Там, где сбываются сны

Они неторопливо ехали вдоль опустевшего пляжа уже почти пятнадцать минут. Стемнело быстро. Сначала им перестали попадаться фонари, потом встречные машины. Дорога, идущая очень близко от моря, казалась совершенно безлюдной. У Харуки сладко екало в груди – они ехали, и рука Мичиру доверчиво лежала в ее руке. И отпускать эту руку ей хотелось меньше всего на свете… - Поверни налево, - попросила Мичиру, когда дорога раздвоилась. – И теперь проедь немного дальше… Харука послушалась, провела машину дальше, остановилась, когда свет фар вырвал впереди не то прибрежную скалу, не то просто причудливое нагромождение огромных камней. Она заглушила двигатель, и, врываясь в мерное дыхание накатывающих на берег волн, девушки услышали звук падающей воды. Где-то совсем рядом… Харуке показалось, что впереди белеет маленький оазис. - Здесь давно был подземный источник, который бил из вершины скалы и по камням стекал в море. Каскады, бассейн и ступеньки, ведущие к самому роднику, здесь появились не так давно, - пояснила Мичиру, выбираясь из автомобиля. Харука последовала за ней. – Они искусственные, но даже днем об этом ни за что не догадаешься. Мне нравится это место… Они отошли чуть дальше. Было совсем темно, небо заволокло облаками, ни единого лучика света, кроме непогашенных фар, отблески которых танцевали на бегущей воде. Где-то на вершине скалы послышалось хлопанье крыльев и резкий голос какой-то встревоженной птицы. - Пойдем к морю, - предложила Мичиру, - потом вернемся сюда… Ночной пляж был пуст, и в этом тоже было какое-то неподдельное очарование зарождающейся ночи. Никого нет, даже вездесущих чаек. Только волны бегут одна за одной, чтобы докатиться до берега и разбиться о большие черные камни. Держась за руки и осторожно обходя валуны, они добрались до кромки воды. Харука глядела на океан. Белая пена лизала кроссовки. Она наклонилась, чтобы снять их, коснуться воды, почувствовать ее…. Повернулась в пол-оборота к Мичиру: - Такая теплая… - Да, - шепнула в ответ та, и Харука вздрогнула, ощутив, как тонкая ладонь коснулась ее спины, медленно вычерчивая дорожку от шеи до поясницы. Они сидели на больших теплых камнях и глядели на море. - Тебе нравится? – хрипло выговорила Тено, борясь с желанием откинуться в ее объятия. - Море – это моя стихия. Знаешь, я бы хотела жить где-нибудь здесь. Ну… когда-нибудь. Купаться по ночам в океане. Ловить рыбу. Собирать самые красивые раковины… - Я тоже люблю море, - прошептала Харука. Руки Мичиру, не торопясь, пропутешествовала обратно по ее позвоночнику, легко сжала плечи, помассировала их, словно зная, что после напряженных тренировок спину Харуки настигает какое-то проклятье в виде сведенных в судорогу мышц. Она заурчала, не в силах сопротивляться нахлынувшим чувствам. Так хорошо… – Но больше я люблю простор. Чтобы раскинуть руки и лететь так. Как ветер. Сегодня так спокойно. Так тихо. Ни ветра, ни людей, никого нет на многие мили вокруг… только мы. И море бормочет… Ну, я хотела сказать, шуршит. - Нет. Море поет. - Поет? - Да. Хочешь услышать его песню? – спросила Мичиру. Харука кивнула, не совсем понимая. В руках Мичиру откуда-то взялась большая витая ракушка, закрученная в несколько спиральных витков с колючим игольчатым кончиком. - Держи. Просто приложи к уху и слушай. - Что это? - Просто раковина. Я нашла ее на пляже. Иногда она тоже поет. Как море. Только каждый слышит в ней что-то свое. Харука послушно взяла раковину. Приложила к уху. И почти тут же услышала, как изменился окружающий ее звук. Откуда-то изнутри доносился гул, подобный тому, что рождают волны в шторм. Ветер плескал на воду холодные брызги. И было в этом звуке что-то такое, от чего по коже пробежали мурашки – это волны плясали под усиливающимся ветром, который гнал их на берег с незримой, нечеловеческой мощью и силой… - Ветер… - пробормотала Тено, отнимая от уха раковину и мимолетно глядя на Мичиру. – Там очень сильный ветер. Такой, что рвет паруса на лодках и высоко-высоко поднимает вверх волны… - Получилось? - Там сейчас шторм, - сказала Харука, возвращая раковину. – Море как будто бушует. А у нас здесь тихо… - Где это – там? – спросила Мичиру, тоже вслушиваясь в раковину. - Где-нибудь в другом мире. На обратной стороне Земли. На другой планете. - Ты же не веришь в них… - начала было Мичиру. - Ну… иногда верю,- Харука сама не поняла, как Мичиру вдруг прижалась к ее плечу, положила на него голову и обняла гонщицу за талию. Так доверчиво и открыто. Как ребенок, ищущий защиты. От этой бесконечной, беззащитной нежности у Харуки сжалось сердце. «Мне словно нужно от чего-то защитить ее. Я это чувствую. Все еще впереди, но... Я должна это сделать…». Ее руки сами собой запутались в шелковистом водопаде распушенных аквамариновых локонов, перетекающих между пальцев, как жидкий шелк. - Хару-чан? Все в порядке? Харука помотала головой. Убаюканный волнами, их мир лежал перед ними, огромный, как на ладони. Светлые игольчатые звезды, мохнатые и дрожащие, то и дело прорывались сквозь пелену облаков, расцветая крошечными цветами. Ласковый южный ветерок затихал над океаном, овевая прохладой лицо, и казалось, что далеко-далеко поют невидимые струны. - Знаешь, - вдруг сказала Харука, - иногда мне вдруг делается страшно. В такие минуты, как сейчас, когда кажется, что вся эта тишина – всего лишь затишье перед бурей. Похожей на ту, в раковине. А потом грянет буря – и все погибнет. И тогда я вдруг осознаю, насколько сильно я люблю этот мир. Все, что в нем есть – плохое, хорошее, неважно… Люблю так сильно, что готова взять его на руки и поднести ближе к солнцу, чтобы уберечь, согреть, спасти… Ценой своей жизни. Даже в груди больно делается. А бывают дни, когда все наоборот. И тогда я всех ненавижу… - Харука… - Скажи, а ты любишь кого-нибудь? – Тено почти тут же смутилась. – Ну… если не хочешь, не отвечай. Просто я столько рассказываю о себе, а про тебя почти ничего не знаю… ты такая загадочная… - Ты хочешь спросить, не влюблена ли я? – шепотом уточнила Мичиру. - Да. Мичиру прижала ладони к щекам. - Я люблю одного человека… - опуская глаза, призналась она. Харука слегка покраснела. - И давно? Я хотела сказать, это, наверное, тот парень, которого я застала в твоей квартире, когда зашла предупредить про гонки… - Кобаяси? – одними губами улыбнулась Мичиру, наблюдая весь спектр эмоций – от ревности до отчаяния, отразившихся на лице гонщицы. – Нет, Кобаяси вовсе не мой парень. С чего ты такое взяла? - Не парень? Но почему он тогда… - Харука потрясенно замолчала. - Кобаяси - младший сын моего опекуна, - спокойно ответила Мичиру, - он студент, учится на программиста в Осаке, и когда бывает в Токио – заглядывает ко мне. Он мне почти как брат, мы росли вместе. - Как… брат? – недоверчиво переспросила Харука, припомнив, как этот «брат» стоял перед ней в одном полотенце на голом торсе. - Именно. Но это не мешает ему ревновать меня к каждому окрестному парню и блюсти мою честь, представляешь? Кобаяси – настоящий самурай. Но между нами никогда ничего не было и нет, клянусь тебе! - И поэтому он принимает у тебя душ? А потом расхаживает перед тобой в одном полотенце? - Да нет же! – сказала Мичиру. – В тот день был сильный дождь, помнишь? Когда он переходил дорогу, его окатила водой какая-то машина. Я сама предложила принять ему ванну, а потом помогала приводить в порядок вещи… - А почему он тогда сказал, что тебя нет дома? - Да я же говорю – ревнует. Вечно пытается от всего уберечь, считает, что я слишком хрупкая, чтобы дать кому-то отпор. Сказал мне, что ко мне приходил какой-то парень. И дальше – что ты передала про гонку. Он же не знал, что ты далеко не парень, которые, по его мнению, просто объявили на меня сезон охоты. Я увидела тебя в окне – тебя и твою машину, бросилась было следом, но тебя уже не было… - Значит, это не он. - Нет, не он. Я люблю совершенно другого человека… - А потом этот Катанабэ. Меня чуть кондрашка не хватила. Что у вас на треке свидание и что он принес тебе цветы… - Я купила эти цветы тебе, - улыбаясь, сказала Мичиру. – Я раньше никому не дарила цветов, но почему-то решила, что сегодня можно… Она чуть-чуть повернула голову, и их взгляды встретились. Как тогда, в самый первый раз, при самой первой встрече… Лица почти соприкоснулись, так, что они чувствовали дыхания друг друга. И в темноте Харука увидела, как в расширившихся зрачках Мичиру дрожит ее собственное отражение. - Спасибо. Мне раньше никто не дарил цветов… - прошептала Харука, - никогда. - Харука… - Да? - А меня раньше никто не целовал… Тоже. Никогда… И искушение оказалось слишком велико.