Неприкасаемый

Не находя себе места, Кит прошёлся из одного угла квартиры в другой, присел на диван на секунду, встал и снова пошёл по кругу. По ощущениям — он ждал целую вечность, но на самом деле — только четыре часа. Четыре часа нарастающей паники. Взволнованное частое дыхание обжигало сухие губы, холодные пальцы судорожно сжимали записку с выведенным в спешке: «Продукты в холодильнике. Скоро вернусь». Священник сделал ещё несколько беспокойных кругов и упал на колени в прихожей, словно брошенная хозяином собака. Глаза, в которых зрачки почти полностью вытеснили радужку, были прикованы к двери, только выражали они не преданность, а растущее раздражение. — Скоро… когда это скоро, — пробормотал Сакред и мучительно зевнул несколько раз подряд. Глаза начали слезиться. Кит вытер мокрые ресницы, но они снова слиплись от продолжающих выступать слёз. Священник прерывисто вздохнул, согнулся и уткнулся лбом в прохладный пол. Он сидел, не шевелясь и почти не дыша. Ему казалось, что прошло много времени, но на электронных часах, издевательски мигающих двоеточием на журнальном столике, всего лишь пять раз сменилась цифра, показывающая минуты. Кит зарычал сквозь зубы и чихнул. Несколько раз подряд. Глаза продолжали слезиться. Сакред встал, вытер влажные щёки и снова начал курсировать по квартире. При взгляде на телевизор возникла мысль включить какой-нибудь фильм, убить время, как он сделал в первые два часа ожидания, но Кит понимал, что это не поможет. Знал, что и уснуть не получится, поэтому даже не пытался. Священник мог только метаться по квартире, поминутно бросая взгляд на входную дверь. Новый приступ зевоты, от которой начинала ныть челюсть, прервался чиханием. Кита пробрал озноб, волосы по всему телу встали дыбом, и он обхватил себя руками, сминая в пальцах ткань футболки Сэма, которую тот одолжил ему на ночь. Теплее не стало, и Кит зашёл в комнату Картера в поисках какого-нибудь свитера. Открыв шкаф, священник схватил первую попавшуюся толстовку, надел её и засунул руки в карманы. Там что-то звякнуло. Ключи. Ключи! Он не был обязан дожидаться возвращения Сэма, он мог уйти. Кит засмеялся этой неожиданной светлой мысли и бегом вернулся в прихожую. Полный надежды, он поднёс ключ к замку, но тот не подошёл. Лихорадочно взяв другой, священник попытался вставить его в замочную скважину, но он оказался слишком маленьким. Ключи выпали из дрожащих в волнении пальцев, Сакред быстро их поднял и попытал счастья с третьим. Но ничего не получилось. — Блять, — прошипел Кит и, будто в бреду, повторил всё по кругу. И снова. И снова. И снова. Замок не хотел поддаваться, чуда не случилось. — Ну же, — священник продолжал тыкать всеми ключами без разбору, пока наконец не прислонился устало к двери, оставшейся глухой к его страданиям, и не сполз по ней на пол. Бесполезные железки, отпирающие ненужные замки, упали рядом. — Чёрт, — прошептал Кит и закрыл лицо руками, пытаясь придумать, что делать. В голове шумело, мысли застыли, словно безобразные ледяные статуи, от которых по всему телу расползался озноб. — Чёрт, чёрт, чёрт! — в бессильном приступе ярости выкрикнул священник. Его сжатые кулаки били в дверь на каждом слове. Ответом ему была равнодушная тишина. Кит поднялся, мучительно зевнул и скинул толстовку. Теперь было жарко. Вытерев влажный от пота лоб, он быстро прошёл на кухню, открыл нараспашку большое окно и выглянул на улицу, оперевшись ладонями о подоконник и высунувшись чуть не по пояс. На несколько мгновений лёгкие, приятные прикосновения тёплого ветра отвлекли его от назойливого чувства тревоги. С наслаждением прикрыв глаза, священник подставил лицо ласковым дуновениям. Он пытался дышать глубже, пытался ухватить ускользающее чувство покоя, но оно испарилось окончательно, когда не способные держаться так долго, ослабевшие руки подогнулись, едва не отправив священника в затяжной полёт. Испуганно вздрогнув, Кит отпрянул от окна, но тут же подошёл к нему снова и посмотрел вниз. Там неспешно прогуливались молодые мамы с колясками, бегали дети, играли и весело лаяли собаки среди вальсирующих на ветру жёлтых листьев. Умиротворяющий шелест деревьев и радостные крики детей долетали до окна предпоследнего этажа, заставляя священника зло, завистливо сжимать дрожащие пальцы. Свобода. За окном жила свобода, и Кит хотел бы вырваться из этих давящих стен, устремиться ей навстречу, долететь на крыльях нетерпеливой жажды до приюта. Чтобы спрятаться там в своей душной затхлой коробке. Священник посмотрел вниз, на асфальт тротуара. Нет, ему было не настолько плохо. Зевнув, Кит вытер мокрые ресницы и, заметив на полу записку, поднял и развернул её. — «Скоро», — прочитал он и порвал записку надвое. — Скоро, скоро, скоро, — шипел он сквозь зубы, измельчая листок. Белые клочки легли у его босых ног обрывками невыполненного обещания. Кит тяжело выдохнул и закашлялся, облокотившись о барную стойку. В памяти всплыли события прошлого вечера, заставив внутренности сжаться от мгновенно вспыхнувшего непонятного чувства. Волнительное и трепетное, оно было бы приятным, если бы от него не мутило. Или это от ломки? «Да какая к чёрту разница?» — раздражённо подумал Кит и зевнул в который раз. Если постараться, он ещё мог вызвать в памяти почти физическое ощущение члена Сэма у себя во рту, но разве оно того стоило? Священник вытер капли пота со лба и снова закашлялся. Ничто не стоило того, что ждало его дальше, если он не найдёт способ отсюда выбраться. Кит уставился на время, светящееся на панели духовой печи, и злобно оскалился. Все часы этого дома презирали его, издевались над ним, обманывая. Не могли минуты сменять друг друга так медленно. Священник упёрся взглядом в дисплей и начал считать про себя секунды, собирая все силы измученного сознания, чтобы сосредоточиться. Две красные точки, словно глаза насмешливого демона, склонившего голову к плечу, мигали с растягивающимся в вечность интервалом, будто время, это исчадие ада, решило поиграть с Китом в гляделки. — Твою мать, — бросил Сакред, досчитав до ста пятидесяти и так и не дождавшись, чтобы цифра поменялась. Оттолкнувшись от стойки, страдая от духоты, священник прошёл в комнату Сэма, чтобы открыть там окна, но его снова осенило, когда на глаза попались брошенные на стул тёмно-синие джинсы. Метнувшись к ним, совершенно забыв о жаре, Кит вывернул карманы — в них оказались только смятый чек, двадцатка и открытая пачка жвачки. Выронив штаны, священник оглянулся, плохо соображая от волнения, страха утратить ещё одну надежду и усиливающихся симптомов приближающегося кошмара. Думать оказалось слишком сложно, так что Кит просто упал на колени перед прикроватной тумбочкой и начал лихорадочно перебирать её содержимое. Зарядка для телефона, несколько пустых конвертов, пачка презервативов, старая записная книжка, смазка, куча непонятных бумажек и ничего нужного. Оставив половину помятых вещей на полу, Кит заглянул под кровать — пусто. Поднявшись, священник подошёл к шкафу, в котором до этого нашёл толстовку, и распахнул дверцы. Его пальцы ощупывали куртки и джемперы, роняя их с вешалок, судорожно шарили по карманам джинсов, скидывали вещи с полок в слепой надежде. Совершенно абсурдная мысль, что запасные ключи могут быть спрятаны где-то между свитерами, футболками, майками или трусами, казалась ему вполне здравой. Беспорядочно ощупав задние стенки полок, как если бы там могло быть потайное отделение — он ведь ничего не знал о Картере, вдруг тот был параноиком? — Кит раздражённо пнул дверцу шкафа и, не заметив, что больно ударился, перешёл в ванную комнату. Переворошив там полку с шампунем, бритвой, зубной щёткой и прочим, уронив половину баночек и едва не поскользнувшись на упавшем мыле, священник, тяжело дыша и постоянно кашляя, вернулся в гостиную. Мерзкие электронные часы продолжали над ним смеяться, показывая половину четвёртого. Перевернув немногочисленные диски в тумбочке под телевизором, Кит раскидал диванные подушки, но и под ними ничего не оказалось. Так же, как и в шкафу в прихожей. Так же, как и в карманах пальто. Так же, как и в шкафах на кухне. Почти не осознавая, что происходит, дрожа от вернувшегося озноба, кашляя, сжимая от злости и нарастающей паники ноющие челюсти и вытирая влажные щёки, священник распахнул холодильник и застыл перед полупустыми полками. От одного вида сыра, яиц, молока и овощей мутило, и Кит, с отвращением скривившись, захлопнул дверцу жалобно задребезжавшего холодильника. Он был заперт. Как животное в клетке, как оставленная подыхать собака. Взгляд Сакреда упал на обрывки записки. Что, если Сэм соврал? Что, если он не вернётся? Что, если это ловушка? Что, если единственным выходом остаётся открытое окно? Задыхаясь от отчаяния, он сел на пол, весь сжался, вцепился в собственные волосы и, болезненно застонав, замер. Он был один. Совсем один в незнакомой квартире, в незнакомом мире, в чужой, незнакомой жизни. Что он здесь делал, как он здесь оказался, и, главное, зачем. Священник резко выпрямился. Челюсти опять свело, кожа покрылась мурашками, и он потерянно огляделся. Нужно было что-то делать. Двигаться. Так должно было быть легче. Встав, Кит побродил по квартире. Из угла в угол, неприкаянный, он ходил, пытаясь размять шею и поясницу. Часы наблюдали за ним и мигали красным двоеточием, лениво отсчитывая минуты. Бесчисленное количество раз священник прошёл мимо своих вещей, лежащих на спинке дивана, прежде чем броситься к потёртым джинсам. Вытаскивая из кармана телефон, Сакред представлял, как он позвонит Картеру и всё ему выскажет, но когда он нажал на кнопку разблокировки, ничего не произошло. — Ну же, — отчаянно выдохнул Кит, пытаясь включить смартфон, но тот лишь задумчиво завибрировал и показал нулевой заряд батареи. Священник, глядя в пустоту, с силой сжал пальцы, чувствуя, как сквозь них утекает последняя призрачная надежда. — Блять! — выкрикнул он. Раздался дробный стук упавших на пол частей разлетевшегося о стену телефона. От приступа истеричной ярости в глазах побелело, и Кит едва не упал на ослабевших ногах. Уткнувшись лбом в спинку дивана, дрожа от озноба и злости, Сакред долго стоял, пытаясь хоть немного прийти в себя. И когда туман гнева начал рассеиваться, священник кинулся собирать части телефона, вспомнив, что где-то видел зарядку. Кит снова принялся беспорядочно обыскивать все углы квартиры. Первым делом он зачем-то осмотрел полки и только потом вспомнил, что нужно смотреть в розетках. В итоге провод нашёлся в комнате Сэма за тумбочкой. Схватив его, священник попытался воткнуть его в телефон и мучительно застонал. Разъём не подходил его древней технике. Сакред обессиленно упал на кровать, свернулся калачиком и некоторое время лежал, не двигаясь. Ещё несколько вечностей, в тишине и опустошении глухого отчаяния. Его трясло, озноб снова сменился жаром, зевота и кашель усиливались, не давая забыться ни на секунду. Остановившимся взглядом Кит смотрел перед собой, ничего не видя. Сжавшись сильнее, он жалобным, на грани плача, голосом простонал в темноту: — Нет… нет, пожалуйста. Только не снова… только не снова… только не снова… Мышцы вдоль позвоночника сковало болезненным напряжением, растекаясь слабыми судорогами по рукам и ногам. Кит зажмурился, закусил губу до крови, пытаясь перебить ноющее ощущение, распространяющееся по всему телу, сконцентрированной в одном месте, привычной болью. Он знал, что это только начало. Подорвавшись с кровати, священник вышел из спальни и снова принялся нарезать круги по гостиной, то опускаясь на пол, то присаживаясь на стул на кухне, то ложась на диван. На часы Кит больше не смотрел. Тень настоящего ужаса следовала за ним по пятам. Когда Сэм возвращался домой, улицы уже освещались жёлтыми фонарями, а последние лучи солнца расплавленным янтарём стекали за горизонт. Порывистый ветер поднимал сухие листья и бросал их умирать под колёса мотоцикла, стремительно несущегося по дороге. Картер хотел скорее оказаться дома, упасть на диван с парой бутылок пива и выдохнуть, но он помнил, что вернётся не в пустую квартиру. И Кит, брошенный в одиночестве на весь день, вряд ли даст ему отдохнуть. Телефон Сэма разразился звонком, отвлекая от усталых мыслей, и Картер, подключив гарнитуру, взял трубку. — Хэй, бро-о-о, — тягуче поприветствовал Бобби. Было слышно, что он улыбается. — Чо как? Закончил с работой на сегодня? — Угу, — без особого энтузиазма откликнулся Сэм. — Слышал, босс тебя совсем загонял. Сколько ты точек объехал, м? — Не считал. Но мотался по всему городу туда-сюда, — недовольно поделился Картер, въезжая в свой район. — О-о-о, бедный, — пожалел слащавый голос и, став ниже, предложил: — Хочешь, приезжай, помогу тебе расслабиться. — Не могу сегодня. — Это почему? — резко спросил Бобби. Он не привык, чтобы ему отказывали. — Есть ещё… дела. По ту сторону провода раздался тоскливый вздох. Очевидно, этот вечер был из тех, которые Бобби не с кем было провести, а оставаться один он не любил. — Ладно, — легкомысленно бросил он. — Найду ещё кого-нибудь… И кстати, хотел сказать, что я почти смог договориться с боссом и Гейлом. Осталась всего пара штрихов… — Бобби помолчал секунду и протянул: — Думал отпраздновать. Точно не можешь? Картер остановился перед своим домом, снял шлем и глубоко вдохнул пряный запах осеннего увядания. — Точно. — Тогда хорошего вечера, — немного обиженно попрощался Бобби и бросил трубку. Картер слез с мотоцикла, потянулся и пошёл к подъезду. Поднимаясь на лифте и глядя на панель, отсчитывающую этажи, Сэм ощутил лёгкий укол сожаления. Он точно знал, как прошёл бы вечер у Бобби, знал, что он смог бы отдохнуть, расслабиться, снять напряжение, знал, что с Бобби, как и всегда, было бы легко и весело. Стоило ли любопытство, тянущее Картера к Киту, таких жертв? И чего стоил сам священник? Сэм вспомнил о вчерашнем вечере и неопределённо хмыкнул. Вот уж что вопросов и сомнений точно не вызывало, но сегодня вряд ли приходилось рассчитывать на повторение. Створки лифта раздвинулись, Картер открыл дверь своей квартиры, включил свет и застыл на пороге. — Какого… — не успев договорить, он резко пригнулся — туда, где мгновение назад была его голова, в дверь врезались электронные часы с журнального столика. Рассыпав по полу осколки стекла, они быстро, дробно замигали красными цифрами и погасли. — Какого хрена? — зло начал Сэм, но тут же проглотил все ругательства, приглядевшись к Киту. — Чёрт. Священник стоял, тяжело опираясь о спинку дивана и сверля Картера запавшими, полными усталой ярости глазами. — «Скоро», — прохрипел Сакред. По его лицу пробежала болезненная судорога. — Ты написал «скоро». Закашлявшись, он оттолкнулся от дивана и пошёл к Картеру. — Пришлось задержаться, — нелепо оправдался Сэм и невольно напрягся. Он понятия не имел, на что священник способен в таком состоянии. — Ты меня запер! — выкрикнул Кит, приближаясь и не замечая, что наступает босыми ногами на хрустящие осколки. — Ради твоей безопасности, — повысил голос Картер. — Думаешь, близнецы так просто отстанут? Они могут прийти за тобой снова. — Плевать, — выдохнул священник сквозь зубы и остановился в шаге от Сэма. — Выпусти меня. Его грудь взволнованно вздымалась, под белой кожей в вырезе футболки прорисовывались тонкие рёбра, на искусанных губах багровым росчерком запеклась кровь. — Нет, — беспощадно сказал Картер и быстро развернулся к двери. Сакред неожиданно резво кинулся к нему, пытаясь отобрать ключ и что-то неразборчиво рыча, но стоило Картеру накрыть его ладони своей, чтобы отпихнуть, как священник сам отлетел в сторону. Его пробрала крупная дрожь, и он упал на подкосившихся ногах. Раздался щелчок замка. Для Кита — всё равно, что лязг гильотины. Мышцы сводило по всему телу, пока не слишком сильно, но Сакред постарался, чтобы взгляд его был как можно более жалобным, и вскинул его на Картера: — Выпусти… пожалуйста, — Кит поднял брови, на лице застыло выражение, будто он готов был вот-вот заплакать: — Сэм, мне больно… пожалуйста. — Нет, — твёрдо отказал Картер, вызвав у священника стон отчаяния, но прежде, чем Сакред успел что-то сказать, добавил: — Я сам привезу, что нужно. Где твои запасы? — Это слишком долго, — заныл Кит. — Отпусти меня, я не могу… здесь… — он зевнул и скривился от боли в челюсти. — Почему ты меня держишь? — священник оскалился в подобии усмешки. — Изображаешь героя? — Нет, — фыркнул Сэм, не спуская глаз с Кита. — Просто в таком состоянии ты и мать родную за дозу продашь, а меня — так и подавно. Сакред натянуто, хрипло рассмеялся. — Ты что, мать бы я не продал… она давно превратилась в прах, за такое много не выручить, — с губ священника снова сорвался звук, отдалённо напоминающий смех. — А вот насчёт тебя не уверен. Искажённое издевательской злобой, балансирующей на грани настоящей ненависти, лицо Кита вызывало почти непреодолимое желание ударить его, и Сэм вдруг понял всех тех ублюдков, которые избивали священника в туалете с дыркой в стене. Хотелось стереть кровью эту жуткую ухмылку, раскрасить бледные скулы лиловыми синяками, рассечь брови, чтобы алые слёзы вымыли из серых глаз холодное отвращение. Возможно, им обоим стало бы легче, если бы Сэм позволил себе это. Если бы он подарил Киту возможность ненавидеть его вместо того, чтобы изнемогать от презрения к себе. — У меня под кроватью, — прохрипел Сакред, смирившись с тем, что его не выпустят. — Коробка. Привези… скорее. Пожалуйста. Он сильно сжал зубы, но челюсти всё равно болезненно свело, а по всему телу прошла судорога. — Пожалуйста, — Сакред, больше не глядя на Сэма, растянулся на полу в попытке найти удобное положение. — Пожалуйста, — продолжал бормотать он всё менее разборчиво. — Пожалуйста-пожалста-пжалста… Кит даже не заметил, как Картер вышел из квартиры. Дорога до приюта заняла не больше пятнадцати минут — Сэм торопился. Не потому что Кит просил вернуться скорее, не потому что он хотел помочь священнику избавиться от боли, а потому что тот был у черты, за которой начинался настоящий ад. Картер видел таких. Видел, как они устраивают бурные истерики, как бросаются на друзей, не желающих делиться, как угрожают пристрелить соседей и, когда это не помогает, наставляют дуло пистолета на собственный висок. Однажды Сэм видел, как молодой парень вынес себе мозги, так и не получив желаемого. И Картер не верил в то, что Кит чем-то от них отличается. Объехав улицы вокруг приюта и не заметив ничего подозрительного, Сэм зашёл в дом, такой же тёмный и мрачный, как обычно, и, чувствуя на себе пристальный взгляд высокого священника лет сорока, открыл дверь комнаты Кита. Она встретила его застоявшимся запахом дыма и звоном бросавшихся под ноги бутылок. Нагнувшись, Сэм достал из-под кровати небольшую коробку, а когда выпрямился, наткнулся на укоризненный взгляд разбуженного шумом Иисуса. Картер нахмурился, проверил содержимое коробки и снова посмотрел на крест: — Что, думаешь, так легко завязать? — спросил он, представляя, как Сакред под кайфом разговаривал с сыном Божьим. Впрочем, он и без дозы этим занимался. — Не намного легче, чем воскреснуть. Иисус принял печально-осуждающий вид, но Сэма этим было не пронять. Пренебрежительно фыркнув, Картер отвернулся от Христа и осмотрелся, прикидывая, нужно ли взять ещё что-нибудь. Прихватив кое-какую одежду, Сэм скользнул взглядом по столу, на котором лежали Библия и чётки, и усмехнулся — содержимое коробки из-под кровати было гораздо важнее. Покинув комнату, Картер вернулся в большой зал, где дорогу ему преградил щуплый парень с болезненными красными пятнами на бледной коже и зрачками разного размера. Это был тот самый пацан, которому Сэм как-то раз угрожал сломать руку. — Есть доллар? Я знаю, что есть, он был у тебя в правом кармане, — лихорадочно пробормотал он. — Нет, отвали. Картер хотел его обойти, но парень вцепился скрюченными пальцами в его рукав и дёрнул так сильно, что Сэм от неожиданности выронил коробку. Та, упав, распахнулась. Реакция бездомного была мгновенной: увидев, какие несметные сокровища в ней лежат, он наклонился, схватил добычу и побежал, прижимая её к впалой груди, но далеко ему уйти не удалось. Картер легко догнал его, поставил подножку, и пацан полетел головой вперёд, но руки, чтобы смягчить падение, не выставил — сохранить коробку ему было важнее, чем собственный череп. Сэм поймал его за шиворот за мгновение до того, как тот врезался лбом в железное изголовье койки, поставил обратно на ноги и, когда тот, зарычав, попытался Картера укусить, ударил его по лицу и выкрутил руку до хруста. Парень заскулил от боли и наконец выпустил коробку. — Я только попросил доллар, — прохныкал он, прижимая к себе вывихнутое запястье. Сэм презрительно фыркнул, отвернулся от бездомного и едва не врезался в оказавшегося рядом высокого рыжего священника. — Завтра его смена, — сказал он неприятным резким голосом, кивнув на коробку. — Он не придёт. Заболел, — бросил Картер. — Знаю я, как он болеет. Выглядит сейчас так же жалко, как этот урод, да? — пастор равнодушно кивнул в сторону пацана, забившегося в дальний угол комнаты и оттуда неотрывно наблюдающего за заветной коробкой. — Подсунь ему дозу побольше, избавь его от мучений, а меня — от заебавших отработок. Сэм молча подвинул священника и направился к выходу под пристальным взглядом жутких голубых глаз торчка. — Передай ему, что будет должен вдвойне… Если не сдохнет, — насмешливо бросил пастор вслед Картеру. Оказавшись на улице, Сэм зачем-то обернулся: из соседних окон на него не моргая смотрели парень и растрёпанная женщина с глазами навыкате. Он дрожал; она раскачивалась из стороны в сторону. Этот приют больше походил на сумасшедший дом. Картер объехал, петляя, несколько улиц, проверяя, нет ли хвоста, но ни близнецов, ни других ребят МакКинли не было, и он поспешил домой. Бледные редкие звёзды скрывались за волнами тёмных, тяжёлых облаков, поглотивших блёклый свет луны. Гонимые порывами осеннего ветра, тучи быстро настигли Сэма, и дождь обрушился на город, стуча частыми каплями по шлему, заливаясь ему за шиворот, пробирая холодом до костей. Разбрызгивая глубокие лужи, с трудом разбирая дорогу в ярком свете фары, Картер еле поборол желание выбросить чёртову коробку в порыве раздражения. Он не должен был всего этого делать, не должен был защищать запасы Кита от сумасшедших торчков, не должен был гонять по городу в такую дерьмовую погоду. И всё ради чего? Он даже не знал ответа на этот вопрос. Но он сам в это влез. Священник был прав, когда сказал, что лучше Картеру узнать обо всём сразу. Теперь Сэму не в чем было Кита упрекнуть. Разве что в обезоруживающей откровенности. Под шум ливня и ослепительные взрывы молний Сэм, весь мокрый, злой и продрогший, поднялся на лифте и зашёл в квартиру. Стоило ему переступить порог, как Кит, бродивший до того из угла в угол, оставляя окровавленными ступнями бордовые следы на полу, бросился к нему и замер в шаге. В чёрных, поглощённых зрачками глазах горела жажда. — Дай, — священник протянул к Картеру тонкие руки с дорожками красных точек вдоль истерзанных вен и свежими кровоточащими порезами рядом с ними. Сэм молчал, пристально глядя на Кита. По квартире прокатился отголосок далёкого раската грома. Сакред вздрогнул, запуганный вспышками молний, одиночеством, отчаянным ожиданием и воспоминаниями. — Дай, — повторил Кит, неровно и замедленно дыша. Его пальцы шевелились, словно лапки беспомощного перевёрнутого паука. — Пожалуйста. Сэм молчал. Липкий взгляд священника ощупывал его лицо в попытках понять, как лучше действовать. Выхватить коробку Кит не мог — он пока осознавал, что Картер сильнее. — Пожалуйста, Сэм… Мне так плохо… Зачем ты меня мучаешь? — простонал священник, страдальчески сведя брови. Его пробрала нервная дрожь. — Пожалуйста… ну же. Сэм молчал и беспощадно, не двигаясь, продолжал смотреть. — Чего ты от меня хочешь?! — выкрикнул Сакред. — Хочешь, чтобы я умолял? Хочешь, чтобы встал на колени? — он с глухим стуком рухнул на пол. В прихожей повисла тяжёлая тишина. Священник развёл руки в стороны, как во время мессы, когда обращался к Богу: — Пожалуйста… смотри. Я у твоих ног. Чего ты хочешь? Я сделаю, что угодно… только отдай. Кит стиснул зубы, пытаясь справиться с очередным приступом тянущей боли во всём теле. Молния мгновенным разрядом осветила квартиру; Сакред снова дёрнулся и едва заставил себя остаться на месте. Его терпение было на исходе. Картер смотрел на Кита, на огромные синяки вокруг его запавших глаз, на белую сухую кожу, грязные волосы, прилипшие к нахмуренному лбу, потрескавшиеся губы, тощие запястья, изуродованные сгибы локтей и голые колени, торчащие из-под футболки, и всё ещё молчал. Священника, состоящего из сплошных острых углов и резких линий, хотелось либо сломать, либо защитить. Сакред потянулся к коробке, но Сэм поднял руку, в которой её держал. Его застывшее лицо ничего не выражало, когда он ровно произнёс: — Дашь мне до тебя дотронуться? Кит замер, но когда пальцы Картера почти коснулись его щеки, втянул голову в плечи и отполз от него, больше похожий на зверя, пытающегося спрятаться от замахнувшейся на него руки, чем на человека. Его дыхание участилось, глаза остекленели, ладони сложились в молитвенном жесте. — Нет, пожалуйста… не надо… не надо, — пробормотал священник, зажмурился и продолжил что-то быстро говорить одними губами. Его челюсти сводило зевотой, мышцы ныли, горло и нос болели от кашля, но он готов был терпеть всё это, лишь бы не. — Да что, чёрт возьми, с тобой такое, — раздражённо выдохнул Картер, не рассчитывая на ответ, и сделал шаг к Киту. Тот весь сжался и сильнее стиснул ладони, но Сэм только бросил на пол рядом с ним проклятую коробку. Священник мгновенно забыл о том, что сосредоточенно шептал мгновение назад, и схватил её так резко, будто боялся, что Картер передумает. Быстрыми, уверенными движениями он развёл в ложке светло-серый порошок, набрал в одноразовый шприц и, зажав его в зубах, перетянул предплечье жгутом. Присутствие Сэма, пристально наблюдающего за процессом, его совершенно не смущало. Игла вонзилась в вену у запястья, где было меньше красных точек, и Кит, развязав жгут, медленно надавил на поршень. Напряжённая сосредоточенность на его лице сменилась стремительно захватывающим сознание блаженством; с губ сорвался тихий стон облегчения, глаза закатились, и Кит упал на валяющуюся рядом диванную подушку. — О-о-о, боже… наконец-то, — протянул он, ощущая, как быстро лёгкость охватывает всё тело, тёплой волной растекаясь по венам вместе с наркотиком. Пустой шприц выпал из ослабевших пальцев. — Это отвратительно, ты знаешь? — раздался голос из небытия. Кит взглянул на сидящего напротив Сэма из-под полуприкрытых век, с трудом улавливая притуплённым сознанием смысл фразы. — Не волнуйся, — пробормотал он, едва шевеля губами, по которым блуждала усталая улыбка. — Я скоро уйду… ты тогда не смог, но я смогу… а теперь отвали. Сакред закрыл глаза и расслабился, зная, что это блаженное состояние ненадолго, и стараясь насладиться каждым мгновением. Он больше не реагировал на редкие вспышки молний и раскаты грома, не шевелился, и со стороны казалось, что даже не дышал. Безвольный и беззащитный, он был похож на восковую куклу, с которой можно было делать, что угодно — она бы всё равно не заметила. Рука Сэма замерла у щиколотки священника, покрытой свежими царапинами. Одно крошечное движение вперёд — и он ощутит под ладонью липкую кровь и прохладную кожу, сможет провести пальцами вверх, оставляя алые следы, коснуться покрасневшей коленки, подняться выше и обвести мелкие белые точки на внутренней стороне бедра. Но Картер только тихо вздохнул и убрал руку. Абсурдность ситуации вызывала лишь кривую недоверчивую усмешку. Раньше, встречая притягательных, открытых, красивых людей, Сэм легко затаскивал их в постель и после — так же легко забывал. Теперь, когда перед ним лежал невзрачный, обдолбанный священник, Картер жаждал хотя бы одного прикосновения — и не мог его получить. Несмотря на болезненную худобу Кита, запах пота, свежую красную точку у запястья и измождённый вид, желание не ослабевало. Наоборот, по мере того, как становилось очевидным, что главное правило их взаимодействия — не прикасаться — не просто каприз, Картера всё глубже засасывало в омут этого больного притяжения.