Разные жизни

      Джебом удобно устроился за огромным бюстом отца-основателя закрытого элитного колледжа под дверью директора, чтобы подслушать его разговор с Джинёном, но все внимание в результате отняла болтовня кучки парней, встрявших у распашного окна дальше по коридору.       — Какой у него рост? Он, кажется, даже выше тебя, — китаец-новичок пристально наблюдал за кем-то в школьном дворе.       — Всего-то на пару сантиметров, но по сравнению с тобой он конечно гигант, — таец, тоже недавно переведенный, наоборот отвернулся от окна, смерив собеседника насмешливым взглядом.       — У тебя запасные коленные чашечки есть? — Вяло огрызнулся парень, не отвлекаясь от созерцания чего-то, видимо, очень интересного, и толкнул друга в бок.       — Зачем тебе его коленные чашечки есть? — Не слышавший начала беседы удивился подошедший к иностранцам Марк. Старший сам был студентом по обмену из ЛА.       — А? Забей? Как зовут того парня? — Действительно невысокий на фоне соседей, но спортивный парень отвлекся на секунду, указывая тут же за окно. Туан взглянул в указанном направлении и нахмурился.       — Это Ким Югём, и мой тебе совет, Джексон, даже не смотри лишний раз в его сторону, иначе проблем не оберешься.       — Поклонницы затопчут? Ну за такого умереть не жалко.       — Ты гей что ли? — Тощий таец удивленно вздернул брови.       — Отнюдь, но предрассудками не обременен. Просто умею ценить прекрасное, — усмехнулся закатившему глаза парню Джексон.       — Ты и мозгами не обременен, как я посмотрю. Сказал же не связываться с ним, — сокрушенно покачал головой Туан и, сползая по стене, устроился прямо на полу. — Этот парень неприкосновенен фактически как частная собственность.       — Собственность этой девчонки, что сейчас тискает его как плюшевого зайца? — Усомнился китаец а сосед обернулся посмотреть.       — Почти угадал. Ее брата. И, собственно, только Боён и разрешено так себя вести с Кимом. Остальным Джинён глаз на жопу натянет, поверх вырванных с корнем и уже вставленных туда же рук.       — Подслушиваешь? — От шепота, похожего больше на шипение кобры, Джебом вздрогнул и обернулся, тут же шарахнувшись прочь от слишком близко наклонившегося Пака, чуть не сбив известный бюст.       — Ты меня заикой оставишь.       — Не страшно, Боён тебя убогого любым любит, а я просто разрешу ей кормить Югёма с рук, так что долго она меня винить не будет, — Джинён усмехнулся от вида скривившегося Има. — А где, кстати, эти двое?       — У них съемка новой летней формы, — Джебом наконец установил ровно многострадальный монумент.       — Знаешь, я до сих пор поверить не могу, что для того чтобы узнать какого цвета носит трусы нуна, ты протолкнул законное укорачивание длины форменных юбок, — Пак сложил руки на груди, откровенно издеваясь над другом.       — Ты серьезно думаешь, что для того, чтобы заглянуть под юбку собственной девушки мне нужно привлекать весь колледж? — Пришла очередь Има ухмыляться гримасам Пака.       — Главное меня не привлекай к этому. Хватит. Даже думать об этом не хочу. Брр, — Джинён брезгливо передернул плечами и наконец двинулся по коридору к аудиториям. Джебом удовлетворенно улыбнулся, не часто ему удается переиграть друга, и тут же нагнал его, вспомнив первопричину всей траты времени.       — Так о чем ты говорил с директором?       — С кем? А, твоей матерью? — Обернулся на парня Пак и снова осклабился. — Она просила меня приглядывать за тобой, чтоб глупостей не натворил.       — Серьезно? — Сфейспалмил Джебом. — Даже не пойму, что приводит меня в большее негодование: то что мне не доверяет собственная мать или то, что опеку надо мной доверяют самому больному отморозку этого колледжа.       — Хей! Не забывай, ты говоришь с сыном главного инвестора этого колледжа, — праведно возмутился Пак.       — Как сын директора этого колледжа имею полное право, — отмахнулся Им.       — Хм, чего это наш тихоня Марк так разошелся? — Джинен притормозил от непривычной картины, а Джебом нахмурился, глядя, как заметивший их парень пытался оттащить новичка от окна.       — Боюсь тебе не понравится.       У Джинёна всегда чутье было как у кошки, а уж сложить недовольную мину Има, суетность Марка и горящие глазенки новичков в одну логическую цепочку ему труда не составило. Он медленно двинулся к ближайшему окну и, мгновенно выцепив в толпе знакомую макушку, оглянулся на новичка, что с вызовом встретил его взгляд. Пак оглядел спортивную фигуру парня, снисходительно усмехнулся и, открыв окно, высунулся почти по пояс.       — Югём-и! — Парень внизу в новой летней форме выглядел сногсшибательно, как впрочем и в любой другой одежде. Он оглянулся на знакомый голос и будто засветился изнутри яркой улыбкой. — После занятий буду ждать тебя в клубной комнате.       — Серьезно? — Приблизившись вздергивает брови Джебом, перехватывая взгляд превосходства Пака в сторону Вана. — С чего такая дешевая демонстративность?       — Некоторых экземпляров нужно носом тыкать даже в очевидные вещи.       Югём скучающе болтал ногами, сидя на краю стола, за которым Джинён, как главный редактор вносил последние правки в макет завтрашнего выпуска студенческой газеты. Он только закончил очередной уровень мобильной игрушки, когда Пак наконец отодвинул ноутбук.       — Они опять тебя штукатурили в три слоя? — Старший провел костяшками пальцев по розовеющей щеке Кима.       — Нет. Боён запретила. Все еще опасается, что вы снова поругаетесь, — мальчишка ластится к руке, как маленький котенок. — Только мне кажется, ты с ней был слишком груб в прошлый раз. Она все же твоя старшая сестра, а не мой менеджер.        — А ты мой парень, а не моделька по вызову, — в голосе мелькнули стальные нотки, но тут же исчезли, стоило Югёму чуть тревожно сдвинуть бровки. — Прости. Я просто чудовищно устал. — Джинён с легкостью передвинул немалую тушку младшего по столу и удобно устроился между разведенных длинных ног, укладывая голову на теплое бедро. — Им будто снимать больше некого. И Боён тоже. Знает ведь, что я весь ревностью исхожу, когда вижу как все эти подростки в затянувшемся пубертате на тебя слюни пускают.       — Ты преувеличиваешь, — Югём машинально запускает длинные пальцы в идеальную укладку, легко массируя склоненную голову, от чего старший едва не урчит. — Я кроме тебя никому не нужен.       — Если б так и было, — думает Пак, цепляя взглядом ненавистный силуэт в тени коридора через широкую щель незакрытой толком двери. — И слава богам, потому что ты только мой, — бурчит он вслух, и скользнув горячими ладонями по сильным бедрам вверх и за спину, притягивает парня ближе, зарываясь носом ему в живот. Югём тихо смеется над таким старшим, но тут же сдавленно охает, когда ощущает влажный язык на коже живота, под вырванной зубами из пояса рубашкой. Властные руки мгновенно оказываются под тонкой тканью на пояснице, легко оглаживая напряженные мышцы.       — Джинён-а, — Югём вцепляется в волосы как кот, ноготками слегка царапая кожу, и пытается отодвинуть выцеловывающего пресс Пака. И старший будто поддается, но лишь для того, чтобы подняться и заткнуть поцелуем все протесты. Ким возмущенно мычит в поцелуй и пытается отодвинуть беспардонные руки, что с силой сжали ягодицы, но сопротивление не длится долго. Через пару мгновений Пак снова чувствует тонкие пальцы в волосах и то, как мальчишка сам льнет к нему, скрещивая ноги на чужой талии. Он улыбается, едва отстраняясь от чуть покрасневших пухлых губ.       — Я соскучился, — Джинён целует трепещущие реснички, точеные скулы и мигом вспыхнувшие ушки.       — Тебя не было целую неделю, — капризно бьет кулаком в плечо Ким, и сам подставляет шею под мокрые поцелуи, запрокидывая голову. — И нужен же тебе был этот форум.       — Ты же знаешь, отец хочет, чтобы я уже включился в работу компании. Ему не терпится запихать меня в кабинет главного офиса к себе под бок, — Джинён зацеловывает каждую родинку, вылизывает кадык и на мгновение замирает, уткнувшись носом в впадинку хрупкой ключицы. Он в противовес собственной ревности не любит оставлять видимых следов, отчего сейчас с нетерпением расправляется с пуговицами рубашки, чтоб, распахнув ее, упиться видом поблекших укусов и засосов их последней встречи. Югём тихо ругается и опирается рукой на стол позади, когда Пак приникает к старому засосу на груди, кусает и зализывает новый след.       — Хен, — Югём тянет старшего за ворот пиджака недовольный тем, что на нем все еще так много одежды, когда сам Пак уже запустил ладони в трусы Кима. Но отброшенный пиджак и пара пуговиц у ворота рубашки, все что получает мальчишка.       — Сейчас главное ты, малыш. Позволь мне, — Джинён снова с улыбкой целует обиженно поджатые губы и мягко накрывает потемневшие от желания глаза форменным галстуком. Он чуть прикусывает чувствительную мочку, языком ведет по бешено бьющейся жилке на шее и поцелуями по плечу. Югём доверчиво обмякает в сильных руках, и Пак аккуратно укладывает его на стол. Старший собирает чужие горячие ладони, прячет лицо в них лишь на мгновение, чтоб сквозь изящные пальчики сверкнуть диким взглядом на дверь и где-то там в темноте щели горящие не менее сумасшедшие глаза.       Югём чувствует, как хен целует его тонкие запястья и заводит их себе за плечи.       — Не отпускай меня, — чуть хриплый голос и острые зубы под самой ключицей прошивают насквозь. Ким чуть выгибается, открывая рот в судорожном вздохе, беспомощно комкая ткань на чужих лопатках. — Да, вот так, малыш, — Джинён шалеет от этих рук, цепляющихся за него, и изводит послушное тело под собой поцелуями и укусами, что тут же виновато зализывает, руками бесцеремонными жадно обводя каждый изгиб и стягивая мешающие брюки и белье.       А Ким может лишь до крови терзать пересохшие губы, пытаясь заглушить собственные несдержанные стоны, извиваясь под умелыми ласками Пака, знающего все его слабые места, и путаться в собственных мыслях и ощущениях, лихорадочно хватаясь за сильные плечи и царапая чужую шею в пик наслаждения. Югём едва держится в сознании и может дышать, когда чувствует собственный вкус на чужом языке, вторгшемся в приоткрытый ротик.       — Люблю тебя, мой малыш, — Пак не спешит снимать галстук с глаз, чувствуя как под рукой на лилейной шее успокаивается чужое дыхание, замедляясь до совсем сонного.       — А теперь проваливай, — Джинён не видит, но все же слышит чужое загнанное дыхание, зубовный скрежет, а после удаляющиеся шаги, срывающиеся на бег. Он удовлетворенно хмыкает и осторожно развязывает повязку на глазах. Стараясь не разбудить, Джинён приподнимает спящего Югёма и бережно усаживает к себе на колени, целомудренно запахнув рубашку, и обнимает, сторожа покой своего мальчика.