Но если б знала ты, Как сильно сердце стонет, Какая боль в груди, Какой огонь в крови, Когда мой робкий взгляд Во взгляде твоём тонет. И дружбу ищет он, И тщетно ждёт любви.*
Катя нервно ходила из стороны в сторону под лазаретом, куря одну за одной. Там проходило собрание для медчасти, несколько человек которой должны были уехать вечером. Саира входила в это число, поэтому вела себя очень нервно в последнее время. Обычный срок службы рядовых медиков составлял один год, который практически прошёл для брюнетки. Она сама не понимала, откуда такая ярость взялась, вроде бы радоваться надо, что всё почти закончилось, она вернётся домой. Вот только она вернётся, а Хорошенко останется здесь до зимы. Из-за этого даже смотреть на блондинку было как-то тошно. Саира злилась. Она очень хотела домой, но в душе было какое-то очень неприятное желание остаться здесь ещё на один срок службы. Девушка уже говорила об этом желании Кате, но та отреагировала крайне негативно, чуть ли не заставляя доктора собирать свои вещи и готовиться в дорогу. Кажется, Хорошенко не оценила рвения Саиры остаться с ней, назвав её глупой. Брюнетка и сама понимала, что это ужасная идея, но всё равно не могла ничего с собой поделать, обидевшись на Катю. Она же хотела показать ей, чем готова пожертвовать, но и это не сработало. И тогда Саира поняла – не судьба, не стоит ожидать многого. Возможно, будь у них больше времени в распоряжении, что-нибудь бы и получилось. Как говорится: стерпится – слюбится. Доктор видела в глазах Кати, что что-то есть, пусть не любовь, но иногда простой сильной привязанности и глубокого уважения, вкупе с симпатией вполне достаточно, чтобы построить крепкие отношения. Некоторые люди живут так семьями, со временем действительно влюбляясь друг в друга. Саира видела, как Катя расстроилась, когда узнала, что её отзывают. Значит, что-то да было там. В который раз брюнетка тяжело вздохнула, витая в своих мыслях, вместо того, чтобы внимательно слушать начальство. Хотя всё, что нужно, она уже услышала. Скоро несколько человек поедут на авиабазу Шинданд, на своё место службы, там нужно побыть некоторое время. В сентябре, который через неделю начнётся, она поедет домой. Люди, которые в детстве отдыхали в различных санаториях и лагерях, поймут, если вспомнят те ощущения, когда ты уезжаешь. Прощаешься с новыми друзьями, понимаешь, что больше здесь не поспишь, не покушаешь и не покуришь. Так и здесь. Только лагеря немножко другого типа. Чувства девушки были схожи с этими. Находиться с этими солдатами долгое время, плечом к плечу. Они здесь все, как одна большая семья. Когда нужно, помогут друг другу, прикроют друг друга. Неважно медик или рядовой, сержант или майор, снайпер или кинолог – люди быстро привыкают друг к другу, особенно в таких ситуациях, когда каждый второй уже побывал спасителем твоей жизни, и ты спасал многих, иногда не жалея себя. Прощаться всегда тяжело. Неважно в какой ситуации. Через ещё минут пятнадцать, собрание, наконец, закончилось. Медики были освобождены. Некоторые для отдыха, некоторые для очередной смены в лазарет, а некоторые для сбора своих немногочисленных вещей, ведь вечером прилетят вертолёты, которые увезут их в Шинданд. Саира свои вещи уже собрала, благодаря Кате, которая чуть ли не сама сделала это за девушку и потом ходила за ней по пятам, чтобы, не дай бог, она не запросила у начальства продления службы. Это могло бы быть даже забавно, если бы не было так грустно. Брюнетка неплохо разбиралась в людях и видела их эмоции, даже когда их пытались скрыть. Губы Хорошенко говорили одно, а глаза кричали другое. Девушка явно не хотела, чтобы доктор уезжала, но это было необходимо. Она не хотела, чтобы Саира осталась здесь из-за неё ещё на год. В этом месте нет любви, а если и есть, она быстро умирает. Поэтому оставаться ради неё глупо. Так считала Катя. А Саира думала, что сделав этот шаг, сможет достучаться до блондинки, сможет показать ей, что любовь есть. Даже здесь есть. Она думала, что Катя, наконец, посмотрит на неё так, как ей бы хотелось, не с мимолётными намёками и желаниями, а с полноценными осознанными чувствами. Ведь она была достойной. Девушка вышла из лазарета, прищурившись от света солнца. Недалеко топталась Хорошенко, сняв свою куртку и повесив на пояс. Саира слегка улыбнулась, но после мгновенно загрустила, так как это последний день, который они проведут рядом. Подойдя к блондинке, которая её заметила и с серьёзным лицом ждала, она взяла её за руку и повела на лавку около тренировочного полигона. — Надеюсь, ты не додумалась просить продления службы? — серьёзно спросила Катя. — Нет. Не додумалась, — брюнетка тяжело вздохнула. — Скоро я улечу в Шинданд, оттуда в Кабул и домой. — Сколько ты пробудешь на авиабазе? — Около двух недель. Потом мой срок службы заканчивается. — Ясно. Это здорово. — Да. Наверное, — Саира смотрела на свои руки, которые лежали на коленях. — Никаких наверное, Саира! Это замечательно. Радуйся! — Катя смотрела перед собой, не в силах повернуться к девушке. — Я рада. Правда, просто… — Со мной всё будет хорошо. Я буду в порядке и через несколько месяцев тоже поеду домой. Обещаю, — блондинка протянула доктору мизинец, побуждая её сделать то же самое. Саира слегка улыбнулась и подняла бровь, увидев этот жест, но всё же зацепилась своим пальцем за палец Хорошенко, подумав, что это как-то по-детски. — Ладно.***
Чем я тебя обидеть так смогла? Что ты ушел и адрес не оставил. В другую жизнь. И начал все с нуля. Меня в известность даже не поставив. Ты поменял привычные маршруты, Друзей. Работу. Даже номера. А я ждала. И каждая минута Мне длилась бесконечно у окна.
Таня сидела за столом и смотрела на конверт перед собой. Она уже и не ждала ответа. Единственное, что ещё давало надежду – то, что в блядохату письма тоже не приходили. Около недели назад девушка, вместе с Олегом, попрощалась с Воронежом, на некоторое время, и снова приехала в Питер, скоро ведь и учёба уже начнётся. Бурая только вернулась в квартиру, так как ходила в магазин за продуктами, которые закончились. К её удивлению в почтовом ящике что-то лежало. Достав письмо, Таня очень обрадовалась. Это от Кати. Спеша бегом в квартиру, с пакетами в одной руке, письмом в другой, она споткнулась на лестнице и чуть не расквасила себе нос, после чего немного остудила свой пыл и уже спокойно зашла домой. Сейчас, когда все продукты были разложены по местам, сигарета скурена, а туалет посещён, и дел больше не было, Таня набиралась смелости открыть письмо. Когда она его увидела, так обрадовалась, что готова была прочесть ещё в подъезде, а теперь на неё напала какая-то робость, ведь она прекрасно понимала, что внутри могут быть вовсе не слова радости. В который раз вздохнув, девушка, наконец, распечатала конверт, доставая обычный лист тетрадного формата, не расчерченный на поля или клеточку. Развернув его, брюнетка краем глаза увидела всего несколько строк. Нахмурившись, она принялась читать короткое послание.Привет. Я прощаю тебя, не волнуйся. Надеюсь, ты тоже простила меня за всё. А если нет – то прости, пожалуйста. И не пиши мне больше.
Катя
Таня почувствовала, как в глазах начали скапливаться слёзы. Немножко не этого она ожидала. Письмо было таким холодным и безэмоциональным, что девушка подумала, лучше бы Катя написала гневную тираду, высказывая всё, что о ней думает, чем это. Это было практически полное безразличие, что очень обидело Бурую. «Ну, а что ты хотела, идиотка? Что она напишет как рада, что любит и поскорее захочет к тебе вернуться?». Таня истерически рассмеялась, вытирая слёзы. Нет, она так просто не сдастся. Не в этот раз. Это не остановит её от желания ждать Хорошенко, увидеть её и помириться. Девушка очень хотела общаться с Катей, а нежелание этого самой блондинкой лишь распалило прошлый интерес ещё больше. Наверняка ведь Хорошенко очень удивится, когда узнает, что Таня не сдалась с первой попытки, и, может быть, авторитет Бурой немного вырастет в её глазах. Брюнетка ещё немного посидела, подумала, а после отправилась на балкон, чтобы покурить. Конечно, первым желанием было написать новое письмо и сразу же отправить Кате, но немного подумав, девушка решила для начала посоветоваться с Машей и Олегом, а потом решать, что делать. Подкурив сигарету, она стала искать в телефоне нужный номер, когда неожиданно раздался звонок в дверь, отчего Таня вздрогнула и уронила никотиновую палочку себе на ногу. Как всегда – мисс неуклюжесть. К счастью, обошлось, нога была быстро отставлена в сторону, а сигарета поднята и оставлена в пепельнице. Звонок повторился, на что Бурая громко прокричала: «Иду!». Продолжая материться, девушка открыла дверь и увидела перед собой Олега. Из-за его спины высунулась любопытная моська Софи, оглядывающая дверь, а со стороны лестницы слышались возмущённые возгласы Махи. — Не, нормальные?.. Что вы носитесь… Так быстро? — запыхавшись, причитала Кузьмина, всё-таки поднявшись на нужный пролёт. — Мы не договаривались с вами в догонялки играть. Хэллоу энд здрасте, Танюх. Поздоровавшись со всеми Таня, наконец, пропустила гостей в дом. Вспомнив, что на балконе до сих пор тлеет сигарета, она с возгласом: «Блядь!» быстро помчалась туда. Ребята посмотрели друг на друга, пожали плечами и присоединились к ней. Сигарета уже стлела под фильтр, что неудивительно. Пришлось подкурить новую. Эта мини толпа еле уместилась на балконе куря и разговаривая на отвлечённые темы. — А вы чего все припёрлись? — спросила Таня, удивлённая таким визитом. Здесь, разве что, Полины не хватало. — Я не понял. А ты что, хотела сидеть и тухнуть в одиночестве? — Олег поднял бровь и посмеялся. — Да просто день у всех свободный, вот мы и решили развеяться немного, а то скоро плесенью покроемся. Кому-то вообще уже давно худеть пора, — «поиграла» бровями Маха, явно шутя над собой. — Ой, ладно тебе. Поля говорит, что и так нормас, — Гога чуть ли не по пояс высунулась с балкона, рассматривая местность. — Кстати, а вы что, Полю дома оставили? — Тане стало как-то неловко. — Да не. Она на работе, — Маша потушила сигарету, оставляя её в пепельнице. — Гога! Ну-ка засунься обратно. Нам ещё не хватало, чтобы ты свалилась отсюда. Четвёртый этаж, ну ёлки-палки. Софи, услышав подругу, отошла от рамы, смешно кривляясь и передразнивая Кузьмину. — Ах ты… — Маша, заметив это действие, побежала за девушкой вглубь квартиры. — Ну я тебе щас… Проводив их взглядами, Таня с Олегом посмеялись и, потушив свои сигареты, отправились следом. — Кто что будет? Чай, кофе? — Бурая открыла холодильник. — Есть сок. — Мы винца принесли, — сказал Олег, уходя в прихожую и возвращаясь с пакетом, который оставил там. — Ну винца так винца, — Таня пожала плечами, доставая бокалы и кружки, так как на всех нужной тары не хватало. — Дааа, — Софи рассматривала кухню. — Не лакшери вилэдж, конечно. — Ой, молчала бы уже, — Маша тоже зашла на кухню и присела на стул. — Нашлась, блин, богачка. — Эй, я вообще-то разбираюсь, как бы, — Гога, закончив осмотр, тоже присела за стол, замечая на нём конверт, оставленный брюнеткой. — Ой, а это что? — М? — Таня повернулась к девочкам, посмотрев, куда указала грузинка, и поникла, понимая, что сейчас начнётся не самая лёгкая тема. — Это письмо. От Кати. Сегодня пришло. — Серьёзно? А чего нам не пришло? — Гога нахмурилась от такой «несправедливости». — А в ящик из вас кто-нибудь смотрел? — спросил Олег, ставя на стол посуду с вином. — Нет, — задумчиво пробормотала Гога. — Мы же обычно на обратной дороге смотрим. — Ну вот и ответ, — улыбнулся Олег, присоединяясь к остальным за столом. — Ладно уже, чего бежать. Никуда оно не денется. — Стоп. А с чего вообще вдруг тебе пришло письмо от Кати? Гога подозрительно прищурилась, буравя Таню взглядом. Олег тоже посмотрел на неё, задумчиво почесав затылок. Кажется, Маша не сказала остальным, что дала подруге адрес и фотографию. — Ты всё-таки написала ей, — это был даже не вопрос. Кузьмина вздохнула. — И она написала тебе ответ. — Да, — Тане сново стало немного неловко, когда они так смотрели на неё. — И что же там? — беспардонно поинтересовалась Софи. — Она простила меня, — увидев три удивлённых взгляда, брюнетка поняла, что, возможно, не совсем правильно выразилась. — Ну, не в том смысле, а просто, типа… Блин… Короче просто, типа, без обид и всё такое. А ещё просит не писать ей больше. — Оу, — Маша видела, как потускнели глаза Бурой при произнесении последней фразы. — Я думаю, тебе действительно не стоит этого делать, — Олег тоже заметил грусть подруги, но он правда считал, что это лишнее. — Раз она просит. Может твои письма будут отвлекать её. Когда вернётся, тогда и поговорите. Таня кивнула, понимая, что, возможно, друг был прав и не стоит давить на Катю, постоянно напоминать о себе. Всё равно никуда она не денется, приедет и тогда уже не отвертится. На удивление всех, Софи воздержалась от комментариев, промолчав. Ещё около пары часов гости пробыли у Тани, распив всё вино, ещё несколько раз покурив и пообсуждав дела насущные, а после отправились к себе. Роль сыграло то, что уже вечер и Полина должна вернуться с работы, а также письмо, которое скорее всего пришло и им, поэтому ребята, попрощавшись с Бурой, поспешили в блядохату.***
Среди миров в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя… Не потому, чтоб я Её любил, А потому, что мне темно с другими.*
Катя стояла около вертолётной площадки, глядя на приземляющиеся машины. В глазах предательски стояли слёзы, хотя сердце очень радовалось за брюнетку, которая вот-вот должна была уехать. Рядом стояла Габби, с сочуствием поглядывая на подругу. Она ничего не говорила по этому поводу, не пыталась её как-то утешить или успокоить. Именно за это девушка так нравилась Кате. Она никогда не лезла не в своё дело и ничего никому не навязывала. Эта рыжая действительно одна из самых достойных людей, с которыми Хорошенко приходилось сталкиваться в жизни. Недалеко от них стояли Макс с Наташей, которые обнимались с Саирой и некоторыми другими уезжающими людьми, с которыми были близки. В отдалении стоял Пуся, куря сигарету и спокойно наблюдая за прощанием солдатов. Такое время от времени происходило. Каждый месяц прилетали вертолёты, которые забирали отслуживших свой срок людей и увозили их на «свои» точки, с дальнейшим отправлением домой, либо сразу в Кабул, кто был закреплён именно за этим лагерем. За исключением тех моментов, когда были запрещены въезды и выезды из провинции. Тогда солдаты просто ждали своей очереди, если не умирали, конечно. Некоторые продлевали срок службы, «вырастая» в звании и оставаясь здесь, либо перемещаясь на другое место. Прощаться всегда тяжело. Особенно с близкими людьми. Раньше они не выходили провожать других, потому что никто из близких не уезжал. Только раз Катя с Максом провели Владимира Сергеевича в Джелалабаде. Но теперь пришло время. Саира, наконец, отделилась от своих знакомых медиков и подошла к девушкам, обнимая Габби и что-то говоря ей. Катя даже не слышала, что именно, потому что в голове был туман, отчего-то. Она то и дело теребила платок, который брюнетка подарила ей когда-то, чувствуя накрывшую её тоску. Когда девушки наобнимались, Габби, сказав слова на прощание, тактично отошла к Максиму с Наташей, дав Кате и Саире немного личного пространства. Брюнетка стала напротив Хорошенко, глядя ей в глаза и взяв за руку. Катя же молча смотрела на неё. В голове была куча мыслей, на языке крутилось много слов, но он ни в какую не хотел поворачиваться. Девушка опустила глаза, смаргивая слёзы и глядя на их переплетённые руки. — Спасибо тебе за всё, Катя, — голос Саиры был тихим и дрожащим. — Я никогда тебя не забуду. — Да за что? — наконец язык отлип от нёба. — Это тебе спасибо. Ты несколько раз спасла мне жизнь. — Как и ты мне, — брюнетка сжала руку девушки. Над лагерем стоял шум лопастей, но это не помешало им услышать крики майора, извещающие о том, что пора на посадку. — Я тоже никогда тебя не забуду, — сказала Катя, доставая из кармана маленький листик, сложенный несколько раз, и вложила его в руку доктора. — Знаешь, если судьба, то мы ещё встретимся, — девушка посмотрела на лист, а после положила его к себе. — А если нет, то всё равно всё ещё будет, помнишь? Будет и радость, и печаль, и любовь. — Помню. Саира крепко обняла Катю и легонько поцеловала в щеку. Она хотела немного другого, но подумала, что это будет лишним в данной ситуации. Ещё раз посмотрев в, уже ставшими такими родными, зелёные глаза блондинки, брюнетка потихоньку попятилась назад. — Кстати, я за тебя болела! — крикнула она, на мгновение остановившись. — Ты о чём? — Катя нахмурила брови, не понимая, что за странности опять говорит эта девушка. — Я смотрела «Пацанки», — легонько улыбнулась Саира. — Не думала, что когда-нибудь увижу тебя, тем более здесь. Пока! Береги себя! — Прощай, Саира, — тихонько пробормотала Катя, следя глазами за тем, как девушка подбегает к вертолёту и садится в него, вместе с большим рюкзаком, в котором были немногочисленные личные вещи. Хорошенко очень удивилась тому, что сказала брюнетка. Значит, она знала. Но она ни разу не упомянула этого. И за это Катя была благодарна. К ней подошла остальная компания. — Что, тяжко? — Наташа потрепала её по плечу с каким-то знающим взглядом. — Наверное, как и тебе, — сегодня улетела девушка, с которой Наташа сильно сдружилась, ещё раньше, перед тем, как познакомилась с ребятами. Максим молча протянул Кате сигарету, смотря вверх на отдаляющиеся вертолёты. — Ну что, Макс, ты следующий на очереди, — посмеялась рыжая, зевая и потягиваясь. — Да, я уже жду не дождусь. Максим приехал раньше девушек и почти отслужил свой срок. Он должен «откинуться» в ноябре. Из-за этого тоже сильно нервничал, понимая, что осталось вроде всего-ничего, за которые надо умудриться не умереть. Солдаты начали расходиться по своим делам, и ребята тоже отправились в сторону барака, чтобы прихватить гитару и посидеть недалеко от обеденных столов, расположенных на улице. Макс обещал показать несколько простых мелодий, а то Катя знала лишь одну, и все песни пела под неё. Саира смотрела на отдаляющуюся точку лагеря, вытирая слёзы. Она держалась изо всех сил, и могла себя похвалить – перед Катей она не расплакалась. Но сейчас можно было отпустить накопленные эмоции. Как назло в голове стали прокручиваться все моменты, проведённые здесь. И хорошие, и плохие. И Джелалабад, и Кандагар. Вспомнив, что Катя дала ей какой-то листок, девушка, шмыгнув носом, полезла в карман, доставая его.«Была ты со мной в непроглядном дыму, Надежда моя и броня, Я, может, себя полюбил потому, Что ты полюбила меня».
Саира еле заметно улыбнулась, чувствуя, как в глазах скопились новые слёзы, а после положила листок обратно в карман, решив, что всё – к лучшему.***
Зайдя в прихожую, ребята поняли, что их догадки о том, что Поля уже пришла, подтвердились. Письма в ящике не было. Сначала они немного растерялись, но быстро подумали на Хорошенко младшую. В гостиной горел свет. Разувшись и пройдя вглубь квартиры, компания действительно увидела Полину, которая сидела за столом с каменным лицом. Они поздоровались с ней, спрашивая про письмо, на что блондинка подняла глаза и как-то зло обвела всех взглядом. — Откуда у неё адрес? — чуть ли не сквозь зубы процедила она. — О чём ты? — до Гоги медленно доходило, зато остальные сразу всё поняли. — Поль… — тихо пробормотала Маша и немного замялась. — Зачем?! — блондинка стукнула рукой по столешнице, отчего все вздрогнули. — Поль, ну написала она письмо, ну ладно, ничего же страшного, — Олег попытался сгладить ситуацию. — Она же имеет на это право. — Не имеет она права! — Полина и сама не понимала, почему снова так завелась, но уже не могла не высказать свои претензии, понимая, что сестра сейчас не горит желанием общаться с Бурой. — Цитирую: «Счастливые за последние пять лет, а, уже шесть, бывшим не пишут и не обещают ждать их с войны, непонятно зачем и для чего. Не понимаю, зачем вы дали ей адрес». — Ну это понятная реакция. Она злится, ничего удивительного. Я бы тоже злилась, — Софи пожала плечами, стоя над блондинкой и читая письмо, которая та держала в руках. Полина медленно выдохнула, стараясь успокоиться, а после вовсе, положив лист на стол, встала и пошла в свою комнату, чтобы ненароком не наговорить друзьям чего-нибудь лишнего. Остальные сели за стол, читая письмо Кати, которая рассказывала, как у неё дела, почему так долго не писала и тому подобное. Она всегда писала всё в общих чертах, допустим, меня сегодня немножко ранили, но ничего серьёзного, или война ещё продолжается. Никогда не писала подробностей, чтобы друзья и родные, а тем более мама, не волновались слишком сильно. Поля услышала, как открылась дверь комнаты и на пороге показалась Маша. Вздохнув, она присела на кровать к блондинке, пытаясь начать разговор. — Поль, ну пойми, она тоже мучается, — Маша смотрела на свои руки, лежащие на коленях. — Ей тоже тяжело, ты же знаешь. Она просто хочет общаться с Катей, и волнуется за неё не меньше нашего. — Я понимаю, просто… — блондинка тяжело вздохнула, повернувшись лицом к подруге. — Просто я не думаю, что нам нужно лезть туда. Ты же уже в курсе, что это очень плохая идея. Одна недалёкая особа на своём примере очень хорошо показала, что даже самым близким друзьям в отношения лезть не стоит. — Да, я это помню. Но мы же не лезли. Я просто дала ей адрес, я не заставляла её писать, это сугубо её желание, — Маха тоже посмотрела на Полю. — Ну ладно тебе злиться, она ведь не особо виновата в расставании. Просто в некоторых моментах повела себя чуть глупо. Но Катька ведь тоже не идеал. Если бы мы все были идеалами, нам было бы скучно жить. — Точно, — усмехнулась блондинка. — Ладно, наверное, мне стоит дать ей ещё шанс, а с Катей пусть сами разбираются там. Ещё не хватало левой остаться. Маша рассмеялась и кинулась обнимать Полю, лежащую на кровати, а после защекотала её, отчего блондинка стала брыкаться и громко смеяться. — Ну всё, всё. Хватит, — блондинка тщётно пыталась скинуть с себя Кузьмину, но силы явно были не равны. — Что у вас тут происходит? — на шум прибежали Олег с Софи. — Оооо. Куча мала! — Гога с таким возгласом прыгнула на кровать к подругам, присоединяясь к веселью, но, увидев, что Олег стоит типа не при делах и просто смеётся, побежала к нему, намереваясь «защекотать до смерти». Через некоторое время вся компания снова сидела в гостиной, обсуждая письмо Кати и прошедший день. Маша практически не участвовала в разговоре, иногда вставляя короткие фразы и залипая в телефоне. После, ей кто-то позвонил и она ушла в комнату, прикрывая дверь. Ребята проводили её взглядами и продолжили разговаривать, не придавая этому никакого значения. — А ты куда собралась на ночь глядя? — подняла бровь Софи, когда переодетая Кузьмина подошла к зеркалу и стала краситься. — Если ты в магазин, то необязательно было так выряжаться, да и я с тобой схожу, — посмеялась Поля, уже вставая со стула. — Не, сиди, — пробормотала Маха, подкрашивая глаз. — Мне мой позвонил в кои-то веки, пойдём погуляем. — Ты надолго? — как-то холодно спросила блондинка, садясь обратно. — Да, наверное, — Маша не заметила тона подруги, увлечённая своим занятием. — На ночь не ждите. — Оооо, — протянула Софи, разглядывая Кузьмину. Полина опустила взгляд на свою кружку, сильно сжимая челюсти. Девушка сама толком не понимала, почему начинает так злиться при любом случае, когда подруга упоминает своего парня. Когда Маша накрасилась и была полностью готова, она быстро попрощалась со всеми, пожелав соседям спокойной ночи, и убежала к своему ненаглядному. Некоторое время ребята сидели молча, допивая кто что. Неожиданно блондинка с такой силой стукнула кружкой по столу, что Олег вздрогнул, а Гога аж подпрыгнула. — Ты чего, блин? — грузинка держалась за сердце, переводя дыхание. — Сердце чуть не стало. — Ничего, — буркнула девушка, вставая и споласкивая свою кружку. Гога продолжала что-то возмущённо лепетать, а Олег, подняв бровь, внимательно буравил спину Хорошенко младшей. — Полина, всё хорошо? — спросил парень, когда блондинка повернулась. — Нормально. Я спать. На работу завтра, — девушка пошла в комнату. Олег с Софи ещё немного пообсуждали этот инцидент, а после решили бахнуть ещё винишка, предварительно сходив под падик и покурив. Они сидели до поздней ночи, рассказывая друг другу разные забавные случаи, произошедшие в их жизни, и вспоминая весёлые общие моменты. Только где-то к четырём утра, знатно пьяные, они, наконец, отправились спать, стараясь сильно не шуметь и громко не смеяться.