I've come to realize tonight, my dear The end of time is not so far away We cannot pray to save our lives (Этой ночью я, наконец, осознал, дорогая: До конца осталось немного, и бесполезно молиться, чтобы спасти наши жизни.) © Lacuna Coil — End of Time
Все долго тянущееся, нервное и напряженное утро, пока Чуя натягивал, кусая губы, перчатки, поправлял шляпу и отбивал каблуками ботинок дребезжащий ритм, стоя перед зеркалом, его не покидала одна простая мысль: зачем все это? Зачем сейчас он собирается с такой тщательностью? Зачем позволил наставнице втянуть себя в заведомо проигрышную авантюру? Зачем пошел против босса, не имея на то основательных причин? Зачем струсил и не шагнул назад, пока была возможность? Зачем так рвано бьется обычно спокойное сердце, а дыхание заходится при одной мысли о том, как может закончиться сегодняшний день?.. — К Озаки-сан, — мрачно велел десять минут спустя Накахара водителю, снова и снова подтягивая и так идеально сидящие перчатки. Сегодня они казались до ужаса неудобными. Коё окинула Чую довольным взглядом и чуть сжала его ладонь, одновременно благодаря и подбадривая. Она одна продолжала порой видеть в нем не всесильного эспера, а испуганного мальчика, которого следует оберегать. В какие-то моменты забота Озаки откровенно раздражала Накахару, но только не сейчас. Сегодня он оскалился: — Матушка. Коё изящно улыбнулась. Сегодня, сегодня, сегодня… Это слово билось где-то под горлом, заставляя ожидать худшего. Боги, если Чуя сам не верит в успех, то как можно сомневаться в проигрыше? Сегодня «Смутная печаль» властвовала над своим хозяином как никогда прежде, а ноги сами отрывались от земли, заставляя чувствовать себя почти невесомым. «Это бесполезно, — мелькнула отчаянная мысль, когда Накахара и Озаки прошли в лифт, который должен был привести их на вершину здания, где ждал их Мори. — Он убьет нас всех. И меня, и Коё, и этого придурка Акутагаву. Босс по-любому знает о том, что он собирается нарушить приказ. Хотя именно Акутагаву, возможно, сначала будут жестоко пытать пару дней, а потом снова пнут на улицы. Чтобы кромсал на части дичь». Накахара замешкался, выходя из лифта, и это не преминула заметить Озаки. Сегодня она была прекрасна едва ли не до ужаса, и если бы Чуя встретился с Коё сегодня в первый раз, то несомненно тут же влюбился бы, несмотря на разницу в возрасте и многие другие препятствия. Даже Огая Мори не может не поразить красота Коё, кто бы что ни плел про склонность босса Портовой Мафии к маленьким девочкам. Так и произошло, не успели они с Озаки войти и поздороваться. Чуя мрачно оглядывал самое что ни есть «поле боя». Озаки и Мори стояли друг напротив друга — оба спокойные и величественные. Наверное, нельзя было найти на свете двух людей, настолько подходящих друг другу, как они. Коё словно была женской версией Огая: умная, расчетливая, утонченная, обладающая завидной силой духа… Даже их речь — да возможно ли это? И все же Озаки оставалась женщиной и… проигрывала Мори по всем статьям. Чуя всегда это знал, но никогда не придавал достаточно значения. Он просто не подозревал, что однажды Коё решится пойти против босса — подобное казалось немыслимым, и сейчас эспер корил себя за то, что не предусмотрел такого развития событий задолго до. Ему стоило отказать наставнице тогда, в ее доме; стоило хорошенько проматериться и рассказать Мори всю правду, а не выдумывать несуразную чушь. Озаки занесло, и ее ошибка — это и его ошибка тоже. Только сегодня, приятным весенним утром, это стало так просто и ясно. Единственное, что останавливало Накахару — это непредсказуемость босса Портовой Мафии. Как бы Мори ни относился к Озаки, скорее всего, он прикажет медленно и жестоко с ней расправиться, чтобы другим было неповадно. Допустить смерти Коё Чуя не мог. Поэтому и стоял сейчас, сложив руки на груди, наблюдая, как прожигают друг друга вызывающими взглядами Мори и Озаки. Накахара прикрыл глаза: они оба слишком идеальны и слишком беспощадны. И их молчаливая «игра в шахматы» уже порядком нервировала Накахару. — Предпочтете сегодня белое вино? — приподнял бровь Мори. — Я предпочту сегодня обойтись без алкоголя. Чуя весь сжался, ожидая подвоха. «Они заговорили, значит, что-то там увидели в глазах друг друга. Как же меня это бесит! Проще сказать, что думаете, и все!» — Как же так? Не выпьете со мной? — сладко улыбнулся Огай. — Я больше не буду пить с вами. А вот это уже опасно. Конечно, Чуя понимал, что они с Озаки пришли сюда объявлять войну, но лично он предпочел бы сделать это после завершения операции с Тигром. Коё же рассудила иначе, и Накахара думал, что это — очередная ошибка. Мори обязательно воспользуется каждым просчетом. — Да, я и забыл, в Вашем положении не стоит, — взгляд Мори потеплел, и Чуя прищурился. Эспер до сих пор не был до конца уверен, что босс поверил в его причудливый рассказ. Что-то странное было в выражении лица Огая, что заставляло Накахару чувствовать опасность. К сожалению, он никак не мог поделиться своими опасениями с Коё. Никогда еще Чуя не был уверен в провале так, как сегодня. Да, он знал, что Мори провел чистку и установил, какие именно департаменты вели переговоры с Озаки, но босс не убрал ни одного человека с поста, что могло означать две вещи. Первое: он рассекретил всех и в будущем надавит на этих людей, чтобы заставить их действовать против Коё. Второе: Мори рассекретил всех, но предпочел дать молчаливое предупреждение, не меняя никак положение фигур на шахматной доске. В чем Накахара точно не сомневался, так это в том, что Мори Огай прекрасно осведомлен о каждом шаге своей женщины. Собственно, Чуя и Озаки не могли стать победителями с самого начала. Коё же до сих пор верила, что все наоборот… Мори стоял спиной, и Чуя не мог разглядеть его лица. Привычное самодовольство исчезло, еще когда Накахара проснулся и открыл глаза этим утром. Не было сказано ни одного порочащего слова, но отчего-то Чуя знал наверняка, что катастрофа случится именно сейчас. Мори повернулся, держа в руке бокал вина («Слишком рано для вина!» — пронеслось в голове у эспера), и по выражению его лица было невозможно сказать ничего. Парень напрягся, словно перед битвой. В любой момент он готов был как броситься в атаку, так и активировать защиту. — Да, кстати… — Огай растянул губы в улыбке, — думаю, Акутагаву ждет сегодня сложный денек. Накахара моментально шагнул в сторону Коё, прикрывая женщину собой. — Откуда вы знаете? — прошипел эспер. Вот оно — ответ на объявление войны. Босс дал его слишком быстро и неожиданно. Но как могло быть иначе? — Мои люди уже давно следят за ним, — обыденным тоном сообщил Мори, а затем обратился к Озаки: — С твоей стороны было очень невежливо, дорогая, так подставлять моего Бешеного Пса. Ведь я приказывал «не трогать Тигра». — Мои люди тоже следят за ним, — холодно произнесла Коё и попыталась выйти из-за спины своего ученика, но он вытянул руку, останавливая ее. — Он говорил тебе, что собирается выйти на прогулку именно сегодня вечером? Нет? Какая оплошность, — издевательски пропел Мори, отметив, как дрогнуло лицо у Озаки. — Это все равно случится — рано или поздно. И ты это знаешь, — холодно и тихо произнесла женщина. — Возможно. Ради тебя я дам Акутагаве поиграть до сегодняшнего вечера. А потом — прости, мне придется поучить его необходимым манерам. — Если ради меня, то ты ничего такого не сделаешь, — затравленно отрезала Коё, понимая, что ее слова не имеют над мужчиной напротив никакой власти. Мори улыбнулся презрительно, победно, и в этот момент Накахара малодушно обрадовался, что эти двое на некоторое время забыли про него. Озаки, может, и занесло, а вот Чуя отлично понимал, что босс раскусил их уже давно. Война закончится прямо здесь, даже не начавшись. Коё просто выставила себя на посмешище, и если не вырвать у Мори четкого обещания оставить их в живых, все покатится в… — Босс… — буркнул Накахара, делая шаг вперед. — Чуя, ты не оставишь нас? — все так же сладко произнес Огай. Накахара насупился. — Черта с два! — А если я дам тебе обещание, что Озаки-сан выйдет отсюда живой и невредимой, ты выполнишь мой приказ? Чуя поколебался. — Да. — Тогда я даю тебе такое обещание. Скройся. Найди себе задание. Разгреби бардак среди своих подчиненных. Далеко не факт, что Озаки-сан выйдет отсюда сегодня.***
Акутагава в волнении ходил по квартире, пытаясь хоть немного успокоиться. Он ненавидел себя за то, что произошло прошлой ночью… Он не должен был позволять Хигучи настолько приближаться. Это конец. Это — катастрофа. Почему, Рюноске и сам не до конца мог объяснить, но чувствовал, что совершил огромную ошибку. Тем не менее, он продолжал воспроизводить в памяти каждую деталь прошедшего вечера: как Хигучи посмотрела, как повернула голову, что сказала по поводу дома и еды, как отреагировала на его внезапный порыв… Рюноске хотелось надавать себе увесистых ударов за то, что вчера у него не хватило смелости противиться своим желаниям. Для Пса Портовой Мафии иметь подобные привязанности — прямая дорога в ад, и Акутагава прекрасно это знал. И все равно не смог отказаться от возможности провести ночь вместе с Хигучи. Эспер медленно поднес пальцы к губам: они горели так, словно Рюноске и Ичиё только что расстались, хотя прошло уже больше часа с ее ухода. — Черт! Если бы Акутагаву спросили, готов ли он снова все повторить, он, не задумываясь, ответил бы «да». Но парень не менее точно знал, что не позволит себе ничего подобного, по крайней мере, пока не будет покончено с Тигром. Рюноске и так до последнего держал свои планы в секрете, зная, что Ичиё может вмешаться. Он так и не добился от нее внятного ответа на свой вопрос, и девушка вполне могла поймать его на слове, мол, «я ничего не обещала». Акутагаве же проще было все сделать самому — на самом деле, всегда было проще. Но раньше он хотел отказаться от Хигучи, потому что она была ему не нужна, а сейчас — потому что очень нужна. Конечно, за время работы в Портовой Мафии, Ичиё приобрела кое-какие навыки, но их все равно было недостаточно, особенно для сложного плана по устранению Тигра. Собственно, все дело было в плане… …Точнее, в его отсутствии. Рюноске чувствовал легкое головокружение каждый раз, когда начинал думать о задании. Таким неуверенным и растерянным он редко себя чувствовал. Убить Тигра — все равно что приставить себе пистолет к виску — означает однозначный проигрыш. Акутагава отдавал себе отчет, что он — всего лишь разменная монета в противостоянии Озаки-сан и босса Портовой Мафии. Какая ирония, что именно этот мелкий, нелепый мальчишка-Тигр умудрился стать камнем преткновения даже для таких выдающихся людей. Акутагава уже несколько дней наблюдал за мальчиком-Тигром. Будучи невидимой тенью, он скользил за ним, жадно разглядывая каждую деталь. Только вот затаиться в темноте не особо-то получалось: Ацуши Накаджима предпочитал многолюдные места, широкие шумные улицы, дрянные кафе с громкими названиями и общество бывшей ученицы Озаки-сан — Кёки. Впервые увидев их вместе, Рюноске едва сдержался, чтобы не рассмеяться в голос: до чего же эта парочка смехотворна! Ацуши — в сереньких штанишках, на которых постоянно что-то болтается, и косящая под Коё четырнадцатилетняя пигалица с сомнительным прошлым. Да их можно прикончить прямо на одной из этих вечно кишащих людьми улиц. Так пытался успокоиться себя Акутагава, понимая, что время идет, а он до сих пор ни на шаг не приблизился к выполнению задания. Он и раньше не раз попадал в сложные ситуации, где Мори пытался его подставить (несмотря на то, что Бешеный Пес официально был человеком, который выполняет грязную работу). Тот же Мори год назад давал Акутагаве такое же задание — убить мальчика-Тигра, но сейчас все было куда запутанней. Теперь команда поступила не от босса, а от Правой Руки — Коё Озаки, и Рюноске хорошо понимал, что это значит. И участвовать в войне за передел ему совсем не хотелось. Однако эта война не могла обойти стороной одного из сильнейших эсперов Портовой Мафии, и Озаки очень сильно постаралась, чтобы Бешеный Пес выступил на ее стороне. Она просто не оставила ему выбора: если Рюноске убьет Тигра, то открыто выступит против приказа Мори «не трогать Ацуши Накаджиму». Если не убьет — Коё расправится с Хигучи, Гин и еще черт знает, с кем. Надо же было так нелепо подставиться… Ведь знал же, что отношения не приносят ничего, кроме огромной кучи проблем… Акутагава устало вздохнул. Все должно произойти сегодня — он дал себе слово. Тянуть больше нельзя, ведь от Озаки-сан поступали вполне недвусмысленные сообщения. Четкого плана у него за последние полчаса не появилось, но работать приходилось с тем, что было. Вообще, схема, которую сумел выдавить из себя Рюноске, больше походила на пьяные бредни новичка-дилетанта. Акутагава знал, что каждую пятницу в шесть часов Ацуши и Кёка выходят из Агентства и идут гулять на главную площадь. Там они обычно покупают какую-то сладкую фигню, а затем направляются к набережной. Рюноске изучил каждую улицу в этом районе и приметил для себя несколько проулков, где он мог бы напасть на мальчика-Тигра. Так как он находится под охраной Кёки, которую категорически нельзя убивать, Акутагава планировал затащить Ацуши лезвиями в проулок и скрыться до того, как Кёка успеет сориентироваться. В плане было много изъянов. Нет, в плане было больше изъянов, чем четко определенных точек развития, но это все, что Рюноске мог себе сейчас позволить. Он слишком ограничен в средствах, так как Коё запретила ему привлекать Черных Ящериц. Да и сам Акутагава никогда в жизни не попросил бы Гин подставиться вместо себя. Оставалось надеяться, что сегодня «сладкой парочке» не придет в голову изменить маршрут или вообще отправиться в другое место. Или задержаться в агентстве, хотя последнее было не так страшно. Главное подкараулить их — сработать молниеносно — и победить. Акутагава всегда шел до конца и побеждал. Так будет и на этот раз. Всю дорогу Рюноске, хмурясь, оглядывался. Ему постоянно хотелось шагать быстрее и быстрее — страх подгонял его — но эспер заставлял себя идти неторопливо. «Незачем спешить! — успокаивал себя Акутагава. — Тигр все равно никуда не денется. Мелкий выродок сдохнет в любом случае». Мысли в его голове становились все грубее, и в конце концов, кроме ругательств Рюноске больше не мог ничего придумать. Он изо всех сил отодвигал от себя странное, едва уловимое чувство, которое, тем не менее, давно поселилось глубоко-глубоко в душе: На самом деле ему не хочется убивать Тигра. Если бы у Акутагавы был выбор, если бы Озаки-сан не приказала и не поставила Хигучи под удар, он сам бы не решился на убийство. Кровавое желание стереть мальчишку, занявшего его место, уже давно превратилось в усталую печаль, горькое сожаление и просто разочарование. Однако, как глупо все получилось: приказ — есть приказ. Акутагава занял условленное место и приготовился ждать. Каждая мысль была налита напряжением, но Рюноске был уверен, что справится. Мальчик-Тигр ничего не подозревает и не успеет сориентироваться. Акутагава затащит его в переулок, мгновенно перережет горло, одновременно вгонит несколько лезвий в сердце и между глаз, затем скроется, пока Кёка будет пытаться привести в чувство Ацуши. Которого к тому моменту уже не будет на свете. Девочка придет в отчаяние, и Озаки-сан получит то, чего добивается. Этот нехитрый план был одним большим изъяном, но Акутагава упорно стискивал зубы, убеждая себя, что засада — это наилучший выход. Страх сковывал Рюноске, и он едва сдерживался, чтобы не сорваться с катушек. Мерзкое липкое чувство внутри порождало тревогу и ненависть к источнику страха. Но эспер сжал руки в кулаки, собираясь с силами. Когда Ацуши и Кёка показались в поле зрения Акутагавы, его сердце дрогнуло и замерло от неприятного предчувствия. Все получится.***
— Девочки, поднимайтесь! Опоздаете в школу! Хигучи забежала домой перед работой, чтобы переодеться и разогнать банду полуночниц, что сегодня громили ее квартиру. Ничего криминального Ичиё не обнаружила, за исключением впопыхах припрятанной огромной коробки от торта, большого количества пустых пачек с чипсами и какой-то еще ерундой. Девушка улыбнулась и поплотнее запихала все это безобразие обратно в мусорный пакет. «Нужно приготовить Эйке и ее подругам что-нибудь горячее на завтрак. Так, посмотрим… Что у нас есть?..» — Ичиё — возмутилась Эйка, выползая чуть позже из ванной и ведя за собой стайку сонных и румяных подружек, — зачем было поднимать нас в такую рань?.. И вообще, мы хотели сами встать. — Ничего-ничего, — в пределах разумной строгости отозвалась старшая сестра, — зато я буду уверена, что на занятиях вы окажетесь вовремя. Девочки, полагая, что Ичиё ничего не замечает, хитро переглянулись между собой и глупо захихикали. Эйка, не желая ударить в грязь лицом перед подругами, заявила, что кашу они есть не будут. Что они «зайдут в какое-нибудь кафе по дороге в школу». Хигучи-старшая медленно прикрыла глаза и затем принялась рассаживать всех негодниц за столом. Кашу съели всю до последней капли. Хохоча и толкаясь, Эйка и ее подруги толпились в коридоре. Ичиё, глядя на них, с жалостью думала, что у нее самой такого детства не было, и почти завидовала младшей сестре. Видеть ее такой довольной и счастливой — что может быть лучше? Это означает, что она, старшая, справляется со своими обязанностями опекуна, по крайней мере, не отвратительно. Когда дверь закрылась, унося с собой шум и суету, Хигучи почувствовала одновременно облегчение и сожаление. В ее квартире никогда не бывало особенно шумно — тишина привычней для мафиози. Постояв еще пару минут в раздумье, Ичиё направилась в душ. Горячая вода приятно грела тело, и на какое-то время девушка даже забыла о времени. Ей следовало многое успеть, ведь теперь нужно тщательней следить за внешним видом. Потому что… никогда не знаешь, скоро ли… сестра позовет подруг на ночевку… Хигучи стремительно покраснела, вспоминая все, что произошло за последние два дня. Расслабленные часы после возвращения от Макото, горькое утро следующего дня и такая жаркая сегодняшняя ночь. Ичиё закусила губу и зажмурилась, снова и снова ощущая все свои эмоции и его прикосновения. Рука сама собой скользнула по животу, боку, бедру, снова поднялась выше. Нет, совсем не то. Никакого трепета и щекотания в груди, по сравнению с теми безумными моментами, когда Акутагава своими длинными пальцами выводил узоры на ее теле и мрачным взглядом наблюдал, что делает… Во рту пересохло, и Ичиё благоразумно решила, что для сегодняшнего утра экспериментов достаточно. Не хватало еще опоздать на работу и получить выговор от Ичимуро-сана; потом будет неловко перед Дазаем. Дазай, кстати, давно не объявлялся, и Хигучи почти забыла про него. Удивительно, как быстро хорошие воспоминания стирают плохие. В кондитерской напарницей Хигучи снова была Шинджу — Элис должна была прийти чуть позже и сменить ее. Молчаливая, самодостаточная Элис, не влезающая ни в какие чужие дела, начинала даже нравиться Ичиё. Общение с этой девушкой внушало уверенность, что, по крайней мере, в ее смену все будет хорошо. — Сегодня должен зайти Дазай-сан! — сверкнув глазами, сообщила Шинжду. Она застыла рядом с Ичиё и вперила в нее испытующий взгляд. Несколько секунд Хигучи делала вид, что ничего не замечает, но, наконец, ей пришлось ответить: — Вот как? Отлично. — Что значит отлично?! — немедленно возмутилась напарница, но Ичиё тут же ее перебила: — Послушай, все вокруг знают, что ты влюблена в Дазая, — Осаки покраснела и открыла было рот, чтобы запротестовать. — Уверяю, я никак на него не претендую. — Но он на тебя смотрит! — не унималась девушка. — Открою тебе секрет: он смотрит и на других людей тоже, — Хигучи начала раздражаться с первой же фразы Шинжду, но ругаться сегодня, когда в кондитерской был Ичимуро-сан, совсем не хотелось. К тому же, у Ичиё было стойкое ощущение, что подобный разговор уже не раз происходил между ними… Бывают же вредные люди, которые способны испортить даже такой хороший день! — На тебя он смотрит не так! Вы уже были знакомы раньше! — Боги, ты можешь оставить меня в покое?! — не выдержав, вскричала Хигучи. Неожиданно, кто-то три раза резко стукнул по стене, и обе девушки обернулись на звук: из подсобки вышел Ичимуро-сан. Шинджу тут же опустила голову и притихла, а Хигучи вопросительно взглянула на мужчину — она-то не делала ничего плохого. — Хигучи, — промолвил Ичимуро-сан, — пойдем со мной. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала. Шинжду — ты останешься в зале. — Да, — синхронно ответили Ичиё и Осаки, и Хигучи поплелась в подсобку. — Где вы были несколько дней? — спросила Ичиё, поднимаясь за начальником. Ей хотелось прервать неловкое молчание. — Тебя это не касается. У меня были дела, — ответил Ичимуро резко, но не грубо. Поднявшись, Ичимуро стал разбирать какие-то документы, все это время никак не реагируя на присутствие Хигучи. Девушка уже подумала было, что он забыл о том, что позвал ее, но мужчина вдруг заговорил. — Хигучи, мне нужно, чтобы ты отвезла кое-куда вот эти документы. Ичимуро обернулся — в руках он держал небольшую папку темно-красного цвета. Совершенно обычную. Ничем не примечательную. — Куда? Что в них? Ичимуро усмехнулся, и Ичиё не смогла до конца разобрать, что за странное выражение промелькнуло на его лице. Неожиданно он заговорил совсем о другом: — Даже не знаю, есть ли смысл в том, что Дазай привел тебя сюда… Хигучи вздрогнула: почему начальник решил вдруг поговорить о Дазае? Они никогда не были откровенны, и, честно говоря, девушка даже немного побаивалась Ичимуро-сана. Но упускать возможность раскрыть хотя бы незначительные тайны Дазая была не против. — Но ведь он приводил сюда и других? — робко заметила Хигучи. — Да, время от времени он рекомендует мне помощниц. Звучит очень двусмысленно, — Ичимуро подмигнул Хигучи, и его лицо внезапно стало по-отечески добрым. — Не знаю, что приключилось с тобой, но в этот раз письмо от Дазая было очень проникновенным. Никогда он не просил меня о ком-то так, как о тебе. — Это вы нарочно меня смущаете? Хотите, чтобы Шинджу выколола мне глаза? — пошутила Ичиё. — Как же я тогда буду работать? Ичимуро тихо засмеялся. — Я стараюсь быть снисходительным к ней. Когда Дазай нашел Шинджу, она была на грани выживания, ее хотели определить в психиатрическую больницу, у нее явно были серьезные отклонения от нормы. Но Дазай смог что-то такое сказать ей, сделать… Это удивительно: стоит ему появиться, как Шинжду словно перевоплощается. Когда он ее касается, она становится обычной милой девушкой, которой хочется внимания. Неудивительно, что Шинджу влюбилась в Дазая. — Да, он умеет… успокаивать, — помявшись, ответила Хигучи, припоминая, какой способностью обладал Дазай. Слова Ичимуро-сана навели ее на мысль… — Про Шинджу Дазай сам рассказал мне, когда просил устроить сюда, но о тебе — ни слова. Не то чтобы я выспрашиваю, Хигучи… Но Шинджу в какой-то степени права. Ты ведь была знакома с Дазаем задолго до того, как он привел тебя сюда? Ичимуро внимательно оглядел Хигучи с головы до ног. Девушка замялась, так как ей практически не оставили шанса уклониться, но отвечать она бы не хотела. Помолчав, Ичиё все-таки сказала: — Да, я была знакома с ним. Но это совсем не то, в чем обвиняет меня Шинджу. Я не влюблена в Дазая. А он в меня. Мужчина мягко улыбнулся. — Я не хотел тебя расстраивать. Иногда просто становится интересно. В жизни скучного старика давно не происходит ничего интересного, — Ичимуро-сан кивнул сам себе. — Держи документы. Хигучи была рада, что этот неожиданный разговор наконец-то закончился. Ей совсем не хотелось обсуждать свое знакомство с Дазаем — тем более, с малознакомым господином Ичимуро. Ичиё здесь всего лишь очередная подброшенная Дазаем несчастная девочка, и нужно быть благодарной, что ей дают выслужиться хотя бы таким ничтожным способом. Да, она относит документы, как курьер, по указанному адресу. Зато уйдет раньше с работы — это тоже плюс. «Как же так получается, что почти каждый день после смены в кондитерской у меня портится настроение? — с досадой думала Хигучи, идя по залитой солнцем улице. День уже клонился к вечеру, но погода была солнечной, весенней. — И даже ни одного сообщения от Акутагавы…» Так Ичиё шла, не особо глядя по сторонам. Адрес, который дал девушке Ичимуро-сан, был смутно знаком: по крайней мере, Хигучи точно знала, как дойти до нужного квартала. Но внезапно она застыла, пораженная возгласом: — Ты?! Хигучи вскинула голову и тут же напряглась: перед ней стояли мальчик-Тигр и бывшая ученица Озаки-сан — Кёка Изуми. Девочка смотрела враждебно и явно была готова броситься в атаку. Ацуши же был всего лишь растерян. — Чего ты на меня так уставилась? — холодно осведомилась Ичиё. Вот чего ей совсем не хотелось, так встречаться с врагами Акутагавы-семпая. — Откуда ты… — Я иду по своим делам, ясно? — неожиданно для себя разозлилась Хигучи. Ей было досадно, что встреча с детективами произошла именно сейчас, но девушка чувствовала свое превосходство — все-таки она старше. — Ацуши-кун, объясни своей подруге, что у всех в этом мире нет фанатичной цели следить за вами. Я ничего не сделаю вам. Давайте просто разойдемся. — Давайте, — покладисто согласился мальчик-Тигр. У него с мороженого соскочил на землю один шарик, и юноша проводил его печальным взглядом. Его, в отличие от Кёки, встреча с Хигучи так не потрясла. — Откуда мне знать, что ты не следишь? — не унималась девочка, по-прежнему глядя с недоверчивым прищуром. Ичиё заметила, что Кёка взяла Ацуши за руку, словно защищая. Когда-то она мечтала так же свободно брать за руку Акутагаву, стоя в самом центре сражения. Защищать его открыто и свободно, со всей искренностью, но ее желанию не суждено было сбыться: ни тогда, ни сейчас. Нужно просто отпустить этих детей, иначе станет еще грустнее, и появится больше проблем. Ведь они так неуловимо кого-то напоминают Хигучи… — Я больше не работаю в Мафии, — спокойно ответила Ичиё, понимая, что зря погорячилась. — Вы мне без надобности. Я иду с работы. Вот и все. Девушка вздохнула и поспешила пройти мимо двух подростков, не оглядываясь. Проще показать им, что разговор окончен, тогда у этих детей не останется выбора. — До свидания, Хигучи-сан, — неуверенно подал голос мальчик-Тигр. — Всего хорошего, — отозвалась Хигучи, изо всех сил желая, чтобы на этом неожиданная стычка и закончилась. — А ну стой! — пронзительно закричала Кёка. И тут одновременно произошло сразу несколько вещей. Кёка активизировала Снежного Демона, преградив Хигучи дорогу. Ичиё, почувствовав опасность, сжала под курткой пистолет. Ацуши-таки уронил мороженое и теперь настороженно осматривался по сторонам, пытаясь отпихнуть подругу в сторону и прикрыть ее собой. «Что-то не так!» — в панике подумала Хигучи. Быстрым четким движением она выхватила оружие и направила его на Кёку. — Что случилось, отвечай! — потребовала она, с ужасом оглядываясь и замечая среди толпы людей знакомые лица мафиози. Не может быть… — Ацуши, она все врет! Это засада! Нам нужно бежать! Подручные Мафии определенно были здесь, но Хигучи не могла знать причины. Сейчас перед ней встал сложный выбор: оказать помощь Ацуши и Кёке, чтобы отбить атаку, или проявить солидарность, действуя заодно с Мафией. Как ни крути, она в проигрыше… Ичиё закусила губу и повернулась боком к Кёке как раз в тот момент, когда из ближайшего переулка вылетели черные лезвия, метя прямо в сердце мальчика-Тигра. Кёка, которая из-за спины Хигучи ничего не видела, подставилась прямо под удар, толкнув Ацуши, который упал на Ичиё, увлекая ее за собой на асфальт. Хигучи больно ударилась и от неожиданности выстрелила. Реакция толпы не заставила себя ждать — повсюду закричали люди, началась паника и давка. Но Ичиё слишком хорошо знала, что вся эта суматоха лишь на руку Мафии, и их троих немедленно найдут и устранят. Ацуши и Кёка — как цели, а ее — за неподчинение. Одна мысль, как нож, пронзила сознание Хигучи: Акутагава здесь, а значит, день, который он выбрал, чтобы убить мальчика-Тигра — это сегодня! И она ворвалась в самый эпицентр операции! С замиранием сердца Ичиё повернула голову, безуспешно пытаясь отпихнуть все еще копошащегося Ацуши, и увидела, как стремительно выбегает из переулка мрачный Акутагава. На его лице была написана такая ненависть и отчаяние, что Хигучи задохнулась от страха и тревоги за его жизнь, свою и жизни Ацуши и Кёки. Их всех сейчас прирежут за такое вопиющее нарушение всех правил маскировки! Хигучи услышала, как со свистом врезалась в бетон здания пуля, и без труда вычислила, откуда она прилетела. К тому времени на улице почти не осталось людей, которые еще несколько минут назад наводняли все пространство, скрывая мафиози в толпе. Словно в замедленной съемке девушка видела, как смертельные лезвия Расёмона перерезали горло двум ближайшим нападающим, и вид заливающей одежду крови вызвал у Ичиё приступ тошноты. Да что же такое происходит? — Что ты здесь делаешь?! — голос Акутагавы, обращенный как будто не к ней, звенел в воздухе, и Хигучи тщетно пыталась ответить. Она лишь наблюдала, как активировали свои способности Кёка и Ацуши, а затем почувствовала укус пчелы. Левое плечо тут же резко заболело, и, приложив руку, Ичиё обнаружила кровь. В нее стреляли! Хигучи завертела головой, пытаясь понять, откуда идет опасность, и цепким взглядом бывшей мафиози заметила мужчину, стоявшего за углом соседнего здания. У него было уже несколько мгновений, чтобы сообразить, что жертва не повержена, и время, чтобы снова прицелиться. Акутагава за спиной Хигучи сражался одновременно с двумя противниками и не мог на нее отвлекаться… Хигучи совсем не удивилась, когда услышала выстрел. Но боли не почувствовала. Вместо этого она увидела, как мафиози медленно заваливается на бок, а Акутагава сзади издает резкий, ужасающий хрип. Хигучи не поверила своим глазам, когда, обернувшись, увидела Дазая, положившего руку на плечо Рюноске, тем самым лишая его возможности использовать Расёмон.