***
Конечно, хотелось бы и подольше понаблюдать за супер способностью мелкого одновременно помешивать чай ложкой и отхлебывать, но на него уставился его друг, с которым он хер знает сколько не разговаривал и, какого-то хрена забывший здесь, Чимин. Все собрались на кухне Намджуна и чаюют. Пытаются по крайней мере. Юнги сверлит Чимина взглядом, чуть ли не шипит на него как настоящее дитятко с ясельной группы. Намджун вздыхает, указывает на Чонгука и произносит первый вопрос: — Что он здесь делает? Юнги указывает на Чимина: — А он? Ответов ни от кого не дождёшься. Наступает снова тишина, все стараются закопаться обратно в свои мысли, а не что-то предпринять, как более менее взрослые личности. Внезапно Чонгук решает, что он необходим: — Я хотел просто в туалет. Ваша квартира была рядом, хённим. — С каких это пор ты таким вежливым стал? — негодует Юнги и давиться своим кофе. — Хён, — вдруг начинает Намджун, — если Чимин ушёл из группы, это не значит, что не может приходить ко мне в гости. Намджун походу решил ответить на первый вопрос их увлекательного консилиума. Юнги молчит, пытается как-то унять нервный тик и забывает сколько ложек сахара кинул в кофе поэтому тянется к сахарнице по новой (ему нужно занять руки чем-то), Намджун медитирует над стаканом сока и крошит печенье. Чимин начинает хлопотать над хёнами, убираться, на нервах, на столе и мыть посуду, пока на него не рявкает Юнги, чтоб тот наконец унялся. Чимин еще пол минуты сидит на потертом диванчике Намджуна (который давно пора выкинуть), не выдерживает и просто предлагает Чонгуку пойти с ним порубиться на икс боксе и встает из-за стола. Чонгук чуть ли не хлопает в ладоши, подрывается и бежит за Чимином в другую комнату. Гребfнные предатели. Они же даже не знакомы. Но в данной ситуации лучше действовать сообща и вовремя смыться с поля боя. А примирение двух взрослых дядек для младших точно выглядит как третья мировая. Дружбой этих дядек и не пахнет. Спасибо Чимин. Везде подгадил. Теперь ему реально не остаётся выбора и нужно поговорить с Намджуном. Юнги мысленно стонет. «Ну давай, ты же взрослый двадцатисемилетний мужик, ты можешь извиниться за свой детский игнор и помириться со своим лучшим другом» — уговаривает себя Юнги, посыпая стол сахаром (специально, не забывает попридавливать каждый слой ножом, чтобы все ровненько было). Юнги наконец решается, но походу не он один: — Намджун. — Хён. Юнги наконец улыбается и говорит: — Ты первый. Намджун тоже отвечает полуулыбкой и говорит: — Они бросили нас потому, что испугались мнения родителей и общества. Еще просто потому что выгодные предложения поступили и дела появились более важные. Их можно понять. Я знаю, ты злишься на них. Мы эту тему поднимали херову тучу раз. Но прекрати быть обиженным сусликом. Ты просто прожигаешь свои способности на этих тупых собеседованиях и работах, я бы понял тебя если бы ты ходил по музыкальным студиям, но ты просто решил податься в офисных рабочих, это идиотизм. — И что я должен на это ответить? — снова начинает нагнетать Юнги. — Ты просто обвиняешь их, они виноваты в том, что испугались? «Хен, обещай, что мы прославимся и дойдем до Америки через пять лет мы будем просто неподражаемы» - в это время его старая группа должна была подняться на ноги, а она не. Юнги это давит безбожно. — Я виноват, что не смог исполнить их мечты, я поступил как ужасный продюсер, просто смирился с ситуацией. У него был идеал жизни, в прошлом, что в тридцать у него будет охуенная группа прославленная на весь мир. — Они просто поняли, что это не их дело. Я тебе каждый раз это говорил. Я понимаю, что ты притерся к ребятам, но нужно идти дальше, мне тоже тяжело. Юнги жалеет, что упустил это все. Ему страшно больно иногда попадать на радио, где некоторые из песен его группы случайно врубают в машине какой-то там компашки деток. «О хён, они крутят нашу песню, я так горжусь этим» — он хотел это услышать от своих ребят. — Ты просто сдался, потому что дети выбрали не тебя, а что-то другое? Так давай просто создадим новую группу. — Я не хочу начинать всё по новой. Я не переживу ещё один провал. Намджун, ты так легко всё говоришь, но создать всё с абсолютного нуля чертовски трудно, — Юнги сделал глоток кофе и после паузы, собравшись с мыслями продолжил. — Эмоционально. — А эмоционально не трудно бродить по улицам, работать в офисе и каждый день вспоминать те времена, напиваться, плакать каждую ночь и писать мне сообщения, о том какой ты сейчас, блять, несчастный? — Намджун в конце выходит на повышенные тона и сразу, не переводя дыхания, добавляет. — И с какого фига ты решил, что следующий раз будет тоже провал? Юнги будто бы замыкает, он поднимается из-за стола и идёт в сторону выхода. Юнги вроде пришел мириться. Даже если по детски себе прикрывался проблемой Чонгука. Он тупо снова сбежал. Юнги уже вышел за порог квартиры. И он знает, что снова пожалеет об этом потом. Юнги сам себе отвратителен. Какого чёрта всё так сложно? Он вот просто сейчас прикатиться к точке невозврата. Он прямо сейчас чувствует, что если не вернётся и не извинится перед Намджуном, то просто… Будет конец. «Кто-нибудь, помогите.» Как только он опускает ногу, чтобы переступить ступеньку, Юнги резко дергают за руку и прижимают к груди. Юнги бездушной куклой обмякает в объятиях. Юнги не выдерживает, потому что по его голове нежно начали поглаживать рукой. И раздаются первые всхлипы. До ушей Юнги, даже во время рыданий, доходит, как дверь Намджуна пару раз хлопает. Они стоят так минут с пять где-то. И, когда он успокоился, на Юнги накатывает волнами осознание и стыд, что он, 27-летний мужчина и всё в таком роде, слюнявил рубашку ребёнку переростку. Молодец. Юнги почти почувствовал себя героиней романа на пидарский лад. Так, нужно прекращать этот балаган. Юнги щипает Чонгука за бок. Пацан шипит и отстраняется от Юнги, берет за руку, заглядывает в глаза и так, как только он умеет, улыбается и говорит: — Успокоился, а теперь, плакса-вакса хён, идём со мной. Но он не хочет быть в этом положении, ему впервые за столько времени стало легче благодаря левому пацану. Не значит ли это что пора делать первые шаги к исправлению своего положения? Может это и правда был бы конец, потому что если бы он вернулся домой, он бы и дальше ссыковал подойти к квартире Намджуна. Юнги знал об этом и о том, что пацана, который его поддерживает, может больше не появится в его жизни. Поэтому он посчитал это как сигнал к действию. Юнги берёт и задирает рубашку Чонгука, присвистывая смотрит на пресс, начинает тереть этим краем глаза и обращает на малого вопросительный взгляд. Чонгук игнорирует наглость хёна и отвечает: — Буду тебя учить мириться.***
Походу к Юнги кто-то послал Чонгука, чтобы он все в его жизни зафиксил, но при этом разрешил пользоваться его прибахнутыми методами. Если этого кого-то он встретит, то выскажет все, что думает по этому поводу, но пока что он выгибает бровь и говорит: — Серьёзно? — при этом демонстрируя всё своё негодование Чонгуку, который стоит у кассы и расплачивается. Они вышли в круглосуточный маркет. Чтобы купить два килограмма яблок. Два гребенных кило яблок. Что не так с этой жизнью? — Ну да. Идём, — а Чонгук себя прям в своей тарелке чувствует, спокойно расплачиваясь деньгами, которые Юнги ему дал. Юнги оставалось только открыть дверь для Чонгука и пойти обратно в сторону квартиры Намджуна. Юнги берет мастер-класс у ребенка по примирению. Ему 27. Молодец.***
— Чонгук просто восхитительный, — пьяно-лучезарно улыбается Чимин и бодает головой в чонгуковское плечо. — Вос-хи-ти-тель-ный, — потом резко поднимает голову и начинает на каждый слог тыкать в его щеку и хрюкать от смеха, параллельно чокаясь своей банкой сидра с стаканом сока малого. — Знаешь почему, Хосок-хён? — и поворачивается к недавно прибывшему и терзает уже его щеки. Юнги, сидящий на полу, облокотившись на диван закатывает глаза и просто чистит яблоко, представляя на его месте Чимина. Как же классно было бы сейчас из него сделать экорше и сдать художникам первокурсникам, изучающих анатомию. Хоть где-то полезным бы был. — Ты ему уже три раза рассказал. Чонгук просто медитирует над выливающейся струйкой апельсинового сока в стакан и молчит, потому что уже за возражения схлопотал пальцем в глаз. Бедный ребенок. — А я не запомнил, — подмигивает Юнги Хосок. — Давай рассказывай, — и приобнимает за плечи Чимина. — Лучший способ благоприятно провести вечер — не злить наклюкавшихся мальчиков-качков. — Эй, я не качек. Так вот. Наш Чонгук-и герой! Знаешь почему, Хосок? Намджун, который достал виски и захуярил его с Юнги, лежал пол вечера на ковре и внезапно подал признаки жизни. Он поднял палец вверх: "Только то-ут на-о-род, который чщтит своих геро-о-уев, может сщчитаться великим!" — и падает лицом в пакет с чипсами, любовно подставленным Чонгуком. Пакет хлопает и разрывается. Чонгук берет горсть чипсов, подносит одну ко рту и замирает, вопросительно смотря на Юнги. Юнги пожимает плечами и кивает на чипсы. Чонгук отдает чипсы со своих и рук и тянется за другими. Шило в заднице поддатого Чимина приказывает ему вскочить с дивана и начать махать своими конечностями, попутно всем окружающим раздавать леща. Хосок подметил выходку Чонгука и неистово заржал, но потом в нем проснулась совесть, или вспомнил что он вообще-то парень Намджуна и поковылял на затекших ногах поднимать Намджуна с ковра. Он сел перед головой Намджуна на корточки, поднял эту же голову осторожно насколько вообще может улыбнулся и чмокнул в порыве умиления того в губы. Юнги немного залип на эту парочку. Чимин решил, что его никто не слушает и поэтому, предварительно прокашлявшись, решил подползти тоже к Намджуну и взял того зачем-то за руку: — Чонгук притащил Юнги с пакетом яблок и заставил мириться с Намджуном, — Чимин берет мизинец Намджуна и скрепляет его со своим крохой-мизинцем. — На мизинцах. И самое удивительное, что это сработало. — Да, как я раньше до этого не додумался, — иронично подает голос Юнги. — Именно. Вы бы так помирились намного-намного раньше. — Определенно, — фыркает Юнги. Юнги хочет курить и свежий воздух. Чимин захотел гулять и вытолкал всех на лестничную площадку, он был чертовски счастлив воссоединению хёнов. В итоге подъезд разрывается от матов и смеха. Их выгоняет соседка на улицу. Юнги сейчас чувствует себя немного реальным и чуточку значимым. И к нему все еще доебывается его новая песня, с новыми силами.***
Ребенок лет трех вырывается из рук мамы и бежит к дворику, но замечает, что все не так как обычно, поэтому он резко останавливается, оборачивается к маме и спрашивает: — Мам, а почему эти взрослые дяденьки сидят на газоне в кругу и лимонад пьют? — Не подходи к ним сынок, это секта, будешь плохо учиться станешь таким же. Ты же не хочешь расстраивать маму? — женщина в ужасе хватает ребенка за руку и решает погулять с сыном в парке. — Дело в том, — начал Намджун. — Всем просто был необходим год передохнуть, — он задумчиво ковырял кроссовком в земле. — Чтобы реально осознать, что действительно хочется начать заново. Я спустя год лично не перегорел, — и обращает взгляд на окружающих. Они сидят на газоне, миленьким кружком и пытаются протрезветь. Все выглядят помятыми, но счастливыми. Потому что наконец этот груз спал. — Я люблю танцы и пение больше жизни, — бормочет уже почти трезвый Чимин и теребит одуванчик. — Это я осознал спустя какое-то время, как ушел из группы. Потом поднимает голову и цепляется серьезным взглядом за глаза Юнги. — Еще я понял, что хочу сделать это с вами, ребят, вы удивительны. Поэтому давайте попробуем еще один раз. — Да, один раз, сука, живем, — орет Хосок. — Даже если еще один провалимся, это стоит того, — а потом снова возвращает свою голову на колени Чимина и решает закинуть ноги на Намджуна. Тот хватает его лодыжку и изображает, что играет на гитаре. Чонгук издавал звуки восхищения, лежа на головой на плече Чимина. И все посмотрели на Юнги. — Хён, — первым начал Намджун. — Как и сказал Хосок, это стоит того. — Да, хён, ты вкладывался больше всех нас в прошлом. Ты офигенный продюсер, пожалуйста, не останавливайся на этом. Юнги вздыхает: — А я понял, что детишкам не стоит доверять. Я подумаю. Все дружно закатили глаза. — Так, Чимин, с завтрашнего дня будем думать над хорягой. У меня есть несколько наработок. — Да! — Давайте выпьем еще по одному кругу. — Да!***
К ночи они более менее успокоились и решили разбредаться домой. Юнги, сидя задницей на плитке в коридоре, никак не мог дотянуться до ноги, чтобы зашнуровать кеды. Его пьяная голова не хотела соображать и подгибать колени. Чонгук рядом спокойно, и вполне себе трезво, надевал ботинки. — Позаботься о малом, Юнги, — хлопает по плечу Хосок, садится перед ним и по-дружески шнурует его кеды. — Ты имеешь в виду убить его чтоль? — хихикает Юнги и ударяется головой о стенку справа от себя. Видимо две вечеринки два раза в день плохо повлияли на голову Юнги. — Хорошо, — вздохнул, Хосок. — Чонгук, будь хорошим донсэном и позаботься о своём хёне. — А меня за что? — подает голос Юнги. — Хосок-хён, скажешь его адрес? — спрашивает Чонгук и засовывает свой телефон в карман куртки. Потом берет и поднимает Юнги наконец с пола и они медленными шажками выходят за дверь. — Да, я прислал тебе смской. На автобусе быстрей доедите, — уже за спиной говорит весело Хосок, а потом тихое: — И спасибо, Чонгукки. — Без проблем, это мне ему нужно спасибо говорить. И не понятно за что пацану его благодарить.***
На остановке, по привычке, пришло время откровенностей: — И как ты, герой, оказался тогда там так быстро? — спросил Юнги — Когда ты устроил истерику и вылетел из квартиры Намджуна? — Я не устраивал истерик. — Чимин волновался, и я решил выйти вместе с ним проведать обстановку, ты как раз пролетел перед моим носом, и я побежал за тобой. — Ясно. А тискать меня зачем? — Тебе это было нужно, — Чонгук смущенно отвел взгляд. — Я так почувствовал. Ты же почти все утро на остановке прорев… — Да не ревел я! — Да-да, все-равно иногда взрослым хёнам, как ты, нужны обнимашки. — Бля… — И хлопать дверью как истеричка тоже иногда надо. — Ой, заткнись. Хренова темень. Чонгук вздыхает и включает свой серьезный взгляд, от него у Юнги мурашки по спине танцуют канкан. — Хён. — М? — Пообещай мне, что если мы поссоримся, ты не будешь оттягивать долго и сразу пойдешь со мной мириться. Я не хочу, чтобы мы по своей тупости не общались долгое время, как ты с хённимом. — А мы с тобой уже закадычные друзья? И какого хрена ты называешь Намджуна хэннимом? — Я на будущее. Сделай так, как я тебя учил. Я имею в виду прикол с яблоками и мизинцами. Хорошо? В ответ Чонгуку прилетел щелбан. Но ему Юнги пообещал все-таки. Мысленно.< 3부의 긑 >.