Байкер-стриптизер

Закрой глаза, коснись меня Ты пахнешь соблазном и медом Исчезнет грязь осколков дня Ударит в гонг природа. Ария, Искушение. «Здравствуйте», - протянул мужчина, хищно таращась на него. По Гаю пробежала дрожь. Он хотел провалиться на месте! Как же звали этого человека? Он не мог вспомнить…Хвост, кажется? Или Копыто? Ах, точно, - Грива! Это длинноволосого мужика он запомнил еще во время подписания документов. Гая просто поразил внешний вид этого парня – такой странный, такой экстравагантный! Он никогда не встречал подобных, за редким исключением – порой видел таких рядом с братом… Гай кивнул, сухо сглатывая комок в горле. Его трясло. Его шатало. Его морозило точно ангела, который попал в дом сладостных утех. Здесь он чувствовал себя в сто крат невинней, чем на свободе, он чувствовал себя непозволительно, ужасно невинным! Это все извращенная атмосфера. Ведь клуб был не просто клубом, где музыка и хорошо кормят, ну, и поят без сомнения. Нет, он знал что это за клуб! Помещение, где собирались самые отвратительные личности города, - пьяницы, геи, извращенцы, шлюхи в конце концов… Гай никогда в жизни не бывал в таком месте, и никогда бы не пошел. Это было отвратительно находиться в прокуренном темном зале, где даже полумрак, казалось, залазил в штаны лишь с одной развратной целью. Здесь все было пропитано запрещенностью. Грязью. Сексом. Гая затошнило, причем сильно. Едва удавалось сдерживать позыв – он понимал, что в туалет не стоит бежать, так как обычно в туалетах совершаются все самые отвратительные вещи. Пока рядом Грива, он более-менее в безопасности. Да, он боялся! Ужасающе боялся этой грязи, этого места. Если бы не деньги, он бы никогда в жизни не ступил сюда ногой! Но ради денег, которых у него было немного, ему требовалось провести один вечер тут. Один. И он будет свободен. Грива поглядывал на мальчишку, - а он посчитал бы этого хоть и высокого, но костлявого щуплого паренька подростком, если бы не знал в действительности сколько тому лет. Грива не сводил взгляда с Гая, когда ввел того в зал. Он читал по лицу мальчика все эмоции. Грива понял, что тот чувствовал, и это его позабавило. Что тут такого страшного? Что отвратительного? Ведь не тебе засовывают кое-то в задний проход, ведь не тебя вышвыривают с помоями на задний двор! А значит, и волноваться не стоит! Да и на месте этого молокососа он бы радовался неслыханной удаче, радовался благоволению судьбы, пославшей столько денег! Он бы хотел быть на его месте. И, - да. Он завидовал Гаю. По-черному завидовал ему! Грива провел трясущегося мальчика к стойке, рассказывая все и поясняя каждый сантиметр заведения, объясняя его уставы, его правила, уточняя детали. Гай был бледен, и не выпускал кончик рубашки из судорожно сжатых пальцев. Ух, какие это были пальцы! Грива с усмешкой подумал – что если бы Гаю сейчас открыть - многие из тех, кто в эту секунду находятся в каком-то полуметре от него, даже касаются случайно краем одежды, не отказались обсосать его пальцы! Не отказались бы затем засунуть в свои штаны? Чтобы стало с этим девственным умником, если бы он узнал такое? Грива ухмыльнулся, широко и пошло. Гай выглядел крайне затравленным, таким беззащитным, хрупким. Он стоял рядом со стойкой как пальма в кадушке, боясь пошевелиться, боясь посмотреть и увидеть лишнее, боясь почувствовать чью-то кожу на своей… Если бы привели на городские очистительные сооружения, ему не было бы более мерзко и тошнотворно, поверьте! - Ну вот, вы видите, как мы тут поживаем, - развел руками Грива, - и как вам это все? – он обвел обширное пространство клуба. - Н..нормально, - Гай сжал до посинения губы. И тут… Какое-то тепло заструилось в его грудь. С одной стороны это было гадкое тепло, невыносимо противное. А с другой стороны – каким-то чудом это тепло в груди согревало его! Такое же двоякое чувство, когда хочется согреться в жуткий мороз и единственное что может дать тепло – это струйка собственной мочи. Отвратительная…но теплая. И причиной тепла был человек. Единственный, кто смог успокоить Гая в этом здании. Единственный, с кем он говорил больше пяти минут. И этот человек, который, как надеялся Гай, сможет избавить его от одиночества, сможет стать приятным собеседником, может, даже опорой, и другом… Этот человек оказался здесь! И вел он себя не как подобает приличным людям, с какими бы хотел дружить Гай. Человек этот тряс длинными волосами над помостом, совершая движения головой как лопасти мельницы, он разбрызгивал капли пота и горячительного с торса на ближайшие тела, он был по пояс обнажен, покрыт татуировками, он возвышался в центре извращенской мрази, как фонарный столб над мусорной свалкой, и свет его был так же фальшив, как и свет фонаря. Под низкие грудные всхлипы и рык, что напевали музыканты в клубе, этот парень показывал стриптиз! Бесспорно, без сомнения это был стриптиз. И это был Дирк. Тот самый, что снял у Гая комнату десяток часов назад. И этот Дирк позволял себе пошлые, отвязные вещи. Гаю захотелось убежать оттуда, когда он видел, как мужчина засовывает себе в рот палец и проводит по чьей-то морде, как он разрешает трогать себя за интимные части тела , прикрывая их лишь тонкой защитой ткани, как он прислоняется к столбу и изображает какие-то животные акты, движения, пошлые, грязные, на которые способен лишь скот! Затем…Гай не нашел силы отвернуться – и жаль! Дирк спустил штаны, оголив свою нижнюю часть. Гай кое-то понимал в мужской красоте, но не по своему нетренированному телу, а по чужим телам, он вынужден был признать за Дирком хорошие формы, но только это. И все. Остальное – разврат. Ничего больше не было в Дирке, только это. Грива не мог не заметить, как Гай раскрыл рот на нового танцора. «Блять, эта чума действительно находка! – восхитился Грива, содрогаясь от низменного счастья, - Даже эту старомодную образину смог расшевелить… Блять, да это юноша с него глаз оторвать не может, он даже не шевелится уже которую минуту! Чтоб я кончил в собственные носки, если отпущу этого урода Дирка из «Бабочки»! Он должен остаться здесь, он находка. Только бы сам не догадался, насколько ценная…» Дирк не сдал позиций, как и обещал самому себе. Да, он взвел толпу немыслимо! Его трусы просто лопались от бумажек, которыми засыпали его член. «Хоть самое дорогое у меня находится в деньгах а не в дерьме, как все остальное!» - расхохотался про себя Дирк. Правда, он ужасно устал будучи постоянно во внимании, чтобы не допустить посетителям никаких глупостей в свою сторону, ничего лишнего, что не входило в его планы. В особенности после страстей, которыми его уши снабдили остальные танцоры. Нужно быть на чеку, всегда, а не то в два счета можешь почувствовать в своей заднице что-то лишнее… Дирк увидел как Грива, стоя позади какого-то мальца, делает ему активные знаки внимания, безумно жестикулируя, гримасничая и, по-видимому, подзывая к себе. Чего ему надо, придурку? Дирк подумал что у него вроде как испытательный срок сейчас. Поработай он дольше хоть на неделю, фиг бы повиновался. Но сейчас он решил исполнить желание Гривы. Он спрыгнул с помоста, и, успев перед этим натянуть только штаны, не спеша прошел к Гриве. - Мистер Глори, позвольте познакомить с нашей звездой, самый лучший танцор которого когда либо носила земля, стоит перед вами, - Грива просто светился в полумраке, невесть откуда у него нашлись и лестные слова, и учтивость, и представительность. Причина тому известна. Деньги. Всего лишь деньги. - Сам поражаюсь, и как только она меня носит, - пробормотал под нос Дирк. О причине его ужасающего настроения несложно догадаться. Дирк и Гай стояли в сумеречном углу и оба не слышали ни слова из чекнутой болтовни Гривы. Они стояли напротив друг друга, смотря глаза в глаза, не моргая, и пытаясь прочитать в зрачках напротив какие-то слова, какие-то мысли, хоть обрывки, чтобы понять, что же сейчас происходит в голове противника. Ситуация была накалена, как гвоздь в кузнице, и Грива ничегошеньки не понимал, хотя чувствовал что эти обмены сумасшедшими, угрюмыми взглядами неспроста. Он надеялся, что Дирк не сотворит глупость, не испугает малыша Гая, что он даст возможность ему, Гриве, действовать самому и устроить так, что у них будет безбедная жизнь. Что их никогда не вышвырнут из клуба, и они никогда не лишатся своей работы и денег. Что Дирк не ляпнет несуразицу, и уж тогда Грива сделает все возможное, чтобы уложить своих голубков в одну постель. Блять, да он собственноручно простыни отгладит и будет стоять рядом с кучей презервативов, принесет на подносе смазку, лишь бы они переспали! А то, что после таких безумных танцев Дирк не ударит лицом в грязь в постели, можно было не сомневаться! Он трахнет малыша Гая так, что у того напрочь вышибет мозг, напрочь! И уж тогда-то Грива будет при них, и он не будет марионеткой. Он будет другом и равным. Гай поглядел на торс Дирка жалостливо, ему было не по себе стоять рядом с этим развратным мужчиной и хуже было от мысли, что сегодня он точно видит танцора не в последний раз! А Дирк смотрел на Гая, гадая что же он забыл в клубе, прищурившись, заглядывал тому в глаза, нисколько не смущаясь того, что был чуточку ниже юноши. И, наконец, бесцеремонно перебивая услужливое и громкое щебетание Гривы, задал единственный вопрос, что уже давно назрел в его голове: «Это и есть тот самый пресловутый хозяин клуба, с которым ты обещал меня познакомить?» Ответ не услышал. Он прочел его по распахнутым глазам Гая. «Да» - шептали они.