***
Елена Анатольевна сидела на диване и ждала, пока друг дочери сделает ей кофе. Рановато она пришла сегодня. Полины пока ещё не было, Софи сидела и что-то читала в своём конспекте. — Гог, тебе сделать чай? — спросил Олег с кухни. — Давай кофе, — ответила девушка, оторвавшись. Через часа пол входная дверь открылась и на пороге показалась Кузьмина с сумками. Разувшись, она прошла в гостиную, намереваясь узнать, кто дома есть. — Здравствуйте, — поздоровалась она с женщиной и друзьями. — Привет. — Что-то ты быстро. Я думал, ты там как минимум неделю будешь, — сказал Олег, делая ещё одну кружку. — Чего не предупредила? Мы бы встретили. Маша сразу после съёмок поехала в гости к маме, так как давно её не видела. Но пробыла там она недолго, и вот вернулась к своим в блядохату. — Да ничё, — пропыхтела девушка, перетаскивая свои сумки в гостиную. — Смотрите, чё я вам купила. Ребята помогли разобрать вещи, рассматривая свои презенты. Через некоторое время с работы вернулась Поля. Сидя с мамой за столом – остальные дали им немного пространства, блондинка пила чай и рассказывала о прошедшем дне. — Мне так неспокойно на душе в последнее время, — пробормотала Елена Анатольевна, делая глоток из своей кружки. — По-моему нам уже давно всем неспокойно. — Да нет, Поль. Это что-то другое. Я боюсь, чтоб не случилось чего. — Мам, перестань. Ничего плохого не случится. Мы должны быть сильными и терпеливыми. А иначе – с ума сойти можно, — твёрдо ответила девушка, которая уже смирилась с тем фактом, что сестра где-то на войне. — Ты права, конечно. Но мне всё-равно что-то дурно, — вздохнув, сказала женщина. — Не думай об этом. Не накручивай себя. Завтра выходной, мы собирались куда-нибудь сходить. Да и солнышко на улице такое приятное. Наконец-то зима закончилась, быстрее бы ещё снег растаял, да потеплело хоть немного. — Ну да, дело хорошее. Отдыхать тоже нужно. Из их комнаты послышался громкий смех. Там Маша рассказывала Софи и Олегу какую-то забавную историю, произошедшую с ней на работе. Она была довольна, что следующие съёмки будут последними, и их шоу, наконец, подойдёт к концу. Полина слегка улыбнулась себе под нос. — Жизнь не стоит на месте. Мы должны заниматься своими делами, работать, учиться. Что бы не происходило, — сказала девушка матери. Женщина тяжело вздохнула и кивнула головой в знак согласия. Вскоре к ним присоединились и остальные. Маша достала из сумки бутылку какого-то алкоголя, привезённого из другой страны и стала её открывать, говоря, что им необходимо это попробовать.***
По всему телу проходили странные импульсы. Горло саднило и сильно чесалось изнутри. Нос побаливал, как и левое ухо, в котором звуки слышались слегка приглушённо. Веки как будто прилипли друг к другу. Попыташись прочистить горло, Катя почувствовала очень неприятные ощущения. — Тв… Кх-кх… — слова давались с большим трудом, ещё и кашель напал. Голос был слишком уж хриплым и каким-то не своим. — Твою… Мать. — Осторожно, не делай резких движений, — услышала она приятный женский голос справа от себя. — Во… Кх… Пить… — с той стороны что-то зашебуршало. — Хочу. Кто-то приподнял край чего-то, на чём она лежала, в полусидячее положение. Глаза так и не поддавались. Почувствовав у губ какой-то алюминиевый предмет, девушка поняла, что это кружка и, подняв правую руку, так как левая не хотела двигаться, перехватила её, самостоятельно держа и наконец делая глоток. Горло неприятно обожгло, и Хорошенко вновь закашлялась. — Тише, помедленней. Пей маленькими глотками, — снова раздался этот голос. Кое-как открыв глаза, девушка сразу сильно сощурилась, не привыкшая к яркому свету. Голова закружилась, а в поле зрения появились разноцветные пятна. — Где я? — вновь прочистив горло, что на этот раз далось легче, спросила Катя, не узнавая свой голос. — В госпитале. Не волнуйся. Проморгавшись, Хорошенко всё же смогла увидеть, что она действительно находится в палате. Повернувшись в сторону, откуда раздавались какие-то звуки, она заметила девушку, стоящую к ней в полоборота и ставящую кружку на тумбочку. Она была одета в военные штаны с ботинками и белый медицинский халат. Когда та повернулась к ней лицом, Катя заметила, что вверху была лишь чёрная майка-борцовка, а на шее висели армейские жетоны, похожие на те, что были и у неё. Кожа была смуглой, как будто она только приехала с какого-нибудь курорта. Волосы были практически чёрными, длинными и волнистыми, что примечательно – распущенными. Катя уже видела эту девушку. В октябре, в своём лагере под Кандагаром. Тогда она была полностью облачена в военную форму. Молодая доктор совсем не вписывалась в окружение своим внешним видом. «Очень красивая». — Спасибо, — брюнетка слегка улыбнулась, подняв бровь, а Хорошенко аж смутилась, поняв, что сказала фразу вслух. — Что… Что со мной случилось? — спросила она, глядя в тёмные шоколадные глаза незнакомки. «Как у Ники». Катя замерла, вспоминая все произошедшие с ней события. — Ники! Брюнетка нахмурилась, заметив перемены в пациентке. Ей уже успели рассказать, из-за чего эти трое поступили сюда в таком состоянии, а друг девушек, Максим, приходивший каждый день, объяснил, что там погибли близкие для них люди. Катя заметила, что на ней были надеты её штаны, а вот сверху, вместо её рубашки и куртки, была какая-то белая льняная майка. Резко попытавшись встать, она чуть не выдернула иглу капельницы, стоящей в левой руке. — Успокойся! — доктор подбежала и силой уложила её обратно, надавив на плечи, благо девушка была слаба и практически не сопротивлялась. — Лежи, я сказала! Никуда ты не пойдёшь. Я столько сил потратила, чтобы привести тебя в чувства. Хоть немного цени мои старания. — Ты кто такая вообще? — устало спросила Катя, всё же оставаясь на месте. — Я твой лечащий врач, — сурово ответила девушка, нахмурив брови. Тяжело вздохнув, Хорошенко обвела палату взглядом, остановившись на кровати в другом конце, практически у выхода, на которой лежала очень бледная рыжая девушка. На лице её была кислородная маска, соединённая трубкой со стоящим у подножия баллоном. В одной руке была капельница, а на второй гипс. Под такую же майку уходили проводки, подключённые к монитору какого-то старинного аппарата, следящего за жизнедеятельностью. — Габби… — пробормотала Катя. — Что… Что с ней? — У твоей подруги было небольшое кровоизлияние в мозговые оболочки. Она в коме, — ответила брюнетка, тоже посмотрев на рыжую. — А лейтенант? Где лейтенант Коваленко? — Он в другой палате. Живой, но пока ещё не пришёл в себя. — Ясно, — опустила глаза Катя, прокручивая в голове события того дня. Посмотрев в окно, девушка заметила чистое голубое небо и палящее солнце, на улице не было никакого снега, даже его следов не осталось. — Я хочу курить, — сказала она, вновь попытавшись встать. — Где мои вещи? Доктор кивнула головой на стоящий рядом стул, где аккуратно лежали рубашка и куртка. На тумбочке рядом с кроватью лежал дневник, обложка которого местами была бордовой от впитавшейся крови, и фотоаппарат, в нескольких местах разбитый, с отвалившимися кусочками пластмассы и пятнах крови. — Только дёрнись мне! — строго сказала брюнетка, выходя из палаты. Катя вопросительно проводила её взглядом, но послушно осталась на месте, буравя глазами подругу, как будто от этого она могла бы очнуться. Минут через десять странная девушка вернулась назад, катя перед собой что-то наподобие инвалидной коляски. — Можно я хотя бы вещи свои возьму? Курить хочу, аж зубы сводит, — сказала Хорошенко, с сомнением наблюдая за доктором. — Держи, кажется, я твоя должница, — брюнетка протянула ей сигарету. — Так и быть, пожалею тебя. Водно-электролитный баланс уже восстановился, а глюкоза тебе уже не нужна, сама теперь можешь покушать. Она сняла капельницу, положив ватку на то место и заклеив пластырем. Катя попробовала двинуть рукой. Плечо сильно болело, но подвижность присутствовала, хоть и пока слабая. Брюнетка подала ей куртку со стула и подкатила эту коляску к кровати. — Я вообще-то могу сама идти, — нахмурилась блондинка. — Ну конечно, ты больше недели без сознания валялась. Только на ноги встанешь – упадёшь сразу. А я ловить тебя не собираюсь, да и вряд ли удержу, — девушка правда была миниатюрной и какой-то хрупкой что ли, почти на полголовы ниже Кати. — Пожалей меня. — Ладно, — ответила Хорошенко, с трудом занимая сидячее положение на краю кровати, и надевая куртку на больничную майку. — Что ты так смотришь? — Прикольная татуировка. — Спасибо, — буркнула Катя, перебираясь на кресло. Через некоторое время они оказались на улице, подкуривая сигареты. Хорошенко тихонько разминала ноги, поочерёдно ставя их на землю, а её спутница просто стояла напротив, наблюдая за этим процессом. — Слушай…– начала блондинка, но её перебили. — Меня зовут Саира, — увидев вопросительный взгляд, девушка пояснила: — Мой отец какой-то египетский бизнесмен. Как-то он приехал в Россию по делам, и встретил мою маму. Она сильно в него влюбилась, ну и закрутился роман у них. Вот и я получилась. Потом он уехал обратно, это просто было мимолётно. Я никогда его не видела, я даже в Египте ни разу не была. А мама с чего-то решила назвать меня арабскими именем. Вот теперь я и хожу: Романова Саира Витальевна. — Витальевна?! — В графе отчества, в свидетельстве, написали имя моего дедушки, — пожав плечами, сказала брюнетка. — Ясно, мне жаль, — сказала Катя. — Да что уже там? — Саира выбросила бычок. — Ты что спросить хотела? — Какое сегодня число? Что-то потеплело, и ни следа снега, как будто его и не было. — Уже четвёртое марта. Весна наступила, радуйся, — улыбнулась девушка. «Значит для меня весна наступила, а там, в февральском снегу остались они: временами нудноватый Сергей, вечно задумчивый Сашка и заботливая Ники, которая постоянно на меня бухтела», — глаза наполнились слезами, а в голове всплыла картинка, в которой подруга лежала на снегу, с отсутствующими конечностями, и просила помнить её. «Я никогда не забуду тебя, будь уверенна, Ники. Ни одного из вас не забуду». — Эй, ты что? — заметив капающие слёзы, к Хорошенко бросилась доктор. — Всё нормально, — пробормотала Катя. — Я в порядке. — Всё, пошли обратно, — Саира взяла ручки каталки и толкнула её в сторону входа. — Достаточно для первой прогулки.***
Таня сидела на работе в своём салуне и била татуировку какому-то парню. Её подруга Юля была где-то в другой комнате. Обе девушки были уже под хорошим градусом, на что их клиенты не особо обращали внимание, почему-то. — Много ещё? — поинтересовался молодой человек. — Нет, щас с этим узором закончу, а остальное потом придёшь добить, — ответила девушка, вытирая его руку салфеткой. Через некоторое время работа была закончена, а к девушкам в гости, как это часто бывало, наведались Танины фанатки, принеся с собой ещё алкоголя. Выпивая и снимая стори, брюнетка с подругой опять начали кидать двусмысленные фразы и намёки, связанные с Шаманкой. Полякова делала это, потому что ей это нравилось, а Таня надеялась своими провокациями вызвать ответную реакцию со стороны девушки. Вот только никому они были не интересны. Даже фанаты Кати, которые раньше так яро отстаивали её, не обращали уже на Бурую никакого внимания. Телефон зазвонил и девушке пришлось прервать съёмки. — Таня, что за хуйня опять происходит? Может ты уймёшься наконец? Зачем ты снова поднимаешь эту тему? — сходу начал Олег, как только девушка взяла трубку. — В последнее время ты какая-то невменяемая стала. — Давай, не воспитывай меня, ОК? Я сама решаю, что мне делать, как себя вести, и какие темы поднимать. — Просто я не понимаю зачем? Уже столько времени прошло, нахуя ты опять лезешь в это? Щас ещё какие-нибудь неадекваты подумают, что у вас опять что-то произошло, и начнут нам написывать. Этого только не хватало, — причитал парень. — Ну так скажи мне тогда, какого хуя Шаманка от всех прячется? Что, стыдно наконец-то стало? — возмутилась брюнетка, и парень услышал, как на заднем фоне что-то подвякнула Юля, и громко засмеялись малолетки. — Ты совсем больная что ли? Она не прячется ни от кого. Больно ты нужна ей теперь. — Ну так и она мне нахуй не нужна! — Тогда прекращай этот детский сад. Ведёшь себя, как ребёнок, требующий внимания, — сурово сказал друг. — У тебя вроде есть отношения, так и займись ими, а Катю не трогай. Не буду с тобой ругаться, но не хочу даже слышать тебя такую. — Без тебя, блядь, разберусь! — крикнула Таня, но в трубке уже были гудки. — Заебали. Вечно все говорят, что я в чём-то не права. — Ой, да забей ты на всех, — сказала Полякова. — Зато у тебя есть мы. Пошлите лучше на улице прогуляемся. — Да ну, там холодища такая, — поёжилась Бурая. — Вот как раз и освежимся, — ответила подруга, уже надевая куртку. — Ладно, — вздохнув, Таня всё же встала и, пошатываясь, пошла за всеми.***
Владимир сидел на кровати, глядя незабинтованным глазом на Катю, которая стояла у окна, облокачиваясь на подоконник. — Ты поняла, да? — тихо спросил он. — Ооо, да. Уже давно всё поняла, — горько ответила девушка. — Как Риччи? — Никак. Никаких изменений, — Катя сжала зубы и правую руку в кулак. — Ты хороший солдат. И отличный друг. Мы сделали всё, что смогли. Не вини себя, не бери эту ответственность на свои плечи, — мужчине и самому было слишком тяжело. Это были его ребята, он должен был следить за ними, присматривать. Но не справился. — А кто возьмёт? Эти ублюдки?! Дааа, они возьмут, вот только совесть их не замучает. Им в радость пожертвовать кучами жизней во имя своего Бога! Они этим гордятся, чёрт возьми! — Хорошенко. Успокойся, пожалуйста. Ты должна была знать, ты должна была быть готова. Такое случается, с этим ничего не поделаешь. Скажи спасибо, что относительно легко отделалась, — лейтенант глубоко вздохнул. — Майор сказал, что я ухожу в отставку. Как только мне станет чуть лучше, я отправлюсь домой. — Это хорошо для вас. Наверняка, жена с детьми уже места себе не находят. А обо мне не было даже и речи. Сказали восстанавливаться. Вот так. — Мне жаль, — он опустил глаз на свои руки, на которых тоже остались многочисленные шрамы. — Не надо, — Катя оттолкнулась от подоконника и направилась к выходу из палаты. — Отдыхайте, лейтенант. Выйдя и закрыв дверь, Хорошенко заметила возле неё брюнетку, облокотившуюся спиной на стену. — Ты подслушивала что ли? — спросила она. — Нет. Тебя не было в палате, я пошла искать. Я просто не стала встревать в ваш диалог и ждала тебя здесь, — сказала Саира, идя вслед за Катей. — Значит, подслушивала, — не оборачиваясь проконстатировала та. — Это не так. У тебя вообще-то постельный режим, а ты скачешь, как Сивка-Бурка. — Саира, признавайся, тебе кто-то дал приказ быть моей нянькой, или что? — девушка резко остановилась и развернулась, отчего брюнетка врезалась в неё. — Так наоборот мышцы быстрее привыкают к нагрузке. Через неделю праздник и я собираюсь посмотреть и стоять на страже. И ты мне не запретишь туда пойти! Скоро в Афганистане будут праздновать Навруз – афганский Новый Год. Встречают его в день весеннего равноденствия – 21 марта. Афганские власти не могут его пропустить и собирают людей, по каким-либо причинам оставшихся в городе, чтобы в центре торжественно поднять флаг. Туда пригласили и солдатов других стран, чтобы посмотреть на это и помочь отбиться, на случай нападения. — Я твой лечащий врач!.. — Ты не только МОЙ лечащий врач, — перебила Катя. — Что ты прицелилась ко мне? Вот уже две недели девушка находилась с Хорошенко практически двадцать четыре часа в сутки, когда не была занята лечением раненых, конечно. — У тебя самое нестабильное эмоциональное состояние. Я должна присматривать за тобой, — строго сказала Саира. — У меня?! Посмотри вокруг! Мы все здесь сумасшедшие, включая тебя, — блондинка тыкнула брюнетке пальцем в лоб. Развернувшись, Катя пошла дальше, не став слушать очередные доводы девушки. Ту, кстати, на полдороги перехватили, сообщив, что поступили новые раненые. «Блин, достала уже. Шлындаю тут без дела, а она никак не хочет отпускать меня на фронт. У меня уже практически всё нормально», — конечн, Катя немного преуменьшала масштаб своих ранений. Её это мало волновало в последнее время. Главное, что жива. Единственное, из-за чего она подняла истерику – оставшийся на горле шрамик от трахеостомической трубки. Вот это было не очень красиво. Придя в палату, она села у кровати подруги, взяв её за руку и крепко сжимая. — Только пожалуйста, Габби, живи. Я тебя умоляю, борись. У меня больше нет никого, кроме тебя, — прошептала Хорошенко, роняя слёзы.***
Людей, оставшихся в городе оказалось немало. Непонятно, где они всё это время прятались? Уже два дня в Джелалабаде было затишье. Может «Талибан», «Аль-Каида» и ИГИЛ тоже отмечают праздник у себя в норах? На центральной площади стояло много людей, преимущественно солдатов. Все мирные жители уместились в первом и втором рядах. В самом центре и по периметру были полицейские, следящие за обстановкой вокруг. Сейчас власти поднимали вверх флаг. Афганский Новый Год, в отличие от русского, встречали днём. Катя стояла чуть поодаль от толпы, одной рукой куря сигарету, другой крепко сжимая автомат, висевший на груди. Во внутреннем кармане лежал фотоаппарат, которым так дорожила Ники. Он чуть ли не на соплях там держался, но всё же, как оказалось, работал. Через какое-то время к девушке подошёл Максим, поздоровавшись. — Ну как ты? — парень недавно вернулся с разведки в горах, где было приблизительное место штаба «Талибан». Они лазили там практически неделю, но так ничего и не нашли. — Сойдёт, — ответила Катя оглядывая периметр. — Слушай, она меня пугает, — сказал Макс, глядя в сторону. — Она такая странная. — Кто? — спросила девушка, тоже туда поворачиваясь. Увидев, кто там стоит, Хорошенко тяжело вздохнула и направилась к ней. — Саира! Я думала, ты не пойдёшь, — подходя, сказала она. — Почему это? Я тоже хотела на это посмотреть. Да и за тобой же присматривать надо, — брюнетка была полностью облачена в форму, волосы были завязаны и скрывались под фуражкой. Вот теперь она была похожа на остальных солдатов. — И не цыкай мне! — Какая ты… — Катя задумалась, подбирая нужное слово. — Какая? — с интересом спросила Саира, подняв бровь. — Мм… Дотошная, — Хорошенко рассмеялась, увидев, как возмутилась девушка и стукнула её по плечу. Хорошо хоть, здоровому. — А ты неуправляемая! — Ой-ёй-ёй, обиделась что ли? В этот момент флаг окончательно поднялся, и раздался оглушительный рёв аплодисментов. Девушки тоже захлопали. Катя достала фотик из кармана и протянула его собеседнице, попросив сфоткать её на этом фоне. Но та отдала его какому-то рядом стоящему парню и присоединилась к блондинке. — Ну ты нахалка, конечно, — прошептала Хорошенко на ухо брюнетке. — Сама такая, — надулась Саира. — С Новым Годом, вообще-то! — С Новым Годом! — ответила Катя, забирая фотоаппарат и кладя его на место. «С Новым Годом, ребята! Вот увидите, я обязательно вернусь домой».