***
Джон докуривает последнюю сигарету недалеко от универа. Несмотря на то, что уже опаздывает на лекцию, он никуда не спешит. Вытащить себя на улицу он смог, а вот в универ смелости пойти не хватило. Совсем не хотелось общения и толпы людей, не хотелось случайно пересечься с Эмори или преподавателями, которые начнут расспрашивать его о долгом отсутствии. Казалось, что его уравновешенное состояние держится на хрупких остатках самообладания, которые могут в миг рухнуть, и всё пойдёт крахом. Эхо не выходила из его головы и даже уже снилась Джону, несмотря на то, что он не разу её не видел. Воображение нарисовало её невероятно красивой и обаятельной, против которой у Джона не было ни шанса. Наверняка она интересная, лёгкая в общении, дружелюбная, но с перчинкой, как Блейк любит — не просто же так он не отставал от Джона, который по началу посылал его куда подальше. Может быть, она вкусно готовит и ещё лучше трахается. Но парень очень надеялся, что Беллами ещё не успел узнать об этом. Одна только мысль о том, что ему когда-то придётся находиться рядом с этой парочкой, видеть их объятия и делать хорошую мину при плохой игре, вводила его в диссонанс. Это была одна из худших ситуаций в его жизни, с которой он пока не знал как справиться. Но делать вид, что всё хорошо, когда всё очень хреново — не выход. Да и Джон не может притворяться вечно. Парень потушил сигарету и посмотрел на часы. 9:23. На лекцию он уже точно не пойдёт. Стоило ему об этом только подумать, как тут же ему звонит Беллами, словно он прочитал его мысли. — Привет, парень. Ты где? — Возле универа. — Я думал у тебя лекция. Но Монти прислал мне сообщение, что тебя на ней нет. — Что это за контроль за каждым моим шагом? Я вышел из комнаты — это уже прогресс. — Наверное, он беспокоится за твою успеваемость. И куда ты собираешься? — Я не знаю. Можно к тебе? — Джону уже было плевать, что его голос дрожал, и звучал он немного умоляюще. — Я собираюсь в аэропорт. — Ах, да. Я запамятовал, — с грустью сказал парень. — Ты можешь поехать со мной. — Не хочу разрушать семейную идиллию. — С нами будет Линкольн. И я просто встречаю сестру, здесь нет ничего торжественного. В аэропорту ребята были около одиннадцати часов. Беллами выглядел слегка взволнованным и рассеянным. По нему было понятно, что он очень ждёт встречи с сестрой. Поэтому Джон не загружал его разговорами. Блейк иногда переговаривался с Линкольном и отвечал на сообщения в телефоне. Кто ему пишет: Октавия или Эхо — Джон не знал. На телефон Джона пришло сообщения от Монти: «Где тебя носит?!» Джон: «С Беллами в аэропорту. Шапку не надел, вернусь поздно, уроки делать не буду.» Монти: «За это тебя буду наказывать не я.» Джон: «Даже страшно представить кто.» — Её самолёт! Она уже здесь, — радостно заявил Линкольн. Монти: «Сессия, простуда и вдребезги разбитое сердце, как мой чайник.» Джон: «До этого я же как-то справлялся.» Беллами и Линкольн, увидев Октавию, двинулись к ней на встречу. Джон остался на месте, наблюдать за ними со стороны. Октавия крепко вцепилась в Линкольна, чуть ли не плача от радости, а после сразу прижалась к брату. Беллами выглядел как никогда счастливым. Джон заметил в нём множество граней. Этот свободолюбивый и ветреный парень понимал ценность семьи. В начале их знакомства Джону казалось, что у Блейка на уме только развлечения, а теперь видел его совсем другим. На данный момент он видит парня, обнимающего родного любимого человека, за которым долго скучал — и это лучшая его сторона. Джон: «Насчёт последнего. Мне не избежать этого, даже если я буду на расстоянии от него.» Монти: «А что если есть способ это избежать? Для этого тебе нужно быть лишь честным. Или же всё получиться, или ты разрушишь всё окончательно, зато освободишь себя.» Джон: «Скорее, придется ожидать второй вариант.» Монти: «Так у тебя их хотя бы два.» Беллами о чём-то говорил с сестрой, мило улыбаясь и смотря на неё, как на самое дорогое, что есть в его жизни. Джон с силой сжал телефон в руке от переизбытка смешанных чувств. Джон: «Серьёзный риск для меня. Не могу разрушить последнее, что у меня осталось.» Ребята подошли к Джону, и Октавия с улыбкой обратилась к нему: — Привет, Мёрфи! Вот уж кого не ожидала здесь увидеть. — С возвращением домой, — ответил парень, насколько мог, бодро. — Мой дом не привязан к месту. Думаю, ты понимаешь. — Джон сказал вы едва знакомы, — вмешался Беллами и сделал обманутый вид. — Так и есть, — ответила Октавия. — Так ты будешь исправлять ситуацию, братец?! Берём вино, побольше еды и к тебе. Я не могу больше находиться рядом с самолётами. Джон, действительно, понимал. Домом для него были не крыша и стены его квартиры — Беллами был его домом. Это он почувствовал ещё на его кухне, и полностью осознал в Австралии. Но Октавия об этом никак знать не могла. Никто не мог. Поэтому Джон не понял, что она имеет ввиду. Да и что о нём может знать девушка, которую он видел третий раз в своей жизни?***
К вечеру Октавия собрала всех на вечеринку, так как, по её словам, она давно не была в большой шумной кампании. Все собрались в баре: друзья Беллами и Линкольна, некоторые из них были Джону знакомы. Мёрфи не особо хотел идти туда, но Блейку не откажешь, когда он включает свой дар убеждения на полную мощность. Поначалу всё было прекрасно: Блейк подливал Мёрфи джин и был всегда рядом. Но к ним присоединилась длинноногая шатенка и развязно обратилась к Беллами: — Ты собираешься угощать даму крепкими напитками? — Конечно, особенно если дама так об этом просит, — игриво ответил Беллами и освободил место рядом с собой, отсев от Джона. Девушка села между парнями, полностью повернувшись к Блейку. — Джон, знакомься, это Эхо. Эхо обернулась к Джону и весело поприветствовала. Джон надеялся, что по нему сейчас не видно, что он мысленно заживо закапывает её под землю. — Приветики, — безэмоционально произнёс Мёрфи и потянулся за бутылкой джина. Эхо оказалась красивой. И Беллами так оживился, когда она появилась. Теперь всё его внимание принадлежало только ей. Смотрел он на неё с поедающим интересом. Взгляд был немного похож на тот, каким смотрел он на Джона под фонарём, только в этот раз немного спокойнее. Джона даже передёрнуло от мысли об этом. Охренительно просто, когда твой друг флиртует с девушкой, сравнивать и вспоминать тот день, когда вы поцеловались. — А где твоя сестра? — спросила Эхо. — Вон там, танцует со своим парнем. Беллами обнимал девушку за талию. И этот факт цеплял взгляд Джона, несмотря на то, что он пытался не смотреть. — Я так взволнована перед встречей с ней. — Почему же? — умилялся Блейк. — Вдруг я ей не понравлюсь. — Как ты можешь не понравиться? Понравишься. — Он же жениться на тебе не собирается. Так что расслабься, — насмешливо влез Джон, злорадствуя. — Не слушай его. Он грубиян, — с улыбкой опроверг Беллами. — Не делай его шафером на нашей свадьбе, — отшутилась в ответ Эхо. В голове Джона родились только матные ругательства, и он занял рот джином, чтобы не высказать их вслух. Эти двое рядом всё время шептались между собой, смеялись и вообще не отлипали друг от друга. Джон не знал куда деть свои нервы и уже подумывал по-тихому свалить. Блейк всё равно не заметит за своей девицей — дальше неё он никуда не смотрит. Но тут Беллами притянул Эхо ближе и поцеловал. Девушка крепко вцепилась в его плечи и шею, со страстью отдавшись в поцелуй. Джон только хотел уйти и тут его словно парализовало. Он не мог сдвинуться с места от той боли, что испытывал сейчас. Он вспомнил свой поцелуй с ним. Он был таким запоминающимся и прекрасным, даже тогда, когда Беллами был лишь незнакомцем. Как давно это было. Как хотелось это повторить. Всё это время хотелось повторить тот поцелуй, но Джон давно упустил свой шанс. Теперь его целует эта девушка у Джона на глазах. И как он не представлял себе, что будет тяжело, реальность и рядом не стоит с его представлениями. Хотелось влезть, испортить их романтику, как-нибудь помешать. Хотелось как-то украсть у неё возможность его целовать. Это была невыносимая мука, которую Джон не знал, за что заслужил. Никто не должен испытывать такое. Поцелуй длился слишком долго. Их страсть была нескончаема. А нервы Мёрфи были уже на пределе. Он залил в себя как можно больше джина разом, но сколько бы он не пил, легче не становилось. Он всё так же трезво всё понимал и так же остро чувствовал. Не зная что с этим всем делать, Мёрфи резко вылил на штаны Эхо остаток джина, и поцелуй наконец прервался. Девушка грозно глянула него и возмутилась: — Какого хрена?! — Даже не знаю, как это вышло, — безэмоционально ответил Джон, скрывая сарказм. — Он имел ввиду, извини, это вышло случайно, — продолжил за него Беллами. — Ну и друзья у тебя, Беллами, — недовольно высказалась девушка и отошла в туалет. Джон сам удивился, что он всё ещё здесь и не сбежал. Может он всё-таки не готов так просто отдать ей Беллами? — Ну как она тебе? — заинтересованно, с горящими от восторга глазами спросил Блейк. — Не нравится, — резко ответил Джон. — Почему? — Она ветреная. Зачем тебе нужна та, кто вешается на тебя, едва зная? — Мы с ней где-то с месяц знакомы. И не спали. Пора бы это уже исправлять. — Для тебя месяц — это срок? — Уверен, ты тоже не по полгода с девушками за ручки держишься. Если долго думать, член может атрофироваться за ненадобностью. — Значит у тебя там всё в порядке! Очень за тебя рад! — саркастично возмутился Джон. — Почему ты такой злой сегодня? Давно девушки не было? Посмотри сколько вокруг отличных вариантов. Кроме Эхо и Октавии — все твои. — Я не трахаю всё, что движется. — Извини, а что ты тогда трахаешь? — Мне нужен только… — Джон осознал, что говорит это вслух. — Джин. Парень потрусил пустой бутылкой. — Я схожу к бару и возьму ещё, ладно? Если подойдёт Эхо, скажи ей, что я скоро буду. Перед тем как уйти Беллами положил свою руку на плечо Джону. Он так любил это делать, что для Мёрфи это стало привычкой. Не хотелось это разрушать — разрушать всё, что у него осталось. Но выхода будто бы не оставалось. Монти прав на счёт того, что молчание не даст ничего: ни минус, ни плюс, только эту ноющую бесконечную боль и злость. Молчи — и будь терпилой. Скажи правду — получи новую порцию боли. Выбор не из лучших. Но в этой правде собственная боль беспокоила его меньше всего. Он не хотел, чтобы Беллами потерял друга. Ему ведь это так важно. Как действовать Мёрфи не знал и чувствовал себя в полнейшей безысходности. Эхо вскоре вернулась и сразу же задалась вопросом: — Где Беллами? — Он… ушёл. — В смысле ушёл? — с недоумением переспросила девушка. — На своих двоих. Взял ноги в руки и ушёл, — но после Джон решил не останавливаться на сказанном. — С какой-то девчонкой светленькой, я уже имена его баб не запоминаю, слишком их дохрена. Взгляд Эхо наполнился убийственной злостью, ещё куда более страшной, чем бывала когда-то у Эмори. Она резко ушла куда-то в толпу. Надеется, что она так просто исчезнет, конечно же, было глупо. — Джон, можно к тебе? — спросила резко появившаяся Октавия и подсела рядом. — Да, конечно. — Беллами мне про тебя рассказывал. Он горд, что знает тебя. А я была удивлена, что вы познакомились относительно недавно. — Он рассказывает тебе обо всём? — Наверняка. — Почему именно я ему нужен? Почему он так привязался? Во мне нет ничего такого, что может привлечь кого-то. Люди просто привыкают ко мне, но не стремятся быть ближе, пока хорошо меня не узнают. Он же относится ко мне по-особенному, — без остановки высказал Джон, не в силах уже молчать. Он давно хотел остаться наедине с Октавией — единственной, кто по-настоящему знает Беллами. — Как же? — Он считает нас с тобой самыми дорогими ему людьми. Ты его сестра. Но я? Чем я это заслужил? — Он говорил с тобой о прошлом нашей семьи? — Октавия выясняла это с такой серьёзностью, словно что-то сейчас может произойти. — Я не понимаю о чём именно ты спрашиваешь. — Значит, нет. — И что это значит? Он знакомил меня с вашими родителями. — С родителями, — с грустной улыбкой повторила девушка. — Знаешь, мне всегда казалось, что он чувствует кому необходим. Он никогда не отпустит тебя, пока ты будешь нуждаться в нём. И он мог почувствовать это, когда ты сам ещё об этом и не подозревал. Всем хочется иметь семью. Я всегда была его семьёй. Но я бросила его. Меня рядом нет, и больше у него никого не осталось. Теперь только ты у него есть. — Не только. У него есть Эхо. — Эхо? — непонимающе переспросила девушка. — Это та девчонка, с которой он лизался? Она ничего не значит для него. — Это пока что. — Каждый день, мы пытаемся исправить ошибки, которые натворили для того, чтобы снова обрести право быть счастливыми. Забота о других — в этом мы нашли искупление. Думаю, твои интересы ему важнее своих. Джон не успел переварить сказанное. Внезапно появился Беллами и сдержанно-строгим видом обратился к нему: — Джон, отойдём на минутку. — А я думала в семье всё обсуждается вместе, — с усмешкой прокомментировала Октавия. Беллами отвёл Джона туда, где было более тихо и безлюдно. Он выглядел не очень-то довольным и дружелюбно настроенным, и Мёрфи надеялся, что он ещё не пересёкся с Эхо. — Какого хрена, скажи мне?! Каких баб у меня дохрена? — злостно наехал парень. — Прости, что? — Джон ничего лучше не придумал, как скосить под дурака. — Я попросил тебя, сказать Эхо, что я скоро подойду, а ты сказал что?! Джон пытался включить активный мыслительный процесс, чтобы придумать как выкрутиться, но пока не особо получалось, и он просто молчаливо пялился на парня с видом, будто просто не понимает о чём речь. — Я же сказал, что она мне нравится. С чего ты решил, что ты можешь портить мои отношения с девушками? Ответь, хоть на один вопрос, блять, пожалуйста, — Беллами всё больше раздражался, и Джон видел его таким злым впервые. Он понял, что влип. Его необдуманно-вырвавшиеся на эмоциях слова могут испортить скорее его отношения с Беллами, чем отношения Блейка с Эхо. И ему было страшно об этом подумать. Страшно подумать, что Беллами поймёт всё не правильно и не простит его. Что Джон всё потеряет из-за своей глупой ревности. — Может быть она и тебе понравилась? — подозрительно спросил Беллами. — Что?! Нет! — Тогда назови мне хоть одну разумную причину, которая может это объяснить? Потому, что если ты считаешь, что она мне не подходит, то это неразумная причина! И я вообще слабо себе представляю, что может быть такая. Ведь ещё никто из моих друзей меня так не подставлял. А от тебя я это ожидал в последнюю очередь! — Потому, что я хочу быть на её месте! Эти слова словно бы вырвались сами собой из уст Джона. Услышав их, Беллами резко замолчал, а его взгляд сменился из гневно-нападающего в ошеломлённый. У него был такой растерянный и удивлённый вид, на который, по мнению Джона, он не был способен. И тут Джон окончательно уверил себя, что всё это время Блейк не прикидывался. Для него эта информация, действительно, стала шоком. Джон же почувствовал себя истерзанным в клочья и больше не мог вынести этих молчания, взгляда, иступлённой реакции. Его это добивало ещё сильнее. Никогда он ещё не чувствовал себя настолько ненужным и одиноким, как сейчас. Джон ушёл, ничего не сказав, а Беллами не попытался его остановить.