***
— Надолго ты? — облокотившись об косяк, спросила Гога, глядя, как Маша вновь пакует чемодан. — На месяц, — ответила девушка. — Так не хочу ехать, блин. Вдруг какие новости будут? А меня, как всегда, не будет рядом. — Ой, не переживай. Ты же всё-равно будешь в курсе всех событий. Ты радоваться должна, что полмира объехала в таком юном возрасте. Да и тем более, это в последний раз. — Ну да, — вздохнула Кузьмина. — Слушай, чё ты вылупилась? Дай мне переодеться. Иди давай. — Ой, какие мы нежные, — цокнув, Софи всё же вышла и прикрыла за собой дверь. Маша тоже цокнула языком в ответ на это и принялась переодеваться. Иногда Софи не замечала рамок чужого личного пространства, и её становилось слишком много. Девушка вновь с грустью посмотрела на свои чемоданы и тяжело вздохнула. «Как же не хочется никуда ехать. Эх».***
— Владимир, я искренне прошу прощения за свою реакцию, — сказала Елена, ставя кружку перед гостем. — Не стоит, за то время, что я здесь, я привык к такому. Я приехал к вам, как только смог, сам же я не здесь живу. Специально одел свою форму, боясь, что вы примите меня за какого-то бандита, — усмехнулся мужчина. — Мне жаль. Вы там получили это ранение? — женщина опустила глаза. — Да. Мы не получали писем от родственников с октября месяца, и сами не могли отправить по техническим причинам. Не думайте, что она вас забыла. В самом конце ноября мы поехали в Джелалабад, где я пробыл до конца своей службы, — Владимир замолчал, не став расписывать женщине, которая итак была на грани, все ужасы происходящего там. У него у самого было двое детей, которых он очень любил, поэтому прекрасно понимал её. Расстегнув куртку, мужчина достал какой-то потрёпанный блокнот, испачканный в засохших пятнах крови. Открыв его, он что-то вытащил из бумажного кармашка на последней странице. — Это мой личный дневник. Практически все солдаты ведут его, — пояснил Владимир, увидев вопросительный взгляд Елены. — Я должен кое-что вам отдать. Он протянул женщине сложенный лист бумаги, который достал. Взяв его в руки, Елена Анатольевна заметила, что оттуда упало что-то коричневое. Посмотрев поближе, она поняла, что это обрезанный кусочек плёнки, какие были у старых фотоаппаратов. Она подняла его к окну и посмотрела на свет. На изображении вырисовывался силуэт Кати. Вроде бы. — Когда меня отправляли домой, Катя просила передать вам это всё, — вставая, сказал мужчина. — Мне уже пора. Теперь я могу посвятить себя семье. — Да, конечно. Большое спасибо, за то, что пожертвовали своим временем ради нас, — провожая его в коридор, ответила женщина. — Не благодарите, пожалуйста. Это меньшее, что я мог сделать. Вы можете гордиться. Она сражается наравне со специально подготовленными людьми, и делает всё, чтобы выжить. Не теряйте веры, — обернувшись возле входной двери, сказал Владимир. — До свидания, Елена Анатольевна. — До свидания, Владимир. Удачной дороги. После того, как он ушёл, женщина глубоко вздохнула и прошла обратно на кухню, набираясь смелости прочитать послание от дочери.***
Катя сидела облокотившись спиной на кровать, которая была слишком мала для двоих. Ей совсем не спалось. Джелалабад окутывала ночь. С Навруза прошёл уже месяц, за который боевиков практически удалось усмирить, и сейчас боёв и перестрелок не было. Если единичные талибы или ИГИЛовцы попадались, с ними легко было справиться. Солдаты занимались тем, что восстанавливались после практически четырёх месяцев ада, да приводили город в порядок, не спешив покидать его. Катя сейчас проживала вместе с Саирой – добрая девушка решила приютить её в своей крошечной комнате отдыха, так как её койку в палате занял другой тяжело раненый. Две недели назад Габриэлла, на которой врачи уже поставили крест, пришла в себя. Это было таким счастьем для Хорошенко, что она аж сбегала в соседний магазин и напилась вместе с Максом и Пусей. Вопреки прогнозам врачей, девушка была практически в полном порядке, только мышцы отвыкли от нагрузки, и иногда её беспокоили головные боли и головокружение. Но она потихоньку приходила в себя. С одной стороны рыжая сильно расстроилась, что была не в состоянии помочь Кате, когда это было нужно, но с другой она радовалась, что сразу потеряла сознание и не видела того ужаса, не видела разорванных тел друзей. Лейтенанта она тоже не видела, так как его все-таки отправили в отставку перед праздником. Катя с Владимиром Сергеевичем долго прощалась, выслушав от него ещё много наставлений и советов. Мужчина был грустным, несмотря на то, что наконец возвращался к семье, в мир. Он навсегда оставил своё лицо и часть души в песках Афганистана, и с этим ничего не поделаешь. Хорошенко тоже расстроилась, хоть и была за него рада. Лейтенант многим помог, много сказал, многому научил. Он тоже останется в её сердце. Катя боялась, что сейчас назначат нового, который будет не таким отзывчивым и понимающим. Не таким добрым. Придётся снова привыкать, искать подход. И нового назначили. Им стал Пуся. Тогда от души отлегло. Парня из его отряда за выдающиеся заслуги повысили до сержанта. Всё опять изменилось. — Ты чё не спишь? — спросонья поинтересовалась Саира, приподнявшись на кровати. — Я… Я в туалет пойду. Спи, давай, — сказала Катя, вставая. В больнице стояла тишина. Это было так непривычно, как будто здесь больше нет никого. Лишь периодически ходящие по этажам дежурные напоминали, где она находится. Девушка решила выйти на улицу покурить. Проходя мимо своей прошлой палаты, она заметила выезжающий силуэт каталки. — Ты куда собралась? Нельзя ещё тебе, — кинулась Катя к подруге. — Да ладно тебе, лучше помоги, а то мне с этой рукой проклятой никак выехать не удаётся, — кость девушки практически срослась, но, понятное дело, напрягаться было ещё рано. — Ты на себя посмотри. Никогда в жизни не поверю, что ты смирно лежала и выполняла все назначения врачей. Да и мне уже рассказали, как ты тут по всем углам от Саиры хавалась. — Ну вот почему мы такие? — вздохнув, спросила Катя. — Какие есть, таких не исправить, — пожала плечами Габби. — А ты чего по ночам шатаешься? Вроде же не дежуришь сегодня. — Я курить собиралась. — Так я тоже. Кати давай уже. Вскоре девушки оказались на улице и направились в сторону лавки, которую поставили на заднем дворе госпиталя. Катя присела, глядя на луну, а Габби осталась в своей коляске. Они закурили. — А ты где щас, кстати, тусуешься? — поинтересовалась рыжая. — У Саиры. — Ммм. Новая лучшая подружка твоя? — сбрасывая пепел, недовольно пробормотала девушка. — Габби, — вздохнула Катя. — Перестань, пожалуйста. Ну некуда мне было на тот момент пойти. Когда нашли штаб «Талибан», много очень раненых поступило. Мы на коридоре спали даже, все в одной куче. — Мне жаль, что меня не было рядом. Ну, технически, я была, но… — Успокойся. Ничем бы ты там особо не помогла. Ты хотя бы запомнила их другими, не такими, какими их видела я, — девушке снова вспомнились картинки, которые преследуют её во снах. — Такая тишина меня напрягает, если честно, — Габби решила перевести тему. — Да, есть немного. Ночью как-то всё ещё зябко, — поёжилась Катя. — А днём опять адское пекло начинается. — Это ещё ничего. Вот наступит лето, и будем мы опять вариться тут. — Мг. Слушай, а чего тебя в отставку не захотели отправлять? — поинтересовалась Хорошенко. Она очень удивилась, когда узнала, что девушка будет служить дальше. — Ой, да там целый совет собрали тогда. Врачи провели несколько исследований, которые были в этих условиях. Заключение было вполне себе нормальным, вроде, я особо не вникала, главное, что остаточных явлений никаких нет. Немного расширены сосуды головного мозга, но со временем должны придти в норму, как говорила Саира. Иногда у меня правда голова кружится, и в глазах темнеет, но это быстро проходит, так что вот. Когда рука полностью восстановится, и нормально смогу передвигаться, вернусь в ваши ряды. — Ясно. Ты в курсе, что Пуся теперь наш лейтенант? — Хаха, да. Он уже приходил, хвастался, — Габби поёжилась, передёрнув плечами. — Ты чё в майке одной выперлась? Не хватало ещё простуду какую подхватить, — отчитывала Катя, накидывая подруге на плечи свою куртку. — Ой, да я «взбодриться» решила. Не включай мамочку только, а то ты мне Саиру напоминаешь. И Ники, — девушка резко замолчала, глядя на Хорошенко. — Ну кто-то же должен быть поумнее, — тяжело вздохнув, сказала блондинка, решив не развивать эту тему. Итак тяжело очень, а в депрессию впадать сейчас совершенно нежелательно, несмотря на то, что город уже почти свободен. — Ах, поумнее? — рыжая поняла всё без слов и решила не продолжать. — Ну-ну. Слушай, может тебе ещё раз постричься, а то ты смешная такая, не могу прям всерьёз тебя воспринимать. Домовёнок Кузя. Катины сбритые волосы за это время отрасли сантиметров на семь. Из-за этого у девушки действительно был забавный внешний вид, потому что они «стояли дыбом» и торчали в разные стороны. — Да не надо. Хай растут, — она провела рукой по голове и засмеялась. — Хотя, это реально неудобно. Ну не хотят они ложиться, а нормальной парикмахерской здесь нет. — Ахаха, ну смотри сама. Мне, кстати тоже уже надо, а то слишком длинные стали. Неудобно в таких условиях ходить, да и мыться. Вот вернусь домой, тогда и буду дальше отращивать, — Габби так уверенно это сказала, что Катя непроизвольно улыбнулась ей, в голове поддерживая. — Всё, пошли уже, а то итак засиделись. Да и прохладно как-то, — Хорошенко поднялась, взяв ручки каталки, и потолкала её к заднему входу.***
Полина сидела дома и нетерпеливо стучала пальцами по столешнице. Взяв в руки телефон, она сразу же отложила его обратно. Девушка сильно нервничала, и не знала, чем себя занять. Несколько дней назад ей позвонила взбудораженная мама, кратко сказав, что для неё есть новости. Женщина объяснила, что у неё много дел, и что зайдёт через несколько дней, как освободится. Всё это время Поля провела в ожидании. Сегодня, наконец, мама должна была появиться, поэтому девушка нервничала больше обычного. Она пока не распространялась об этом, чтобы друзья не отвлекались от учёбы и работы, и тоже не накручивали себя. Раздался звонок в дверь. Вздохнув, блондинка быстрей поспешила открыть. Женщина была слегка возбуждена, а в руке у неё находился пакет с кое-какими продуктами. — Привет, извини, что припозднилась. Просто в магазин зашла. Ты говорила, что у вас всё закончилось, — поцеловав дочь в щеку, начала разуваться она. — Да. После того, как Машка уехала, никто так и не дошёл до магаза. Но тебе не обязательно было. Я бы Олега или Софи отправила. Кто-нибудь точно смог бы после учёбы заскочить, — забирая пакет, сказала Поля. — Да? А ты бы до вечера голодная сидела? Тем более мне не сложно. Они прошли в гостиную. Женщина села за стол, в то время, как Полина поставила чайник и раскладывала продукты в холодильник. — Что там случилось? Рассказывай, а то я тут уже извелась вся, — повернувшись к маме, сказала девушка. Елена Анатольевна начала объяснять ситуацию. Она рассказала про Владимира, про то, что он говорил об Афганистане, о его отряде, о самой Кате. Даже внешность его описала. Потом направилась к своей сумке, доставая что-то оттуда. Полина внимательно слушала и не перебивала маму, ожидая самого главного. Тем временем, женщина вернулась обратно с листком в руках и конвертом из печати фото. — Вот, — Елена передала листик дочери. Поля, развернув его, несколько раз пробежалась по строчкам, в недоумении глядя на это послание. Она озадаченно подняла бровь, подняв взгляд на маму. — Это всё? — Ну, может, у неё просто не было времени, — с сомнением предположила женщина. Полина вновь прочитала его и прикусила губу, задумавшись. «Привет. Всё нормально. Я жива. Только ждите меня. Я вернусь. Люблю вас.Катя».
Это всё, что было написано на небольшом потрёпанном листке. Хоть сестра и написала, что любит их, но девушка заметила, что от «письма» сквозило каким-то холодом. Что-то изменилось. — Ну, а что мы ожидали? Что она вернётся с ВОЙНЫ, и будет такой же, как прежде? — тихо спросила женщина, видя замешательство своей младшей дочери. Сейчас, она невольно вспоминала отца своих детей, и, сама того не желая, начала сравнивать Катю с ним, хоть и не видела девушку уже долгое время. Но эти мысли навязчиво лезли в голову, не желая отступать. — Ты не против, если я оставлю это у себя? Покажу ребятам. Думаю, они обрадуются хоть каким-то новостям, — спросила Поля, наконец положив послание на стол. — Оставляй. Они тоже волнуются. Всё-равно Роме с Даней я уже показала. Да, вот ещё что, Владимир дал мне кусочек плёнки, как в старых фотоаппаратах, помнишь? Я проявила, — открыв конверт, Елена Анатольевна достала два одинаковых фото, одно из которых протянула дочери. Они сели за стол и начали внимательно разглядывать изображение. На фото стояла Катя на какой-то песчаной поляне. Слева росло неизвестное полусухое дерево. Справа выглядывал кусочек затхлого двухэтажного деревянного здания. По всей видимости – это один из бараков. Сзади было несколько столов с лавочками, за которыми сидели люди. Девушка была одета в военную форму, на куртке которой была кривая вышивка, гласившая: «Хорошенко Е.», сверху, над фамилией, крупными буквами были обозначены группа крови и резус-фактор. Волосы были завязаны в хвост. На голове красовалась «квадратная» уставная кепка. Рукава куртки и рубашки под ней, были закасаны до локтей. Сами руки держали старую, с несколькими дырами, гитару. Катя не улыбалась. Лицо было серьёзным, брови слегка нахмурены, а глаза прищурены. Она была загоревшей. Насмотревшись на фото, Поля встала и пошла к телефону, в то время, как её мама продолжала разглядывать дочь, проводя параллели с её отцом. Софи не брала трубку, поэтому блондинка решила позвонить Олегу. Парень ответил после нескольких гудков. — Привет. У тебя перерыв?.. Будешь домой идти, заскочи, купи рамку для фотографии, 13 на 18… Катя… Придёшь, я тебе всё расскажу… Не волнуйся, всё нормально… Да, давай. Поговорив с другом, Поля вернулась на место и опять взяла фотографию в руки. Мама посмотрела на неё и вздохнула. — Всё ведь хорошо будет, правда? — Конечно. Обязательно, — ответила девушка, поднимая глаза, в которых читалась уверенность. Елена Анатольевна встала и прошла к холодильнику, что-то оттуда доставая. — Щас приготовлю что-нибудь, а то ты совсем похудела у меня, — сказала она, доставая сковородку.***
У Насти ещё были запланированы кое-какие мероприятия, поэтому Таня отправилась в комнату без неё. Маша уже должна была быть там. Её отпустили раньше всех, а девушка говорила, что ничего не планирует на сегодняшний вечер, и пойдёт отдыхать. В последнее время отношения с Кузьминой были слегка напряжённые. Во-первых, девушка сама была слегка отстранённой и загруженной, а во-вторых, Таня постоянно психовала из-за того, что, как ей казалось, все знают о том, где Шаманка, и ей не говорят. Ещё и другу всякой херни по синьке наговорила. Она осознаёт, что была с ним груба, но извиняться не спешит, так как считает, что он не вправе учить её жизни. Нет, Олег звонил ей и писал, интересуясь делами. Но говорил с ней он холодно и сухо. К отелю Таня подошла позже, чем рассчитывала, так как в раздумьях не заметила, что немного заблудилась. Впрочем, как всегда. Когда она открыла дверь в номер, услышала голос Маши, которая, видимо, разговаривала по телефону. Обрывки некоторых её фраз показались Тане очень странными, и она не спешила выйти из прихожей, продолжая стоять и слушать. Конечно, подслушивать не очень хорошо, но девушка не могла с собой ничего поделать. Уж очень сильно её привлекло то, что говорила в трубку подруга, которая, видимо, не заметила её возвращения. — Какой лейтенант?.. Джелалабад – это город?.. Люблю, Катя? И всё?.. Ну может действительно времени не было, а может она просто не хотела написать лишнего, чтобы мы не волновалась и не накручивали себя ещё больше… Таня нахмурила брови, подойдя чуть ближе и аккуратно высовываясь из-за угла. Маша стояла у окна и выглядела грустной и радостной одновременно. Брюнетку она не замечала. — Ну конечно, это лучше, чем ничего. От неё больше полугода не было вообще никаких новостей. Мы сейчас должны радоваться тому, что получили… По крайней мере, она жива… Да… Серьёзно?.. Теперь я ещё больше хочу домой… Слушай, а отправь мне эту фотографию в директ или ВК… Ну на тел сфоткай. Я тоже хочу посмотреть на Катю в форме… С гитарой? Она же, вроде, не умеет?.. Ну, кто знает… Ну отправь, я не вытерплю до дома… Да, хорошо… Всё, пока. Жду. Кузьмина отключилась и посмотрела на телефон, а Таня быстро развернулась и хлопнула входной дверью, сделав вид, что только пришла. — Танюх, ты? Ты чё так долго? — было видно, что настроение девушки слегка приподнялось. — Да я… Заблудилась просто, — брюнетка всё ещё прокручивала в голове услышанное. — Ты одна шла, что ли? Чего тебя Антоха не провёл? Знает же, какая ты рассеянная бываешь, — усмехнулась Маша. Таня просто пожала плечами. Почему-то говорить об Антоне и их «недоотношениях», тем более с Машей, в последнее время было неловко. Она ощущала неловкость, находясь и с самим парнем наедине, а голова постоянно была занята другим. Кузьмина посмотрела на неё, но не стала продолжать диалог, а просто легла на кровать, глядя в телефон. Бурая тоже села к себе и задумалась. В голове постоянно крутились обрывки фраз, сказанных подругой. Особенно её напрягло про какую-то форму и отсутствие новостей больше, чем полгода. Но больше всего удивила фраза о том, что она жива. «Как всё это странно. А почему она не должна быть жива?». Таня никак не могла прийти к нормальному адекватному выводу. Сколько бы она ни размышляла на эту тему, всё было бесполезно. Она никак не могла сложить все пазлы воедино. «Может они вовсе не про Катю говорили? Или может не про Хорошенко?». Устав от размышлений, девушка решила пойти покурить.***
«Так, что это? Ничё не понимаю, блядь. Эти долбаные арабские буквы. Хоть бы нарисовали на банке, что это. О, вот здесь картинки есть. Так, крупы. Это макароны что ли? Ничего себе. Сто лет их не ела». Катя аккуратно ходила по крупному магазину, расположенному в отдалении от госпиталя, так как все ближайшие уже «обчистили». С провизией в последнее время было очень туго, так как ничего не поставляли. Остановившись возле отдела с алкогольными напитками, она открыла большую сумку, в которую складывала нужные вещи, и аккуратно запихала туда несколько бутылок. Несмотря на то, что Коран запрещает употреблять алкогольные напитки, во многих магазинах они присутствовали. Скорее всего для туристов. Услышав, как что-то «шаркнуло» сбоку, она быстро встала и прижала появившегося человека к противоположной стене. — Тьфу, ты бля! Ты сдурела, что ли? А если бы я тебя прирезала здесь? — ругалась Катя, отпуская девушку. — Что ты вообще здесь делаешь? Только не говори, что ты мой «лечащий врач». Больше это не прокатит. Я уже в полном порядке. — Ну мне типа выходной дали, вот я за тобой и пошла. Тем более, помогу тебе донести, — невозмутимо сказала Саира, поправляя свою куртку. — Ты знаешь, ты очень странная, — пробормотала Хорошенко, качая головой. — Сама говорила, что все мы здесь сумасшедшие, — пожала плечами девушка и прошла ближе к стеллажу. — А ты всё прям помнишь, что я там говорила, — блондинка продолжила компактно раскладывать бутылки, чтобы они не побились. — Помню, — Саира пристально посмотрела на Катю и, развернувшись, пошла куда-то. — Куда? Блядь, — Хорошенко быстро схватила сумку и направилась вслед за ней. — Что ж ты ненормальная то такая? — Я всё слышу, — не оборачиваясь проговорила брюнетка, но на выходе одного из стеллажей, застыла. — Кать… — Чего? — буркнула девушка, обходя спутницу и выходя из-за угла, но, посмотрев перед собой, быстро забежала назад, снова прижимая Саиру к стенке, и закрывая ей рот ладонью, на что та возмущённо буравила её взглядом. В магазин зашёл мусульманин с автоматом на груди. Он явно принадлежал одной из террористических группировок. Сначала мужчина огляделся, а после подошёл к одному из стеллажей, внимательно там что-то рассматривая. — Тихо. Вдруг он не один, — прошептала Катя на ухо девушки и, увидев её кивок, отпустила её. — Можно было и понежнее, — недовольно прошептала та, на что получила испепеляющий взгляд зелёных глаз. Вот Хорошенко точно сейчас было не до странных закидонов своей спутницы. Она наблюдала за мужчиной, раздумывая, что делать. «Если он не один, а я начну стрелять, то они точно прибегут все сюда. Саира доктор, она проходила специальную подготовку, но лишь в теории. Бля. Что делать?» Поняв, как можно поступить, она тихонько присела и выползла из-за угла, доставая нож из чехла в ботинке, и стала прицеливаться. В этот момент боевик развернулся к ней лицом, и нож прилетел ему прямо в глаз. Что-то тихонько прохрипев, он упал на пол. Убедившись, что поблизости больше никого нет, она подошла к телу, забрала свой нож и, вытерев его, положила обратно. Вернувшись к сумке, она обнаружила брюнетку, которая прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. — Пошли, надо возвращаться. Я обещала Габби, что принесу ей что-нибудь вкусненькое. Она ждёт меня. — Ну конечно же, она ждёт тебя, — сказала Саира, испепеляя Катю взглядом. От её недавнего страха не осталось и намёка. Тяжело вздохнув, Хорошенко повесила сумку на плечо и отправилась к выходу. Иногда доктор вела себя очень странно. Но разбираться в этом не было никакого желания. Высунувшись из-за двери, Катя внимательно осмотрела периметр и не найдя ничего подозрительного, окончательно вышла и пошла в нужную сторону. — Тебе нельзя такие тяжести. Давай помогу, — догнала её Саира. Решив, что спорить с ней – себе дороже, Катя сняла сумку и отдала одну из ручек брюнетке, взявшись за другую. Доктор еле заметно улыбнулась, и они пошли к лечебному учреждению.