с крыльца, в его тоне прятался тот самый холодок. Переселенка мотнула головой в попытке отогнать от себя пустые обиды и назойливый голос совести.       — Да, отец, — она повернулась к Голдену-старшему, встречаясь с ним глазами. — Это конь Ворона.       Родитель изумленно приподнял одну бровь вверх.       — Ворона? — по слогам повторил он.       — Да, — подтвердила девушка, уже не скрывая собственного беспокойства. Она поднялась на ступеньку выше и почти умоляющим голосом прибавила: — Этот конь, Рокки, никогда не ходит один! С Вороном что-то случилось, иначе он не пришел бы!       Отец помолчал, напряженно рассматривая вороного, а затем поправил на себе рубаху и шагнул вперед.       — Майк в Виндспоте?       — Да, — кивнула Белла.       — Придется брать Чари, — разочарованно покачал головой Брайан. — Его конь проведет меня?       — Нас, — поправила дочь. — Не сомневайся, отец.       Она подошла к мустангу сбоку, окинула взглядом его холку и спину и, вздохнув, прошептала «позволишь?». Рокки терпеливо ждал, пока она неумело взбиралась к нему в седло, путаясь в подоле своего платья и силясь встать в стремя.       Тот самый Рокки, который должен был сбросить ее на землю, не потерпев подобного надругательства над собственной преданностью и, по словам его владельца, "втоптать в нее же". Это ли не было доказательством того, что опасения тайной приятельницы Коула не пусты?       Глава семейства уже скрылся в конюшне и через минуту появился оттуда, ведя за собой пегую лошадку. И спустя секунду они вдвоем отправились в путь, не проронив ни единого слова.       Где-то в груди, спрятанное за роем тревог, на секунду мелькнуло тепло. Отец, даже отстраненный от нее из-за недоверия, ни на секунду не заколебался, решив прийти на помощь ее спасителю. И от осознания того, что любой из ее семьи поступил бы точно так же, будь то мама, брат или покойный дедушка, Белла чувствовала, как ее наполняет гордость за свою семью.       А на переднем плане был страх.       Наверное, худший из всех страхов на земле — не на миг появившийся ужас, тут же сменившийся облегчением; не детская боязнь или какая-то фобия; не пустая паника без причин. Это была медленная пытка неизвестностью — еще страшней, чем поездка с Коулом и Джеем по степи. Тогда ее заверили, что с фургоном все в порядке, что она доберется домой, стоит только потерпеть совсем чуть-чуть. Она не знала, стоит ли верить двоим малознакомым парням, но ей ничего больше, в общем-то, и не оставалось. И ее доверие не было обмануто.       А теперь она не знала совсем ничего. И, как бы ей ни хотелось верить глупым теориям, которые всеми силами старались заглушить нахлынувшее на нее отчаяние, у нее не выходило.       В голове билось лишь одно слово — погиб.       Белла была готова поверить в магию — хоть самую сильную, хоть противоречащую законам Писания, хоть темную, хоть светлую, любую. Пускай бы Баккет оказался волшебником, который сбегал от смерти, а Рокки — просто брошенным конем. Пусть Коул был бы проклятым магом, которого обрекли на бессмертие. Пусть... Эта по-детски наивная надежда была единственным, что могло если не утешить мисс Голден, то хотя бы отвлечь от тяжелых мыслей.       Зарядил дождь — меленький, слабый, он падал из светлых туч, служивших лишь предвестниками грядущей бури. Всадница не обратила на него внимания. Теряясь в самых сокровенных страхах, девушка даже не сразу поняла, что Рокки, набрав значительную скорость и позволив Чари, несущей отца, отстать на добрую сотню ярдов, постепенно замедлился. Белла очнулась лишь тогда, когда в нескольких футах от коня оказалось неподвижное темное пятно на сером фоне промерзшей земли. Она едва не завопила от неожиданности, но крик застрял в горле, и девушка, подавившись воздухом, задержала дыхание, все еще отказываясь верить в увиденное.       Это был Ворон.       И он, судя по всему, был мертв.