***
Минут десять спустя Хордан вошел в трактир «Под Луной». Хозяин глянул из-за стойки и дружески кивнул гостю. В зале уже почти никого не было, лишь пара каких-то мужичков, то ли поздних посетителей, то ли вернувшихся с ночной смены работяг допивали пиво. Агент прошел до стойки и спросил трактирщика: — Ну что, есть кроватка для меня? — А как же, — ответил тот. — И даже не пустая, если треба. — Нет, сегодня только перекемарить. — Хозяин барин, — сказал трактирщик, добывая из-под стойки ключ. Хордан поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж, и прошел по темному коридору, постреливая глазами по дверям номеров и прислушиваясь к звукам. Из-за одной двери доносились приглушенные голоса и смех, в другой комнате слышался звон бутылки о стакан, из третьей — нескрываемые женские стоны. Хордан усмехнулся: Марта нынче при деле. Даже в такой час, когда все уже давно дрыхли, кроме тайных агентов под прикрытием, кое-кто все еще сохранял силу и желание телесной услады. Аж завидно. Хордан прошел к дальней дверце в свою комнатку. Скинув сапоги и куртку, он рухнул на одеяло и почти мгновенно уснул, по старой привычке погружаться в дрему как только появляется такая возможность, потому что потом такой возможности могло и не быть. Седрия, Управление Королевского магического сыска; 19 алгаура (IX), утро …Дерек зашел в Управление, чувствуя себя как механическая игрушка. От лиц охранников-ищеек им овладела тоска, но он стойко выдержал все проверки. Маг не возражал и не сопротивлялся, понимая, почему физиономии охранников так вытянулись при его появлении. В последний раз Первого ученика видели в компании весьма недружелюбно настроенных личностей, и такое отношение свидетельствовало, что уж до этого особняка Фьёрт все-таки добралась. А вот что случилось потом… Когда охранники, удовлетворенно кивнув, пропустили гостя, маг с замиранием сердца спросил о судьбе Тагн, страстно желая однозначного ответа, и в то же время боясь его, но те не могли поведать ничего определенного. Тоскливо взглянув на вестибюль, арки, ведущие в длинные коридоры, о’Двайер решительно направился к консьержу. И едва поверил своим ушам, когда тот поведал, что мисс Тагн не так давно удалилась в свой кабинет. «Жива», — мелькнула мысль, полная непередаваемого облегчения, и тут Дерек осознал, насколько он боялся услышать, что кудрявая ищейка сейчас лежит в лазарете при смерти, или вовсе уже в Ледяном покое… Разумом он понимал, что обманывать его никому нет ни малейшего смысла, но тут же понял, что окончательно поверит, что все обошлось, лишь когда увидит ее сам, своими глазами. Нетерпение было столь сильным, что маг решил не ждать неторопливого лифта, а почти что взлетел по лестнице — откуда силы взялись? С некоторым трудом отыскав нужную дверь, он впился глазами в нужный номер и несколько раз отрывисто постучал в дверь. Открыли не сразу. Дерек пережил несколько томительных мгновений, а потом щелкнула задвижка, и дверь распахнулась. «Жива», — с облегченным удовлетворением подумал о’Двайер, глядя на привычно хмурое, хоть и с нездоровой зеленоватой бледностью лицо, особенно милое в обрамлении копны блестящих после мытья кудряшек, и расплываясь в улыбке. И наряд — не строгий черный костюм с корсетом, в который девушка была затянута как в броню, а лишь белая блузка с расстегнутым воротником и гроздью амулетов, и темная недлинная пышная юбка с оборками, довольно модная на взгляд вхожего в высший свет Второго ученика, и, что важно, открывавшая сильные голени девушки. И тот любовался этим видом целую вечность — длиной в пару секунд. Фьёрт болезненно щурилась, но едва увидела гостя, как ее глаза сначала удивленно распахнулись, а затем в них мелькнуло что-то холодное, колючее… Ищейка ударила молниеносно, Дерек даже почти не заметил движения, и поначалу парню показалось, что из шеи ему вырвали изрядный кусок. Он задохнулся, но рефлекторно вскинул правую руку, пытаясь защититься от внезапной, незаслуженной боли, и тут же ощутил, что его поймали за запястье и прижали к косяку двери, а вторая рука ищейки клещами впилась в уже пострадавшее горло. Дерек автоматически схватился за эту руку, показавшуюся ему в то мгновение холодной и очень жесткой, снова пытаясь научиться дышать, но не сумел сдвинуть ее и на миллиметр. В голени словно что-то взорвалось, когда туда пришел меткий пинок, и маг взвыл бы от боли, если бы в легких осталось хоть немного воздуха. А ищейка бесцеремонно повернула его голову, всматриваясь во что-то. И тут Дерек понял — она искала первый признак ярхиссара: потемневшие, вздувшиеся вены. А ее удар и захваты — на упреждение, чтобы вероятный противник на близкой дистанции не успел использовать заклинание или амулет. — Фьёрт… — с трудом просипел маг. — Это я, Дерек о’Двайер… Меня никто не обращал… — Тагн, успокойся, я видел, как он проходил проверку на входе, — раздался дружеский голос откуда-то сбоку. Ищейка зло зыркнула туда, осторожно отпустила руку мага и, не спуская с него подозрительных глаз, пошарила где-то за косяком. Там, как помнилось Дереку, на стене висела полка, забитая какими-то папками, и… ну да, так и есть. Фьёрт вытащила и сунула под нос ошалевшему от такого «приветствия» о’Двайеру горшок с пожухлой, неухоженной травой. Дерек послушно, насколько позволяла вцепившаяся в горло рука, опустил голову и глубоко втянул пыльно-травяной запах. А потом взглянул на ищейку и слабо улыбнулся. Рясница. Темные не переносят запаха рясницы… А вот садовод из Фьёрт просто ужасный. Тагн еще какую-то секунду медлила, а потом отпустила его и отступила внутрь кабинета, приглашая закашлявшегося мага за собой. Устроившись за столом, ищейка сложила пальцы вместе, пристально наблюдая, как Дерек садится напротив и массирует ушибленное горло. — Прошу прощения, мистер о’Двайер, — ровным голосом произнесла Фьёрт, когда маг устроился напротив, и закончил откашливаться. — Я была слишком пессимистично настроена. И еще не совсем восстановилась… Дерек вяло усмехнулся. Шея и нога еще побаливали, но благодушное настроение снова стало возвращаться. Она жива. Все живы. — Понимаю, мисс Тагн. Я тоже опасался… худшего. — С вашей помощью мне вовремя оказали помощь, — церемонно склонила голову ищейка, а потом снова метнула в мага жесткий и подозрительный взгляд. — Можно сказать, что я вам снова весьма обязана. Однако замечу, что этот фокус с тонкими путями был совершенно безрассуден. И я не понимаю, как вам удалось уцелеть. Дерек глубоко вдохнул, пытаясь упорядочить спутанные мысли. — Везение. Неимоверное везение… Хотя… Даже не знаю теперь. Вчера был самый ужасный день в моей жизни. Не поверите! — он вяло рассмеялся и принялся оправдываться. — Вчера я убил трех ярхиссаров, потому что оказалось, что Тодор Кай сыграл со мной злую шутку, подкинув оружие Карателя, и теперь я обязан всю жизнь убивать темных магов, — Дерек растерянно рассмеялся, вытащив из кобуры клятый револьвер и почти бросив его на стол, будто он жег магу пальцы. — А потом меня похитила девка на фургоне торговца мороженым, а после меня привезли к Драгану Матеасу, где я благополучно и не спал всю ночь… Я не знал даже, отпустят ли они меня! — Наследник Карателя? Это интересно… — пробормотала Фьёрт, не отводя взгляд. Холод в ее глазах медленно исчезал, отступая внутрь, но в них появилась какая-то досада. — Имя Матеаса мне знакомо — начальник команды авантюристов, занимающихся отстрелом магов, отбросивших нормы морали… С ними поосторожнее — они, как правило, сначала стреляют, а потом спрашивают. Маг сел ровнее. Сейчас ему было так хорошо, что хотелось смеяться, но он боялся, что Фьёрт решит, что он чокнулся. — А у вас что нового? — улыбнулся он ей, хотя и понимал, что вряд ли раненая и отравленная ищейка могла сделать хоть что-то. Он вдруг увидел, как едва заметно подрагивают ее пальцы, и преисполнился нежности. Фьёрт была по-прежнему на посту, невзирая на слабости… — Мы захватили Себастьяна де Вилажа вместе с крупным грузом темномагических артефактов и снадобий. Он признался в убийстве Ингвара Гвиделлина, но на убийцу не похож. Так что у меня временное затишье… — чуть склонила голову девушка, продолжая пристально рассматривать Дерека, а потом вдруг коротко улыбнулась. — Вот теперь я верю, что вы — это вы, мистер о’Двайер. Дерек недоуменно посмотрел на нее, а потом опустил взгляд. И оказалось, что весь их разговор он не выпускал из рук горшок с рясницей, и полузасохший кустик, отвечая на его магию, подпитываясь ею, ожил и зазеленел, с готовностью и облегчением отпуская новые листики и веточки. — Напомните мне как-нибудь, я придумаю, чтобы несчастное растение не страдало от недостатка воды, когда вам совершенно некогда, мисс Тагн, — со смешком спутанно попросил мужчина, отщипывая полностью отмершие старые побеги, и забормотал, прикидывая варианты: — Заклятье, а может и артефакт, собирающие влагу из воздуха, или система полива, подключенная к водопроводу… — Сейчас восемь утра. Вам лучше принять душ и вздремнуть хотя бы два-три часа… — сочувственно произнесла ищейка. — А то и десять, — улыбнулся о’Двайер. Он вдруг понял, насколько он измучен и взъерошен, в уже давно несвежей одежде и с проявившейся щетиной; похож скорее на бродягу, чем на респектабельного мага. Но спать до вечера не получится, Фьёрт наверняка потребуется его помощь… — Боюсь, не получится… — будто прочитав его мысли, ответила девушка. — Сегодня похороны вашего Учителя, и если вы не будете присутствовать в Храме на церемонии прощания, это еще как-нибудь поймут, а вот если и на кладбище не появитесь… Дерек растерянно поставил рясницу на письменный стол ищейки и потер лоб, а душу его залила горячая волна стыда. Сегодня… Учителя убили три дня назад, а ему внезапно показалось, что прошел целый год… А он — забыл… — Да, конечно… — пробормотал он. — Учитывая сведения про револьвер Карателя, вам теперь потребуется постоянная защита… — вздохнула Фьёрт. — Я попрошу кого-нибудь из оперативников проводить вас до дома, и проследить, чтобы никто на вас не покусился… — Но сейчас же день, темные… — вяло попытался отказаться Дерек. Может, попросить, чтобы ему дали вздремнуть где-нибудь тут? Хотя, его костюм однозначно не успеют привести в порядок… — Обнаглели. Поэтому охрана все равно будет, — безапелляционно отрезала Тагн. — Хорошо, — покорно согласился маг, чувствуя, что был готов пойти на все, что скажет Фьёрт. Он молча забрал револьвер, проследовал за девушкой в караулку, молча кивнул паре ищеек, которых та выбрала для его защиты, молча добрался до своей квартиры… А потом его немного отпустило. Дерек заперся в ванной, включил воду и, быстро скинув одежду, забрался в горячую воду. Это было блаженство! Дерек отмывался, намывался, скоблился и был безмерно рад, что на свете вообще есть бритвы. Спустя сорок минут он выплыл из ванной, блаженно улыбаясь и чувствуя себя гораздо бодрее. Проглотив поданный экономкой восхитительно горячий завтрак и наказав разбудить себя в одиннадцать, Дерек завалился в чистые перины, и последняя мысль оборвалась на том, что он больше всего на свете желал бы увидеть Фьёрт, когда опять откроет глаза. Седрия, Управление Королевского внутреннего сыска; 19 алгаура (IX), утро В камере, отведенной Себастьяну де Вилажу, было сумрачно и тихо. Вскоре после того, как шеф Управления и ищейка со шрамом на лице ушли, его перевели в другое помещение, где была только узкая койка и тумбочка, намертво прикрученные к полу. Свет давал блеклый огонек под потолком, а окон не было. Остаток ночи Себастьян не сомкнул глаз, и только к рассвету забылся коротким, тревожным сном. Смертная казнь — а иного приговора быть не могло — его не страшила. С его образом жизни он и не надеялся дожить до седин, особенно осознав в последние несколько лет свое предназначение — пойти против «Белого Ордена». Смерть давно ждала удобного случая, чтобы облегчить агонию, в которой он пылал вот уже который год. Он думал о другом. О том горе, которое он причинил стольким людям, о том, что все его метания, в конечном счете, были напрасными, об Арине… его дорогой, любящей Арине. Которая теперь не помнит даже его имени… Вот чем он отплатил ей за все те жертвы, которые она, не задумываясь, принесла ради него. Поутру скрежет щеколды оборвал его обрывочные сновидения, и хмурый голос стражника проговорил: — Де Вилаж, к тебе посетитель. У вас час, — и добавил, обращаясь к неведомому гостю: — Если что, мисс, кричите. Он поднял голову, безо всякого интереса взглянув на охранника… и тут же вскочил на ноги, не веря своим глазам. Рядом с ним стояла… невысокая тоненькая фигурка в белой блузке и черной юбке до колен, с широким поясом. Когда дверь захлопнулась, она заломила руки и негромко, с ноткой страха спросила до боли знакомым голосом: — Себастьян?.. — Ариша? О, Дримера… Ариша! Себастьян бросился к девушке, каждую секунду ожидая, что она вот-вот растворится в воздухе. «Они ведь сказали, что она далеко… как… как это возможно?» Он осторожно погладил ее щеку, а потом, не выдержав, крепко сжал в объятиях. — Я не заслужил этого… Снова видеть тебя, говорить с тобой… Но как же я счастлив тебя видеть… прости меня, милая! Прости… Он все никак не желал отпускать ее от себя. — О, Себастьян… — с до боли знакомыми интонациями проговорила девушка, робко и неуверенно делая попытку обнять виконта. Через пару минут она немного отстранилась и принялась внимательно вглядываться в его лицо. — Да, ты именно такой… Такой, каким я видела тебя во снах… — Заметив оторопь де Вилажа, девушка немного опустила взгляд, ставший растерянным. — Я… я ничего не помню… Только пустота… И в ней — так редко! — всплывают какие-то отдельные слова и лица… И твое я помню лучше всех. Арина подняла глаза и застенчиво улыбнулась. — Они сказали, что возможно, Стиратель был бракованным, а может, та женщина со шрамом сделала все, чтобы закрыть меня собой, и моя память полностью восстановится за год… А может за два… — Правда? Но это же… это… потрясающе! Себастьян ошеломленно разглядывал Арину, не в силах поверить в то, что она говорила. Стиратель — страшное оружие, еще никого не удавалось спасти после встречи с ним… Как же это? Магия не может быть бракованной, это ведь не… не… да какая разница! Надежда — хоть крошечная — на то, что Арина может стать прежней, быстро вытеснила из его головы все сомнения. Себастьян взял ее руку в свои и отметил, что она была очень холодной. Он беспокойно огляделся в поисках хоть какого-нибудь плаща или покрывала, но камера была абсолютно голой. — Пойдем же, присядем… Ты замерзла? Ты всегда не переносила осень и сырость… Они что, не нашли тебе хоть какой-нибудь теплой одежды?! — В его глазах блеснула беспомощная ярость. — Нет, что ты! — быстро ответила девушка, жадно вглядываясь в его лицо. — Просто когда мне сказали, что разрешат встретиться с человеком, который знал меня раньше, я просто забыла обо всем, и забыла взять теплое пальто, что мне подарили те милые люди, которые меня приютили… Она опустила голову. — Мне так одиноко… Я даже не знала, что у меня есть хоть кто-то — дом, семья… Мои воспоминания начинаются всего два дня назад. А еще были сны… о тебе… Девушка снова подняла голову и печально улыбнулась. — Но даже твое имя мне сообщили только четверть часа назад… Я знаю, что ты был мне очень дорог, но это все… Сердце виконта сжалось от этих слов. Каково это — потерять себя? Не помнить ничего… Он бы с радостью поменялся с ней местами, если бы это было возможно! Она не заслужила, ничем не заслужила такой судьбы… И все же его она вспомнила. Только его… Себастьян осторожно погладил ее руку и ободряюще улыбнулся. Хотя внутри при этом все переворачивалось. Как же больно видеть ее в таком состоянии… — Ты вспомнишь, обязательно вспомнишь… Я помогу тебе! Он вдруг с жаром стиснул ее ладонь. — Мы были друзьями с самого детства — не разлей вода! Усадьбы наших родителей стояли рядом, у Чистых Озер… Когда тебе было пять лет, а мне — семь, ты поскользнулась на берегу и вывихнула лодыжку, а я нес тебя на руках до самого дома и сказал твоей матери, что отныне ты будешь моей невестой. — Его губы тронула нежная улыбка. — …У нас жила белая кошка, которую ты прозвала Хромой Мэри, потому что она волочила одну лапу, и все пыталась нарядить ее пираткой… На день Покаяния мы пекли пироги со сливами — ты так их обожала! А я терпеть не мог и втайне от гувернера скармливал собаке… А в гимназии, помнишь? Ну же! Страшная экономка миссис Пикс — у нее был только один глаз и искусственное ухо. Мы думали, что она — злая ведьма, и всегда таскали на ее уроки цветы папоротника в кармане, чтоб уберечь себя от проклятий. Какие же мы были тогда маленькие и глупые… Себастьян тихо рассмеялся и заморгал, потому что глаза предательски щипали подступившие слезы. — А потом твоя семья купила новый дом, и мы не виделись целых три года… Но мы писали друг другу письма. Я все их храню до сих пор… А после мы стали учиться в одном колледже! Стианфолском колледже. Тебе нравился мальчишка со старшего курса, редкостный придурок! Он решил разыграть тебя со своими дружками, на виду у всей школы… Довел тебя до слез, а я подрался с ним и чуть не вылетел из колледжа… А историю магии помнишь? Ты все путалась в ней и до смерти боялась экзамена. Я попросил Ингвара Гвиделлина, старого друга семьи, тебе помочь… А ты тогда жутко стеснялась, что сам верховный маг королевства учит с тобой уроки. Но он был вовсе не строгим и мы целый час хохотали, когда он заставил стулья изображать битву при Каме! Себастьян все не мог остановиться, ему казалось — если он все-все расскажет ей подробно, она обязательно вспомнит. Не может не вспомнить! — А на третьем курсе появился Флоренс, и я… ты сказала, что у меня серьезно поехала крыша, но все равно подтасовала билеты так, чтобы нам дали одну лабораторную. И все подбадривала меня, когда я стеснялся ему позвонить, а потом врала, что он — мой кузен, когда нас с ним застукал профессор после лекций и тебе поверили, потому что ты никогда никого не обманывала… Он вдруг замолчал, с сомнением глядя на девушку. Та Арина, которую он знал, принимала его таким, какой он был, без тени упрека. О лучшем друге нельзя было и мечтать… Но что она подумает сейчас, если узнает о нем все? — О, Себастьян… — выдохнула Арина, с улыбкой глядя на него, и стиснула мужскую ладонь. — Большое тебе спасибо! Вот ты говоришь все это, и я понимаю, что все это было, чувствую, что вот-вот вспомню… Мне кажется… мне кажется, что я всегда была рада вот так же помочь тебе в чем угодно, и сейчас понимаю, почему! Ты такой хороший… Почему же они держат тебя здесь?! В ее серо-голубых глазах блеснули слезы, а ротик трагически искривился. Парень потупил взор. Это были как раз те воспоминания, которые ему меньше всего хотелось возвращать. Его голос стал глухим и отстраненным, когда он заговорил: — Они тебе разве не сказали? Меня… обвиняют в убийстве верховного мага. И скоро казнят. Арина, я… Он заглянул в эти искренние, доверчивые глаза, пытаясь подобрать слова, но они упрямо застревали в горле. Как объяснить ей, зачем он вступил в Орден? Как рассказать о том, что она делала, прикрывая его спину? Они столько пережили вместе — тревожные, бессонные ночи в ожидании одного-единственного звонка; поездки в тряском вагоне поезда, из которых каждый из них мог не вернуться; стопки фальшивых документов в ее туалетном столике, в простой коробке от румян; запрещенное оружие в его погребе, которое едва не обнаружил пьяный барон Креслер во время званого ужина… — Я… не убивал Ингвара. Но я сказал, что убил, потому что думал… думал, что убил тебя. Твои воспоминания, твое прошлое и будущее… Все равно меня убьют, не сегодня так завтра. Я делал очень нехорошие вещи, Арина. И заслужил смерть. А ты… — Он ласково погладил пшеничные локоны, выбившиеся из ее прически. Нет, она не должна знать эту сторону их жизни. У нее есть шанс начать все с чистого листа. — …Ты поправишься и будешь счастлива. Я обещаю — все так и будет! Себастьян призвал все силы, чтобы эти слова звучали как можно убедительнее. — Нет! Нет, пожалуйста! Не говори так! Если ты не убивал верховного мага, друга семьи, то они должны это понять!!! Я сейчас же пойду и скажу им, что ты невиновен! И что бы ты не натворил, ты не должен умереть! Ты… ты мне очень дорог… И ты являешься ключом к моим воспоминаниям! Ведь тот врач, что говорил со мной, сказал, что год — это самый оптимистичный прогноз, но память может и не вернуться никогда! Потому они и разрешили мне встретиться с тобой, чтобы я смогла восстановить хоть что-то!!! По щекам девушки снова потекли слезы. — О, Себастьян… Они… они сказали… Ну, я случайно услышала… Что ты можешь рассказать им что-то очень важное, чего хватит для Королевского помилования… И тогда тебя спрячут так, как прячут меня… Меня ведь тоже хотели убить из-за чего-то, что я так и не рассказала этой женщине со шрамом. Пожалуйста!.. Расскажи им, и пусть тебе хотя бы дадут отсрочку от казни, чтобы ты и дальше рассказывал мне о моем прошлом, что я потеряла… Я не хочу терять тебя, Себастьян! Она умоляюще смотрела на де Вилажа, а узкие ладони вцепились в его руку так, будто девушка боялась, что его вот прямо сейчас вырвут из ее объятий и поведут навстречу смерти. Дверь скрипнула, и на пороге возник охранник, привлеченный шумом. — Мисс, с вами все в порядке? — грозно спросил он, увидев залитое слезами лицо девушки. — Да… Все в порядке… — Он вас не обижает? — Нет… — Ну, хорошо… Дверь снова захлопнулась, и Арина, рыдая, прижалась к Де Вилажу. — Я не хочу тебя терять… — всхлипывала она. Виконт чувствовал, как сводит его лицо, а потом за какое-то мгновение измученный, почти безумный взгляд просветлел. Ей все еще угрожает опасность, и он может защитить ее! Они уедут далеко отсюда, туда, где Орден не сможет их достать! Сколько раз они мечтали об этом: она сидела у пылающего камина, кутаясь в плед, и с широко раскрытыми глазами слушала его рассказы о маленькой деревушке на берегу Южного моря, где они смогут прожить остаток дней, забыв о страхе, о бесконечных тревогах, о том бремени, которое они взвалили на свои плечи… которое она добровольно взвалила на себя ради него. Но это были лишь глупые, призрачные мечты. Сказки, которые он рассказывал ей, когда становилось совсем туго и… страшно. Сам-то он прекрасно понимал, что Орден достанет их и на краю света. И ищейки не отпустят его, что бы он ни рассказал. Теперь он — персона нон грата по обе стороны закона, и все, чем он может помочь подруге — это вычеркнуть себя из ее жизни раз и навсегда. Одна Богиня знает, каких усилий ему стоило запрятать подальше боль и отчаяние, разрывавшее его изнутри, и ободряюще улыбнуться Арине. Только бы ищейки не отыгрались на ней из-за его упрямства. — О тебе позаботятся, не бойся ничего! Все будет хорошо… Есть один надежный друг, его зовут Феликс Брегель, он адвокат… Я попрошу его присматривать за тобой. Он хороший парень… Мы втроем часто сидели в кафешке «Лунный Свет», что на улице Фонарщиков, пили шоколад с кексами… А ты выковыривала из них изюм, потому что ты его терпеть не можешь! — Себастьян привлек ее к себе, приобняв за плечи, успокаивающе погладил по голове. — А ты?! — всхлипывая, прошептала Арина. — Со мной все будет хорошо, — в сотый раз повторил он так спокойно и убедительно, словно они сидели не в тюремной камере, а на приеме у зубного врача. — Не нужно грустить, Ариша, дорогая моя! Ты ведь всегда была такой храброй и сильной — гораздо сильнее меня. Ты защищала меня от злой соседской овчарки, когда мы были маленькими. Представляешь? Честное слово! Потому что я до смерти боялся собак, и до сих пор боюсь… Он снова принялся рассказывать ей истории из их прошлого — так обычно убалтывают ребенка, чтобы он не плакал, — но о Белом ордене в этом рассказе не было ни слова. Так прошел весь час. Арина молча нежилась в объятиях виконта, внимательно и спокойно глядя в его лицо, и под конец даже начала искренне улыбаться. Ей явно стало легко и спокойно… Наконец дверь снова заскрипела, и на пороге возник давешний стражник. — Вам пора, мисс… — Нет, нет! Я не хочу! — тут же снова начала всхлипывать девушка. — Пожалуйста, дайте мне еще времени! — Извините, но таковы правила, мисс. Не заставляйте меня применять силу… — О, Себастьян… Я так не хочу с тобой расставаться… — Все будет хорошо, родная. Я… поговорю с ищейками. Обещаю. «Иначе мне наверняка намекнут, что моя Ариша может пострадать за мое молчание…» Еще раз крепко обняв де Вилажа, Арина, рыдая, вышла из камеры, на прощание подарив мужчине еще один печальный, полный слез взгляд, и, пробормотав «о, Себастьян…», скрылась из поля его зрения… Дверь захлопнулась, оставив виконта наедине с тьмой.***
Тоненькая светловолосая девушка в компании со стражником тихо шла по тюремному коридору, решительно вытирая слезы на ходу. — Проклятье, — пробормотала она, выходя в служебные помещения Управления. — Целый час прижиматься к этому мужеложцу, рыдать и сюсюкать! Да я за всю жизнь не рыдала столько, сколько сегодня! — У тебя отлично получилось… — Рыдать? Ты нарываешься… — Обдурить его. — Это да… Но толку-то. Он молчит! Я выяснила сущие крохи, и он явно мной манипулировал. — Как и ты им. Эта встреча не могла его не мотивировать. — Что-то не особо видно. Но он действительно был дружен с ней. Проклятье… Лучше бы он лгал про свои склонности, а мне пришлось с ним целоваться! Хотя даже не знаю, что лучше — обниматься с мужеложцем, или целоваться с членом Белого ордена. — Ну, для нормального мужика слово «член» выглядит более уместно. Арина хмыкнула, явно развеселившись. — Так, этот маскарад меня задолбал. Kelis taura po jokkala… Девушка пошатнулась и схватилась за стену. Она тут же раздалась в плечах, талии и бедрах, немного выросла. Светлые волосы завились и потемнели… Девушка мотнула головой и решительно зашагала по коридору — крепкая зеленоглазая шатенка с уродливым шрамом через все лицо. И все-таки Фьёрт что-то смущало — после этого разговора ищейку не покидало сочувствие к этой паре. «Но де Вилаж скрывает информацию, жизненно важную для государства!» — встряхнулась она, моментально озлобившись. Идея этого подлога пришла к ней еще ранним утром — ищейка никак не могла простить себе промаха, после которого де Вилаж замкнулся в себе, а потом вспомнила рассказ Тисы. Немало обману поспособствовала и услышанная от Зиу запись голоса Келпенгротт. «Если это не поможет, я потом еще намекну, что сокрытие информации в конечном итоге сможет Арине навредить — что-то она вспомнит, и ее решат убрать окончательно. Или она случайно попадет в руки темных… Если упрется — сдам его Дознавателям на растерзание. И очень скоро, потому что время не терпит», — думала она, когда отправила о’Двайера приходить в себя домой, входя в магическую лабораторию при Управлении. Она покинула ее через десять минут, уже в новом облике… Седрия, дом Виктора; 19 алгаура (IX), утро Пылинки медленно кружились в полоске мягкого утреннего света, пробивавшейся сквозь неплотно задернутые шторы. Кристиан лежал в темноте, свесив одну руку с кровати, только его черные глаза блестели, как у кошки. Его губы беззвучно шевелились, произнося простенькое заклинание, и маленькие частички в столпе света складывались в мерцающие образы: ветка покачивается на ветру… летучая мышь машет крыльями… женщина в длинном платье изящно поправляет волосы… Он вдруг нетерпеливо махнул рукой, и волшебство развеялось. Что толку владеть чарами, если они не помогают избавиться от врагов, не дают ответы на вопросы, не могут заставить вожделенную женщину так же желать его? По-настоящему, а не под действием колдовского дурмана. Вчера в ванной — он ведь мог околдовать Тису, и тогда она разговаривала бы с ним совсем по-другому… Пусть у него это не слишком умело бы получилось, но и этого было бы достаточно. Но зачем, если он смотрит на нее, а видит Наталию? Что за хрень… Ну чего он так зациклился на этой девке, что в ней такого? Вокруг же тысячи других. К тому же, для нее он — подозреваемый в убийстве, и единственное, что может быть между ними, это прутья решетки. Может, в этом все дело? Азарт, ущемленное самолюбие, желание доказать, что он владеет ситуацией, а не она? Что бы там ни было, ко всем спутанным чувствам, в которых он пытался разобраться, прибавилась еще и тревога за ищейку. Стервятник выполнит свою угрозу, рано или поздно. Она в серьезной опасности, пожалуй, она сама вряд ли осознает, насколько серьезной… Крис одним прыжком соскочил с кровати и распахнул окно во внутренний дворик. Утренний воздух приятно холодил кожу. Он взглянул на большие напольные часы: половина восьмого утра. Другие часы, на его руке, показывали уже новую картинку: две ткачихи, плетущие сеть. Женщины… Если он не разберется хотя бы с ними, то какой же он после этого мужик? Тогда можно идти прямо к Стервятнику, пусть запрягает в свою упряжку, потому что он все равно больше ни на что не годен. Крис бродил по комнате еще почти час, раздумывая, как выбраться из западни, в которую его загнала жизнь, и, внезапно решившись, перемахнул через подоконник и, прижимаясь к стене, двинулся по карнизу. Какая-то женщина в соседнем дворе стирала белье, и ей было не до внезапного акробата. С первого этажа доносился мерный храп Виктора, наверняка опять завалившегося спать на рассвете. А в соседнем окне горел приглушенный ночник. Оно было не заперто, и парень легко проник в комнату. Латисия после изматывающих приключений спала крепким сном. Он набрал в легкие побольше воздуха, готовясь к реакции, которая сейчас последует, и осторожно потряс ее за плечо. — Латисия. Эй! Проснись, надо поговорить… Тиса мгновенно проснулась и со смесью удивления и страха воззрилась на Криса. — Маг? Какого демона? — Она скосила глаза на механические часы на полке. — Зачем разбудил?! Тебе инструкцию по пользованию термостатом прочитать? Девушка потерла глаза и села на постели. Смерив Кристиана заспанным взглядом, она вздохнула. — Ладно. Чего тебе? Крис улыбнулся и присел на краешек кровати. — Инструкцию я как-нибудь сам прочту на досуге. Я хотел… в общем… «Таак, эту речь надо было готовить заранее…» — Хотел сказать спасибо. Что поверила, да и вообще… — Да не за что. Мне тоже очень хочется узнать, кто и за что убил Ин… отца. Тиса внимательно смотрела на мага, который, судя по виду, собирался на эшафот. Что, впрочем, кажется, было недалеко от истины. Он прокашлялся и уставился на Тису с таким видом, словно готовился сунуть голову в петлю. — Вообще-то, все не так. Раз уж так получилось, и мы оказались в одной упряжке, ты имеешь право знать правду. Я подумал, это будет честно. Ласточки за мной гоняются, потому что… они думают, что это я убил старика… Я этого не делал. Клянусь. — Его взгляд на секунду вспыхнул, но тут же угас. — Так… — Латисия потерла лицо руками и взлохматила волосы. — Это объясняет… Внезапно на девушку навалилась усталость. Мало было де Вилажа с его орденскими делишками — теперь на голову ещё свалился маг, который обвиняется в убийстве… В убийстве ее отца. Внезапно Латисия подняла на мага холодный взгляд. — Ладно, допустим, я тебе поверю. Наверное, ты уже пообщался с этой милейшей дамой со шрамом? Если ты в бегах, то полагаю, что так, и доказательств твоей невиновности у тебя нет… Чудесно… — Если бы они были, в моей квартире сейчас не шарили бы ищейки, а я бы… я бы смог хотя бы заглянуть в книгу заклинаний Ингвара и поискать там решение нашей проблемы. Это все лучше, чем листать дурацкие справочники и конспекты. — Он поморщился, вспоминая целый час, убитый впустую на эту макулатуру. — Но в Башню мне теперь вход заказан. А ты можешь верить мне или нет, мне все равно. Крис уронил голову. Он врал, потому что ему было далеко не все равно. Вся эта беготня с жандармами, допросы ищеек, да еще его прошлое, которое так некстати замаячило угрожающей тенью — все это его уже порядком достало. И холодный взгляд Тисы, которая, вне всякого сомнения, тоже видела в нем убийцу, только добавлял масла в огонь. А ведь правда… найти бы этого урода, из-за которого вся его жизнь идет наперекосяк, переломать ему все кости и смотреть, как он страдает… — …Но я бы хотел встретиться с тем ублюдком, который это сделал. Я бы многое за это отдал… — процедил он. — И я обещаю, что доберусь до него… чего бы мне это не стоило. Внезапно Кристиан издал странный, удушливый звук и схватился за живот, согнувшись пополам. Внутри будто что-то оборвалось… какое странное чувство! Словно натянутая пружина, которая держала его на взводе с того самого момента, как сработало заклятие, теперь распрямилась. Ему вдруг стало невероятно легко и спокойно. Он что-то сделал правильно… Что? Что именно? Последняя мысль была о том, чтобы найти настоящего убийцу. От неожиданной догадки он подскочил, как ужаленный. — Будь здесь. Никуда не уходи! — крикнул он Тисе и… растворился в воздухе. Вскоре он уже стоял на пустынной дороге, которая тянулась меж полей где-то за пределами города. Крис напрягся, ожидая, что его вот-вот потянет назад. Какие-то слабые толчки… беспокойство, что он оставил Тису так далеко… но не более. Он сделал несколько шагов — никакого эффекта. Он побежал. Потеплевший ветер засвистел в ушах, какой-то зверек испуганно шмыгнул на обочину и скрылся в колючей стерне… Нить, что привязывала его к девушке, если и не исчезла, то изрядно ослабла. Кристиан рассмеялся и, выкачав еще энергии из кристалла, вернулся в комнату. — Вот оно! — задыхаясь от бега, сообщил он Латисии. — Я нашел… Нашел! Это просто, как магия ребенка. С тех пор, как твой отец умер, ты страдаешь из-за этого, и больше всего хочешь, чтобы убийца был наказан. Ведь так? А что должен делать охранник? Я же сразу говорил — не просто сопли распускать… а помочь в беде. А в твоей беде помощь простая: найти убийцу. Я только что переместился за город, и меня не потянуло обратно. Это случилось после того, как я вслух пообещал отрезать этому уроду… в общем, не важно, что я сказал, но это сработало! — Кристиан уселся на кровать и с жаром потряс девушку за плечи. — Ты понимаешь, что это значит? Вот тебе доказательство, что я не убивал его. Потому что иначе убийца был бы уже найден… Девушка сощурилась. Когда маг пообещал, то она тоже что-то почувствовала…что-то вроде удовлетворения, ей стало гораздо спокойнее. Она не была телепатом и не умела читать мысли, но почему-то ей казалось, что Кристиан говорит правду. — Хорошо… — медленно выговорила она. — Я тоже что-то… почувствовала, так что… я тебе верю. Не знаю, конечно, но думаю, магия бы тебе не позволила убить… его. Ну, раз теперь твоя обязанность ясна — какие будут соображения? Ты собираешься дальше бегать от ищеек? — Я собираюсь с ними поговорить. С ней. И ты мне в этом поможешь… Пожалуйста, — после некоторой паузы добавил Крис. Это слово ему далось с трудом — оно редко встречалось в его лексиконе. — Когда она узнает о заклятии, с меня снимут все подозрения. Если только они хотят найти настоящего преступника, а не выставить в его роли первого попавшегося кандидата… Но мне нечего терять, я и так уже в полной заднице — хуже не будет. Он встал и подошел к окну, глядя куда-то вдаль, поверх увитых черными и белыми дымками крыш. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти убийцу. Я никогда и ничего не обещаю просто так. К тому же, выбор у меня невелик, как ты понимаешь. — Он горько усмехнулся и сделал руками движение, словно натягивал поводок. — Но сначала я должен потолковать с, хм… как ты ее назвала? Милой дамой со шрамом. Я так понимаю, тебя она уже успела допросить. Где ты видела ее в последний раз? — В Управлении, где же ещё, — пожала плечами Тиса и поморщилась: о разговоре вспоминать не хотелось. — И как человек, хорошо знающий легавых, я тебе вот что скажу: едва ли она поверит сказке о магии, которая якобы не давала тебе убить Ингвара и приказала защищать меня. Как только ты явишься — они с радостью тебя загребут, пикнуть не успеешь. И вполне вероятно, что убийство на тебя и повесят. Ты ж сбежал от них верно? — Девушка посмотрела на мага и хмыкнула: тут можно было не отвечать. — Так что тут помочь я тебе вряд ли смогу. Меня они тоже едва не взяли, — нехотя призналась она. — Однако вместо того, чтобы повесить за нарушение статута об электричестве, предложили работу… проклятье! Латисия свернулась в клубочек и замолчала. Она ведь так и не приняла решения по этому поводу. — Я умею быть очень убедительным, когда захочу. — Крис обернулся и с вызовом посмотрел на Тису. — Все, что тебе нужно, это быть рядом и подтвердить мои слова. Если уж она тебя отпустила, то больше не тронет… Он прошелся по комнате, делая вид, что рассматривает картины на стенах. На самом деле его мысли были где-то далеко. — Так, значит, Наталия предложила тебе работу… — он весело оскалился. — У нее тоже проблемы с термостатами? — Наталия? — переспросила Тиса и вдруг улыбнулась. — Или там у каждой второй женщины шрам в качестве специальной отметки, или она тебя надула. Кажется, ее зовут Фьёрт Тагн…или что-то вроде того. Кристиан замер, уставившись на какой-то портрет в овальной раме так, будто он намеревался прожечь его насквозь. «Лгунья…!» — Вот оно что… Хотя, я не удивлюсь, если тебе она тоже соврала. Может, ее зовут Ребекка? Или Илания? Да какая к демону разница… Он с чувством отфутболил какую-то книжку, которой не посчастливилось оказаться у него под ногами. Дважды она обманула его. Ну да, конечно, притворство — это же ее работа… но почему-то это задело его за живое. И о том, что это «имя» ему сообщил главный маг ищеек, Кристиан сейчас уже не вспомнил. Девушка потянулась, с улыбкой наблюдая за выражением лица мага. — Вряд ли у нее проблемы с бытовыми приборами. — Латисия вздохнула. — Это работа на Корону. — На Корону? Ничего себе, — маг отстраненно присвистнул. — И что ты будешь делать? Надеюсь, не шпионить за подозреваемыми в убийстве? Тиса насмешливо фыркнула и шутливо приподняла рукава рубахи. — Я правда похожа на шпиона? Посмотри, клинка нет в рукаве? — Она хмыкнула. — Совсем не похожа, — искренне согласился Крис. — Шпион из тебя, как из вора праведник. — Я механик, демон подери. Ничего другого они мне и не предлагали… И что самое удивительное — дали выбрать. — Девушка устало плюхнулась лицом в подушку. — А я не могу выбрать… Он вдруг хитро прищурился и, присев рядом с Латисией, поводил рукой над ее щекой. От его ладони исходило приятное тепло. — Я не очень хорошо умею это делать, но можно попробовать… Только не дергайся. Несколько секунд ничего не происходило, а потом девушка почувствовала, как ноющий синяк стал медленно рассасываться, пока не исчез вовсе. Латисия удивленно прислонила ладонь к щеке. Дергающая боль исчезла. — Спасибо… — Она улыбнулась. — Хорошо быть магом, наверное… Было видно, что ее отношение к Крису заметно потеплело. — Д-демон, никогда нормально не получается… — откинувшийся было назад с довольным лицом маг тут же поморщился: его кисть посинела, словно вобрала в себя недуг. Отстегнув одну из заклепок на поясе, маг вытащил молочно-белый кристалл и сжал в пострадавшей руке. Сквозь пальцы сочился мягкий свет, восстанавливая результат неудачного лечения, пока его кожа вновь не приобрела нормальный цвет. — Лечить других сложнее, чем себя, — пожал плечами Крис. — Особенно, когда рана свежая… Но твоей было больше суток. Он запихнул кристалл обратно — в нем еще осталось немного энергии — и спокойно спросил: — Ну и что такого сложного в твоем выборе? Латисия покачала головой. — Не думаю, что ты поймешь… — И тут слова полились из нее как вода из прохудившегося котла. — Понимаешь, они предлагают мне все: мастерскую, все доступные материалы, и даже возможность изучать электричество. Но… Это будет словно золотая клетка. Ну, а с другой стороны — свобода, но тщательно собирая крохи информации и иногда ценой жизни доставая нужные материалы. И невозможность в полную силу использовать свое изобретение. Вот и что мне делать? — Тиса взлохматила волосы и вздохнула. — Прости, что вываливаю все это. Не твоя это забота. Кристиан задумчиво потер лоб. — Ну, вообще-то в Королевском кабинете сидят не только моральные уроды, бывают и вполне нормальные ребята… Не знаю, мне кажется, министр машиностроения вполне вменяемая личность. Ингвар таскал нас по всяким приемам, и я с ним немного общался… Он, конечно, слегка с приветом, зациклен на своих винтиках и железяках… Без обид, — он с усмешкой взглянул на Тису, — но я не понимаю, что люди в этом находят. Жизнь была бы гораздо проще без механики. «По крайней мере, моя жизнь». Тиса усмехнулась. — И почему же проще? Для меня это как… магия для тебя. И дело не в том, что у кого-то машина будет быстрее или типа того. Умение фактически оживить и работать бездушные железки, которые двигаться по определению не могут, сделать что-то новое, невиданное — вот это моя магия. И я не хочу себе другого занятия, демоны подери. Девушка зевнула и потянулась. — Впрочем, я опять же сомневаюсь, что ты поймешь это. Ладно… раз уж мы все выяснили, какой план? Лично у меня пункт первый — ещё немного поспать. Хотя, не уверена… Уж слишком хорошо ты меня разбудил. — Пойду искать эту Фьёрт-Наталию. И знаешь, мне совершенно не хочется заявляться в Управление… Маг вздохнул. Пусть карман жег ее платок, медную пластину он по дури выкинул, а сделать новую не сможет. Он же не этот напыщенный болван о’Двайер… — Велика беда. Она наверняка будет на церемонии прощания в Храме или на кладбище. — Вот только помимо нее там будет еще куча аристократии и ее коллег, и все будут рады поглазеть, как меня носом уложат в грязь, — устало кивнул Кристиан. Да, похороны. И помимо прочего Латисия наверняка хочет попрощаться с отцом. И ему бы следовало… Старик вытащил его с улицы, а он даже не может сказать ему последнее «прощай». — А ищейке будет не до того, чтобы разбираться. — Вот именно. А если ты явишься сам и будешь громко заявлять о своей невиновности, кто-нибудь влиятельный за тебя вступится. У тебя же есть друзья в высшем свете. Тот же министр машиностроения? — Да ну, какие там друзья, — отмахнулся Кабрерра. — Я терпеть не могу всех этих напыщенных болванов… — Ну так газетчики, — решительно оборвала его Тиса. — Они будут рады поднять шум… Крис запустил пятерню в волосы, а потом решительно кивнул. — Наверное, в Храм мы уже не успеем. И даже если Наталии не будет на кладбище, топать туда все равно ближе, чем до Магического сыска. Седрия, Южный порт аэростатов; 19 алгаура (IX), утро …Утро выдалось малооблачное, сырое, потому что Погодный департамент рекомендовал не разгонять облака, обосновав это какой-то ученой заумью, за которой, как обычно, прятались жалобные стоны на недостаток финансирования. Когда из перины облаков выплыл дирижабль, у Августа фон Мейера на мгновение перехватило дыхание. Величественный аэростат медленно плыл по небу, а его бока, окрашенные в национальные цвета Лаверты, переливались радугой будто в солнечных лучах, впечатляя любого случайного зрителя, исподволь внушая ощущения радости и счастья. Королева-консорт Лаверты Беатрис умела впечатлять. Но граф не был наивным юнцом, который дает волю эмоциям при виде столь величественной картины. И яркость красок и магический блеск, имитирующий солнечный отсвет, не отвлекал его от мысли, что сегодня не светит солнце сквозь затянувшие небо облака, и в воздухе еще слишком явственно ощущается промозглая свежесть прошедшего ночью дождя. Тем не менее, производила впечатление статусность дорогого транспорта, гондола которого изготовлена из редких и ценных пород дерева, украшенная тончайшей резьбой, ярко демонстрирующей мастерство лавертийских краснодеревщиков, а баллон — из самой прочной и красивой ткани, которую мог себе позволить королевский двор Лаверты. Фон Мейера неприятно жгло осознание, что вряд ли когда ему доведется владеть подобным воздушным кораблем… Вот если бы… Фон Меер скосил взгляд вправо. Адальберт Литус, молодой король Аппарео, стоял на шаг впереди своих сопровождающих, гордо взирая на прибывающий аэростат. Он решил самолично встретить Беатрису непосредственно на причальной площадке порта, хотя протокол не обязывал его это делать, поскольку визит хоть и был официальным, но проводился по упрощенному протоколу, ввиду внезапности. Так что можно было обойтись без пушек, оркестра и прочих дорогостоящих излишеств, лишь караул из двадцати гвардейцев Алого корпуса в парадном одеянии да несколько высокопоставленных придворных. Король Леонид Диру мог бы отправить на похороны Гвиделлина своего первого министра или только главу Гильдии чародеев; присутствие правителя на подобных мероприятиях вовсе не является обязательным. Но он решил в знак особого благорасположения возложить дипломатические обязанности на свою супругу, королеву-консорта. История знает подобные прецеденты. Поэтому и Адальберт сейчас стоял вместе со своей свитой на площадке прибытия аэростатов на вершине двухсотпятидесятиметрового здания Королевской Торговой ассамблеи, ожидая прибытия «Лавертийского Лебедя», воздушного судна, принадлежащего короне Лаверты. Он не обращал никакого внимания на пронизывающий ветер, который заставлял украдкой ежиться и подрагивать пожилого графа, куда более остро реагирующего на погодные условия. Аэростат подплыл к причальному шпилю, и суровые работники порта приняли концы, закрепляя их в лебедке причального устройства. Когда дирижабль оказался на вымощенной розовым амейским гранитом площадке, из корпуса выдвинулся трап, и показалась процессия. Впереди была сама королева Беатриса — красивая женщина от силы тридцати лет с гордой осанкой и необыкновенно длинными медными кудрями, каскадом спадавшими на плечи. Подле нее смертельно бледная Стефания Грона, Верховная Чародейка Лаверты, походила на восковую статую, и только изредка вспархивающие ресницы напоминали, что это — живой человек. Адальберт сделал два шага навстречу — Приветствуем вас, Ваше Величество, — произнесла Беатриса, подавая Адальберту руку, одетую в длинную белоснежную перчатку из тончайшего шелка. — Мы счастливы приветствовать Вас на земле Аппарео, Ваше Величество, — ответил молодой король, склоняясь к руке и едва касаясь кончиком носа ее пальцев. — Надеемся, Ваше поспешное путешествие не было утомительным? — Вовсе нет, Ваше Величество. Но даже удивительной красоты пейзажи и виды Аппарео с высоты птичьего полета не смогли приглушить нашу печаль от причины нынешнего визита. Вся Лаверта скорбит вместе с Вами… Диалог августейших особ заставлял мысленно морщиться фон Меера. Встреча правителей крупнейших королевств мира проходила на грани вопиющиего нарушения церемониала, как будто это не встреча королей, а простые парень с девкой столкнулись на студенческой пирушке в дешевом кабаке. Адальберт непринужденно любезничал с Беатрисой, хотя фон Мейеру было доподлинно известно, как злят юнца поражение и оккупация Аппарео Лавертой в прошлом, как хотелось бы ему отомстить, да руки, к счастью, коротки, и хватает выдержки и рассудительности послушать многочисленных министров и советников и не развязывать опустошительную войну. Видимо, высокая гостья что-то прочла в выражении лица фон Мейера, стоявшего за левым плечом своего короля. — Мы приветствуем вас, дорогой граф, — с мягкой улыбкой произнесла она. — Надеемся, сегодняшняя погода не доставила вам слишком больших неприятностей? — Что Вы, Ваше Величество, — отозвался фон Мейер, склонив голову. — Ваше присутствие согревает лучше солнца. — Благодарю вас за такие теплые слова, — Беатриса сверкнула белоснежными зубами в озорной улыбке и обратилась к Адальберту: — Пройдемте скорее внутрь, пока наши друзья не превратились в гроздь сосулек на этом промозглом ветру… «Девчонка дерзкая…» — подумал фон Меер и тут же подавил все возможные мысли, стрельнув глазами в сторону немолодой женщины в длинном сером платье, находившейся в двух шагах позади королевы. Стефания Грона, Верховная чародейка королевства Лаверта, сопровождающая королеву для ее защиты, вряд ли умела слышать чужие мысли, но эмоции скрыть от нее было почти невозможно. Читать по лицам ей помогала не только магия, но и богатейший жизненный опыт. Фон Меер встретился с ней глазами и в неподвижном взгляде увидел осуждение. — Я приветствую вас в королевстве Аппарео, достопочтенная мейстресс Грона, — недрогнувшим голосом сказал граф, тронув поля своего цилиндра, никак не выказывая своих эмоций. Чародейка чуть склонила голову в знак приветствия, благо этикет дозволял ей не размениваться на реверансы. — Благодарю за прием, канцлер. Процессия прошла в зал ожидания, совершенно пустой и тихий. Перед прибытием Беатрисы все здание от вестибюля до площадки прибытия аэростатов было освобождено от лишних посетителей, для сотрудников ассамблеи был объявлен внеплановый перерыв. Правители со свитами шли по пустым светлым коридорам, вдоль огромных окон, смыкающихся в гигантский стеклянный купол над главным залом, стянутый прочной сеткой железной арматуры, из которого выходили боковые коридоры к лестницам и лифтам. Посреди зала из пола почти до потолка росло огромное дерево, старый вяз, не сбрасывавший пышную зеленую листву круглый год. Окружность зала прибытия украшали мраморные статуи и газоны с цветущим кустарником, под которыми располагались скамьи для пассажиров. Мощные дорогие кристаллы, излучавшие теплый желтоватый свет, встроенные в сочленения арматуры в зале и коридорах, создавали впечатление солнечной погоды, даже если снаружи лил дождь, и над городом нависали тяжелые мрачные тучи. Если смотреть сверху, купол с туннелями коридоров напоминал хрустальную звезду. Именно ее, мифическую Италу, и призвана была символизировать конструкция по замыслу архитектора. Беатриса не обратила никакого внимания на роскошное убранство зала, даже такая редкость, как огромное дерево посреди закрытого помещения, не отвлекла ее от беседы с правителем Аппарео. Все это она уже видела в прошлый раз, когда приехала на коронацию Адальберта и, между прочим, на взгляд фон Мейера произвела на мальчишку слишком яркое впечатление. Кажется, именно от нее молодой монарх и понабрался всяких слишком странных идей. Да и сама персона Беатрисы вызывала у канцлера много вопросов — четвертая жена престарелого царственного развратника Леонида Диру, спровадившего к Богине всех предыдущих, и при этом все равно умудрявшегося развлекаться на полную катушку. Однако на этот раз старая схема дала сбой, и Леонид резко поубавил любовный пыл. Ходили слухи, что тут постаралась сама Беатрис не без помощи магии, но судя по тому, что никто ее в чародействе не уличал, и она даже входила в возможный регенский совет при пасынках-наследниках, они оказались беспочвенными. Процессия не спеша прошла по коридору, вежливо обсуждая последние новости, делясь впечатлениями от полетов, но более не затрагивая причину внепланового визита Беатрисы. Фон Меер шел чуть позади Адальберта, чуть согнувшись вперед, стараясь спрятать глаза под широкими полями цилиндра. Он отлично понимал, что не может скрыть от цепкого взгляда Стефании крайнее неодобрение поведением Беатрисы, а канцлеру королевства не стоило выказывать пренебрежительное отношение к столь высоким гостям. Еще не время… Седрия, Портовый район, трактир «Под луной»; 19 алгаура (IX), утро — …и вот за что, спрашивается, а? За что мы платим эти налоги? Ведь мы платим по десятке с каждой получки. И не десять процентов, а десять монет, понимаешь? Десять! А если получил всего шесть, то отдаешь их и еще остаешься должен четыре! — С мелких и неофициальных заработков не отдаешь ничего… — А за погодой никто так и не следит! Вот сегодня, это что было? Где солнце, где обещанное тепло? Этот погодный департамент, всего лишь пять магов! Пять, Карл! — Тридцать пять, — хмуро проговорил тот, кого назвали Карлом. — Чо? — В погодном департаменте тридцать пять магов. Парень секунду глядел на товарища с гримасой осуждения, а потом тихо произнес: — Вот ты вечно на их стороне. Они дерут с нас последние медяки, а ты ищешь им оправдания, — он говорил с интонацией угрозы, но без явной агрессии. Чувствовалось, что подобные диалоги привычны им обоим. — Нет чтобы с товарищами согласиться, что они просто не хотят работать! — Вот с этим я как раз согласен, — отозвался Карл. — Я просто говорил, что их там не пять… — Да не важно! Тем более, что тридцать, это еще хуже! Развелось дармоедов, не работают, а металл выбивают. Тепленькое местечко такое… Я вообще сомневаюсь, маги ли они там. Не удивлюсь, если просто кое-кто своих сыночков-лодырей пристраивает на теплые местечки… Хордан сидел в углу и, прихлебывая холодную воду, слегка сдобренную винным уксусом, равнодушно слушал перебранку мужиков. Болтовня утренних посетителей уже начинала раздражать. Домой бы им, под теплые бока жен, но приперлись после ночной смены опрокинуть по кружке да языками почесать. Хотя, скорее всего, это были рабочие, восстанавливающие участок дороги, поврежденный взрывом. Их робы были запачканы свежей грязью и строительной пылью, так что дорожники просто зашли в утренний перерыв на кеко подкрепить силы. Хордан глянул на часы: почти девять, самое время. Многие заходили в кабаки с утра хлебнуть пивка. Выпивка в раннее время, по мнению агента, было еще хуже, чем прогул или безработица. Но тогда болтунам было бы оправдание за их опасные мыслишки. Кор равнодушно скользнул взглядом по их сосудам. Над одной кружкой поднимался дымок, другой парень взял свою в ладони, будто согревая замерзшие руки. Все-таки не пиво они хлещут, а горячий кеко. А это значит, что не на пьяную голову мужики языками треплют, а критикуют государственный строй всерьез. Оппозиционные настроения в последние годы проявлялись в обществе все сильнее, и подобные разговоры звучали все чаще, и люди, недовольные ситуацией в королевстве, обсуждали проблемы без боязни возможных арестов. Еще пару лет назад это было бы невозможно. А теперь жандармы и Кордон Безопасности в одних лишь разговорах уже не видели повод для облав. Хотя задержать вполне могли. В разговорах этих работяг агент слышал лишь пустопорожнюю, ничего не значущую болтовню. Он и сам не одобрял многие действия королевской администрации и чиновников на местах. Тем более, к работе этого погодного департамента у Кордона были очень серьезные претензии. Маги частенько игнорировали запросы полевых агентов на установление туманной завесы или дождя в определенные моменты или наоборот, на ясную солнечную погоду для облегчения наблюдения. Но рычагов давления на погодный департамент у спецслужб не было, кроме жалоб в королевскую администрацию, откуда ответы порой приходилось ждать месяцами. Но пустую болтовню, не подкрепленную реальными аргументами, Хордан не любил. И сейчас эмоции этого работяги уже утомляли. Агент мог бы прервать их дискуссию парой обычных фраз из лексикона представителей служб правопорядка, чтобы они покинули полупустое по утреннему времени заведение, и воцарилась бы благословенная тишина, которой так сейчас не хватало Кору. Но не хотелось ввязываться. В конце концов, пресекать революционные антироялистские настроения не входило в его обязанности. Да и отпугивать клиентов от кабака и лишать кабатчика денежки тоже ни к чему. Повода пока нет. Распахнулась дверь, и проем заполнила пузатая фигура. Новый посетитель шумно протопал к столику и грузно опустился на скрипнувший стул, отрицательно мотнув головой служанке, бросившейся было взять заказ. Хордан молча смотрел на гостя, как обычно, испытывая при его появлении смешанные чувства. Он ждал его уже полчаса. Дон Спик, или просто «Глашатый», как его за глаза называли коллеги, посланец «конторы», передающий приказы и инструкции полевым агентам, никогда не позволял себе опаздывать, и Хордану не надо было бросать взгляд на часы, чтобы видеть, что стрелки показывают ровно девять утра. Дон прибыл передать агенту новые инструкции. Посланец отличался феноменальной памятью и передавал указания четко, вплоть до последнего знака. И не забывал ничего, что хоть раз попадало в поле его зрения. За это его всерьез опасались сотрудники Кордона и при его появлении старались говорить как можно тише и реже, так как каждое слово доходило до «Ореховой Комнаты» — рабочего кабинета Дагура Мантиоды. Спик и Хордан привычным движением ударили по ладоням, изображая встречу давних приятелей, чтобы не привлекать внимания излишней официальностью. — Поступила новая директива, агент, — тихо произнес Спик. — Но первоначально жду вашего отчета. Хордан вздохнул. — Операция на вокзале оказалась провалена. Вмешались ищейки, и довести до конца не удалось. Но мне пришлось импровизировать, поэтому продумать детали не удалось. — Да, за это вам отвечать не придется, — ответил Глашатый. — Хотелось бы узнать о вашей работе до встречи с виконтом де Вилажем. Хордан вкратце описал свои приключения с того момента, как был вызван на замену погибшему агенту 5 05, и до появления на вокзале ищеек. Спик выслушал, фиксируя в памяти каждое слово, и сказал: — Принято. Теперь о ваших насущных задачах. Вы наверняка уже в курсе событий, так что избавлю от деталей. Вследствие новых обстоятельств вам надлежит действовать в сотрудничестве с ищейками, выполнять предписания баронета Фридриха Херренсона лично, но с другими контактировать не рекомендуется. Приказы, поступающие от других лиц, надлежит игнорировать. Случилось так, что сейчас именно вы являетесь связующим звеном между двумя структурами. Я имею ввиду, в качестве полевого агента, непосредственно на практике. Вам надлежит, так сказать, стать лицом и глазами Кордона в деле совместного расследования этого ужасного убийства, сделать все необходимое, чтобы истинный убийца понес наказание и не уронить престиж «конторы». Вам все понятно, агент? Хордан молча выслушал Глашатого и спросил: — Конкретные указания будут или шеф ограничился общими? — Что вы имеете ввиду? — Наутро мне грозит встреча с графом фон Меером, если Херренсон не обманул, и граф действительно окажется на кладбище. Меня интересует его дальнейшая судьба. Глашатый помолчал. Несколько секунд они с Хорданом смотрели друг на друга, потом гость произнес: — Мне ничего неизвестно относительно планов на личность графа. А это значит, действуйте по собственному усмотрению. — Мне разрешена инициатива? — Кор удивленно вскинул бровь. — Не полная. В пределах обычного. — Ааа… — протянул агент. — В смысле, мне особых указаний на этот счет не передавали. — Понял. — Важный момент, — продолжил Глашатый. — Пожалуй, именно он и является основным в вашем деле. Вам надлежит обратить отдельное внимание на двух учеников Верховного мага, которые оказались вовлечены и могут играть одну из важных ролей в истории с убийством. О’Двайер, Дерек Патрик, двадцати трех лет, маг второй категории. Кабрерра, Кристиан Филипп, двадцати семи лет, маг третьей категории, подмастерье. — Магия не моя сфера… — Речь не о магии. Вам следует понять, как именно они оказались вовлечены в ситуацию помимо того, что являются бывшими учениками Ингвара Гвиделлина, какую роль играют в этой истории, так как поступила информация, что роль эта может оказаться весьма серьезной. — Детали? — Никаких. Одни подозрения и догадки. Хордан вопросительно вскинул бровь. — Ознакомите меня с ними? — Нет смысла, — отмахнулся Дон. — Фактически не известно ничего, кроме одного: они оба вовлечены и возможно — ВОЗМОЖНО! — посланец Мантиоды поднял палец, указывая на важный аспект, — вовлечены непосредственно самим Верховным. Хордан удивился. — Вовлечены Верховным в историю с его же убийством? — Как я и сказал: фактов никаких, лишь догадки. Вам надлежит выяснить, что, как и зачем. — Они в списке подозреваемых? — Все в списке подозреваемых, пока не доказана невиновность. Вам ли не знать прописные истины? — Я в смысле, против них есть хоть мельчайшие реальные улики или… — Пока только «или». Впрочем, ничего не ясно пока только про о’Двайера. Что касается Кабреры, то ищейки арестовали его по подозрению в убийстве. — И эти подозрения, конечно же… — Всего лишь подозрения, и скорее всего, они беспочвенны. Но тут сам Ярхисс делит надвое, поэтому вам надлежит выяснить, насколько все это правдиво и верно ли вообще. Потому что по нашим сведениям, Темные напали на перевозивший арестованного фургон и без особого труда отбили его. Хордан удивился вновь. Никогда раньше он не слышал от посланца Мантиоды упоминания демона. Учитывая специализацию Глашатого, эти эмоции ему передались от хозяина, то есть, самого главы Кордона, а это значит, что случай явно неординарный. Но по деревянному лицу Спика определить, насколько он взволнован или озадачен, было невозможно. Они помолчали. Хордан плеснул в кружку остатки воды с уксусом и отхлебнул. — Задача ясна, насколько может быть ясна, — произнес он. — Приступаю к выполнению. — Еще одно, — Глашатый похлопал себя по карманам и выудил из внутреннего маленькую жестяную коробочку. — Учитывая особенности работы, особенно в ночные часы, в целях предотвращения срывов от усталости и, как это называют лекари, «психического голодания», было принято решение снабдить полевых агентов вот таким снадобьем. Этот экспериментальный образец лично Альфред Манн просил вам передать со словами: «Башку прочистит, как у тебя нечасто бывало, и еще выспишься, как мышонок». Хордан ухмыльнулся, принимая снадобье. «Альфред традиционен», — подумал он. — Достаточно одной таблетки, — добавил Спик. — Что это? — Разработка уже не новая, но на практике не применяется. Есть побочные эффекты… Нет-нет, эти экземпляры чистые. Можно смело употреблять в качестве укрепляющего. Особо актуально для вас в данный момент. — Принять сейчас? У меня завод не кончится? — Если вы уже выспались, то нет, всего лишь взбодрит. Это лекарство реагирует на текущее состояние организма. Хордан еще раз пробежался глазами по коробку. «Лучшее снадобье для уставших путников!» — гласила рекламная надпись на крышке, под которой таилось новейшее экспериментальное снадобье. — Если у вас больше нет вопросов… — Есть. Мне необходим пропуск первого уровня. Я надеюсь, он у вас с собой… — Конечно, — как ни в чем ни бывало, ответил Спик и достал из внутреннего кармана пиджака свернутую бумагу, запечатанную сургучным штампом. — Отлично, — улыбнулся Хордан, проверяя документ. — А то сами понимаете, с рядовым идентификатором КБ попасть в высшее общество… — Конечно-конечно, — понимающе кивнул Глашатый. — Итак, дело сделано? Тогда не смею больше задерживать. Глашатый протянул руку, Хордан звонко шлепнул ладонью о ладонь, и посланец Мантиоды вышел за дверь. Кор встряхнул коробочку с таблетками, вытряхнул одну на ладонь и без раздумий отправил в рот, запив водой. Альфреду он доверял безоговорочно. Хордан встал и направился к выходу, хлопнув по пути одного из работяг по плечу. Тот вздрогнул и с подозрением уставился на незнакомого мужика в одежде бродяги-пустынника. Но тот, не обращая на них никакого внимания, кивнул парню за стойкой, сменившему трактирщика после ночной смены, и вышел на улицу. Седрия, улица Исповеди; 19 алгаура (IX), утро Озабоченно хмурясь, Андрес осторожно вел мотоцикл в довольно плотном дорожном потоке. На тротуарах тоже хватало жителей — осторожно огибая лужи, оставшиеся после ночного дождя, они все спешили… куда-то в центр города? Насколько помнил парень, день был непраздничный, но толпа была уж больно плотной, хотя и не слишком нарядной… Накануне Нейтара так и не вышла из клятого Управления. Андрес провел три долгих часа, втихаря ведя наблюдение за мрачным особняком, и на чем свет стоит поносил себя, что не настоял на своем, не пошел с ней. Да, Атеран знал, что и сам ни за что не бросил бы пятерых соплеменников в тюремных застенках, ведь легавым ничего не стоило выполнить свои обещания и запросто забыть об этом. Но отпустить Нейтару в пасть к демонам, да еще совершенно одну? Конечно, ей присуща изрядная храбрость, ведь отправилась же Райн к самому Гвиделлину… И глазом не моргнула. Но сейчас ситуация была совсем иная… Парень нервно ходил туда-сюда, прикидывая, не могла ли девушка покинуть Управление через какой-нибудь боковой вход, которых по известным вагарам сведениям было еще минимум два, или вовсе на машине, или ее до сих пор мурыжили на допросе? Или… арестовали? За своими волнениями Атеран далеко не сразу заметил, что за ним уже практически не скрываясь следил ищейка-охранник, и счел за благо нырнуть в переулок, стащить с мотоцикла маскирующую его ветошь и спешно уехать прочь. Нейтара так и не появилась вечером ни у тюрьмы, ни в таборе. Навестив заключенных друзей, нервно шутя, чтобы подбодрить их, и ни словом не упомянув о договоре с ищейкой, парень вернулся к своим. Там он мрачно молчал, порой нехотя перебрасываясь с соплеменниками ничего не значащими фразами, ловил на себе пристальные взгляды Бахта, но старейшина так и не подозвал его к себе, ничего не спросил, хотя наверняка волновался не меньше. Девушка не вернулась и на утро, в привычное после ночевок в городе время. Андрес караулил почти без сна всю ночь, а утром ждал до последнего, пока серый туман расцветился восходящим солнцем и снова потемнел, когда-то ушло за тучи, а потом снова завел мотоцикл на остатках угля и рванул в Седрию… Двигатель зачихал и заглох, когда до тюрьмы оставалось совсем недалеко, и прятать транспорт не было смысла. Откуда-то справа вдруг донесся громкий женский плач, и парень неосознанно втянул шею в плечи. Там, на площадке перед тюрьмой стояла виселица, где постоянно прощались с жизнью всякие бедолаги. Бросив туда беглый взгляд, Андрес с грохотом уронил свой мотоцикл и пробежал несколько метров вперед, оставив тот беспомощно крутить колесом, едва не врезался в какого-то зеваку, и сам не упал только благодаря удачно подвернувшемуся фонарю, наконец-то увидев, до кого дошла очередь сегодня. До его соплеменников. Трое уже неподвижно висели в петле, один, бледный как снег, ждал своей очереди, а пятый все еще дергался, словно пытаясь убежать от палача… Андрес не думал о том, что по аппарейским законам вся пятерка вполне заслужила свою участь. Им даже почти не подбрасывали чужих улик и не приписывали чужих преступлений — хватило и своих собственных заслуг. Вот только это были аппарейские законы, а не вагарские, по которым считалось, что если ты слишком слаб, чтобы поддаться своим слабостям к некоторым веществам, или неспособен защитить свое имущество, то пусть все идет так, как идет. А вот своих соплеменников требовалось защищать любыми средствами. Но кто-то приказал поддать пару на поршни, и обычные в таких случаях взятки не помогли — повязали и приговорили всех, а сейчас вагарские женщины оплакивали погибших и погибающих, не в силах сделать хоть что-то, как не в силах был сделать и сам Атеран — палача и чинушу, зачитывавшего приговоры, охраняло шестеро рослых жандармов, расположившихся на нижнем ярусе вокруг постамента для виселицы, возвышаясь над толпой зевак, но не закрывая обзора. — Зарри. Джунно. Гай. Петер. Овейн, — тихо бормотал парень, впиваясь взглядом в собратьев, объятый ужасом и раздирающей беспомощностью, и еле удерживаясь, чтобы не присоединиться к плачущим женщинам — матери одного, молодой жене второго, сестре третьего… И все что он мог — это смотреть, взглядом показывать собратьям, что они, их родня и друзья тут, не дать им умереть наедине с чужой толпой, которая не стоила и плевка любого из них. — Зарри. Джунно. Гай. Петер. Овейн. Палач рывком поставил под петлей Овейна, последнего и самого младшего из пятерки, и грубая конопляная веревка сорвала с пряди его волос пучок растрепанных вороньих перьев, тут же подхваченных холодным осенним ветром. Перья отнесло в сторону, где уронило в грязь, и тут же вбило в нее чьим-то равнодушным каблуком, как вбивало в грязь все надежды самого Андреса на благополучный исход этой истории… — Зарри. Джунно. Гай. Петер. Овейн, — шептал парень, и обреченно закрыл глаза, когда последняя жизнь соплеменника оборвалась. — Зарри. Джунно. Гай. Петер. Овейн…