Темное наследие

      Седрия, Управление Королевского Внутреннего сыска; 17 алгаура (IX), поздний вечер       В лаборатории Николаса Дагуриса вечно что-то шумело, гремело, звенело, свистело, пыхтело, бряцало, и издавало еще целую какофонию разнообразных механических звуков.       Фьёрт прошла вглубь просторного помещения, то и дело уворачиваясь то от струи пара, то от крутящихся лопастей различных механизмов, способных при должной степени невезения снести неосторожному посетителю голову или, как минимум, оставить большую шишку. Хозяин лаборатории сидел за большим столом, склонившись над очередным своим изобретением, запаивая две медные трубки. Фьёрт невозмутимо ткнула его в жирную спину и присела на краешек стола.       — Ну, ты смог что-нибудь выяснить на счет этих штучек? — поинтересовалась она.       — А то, — самодовольно отозвался Николас, ничуть не удивившись вторжению.       Он оторвался от своего занятия и поднял на лоб большие очки с толстыми закопчеными стеклами. Взглянув на гостью, Дагурис отложил дымящееся жало паяльника на подставку с багряно рдеющими углями, сложил пухлые ручки на бочкообразном животе и с видимым удовольствием начал рассказ:       — Мои ребята накопали кое-что про этот твой мотоцикл. Шины старые, как моя теща — таких уже никто не выпускает, и налазят они только на Ястреб-60. Только вот загвоздка: единственный живой «ястреб» уже тридцать лет пылится в историческом музее. К тому же модель коллекционная, их было-то всего полсотни штук. И тогда меня осенило: у этой машинки скорее всего просто нет марки, ее склеили по частям из всякого хлама. А этим у нас занимается кто? Правильно, бродячий сброд вроде вагар…       Николас разразился громким кашлем заядлого курильщика, а затем продолжил:       — Тогда я проверил, нет ли у нас этой пташки в архивах задержанных за последние несколько лет. Оказалось, примерно год назад некий вагар Андреас Атеран отсидел сутки за мелкое воровство, потом за него внесли выкуп… А вот запись об евоном мотоцикле осталась: склепан из металлолома, колеса от «ястреба» — все сходится. Могу поклясться остатками своего здоровья, что во всей Седрии есть один такой мотоцикл. Но и это еще не все…       Николас выдержал эффектную паузу. Фьёрт терпеливо ждала, пока Дагурис насладится произведенным эффектом, и помалкивала. У толстяка было не так мало радостей в жизни помимо ненаглядных железок.       — Я все смотрел на дагерротип этого Андреаса и думал, где же я его видел. А потом меня как молнией поразило: пару дней назад в участковую жандармерию у моего дома притащили пятеро бродяг с полным «букетом»: вооруженный грабеж, подделка документов, контрабанда дурманных смесей… Дело это не мое, а моего друга Ромуса, так что я бы их не запомнил, если бы не тот парень: задержанные оказали сопротивление, началась потасовка, ну как обычно… а он, значит, бросился их защищать, — эксперт хмыкнул. — На него-то у жандармов ничего не было, но я бы с удовольствием его к остальным запихнул — за хулиганство, да девка, которая с ним была, начала глазки строить, да зубы заговаривать… Ух, красотка! Ну, Ромус и растаял, просто дал забияке по шее. Хотя… — Николас кашлянул и сменил тон на более официальный, — причина, конечно, не в этом. Просто у нас и так тюрьмы переполнены, если каждого драчуна сажать, так… О чем это я? Ах да! Этот парень и был тот самый Андреас! Память у меня на лица железная, ошибки быть не может. Вот такие пироги…       «Ого… Это мне свезло так свезло, — подумала Фьёрт. — Только бы ниточку оборвать не успели…»       — Значит, я обязательно зайду к Ромусу. Что еще выяснил? — улыбнулась ищейка.       — Думаю, тебе интересно будет узнать, что в «Механических услугах Керсон» нет и никогда не было сотрудницы по имени Латисия Рэдхейл. В столице не так много Рэдхейлов, так что если у твоей девочки есть особые приметы, думаю, можно выяснить, откуда она такая взялась…       Фьёрт чуть покачала головой, скрывая зубовный скрежет: эту Латисию хотелось хорошенько выпороть. Для начала. На бумажном пропуске стояла настоящая подпись Верховного мага, в этом она не сомневалась. Однако вряд ли Гвиделлин взял в механики для своего сверх-дорогого оборудования и редкого зверья первую попавшуюся «гайку» с улицы…       — Невысокая, метр пятьдесят пять, выглядит гибкой, но при этом не хилой, — принялась перечислять ищейка. — На вид лет двадцать — двадцать пять. Волосы темно-рыжие, чуть волнистые, до плеч, частично заплетены в косички, с ленточками и мелкими украшениями из кожи. Лицо веснушчатое, нос слегка вздернут, губы тонкие, глаза каре-зеленые. Есть пара небольших шрамов — у виска и на подбородке. Кстати, на кистях видела еще кучу разных шрамов, возможно, они поднимаются и выше. Она механик, так что оно и понятно. Что еще… На шее гогглы с толстыми стеклами, вроде твоих, и несколько кулонов, в ушах — металлические серьги, недлинные, но причудливой формы. Разной. То ли ветки, то ли шестеренки. Утром девчонка была одета в рубашку цвета спелой сливы с закатанными до локтя рукавами, прихваченными ремнями, коричневый кожаный корсет-жилетку, облегающие штаны темно-серого цвета и высокие, до колена, кожаные сапоги на толстой подошве. Ах да, щитки на локтях и коленях. К поясу прикреплены пара увесистых сумок, и есть свободные ремни. На руках были кожаные перчатки без пальцев, и широкие кожаные браслеты с несколькими устройствами. Часы я видела, остальное прикрыто щитками. Вроде, навскидку всё.       — Приметная девочка, будет легко отыскать, — отметил Николас, поспешно записывая свинцовым карандашом описание Латисии на какой-то замусоленный клочок бумаги. Фьёрт только понадеялась, что это не был какой-нибудь важный документ.       — Вот именно. И есть устойчивое подозрение, что переодеваться в платье для маскировки она не станет. Подними всю информацию по этой Рэдхейл. Всё, что найдешь. Она механик, могла запатентовать что-то на свое имя, если оно тоже не фальшивое, конечно. А потом дай ориентировку жандармам, обвинение — подделка документов. Для начала. Потом я сама с ней поболтаю.       — Принято. Ладно, дальше. Перчатка… С этим посложнее. Ее явно делали на заказ: есть у нас один специалист, бывший портной — он в таких вещах толк знает. Работа тонкая и дорогая…       Ищейка многозначительно хмыкнула — она и так поняла, что это не фабричная поделка.       — Возможно, что она связана с именем виконта де Вилажа, — сообщила она.       — Учтем… Дай мне немного времени — думаю, я смогу разузнать об этом побольше… Ну, и самое интересное я оставил напоследок. — Эксперт с кряхтением отпер один из ящиков стола и вынул оттуда какие-то бумаги, а следом — арбалетный болт, которым был убит Верховный Маг.       — Судя по клейму, он был изготовлен на заводе в Килау. Болт как болт, в хорошем состоянии, ничего особенного — я уж думал отдать его нашим спецам из отдела магической экспертизы, когда заметил вот это. — Он поднес орудие убийства к самому носу Фьёрт и ткнул пальцем в ровные параллельные царапины на металле. — Это необычный арбалет, совсем не обычный. Видишь вот эти следы? При стандартной конструкции болт касается крепления вот здесь… да ты и так знаешь, что я тебе рассказываю. И следов как таковых, даже не остается. А этот держался с одной стороны у древка и с другой — у самого наконечника, там на него дается усиление специальными пружинами, так что болт летит дальше и точнее… Новое изобретение, запатентовано совсем недавно неким Лудо Теларесом — во всяком случае, так значится в списках нашего Патентного бюро.       Николас тряхнул бумажку, расправляя ее перед лицом Тагн, и та вежливо отстранилась. Но средние показатели, выделенные в рамочку, заметила — прицельная дальность такого арбалета не превышала пятидесяти метров. Но поблизости от Башни не было деревьев на уровне окон в кабинете Верховного, одни кусты да клумбы, подходящие строения находились еще дальше, дирижабль или другой летательный аппарат в такой близости заметила бы охрана… С увеличенного расстояния пришлось бы стрелять настильно, но арбалетный болт вошел в грудь Гвиделлина не под углом. Нет, убийца был в самой Башне…       — Слушай, вопрос может и неожиданный, но… Судя по размеру болта, арбалет был не из миниатюрных, — начала рассуждать Фьёрт.       — Верно, — с интересом воззрился Дагурис на ищейку. — Не совсем уж огромный, но сантиметров сорок в длину будет, и такой же размах плечей. Конечно, по этому чертежу его могли сделать и поменьше, но врядли намного.       — Но спрятать его в рукаве у убийцы бы не вышло.       — Точно!       — Ты ведь изучил чертежи? Скажи, мог ли этот арбалет разбираться? Так, чтобы его потом можно было быстро собрать обратно? Ну, и пронести тайком под полой плаща, конечно.       Круглое лицо Николаса несколько вытянулось.       — Конкретно по этому чертежу — нет, — подумав, заявил он. — Ну, то есть, конечно, можно, но нужны инструменты, тиски, время… Если твой умелец, конечно, не хотел, чтобы с плеч арбалета сорвало тетиву и выбило ему глаз ко всем демонам…       У Фьёрт едва заметно дернулась щека. Она-то отлично представляла себе, на собственном, так сказать, примере, как сильно может ударить подобное оружие.       — В принципе, этот механизм усиления могли бы приспособить к другой конструкции складного арбалета… — принялся вдохновенно рассуждать Дагурис. — Но я сомневаюсь, что Верховный спокойно ждал, пока у него под носом соберут оружие для его убийства…       — В общем, по конструкции не особо всё понятно, надо поспрашивать самого Лудо Телареса, — кивнула Фьёрт.       — Ха! А теперь плохие новости: среди зарегистрированных изобретателей Аппарео такого нет. Клерки из бюро говорят, заявить об изобретении пришел его представитель с доверенностью. Да-да, патент оформили в Седрии. Там, конечно, стоит имя этого представителя и подпись Лудо, но это все, что у нас есть. Если ты меня спросишь, я скажу, что подпись, скорее всего, поддельная. Со всей нашей бюрократией эти клерки не видят того, что происходит у них под носом. А происходит ясно что: мы имеем дело с подпольным мастером, которого так просто не отследить. Причем мастером с большим самомнением, который не побоялся вылезти из своей норы, чтобы люди узнали о его работе. — Николас развел руками. — Ну в общем-то и все. Надеюсь, я не даром протирал свою задницу и ломал мозги над твоими загадками, и тебе это хоть как-то поможет…       — Молодец, Николас, ценю! С меня пачка твоего любимого табака. С получки… — улыбнулась Тагн, подумав, что если в Патентном Бюро такая неразбериха, как говорит эксперт, чертёж могли вовсе скопировать под шумок, хорошо, хоть не украли вовсе.       Эксперт заулыбался в ответ. Практически все мало-мальски плодородные почвы, не занятые драгоценными лесами, были отданы под пищевые культуры, и табак выращивали редко, так что обещанный ищейкой подарок был весьма ценен.       — В общем, что касается экспертов-магов. Они вроде говорили, что фон вокруг Башни…. чутка не такой. Еще ночью показания сняли, и, вроде, нашли остатки каких-то странных заклинаний, к защите не относящихся. И тут же заявили, что опять-таки много времени прошло, неясно, что там Верховный вечером ворожил, да и его смерть повлияла, разумеется… Отчет еще готовят…       — И будет в этом отчете, как обычно, муть мутная, — понимающе кивнула Фьерт. Эксперты-маги из Сыска на ура определяли разве что следы черной магии, да заклинания, за которые чародеев принято записывать в ренегаты. И еще вопрос — по зубам ли им вообще разобраться в плетениях Гвиделлина.       — А что по магии на самом болте? — поинтересовалась она.       — Она была, это очевидно, иначе бы он не проломил «щиты» Верховного. Эксперты-маги сказали, что это заклятье накладывал явно не олух, но вычислить этого деятеля, думаю, мы тоже не сможем, — с возмутительным воодушевлением выдал Николас.       — Тут потрудился маг первой ступени? — уточнила женщина, чуть подумав. Если так, то Кабрерра вроде бы оказывался и ни при чём — этому раздолбаю точно не по силам пробить защитное заклинание Верховного мага Синклита. Однако он мог кого-нибудь попросить, да и его увиливания от вопроса об алиби с учетом впечатлений после рассказа бармена были более чем подозрительны.       — Как бы не Высший, — вздохнул Николас, и принялся рассеянно набивать свою потемневшую от времени трубочку табаком. — Сама должна понимать, какой уровень был у Гвиделлина, и чтобы его побороть, нужно самому быть не слабачком.       — Таких в Аппарео всего двое… Было. Теперь остался один, но ему это точно не сдалось.       — Это да. Если не предположить, что у ярхиссаров тоже объявился маг вне категорий, но я бы на это не ставил — следы их эманаций крайне трудно затереть. Азаи лично подтвердил, что болт чист, хвала Дримере.       Тагн задумчиво кивнула.       «Если уж наш главный маг ручается, что Темные тут ни при чём, значит, так оно и есть. А если окончательно поддаться паранойе, можно вообразить, что чары были наложены за границей… Нет, он же из Килау, слишком много возни с перевозкой этого болта туда-сюда… Непонятно», — размышляла она.       — Он еще сказал, что можно еще представить, что некий чародей второй ступени долго-долго копил силы и плел это заклятье. Очень долго. Года два. С кучей практически непрерывных ритуалов, — продолжил развивать свою мысль Николас. — С учетом, что у него именно с пробиванием щитов получается лучше всего.       — Проще заплатить штатному чародею Сыска за зачарование таких болтов, дав объяснение, мол, против ярхиссаров, на всякий случай, — фыркнула женщина. Два года назад Кабрерра едва-едва мог свечку усилием воли зажечь, куда ему до поддержания ритуала. Даже сейчас такое сомнительно. О'Двайер... Тоже вряд ли. Тогда второй ступени у него не было. И по профилю не подходит. Да и не вышло бы у него два года скрывать какие-то непрерывные ритуалы от Гвиделлина. Тот подобное бы точно пронюхал очень быстро.       — Во-во, — кивнул толстяк, раскуривая свою трубочку. — Так что и тут концы в воду.       — Попробуй поискать, конечно, на всякий случай.       На самом деле Николас выяснил даже больше, чем женщина могла надеяться. Обработать улики, поднять бумаги… целая уйма работы.       — Хе! Мало уже одной пачки за мои страдания.       — Вымогатель! Ладно, две… Если дело раскрою. Только зайди уже к миссис Каррадос, пока легкие не выплюнул!       — Договорились.       Седрия, катакомбы; 17 алгаура (IX), вечер       Барон проводил виконта в небольшую комнатушку, обставленную роскошно и с размахом, но совершенно безвкусно, и указал ему на огромное мягкое кресло, обитое золотой парчой. Де Вилаж провалился в него, как в сугроб, удивляясь, как все это великолепие протащили в сырые городские катакомбы?       — Чем обязан такому приятному визиту? — заискивающе спросил Барон, присаживаясь напротив в не менее роскошное кресло.       — Меня прислал лично Канцлер. Узнать, как идут дела с поставкой из Лаверты. Убийство Верховного мага создало некоторые проблемы, но такая мелочь не должна помешать нашим планам. — Себастьян безуспешно пытался принять мало-мальски удобное положение в этом облаке.       При упоминании Канцлера правое веко Барона нервно задергалось.       — В таком случае передайте его Светлости, что ему не о чем беспокоиться. Пограничники продались с потрохами. Мы отсыпали им столько золота, что, приди вместо связного сам Ярхисс, они и глазом не моргнут. Однако… — он вдруг подозрительно прищурился. — Канцлер мог просто мне позвонить, как он это делает обычно…       — Позвольте ему самому решать, что делать, — резко возразил виконт. — Эта операция слишком важна, чтобы позволить хотя бы малейшую оплошность. Но я передам моему господину, что вы изволили, хм… сомневаться в его выборе средств коммуникации.       — Ну что вы, что вы, свет с вами! — Барон испуганно замахал руками. — Я это к тому, что вам пришлось проделать такой путь пешком, да еще с этой девкой… Хильда!       В дверной щели тут же показалось некрасивое веснушчатое лицо юной девчонки. Предводитель разбойников не упустил случая выплеснуть на нее всю свою досаду за ошибку перед посланником такого важного клиента, которая могла бы стать роковой для всей банды и для него самого.       — Ты что, не слышала, что милорд изволил попросить кеко?! — гаркнул он на девчонку, сопроводив возглас парочкой ядреных эпитетов. — Безмозглая твоя башка! Шевелись давай!       Хильда что-то пискнула и исчезла, а через минуту уже прибежала с дымящейся терракотовой чашкой на подносе и, со страху едва не расплескав ее содержимое, подала ее виконту. Де Вилаж осторожно принял чашку и подумал, что по коричневой поверхности не понятно, помыли ли ее с прошлого раза. С этого сброда вполне станется попросту забыть о таких элементарных вещах, как мытье посуды.       — Благодарю, — Себастьян, поморщившись, отхлебнул горячего шиповникового отвара. — К слову о телефонах. Вы не возражаете, если я от вас позвоню… моему человеку?       — Сколько угодно!       Аппарат, который ему поднесли, был из дорогого дерева, с инкрустацией золотом: бандиты, как сороки, тащили к себе все, что поярче блестит, и далеко не все дорогостоящие вещицы шли на перепродажу. Сняв соединенную трубку, виконт отметил, что этот аппарат оправдывает свою высокую цену, и вовсе не за счет золота и камней. В трубку был вмонтирован кристальный контур, обеспечивающий закрытую связь без возможности внедриться в линию со стороны, и позволяющий обойтись без проводов на поверхность. Очень дорогостоящая вещь. Себастьян передвинул несколько рычажков на передней панели телефона, набирая нужный номер. Когда произошло соединение, он бросил лишь несколько коротких фраз:       — Товар готов. Перепелка на вертеле. Я возвращаюсь.       Повесив трубку, виконт благодушно улыбнулся главарю бандитов, задал еще несколько малозначащих вопросов по поводу дел Ордена, и разговор разом потерял изрядную долю накала. Минут через пятнадцать расслабленного разговора де Вилаж взглянул на часы и заторопился уходить. Главарь лично проводил его к выходу, по пути негромко поясняя, где дорогой гость должен свернуть, чтобы поскорее выбраться на поверхность в безопасном месте.       В дальнем углу Себастьян увидел клетку с Тисой. Он чуть замялся и чуть дернулся в ее сторону; девушке даже показалось, что он хотел подойти к ней, но в итоге только как-то странно посмотрел на нее. Тиса проводила виконта обжигающе гневным взглядом, точно хотела прожечь насквозь. Впрочем, это мало чем помогло, и громадные двери захлопнулись за виконтом.       «Вот ублюдок… Ну ничего, дай мне только на поверхность выйти…» — желчно подумала она.       В отчаянии девушка заметалась взад-вперед по клетке. Как? Как можно было быть такой наивной? И теперь из-за этой глупости ее ждет весьма незавидная участь… Тиса вздрогнула и по мере возможностей прогнала эти мысли. Пока этот момент ещё не наступил. И ей есть, чем заняться…       Усевшись, девушка вновь принялась обследовать решетку, стараясь обнаружить наиболее тонкие и слабые места в проржавевших прутьях. Но она понимала, что, даже если и обнаружит таковые, пилить старый, но все еще крепкий металл крайне опасно, пока вокруг снуют бандиты.       «Ну, когда-то же они спят…», — подумала Тиса.       При мысли о сне девушка только сейчас сообразила, как она устала, к тому же сильно проголодалась. Если эти мерзавцы планируют ее продать, вряд ли они станут морить ее голодом… Товар должен иметь надлежащий вид.       — Эй! Дайте поесть! Пожалуйста! — закричала она.       Никто не обратил на нее внимания. Она кричала и гремела прутьями клетки, пока наконец к ней не подошел один из бандитов.       — Чо разоралась? Хлебальник закрой… — мрачно проговорил он.       — Поесть дай! Или что, хочешь, чтобы я сдохла тут? Мы с этим ублюдком весь день шастали по этой канализации, ни глотка во рту! Слышишь меня?! Эй, куда?..       Не дослушав ее, бандит равнодушно отошел. Однако Тиса увидела, как он что-то сказал своему подельнику, указав на пленницу, и тот сходил на другой конец зала и принес оттуда кувшин и хлеб. Он просунул сквозь прутья кусок и налил воды из ведра в питьевое корыто с краю клетки.       — Ты что, рехнулся? Я отсюда должна пить?       — Хавай давай, — неприветливо буркнул кряжистый мрачный мужчина и втолкнул в клетку маленький оловянный стаканчик.       Девушка жадно умяла хлеб, зачерпнула стаканчиком воды из поилки. Ну, хоть не заставили лакать как собаку, себе на забаву, и то ладно… Краюха не утолила голод, но пить уже не хотелось. Тиса подумала, что не помешало бы вздремнуть. Когда еще выпадет такая возможность…       «Сейчас я все равно ничего не сделаю… — подумала она, пытаясь устроиться поудобнее в тесной клетке. — А рисковать не следует, попытка у меня только одна…»       Седрия, улица Синего солнца 13, Министерство магических дел; 17 алгаура (IX), вечер       Навестив медика, к которому был доставлен Аргут, Норберт выслушал отчет о состоянии «больного». Немного аутичный флегматичный мужичок, имевший собственную аптеку на улице Белых фонарей, объявил, что склонный к показухе убийца спит, но скоро проснётся, а полученная рана действительно не представляет проблемы. Норберт удержался от просьбы отравить придурка и, привычно прихрамывая на левую, неудачно сломанную в детстве ногу, направился к ожидавшему его экипажу.       Ситуация не радовала. Виконт пропал в неизвестном направлении, в городе вообще творится что-то неладное. Покачиваясь в экипаже по дороге на службу, секретарь напряжённо размышлял, но без шелковистой шерсти Чернильницы под руками, такой располагающей к размышлениям, думалось плохо. В целом Норберт был против этой бредовой идеи с Белым Орденом. Спустя несколько лет он начал задаваться вопросом — зачем вообще ему сдалась эта тайная организация, пытающаяся подорвать влияние магов? Был еще молод и глуп, что позволил себе поддаться призрачному блеску золота? Мало того, что этот Орден помимо противодействия магии пытался влиять еще и на власть, так теперь Норберт должен из-за этой глупости крутиться без устали, как танцовщица на заведённой музыкальной шкатулке. Вступил Этма в это общество изначально больше из опасения получить по голове в темном переулке, никакой пользы от этого ярхиссова Ордена он не получил, а теперь ещё может упасть с вершины вместе со своими покровителями. Придворный мир не менее жесток, чем мир магии. Хочешь жить — умей крутиться и давить тех, кто дышит тебе в спину. А уж если упал — то добивать тебя будут все и до конца. Заканчивать свою жизнь так плачевно Норберту не хотелось.       Этма направился в ближайший ресторан в пяти минутах от здания министерства, где он служил. Это было небольшое заведение на восемь столиков, с очень приятной обстановкой, большим очагом для тепла и красоты, и тёмными стёклами, позволяющими смотреть на улицы и препятствующие прохожим заглядывать внутрь. Министерского секретаря здесь знали хорошо, и против Чернильницы у него на руках не возражали. Всё-таки быть приближенным к власти иногда было очень удобно.       Норберту принесли кабачковое рагу со сливками, а был бы с ним Чернильница, к столу подали бы рыбу.       — Итак, что же у нас творится… Убили архимага, кто-то пытается сдать Белый Орден… Причём не просто сдать, а ещё и потопить наше начальство, — по привычке, Норберт принялся бормотать себе под нос, часть фраз выговаривая, а часть продумывая. Получалась совершенно бессмысленная речь, но секретаря это не смущало.       — Причем потопить так, что канцлер дёрнул на это дело меня. Интересно, что там на самом деле творится? Наверное, мне тоже следовало бы испугаться, — мужчина отпил немного вина, — и шевелиться быстрее. Ладно, если Аргут вляпается в очередную криминальную разборку, не буду его вытаскивать оттуда. Мда… Почему нельзя взять и перевоспитать всех людей сразу и навсегда?..       Норберт справился с ужином и занялся свежей почтой, прихваченной из дома. Писали сёстры и жаловались на дядю, брата их отца, в доме которого они все вместе выросли после того, как осиротели. Сестры вышли замуж и теперь добивались своей доли от наследства. Норберт примерно придумал ответ, где собирался еще раз пригрозить дяде многочисленными проверками его поместья по части его министерства. И даже решил, под какой формулировкой инициировать первое разбирательство — долгое, нудное, автоматически приостанавливающее действие торговой лицензии на производство продуктов.       К девяти часам Норберт был на своём рабочем месте. Помощник уже давно успел уйти. Они вообще редко пересекались на службе. Впрочем, его смена завершалась к обеду, и он никогда не оставался на вечерние. Норберту же в этот вечер было необходимо уединение, а болтливый помощник — совсем не та компания, которая благоприятно влияла на размышления. Порой Норберту очень хотелось скинуть этого толстого противного сплетника с его места, но он сдерживался. В его дела секретарь никогда не лез, считая коллегу достаточно лояльным короне — а значит, и себе. Разрушать эту стройную логическую цепочку Норберт не спешил.       Впрочем, спокойно выпить напиток из жареных каштанов и разобраться с текущими делами Норберту не дали. Некий почтовый курьер — в приёмной канцелярии утверждали, что это был самый обычный мальчишка — передал конверт для секретаря. Норберт, которому только-только сделали приличный глих, конверту даже немного расстроился, но честно его вскрыл и прочитал записку. Ничего путного Эдмунд сообщить не смог, кроме того, что расследованием гибели верховного мага интересуется лично король. Да извинений за пропущенную встречу в парке.       — Лично монарх? Хм… ради этого ты и заставил меня ждать…       Новый посланник от Эдмунда пришел под видом почтового курьера уже ближе к полуночи. Невысокий вихрастый мальчишка передал ему конверт из серой бумаги с унылыми штемпелями, получил медную монетку за труды и вприпрыжку убежал прочь. Норберт с равнодушным лицом вскрыл конверт перочинным ножиком и внимательно просмотрел бумаги — просто какие-то сводки из канцелярии Статистики. Послание Эдмунда было на оборотной стороне одного из листов.       «Фьёрт Тагн. Сыск. Ищет убийцу Верховного. Девчонка готова, сейчас в их управлении. Жучок? Ищейки рыщут по городу. Виконт сбежал в туннели…»       — Мальчишка, — прошипел сквозь зубы Норберт. Он достал из широкого манжета короткий карандаш и быстро написал в блокноте несколько коротких фраз, запрещая Эдмунду творить глупости. Если он попробует подсадить жучок этой ищейке под носом у её коллег в прекрасно защищённом от подобных махинаций здании, это будет конец. Норберт не то что не сможет вытащить этого остолопа из королевских застенков, он сам оттуда не выберется…       Теперь надо было передать задание Эдмунду. Секретарь огляделся и увидел рыжего министерского мышелова, дремавшего на каминной полке. В здании постоянно обитали коты с тех пор, как Норберт поступил сюда на работу. Он подозвал кота, зверь поднялся, спрыгнул на пол и нехотя подошел к человеку.       — Иди-ка сюда, — Норберт бесцеремонно подобрал кота, осторожно засунул записку ему в ошейник и положил руку на лоб зверя, внушая ему указания. — Ищи Эдмунда. Потом вернёшься.       Кот обречённо махнул хвостом и, спрыгнув на пол, исчез. Норберт, оставшись один, с отвращением посмотрел на служебные бумаги. Небрежно собрав свои личные записи, секретарь впихнул их в папку, запер в столе, и принялся за рабочую рутину.       Седрия, Управление Королевского Внутреннего сыска; 17 алгаура (IX), поздний вечер       Фьёрт вывалилась из лаборатории в коридор и немного постояла, задумчиво покачиваясь на каблуках.       — Вот дрянь, — процедила она, вспоминая лицо Латисии.       «Если она сумела пробраться мимо стражи утром, вполне могла проделать это и ночью. Запатентовать арбалет и пришить мага… Или стащить патент… А потом разыграть обморок. То-то она соизволила прийти в себя только с о’Двайером… Демоны, как мне везет на уникальные улики, и что-то мне это не нравится. Сделать новое оружие с непонятными модификациями, а потом так глупо его засветить… Кошмар. Ладно, меня уже, пожалуй, Шартран заждался…»       Тагн зашла в свой кабинет, нацепив на пояс юбку и водрузив шляпку на голову, и поднялась на третий этаж. В одном из коридоров из-за простой двери, сколоченной из свежеструганных досок, доносился негромкий девичий смех и сочный басок «деревенского увальня».       «Шартран, ты, как всегда, на уровне», — усмехнулась Фьёрт.       Тагн и не сомневалась, что гигант уже давно подружился с девушкой — парень всегда и всем внушал необъяснимое доверие. В этом вопросе на него однозначно можно было положиться, и он действительно никогда не предавал. Оставаясь при этом страшным противником для врагов Короны.       — Добрый день, простите, что я слегка задержалась, — дружелюбно проговорила Фьёрт, входя в кабинет.       Судя по всему, девушка уже успела прийти в себя и выглядела вполне нормально для той ситуации, в которой оказалась. Шартран сидел рядом, широко ухмыляясь.       — Все тип-топ, Фьёрт. Только твои опасения подтвердились…       Ищейка дернула щекой и подошла к Арине.       — Привет, — улыбнулась она, садясь напротив горничной. — Сегодня ты хотела что-то мне рассказать… Что-то очень важное.       — Ну, я пойду… — отозвался Шартран, правильно истолковав паузу. — Тут Херренсон час назад проходил чернее тучи, половину состава еще с обеда выгнал на аврал.       — А что случилось? — слегка насторожилась Тагн.       — Как будто ты сама не знаешь. Ты же в основном этим делом и занята. Так, а что до нашей гостьи, то звать ее Арина Келпенгротт, ей двадцать, она действительно работает во дворце горничной. Не замужем, семья живет в поместье виконта де Вилажа за городом. Он ее во дворец и пропихнул, кстати.       — Который раз за сегодня уже о нем слышу, — задумчиво отметила ищейка. — Как ты это выяснил?       — Ты же пересеклась с мисс Ариной в королевском дворце? Ну так я сделал дагерротип и поспрашивал…       — Благодарю, ты избавил меня от уймы левой работы.       — Да не за что. Кстати, о тебе спрашивал шеф, требовал зайти для доклада. Думаю, он еще и не собирается отправляться домой.       Фьёрт мимолетно поморщилась.       «Мда, обо мне уже тоже вспомнили… Очень кстати».       — Ладно, мы еще пообщаемся, — Руник кивнул и вышел, а ищейка снова повернулась к горничной. — Так что ты можешь мне поведать?       — Простите, — девушка сосредоточенно наморщила лоб, затем покачала головой. — Я… я ничего такого не могу вспомнить. Я знаю, что меня зовут Арина Келпенгротт… так сказал этот милый джентльмен, — она смущенно улыбнулась. — Но все остальное… будто вообще ничего нет, и не было никогда. Мне очень жаль, но я ровным счетом ничего не помню из своего прошлого! Только какие-то безликие факты о существующем порядке… О, Дримера…       Видимо, до сих пор Шартрану удавалось ее подбодрить, но теперь, осознав, что с ней на самом деле произошло, девушка не выдержала и горько разрыдалась.       Мимолетно закатив глаза, Фьёрт притянула девчонку к себе.       — Ну, это не так страшно, — успокаивающе проговорила она, гладя Арину по темным волосам, но в душе проклинала того скользкого типа, из-за которого она лишилась ценного свидетеля. — Возможно, память когда-нибудь вернется, — легко солгала ищейка. — Мы поможем тебе найти твоих родных, и что-то, возможно, ты вспомнишь.       Однако Тагн сомневалась в скорейшем воссоединении семьи — именно там Арину будут искать в первую очередь.       Еще немного повсхлипывав, горничная все-таки успокоилась.       — Правда? — прошептала она.       — Чистая правда, — подтвердила Фьёрт.       «Вот что меня удивляет, так это почему она выбрала меня, а потом решила устроить беготню и игрушки в шпионов. Выдала бы информацию прямо там, или отправилась бы прямо в Управление, и скольких проблем можно было бы избежать», — мысленно вздохнула она.       — Только пообещай мне вот что, — попросила женщина. — Во-первых, ты должна будешь слушаться меня и тех людей, которых я назову достойными доверия, потому что та информация, которую ты мне хотела рассказать, настолько ценная, что угрожала высокопоставленным людям. Из-за этой информации тебя даже были готовы убить.       Арина вздрогнула и медленно кивнула.       — Не бойся, тебе здесь ничего не грозит. И если будешь слушаться, то мы тебя спрячем и защитим.       — Хорошо…       — А во-вторых… В следующий раз, если тебе потребуется передать властям что—то очень важное, не стоит играть в шпионов… Всего этого можно было бы избежать, если бы ты рассказала мне что хотела при нашей первой встрече.       Горничная только всхлипнула.       Продолжая успокаивающе поглаживать девушку, ищейка прикрыла глаза, чтобы скрыть свои мысли от собеседницы.       «Этот убийца… Если Белый Орден пронюхал, что про них решили начать рассказывать и нанял убийцу, который добыл Стиратель, то никто не гарантирует, что ухорез, которого я подстрелила, там один-единственный. Вполне возможно, что за мной следят. Хотя… Удрав по-быстрому, я сумела выиграть немного времени. Максимум день… ну, может, два. Идиотов на таких должностях не бывает. Причем я уверена, что на меня он вышел случайно… следя за этой девчонкой? Уверена, что ее будут искать, и искать очень тщательно, чтобы убедиться, что она уже никому ничего не расскажет, потому что Стиратель — мера не абсолютная… Память, возможно, вернется… когда-нибудь. Однако возможно, что к смерти Ингвара Орден отношения не имеет — должны же они понимать, что если им пришьют такое громкое убийство, всю их шарашку за ноги повесят на городских воротах. Если поймают. Возможно, что церковь к ним тоже не имеет отношения… Им же не нужны скандалы на религиозной почве? Действительно, если карта, о которой говорил О’Двайер, очень ценная, она могла понадобится Ордену. Кстати, теперь против этих молодчиков есть вполне реальный компромат — Стиратель это вам не игрушки. Хотя, если этим хотели укрыть еще более дурно пахнущие делишки, то это значит, что игра пошла крупная. К тому же, зачем им еще в противном случае так хорошо прятаться? Да, Фьёрт, ты и полдня не успела провести, занимаясь этим делом, как уже влипла по уши, причем отнюдь не в мед, — иронично подумала женщина. — Ладно, пусть по этому поводу у Херренсона голова болит — ко мне эта информация попала случайно, а значит, не мое это дело. А вот девчонку надо спрятать на всякий случай».       — Милая, мне сейчас нужно уйти на полчаса. С моим начальником мы пока подумаем, куда тебя спрятать, а ты посиди тут, хорошо? Если не я, то доверенный придет за собой, и скажет, что от меня.       Девушка молча кивнула, размазывая слезы по щекам.       — Вот и славно, — улыбнулась Фьёрт, и протянула девушке свой носовой платок.       Седрия, Стоуманский проспект 8; 17 алгаура (IX), поздний вечер       Дерек вновь и вновь прокручивал в голове сегодняшний день. После ухода зеленоглазой суровой ищейки Башня быстро опустела. Когда тело его учителя уносили, молодой маг отказался присутствовать при этом. Правда тело легко вынес с помощью колдовства один-единственный чародей — остальные не смогли приблизиться к двери, а все "колокольчики" без воли Гвиделлина стали бесполезными кусочками меди. А о'Двайер подписывал бумаги, которые совал ему мрачный мужик в сером одеянии с рукавами, затянутыми ремнями подмышками, даже не вникая в их смысл и мечтая, чтобы все это оказалось обыкновенным ночным кошмаром. Наконец после последнего взмаха чернильной ручкой маг почувствовал, будто с плеч свалился тяжелый груз. Не целиком, нет; но дышать стало определенно чуть легче.       Однако в покое о’Двайера оставили не сразу. Едва отъехал катафалк, маг Синклита, остававшийся у Башни, заявил, что ему поручено запечатать дверь так, чтобы никто кроме владельцев Королевского перстня не смог больше отпереть проход внутрь. Дерек его помнил — высокопоставленный член Магического Синклита, один из соратников учителя. И, получается, еще одно доверенное лицо короля. Поэтому и возражать не стал, лишь уточнил, будет ли эта защита закрывать также и тот проход, которым воспользовалась Тиса. Получив утвердительный ответ, маг покинул осиротевшее строение. Он рассеянно смотрел, как маг Синклита сплетает причудливое заклинание, но не стал вникать в ритуал. Потом словно в полусне попрощался с коллегой и ушел, покинув дворцовый комплекс, как в тот момент ему казалось, навсегда.       Долгое время Дерек бродил по вечереющему городу, вспоминая своего учителя. Впервые он увидел Верховного мага еще мальчишкой. Отец взял всю семью на какой-то приём, жутко скучный и утомительный. Дерек забился в какой-то угол и возился со сломанным механизмом музыкальной шкатулки. Отец не возражал — так младший наследник был на глазах, и не мог опозорить его, высказав полное пренебрежение вопросами литературы и истории. О’Двайера-старшего сильно беспокоило отсутствие интереса маленького Дерека к тому, что обязательно должно составлять основу хорошего воспитания, а мальчишка в свою очередь никак не мог втолковать родителю, что ему куда интереснее механика, нежели скучные даты и непонятные стихи. Он был так увлечен поиском поломки, что не сразу заметил грозного старика в дорогой одежде, стоявшего рядом и наблюдавшего за ним. Когда же мальчик, наконец, обратил на старика внимание, тот улыбнулся и спросил:       — И какая же Печать у юного джентльмена?       Дерек смутился. Ему пришлось нехотя объяснять, что пока что никакой. Это служило для о’Двайера-старшего дополнительным поводом для недовольства младшим сыном — все его старшие братья и сестры обрели свои Печати уже к пяти годам, и родителей не слишком волновало, что ни один ребенок этот процесс контролировать не в состоянии.       — Он будет чародеем, — уверенно заявил старик отцу.       Дерек знал, что отец не доверял магии, и причиной тому были Темные. Но когда незнакомец, оказавшийся одним из старших магов Синклита, высказал желание взять маленького Дерека в ученики, противиться не стал. К младшему сыну он был не то, чтобы совсем уж равнодушен, но хватало забот и с остальными детьми. И если уж младшего не удастся пристроить ни по торговой части, ни по военной, как старших сыновей, то пусть будет хоть при каком-то деле. Дерек не солгал Тагн — в своей семье он всегда ощущал себя изгоем, и с годами пропасть между ним и кровными родственниками стала глубже, чем Великий лавертийский Разлом. На ученичество у Ингвара Гвиделлина, Верховного чародея Аппарейского Синклита, которого называли сильнейшим магом того времени, согласился с радостью. Он крепко полюбил этого старика, не только подарившего ему желанные знания по физике и механике, но и открывшего чудесный мир магии, позволившей изобретать и мастерить действительно чудесные вещи и приспособления. Позволил почувствовать себя нужным, на своем месте. И молодой о’Двайер платил своему учителю усердием и прилежанием.       Он сумел получить третью ступень силы всего через три года после начала обучения — большое достижение для ребенка. И второй — еще через одиннадцать лет. В памяти проносились долгие и счастливые часы, занятые постижением невероятных тайн мироздания и освоением магических приемов…       Они омрачились, когда три года назад Ингвар привел в Башню Кристиана Кабрерру и назвал его своим Вторым учеником. Этот парень был старше Дерека и совершенно не уделял занятиям магией должного внимания. О’Двайер даже позволил себе вслух удивляться, как он вообще сумел вскарабкаться на третью ступень магического образования. Наглый и скрытный Кристиан сильно не нравился Первому ученику, и с тех пор между ними развернулось негласное соперничество. Дерек даже сумел в рекордные сроки поднять себя до второй ступени магического мастерства. Обычно такое достижение означало конец обучения, но Гвиделлин прочил своему первому ученику блестящее будущее, и настоял на том, чтобы продолжать зваться его учителем и передавать ему тайны волшебства.       Но тогда-то у них с Учителем постепенно и начались споры. Дерек постепенно осознал, что взгляды на многие вещи значительно расходятся со взглядами Гвиделлина, порой тот всерьез сердился на своенравного ученика. И до последнего времени Дерек сильно злился на старика, порой даже проскакивала мысль о том, чтобы покинуть Верховного, который подчас так напоминал ему отца. Однако всё это внезапно оказалось пустыми детскими капризами, когда учитель мертв, а его кровь навсегда засохла на полу в кабинете…       Ноги невольно вывели молодого мага к дому, и в этот момент Дерек понял, что он бродил по улицам в неосознанных поисках Фьёрт. При этом он даже не соображал толком, где же искать-то ее, правительственную агентессу, кроме как в том суровом темном доме, где располагалась штаб-квартира этого внутреннего сыска. Но он не прошел бы дальше входной двери. А магу так хотелось увидеть ее, узнать, как прошел день, что ищейка успела выяснить… Да и просто поговорить.       Нет, искать её сейчас было бессмысленно. Дерек направился в свою квартиру, где жил с момента совершеннолетия. Ввалившись в комнату, он с размаху рухнул в кресло и расстегнул ремешок на волосах, рассыпавшихся по плечам. Единственная зацепка, которая была у молодого мага — завтра утром ищейка собиралась явиться в королевский дворец на встречу с генералом Алого корпуса. Парень закрыл глаза, представляя себе зеленоглазую женщину, строгую, холодную, но очень сильную…       Завтра.       Седрия, Управление Королевского Внутреннего сыска; 17 алгаура (IX), поздний вечер       В приемной на своем рабочем месте сидела Мэри Элкенбраун, секретарь директора управления. Фьёрт вздохнула — будто не хватает других причин для головной боли… Женщины терпеть не могли друг друга. Со своей работой Мари справлялась блестяще, и к профессионализму вопросов не возникало. Однако все это меркло на фоне постоянных язвительных замечаний и неприкрытого презрения к низкородной наемнице, оказавшейся в рядах королевских служак лишь по недосмотру богов. Вот и сейчас, презрительно скривив накрашенное кукольное личико, Мэри кивнула в сторону кабинета Херренсона. Спасибо, что не удостоила своими тщательно замаскированными колкостями. Метнуть свой комплект саркастических иголок в ответ на издевки блондинки Фьёрт могла, но слушать писклявый жеманный голосок секретарши не было никакого настроения.       Кабинет шефа ищеек был обставлен без излишеств, но с тем скромным шиком, который отличает людей, с младенчества вращающихся в аристократических кругах и не стесненных в средствах. Массивный стол, заваленный бумагами, письменный прибор, бронзовый с инкрустацией каким-то красноватым с прожилками поделочным камнем, телефонный аппарат, еще какие-то приборы… Тяжелое, но удобное кресло за столом, и пять кресел попроще перед ним. Стена сзади, украшенная парадным портретом Адальберта Литуса, другая стена увешана церемониальным оружием, стеллажи с книгами и различными артефактами у третьей. Четвертая стена почти целиком являла собой огромное окно, почти никогда не открывающееся, за которым находился балкон. От порога до дальней стены пол кабинета покрывал огромный узорчатый ковер работы мастеров Аме, идеально входивший в периметр комнаты, что навевало на мысль о персональном заказе. Но самым главным украшением кабинета служили два огромных пса, черные масгури, использовавшиеся как охранные, так и боевые единицы. Шеф обожал своих псов и гордился ими.       Богатое кресло за столом занимал виконт Фридрих Херренсон, именовавшийся среди его подчиненных и простого люда Бульдогом. Это был благообразный господин лет пятидесяти, с шикарными седоватыми бакенбардами и пронзительным взглядом. Главу Управления Королевского Внутреннего сыска по магическим делам уважали за хватку и упорство, а Сыск под его управлением вышел на новый уровень качества своей работы. Четыре года назад Херренсон лично предложил Фьёрт работу, которая и привела ее в эти стены.       — Как движется расследование? — хмуро поинтересовался шеф ищеек, быстрым кивком ответив на приветственный салют ищейки и указав на одно из свободных кресел.       Тагн кратко доложила о найденных уликах, своих подозрениях и, конечно же, о горничной. Херренсон некоторое время молчал, пожевывая губами, обрабатывая информацию.       — Итак, Келпенгротт мы укроем, — изрек Херренсон. — С этого момента ты к ней отношения иметь не будешь…       Фьёрт отрывисто кивнула.       — Хотя советую поглядывать по сторонам. Твоего убийцу-кошатника еще не нашли. И дело осложняется тем, что на экипаже не было никаких опознавательных знаков — обычная наемная карета конного извозчика. Да и судя по донесению патруля, де Вилаж покинул свой городской дом около полудня и до сих пор не вернулся.       — Если он и в самом деле убийца и отправился в бега?..       — Сомнительно. Он не из той породы, что способен полностью о себе позаботиться. Да и к тому же весьма привязан к своей подружке.       — Арине?       — Да. Если на нее попробуют выйти через тебя, будешь живой приманкой. Поэтому требуется серьезная осторожность. Дальше. Приоритет информации об Ордене — бурый, и не трогай этих засранцев без крайней нужды. Откуда этот поганец взял Стиратель, выяснить будет очень непросто. Но здешние магические мастерские уже проверяются. Вагарам можешь пообещать жизнь их товарищей, но не стоит канителиться с этим отребьем. Свой приговор они заслужили, будь уверена. На этом все, сегодня можешь отдохнуть. Кстати, имей в виду, что Башня теперь магически опечатана, и войти туда без той милой безделушки, что тебе вручил Его Величество, конечно, можно, но на отдачу сбегутся все маги столицы. И да, вот, — Херренсон достал из стола и перебросил Фьёрт увесистый кошель. — На текущие расходы.       «Мда… Он сегодня точно не в духе», — усмехнулась Фьёрт, выходя из кабинета под неприязненным взглядом Мэри, в котором проявилась откровенная ненависть, когда секретарь увидела кошелек, что ищейка на ходу запихивала в карман юбки.       В животе заурчало, и женщина поняла, что практически ничего не ела с очень раннего утра. Если поужинать в ближайшем кафе, до дома она доберется уже ближе к полуночи, и чтобы успеть на прием к генералу Алого корпуса, придется встать затемно. Пожалуй, не стоит тратить время на дорогу — отсюда до Дворца гораздо ближе.       Решив так, Фьерт прошествовала в дальнее крыло особняка, где была обустроена маленькая гостиница для заработавшихся ищеек. Хотя Никлас, казалось, вообще никогда не покидал своей лаборатории: он устроил себе гамак над любимыми механизмами и почивал на нем, счастливо похрапывая в такт какому-нибудь пыхтящему аппарату, время от времени спускающему струю пара. Где-то в одном из номеров сейчас находилась и Арина. Но горничная Фьёрт больше не интересовала, из нее было выжато всё, что возможно. Возмутительно мало.       Облачившись в мягкий халат из хлопковой байки светло-серого цвета, ищейка зажгла газовый светильник и погрузилась в чтение свежей вечерней газеты. Как и предполагалось, первая страница была полностью посвящена убийству Ингвара Гвиделлина. Фьёрт рассеяно просмотрела статью — краткая биография погибшего, список его научных и политических достижений, масса горестных стенаний о безвременно почившем «светиле современной магии» и «опоре и щите всего Аппарео», пополам с призывами поскорее отыскать и покарать убийцу. Фьёрт усмехнулась. Газетные писаки смачно вгрызаются в любой информационный повод, способный привлечь как можно большее внимание читателей. Вот и ожидаемая весть о грядущих похоронах Верховного, прямо на первой полосе. Впрочем, причина для размещения здесь этого материала была самая что ни на есть веская: на прощании и похоронах, должных состояться через два дня, собиралась присутствовать королева Лаверты Беатрис и ее Верховная чародейка Стефания Грона. Такой визит в честь покойного был огромной честью, но в свою очередь несколько тревожил чутье ищейки. Разумеется, Стефания будет начеку и не подпустит никого ни к себе, ни тем более к своей королеве. Однако и Гвиделлин, не отличавшийся легкомыслием и доверчивостью, как показали недавние события, оказался вполне уязвим. Лучше будет к этому моменту уже поймать его убийцу…       Отложив газету, ищейка задумалась. Верховный родился всего через семь лет после Катастрофы, когда мир только-только начал восставать из руин. Гвиделлин застал весь тот хаос, творившийся в первые десятилетия, и, очевидно, был полон решимости не допустить его повторения. Видимо, именно поэтому старый маг так упорно противодействовал активному внедрению электричества в промышленность и быт… Впрочем, поразмыслить обо всем этом будет время завтра. Фьёрт удобно устроилась в кровати и закрыла глаза.