Неприкасаемый

Бьющие по ушам аккорды электрогитары, ритмичные удары барабанной установки и резкий голос разносились по квартире, притупляя шумной какофонией пьяные мысли. На особо громких визгах солиста Кит смешно морщился, глядя на невозмутимого Сэма, развалившегося на стуле и крутившего в пальцах пульт от музыкального центра. Сам Кит лежал на полу у барной стойки, подложив под голову сложенную толстовку Сэма. Колонки находились прямо над ним, так что звук лился на него сверху обжигающим потоком, обрушивался камнепадом диких аккордов, заставляя зажмуриться в страхе, что его вот-вот раздавит. Living easy, living free. Season ticket on a one-way ride, Asking nothing, leave me be Taking everything in my stride [1]. — Дальше? — спросил Сэм. — Ага, — протянул Кит. — Я её знаю. Под такую музыку нужно куда-то двигаться. Ехать. Трахаться в конце концов. А мы никуда не едем. И от этого голоса у меня мозг плавится. — Ты только что смертельно оскорбил поколения ценителей классического рока, — сообщил Картер, просто для справки, и нажал на кнопку переключения. Под столом стояли две пустые бутылки вина, на столе — две грязные тарелки, переполненная пепельница и колоратка, за окном тихо и зло шептал дождь, не пущенный внутрь, и его беспомощность усиливала ощущение уюта. Кит лежал, сложив тонкие руки на животе, и, закинув ногу на ногу, покачивал ею в воздухе в такт менявшимся ритмам. Впервые Сэм видел его таким расслабленным — всего-то нужно было быстро влить в него целую бутылку красного сухого. И теперь священник, в отличие от Картера, был заметно пьян. When you're strange, No one remembers your name [2]. — Как тебе эта? — поинтересовался Сэм. — Гораздо лучше, — улыбнулся Кит — легко и свободно, наслаждаясь мягким, ласковым голосом очередного певца, заполнявшим блаженную пустоту в голове. — Голос приятный… Вот только текст грустный. Но мне нравится. When you're strange. When you're strange. — Ещё будут его песни? — Если захочешь, — Картер отложил пульт, позволив The Doors играть дальше. — Что это за сборник такой? Ты сам делал? — спросил Сакред, отбивая пальцами такт на тыльной стороне ладони. — Нет, это… подарок. У меня была девушка, и как-то мы с ней говорили о музыке, а она потом записала на диск мои любимые песни и те, которые у неё ассоциировались со мной. — Как мило, — саркастично фыркнул Кит. — И ужасно старомодно. Сакред прикрыл глаза, покачивая головой в ритм подвижной мелодии. Если бы он был ещё более пьян, если бы он умел, если бы он мог заставить себя встать, он бы давно танцевал под непривычно расслабляющие бездуховные мотивы. This is the strangest life I've ever known [3]. То, насколько эти песни были не похожи на гимны в исполнении церковного хора, доставляло Киту экстатическое наслаждение. — Есть такое, — согласился Сэм. — Хороший был подарок. Девушка вот ушла, а диск остался. — Почему расстались? — Я рассказал, чем занимаюсь на самом деле… — …и ей это не понравилось, — закончил за него Кит. — Совсем не понравилось, — подтвердил Сэм. Can’t you feel it Now that Spring has come, That it's time to live in the scattered sun [4]? — Сэм, я чувствую, что ты что-то скрываешь, — высоким трагичным голосом передразнил священник. — Расскажи мне, что бы ты ни сделал, я всё равно буду любить тебя, я всё пойму… — Сакред неприятно рассмеялся. — Так это было, да? — Почти. — С ними всегда так — с хорошими мальчиками и девочками. Они хорошие до тех пор, пока не понимают, что слишком хороши для тебя. И мы правильно сделали, что начали знакомство с демонстрации наших самых дерьмовых сторон, — пробормотал священник, рассеянно блуждая взглядом по белому потолку. Его губы, тёмные от запёкшейся крови и вина, двигались, беззвучно подпевая: — «В ожидании Солнца, в ожидании Солнца…» Они молчали в полумраке, насыщенном тенями, прислушиваясь к мягкому голосу вокалиста под шум негодующего дождя. Небо разорвала первая молния, раздался грохот; Кит вздрогнул, быстро посмотрел на Сэма, будто хотел убедиться, что тот всё ещё рядом, и расслабился, снова окунувшись в тёплые воды спокойных мелодий. За окнами сгущались тучи и набирала силу настоящая осень, срывающая порывами жёсткого, холодного ветра последние мёртвые листья с деревьев, — а на уютной кухне царили дым и винные пары и пульсировали размеренные ритмы ударных. Ставший привычным голос сменил новый, низкий и рычащий, опутанный робкими переливами фортепианных переборов и резкими всплесками духовых. Воздушные мелодии заглушали, поглощали рвущийся в квартиру мрак безлунной ночи, лёгкие аккорды поднимались защитной стеной, отгораживая их от внешнего мира. — О, эту песню я знаю, — сказал Кит и сел на полу. — «Иди, Моисей, вниз к земле Египетской. И скажи старому фараону: "Отпусти Мой народ!"» [5], — подпел он, щёлкая пальцами в такт. Картер слушал тихий и немного хриплый голос священника — в этот раз он звучал гораздо смелее и раскованнее, и Сэм мог только догадываться, почему. Потому что Кит был пьян, потому что пел не один, потому что это не был какой-то дурацкий гимн. — «Слова Бога смелый Моисей передал: "Отпусти Мой народ! Если мы не уйдём, ваши первенцы погибнут. Отпусти Мой народ!"» Сакред улыбнулся, не обращая внимания на боль в разбитых губах. Редко, когда можно было увидеть у него такую улыбку: не ехидную, не отстранённую, не злую. Редко, когда можно увидеть Кита таким живым. И Картер готов был отдать все свои запасы вина, если это поможет священнику таким оставаться. Растаял последний звук саксофона — и Кит криво усмехнулся, разрушив это впечатление. — Отличный текст, но на самом деле всё было совсем не так, — он подобрал под себя ноги и прикурил. — Они с фараоном чёрт знает сколько времени ебались по Божьей милости, прежде чем евреям удалось уйти. — Грешно так говорить, нет? — шутливо фыркнул Картер. — Что из того, что я делаю, не грешно? — вопрос повис в воздухе вместе с расползающейся в стороны дымной дугой. За окном снова загрохотало, мягкие звуки фортепиано сменил тревожный гитарный бой. — Почему ты попросил тебя забрать? Сэм предполагал, что Сакред не захочет распространяться на эту тему, и надеялся, что бутылка вина его разговорит. Правда, хотел Кит этого или нет, но часть истории за него рассказывал новый синяк над верхней губой. All of my wrongs, no more wicked ways Will come back to haunt me [6]… — Эту я тоже знаю, — сказал Сакред, кивнув в сторону колонок. — И дай угадаю — это одна из песен-ассоциаций твоей бывшей. — Кит. Почему? Священник глубоко затянулся, обжигая пальцы о фильтр, и выдохнул, окутав себя серым облаком. — Я их слушал, когда мне было лет пятнадцать. Знал наизусть половину песен и дрочил на вокалиста под их музыку. Ночью, в наушниках. И плевать было, что могли застукать. — Блять, Кит. Что случилось? Какого хрена я проебал свои планы, чтобы забрать тебя оттуда? — повысил голос Сэм. Лицо Сакреда застыло, губы дрогнули, собираясь то ли ответить на вопрос, то ли послать Картера. После целой бутылки вина сдерживаться было сложно. — Моей матери это точно не понравилось бы, — ровно произнёс священник и раздавил окурок во второй пепельнице, которая стояла рядом с ним и которая появилась в этой квартире совсем недавно. — Она старалась быть правильной, примерной католичкой, и от нас хотела того же. А дрочка на женоподобного мужика, поющего о сексе и наркотиках, явно не вписывалась в рамки примерного проведения. На улице сверкнула молния, осветив Сэма, его сведённые к переносице брови и сминающие полупустую пачку пальцы. Сами собой в мыслях мелькали все те способы, которыми он заставлял говорить тех, кто говорить не хотел, но почему-то он был уверен, что ни один из них на священнике не подействует. И легко признался сам себе, что ни одного из них не смог бы на нём применить. Картер был беспомощен перед его упрямством. — Если бы для того, чтобы я за тобой приехал, тебе нужно было объяснить причину, ты бы это сделал? Looks like the devil's here to stay. Looks like the devil's here to stay [7]… Сакред несколько долгих секунд смотрел на Сэма, прежде чем сказать просто: — Нет. Картер зло бросил пачку на стол. Хотелось схватить Кита, встряхнуть, ударить — выбить из него безжизненную пустоту, которая снова начала сквозить во взгляде, рассеяв мутный туман опьянения. — Какого чёрта, Кит? Что такого могло произойти? Опять отсасывал у кого-нибудь в исповедальне? — с презрением выплюнул Сэм. Сакред заметно напрягся и медленно переспросил: — Опять? Из колонок раздались последние слова песни, которую уже никто не слушал. Священник резко поднялся, чуть пошатнувшись, подошёл к шкафу, в котором Картер хранил алкоголь, и достал бутылку вина. Тяжёлые звуки вступления следующего трека сопровождали нервные движения Кита, срывающего с горлышка упаковку. Сэм раздражённо ткнул в кнопку выключения, и наступила оглушающая тишина. — И что же он тебе рассказал? — Что однажды ты отсосал у него в исповедальне за пять баксов. И всё. Штопор соскользнул с пробки и рассёк острым концом кожу у священника на ладони. Но тот этого даже не заметил. — Вот же сука, — прошипел Кит и, воткнув штопор, дёргано его крутанул. Во взгляде, который он поднял на Картера, читалась ненависть; губы с трудом сложились в кривую ухмылку: — Он упустил самое интересное. Подробности. Сэм молча дотянулся до своей пачки, вытащил помятую сигарету и прикурил. Он впервые слышал, чтобы Сакред говорил настолько нервным и злобным тоном. Впервые слышал столько эмоций. — Мы договорились, что он не будет меня трогать. Как с тобой. Но я ведь могу прикасаться к другим, поэтому я массировал его яйца через решётку. Хотел, чтобы он кончил быстрее, чтобы всё прекратилось, — священник сжал горлышко и потянул штопор, но его пальцы соскользнули с ручки, и бутылка с грохотом ударилась дном об стол. Кит тяжело и часто дышал — вряд ли из-за попыток открыть вино. — Этот ублюдок всё говорил: «Давай глубже, ещё, ты должен отработать свои гроши как следует». Говорил и смеялся. А потом сказал, что я стараюсь недостаточно, и схватил меня за руку и за волосы, чтобы я не мог вырваться. Он выебал меня так, что после того, как он кончил мне в глотку, я едва успел высунуться из исповедальни, прежде чем меня стошнило. Его спермой и моими слезами. Прямо на пол в церкви, — отчеканил Кит. Его трясло. Равнодушие, с которым он обычно говорил о подобных эпизодах своей жизни, рассеялось, контроль сломался. Руки дрожали. Сэм глубоко затянулся и шумно выдохнул через нос. Нужно было как-нибудь найти повод, чтобы вбить зубы Винсента ему в глотку. И сломать все пальцы, которыми он посмел прикоснуться к Киту. Это должно было избавить Картера от внезапно вспыхнувшей зависти к этому ублюдку. Сакред снова попытался открыть вино, но безуспешно. Не выдержав, священник выронил бутылку, та упала на край стола и свалилась бы на пол, если бы Сэм не успел её подхватить. Зажав сигарету в зубах, он легко вытянул пробку и хотел налить в бокал, но Кит забрал у него бутылку и отпил из горла. Картер вдавил окурок в пепельницу. Он собирался спросить, почему Сакред сам не рассказал ему об этом случае — когда они сидели в подсобке костёла, например, была располагающая атмосфера, — но священник его опередил: — Хорошая история, правда? Тебе нравится? — Сэм покачал головой. Кит неприятно рассмеялся и сказал жёстко: — Не надо. Не пизди. Тебе нравится, я знаю. Его губы исказила некрасивая улыбка, священник подошёл ближе и наклонился к Сэму, уперевшись ладонями в его колени. — Ты тоже так хочешь, да? — прошептал Кит. — Приходи в церковь как-нибудь, я тебе исповедуюсь, а ты наложишь на меня епитимью своим членом, — пальцы священника сжались у Картера между ног. — Станешь моим наказанием. Как тебе такая идея? Сэм впился ногтями в собственные ладони, пытаясь побороть желание схватить священника за шею, чтобы тот не мог отвернуться, притянуть к себе и поцеловать. Он был слишком близко — Картер чувствовал исходящий от него запах вина, дыма и дешёвого мыла, — и сейчас, откровенный в своих эмоциях — должно быть, впервые за всё время их знакомства, — невыносимо возбуждал. Сакред плотнее прижал ладонь, ощутил еле уловимое движение навстречу и отстранился, насмешливо фыркнув. — Такого наказания за все твои грехи будет достаточно? — спросил Сэм. Кит прерывисто втянул воздух, сильно закашлялся и сделал несколько больших глотков вина, отдающего спиртом. — Что ещё он тебе рассказывал? Сэм знал, что должен промолчать — Кит и без​ того был на грани. И это был идеальный момент, чтобы узнать, что за ней. — Он думал, что я тебе плачу за наши встречи. И сказал, что за дополнительную плату ты можешь сделать, что угодно. Священник застыл, пристально глядя на Картера. Его бледное лицо напоминало восковую маску, которую оживляли только синяки и кровь на губах. В ответном взгляде голубых глаз читался немой вопрос. — Ну конечно… как я тогда сказал? Шесть грамм — приемлемая цена? Если ты подкупил меня тогда, почему не купить сейчас? — Кит тихо засмеялся. — Хочешь узнать, за сколько я раздвину перед тобой ноги, да? Ему было тяжело дышать. Лёгкие сдавливало, скулы покрылись неровными розовыми пятнами. — Другому я бы заломил цену, но не тебе, — Кит старался говорить как обычно — холодно, отстранённо, но голос всё равно дрогнул. Он почему-то ждал, что Сэм его остановит, но тот молчал. — Честность ведь основа наших отношений, так что для тебя бесплатно, Сэм. Мы оба знаем, что я ничего не стою. Сакред не хотел этого. Не хотел так. Но всё равно продолжал: — Можешь сделать это прямо сейчас. Ты сильнее, я не смогу вырваться. Трахни меня уже, и разойдёмся, — бросил он жёстко и зло. Какую бы сумму Кит ни назвал, Сэм готов был её отдать. — Ну? Чего ты ждёшь? Давай, станешь одной из моих мерзких историй. Но расставание было слишком высокой ценой. — В чём проблема, Сэм? Священник схватился за ремень. Громко звякнула пряжка. — Торопитесь, предложение ограничено. — Кит. Брюки упали вместе нижним бельём. — Только сегодня, только сейчас. — Хватит. Пальцы расстегнули ряд пуговиц, едва их не отрывая. — Вы можете получить желаемое… — Прекрати. Рубашка скользнула на пол, накрыв собой пепельницу. — …первый и последний раз. Кит раскинул руки в стороны. Он стоял перед Сэмом, обнажённый, и ждал, заметно подрагивая от злости, напряжения и липкого страха, который разгорался всё сильнее под жадным взглядом Картера. Но Сэм ничего не делал. Просто смотрел на тонкие выпирающие ключицы, маленькие коричневые соски, рисунок рёбер, плоский живот, короткие тёмные волосы на лобке, острые колени, худые лодыжки и думал, что должен заполучить всё это больше, чем на один раз. Сделать Кита своим. Со всеми его шрамами от игл, красными пятнами и синяками, которые уродливыми цветами распускались​ на бледной коже. Со всеми его тайнами, страхами и умершими надеждами. За окном полыхнула ослепительная молния, раздался тихий, усталый раскат грома. — Я не хочу — так, — наконец сказал Сэм. — Издеваешься? — прошипел Кит и обхватил себя руками, ссутулившись, сжавшись. В эту секунду он ненавидел Сэма за весь этот разговор, за собственную несдержанность и за то, что теперь он не знал, как себя вести. Хотелось забрать одежду и уйти, но он продолжал стоять, чувствуя себя жалким под пристальным взглядом Картера. От напряжения сводило скулы, всё ещё казалось, что Сэм может броситься на него в любую секунду. И Кит ему это позволит. Но Картер не двинулся со своего места. Он покачал головой и позвал неожиданно мягко: — Иди сюда. — Иди нахуй, — огрызнулся Кит и опасливо отступил на шаг. — Ты всё равно уже разделся, — немного натянуто усмехнулся Сэм, демонстративно поднял руки, показывая раскрытые ладони, завёл их назад и сцепил за спинкой стула. Несколько долгих секунд на кухне было тихо, даже с улицы не доносилось ни звука. Священник тяжело дышал, пытаясь восстановить душевное равновесие — равнодушие, — решая, как поступить. Он мог покорно делать то, чего хотел Картер, мог включить музыку, лечь на пол, курить и слушать песни своего детства, мог даже подрочить под них, как раньше, много лет назад. Мог одеться, обдолбаться и уйти. В любой последовательности. Сакред перешагнул через свои брюки, взял бутылку и сделал несколько больших глотков, надеясь, что это поможет ему успокоиться. Страх медленно растворился в вине, оставив лишь внутреннюю дрожь, но злость никуда не исчезла. Громко — нервно — стукнув бутылкой по столу, Кит подошёл к Сэму и уселся к нему на колени, лицом к лицу. Злость мешала свободно дышать, но придавала решимости. — Ну? Сакред скрестил руки на груди, чтобы не приступить сразу к делу по привычке, и упёрся насмешливым взглядом Картеру между ног, где выразительно топорщились его джинсы. — У тебя так крепко стоит на мои грязные истории? — На тебя, — невозмутимо ответил Сэм. — Ещё хуже, — презрительно фыркнул священник. — Поцелуй меня. И снова их накрыла тишина, тяжёлая, плотная, неуютная. Кит быстро облизал губы. — Нет. — Почему? — нахмурился Картер и спросил с нажимом: — Это ведь не запрещено? Сакред пожал плечами. — Тогда поцелуй меня, — требовательно повторил Сэм. — В качестве вознаграждения за мою невероятную выдержку. — Ты знал, что так будет, — скривился Кит. — Поцелуй. — Я предупреждал в самом начале, и если тебе всё это надоело… — По-це-луй, — перебил Сэм. В этот раз он не собирался уступать. — Это же так просто. — Я не умею, — небрежно бросил Кит. — Чего ты не умеешь? — раздражённо спросил Сэм. И тут же растерянно заморгал: — Не умеешь? Серьёзно? Священник ответил коротким кивком, и Сэм разразился громким, бьющим по ушам хохотом. Сакред, заметно побледнев, стиснул пальцы на своём локте. — Ты шутишь… не может быть, — проговорил Картер между смешками. — Ты делаешь глубокий минет, как профессиональный порно-актёр или шлюха с десятилетним стажем, а целоваться не умеешь? Губы Кита изогнулись в холодной язвительной улыбке, в глазах застыло отвращение: — Думаешь, кто-нибудь захотел бы целовать того, кто отсасывал через дырку в стене у любого желающего? Священника, у которого во рту смешалась сперма десятков грешников? Наркомана, который счастлив за дозу облизывать волосатые яйца целой очереди жирных потных ублюдков? Кит думал, Сэм пожалеет, что начал всё это. — Или ты забыл об этом? Кит думал, теперь, если он сам попытается поцеловать Сэма, тот ударит его. — Так что давай я просто… — Я хочу, — выдохнул Картер, не слушая, и резко подался вперёд. Их губы соприкоснулись на мгновение; Сакред отпрянул, заглянул в горящие желанием глаза Сэма и, вцепившись в спинку стула похолодевшими пальцами, сам сделал движение навстречу. В ответ на осторожное касание языка, он, копируя то, что видел сотни раз в разных фильмах, открыл рот и тронул язык Картера своим, пуская внутрь. Даже порно обычно начиналось с поцелуев, а не так, как начали они. Усмехнувшись этой мысли, Кит опустил веки, отдаваясь новым ощущениям под участившийся от глупого волнения стук сердца. Горячие влажные прикосновения к нёбу и ноющим разбитым губам вызывали сладкую дрожь вдоль позвоночника, и Кит беспорядочно старался повторять действия Сэма, но только мешал, кусая и сталкиваясь с ним зубами. Священник прижался к Картеру, обхватил его одной рукой за шею и зарылся второй в короткие светлые волосы в безотчётной попытке стать ближе. До боли стиснув сцепленные сзади пальцы, Сэм провёл кончиком языка по внутренней стороне припухшей губы Кита, солёной от выступившей крови, и в ответ на это движение услышал тихий стон. Сакред чувствовал, как рот Картера растягивается в довольной улыбке. Отстранившись, он шумно выдохнул, поражённый реакцией собственного тела. — Ну как? — буднично поинтересовался Сэм. — Я как будто облизал большого слизняка, — священник усмехнулся мелькнувшему в голубых глазах недоумению и добавил: — Никогда бы не подумал, что это так возбуждает. И прежде, чем Картер успел ответить, снова накрыл его губы своими. Он целовался, словно нетерпеливый подросток, наконец-то дорвавшийся до желаемого, — жадно, торопливо, сумбурно, не обращая внимания на то, что щетина Сэма неприятно царапала кожу и что привкус вина и дыма разбавлялся металлическим вкусом крови. Его ладони скользнули по плечам и груди Картера и подцепили край джинсов. Быстро их расстегнув и сдёрнув одежду на бёдра, Кит приник к Сэму, обнял его за шею тощими руками и застонал ему в рот. — О боже… — Сакред потёрся о Картера и хрипло пробормотал: — Кажется, я могу от одних поцелуев кончить. — Вот видишь, зря ты отказывался, — откликнулся Сэм, глядя на покрасневшие губы Кита со смазанной алой полосой и чувствуя, что и сам почти на грани. От одних поцелуев. Это было немыслимо. Ради этого, пожалуй, стоило бросить Бобби и, не спрашивая о причинах, забрать Кита со ступеней церкви домой. Пока Сакред, без лишних прелюдий обхватив пальцами оба члена, легко их поглаживал, Картер мягко слизал кровь с его рта. Священник тут же снова подался навстречу, но Сэм плавно увернулся, поцеловал его в щёку, подбородок и, не встретив сопротивления, потянулся к тонкой шее. Губы прижались к ярко-голубой артерии, и Кит, у которого по спине разбегались мурашки, не вздрогнул, не отстранился, а только чуть наклонил голову, подставляясь и требуя большего. От жадных поцелуев и укусов перехватывало дыхание, и снова возникала непрошенная мысль, что, возможно, именно Сэм будет тем, чьи прикосновения Кит сможет выдержать. Возможно, именно Сэм будет тем, кто захочет не только выебать его, уткнув носом в мягкую подушку, тёплое дерево стола или холодный кафельный пол, но и доставить ему удовольствие. Возможно, Сэм будет тем, кому Сакред это позволит. Как будто он этого заслуживал. Кита передёрнуло. Набрав во рту побольше слюны, он широким движением облизал свою ладонь и обхватил ею член Картера. — Почему ты сдерживаешься? Сэм оставил на тонкой коже быстро темнеющий засос. — Не хочу, чтобы это был первый и последний раз. — А если бы я не сказал этого? Ты бы меня трахнул, да? Картер поднял голову, заглядывая в серые беспощадные глаза. Священник приподнялся, сместился вперёд, чуть прогнувшись и отставив задницу, и помог себе рукой. Член Сэма оказался между его ягодиц. — Поставил бы меня на четвереньки прямо здесь и жёстко отымел. Так, что у меня колени стёрлись бы об пол. Кит плавно двинул бёдрами, вцепившись свободной рукой в плечо Картера. — Сжал бы мою шею, чтобы я не мог вырваться, не мог уползти. Священник прогнулся сильнее, головка оставила на сжатых мышцах влажный след смазки. Прямо сейчас он мог бы насадиться на Сэма, и тот наверняка тоже об этом думал, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не податься навстречу. — Блять, — выдохнул Сэм сквозь зубы. Его руки дёрнулись, готовые в любой момент схватить Сакреда, бросить на пол, скрутить, чтобы он мог сделать всё, о чём тот говорил. — Кончил бы в меня, — прошептал Кит Картеру в губы и задвигал бёдрами быстрее. Ствол скользил между напряжёнными ягодицами, священник тыкался своим членом Сэму в живот и снова целовал его беспорядочно и торопливо, больно кусая губы и ловя отчаянные стоны. Кит дразнил, испытывал, доводил Картера до исступления и улыбался, глядя на его мучения. — После я мог бы остаться на четвереньках, для тебя, — Сакред подставил шею, Картер провёл по ней языком вниз до выпирающей ключицы и наткнулся на отстранённый холод цепочки. — Чтобы ты мог видеть, как из меня вытекает твоя сперма. Сэм сжал серебро в зубах до боли и с низким рыком кончил, готовый перегрызть Киту глотку. — Тебе бы такое понравилось, да? — насмешливо спросил Сакред, чувствуя как по спине стекают вязкие капли. — Блядский провокатор, — прошипел Картер. — Отвечай, — Сакред схватил Сэма за волосы и дёрнул вниз, заставляя посмотреть себе в глаза. — Честно. — Да, — зло выпалил тот. — Только это было бы гораздо хуже, чем ты думаешь. На губах Кита застыла улыбка, но взгляд оставался пустым. Он надеялся, что действительно недооценивает Сэма. Что тот сможет его удивить. Что даст ему то, чего он заслуживает на самом деле. А сам Сакред тем временем всеми силами постарается уничтожить малейшие намёки на мечты о невозможном. Священник завёл руку назад, собрал сперму со своей горячей кожи и размазал по пальцам. Издевательски продолжая играть с огнём, он посмотрел на Картера, вжался своим членом в его живот, пачкая майку, и прерывисто выдохнул на грани стона. — Развернись, — потребовал Сэм. — Я хочу видеть. — Как прикажешь, — насмешливо бросил Кит, пересел спиной к Картеру и упёрся одной рукой в его колено, чтобы не терять равновесие, прогибаясь, — он хотел, чтобы Сэм видел всё как можно лучше. И Картер смотрел, не отрываясь, как длинные пальцы погладили мягкие складки и скользнули внутрь. Как они прошлись по гладким стенкам — он догадался по движениям кисти. Как они нашли нужную точку — он понял по первому искреннему стону. Кит шумно втянул воздух и выгнулся — казалось, острые лопатки вот-вот прорвут тонкую кожу, позвонки шипами вскроют плоть, и густая кровь смешается с блестящими потёками спермы. Картера бросило к священнику — он резко наклонился и прижался губами к его шее. Кит вздрогнул и снова застонал, наклонив голову так, что хрупкие кости проступили ещё сильнее. Сэм облизал позвонки, оставил на солёной от пота коже Сакреда засосы и красные следы укусов, прижался к нему, грудью чувствуя, как расходятся рёбра от тяжёлого дыхания, втянул в себя мятно-пыльный запах его волос. Хотелось обхватить священника руками, притянуть к себе, провести ладонями по его бокам, животу, огладить внутренние стороны бёдер, соединить пальцами созвездия белых шрамов. Хотелось так сильно, что едва не сводило руки, и внутри всё сдавливало от невыносимой борьбы с собственными желаниями. Картер вцепился зубами в тонкую цепочку, потянул, и Кит послушно лёг на него, откинув голову на плечо. Его щёки бледно порозовели, с покрытых кровавыми полосами губ срывалось горячее дыхание, между ключицами застыл холодный крестик. Сэм развёл бёдра в стороны, раздвигая ноги священника, который выглядел как никогда открытым и доступным, но именно сейчас, когда дрочил и трахал себя пальцами, сидя у Картера на коленях, — казался даже более недосягаемым, чем прежде. Сэм сжал одной рукой спинку стула​, держась за неё как за последнюю нить, оставшуюся от каната его терпения. Только она удерживала его на краю обрыва, под которым, словно огромное спящее чудовище, покоилась жажда насилия. Его вторая рука невольно потянулась к Киту, к его ладони, которая в быстром, рваном ритме двигалась на члене, и замерла, так и не коснувшись. — Кит… пожалуйста. — Нет, — выдохнул священник. Сэм не мог вспомнить, когда ещё он спрашивал у кого-нибудь разрешения. — Я не причиню… — Нет, — твёрдо повторил Сакред и подался бёдрами навстречу своим пальцам. Зарычав в бессильной злобе, Картер ударил кулаком по ножке стола — бутылка на нём пошатнулась, но выстояла, — и впился зубами в плечо Кита. Тихий вскрик сменился болезненным стоном, ладонь сжалась сильнее, пальцы толкнулись глубже — и священник кончил себе на живот. Частое дыхание обожгло щёку Сэма, он повернулся и смял губы Сакреда в жёстком, грубом поцелуе, борясь с желанием украсить лицо с равнодушными глазами и недоступное тело цветами фиолетовых до черноты синяков. Сломать его, испортить, чтобы больше не хотеть так безумно. Но он говорил Киту, что этого не будет. Он не будет его бить. Не будет делать то, чего священник от него ждёт. — Какого хрена это было? — спросил Сэм, когда Сакред отстранился и положил голову ему на плечо. — Всё это. — Я думал, ты сорвёшься, — спокойно сказал Кит. — Ты хотел этого? — Нет. Теперь, когда смолкли раскаты грома и редкие стоны, на кухне снова поселилась тишина. — Но это было бы… правильно. Закономерно. Привычно. Сэм тяжело вздохнул. — Я ни черта не понимаю, — признался он. — Ты хотел, чтобы я тебя трахнул, и это всё закончилось? Проверял меня? Что, блять, с тобой не так сегодня? — А обычно со мной всё в порядке? — в пустоту произнёс священник. — И почему тебя нельзя трогать, но можно целовать? И если можно целовать, почему нельзя отсосать? И… Кит с отстранённым выражением лица лизнул свою ладонь и перебил: — Моя сперма не такая солёная, как твоя. Зато более горькая, — он протянул руку к Картеру и спросил непринуждённо, будто речь шла о новом вкусе йогурта: — Хочешь попробовать? Сэм вскинул брови, тут же забыв, что хотел сказать. — То есть руки твои облизывать тоже можно? Сакред пожал плечами и призывно пошевелил испачканными пальцами, которые в следующее мгновение оказались в тёплом, влажном рту. Сэм обвёл языком подушечки, пососал их и плотно обхватил губами. Плавным движением взял пальцы в рот целиком и медленно выпустил с пошлым звуком. — Мерзость, — поморщился он. Кит встал с его колен, шагнул к столу и протянул Картеру бутылку: — Запей. — Знаешь, эта твоя манера уходить от ответа ужасно бесит, — сообщил Сэм и сделал глоток вина, смывая неприятный привкус. Священник прикурил сразу две сигареты, окрасив фильтры маленькими красными кляксами. — Я могу врать, так будет лучше? — Не надо, — Картер забрал одну сигарету осторожно, чтобы не прикоснуться нечаянно — просто смешно после всего, что было между ними, — и глубоко затянулся. У него было слишком много вопросов, в ответ на которые он наверняка услышал бы молчание или какие-нибудь нелепые фразы, и это было лучше, чем ложь. Так Сэм по крайней мере находил слабые места. И со временем начинало казаться, что слабые места — это всё, из чего состоит Кит. — У тебя опять встал, — как бы между прочим заметил священник и опустился перед Картером на колени, оставив в воздухе облако дыма. — И с этим нужно что-то делать. Пожалуй, достаточно с них было душевных разговоров на этот вечер. — Думаю, я могу тебе помочь, — Кит потянулся к Сэму, роняя на пол серый пепел. — Только представь — совершенно бесплатно.