Круг смертей.

POV Александр.

      Я не успел подойти к Элизабет, она сделала то, что хотела. За моей спиной всхлипывала Кэтрин.       — Уйди отсюда, — спокойно произнёс я, надеясь, что она не будет этого больше видеть, но она продолжала смотреть на лужи крови. — Давай! — прикрикнул я.       Она вздрогнула, перевела взгляд испуганных, заплаканных глаз и убежала в направлении второго этажа. Можно только представить, какого настолько впечатлительному человеку видеть, как умирает восемь человек. Это даже на меня действует странно, я начинаю боятся, что-ли, умерших людей. Меня передёргивает от одной мысли, что кто-то умер насильственной смертью. Однако потупив немного, я оттащил тела, сначала Элизабет, а потом Рона. С последним было тяжелее. Не зря говорят, мол, психи становятся в разы сильнее, ведь вилка на приличную её возможность вошла в столешницу.       Я поднялся наверх и застал Кэтрин в своей комнате. Она рассматривала альбом, содрагаясь от рыдания, при этом выглядя не как взрослая девушка, а милая, невинная девочка. Так хотелось подойти, погладить по голове, прижать к себе и сказать, что всё будет хорошо, но учитывая обстоятельства, мой оптимизм пропал, как и вера в счастливый конец. За окнами было темно, облака так и не ушли, пусть и дождь прекратился. Я зашёл в комнату и увидил в руках куклу, Сэм. Сел на против неё, поджавшую под себя ноги.       — Мы должны быть здесь, — охрипшим голосом сказала она.       — Нет, мы можем уйти, — сказал я, сам не веря своим словам. Кэтрин не глупа, она тоже это заметила.       Она отрицательно замотала головой и закрыла грустное лицо руками. Её плечи дёрнулись от поступающих слёз. Я отодвинул альбом с куклой и сел ближе, чтобы обнять её. Кэтрин положила голову мне на плечо, разрыдалась, и эти звуки заполняли тишину, болезненно давящую на голову. Я гладил девушку по спине в надежде успокоить, но Кэтрин могла плакать, сколько хочет. Будь моя воля, я бы тоже подался горьким слезам, думая о том, что нас ждёт та же учесть, что настигла людей, которых мы имеем право назвать друзьями. И всё таки одинокая слеза скатилась по моей щеке, я мимолётно стёр её, не позволяя себе быть слабым. Если я не сделал этого ради умерших, пусть сделаю это для Кэтрин.       Со временем Кэтрин успокоилась, выплакав все слёзы, а моё плечо стало морозить от влаги и воздуха. Я посмотрел в лицо девушки, вложив её щёку в свою ладонь. Оно покраснело от долгого рыдания, губы, так манящие к себе, дрожали, а руки тряслись от часто вздымающейся груди.       — Давай ты умоешься, а я принесу тебе стакан воды, — я не дождался её ответа и привстал с кровати. Кэтрин вцепилась в мою руку:       — Нет, — прирывисто произнесла она. — Не бросай меня одну, пожалуйста.       Я послушался. Я сел обратно, только теперь облокотившись на спинку кровати, Кэтрин положила свою голову мне на грудь и приводила своё дыхание в порядок. Я обнял её за талию, а свободной рукой поглаживал волнистые тёмные волосы, отдающие рыжиной. На ощупь они были мягкие, как шёлковые, их так приятно перебирать между пальцев. Я не заметил как участился мой пульс, сердце сорвалось на бег и Кэтрин тоже это поняла. Она аккуратно приподняла голову и взглянула на меня.       Что-то странное сверкнуло в пепельных глазах девушки. Рука с волос переместилась на её щёку, это движение, несомненно, блаженно подействовало на неё, от чего она прикрыла глаза. Я вытянул шею и нежно поцеловал её в желанные и мягкие губы. Кэтрин не уверенно ответила, и по моему телу пробежала приятная дрожь. С каждой секундой страсть наших губ нарастала, и в какой-то момент Кэтрин открыла рот, пропуская мой язык. Так горяч был танец языков, что кружилась голова. Мне хотелось прямо сейчас завалить её и сорвать одежду, но нет, нельзя, не с ней.       Мои руки скользили по её телу, оставляя горячие следы. Поднявшись рукой вверх, я положил её на грудь девушки, сжал её. Кэтрин сквозь поцелуй издала сладкий стон, что окончательно опьянило меня. Не разрывая поцелуй, я положил её на кровать, нависая сверху. "Я хочу её" — понял я, повинуясь животным инстинктам. Её руки обвили мою шею, потом пальцы зарылись в моих волосах, сжимали их.       Я перешёл от её губ к шее, целуя и покусывая, нежную кожу. Ничто не мешало Кэтрин продолжать свои стоны. Зашарив руками по спине, я нашёл молнию её платья. Я яростно растигнул её, удивляя, что вышло с первого рывка, и стянул платье. На мгновение я взглянул на её лицо. Щёчки немного порозовели, но не от того, что она плакала, а от стыда. Это навело на мысль: она ни разу не занималась сексом. Но я лишь ухмыльнулся и поцеловал её ключицу. Спускаясь всё ниже я достиг ложбинки между грудями. Растигнув бюстгальтер, я увидел, она ещё гуще покраснела, значит, я прав.       Почему-то меня это смутило.       — Если ты не хочешь...       — Нет, — она перебила меня, и я вернул отведённый взгляд, — не останавливайся.       Я накрыл её губы поцелуем, а руками ласкал её грудь. Она немного осмелела и залезла своими хрупкими ладонями мне под футболку и медленно поднимала её вверх. Я тяжело выдохнул. Её пальцы обожгли моё тело и разливали тепло по каждой его клеточке, заставляя по спине бегать мурашки. Я разорвал поцелуй и позволил ей неумело снять с меня футболку. На мгновение я замер, заметив её взгляд, что так странно, но всё же немного стеснительно, смотрел на мой торс. Она несмело прикоснулась к моей обнажённой груди кончиками пальцев, потом положила целую ладонь и провела рукой вниз к моему ремню. Я остановил её.       — Я сам, — прошептал я ей на ухо, после прикусив мочку.       Я уже расцеловал каждый сантиметр её тела, которое горело от нетерпения. Я снял с неё трусики и губами прикоснулся к её влажной промежности. Поцеловав бусенку клитер, я услышал, как Кэтрин громко простонала. Она выгнула спину, запрокинув голову. А я продолжал дразнить мою девочку, целуя её половые губы. Наконец, я оторвался от её промежности, чтобы она не кончила раньше времени растегнул ремень и снял штаны вместе с боксерами. Лицо у Кэтрин стало красным, и не осталось сомнения, что я у неё первый.       Я приподнял её бёдра и прижал к своим. Снова взглянув на девушку я произнёс:       — Расслабься. Если будет больно, скажи мне, хорошо? — она кивнула.       Я проник внутрь и наткнулся на барьер, навис над Кэтрин.       — Всё будет хорошо, — заверил я, поцеловал её в губы.       Я резко вошёл в неё. Кэтрин издала болезненный стон, и я замер, пролепетав извинения. Я осыпал её губы поцелуями, стремясь унять её боль. Я не двигался, давая ей привыкнуть к новым ощущениям.       Кэтрин начала шевелить бёдрами, и я понял, что можно приступить. Я медленно вышел из неё и также медленно вошёл в неё на всю длину. Теперь Кэтрин издовала стоны, не наполненные болью. Я двигался плавно внутри её, где было узко и горячо. Постепенно темп увеличивался, я изо всех сил сдерживал себя, чтобы не продрать ей вагину. Она двигалась мне навстречу, ловя мой темп. И теперь мы двигались синхронно. Кэтрин кричала, не жалея своё горло, а я иногда срывался на рык. Пик блаженства уже приближался. И с последними толчками мы кончили одновременно, она прокричала моё имя.       Я вышел из неё и лёг рядом. Кэтрин положила свою голову мне на грудь и мы замолчали, а что ещё можно было сказать? Наши сбившиеся дыхания было слышно во всей комнате.                   Внезапно эту тишину прервал звонкий смех. Я вздрогнул. Он звучал не мягко, а зловеще и с каждой секундой громче, и пугало то, что смех принадлежал Кэтрин.       — Дурак, — кокетливо произнесла Кэтрин, что было ей не свойственно.       Она подняла голову и посмотрела на меня с зловещей ухмылкой. Я пожелел о такой близости. В глазах горели чертёнки, черты лица, мягкие и нежные, вдруг стали острыми, зловещими. По спине пробежали мурашки, когда кончик её холодных пальцев провели по моей груди.       — Кэтрин, — мой голос предательски дрогнул, что не могло укрыться от её ушей. Кэтрин улыбнулась ещё шире.       —Кэтрин означает непорочная,чистая. Но это не моё имя. Как и у многих других, Саманта, Роберт, Анабель. Мы изменились. А мне помогла ты... чистая... непорочная.       Я понял, на что она намекает. Я резко подскочил, но Кэтрин с невероятной силой уложила меня.       — Не вставай - это конец.       Она слезла с кровати и подошла к шкафу. Я знаю, что там лежит, будь проклят револьвер! Мои попытки встать пресекались чьими-то руками, невесомыми и призрачными. Мне остовалось только смотреть, как неузнаваемая Кэтрин, через силу, дрожащими руками, открывает ящик и вытаскивает огнестрельное оружее. Во мне возродилось беспокойство. Я так отчаянно хотел всем помочь, чем могу, но это ситуация хуже некуда. Я видел свою безпомощность, рывками пытался встать, но безуспешно.       — Нееет! — кричал я.       Кэтрин взвела оружие и выстрелила. Пуля пробила её висок. Она упала на пол и её руки меня отпустили. Вскочив с кровати, я подбежал к Кэтрин, упал на колени. Вокруг её головы стремительно росла лужа крови, а прикоснувшись к её руке, почувствовал холод, даже не верилось, что совсем недавно эти руки грели мне грудь. Я встал с коленей и вяло провёл рукой по лицу.       — Боже, Боже, Боже, — я оделся.       Сел на кровать, не в силах о чём-либо подумать, все мысли были только о Кэтрин. Что она сказала, зачем она сказала. Меня также занимал вопрос, как она сказала. Эта беспричинная злоба, нет не на меня, на что-то или на кого-то. Я вдруг подскочил, пробитый током. Внезапно появилась призрачная фигура пожилого человека. Он смотрел на меня презрительно, как будто я что-то сделал не так, и был прав. По фотографиям в алюбоме мы видели мальчика, который пытался с кем-то поговорить. По конец альбома понятно, что мальчик, подрастая, злился, когда кто-нибудь вторгался на его территорию.       — Мы не хотели здесь находиться, — заявил я.       — Я знаю, — эхом раздался голос мужчины.       — Позвольте уйти, — попросил я.       Мужчина ещё больше нахмурился, между бровями появились морщинки. Внезапно землю затрясло, я пошатнулся, но не упал. Испуганно посмотрел на мужчину, тот стал выглядеть устрашающе и трясся от злости, хотя, возможно, это от землетрясения.       — Вы уже здесь, я не могу вас просто так отпустить.       — Нет, можете, — крикнул я, — зачем вам это?       Мне не ответили, вместо этого земля сильнее затряслась, и я всё - таки упал. Попытался встать, но мои попытки пресекались каждым толчком. Я приподнялся на локтях.       — Вы не можете меня убить! — это было похоже на истерику. — Не можете!       Он, как будто не шагая, оказался возле меня. Его присутствие заставляло меня терять сознание. Я чувствовал головокружение, а локти уже не могли держать мое тело. Глаза закрывались, но я старательно пытался их держать открытыми, чтобы видеть его действия. Оскар сел на корточки, локти подо мной согнулись, и я уже лежал на полу. Рука призрака коснулась моего лба. Я проснулся...