Просто почувствуй

      Черная мгла изредка отступает, но только по ночам, и тогда её место занимают сны. Чаще всего в них Макс пытается убежать от настигающей его плотной песчаной бури, ноги увязают по щиколотку в грунте, он падает, расшибая колени, сдирая кожу на ладонях, поднимается и бежит дальше, чувствуя спиной дыхание настигающего смерча. Иногда его посещают другие, радостные и цветные, их он боится потревожить, вглядываясь во все глаза в краски, впитывая, желая запечатлеть навечно. И вот сегодня волшебный, легкий, как взмах крыльев сказочных бабочек, сон ускользает, Макс пытается его ухватить, зацепиться за краешек, потянуть назад и погрузиться в него вновь, но ерзает, ему жарко и неудобно. Он успевает удивиться, каким-то невероятным образом понимая, что под ним не его узкая подростковая кровать, которую так и не суждено было сменить на раскладной диван, а широкая, с ортопедическим матрасом в его новой спальне. От непривычной позы на боку затекла рука, он шевелит пальцами, разгоняя кровь, крошечные иглы тут же впиваются в подушечки и несутся вверх до плеча. Он дрыгает ногами, пытаясь сбить одеяло, которое душит и давит непосильным грузом, но оно оказывается неподъёмным. Так до конца и не проснувшись, он испуганно замирает, ощутив на затылке чужое дыхание, а следом слышит равномерное сопение, и источник непонятного жара окончательно становится ясен. Кроме Артёма, там оказаться некому, это его рука и нога по-хозяйски закинуты на него. Макс улыбнулся, так и не открыв глаз, в надежде вновь погрузиться в сказочное сновидение, но своими телодвижениями он разбудил соседа. — Проснулся? — прозвучал над ухом хриплый ото сна голос Тёмы. — Ещё сплю, — пробурчал Макс, осознавая, что подремать ему точно не удастся.       Артём хмыкнул, потёрся лбом о его затылок, провёл носом до изгиба шеи, уткнулся, вдыхая аромат кожи, и легонько поцеловал, и от этого тело Макса непроизвольно покрылось мурашками. — Неужели ты по утрам всегда такой капризный? — Артём провёл ладонью по прессу парня и добавил: — Хочешь кофе? — Хочу! — ответил смущенный Макс и повернулся на живот, обнимая подушку и делая вид, что спит, вернуть сон он не надеется.       Он слышит, как Артём встаёт с кровати, подбирает, чертыхаясь, с пола разбросанные вещи, натягивает джинсы, вжикая молнией на ширинке, идёт к двери. Макс, не выдержав, оборачивается, чтобы сделать замечание за шумные сборы и утерянную возможность вернуться в красочный мир, но слова тут же застревают в горле. Вместо привычной всепоглощающей темноты он видит размытую картинку, как будто смотрит в запотевшее окно, по которому сбегают капли дождя. Его моментально охватывает паника. Он сильно зажмуривается и, вновь открывая глаза, расфокусированно видит спину Артёма, за которым закрывается дверь. Макс загнано дышит, моргая, как сумасшедший, а ладони сжимают края одеяла. Ему кажется всё это каким-то гребаным сюрриалестическим сном, и он, буквально вскочив с кровати, несётся в ванную комнату. Мозг, привыкший руководствоваться ощущениями, не может нормально отдавать команды, поэтому тело не слушается, ноги путаются, его шатает из стороны в сторону, а тошнота подступает к горлу, как снежный ком. Кое-как он добирается до ванной, уцепившись за кафельную стенку, испуганно смотрит в зеркало на своё отражение. Знакомится с ним заново. Нерешительно поднимает руку, проводит по каштановым волосам, торчащим в разные стороны, бледному лицу, будто проверяя, все ли его части на своём месте, всматривается в глаза и не может разглядеть их цвет. От напряжения сердце стучит, как сумасшедшее. Макс открывает кран и умывается обжигающе ледяной водой, пытаясь успокоиться. Поднимает лицо вновь к зеркалу и впивается взглядом в темно-синие, словно сапфиры, глаза в обрамлении густых чёрных ресниц. Как он мог забыть? Сжимая ладонями края раковины до побелевших костяшек, делает глубокие вдохи-выдохи, считая до десяти, чтобы выровнять пульс и осознать происходящее. — Макс. — Дверь в ванную комнату открывается, и Максим дергается от неожиданности. — С тобой всё в порядке? — взволнованно спрашивает Тёма. — Да, — отвечая, поворачивает голову в сторону парня, пытаясь совладать с эмоциями.       Высокий, с разлохмаченными темными кудрявыми волосами, острыми скулами, слегка тонкими губами — именно таким его Максим и представлял. Максу безумно хочется поделиться сейчас с Тёмой новостью, но в последнюю секунду он одёргивает себя.       Артём пристально наблюдает за парнем, видит брошенный в его сторону взгляд, на секунду пересекающийся с его, но списывает на случайность. А от замешательства парня отчего-то пробирает страх, возникает мысль, что Макс жалеет о вчерашнем, что ему противно, и от осознания этого факта на душе становится тошно. — Где мой кофе? — нервно улыбаясь, Максим нарушает затянувшуюся паузу. — Макс, точно все хорошо? — Тёма подходит ближе и дотрагивается до руки парня.       Максим тут же утыкается ему в плечо и бормочет: — Ты параноик! — И крепко обнимает его.       От этого жеста все пришедшие в голову Тёмы сомнения мигом улетучиваются, оставляя только расслабленность и спокойствие. — Уже не придурок. Это прогресс! — восклицает он. — Пойдём на кухню. Кофе стынет.       Сер­гей Ле­они­дови­ч отбыл на работу рано, они завтракают в одиночестве. Сидя за столом Артём что-то рассказывает, но Максим даже не вслушивается, все звуки кажутся лишь фоном. Он всматривается в каждую деталь, каждую мелочь, будто восстанавливая в памяти привычные предметы. Но вспыхнувшая радость постепенно улетучивается, оставляя безотчетную тревогу. Он стал прежним, как и мечтал все томительные месяцы, но только отчего-то это открытие совершенно не впечатляет. Он сжимает в замок пальцы, которые выдают его волнение, мелко подрагивая. Недавно он так хотел поскорее уехать домой, покинуть чужой дом, а теперь мысль о возвращении навевает тоску. «Надо им всё рассказать», — командует себе Макс, прочищает горло и не произносит ни слова. Повернув голову в сторону Артёма, который у столешницы делает тосты, Макс не может думать ни о чем, кроме как о нем. Он смотрит, как мерно двигаются руки, перекатываются мышцы на оголенной спине, на голые ступни и понимает, что не сможет его потерять. Второй раз. Но в детстве их вынужденное расставание несло облегчение, исчез источник обид, они легко забыли друг друга, а познакомившись заново, притерлись, пообщавшись, стали близкими друг другу. За этот короткий промежуток времени он привязался к нему, и Артём стал самым близким человеком после мамы. Но новое озарение пронзает все существо, заставляя сильнее стиснуть ладони. А вдруг Макс, здоровый и полноценный, опять станет не нужен Артёму, как тогда в детстве. У него насыщенная студенческая жизнь, полным-полно друзей-приятелей, с которыми он проводит вечера, да наверняка не только друзей, а и подруг. И мысль о том, что Артём заботился о нём лишь из жалости и по настоятельному требованию Сер­гея Ле­они­дови­ча — приводит в такой ужас, что сдавливает лёгкие и становится невозможно дышать.