Темное наследие

      Аппарео, окрестности Седрии; 20 алгаура (IX), вечер       Отряд вагаров под руководством Андреса Атерана вышел за пределы города. В столицу входило около сорока, обратно вышло не более двух десятков.       Отведя отряд на пару километров, Андрес остановился. Неподалеку светились огни табора, фырчали моторы мотоциклов и паровиков. Его верные соратники смотрели на него, ожидая действий.       — Не хочешь идти в табор? — спросил Минелай.       Атеран глянул на него.       — Ну правильно, — продолжил тот. — Теплый прием тебя не ждет.       Несложившийся вождь провалившегося восстания повернулся к нему, но прежде, чем успел что-либо ответить, Минелай произнес:       — Я всегда буду на твоей стороне, брат. Ты был прав. Просто вот так… Сложилось так. И это не наша вина.       Атеран положил руку ему на плечо и посмотрел вдаль, на дорогу.       — Идем, — сказал он. — Вам в любом случае ничего не грозит. Отвечать за вас буду я.       Но не успели они пройти и десятка шагов, как рядом с дорогой взревел двигатель мотоцикла. Атеран вздрогнул. Лишь сейчас он увидел темный силуэт, скрытый в тени нависающей скалы. Человек явно их ждал.       — Бахт… — прошептал Андрес.       Он знаком велел своим остановиться и двинулся к предводителю.       — Все ко мне, все, — жестко произнес Бахт.       Атеран резко обернулся, испытующе глядя на своих парней. Минелай вздохнул и будто нехотя двинулся вперед. Он все еще принимал лидерство Атерана, но перечить предводителю табора не решился.       Вагары подошли. Бахт никого из них не удостоил вниманием. Все время он, почти не мигая, смотрел лишь на Андреса.       — Крупную бочку дерьма ты нам подложил, — заговорил он. — Что натворил в городе…       — Я…       — Да ты понимаешь хоть, что теперь нам вход в Седрию закрыт на долгие годы? Да что нам, всем вагарам! И не только в Седрию, но и во все города Аппарео, а может, и не только Аппарео!       — Бахт, я…       Старейшина желчно осмотрел спутников Атерана. Не все вагары в его группе принадлежали к Вороньему клану. Несколько человек были из Совиного и Сорочьего — наперсточники да мусорщики. И все они прислушивались к нему, главе Воронов.       — А где Нейтара? Наверное, там, куда ее упрятала эта ищейка, да? Ты даже не дошел до того места. Да и вообще, выяснил ли хоть что-нибудь? Вот ответь мне, прямо сейчас ответь: где они держат ее?       Атеран молчал. Он опустил голову, переживая унижение и позор. Бахт подождал ответа и продолжил:       — Даже не выяснил.       — Я не успел, — ответил молодой вагар. — Ситуация слишком быстро вышла из-под контроля и…       Звонкая пощечина прервала его.       — Быстро?! Да она вышла сразу, как только у тебя в голове появилась эта мысль, идти в город! Что ты хотел, какие цели преследовал, а? Найти ищейку и напасть на нее? Идиот! Ведь ты не ко мне пришел, нет! Дождался, пока я уеду. Знал ведь, что я не позволю, да? Знал ведь?       Атеран ждал, пока Бахт выговорится. Он понимал, что через эти обвинения надо пройти, и он терпел этот заслуженный позор. Ладно хоть не перед всем табором…       — И даже не подумал, куда я уезжал. А знаешь, куда? Вот спроси меня, куда я ездил? Спроси!       — Куда ты ездил, Бахт? — глухо повторил вопрос Атеран.       — Я был в Седрии. Хотел забрать тела… Я встречался с ищейками, будь они неладны… — Бахт брезгливо сплюнул. — Я унижался перед ними, просил… Разговаривал и выслушивал. И я-то нашел Нейтару.       Андрес вскинул голову. Во взгляде его отчаяние смещалось с надеждой.       — Где она?       — Она в больнице, меня к ней не пустили. Это ведь ты подсадил ее на бокру?       — …Нет… — произнес Атеран, ошеломленный столь резким поворотом разговора.       Еще одна оплеуха обожгла щеку вагара.       — Не лги мне! Я знаю, это вы вместе баловались! И это через тебя она пристрастилась. Я же не раз говорил, объяснял, когда вы еще детьми были, почему мы не связываемся с бокрой, гурном и прочим дурманом!       — Я не торговал! — возмущенно выкрикнул Атеран. — И никто из нас не торгует!       — А не в торговле дело. Ты кого-нибудь видел из Воронов, чтобы жрали эту дурь? Хоть кого-нибудь? А?! Не видел. А знаешь, почему? Знаешь?       Атеран вновь потупился.       — Нет…       — Да потому что никто не потребляет! Потому что все знают, что это запрещено! И почему именно оно запрещено. А вам наплевать. Вы расслаблялись… Переняли от городских эту моду… — Бахт вновь сплюнул. — Вот и дорасслаблялись. Где теперь Нейтара, что там с ней делают?       — Если она в больнице, то ее вылечат, — сказал Атеран, поджав губы. Странно, конечно, осознавать подобное человеколюбие в этой шрамированной королевской шавке, как и в любом из их кодлы… Но может быть, за это потом она потребует дорого заплатить…       — О, я слышу здравую мысль, да неужели… — едко бросил Бахт. — Конечно, вылечат, скажи спасибо ищейке! Ботинки ей вылизывай! А что потом?       — Мы заберем ее…       — Кто ее заберет? Ты? Никто ее не заберет. Мы снимаемся с места.       Андрес вскинул голову и вонзил в Бахта тревожный взгляд.       — К утру нас здесь уже не будет. И другим кланам я посоветовал то же самое.       — Ты бросишь Нейтару? — воскликнул он. — Как она будет догонять?       — Я брошу?! — возмущенно переспросил Бахт. — Нет, это ты ее бросил. Это ведь ты организовал этот бунт и вынудил нас уйти. Или ты что, думаешь, будто никто не придет к нам, когда все уляжется? Да на нас же первых спустят всех брехунов! Сам-то подумай! Разве кто-то будет разбираться? Нет, конечно! Все помнят, что бунт начался, когда вагары вошли в город. И жандармы, и ищейки, и все остальные, кто у них там есть ещё, все пойдут к нам разбираться. А из нищих кварталов вся эта чернь пойдет громить табор, мстить, и они будут чувствовать себя правыми! И ни один судья не признает их виновными в погромах. И ты думаешь, мы будем сидеть и ждать, пока вылечат Нейтару?       Бахт помолчал. Он снова оглядел каждого из тех, кто шел вместе с Андресом, и каждый потупил взор.       — Ты пойми, парень, я не хочу, чтобы ты страдал. Я не хочу, чтобы любой вагар страдал и чувствовал себя виноватым. Но тут уж… Что делать, раз все это затеял именно ты? Мы вынуждены бросить ее. Вынуждены ради всех остальных. Я же знаю, — в голосе Бахта проявились мягкие отеческие нотки. — Я знаю, ты неравнодушен к ней. Так? Так?       Атеран отвернулся.       — Ты любишь ее, хоть никогда этого не говорил. Да все это и так знают…       Молодой вагар закрыл лицо ладонями. Но тут же Бахт ударил ему по рукам.       — Не смей сейчас эмоциям поддаваться! — голос вновь стал жестким и строгим. — Не время.       — Я останусь, — твердо сказал Атеран. — Буду следить за ней и ждать, и…       — Ничего ты не будешь, — прервал его Бахт. Андрес вскинулся, желая высказать что-то еще, но предводитель опередил его. — Нет, тут другое. Мы уходим не просто так.       Он немного помолчал. Никто не смел прервать тишину.       — Когда Нейтара вернулась в табор перед тем, как отправиться к ищейкам, — продолжил Бахт, — она кое-что рассказала. Я знаю, зачем она встречалась с этим магом, которого убили, и что им всем надо.       Атеран встревоженно смотрел на него, ожидая продолжения. Остальные молчали, не смея встревать в разговор, но каждый жадно ловил каждое слово.       — Им нужен какой-то древний артефакт. Магический. Но они, кажется, не знают, где его искать. Нейтара сказала, что они лишь примерно могут там что-то знать, но… Не знаю. И маг не знал.       — А мы откуда знаем? — спросил Андрес.       — Она говорила про Кряжистый Вал…       Вагары выдохнули, по их ряду прошелся тихий ропот.       — До туда переть-то… — проворчал Атеран. — Да если и дойдешь, то сразу и сгинешь. Даже пустари туда не ходят.       — Ходят, — жестко ответил Бахт. — И я думаю, они скоро туда пойдут, вместе с этими ищейками. Или даже Кордоном. Они сами не осилят, и наверняка наймут пустарей. Но они не знают точно, куда идти, как сказала Нейтара, и будут обшаривать весь регион.       — А она откуда знает?       — Ей маг сказал. Он сказал, что они ни в чем не уверены и должны проверить. Но он обещал за эту информацию выпустить Пятерых…       Атеран подумал недолго и сказал:       — Если они сами не уверены, то почему уверен ты, что чего-то знаешь?       — Потому что ты не был на Кряже. А я был. И я видел кое-что, чего не видели остальные.       — Ты спускался туда? Под Кряж?       — Нет. Я только заходил с той стороны, где… Ну, в общем, там есть места…       — Где наружу трубы выходят? Мне Горг рассказывал.       — Да, мы вместе с ним заходили. Именно там. Так вот, где эти трубы, там так магией шмонит… Даже без амулетов всяких ощущаешь.       — Значит, ты уверен…       — Никто ни в чем не уверен! Ни я, ни ищейки. Но в районе Кряжа это всего одна точка, где такой сильный магический шмон. Других там нет. Поэтому да, я считаю, что эта байда лежит там. И если есть хоть малейший шанс, мы должны ухватить его. Это мы должны быть, ты понял меня? Это мы должны забрать артефакт. Мы должны оказаться там быстрее ищеек. И мы будем там быстрее, потому что знаем, куда идти, а они еще нет.       — Кряж ведь, это же… Как там по легендам, это типа эпицентр Катастрофы…       — Это легенды. Я не знаю, центр там или не центр, но я там был. И ходить там можно. Хотя и сложно, долго не протянешь. Если долго, то такое ощущение, что… Прям будто кожа слезает. Но долго там делать и нечего. Просто забрать и отвалить.       — А зачем он нам? Ты хочешь обменять его на Нейтару?       — Я хочу обменять его на всех вагаров. Чтобы нас не преследовали, чтобы забыли все. Чтобы мы вновь нормально заходили в города и торговали. Ну, и на Нейтару, конечно. И на всех наших, кто еще содержится в их темницах.       Атеран в задумчивости рассматривал свои сапоги. Он понимал, к чему клонит Бахт. Ему до смерти не хотелось уезжать, не выяснив ничего о Нейтаре и не попытавшись ей помочь. Но в то же время…       Атеран не мог не понимать, что в таборе его встретят отнюдь не как героя. Он увел сорок, а обратно привел лишь двадцать. И не только родных соклановцев. Кровь погибших на его совести, и отмыться будет непросто. Пожалуй, даже невозможно. На нем всегда будет это пятно, и об этом будут помнить все в таборе. Вряд ли его изгонят, ведь все понимают, чем были продиктованы его действия. Однако уход от столицы больно ударит по всем таборам…       — Мы поедем туда… — начал предводитель.       — Я поеду туда.       — М?       — Я поеду, Бахт, — твердо сказал Атеран. — Я. Это я накосячил, мне и отвечать. И когда я предстану перед судом табора, у меня в руках будет этот нейтарин артефакт. С ним и буду держать ответ.       Бахт одобрительно посмотрел на парня.       — Я ожидал этого. И я счастлив, что не ошибся. Вина на тебе большая, но! — Бахт поднял палец. — Я не хочу, чтобы это раздавило тебя. Исправь свою ошибку. Возьми людей, но не много.       — Нам нужны будут припасы…       — Возьми мой мотоцикл. Тут в сумках много всего. А потом в пути набирать будешь. Бродячие торговцы никогда не откажутся продать товар, у них и запасайся.       — Знаю…       — Вот и молодец. Кого возьмешь?       Атеран оглядел своих спутников.       — Мы все поедем, — сказал за всех Минелай, и остальные вагары ответили согласным гулом. — Только на одном мотоцикле все не уедем. Все равно в табор надо заходить.       Бахт обернулся и звонко свистнул. Неподалеку заворчал еще один мотор, и к вагарам подъехал Брон, старший сын предводителя табора, а вместе с ним еще пятеро.       — Возьмете их машины, — сказал Бахт. — Остальные сейчас подгонят.       — Отправляемся прямо сейчас? — спросил Атеран и тут же понял всю глупость вопроса.       — А когда? — удивленно переспросил предводитель. — Хочешь еще поспать да пообедать? В дороге поешь.       Атеран кивнул.       — Я готов.       Бахт отошел от своего мотоцикла, хлопнув машину по седлу. Андрес подошел к машине.       — И имей в виду, парень, — произнес Бахт. — Вернуться ты можешь только с добычей.       — Я понял. Где вас искать?       — Мы уйдем на Серую Гряду. Тамошним жителям без разницы, вагары, не вагары. Будет тяжко, но хоть что-то сообразим. Там нас ищи, в районе Малой Белой.       Атеран кивнул и сел на мотоцикл. Оглянувшись на своих соратников, он сказал:       — Минелай, Дани, езжайте со мной. Кто еще поедет сейчас, кто подождет?       Вагары наскоро посовещались и выбрали еще четверых, которые оседлали мотоциклы Брона и его компании. Остальные отправились ближе к табору за своими машинами.       — Мы будем ехать со скоростью сорок, пока не догоните, — сказал им Атеран. — Поедем по центральной трассе.       — Ну, Дримера вам в помощь, — произнес Бахт, махнув рукой на прощание.       Взревели моторы, и Атеран с товарищами отправились вдаль.       …Молодой парень с цепким взглядом из команды Брона щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету и глянул вслед уезжающим вагарам. И перевел взгляд в сторону Седрии. Выпустив долгую струю дыма, он отправился за Броном к табору.       Седрия, Дворцовый комплекс; 20 алгаура (IX), вечер       «Ну что, ваше министершество, вот и пообщались, вот и разговорились, вот и поделали дела… Вот и поделом».       Аргут шел по улице, чуть заметно прихрамывая и не скрывая довольной улыбки. Операция прошла успешно. Настолько ювелирно и филигранно, что убийца никак не мог нарадоваться на собственные действия. Бедняга Норберт попался в ловушку, даже не подозревая ни о чем до самого последнего момента. Он так и не понял, что приговор ему был вынесен уже давно, и именно Аргут стал орудием канцлера.       Он спешил. Пока в городе неспокойно, оставаться надолго на улицах небезопасно. Мелких уличных ратт из бандитских группировок Аргут не боялся. С жандармами договариваться он умел. Не попадаться на глаза ищейкам — тоже, а Кордон Безопасности не стал бы его задерживать без весомых улик. Как и ищейки с жандармерией. А улик Аргут не оставлял. Как правило…       Он нахмурился, вдруг вспомнив свой недавний провал. Эта тупая девка, дворцовая горничная, осталась жива. Конечно, тут не его, Аргута, промашка: никто не мог предугадать появления той злобной мегеры, которая отбила у него добычу и повредила руку и бедро. Да, девчонка стала бесполезной, но чуть ли не впервые Аргут не выполнил заказ. Убийца сильно злился за этот провал на нее, на себя, на Арину, даже на покойного Норберта Этму, который, фактически, его и спас, и обеспечил хоть какой-то успех дела. Зато теперь он мертв, и уже никому не расскажет о позоре наемного убийцы.       Охранников правопорядка и их оппонентов Аргут не боялся. Бояться стоило лишь ярхиссаров, но их пока что успешно согнали с улиц, изрядно проредив. Тем не менее, стоило поторопиться. Незачем искушать судьбу и искать приключений…       Аргут подошел к Дворцовому комплексу. Вдали, в получасе неторопливого пешего хода, возвышался «Обитель Солнца», колыбель королевской власти Аппарео — резиденция Его Величества Адальберта Первого. Монументальный дворец, настоящее произведение искусства лучших мастеров архитектуры и каменного дела, венчал целый комплекс строений, прилегающих одно к другому, составляя большой архитектурный конгломерат, от того и называемый Дворцовым комплексом. Одно из них, серое приземистое здание, сейчас было главной целью Аргута. Канцлер прямо сказал, что цель переводят — уже перевели — под охрану Алого корпуса. Де Вилаж, конечно, виконт, но из-за тяжести представленных обвинений вряд ли будет содержаться в основном здании как почетный гость. Нет, ему выделят куда менее уютные апартаменты.       Он прошелся по улице вдоль чугунной решетки, опоясывающей Особый каземат, постоял на противоположной улице, разглядывая проходы, пересчитывая гвардейцев. Где-то там содержался виконт. Как правило, попасть в Особый каземат можно было лишь одним способом. Но арестовывать себя Аргут позволить не мог.       Он раздумывал. Прогуливаясь по аллейке рядом, стараясь не мелькать в поле зрения охраны, убийца прикидывал варианты проникновения внутрь, но тут же отметал как несостоятельные. Прошло уже более часа, и в голову закралась шальная мысль, что проникнуть в каземат, не вызывая подозрений, уже невозможно. В очередной раз он прошелся вдоль забора, лениво поглядывая на охрану во дворе. И вдруг остановился. От напряжения Аргут даже вспотел, сердце забилось от предвкушения неожиданной удачи. Среди охраны он увидел мужчину, так схожего лицом и телосложением на него, что оба могли бы сойти за дальних родственников. А все различия скроют накладные бакенбарды и темнота. И если принять необходимые меры и сделать все быстро, то никто не отличит одного от другого.       План созрел в голове мгновенно. Осталось лишь дождаться, пока охранник окажется в пределах досягаемости…       …Глубокой ночью, ровно в два часа, Аргут подошел к воротам.       — Сержант Стаковски прибыл на ночное дежурство, — произнес он дежурную фразу, стараясь подражать голосу сержанта и протягивая идентификационный лист.       Привратник устало взглянул на силуэт у ворот и отодвинул засов, молча махнув рукой. За все годы его работы никто ни разу не предпринимал попыток незаконно проникнуть на территорию Особого каземата, и у него даже мысли не возникло, что может произойти что-либо подобное.       Аргут козырнул привратнику и прошел до двери сторожевой башенки, где располагались охранники. Взявшись за ручку дверцы, он оглянулся. Привратник занял свое место в будке у ворот, по территории прохаживался патруль. Быстро оглядевшись, Аргут подметил места, неосвещаемые фонарями, и стремительно метнулся от двери башни в тень угла. Темная форма тюремной охраны с шлемом, низко надвинутым на лицо, помогали оставаться незамеченным.       От бедняги сержанта, оставшегося лежать бесформенной грудой в подвале соседнего дома, Аргут узнал, как проникнуть внутрь и дойти до блока одиночных камер. Обождав патруль, он, стараясь сохранять естественность движений, но при этом не выходить на свет, подошел к неприметной деревянной двери. Постучав особым способом, убийца отошел на шаг. Сержант не обманул, код был верным. Через пару мгновений дверь открылась.       — Стаковски? Что случилось? Ты должен быть в патруле…       Аргут стремительно выбросил руку вперед, и фраза захлебнулась в нелепом бульканье. Нож вошел в горло, убийца развернул охранника и, зажав рот, нанес еще несколько ударов в грудную клетку, поражая легкие.       — Что там, Поль? — раздался голос из комнаты.       Аргут опустил тело на брусчатку и вошел внутрь. Просвистел нож, и второй охранник с хрипом осел на пол. Убийца подскочил к нему, ухватил за шею и резко дернул. Уложив тело под скамью, он быстро втащил первую жертву внутрь и бросил под стол. Оглядевшись, он снял с крюка на стене связку ключей и направился по коридору, ведущему вниз, к казематам.       Лязг окошка нарушил чуткий сон Себастьяна. Виконт вздрогнул, поморгал глазами и обернулся на дверь. Привратник заглянул внутрь и… улыбнулся? Виконт удивился. Еще большее удивление вызвал звук отпирающейся двери.       — Что случилось, господин охранник? — спросил де Вилаж, садясь на койке.       — А к вам гораздо проще зайти в гости, чем я предполагал, — ответил тот, и виконт похолодел.       — Аргут? Что ты здесь…       Себастьян встал и придвинулся к стене. Его охватил страх. Аргут вошел в камеру и, глядя виконту прямо в глаза, запер дверь.       — Граф передает наилучшие пожелания, — жестко произнес он.       — Что ему надо? — де Вилаж вдруг понял, что не в силах совладать со страхом.       — Ему? Ничего.       — Выстрел услышит охрана… — голос Себастьяна сорвался.       — Конечно, — согласился Аргут. — Поэтому сделаем все тихо.       Убийца вытянул из-за пояса сзади нож и двинулся к виконту. Тот встряхнулся и встал в боевую стойку, понимая, что кричать уже поздно.       — Ты не убьешь меня… Не убьешь!       Себастьян кинулся на Аргута. Убийца спокойным движением ушел в сторону, перехватив де Вилажа рукой за тело, и нанес удар. Нож вошел в спину, пройдя прямо рядом с сердцем. Выдернув лезвие, Аргут нанес еще несколько ударов, поражая органы.       — Не надо сопротивляться, виконт, — тихо произнес он, глядя в стекленеющие глаза.       Силы покидали Себастьяна с каждой секундой. Он висел на руках своего убийцы, а тот, глядя на него, приложил лезвие к горлу, надавил и резко дернул, перерезав кадык и артерию справа. Брызнула кровь, но ни капли не попало на одежду Аргута — профессиональный убийца очень хорошо знал и любил свое дело.       Он опустил тело на койку, укрыв его мягким войлочным покрывалом.       — Спокойной ночи, виконт. Не стоило тебе идти против графа, — с усмешкой проговорил Аргут и вышел из камеры.       Седрия, лечебница Святой Бригитты; 21 алгаура (IX), утро       Всю ночь Брианне не спалось. Девушка ворочалась с боку на бок, вставала и плескала в лицо холодной водой, пыталась читать, но сон не шел. Перед глазами стоял образ сестры. Но вместо улыбки на лице ее отражалась обида, досада… А за спиной на стене зыбко дрожала тень, сгорбленная и невнятная, с протянутой рукой… и длинным крючковатым пальцем… И как ни старалась Бри вызвать воспоминание улыбчивого личика Мирны, она никак не могла избавиться от пугающего видения.       Едва забрезжил рассвет, Брианна вышла из дома и направилась к лечебнице.       Город уже почти успокоился, выстрелов было почти не слышно. На пустынных улицах не встречалось случайных людей, солдаты и сотрудники королевских служб охраны порядка на каждом перекрестке разместили заграждения, и пройти без помех не удавалось. Брианне пришлось несколько раз предъявлять заветный документ, дающий право на посещение Шейлбриджской лечебницы. Охранники перед дверьми лечебницы, как обычно, лишь скользнули по ней равнодушным взглядом и не сказали ни слова.       На лестнице она увидела санитара. К удивлению Брианны, тот, не дожидаясь приветствия девушки, отвернулся и поспешил прочь по лестнице наверх. Бри недоуменно посмотрела ему вслед и пошла дальше. В коридоре возле дверей в палату, где лежала Мирна, она увидела доктора Стиндара, о чем-то беседующего с другим врачом, и пару санитаров.       Она сразу обратила внимание на то, что эти санитары были облачены не традиционные белые халаты, а в серые одеяния Ледяного Покоя. Сердце девушки замерло и тут же бешенно заколотилось, ноги едва не подкосились. Прижав ладошки к груди, она смотрела на доктора Стиндара. Тот разговаривал с коллегой, и на лице его была печать потери.       Брианна сорвалась с места и помчалась по коридору. Доктор обернулся и увидел ее. И тут же кинулся навстречу, перехватив Брианну и крепко прижав ее к себе.       — Не надо туда, девочка… Не ходи туда… Не надо… — бормотал он.       — Не… не… — ее дыхание срывалось. Бри отказывалась даже допускать в голову страшную мысль. — Не может быть… нет…       Доктор что-то говорил, гладил ее по голове, но Брианна не слышала. Она крепко вцепилась в его халат       — Нет… не может быть… Не может этого быть! Отпустите меня!!! — вдруг закричала Бриана и забилась, вырвавшись из рук доктора.       Он не успел схватить ее. Брианна стремительно метнулась к дверям палаты и влетела внутрь. Оттолкнув санитара в сером, она подбежала к кровати.       На кровати лежала Мирна. Казалось, она просто спала. Спокойное лицо не выражало ни беспокойства, ни радости, лишь мертвенная серость не позволяла увериться в том, что этот сон — не вечный.       Пол ушел из-под ног Брианны. Она едва не упала, ухватившись за железную спинку соседней кровати, и опустилась холодный каменный пол. Девушка хотела отвести взгляд, закрыть глаза, чтобы не видеть, забыть, навсегда стереть из памяти эту кошмарную картину… Но не могла. Будто некая злая магия держала ее, заставляла смотреть на то, что видеть было выше ее сил.       Мирна умерла.       — Я сделал все, что смог, — донесся до нее глухой голос. — И ведь она шла на выздоровление. Но ночью… Просто как… Не знаю даже…       Бриана повернулась к доктору. Тот стоял рядом, не глядя на нее. Санитары ждали у дверей.       — Ночью ей вдруг плохо стало. Я не успел ничего сделать… Просто жизнь утекла будто через дыру в кастрюле…       Тут его снова отвлекли санитары. Брианна поднялась и на негнущихся ногах вышла из палаты, а потом из больницы. Охранники равнодушно взглянули на девушку и отвернулись. Бри отошла к воротам и прислонилась лбом к холодной чугунной ограде. Что делать дальше, она не знала. Да и не думала сейчас. Перед глазами стояла страшное видение умершей сестры.       Брианна опустилась на землю. И из горла вырвался страшный вопль, рвущий глотку, который вскоре превратился в невнятные, сбивчивые всхлипывания, через которые порой пробивались отдельные фразы.       — Дримера… Пресветлая Дримера, я же просила тебя… Я молила… Почему ты не ответила? Ты же все видела, ты же все знаешь… Почему ты не ответила? Почему не спасла ее? Тебе просто все равно… Тебе же все равно?! Тебе наплевать на людей?! Да будь ты проклята, равнодушная ведьма! Мы не нужны тебе, а ты не нужна людям! Я отрекаюсь от тебя за все то, что ты не делаешь для мира! Будь ты проклята… проклята…       Голос Брианны тонул в невнятном бормотании и всхлипах. Лицо обжигали слезы, она била кулачком землю       И вдруг будто что-то прояснилось в голове. Брианна поднялась на ноги, утерла слезы. И, подняв глаза на небо, поднесла руку ко лбу.       — Тебе не нужен этот мир, Дримера… — прошептала Брианна. — А миру не нужна ты. МНЕ не нужна ты.       И девушка двинула рукой ото лба вниз по телу, сжала кулак и двинула от себя, разжав ладонь, будто отодвигая от себя что-то, чему не было места в ее новой жизни.       — Ну куда ты пропала? — вдруг раздался знакомый голос.       Брианна медленно, будто не понимая, что обращаются к ней, обернулась. К ней бежал доктор Стиндар.       — Не успел отвернуться, как ты исчезла! Напугать меня хотела? Нельзя же так, — говорил врач, обнимая девушку за плечи. — Пойдем со мной, девочка, пойдем…       Седрия, катакомбы; 21 алгаура (IX), день       Засевших в коридоре бандитов бойцы Кордона уничтожили почти сразу. Шансов у них против бронированной змеи не было — вооруженные шипометами, они не могли противиться массированному огню и громовому шуму, разрывающему перепонки. Зачистив коридор и ближайшие ответвления, отряд медленно двинулся дальше.       — Так, мне туда, — сказал Хордан, кивнув на незаметную нишу в одной из пещерок, откуда открывался темный провал вглубь стены.       — Ну, Дримера в помощь, — ответил Сайгедир, хлопнув его по плечу.       Хордан нырнул в темноту и осторожно двинулись вперед. Он прошел не менее сотни метров по узкому коридору; иногда отваживаясь быстро щелкнуть зажигалкой, прикрывая огонек рукой, чтобы выхватить из тьмы возможные препятствия. И в один момент это спасло ему жизнь.       Щелкнув в очередной раз, Хордан протянул руку вперед, чтобы убрать с дороги массивный камень, и вдруг замер. В отблеске огня будто блеснула тонкая проволока. Агент двинул зажигалку вперед и убедился, что он не ошибся. Проход перегораживала тонкая нить.       Хордан оглядел узкий коридор. Поначалу он не заметил ничего подозрительного, однако просто так натягивать проволоку здесь никто бы не стал. Проследив за направлением растяжки, агент обнаружил плоские камни, почти сливающиеся со стеной, прикрывающие маленькие ниши в стенах. Осторожно сдвинув один, Хордан обнаружил за ним керамический шар с кулак величиной, в основание которого уходила проволока.       Бомба. Коридор был заминирован. И об этом Хлоя не сообщила.       Хордан оглянулся. В голову пришла мысль: если бомба поставлена здесь, в узком боковом проходе, то еще более сильные заряды могут стоять в главном коридоре, по которому сейчас не спеша шагает панцирная пехота Кордона. Агент стремительно кинулся назад.       Выскочив из прохода, он бросился вслед за бойцами, успевшими уйти вперед. Они уже отстреляли основные силы сопротивления, заставив бандитов отойти и укрепиться в своем логове, и теперь двигались по пустынному коридору, временно прекратив огонь.       — Стоять! — крикнул он. — Коридор заминирован!       Отряд остановился. Хордан подошел к Сайгедиру.       — Коридор заминирован, — повторил он. — В боковом этом, куда я шел, растяжки. Наверняка и здесь тоже.       Лейтенант выругался, но тратить время было непозволительной роскошью. Сайгедир отправил разведчика вперед, и Дар, осторожно оглядывая коридор, быстро нашел ловушки. Их оказалось три, по пять гранат в каждой. Такого количества взрывной мощи хватило бы, чтобы полностью уничтожить проход, обрушить потолок и стены и завалить путь, превратив его в плотный тупик. А попавших под взрыв людей искрошить в фарш.       Около получаса понадобилось, чтобы обезвредить ловушки. Установив зажимы, минер перекусил проволоку и осторожно извлек бомбы из их гнезд. В руках кордонцев оказалось пятнадцать гранат, которым теперь предстояло сыграть главную роль в уничтожении противника. Лейтенант отправил минера в боковой коридор, где Хордан обнаружил первую ловушку. Тот исчез во тьме, и вскоре вернулся с еще одной гранатой.       — Проход чист, — сказал он. — Я проверил, дальше не должно быть уже ничего.       — Эта сука об этом не рассказала… — злобно проговорил лейтенант.       — Выберемся, спрошу с нее строго, — оскалился Хордан. — Но сейчас другая задача на повестке дня. Идем дальше?       Лейтенант не ответил. Он глядел во тьму коридора, сосредоточенно обдумывая действия. Наконец Сайгедир скептически качнул головой.       — Их там сколько, около сотни? Нахрапом не возьмем…       — Зачем нахрапом?       — Так нас-то, бл...! — лейтенант прервал себя, подумал секунду и уже спокойнее сказал: — Нас всего полтора десятка. Броня броней, но против сотни...? — он развел руками. — А если за воротами что-то посерьезнее шипометов? Вон первый аванпост чем нас встречал, а тут тронный зал, он-то, небось, покруче охраняется, не?       — И что предлагаешь?       Сайгедир размышлял. Он взял одну из гранат, перевел взгляд вперед, вновь взглянул на бомбу…       — Ох, не люблю я это… Очень не люблю… — проворчал он наконец, полезая в недра своей униформы. — Немного их у нас…       — Кого?       — Да прыгунков, — Сайгедир выудил из кармана маленький агрегат, похожий на коробочку с длинными ножками, согнутыми в коленках назад. При срабатывании механизма маленькие, но мощные пружины посылали прыгунок далеко вперед или вверх. Взвесив на ладони аппарат, лейтенант с сожалением сказал: — Мало их у нас. А новыми не снабжают. Работал с такими?       Хордан глянул на него, и по лицу пробежала тень. В голове будто дальним отзвуком ударил гулкий взрыв и взметнулось пламя…       — Доводилось… — глухо произнес он. — Что хочешь с ними делать?       — Да вот на них гранаты закрепим за нить и к этим туда же и отправим, — лейтенант кивнул вперед, где в большой пещере окопались главные силы Центрального Баронства. — У нас-то гранат по минимуму, а вот сейчас обезвредим их ловушки, запас пополним и сможем отправить первую партию сквозь проход, а потом и другими забросаем.       Хордан посмотрел на бомбу, подумал и спросил:       — Слушай, а если мы сразу обрушим пещеру взрывами со всех сторон? В смысле, по боковым ходам установим их, чтобы не только спереди прыгнули, но и с боков?       — Сразу оглушаем максимально? А там врываемся и давим остатки? Хм, резонно. Только где сейчас второй-то боковой проход искать?       — Да не нужен он, — отмахнулся Хордан. — Думаю, спереди да слева вполне хватит. Надо ведь именно обрушить стены…       — А ты не боишься, что обрушим не только стены, но и вообще все? — лейтенант кивнул в потолок.       — Нет, — Хордан стукнул по кирпичной кладке. — Это все одна большая пещера, огромная, гигантская. Коридоры — просто искусственные образования, которые разделяют пространство. Когда-то стены выложили, создав такой вот лабиринт с комнатами. Мы даже не в курсах, кто и когда… В общем, эти перегородки и рухнут, а сама пещера примет первозданный вид, вот и все.       — Ты откуда знаешь? — подозрительно спросил Сайгедир.       — Ну! — фыркнул агент. — Пустынники же не только по пустыням ходят, надо же как-то контрабанду доставлять, да? Под землей доставляют. Я под Седрией почти все знаю.       Лейтенант подумал.       — Добро, верю, — сказал он, наконец. — Но если из-за тебя на нас обрушится город…       — Думаю, мне будет уже все равно, — криво усмехнулся агент.       Наскоро обсудив детали дальнейших действий, лейтенант построил отряд. Бойцы Кордона, громыхая броней, стремительно двинулись вперед. Вскоре на пути показалось пространство, где сходились русла трех канализационных ручьев, стекающих в широкий колодец, через который был перекинут старинный каменный мост. Все здесь было выложено не кирпичом, а камнем в старинной манере той цивилизации, что обитала на этих землях до появления новых королевств.       По ту сторону моста располагалась большая железная дверь. Створки, проклепанные тяжелыми болтами и обтянутые широкими стальными полосами, до вершины которых не дотянулся бы и самый высокий боец даже на цыпочках, были плотно заперты. Как и ожидал лейтенант, бандиты забаррикадировались внутри, намереваясь держать внутренние помещения под защитой бронированных ворот.       — Закрыто, — с иронией произнес Хордан.       — Вот и хорошо, — отозвался Сайгедир.       — Почему?       — Заряды устанавливать легче. Представь, если бы пальба стояла? Прикрывать, защищать… Так. По местам! К штурму готовьсь! Бомбы заложить!       Через мост устремились Кот с Джемом и пара минеров с запасом гранат. Полтора десятка стволов взяли на прицел каждый сантиметр зала. Джем и Кот встали у стен, им на плечи забрались соратники и приступили к закладке зарядов. Вскоре гирлянда керамических шаров была закреплена вокруг ворот, как лампы вокруг зеркала в театральной гримерке. Убедившись, что взрывы разрушат кладку и камни, к которым крепятся ворота, минеры дали отмашку о готовности. Отряд отошел за мост.       — Так, стоп, — сказал Сайгедир.       Он еще раз осмотрел бронь Хордана, скептически кривя губы. И отстегнул со своего панциря один стальной лист.       — Покройся, а то ходишь, как голая ратта.       Бойцы гыгыкнули, Хордан ухмыльнулся. Закрепив на себе дополнительную броню, агент кивнул в знак благодарности и направился обратно к боковому ходу, где минер устанавливал еще один заряд. В это время несколько других устанавливали «прыгунки». Едва откроется проход, механизмы этих маленьких мерзавцев спустят пружины.       — Приготовиться!       Дар подпалил бечеву. Огонек с легким шипением побежал по камням, перебежал через мост и взлетел на стену, подпалив другие шнуры. Несколько искрящихся огней устремились к гранатам.       И через секунду раздался взрыв.       Огромные тяжелые ворота будто некий великан высадил гигантским кулаком. Створки запертых дверей силой взрыва продвинулись вглубь пещеры и медленно, окутанные клубами пыли и каменного крошева, опрокинулись на пол, похоронив под собой троих нерасторопных обитателей подземелья. В тот же момент еще один взрыв обрушил стену. Осколки камней брызнули внутрь, поразив тех, кто находился вблизи. И тут же сквозь туман пыли и огня, будто неведомые мифические твари, вылетели «прыгунки», неся за собой гранаты. Ударившись о землю посреди пещеры, бомбы нанесли еще больше урона «центровым», не пришедшим в себя после масштабного прорыва.       И вслед за сим в зал ворвались орущие бойцы Кордона, ощетинившись шипометами и пулестрелами. В грохоте боя и густом тумане из пыли и порохового дыма в конце концов мелькали лишь огни выстрелов и тени людей. Было непонятно, кто под прицелом — бандит или случайно оказавшийся свой. Но если кордонцы были защищены стальной броней, то «центровые» оказались в невыгодном положении, страдая от дружественного огня. Но их было много. И у них в активе был один серьезный козырь.       Лейтенант слишком поздно обнаружил опасность. Но сквозь шум выстрелов его предостерегающий вопль все равно не мог достичь всех ушей. Пещеру осветила вспышка и наполнил гулкий грохот и пронзительный свист. Все пространство заполнилось длинными тонкими шипами, которые выхаркнул ствол большой армейской противопехотной пушки, укрепленной у дальней стены огромного подземного зала. Один выстрел выпустил полсотни шипов, и вслед за этим послышался лязг затвора — бомбардиры стремительно бросились перезаряжать орудие.       Один из бандитов бросился к боковому проходу, значительно расширившемуся после обрушения стены. Он надеялся скрыться во тьме подземелья, но внезапно из дыма, окрашенного рыжиной от отблесков огня, выросла фигура в развевающемся плаще и шляпе. Раздался выстрел, и бандит рухнул с простреленной головой. Хордан направил револьвер на следующую цель, мелькнувшую расплывчатой тенью в густом дыму, и спустил курок. Он выстрелил наугад, но по раздавшемуся воплю и брани понял, что попал. Метнувшись в ту сторону, он увидел здорового громилу с шипометом. Маска из плотной ткани и гогглы с кожаными наочечниками, прилегающими к коже, защищали его лицо от пыли, но не могли уберечь от пули. Два выстрела оборвали его жизнь, и Хордан тут же увидел того, которого ранил несколькими секундами ранее. Шип с глухим звоном ударил в грудь, сильно толкнув агента, тот едва удержался на ногах. Выстрелив в ответ, он добил бандита и мысленно возблагодарил лейтенанта за дополнительную защиту.       Раздался громкий хриплый вопль, давший бандитам сигнал пасть на землю, и вслед за ним последовал гулкий грохот. Пещеру вновь наполнила россыпь стальных шипов. Но перезарядить во второй раз оружейники не успели. Один из них наклонился за следующим снарядом, но тут над ним выросла тень. Он поднял голову, и раздался выстрел. Бандит рухнул на лафет, и Хордан выстрелил вновь, убив второго.       Аппарео, Дворцовый комплекс; 21 алгаура (IX), день       Канцлер шел по коридорам дворца, сопровождаемый личным адъютантом и Алым гвардейцем, чеканя шаг, по направлению к личным покоям короля, и караульные вытягивались в струнку при виде второго лица в государстве.       Настроение у фон Мейера было преотличное. План, продумывавшийся в течение долгих месяцев, наконец, подходит к завершающей стадии. Граф удовлетворенно улыбнулся. В том, что основные силы гвардейцев покинули дворец, была его заслуга. Ему удалось убедить упрямого Перта, чтобы тот убедил короля. Удалось убедить не только словами… Действия городской вольницы, тщательно регулируемые рукой невидимого дирижера, принудили войска и спецслужбы бросить все силы на подавление бунта, что обошлось им дорогой ценой, вымотало и отвлекло. В дальнейшем ему, фон Мейеру, предстоит решать серьезный вопрос устранения остатков бандитства силами тех самых агентов, ищеек и жандармов. Он не собирался оставлять у себя под боком источник этой социальной заразы и позволять седрийским Баронствам восстановить силы. И уж тем более приближать кого-либо из них к структурам власти, на что явно надеялись многие Бароны, принимая сомнительное, но столь соблазнительное предложение о сотрудничестве. Они свою роль сыграли с блеском и больше были не нужны.       Проходя по коридорам, граф зорко оглядывал посты и караульных. Их было немного. Вняв уговорам и заполошным сводкам, король все-таки отправил гвардейцев Алого Корпуса на помощь агентам Кордона, ищейкам и жандармам, когда ярхиссары провели очередную массированную атаку на городские улицы. Это был уже финальный выхлоп беспорядков, и, подавив наконец очаги сопротивления, изгнав Темных с улиц и загнав бандитов городской вольницы обратно в их норы, гвардейцы вместе остальными службами прочесывали город, избавляя столицу от последних отчаянных врагов.       Граф вышел через галерею в Гостевой Зал. По стенам были развешаны портреты прежних правителей, на почетном месте висела самая большая картина — изображение Альмера I, восседающего на том странном звере, которых уже давно не существовало в мире, но история сохранила их название — лошади. Кисть художника мастерски изобразила животное по старинным картинкам, дошедшим до нынешних дней, и отец Адальберта гордился этой картиной. В образе всадника он смотрелся удивительно гармонично, настолько уверенно держался в седле, что у зрителя создавалось полное впечатление, что король в самом деле владел этим удивительным зверем, и верховая езда была ему не в новинку. А на самом деле образ лошади был знаком простым обывателям только в том виде, который механики придавали пароконным повозкам — и только.       Фон Мейер усмехнулся. Он помнил отца нынешнего монарха еще простым дворянином, занимавшим при дворце пост Хранителя ключей, главного камергера при Старой династии. Всего двадцать два года прошло с тех пор, как он взошел на трон. Удивительно, как еще Аппарео сохранило статус сильнейшего королевства мира… Правящая камикийская династия насчитывает почти два века. Леонид Диру, покойный супруг Беатрисы, принял корону, будучи десятым в своей фамилии. А правители маленькой Вьетанги, восточного сателлита Аппарео, сменяли друг друга еще до Катастрофы на протяжении несколько сотен лет, не прерываясь ни на год, сохранив линию наследования и поныне.       У Адальберта, лишь два года гревшего своей тощей задницей трон, не было воспитанной десятилетиями правления предков мудрости, проницательности и выдержанности, как не было и собственного ума. Чему смог научить мальчишку отец, по уши занятый самолюбованием? Гордыне и спеси? Привить ему собственные имперские амбиции? Именно это юный Литус усвоил идеально. Канцлер был прекрасно извещен о пестовавшихся уже десяток лет планах завоевания всех окрестных стран, начиная с соседней Лаверты, и все его заигрывания с Беатрис — лишь все та же попытка втереться в доверие и примитивный шпионаж. Вот только поглядывая на границы, коронованный сопляк и думать забыл о том, что творится в его собственной стране. Треть столицы десятки лет представляет собой гнилые развалины, еще в трети царит нищета и разруха… Банды множились, число Темных, несмотря на все усилия ищеек, увеличивалось с каждым месяцем. Канцлер пытался, честно пытался призвать своего короля, что прежнего, что нынешнего, заняться, наконец, своим собственным народом как следует, а не вливать все силы и средства только в армию, скатывая Аппарео в Бездну. Фон Мейер искренне полагал, что лучше править богатым и благодарным народом, чем запуганным и нищим, а для этого необходимо вкладывать труд и все возможные средства в развитие территорий. Корона же предпочитала при помощи магии выжимать все соки из пораженной Катастрофой земли. Никто не слушал канцлера, кроме тех случаев, когда его советы и предложения соответствовали личным взглядам короля.       Не более десятка шагов оставалось до дверей Тронного зала. Канцлер не испытывал ни трепета, ни страха. Эти чувства давно уже были забыты. Он шел к залу, где находился Адальберт.       С каждым шагом он шел навстречу судьбе…       Лакей распахнул перед канцлером двери. Канцлер уверенно прошел в зал. В тишине раздавались лишь звонкое цоканье каблуков по мраморному полу, да с улицы доносились звуки приходящего в себя города. Молодой король стоял перед большим окном, заложив руки за спину, и мысленно фон Мейер жестко усмехнулся. Мальчишка так пыжился, так пытался подражать отцу, и от этого выглядел лишь смешнее и слабее.       — Стряслось что-то еще, канцлер? — несколько вальяжно поинтересовался Адальберт.       — Среди населения все больше распространяются слухи, что корона не в силах обуздать беспорядки.       — Вот как? Разве беспорядки не ликвидированы?       — Бунт подавлен, вы правы. Последние очаги в данный момент зачищаются. Однако народ сильно недоволен, что вы допустили подобное, и это привело к многочисленным смертям…       — Мне не нравится ваш тон, граф.       Адальберт развернулся. Не мигая, он смотрел на фон Мейера, и в мрачном взгляде его сквозила твердость и уверенность. И канцлер не смог сразу отогнать мысль, что за этими уверенностью и твердостью таилась насмешка.       — Прошу прощения, Ваше Величество, но я вынужден говорить таким тоном. Вы не отдали приказ, который должны были отдать в самом начале, и в итоге Седрию заполонили ярхиссары. Их прорыв стал символом бездействия власти. И именно на вас лежит ответственность за все смерти…       — Вы с ума сошли, граф?! — в глазах Адальберта вспыхнул гнев. — Вы обвиняете меня? Меня?!       — Не я, ваше величество, — спокойно ответил фон Мейер. — А народ.       — Не ваша ли это задача, как моего первого министра, устранять подобные слухи? Это на вас лежит задача по укреплению доброго мнения о короле среди простого люда. Разве не так? А теперь получается, что вы сами подверглись этим слухам и начали верить ерунде. Что это такое, граф?       Король сделал шаг навстречу канцлеру, испытывающе глядя ему в глаза.       — Ответьте мне, что это? — Адальберт вскинул бровь. — Малодушие? Трусость? Или… нечто большее?       Канцлер промедлил с ответом. И тут же проклял себя. Он внезапно понял, что мальчишке удалось перехватить эмоциональную инициативу разговора. Но у графа хватало опыта и выдержки, чтобы не показать вида. Он усмехнулся.       — Это попытка наставить вас на путь истинный, ваше величество. Я пытаюсь донести до вас, что говорят в городе. У любых слухов есть свой первоисточник, и это не один человек, а сама ситуация в стране.       — Скажите мне, граф, почему раньше общественное мнение никогда не играло для вас значимой роли, а сейчас вы внезапно заложили именно его в основу своих обвинений?       — Люди слишком напуганы творящимся хаосом, а все ваши службы и войска — слишком вымотаны боями. Я рекомендую вам временно покинуть резиденцию. Для вашей же защиты.       — Спрятаться? Бежать? Я, конечно, не настолько безрассуден, чтобы лично спускаться на улицы, но покинуть своих подданных будет вопиющей глупостью.       — Ну что же, — произнес фон Мейер. — Я хотел как лучше. Для вашей же безопасности… король.       Заранее подговоренные Алые, давно уже верные не королю, а графу, выскользнули из укромных ниш и двинулись к Адальберту. Фон Мейер не сводил взгляда с лица короля, ожидая недоумения, испуга, паники… Но странно, что он не видел ни того, ни другого, ни третьего. Адальберт даже не взглянул по сторонам, спокойно и надменно глядя на своего советника, и графа кольнула игла сомнения. Все-таки отец его был человеком сильным, и сын перенял часть этой силы. Вот только проявлялась она совсем не тогда, когда требовалось… От того, что король проявит себя как сильный правитель сейчас, здесь, королевству не будет выгоды. И в любом случае, исход ситуации уже предрешен. Теперь самоуверенный юнец отправится туда, где ему самое место — в комфортабельную камеру на вершине Грифоньей Башни, кое название в народе носило самое высокое строение королевской тюрьмы. Выход из этой комнаты был лишь один — вниз по длинной темной винтовой лестнице, тянущейся узкими короткими ступенями ровно на пятьдесят локтей вниз. Свет едва прорывался снаружи внутрь через два маленьких окошка, да несколько тусклых гиров помогали не упасть в потемках.       На следующей седмице исполнится ровно сто лет, как Грифонья Башня была пристроена к северной стене Дворцового комплекса. За это время лишь три узника были заключены в ней, и только одному удалось выйти свободным человеком… Граф усмехнулся воспоминанию, как король Альмер I, батюшка нынешнего юного правителя, самолично поднимался по этой лестнице, отпирал дверь и просил прощения у него, канцлера, самого верного слуги Его Величества и Короны, за неправомерный арест по анонимному доносу. К счастью, верные графу люди, рискуя собственной свободой, провели свое расследование и нашли стальные доказательства невиновности фон Мейера. Он провел в камере больше месяца, прежде чем король лично пришел его освобождать. По иронии судьбы, теперь граф проводит его сына в заключение в ту же самую камеру, выйти из которой юноше живым не будет суждено. Не более, чем через нескольких минут он перестанет быть правителем самого большого и сильного королевства мира.       И власть в многострадальном королевстве возьмет, наконец, в свои собственные руки более достойный… Август Первый фон Мейер.       — Делайте свое дело, господа, — произнес граф, обращаясь к «своим» Алым.       Двое гвардейцев из королевской свиты в зале и один из сопровождающих фон Мейера двинулись к Адальберту. Но остальные, к удивлению графа, остались на местах.       — Вы слышали графа, — внезапно раздался решительный голос. — Делайте свое дело.       Фон Мейер резко развернулся, и его прошиб холодный пот. Сдвинув портьеру, в зал вошел человек, которого канцлер увидеть здесь и сейчас совсем не ожидал…       Седрия, катакомбы; 21 алгаура (IX), вечер       Бой не продлился долго. Нескольких минут хватило, чтобы добить остатки «центровой» армии. Едва замолчала пушка, и стало очевидно, что перевес на стороне Кордона Безопасности, наибольшая часть оставшихся бандитов метнулась в поисках возможности для бегства, но натыкались лишь на бойцов КБ либо падали, пораженные смертельными зарядами.       Неподалеку от пушки возвышался небольшой пьедестал, на котором когда-то стояло большое мягкое кресло, используемое Центральным Бароном Бэксом Легаром как трон. Прострелянное множеством пуль и шипов, полностью разрушенное, оно лежало теперь бесполезными обломками у дальней стены. За ящиками, сложенными за тронным постаментом, скрывался высокий статный мужчина с абсолютно лысой головой и обширным пузом. В течение всего боя он не вылезал из своего укрытия, отстреливаясь из пулестрела, не пытался сбежать и сейчас. Впрочем, бежать было некуда. Кот мощным пинком обрушил ящики, отбросил оброненное Бароном оружие и вытащил Легара из укрытия. Ящики травмировали его, по лбу потекла кровь.       Лейтенант, которого все еще сжигала боевая ярость, водил стволом шипомета по сторонам. Все враги были мертвы, за исключением захваченных. Он подошел к плененному Барону, стоявшему на коленях с заломанными за спину руками, болезненно ткнувшись щекой в холодную стену. Над ним нависал Кот, упираясь коленом между лопаток. Сайгедир со злобным лицом приставил свой пулестрел Легару к затылку, и неясно было, просто ли он пытается запугать пленника, еще не отойдя от горячки боя, либо в самом деле полон решимости отомстить за все причиненные беды и потерю своих боевых товарищей. Хордан несильно, но уверенно взял его за бицепс.       — Не надо, — сказал он. Его голос пока еще напоминал злобное рычание.       Лейтенант нехотя отвел оружие.       — Доброе утро, козлик, — язвительно обратился к Барону агент.       Легар спокойно, насколько позволяла неудобная поза, смотрел на Кора. Во взгляде его не было ненависти.       — Значит, спелись с легавыми? — проговорил он. — А я-то думал, у нас с пустынниками мир…       Хордан рассмеялся. Сняв шляпу, он глянул на нее.       — Да уж… Носишь черную шляпу — значит, пустынник. Не охотник, не охранник, а именно пустынник.       — Чо ты мне голову морочишь? Ты же Келвин Арий, левая рука этого Сульяра вашего… Думаешь, тебя не знают? — Барон засмеялся. — Тебя давно уже срисовали…       Хордан присел рядом с Легаром и взял за ухо, не спеша выкрутив его.       — Ну так плохо рисуют, — зловеще произнес он. — Не умеют работать твои раттята.       — Допрашивать его сейчас будешь или в конторе потом? — подал голос лейтенант.       — Потом. Фиксируй его плотно.       Хордан поднялся и отошел. Сайгедир оглядывал пространство зала, и на лице его лежала печать глубокой скорби. Агент подошел к нему.       — Большие потери?       Лейтенант поджал губы. Он оглядывал помещение, где трупы бандитов валялись вперемешку с телами павших бойцов Кордона. В этой битве отряд потерял половину. Лейтенант отошел и поднял с земли какой-то обломок. Показав его агенту, он с горечью произнес:       — Вот если бы они сбрасывали бомбу и упрыгивали бы дальше…       Хордан узнал в обломке кусок прыгунка, разорванного взрывом. Видно, что Сайгедир сильно переживал по поводу полезных и дефицитных механизмов.       — Да один хрен, дрянь бесполезная… — тихо проворчал он, отбросив обломок.       Хордан подошел, положив руку ему на плечо. Лейтенант смотрел на тела своих бойцов, которых не сумела уберечь броня от мощных шипов армейской пушки, предназначенной для противодействия легкой пехоте, и лицо его напоминало застывшую маску, как бывает у сильного сурового мужчины, пытающегося не позволить пролиться слезам. За каждого из них именно он, Магнус Сайгедир, несет персональную ответственность, и ему предстояло держать ответ перед теми, рядом с которыми даже самая суровая комиссия в мире не выглядит столь уж суровой и жесткой — семьями погибших.       Хордан мягко стукнул его кулаком в плечо.       — Соберись, лейтенант. Надо порядок наводить, — он глянул на руку, почувствовав под ладонью что-то липкое, и увидел кровь. — Что это? Твоя?       Сайгедир посмотрел на Кора, оглядел себя. И увидел, что железные листы его брони окрашены красными пятнами. Из-под пластины стекала кровь, как раз в том месте, которое осталось слабо защищенным, когда лейтенант отдал один лист агенту.       — Да ерунда, царапина, — отмахнулся он.       — Ни хрена себе, царапина, — проворчал Хордан и развернул лейтенанта к себе.       Запустив ладонь в щель между листами брони, он сразу же почувствовал рану. Нанесший ее шип не вошел глубоко в тело.       Хордан дернул, и Сайгедир взвыл от боли. Отвесив Кору оплеуху, он оттолкнул агента и присел, зажимая рану. Локти его дрожали.       Ходан осмотрел шип. В этот момент к лейтенанту подбежал один боец, совмещавший обязанности лекаря и начал деловитый осмотр.       — Ничо, не смертельно… — бормотал он. — Больно, да? Да ничо, не плачь, командир. Неглубоко, заживет…       Хордан отдал Сайгедиру шип. Тот принял его, подозрительно осмотрев ребристый снаряд, похожий на острый шуруп. К счастью, поразил его не аршинный шип из армейской пушки, в противном случае командование пришлось бы принимать следующему по званию.       Хордан отошел к дальней стене, где Джем в это время пытался открыть запертую дверь. В несколько ударов он сбил большой замок и отступил на шаг. Еще двое вскинули ружья, в любой момент готовые стрелять, и Джем толкнул дверь стволом хэкбута.       Этот проход вел в темную пещеру, освещаемую одним-единственным тусклым кристаллом. Бойцы просунули стволы в дверь.       — Пресветлая Дримера… — пробормотал один.       Из тьмы на них смотрели несколько десятков женщин. Они были заперты в пустой пещере, откуда был только один выход — через взломанную дверь. Воздух в помещении был пропитан потом и сыростью. Каменный пол устилали циновки и несколько засаленных одеял.       Хордан подошел и взглянул внутрь. Женщины были грязны, их одежда была в удручающем беспорядке, они жались друг к другу, кое-как накрываясь покрывалами, со страхом глядя на вооруженных людей, всхлипывая и не понимая, что им ожидать. Шум и грохот боя, от которого их защищала лишь железная дверь, еще не отзвучал в их ушах.       — Что это? — грозно спросил агент, повернувшись к Легару.       Тот сплюнул.       — Не успели переправить… Сорвалась сделка… — проворчал тот.       Хордан глянул на женщин. Лейтенант Сайгедир тихо произнес:       — Вальнуть бы его… В бою типа подох от пули шальной…       — Нельзя, — ответил агент. — Приказ, если выжил в бою, то доставить живым.       Магнус скептически скривился. Хордан посмотрел на лейтенанта и улыбнулся:       — Да не волнуйся, приговор ему уже вынесен, — агент дружески хлопнул его по плечу. — Живым это только для допроса.       — Живым, но не обязательно целым, — с легкой вопросительной интонацией сказал Сайгедир.       Хордан подумал. Глянув на барона, вновь на женщин, он коротко кивнул и подошел к пещере.       — Прошу, барышни! — зычно крикнул он. — Это Кордон! Вам больше ничто не угрожает. Вас накормят, лекари осмотрят, и вы отправитесь домой. Выходите!       Одна за другой пленницы пугливо выходили из тесной пещерки в зал, стараясь не наткнуться на обломки камней и разбросанные повсюду мертвые тела. Одни прикрывались и опускали глаза в пол, другие взирали на спасителей с изрядной долей настороженности. Хордан внимательно осматривал их лица, скользил взглядом по телам в поисках видимых повреждений. Но, казалось, что жертвы бандитов были только напуганы, потрепаны да испачканы в подземной грязи. Похоже, их не били.       — Прошу вас, ваше баронство, — едко произнес лейтенант, делая рукой приглашающий жест.       Главарь седрийских бандитов вздохнул и поднялся на ноги. Он чуть не упал, когда Джем пихнул его в спину, сипло проговорив «живее». Лейтенант снял с пояса увесистую стальную дубинку, завернул ее в мягкую тряпочку и подал Джему.       — Не до смерти.       Боец Кордона снял шлем, и на Легара взглянул мрачный парень с лысой шишковатой башкой с тонкими бледными губами и жуткими провалами глаз, в которых будто бы не отражалось ни единого отблеска света. Такое впечатление производили глубокие глазницы, мешки под глазами и черные сетчатки, в которой растворялись зрачки. Барон хорошо владел собой, но все же по его лицу пробежала тень. Хордан усмехнулся: он знал, что Джем частенько усиливает эффект при помощи обычного театрального грима.       Джем снял панцирь и молча втолкнул Легара внутрь. Вслед за ним вошел еще один боец и запер дверь.       Хордан подошел к Сайгедиру.       — Двадцать семь, — сказал он. — С десяток проходят по делам об исчезновении за последние полтора месяца, я признал их из жандармских сводок, которые вместе с Кордоном разрабатывали. Наверняка остальные тоже из таких же похищенных на продажу.       — Значит, бандосы наладили контакты с южными работорговцами, — спросил лейтенант, оглядывая пленниц.       — Связь они наладили уже давно. Только рабынь из Седрии отправлять на юга тяжело, а такое количество почти невозможно…       — Почему? — спросил Сайгедир.       — Так далеко же! По официальным дорогам — всех не подкупишь, через пустыни — Братство не позволит. Пару-тройку, десяток переправляют, отлавливаем порой… А три десятка — не, крупная партия слишком.       Хордан и лейтенант переговаривались негромко, но их хорошо слышала одна из женщин. Она внимательно прислушивалась к их разговору, на лице ее не было ни следа страха. Женщина подошла к ним и сказала:       — Нас хотели на север продавать.       — Куда на север? — спросил агент.       — Кого-то в Камикию, оттуда заказ пришел на полдюжины… служанок, так сказать. Других в Нордару, а большинство — по северным районам Аппарео раскидать.       — Ты откуда знаешь?       — А они не скрывали. Нам рассказывали, кого куда, как там нас… Любили поговорить, — на лице женщине не отразилось эмоций, но в голосе проявилась едкая неприязнь.       Хордан внимательно смотрел на нее и с каждым словом отмечал нечто, что не было свойственно обывателю. Твердый, жесткий взгляд, отличное владение собой… И никакого стеснения. Она не обращала внимания на свою изорванную практически до полного неприличия одежду, с прорехами, через которые просвечивало тело, стоя перед двумя мужчинами, и поясняла детали их пребывания. Видно было, что она взяла на себя роль предводительницы их женской компании.       — Как тебя звать?       — Лидия.       — Ты кто была? В смысле, по профессии…       — Точилкой на фабрике Юхансона. Мы с мужем… там… — Лидия осеклась, но тут же продолжила: — Доски тесали и металлические каркасы паяли. А я еще за ножи отвечала.       — Что с мужем? — Хордан зацепился за ее реакцию.       — Убили его, — ответила она, и вновь ни одной эмоции не отразилось на ее лице. — Когда меня похищали, тогда и убили.       — Давно вы тут?       — Я полторы недели всего. Вон эти, — Лидия указала на бледную женщину средних лет с потухшим взглядом, которую обнимала такая же бледная девушка лет шестнадцати, — Больше месяца. Их покупать отказались, и на них пытались новых покупателей найти. А не нашли бы, так шип в затылок… Вы успели, их к началу следующей недели уже убили бы наверняка.       — Многих уже убили?       — Не знаю.       — Насиловали?       — Нет. Ну, нас нет, в смысле… Кого на продажу определили… — Лидия вновь оглянулась на женщин.       Хордан, проследив за ее взглядом, обратил внимание на одну молодую девушку с фигурой, которую поэт мог бы назвать «божественно умопомрачительной», и совершенно пустым, потухшим взглядом. Ее обнимала одна из подруг, и в этом отчетливо проявлялась попытка защиты. Очевидно, ей похитители отвели совсем другую роль.       Хордан задал еще несколько дежурных вопросов, попутно наблюдая за Лидией. Очень необычным оказался этот персонаж. Отвечала она четко и спокойно, без присущих женщинам эмоций, строго по существу. Он отметил развитую мускулатуру на руках и теле; женщина наверняка знала всякую работу, и далеко не всегда ее труд облегчался механизмами.       — По Аппарео куда именно хотели продавать?       — Не знаю, — повторила Лидия. — Но уверена, что среди покупателей есть ярхиссары.       Хордан удивленно вскинул бровь.       — Я краем уха разок услышала, что «темные будут рады добыче». Наверняка девчонок помоложе для их опытов сдают. А темные в свою очередь помогают им в их делишках. Типа обмен у них налажен.       — Откуда такие выводы?       — У меня амулет Дримеры всегда висел, — Лидия тронула ямочку между ключиц. — А когда меня похищали, он не сработал…       — Что за амулет?       — Защитный. Яркой вспышкой пыхает и позволяет убежать. А тут — как просто блестяшка пустая… Его же только темная магия заглушить может. Простые бандиты не могли сами добыть темные амулеты, тем более магов тут нет. Наверняка помогли ярхиссары, боле никак.       Хордан хмыкнул. Лейтенант глянул на него.       — Так что же, это гипотеза, что Баронства всерьез повязались с ярхиссарами?       — Темным всегда нужен живой материал для их опытов. И, кажется, они нашли способ не тратить время на охоту и взвалили черную работу на бандитов-работорговцев. Удивительно только, что они их всех не прикончили.       — А за это снабдили их «полезными» в их работе агрегатами…       — Может, — агент обернулся на запертую дверь. — Выясним, если громила твой не перестарается.       — Не, он умеет, — отмахнулся лейтенант.       — Благодарю за сотрудничество, — сказал агент Лидии, тронув ее кулаком в плечо.       Лидия ответила, ударив рукой о руку выше локтя. Хордан вновь удивился. Это был неофициальный армейский жест, которым традиционно приветствовали друг друга солдаты.       — Где служила? — спросил Кор.       — Не я. Отец служил. «Черные клыкачи», орудийный расчет 155М под командованием майора Марона.       — Генерала Марона, — поправил Хордан.       — Тогда он был майором, — улыбнулась Лидия.       — Ладушки, — подытожил лейтенант. — Подымаемся наверх. Баб вынем, а далее ты их вези до Управы. Наш грузовичок возьми, туда как раз штук пятнадцать набьется. Еще один сейчас вызовем да еще один для нас.       Связной покрутил ручку аппарата. Хордан подошел к освобожденным женщинам. Они опустились на пол, продолжая жаться друг к дружке, и явно нервничали. Бойцы Кордона не помогали им найти недостающую одежду, не стали успокаивать. Парни расположились кто где, отдыхая после боя, и лишь некоторые отдали освобожденным пленницам свои фляги с водой и кое-какую нехитрую снедь.       — Уважаемые дамы, не бойтесь! — сказал агент. — Сейчас мы выведем вас наверх, подъедут машины, и мы прокатимся до центрального управления Кордона Безопасности. Вам дадут нормальную одежду, вас накормят, вы ответите на вопросы и вас отвезут по домам.       — Нас будут допрашивать? — спросила Лидия. — Я-то ладно, но сам видишь, некоторым не до разговоров.       — Не допрашивать, — уточнил Хордан. — Вас попросят рассказать, что с вами произошло. Никто вас неволить не собирается. Кто не сможет говорить, того поместим в лазарет и вызовем родственников.       Из-за запертой двери донесся душераздирающий вопль. Хордан оглянулся и нахмурился. В течение всего времени экзекуции сквозь запертую дверь доносились приглушенные звуки ударов и жалобный скулеж Легара, но тут Джем явно переусердствовал.       — Ладно, вынимай его, — сказал он Сайгедиру.       Лидия в этот момент спокойно, но строго построила подруг по несчастью, стараясь успокоить каждую, и от внимания агента не ускользнуло, как она строит ряды — наиболее пострадавших поместила в середину, под защиту более стойких.       Лейтенант содрал с одного из мертвых бандитов жилет и подал женщине. Но та брезгливо оттолкнула его руку.       — Я не надену это.       — Да хоть что-нибудь же, — удивился Сайгедир. — Завернуться, пока идем…       — Я лучше останусь голой, чем надену это, — жестко ответила Лидия.       Лейтенант скептически вскинул брови и бросил жилет. Женщины завернулись в одеяла и циновки. Сайгедир отпер дверь, и на всю пещеру разнесся вопли и булькающие всхлипы.       — Хватит, Джем! Выводи его.       Джем вытолкнул Барона в зал. От его гордости и высокомерия не осталось и следа, а на всем теле — живого места. Хордан был уверен, что Джем не сломал ни одной кости, но вид у Легара был такой, будто он попал в паровую молотилку. Наверняка ему казалось, что так оно и было… Агент взглянул на штаны Барона. Его медленно вели под руки, а в паховой области серых когда-то полу-шароваров растеклось большое пятно крови.       — Ты что, охренел? — чуть не сорвался Хордан.       — А чо? — недоуменно спросил Джем. — Живой же.       — Ты что наделал?!       — Да ему уже не понадобится, — широко улыбнулся боец. — Идти пока может, до суда доживет… Оправится.       — Он же кровью истечет…       — Да не, — махнул рукой Джем. — Я перекисью прижег, остановил кровотечение.       Хордан внутренне содрогнулся. Он посмотрел на Барона, и во взгляде скользнуло нечто вроде сочувствия. Конечно, насильник, убийца, работорговец, но пережить такие ощущения…       Барону скрутили руки и надели ошейник, к которому был прикручен полуметровый железный шест с прочной петлей на втором конце, надетой на руку Джема.       — Построиться! — приказал лейтенант. — Дар, ты за главного. Кот первый, остальные по бокам, Джем замыкает! Да куда ты его пешком тащишь! Не видишь что ли, мы с ним три дня тащиться будем?       — А чо? — недоуменно спросил Джем.       — На автоматон его погрузи. Пусть прокатится, как король, в последний раз, — ухмыльнулся Сайгедир. — Так, женщин в середину строя, идти аккуратно. Мало ли что упустили там еще… — проворчал он, глянув на агента.       Хордан кивнул, но сказал:       — Да не, что там еще… Перепахали все до основания. Бояться можно только обрушения. Ну что там, ответ есть? — он обернулся к связному.       — Две машины в пути, наша уже ждет.       — Тогда вперед.       Отряд с агентом, сопровождающий освобожденных пленниц, двинулся в обратный путь. В тишине раздавались шарканье ног, мерный топот бойцов и цоканье плотно запертого оружейного автоматона, на котором с совершенно убитым видом восседал покалеченный и избитый Легар. В пещере остались только лейтенант и несколько бойцов, которым предстояло сложить весь конфискованный груз в кучу и дождаться группы, которая вывезет его наверх.       Хордан шел и размышлял. Операция прошла успешно. Легар захвачен живым, освобождено двадцать семь пленниц, найдено огромное количество материала для производства бокры и дабы. Все, казалось бы, отлично. Но покоя не давала одна мысль. В Пустынном Братстве Хордан действовал под собственным именем. Откуда Легар знал его старый оперативный псевдоним, который использовался лишь в самых исключительных случаях?       Аппарео, граница с Великими Пустошами; 21 алгаура (IX), вечер       — Внимание! Вижу объект!       — Сколько?       — Человек пятнадцать-двадцать. Все сплошь на мотоциклах. Гонят со скоростью примерно тридцать по Левой Тропе. Догоним примерно… через полчаса, может сорок минут.       — Отставить. Левая Тропа изгибается возле утеса, вот там их и перехватим. По седлам!       Наблюдатель стремительно сбежал с холма, оседлал свой мотоцикл, и отряд пустынников, подняв тучу пыли, ринулся наперерез группе вагаров.       Атеран вцепился в рукояти своего мотоцикла, низко пригнувшись к паробаку, приятно обжигающему тело сквозь плотный плащ-пылевик. Вагары мчали по тропе, единственной видимой в этих песчаных пустошах. Через защитные очки он зорко оглядывал окрестности, насколько позволяла дорожная пыль, однако скалы вокруг хранили тишину и спокойствие.       Впереди виднелся большой утес, нависающий над тропой. Андрес решил, что сделает там привал.       Харем, лидер боевого отряда Кордона Безопасности, работающего в рядах Пустынного Братства, стоял, сливаясь с куском скалы, и смотрел с утеса вниз на подъезжающую к скале процессию вагаров. Когда непрошенные гости сбавили скорость, агент встал на колено, вскинул ружье и навел прицел.       Атеран не услышал выстрел. В паробак будто ударил маленький камешек, и после этого в воздухе раздался хлопок, развеявшийся длинным эхом. Струя пара вырвалась и обожгла лицо вагара. Атеран закричал от боли, закрыв лицо руками и повалился с мотоцикла. Машина на скорости проехала дальше и врезалась в скалу. И тут же со всех сторон раздались выстрелы. Сзади раздался рев моторов, и несколько мотоциклов выскочили из-за скал, перегородив выход из-под утеса.       Харем выругался. Первой пулей убить предводителя не удалось. Он промахнулся. Но все-таки вывел вагара из строя, и Атеран с обоженным лицом, почти не видя ничего вокруг, не мог оказывать сопротивления. Харем загнал второй заряд в ружье и прицелился вновь.       Вагары падали с мотоциклов, некоторые полегли сразу. Но всех первой атакой накрыть не удалось. Кочевники стремительно рассыпались по территории, спрятались за камнями и начали беспорядочно отстреливаться. Да только куда им был против тренированных агентов Кордона, не первый год работавших в Пустынном Братстве и знавших Пустоши как родные улицы Седрии?.. Пустынники выскакивали будто из ниоткуда, появлялись прямо из скал, и наносили неожиданные удары в спины. Бой не продлился и нескольких минут. Вагары были уничтожены почти мгновенно.       Минелай отполз в сторону и закатился под отвесный плоский булыжник. Из-под него он видел почти все, что происходит вокруг, но никак не мог взять на прицел своего ружья, подобранного в Седрии у убитого жандарма, ни одного врага. Но, оглядывая происходящее, он наконец заметил сверху на скале, от которой отходил зловещий утес, человека, методично расстреливающего его собратьев. Вагар аккуратно, стараясь не думать о противниках, устроил поудобнее ружье и взвел курок.       …Харем взял на прицел очередного вагара, спрятавшегося на зубчатый камни и активно отстреливающегося из своего револьвера. Палец коснулся спускового крючка и плавно надавил… Но выстрела не последовало. Сознание внезапно погрузилось во тьму, и мир перестал существовать…       Минелай зловеще улыбнулся, видя, как повалился стрелок на скале, сраженный его выстрелом. Пуля пробила голову, куда и метил вагар. Но своим выстрелом он привлек к себе внимание. Рядом взвился фонтанчик песка, и Минелай засеменил конечностями, стараясь отползти как можно дальше. Он не заметил, как выполз из-под камня наружу, и тут почувствовал тяжелый удар в спину. Минелай харкнул, и на песок изо рта вырвались капли крови. Пустынник стремительно нагнулся к вагару, и горло обожгла острая боль. Он ухватился руками за горло, пытаясь закричать, но из глотки вырывались лишь хрипы и бульканье. Он посмотрел на руку. Вся ладонь была окрашена красным, а рот наполнился соленым привкусом крови. Больше он не успел ничего сделать. Вслед за сильным ударом в висок его сознание окутала тьма.       Агент, перерезав Минелаю горло, ударил ножом в висок, погрузив лезвие в череп почти целиком. Выдернув, он тут же исчез, чтобы сосредоточиться на ликвидации следующей цели. Несколько минут понадобилось агентам, чтобы завершить операцию. И вскоре под утесом вновь воцарилась тишина и спокойствие.       Пустынники осмотрели тела. Приказ был не оставлять никого в живых, и следовало удостовериться, что он выполнен полностью.       — Еще один живой, — произнес агент, кивнув в сторону противоположной скалы.       Там, пытаясь сфокусировать взгляд, лежал Атеран. В руке его был револьвер, но он так и не сделал ни одно выстрела. Получив серьезный ожог и четыре ранения, он истекал кровью, а кожа на лице обварилась, превратив его левую половину в безобразную маску.       Пустынник подошел к Атерану и взвел курок. Раздался щелчок, вагар вздрогнул. Агент, нахмурившись, осмотрел револьвер, открыл барабан и скептически хмыкнул. Патроны в барабане кончилсь.       — Я всего лишь… лишь хотел защитить своих… — прохрипел Атеран. — Мира…       Пустынник вернул револьвер в кобуру и вынул второй.       — Мы ведь знаем, что надо…       Раздался выстрел. Атеран вздрогнул и замер. Из маленькой дыры во лбу сочилась кровь. Глаза стекленели, устремленные в яркое синее небо. Над пустыней проплывали равнодушные облака и улетали вдаль, чтобы, как несбывшиеся мечты, развеяться под ударами ветра. В последние мгновения жизни Атерана облачные сплетения будто бы складывались перед его взором в образы тех, кто возлагал на него надежды, кого он так подвел и привел на гибель. Той, которую он так и не смог спасти…