Неприкасаемый

— Ну здравствуй, Руди. Сэм сдёрнул с головы старика плотный мешок и приветливо улыбнулся. Майлз прищурился от яркого света одинокой лампочки, низко висящей прямо над ним, и оскалился в ответ. — Добрый… вечер? — Утро, Руди. Очень раннее утро. Из-за тебя, дерьма ты кусок, мы не спим, — Картер сел напротив верхом на стул и сложил руки на его спинке. — И чем быстрее мы со всем разберёмся, тем быстрее отправимся каждый своей дорогой. Руди вдумчиво покивал и пошевелил пальцами крепко примотанных к подлокотникам рук. Чёрная изолента плотно охватывала не только его запястья, но и лодыжки, так что он и дёрнуться не мог. — Полагаю, моя дорога отведёт меня на тот свет? — спокойно поинтересовался он и посмотрел на мужчину лет пятидесяти, стоявшего рядом с Сэмом. Тот развёл руками в стороны. — Тони хочет сказать, что ты сам виноват, да, Тони? Тони откинул со лба прядь седых волос и пожал плечами в знак того, что ему в общем-то всё равно. — Тони немой, поэтому вопросы буду задавать я. А ты не смотри, что у него лицо такое доброе — он любит делать людям больно. — Сэм? — раздался рядом печальный голос Джейка. — Я пойду, да? Моё-то дело сделано. Толстяк неловко переминался с ноги на ногу, явно чувствуя себя неуютно на мрачном пустом складе. — Да, — согласился Картер, прикурил и, когда напарник уже поверил в то, что совсем скоро он будет в своей тёплой постели, бросил небрежно: — Принеси нам кофе. Джейк глубоко вздохнул, но возражать не стал. Настроение у Сэма было скверное, все знали, что в такие моменты его лучше не доводить. Впрочем, с ним в принципе не стоило связываться. Когда грузные шаги стихли за дверью, Сэм затянулся и сказал: — Обойдёмся без предисловий. Где деньги? — Не понимаю, о чём вы, — улыбнулся старик, и прежде, чем улыбка покинула его губы, увесистый кулак Тони впечатался в его нижнюю челюсть. Сэм вздохнул. — Видимо, без предисловия не обойтись. Мы знаем, что ты сделал, окей? У нас есть глаза и уши. И, к счастью, у многих есть языки, — Тони весело фыркнул, и Картер, выпустив дым через нос, продолжил: — Ты завалил Шона. Спиздил бабло. Где оно? — Что-то не припомню такого, — Руди грустно опустил уголки разбитых губ. — Старческий склероз, понимаете… — Тони, полечи его. Кулак ещё пару раз влетел в челюсть бездомного, прошёлся по почкам и печени, врезался в тонкие рёбра. Удары глухо разносились по пустынному помещению, а когда Тони закончил, Руди выплюнул на пол несколько окровавленных зубов. И снова улыбнулся алым провалом рта. — Попробуем ещё раз, — начал Сэм, но его прервал хлопок входной двери. Джейк, держа в руках по стакану чёрного кофе, подошёл к напарнику, вручил ему оба напитка и, стараясь не приближаться к Тони, замер в тёмном углу комнаты. Он терпеть не мог подобные мероприятия, но Картера забавляло, как его полное лицо зеленело от вида крови и звука ломающихся костей, так что толстяку приходилось оставаться и наблюдать. — Так вот, — Сэм передал один стакан Тони, щелчком отправил тлеющий окурок в связанного старика и с наслаждением сделал глоток. С кофе, даже таким дерьмовым, утро становилось менее отвратительным. — Это ведь даже не моя работа. Я не знаю всяких там психологических приёмов, манипуляций для допросов, так что давай просто поможем друг другу. Покончим со всем этим. — Вы же меня в любом случае убьёте, — пожал плечами Руди, — так зачем мне вам помогать? — Затем, что тогда ты умрёшь быстро и безболезненно, — не стал отрицать Сэм невозможность хэппи-энда для Майлза. — Где. Деньги? — Спрятал где-то. Но что-то не припомню, где, — засмеялся бездомный. Картер глотнул кофе, посмотрел на Тони, и тот снова принялся за дело. Узловатый палец легко сломался в его крепких руках, и склад огласился первым криком. За первым пальцем последовали ещё два — Тони не любил размениваться по мелочам. — Эх, Руди-Руди. Надо было тебе прятаться получше. Старик, тяжело дыша после коротких, но громких вскриков, покачал головой: — Не думал, что вы догадаетесь искать в ночлежке человека с тремя миллионами. — Но всё же мы нашли, — протянул Сэм и вдруг широко усмехнулся: — Священник, кстати, мог тебя спасти. Или хотя бы попытаться, но продал тебя за несколько сотен. — Иуда, — с презрением бросил Руди и сплюнул на пол кровь. — Сам ты что-то не тянешь на Иисуса, — фыркнул Картер, вспоминая горящие глаза Кита, жадность его нервно подрагивающих пальцев, и кто знает, может, он был способен так же легко продать родную мать. — Так и знал, — не слушая, продолжил Майлз, скорее размышляя вслух, чем обращаясь к кому-то. — Чувствовал. Вот же сволочь. А я ведь собирался его убить. Когда видел, как он курит на крыльце, когда видел его пьяным, когда слышал, как он сквернословит. Думал, какой из него к чёрту священник? — Руди злобно оскалился, обнажив кровоточащие дёсны. — Но нет. Каждый раз что-то останавливало. Когда слушал, как он молитвы и проповеди читает… было в этом что-то особенное. И после исповеди с ним становилось легче. Я всё не мог понять, почему с ним, а не со вторым, действительно святым мальчиком. А вот как, оказывается. Не чувствовал вины, потому что Кит такой же грязный продажный ублюдок, как все. Сука, — старик снова сплюнул на пол, поморщившись от ноющей боли во рту. — Выговорился? — поинтересовался Сэм и демонстративно зевнул. Потом ещё раз зевнул по-настоящему. Почти двадцать четыре часа на ногах. Он ненавидел Майлза всё сильнее за каждую лишнюю секунду этого разговора, отделяющего его от горячего душа и холодной, одинокой, но такой желанной сейчас постели. — Ты сам только что сказал про три лимона. Куда ты их дел? Руди молчал, опустив голову и будто потеряв всякий интерес к происходящему. Тони, беззаботно что-то мыча, медленно обошёл его со спины, напоминая большую хищную акулу, и с нежностью взял старика за вторую руку. Снова раздался хруст и вскрик, но уже не такой громкий — Руди то ли устал, то ли смирился. Тони это огорчило. Он выпрямился, задумался, и спустя мгновение лицо его просветлело. Сэм проводил его взглядом в угол склада, откуда раздалось испуганное бормотание Джейка, и Тони вернулся, довольно поигрывая бейсбольной битой. Лампочка над Руди с треском замигала. Сэм снова прикурил и зевнул. Становилось скучно. Тони плавно подошёл — подплыл — к своей жертве, лучезарно ей улыбнулся и, приняв низкую стойку, замахнулся на правую ногу Майлза. Руди весь сжался, отчаянно задёргался и крикнул: — Стой! Подожди! Я скажу. Бита звонко стукнулась об пол, выпав из расслабившейся руки. Тони разочарованно вздохнул. — Я слушаю, — оживился Сэм, в пару глотков допил горький кофе и, смяв стаканчик, отбросил его в сторону. — У меня есть последнее желание, — настороженно прищурился Руди, видимо, ожидая, что его и за это ударят. — Я слушаю, — с нажимом повторил Сэм. Всё это ужасно утомляло. — Убей священника, — попросил Руди. Картер пожал плечами и сказал: — Ладно. — Обещаешь? — настаивал Руди. — Без проблем, — легкомысленно согласился Сэм, думая, что это последнее, чем он захочет заниматься в ближайшее время. Тем более что Кит, судя по всему, был довольно любопытным экземпляром. — Но даже если я этого не сделаю, деньги, которые он за тебя выручил, ускорят его кончину. Считай это своей местью, — насмешливо утешил он старика. — Я оставлю это на твоей совести. Не выполнишь обещание, и Господь тебя покарает, — пригрозил Руди. — А если выполнишь, вознаградит, ибо завещал нам изгонять из общества содомитов и пьяниц. — Он сделал паузу, и вдруг начал неприятно хихикать: — Нет ваших денег. Я их действительно спрятал, очень надёжно, — смех становился громче, безудержнее. — Их не вернуть. Я купил на них искупление своих грехов, — старик захлёбывался безумным хохотом, который взлетал к потолку и возвращался многоголосым эхом. — Я отдал их церкви. В фонд… ах-ха-ха… в фонд помощи… ха-ха… бездомным. Сэм вскочил со стула, перевернув его, и, подлетев к Руди, со всей силы врезал по его окровавленному лицу несколько раз. Жуткий смех прервался, Майлз уронил голову на грудь, потеряв сознание. Картер встряхнул рукой, сжимая зубы от ярости, тугим комом свернувшейся внутри. Пары ударов ей было недостаточно. — Вот урод, — выплюнул он и злобно пнул пустой стул, отправив его в тёмный угол склада и попав по ноге не успевшего увернуться Джейка. — Я пойду проверю, не пиздит ли он, но что-то мне подсказывает, что мы опоздали, и нас знатно натянут… Сделай последние часы его жизни максимально приятными, Тони. Развлекайся. Тони засиял улыбкой и помахал рукой Сэму на прощание. *** Догорал закат, бордовые лучи солнца отражались в витринах городских магазинов, одаривали прохожих прощальным теплом и сверкали в зеркалах бокового вида неприметной серой хонды, припаркованной в тёмном переулке. Сигаретный дым вырывался из лёгких двух раздражённых мужчин, сидящих в салоне, клубился вокруг них и выбирался из приоткрытых окон машины, переливаясь на солнце сизо-алым. За сорок минут ожидания хонда превратилась в настоящую газовую камеру. — Долго ещё он шататься будет? — в очередной раз спросил Джон, не надеясь услышать ответ. Джим пожал плечами таким же движением, каким обычно пожимал их Джон. — Может, он на свидание пошёл, и мы зря ждём? — Он священник, какое нахрен свидание? — фыркнул Джон. Звучало это точь-в-точь, как если бы это сделал Джим. — Ну знаешь, — сказал Джон. Или Джим. Они порой и сами себя не отличали, забывая, смотрят они друг на друга или в зеркало. Один из них бросил нетерпеливый взгляд на часы, второй тоскливо вздохнул, понимая, что ждать им придётся до победного конца. — Думаешь, он что-нибудь толковое скажет? Я почти уверен, что мы опоздали и ловить здесь больше нечего, — сказал Джон и постучал пальцами по рулю. — Только время зря тратим. — Можешь пойти к боссу и рассказать ему про своё «почти уверен». Джим нетерпеливо посмотрел на часы. Джон тоскливо вздохнул. На соседней улице зажглись фонари, сгущая темноту в неосвещённом коротком переулке и делая хонду ещё более неприметной. Она стояла ровно на том же месте, на котором ночью ждала своего часа серая сузуки. — Может, Майлз всё-таки появится? — с надеждой подал голос Джим, наблюдая, как к приюту зигзагами продвигается оборванный, грязный и очень целеустремлённый мужчина. — Мечтай. Утром ведь нам священник сказал, что он всегда приходил почти в одно и то же время, а сегодня его не было. — Ну вот, опять почти, — укоризненно протянул Джим. — В прошлый раз это ты сказал, — возразил Джон. Джим подпёр щёку ладонью и скучающе засвистел, сильнее раздражая брата. Ожидание тяготило обоих, но Джим справлялся с ним лучше. Джону было сложнее, возможно, именно из-за Джима, который то свистел, то фальшиво что-нибудь напевал, то беспокойно крутился и нёс бессвязную чушь. Джим усердно пытался взять как можно более высокую ноту под сопровождение нервного ритма, выбиваемого пальцами Джона, и в тот момент, когда у него почти получилось добраться до третьей октавы, звук резко заглох. — А это не он? — Джим ткнул пальцем в зеркало бокового вида и сам себе радостно ответил: — Это он! — Отлично, — буркнул Джон. — Пошли. Синхронно открыв двери, Джим и Джон синхронно вышли из машины и синхронно одёрнули одинаковые пиджаки. Дали священнику секунду, чтобы оценить эффектность их появления, и одновременно сделали шаг навстречу. Вопреки их ожиданиям, пастор не остановился и даже не притормозил в удивлении. Два высоких, широкоплечих мужчины, выглядевших весьма внушительно в дорогих чёрных костюмах, мало его смутили, и он спокойно продолжал свой путь по тёмному переулку, рассеянно блуждая взглядом по незнакомцам, тускло светящимся окнам домов, горящим фонарям, и замер только тогда, когда оказался к близнецам почти вплотную. — Странно, — сказал он прежде, чем они успели открыть рот, и усмехнулся. — Я ведь не пил, так чего в глазах двоится? — Потому что нас двое, придурок, — выплюнул Джон. Он с детства ненавидел тупые шуточки про близнецов, и теперь священник, и без того не вызывающий симпатии, мгновенно попал в чёрный список. — Ладно-ладно, не кипятись, — отстранённо улыбнулся пастор и попытался обойти братьев, но когда один из них протянул руку, чтобы его остановить, резво отскочил назад. — Ты Кит Сакред? — уточнил Джим довольно приветливо. — Я, — беззаботно согласился Кит, оглядывая близнецов. Одинаково зализанные назад русые волосы, одинаково красивые лица, одинаковые позы. Священник быстро поморгал, но ни один из них не исчез. — Мы ищем кое-кого и надеемся, что ты подскажешь, где его найти, — любезно начал Джим. — Бездомного из приюта, где ты работаешь, — подхватил Джон. — Он вчера пропал, — продолжил Джим. — Руди Майлз. Не знаешь, где он? Кит прерывисто втянул в себя свежий вечерний воздух, бегая взглядом от одного близнеца к другому и стараясь сделать вид, что глубоко задумался. — Не припомню такого, — покачал он головой в итоге и едва заметно отступил назад. — Другой священник сказал, он жил у вас не один год, — Джон шагнул вперёд и испытующе прищурился. — У нас многие подолгу живут. Не могу же я помнить всех, — пожал плечами Кит. — Другие бездомные сказали, что слышали ночью подозрительную возню, — Джим обошёл священника с другой стороны и угрожающе навис над ним. — Сказали, что видели странного мужчину, который появился вечером, а утром его уже не было. Как и Руди. Братья наступали с двух сторон, и Кит, снова попытавшись отойти, упёрся спиной в кирпичную стену дома. Эти двое были настроены серьёзно, и одними разговорами могло не обойтись, но инстинкт самосохранения священник оставил в тёмной подворотне по дороге сюда: — Я не понимаю, о чём вы. Не знаю никакого Руди. Не помню, отстаньте от меня. К тому же он не мог рассказать о том, что произошло. Он был соучастником. Сэм, наверно, и не догадывался, насколько хорошей идеей было втянуть Кита во всё это. Иначе бы Сакред легко сдал Картера, которого видел первый и последний раз в жизни. Тем более, если бы ему за это заплатили. — Ничего, мы сейчас напомним, — прорычал Джон, схватил священника за воротник и замахнулся. Кит невольно вскинул руки, закрыв лицо и напрягшись в ожидании удара, но вместо этого услышал голос одного из близнецов. — Подожди, смотри, — Джим кивнул на предплечья священника с задравшимися рукавами, и его брат, прищурившись в темноте, присвистнул: — Торчок, что ли? — Что? — Кит быстро опустил руки и одёрнул растянутые рукава джемпера, нервно натягивая и сжимая их края в пальцах. Он покачал головой, усмехнулся так, будто его собеседник сказал совершенную глупость, и быстро проговорил: — Не бывает священников-торчков… — его взгляд, до того бегавший по лицу близнеца, который по-прежнему держал его за воротник, остановился, и священник издал тихий смешок: — Только пьяницы и педофилы, все же знают, — он фыркнул, пытаясь сдержаться, и вдруг громко расхохотался. Неестественный, режущий слух смех прервался парой мощных ударов. Голова Кита дёрнулась в сторону, по щеке и подбородку потекла горячая кровь. — Шутить вздумал? Бесишь, блять, — прорычал Джон. — Что, пробуждает болезненные воспоминания? — злобно усмехнулся Кит, не обращая внимания на шум в голове, и замахнулся в ответ, но сделать ничего не успел. Джим с силой толкнул его назад, священник, ударившись затылком о стену, упал на землю, и в его солнечное сплетение врезался начищенный ботинок Джона. Кит прижал руки к груди, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. От невозможности вдохнуть на глаза наворачивались слёзы, а первый же лихорадочный глоток воздуха спровоцировал приступ удушливого кашля. Он лежал на холодном асфальте у ног близнецов, подтянув колени к груди, маленький и жалкий, но когда Джим наклонился к нему и сказал: «Сука, говори, что ты видел», — Кит только хрипло засмеялся: — Ты был прав, — ему было плевать, что прав на самом деле оказался Джон, — я был под кайфом. Всё время под кайфом, двадцать четыре на семь, поэтому ничего не помню. Не было никакого Руди. Не было никакого странного мужика. Только я и мой лучший наркотик, — Сакред, поморщившись, перевернулся на спину и, вытянув вверх руку, указал на небо, усыпанное невидимыми для других звёздами. — Мой Бог. — Твою мать, — выплюнул Джон, — он и сейчас обдолбанный. — Говорил же, что ловить здесь нечего, — упрекнул его Джим. — Это я говорил, — возразил Джон и, опустив взгляд на Кита, злобно зарычал и остервенело пнул его в рёбра. Но священник только вздрогнул и даже не посмотрел в его сторону. — Босс нас поимеет, — грустно протянул Джим. — Вас ждёт бурная ночь, красавчики? — широко улыбнулся с земли Сакред, по-прежнему глядя на звёзды, и вскрикнул, когда Джим всем весом наступил на его ладонь, придавив её к асфальту. — Прибить бы тебя, — прошипел он. — Но нам сказали разведать по-тихому, — напомнил Джон и потянул брата за плечо к машине. — Да, по-тихому, — нехотя согласился Джим и, каблуком развернувшись на пальцах Кита, пошёл к хонде. — Сраные торчки, — было последним, что священник услышал перед двойным хлопком дверей и удаляющимся шуршанием шин. Последний намёк на улыбку покинул ноющие губы, брови сошлись на переносице, и Кит тяжело и прерывисто вздохнул. Он не торопился встать. Прижав ладонь с содранной кожей к рёбрам и осторожно накрыв её второй, священник поморщился от боли. Он лежал и смотрел в бездонное чёрное небо, привычно мечтая стать одной из невидимых звёзд и оказаться как можно дальше отсюда. От этого мира, от этой жизни, от самого себя. — Зачем Ты сделал меня таким живучим? — с глухой безнадёжностью пробормотал Кит. — Подожди, не говори, дай угадаю… Есть ещё какие-то испытания на мою долю, да? Сакред безвольно опустил руки. — А может, хватит? Небо молчало. В необозримой дали мерцали недосягаемые звёзды, где-то рядом шумели проезжающие машины. Над Китом пролетел окурок и, врезавшись в асфальт, рассыпался на сотни мгновенно погибших искр. Несколькими этажами выше кто-то кричал — от боли или наслаждения. Священник не двигался. Жизнь и без него шла своим чередом. Полежав несколько долгих минут и перекатившись сначала на бок, затем на живот, Кит с тихим стоном поднялся на ноги и побрёл к приюту. — Блять, а ведь только зажила, — прошептал он, облизал губы и вытер рукавом подсохшую кровь со щеки и подбородка, не чувствуя половины лица. Не глядя по сторонам, священник перешёл дорогу и оказался у ворот дома. Собственный вид его совершенно не беспокоил — бездомные кивали ему в знак приветствия и ничему не удивлялись. Проходя через главную комнату, освещённую лишь блёклым лунным светом, Кит остановился на секунду. Взгляд зацепился за койку Майлза — она пустовала. Рядом валялась его разграбленная сумка. Кит сунул руку в карман чёрных джинсов и сжал в пальцах маленький свёрток. Шесть граммов. Столько весила цена за жизнь Руди.