Посмотри на меня

      Корё, 900 лет назад       Хи Мён уже и не помнит, когда увидела генерала впервые. Ей кажется, он был с ней всегда; каждый миг её жизни пропитан его присутствием. Даже сейчас, рассказывая о визите посла из соседнего государства, она запоздало вспоминает, что Ким Шин и сам присутствовал на встрече.       Замолкнув, девушка смотрит исподлобья.       Мужчина слушает внимательно и спокойно, не прерывая, без снисходительности, свойственной Ван Ё и учтивости Ким Сан.       Его рука отодвигает низко висящую ветвь цветущей сакуры, пропуская принцессу вперёд, и она благодарит его кивком, ругая себя за глупость. Приятно, что рядом больше никого нет, — никто не мог быть надёжнее генерала, и за здоровье, ровно, как и репутацию можно не волноваться — но перед другими было бы не так досадно, как перед ним.       — Простите, генерал, зачем слушать о том, что вы и так прекрасно знаете.       — Мне нравится, — не соглашается Ким Шин.       Она дожидается, когда они вновь пойдут вровень, прежде чем дать волю смеху. Смех этот, лёгкий, как пёрышко, и беззаботный, совсем ещё детский, исчезнет, как и сегодняшний день, чтоб никогда не повториться.       — Как странно, — говорит Хи Мён. — Всё это вам и так известно, что же интересного?       Мужчина улыбается:       — Вы ошибаетесь, Ваше Высочество. Я знаю лишь то, что видел сам, ваши глаза видят мир иначе.       — Неужели?       Ким Шин останавливается и срывает соцветие сакуры. Нежный розовый бутон глядит на Хи Мён с широкой ладони.       — Этот цветок, — генерал вкладывает его в маленькие ладошки. — Какой он?       Девушку бросает в жар, и пальцы, касающиеся шёлковых лепестков, дрожат. Она вся покрывается красными пятнами, опускает взгляд и старается сконцентрироваться.       — Он прекрасен, — выдыхает она. — Только распустился: смотрите, какой яркий. Время смоет пунцовость, но бледность облагородит его, и, даже умирая, он будет нести красоту. А иссохнув, развеется на ветру, но печали, присущей смерти, не будет: увядание не уступит красотой расцвету.       — Об этом я и говорю, — что-то в голосе мужчины заставляет её поднять голову и встретить его взгляд. — Я бы просто сказал, что он красив, более того, так решило б и большинство.       Хи Мён хмурится, пытаясь понять, что именно хочет донести до неё собеседник.       — Значит, и мне стоит так говорить? Лишь констатировать факт? — складка пролегает между бровей.       Его рука поднимается и опадает, так и не коснувшись её щеки. Ладонь сжимается в кулак.       — Вы должны всегда оставаться такой, — он улыбается, но улыбка полна горечи. — Таким воинам, как я, нужен кто-то, кто заметит больше того, что перед их носами, и расскажет об этом. Не только словами, но и взглядом: когда вот так смотрите, я как будто могу видеть то же, что и вы.       Ким Шин замолкает и, отдёрнув себя, опускает голову. Хи Мён улыбается, и смущённая, и счастливая.       — Ну, раз так… — её ладонь неуверенно, но неотвратимо приподнимается и оставляет цветок в жёстких волосах генерала, который застывает, поражённый этим безыскусным нежным движением. — Если бы я могла, я бы попросила сакуру цвести всегда, когда вы счастливы и довольны, как и я сегодня. Тогда, генерал, вы бы увидели мир так, каким его вижу я.       Между ними повисает молчание, тёплое как весенний свет. Друг на друга они не смотрят, но ощущают присутствие каждым нервом.       Ким Шин понимает, что завтра у них может не быть, но робко-золотой взор находит отклик в его сердце. И он тянется к ней, к этой наивной прекрасной девушке, чтобы сказать, что уже и доволен, и счастлив, и что даже без напоминания он всегда будет помнить миг, когда коралловые лепестки падали, а она стояла среди них, любящая и любимая.       — Ваше Высочество…       — Когда вы уходите на войну? — прерывает она не своим, изменившимся голосом, и то, что могло бы быть, растворяется в реальности. Хи Мён прикусывает нижнюю губу почти до крови в ожидании ответа.       — Завтра.       Она кивает, и румянец на щеках сменяется смертельной бледностью.       — Меч, который дал мой брат, вам понравился? — принцесса сцепляет ладони, и короткие ногти царапают кожу.       — Это хороший меч, — кивает.       — Надеюсь. Он должен выполнить своё предназначение и защитить вас, — Ким Шин молчит, не говоря о том, что подарок был преподнесён ему вовсе не с этой целью. — Я нарисовала на рукояти белого тигра. Читала где-то, что существует поверье: рык такого способен отвадить любого врага. Правда ли это — не знаю, но хочется верить. Так мне будет спокойнее.       — Ваше Высочество.       Хи Мён, наконец, поднимает взгляд, и тоска в нём обескураживает. В её глазах столько чувства, что бедное маленькое тело, казалось, переполнено им, и сила его проникает во всё вокруг, даже в рисунок тигра. Если она хочет, чтобы тигр стал талисманом, Ким Шим согласен; он согласен на всё и поверит в это, если так ей будет угодно.       — Скажите, что вернётесь, — просит девушка. — Солгите, если нужно, но обещайте, что вернётесь, несмотря ни на что.       Она не говорит того, что имеет в виду на самом деле, но Ким Шин понимает. С полуслова, с полужеста — он понимает её, как всегда.       «Вернитесь ко мне»       — Обещаю, — говорит генерал.

***

      Япония, Киото, пять дней назад       Поначалу, кажется, что бросить всё — очень просто, но, как только решаешься, понимаешь, это те ещё проблемы. Друзья, семья, работа требуют к себе особого отношения, и как повезло Ю Ди, ведь, кроме как о родителях, ей беспокоиться не о чем.       Мэзэко исчезает из её жизни так же внезапно, как и вошла в неё. После появления Чжун Вона она стала смотреть на подругу иначе, лишь теперь полностью осознав то, что их объединяло. Притворяться, что видишь нечто, — это одно, а столкнуться с ним — совершенно другое, и Мэзэко не была к такому готова. Ю Ди несколько раз набирала её номер, и долгие гудки сказали ей больше любых слов. Боли она не почувствовала; этого добра в ней довольно.       Работа тоже не волнует её, поскольку постоянная должность у Ю Ди отсутствует. Своего места Хон не нашла. Ничего ей не нравится, ничто не интересует.       После школы она даже не стала отправлять заявку в колледж. Подработку ей могли обеспечить только курсы по кулинарии, копирайтингу и шитью, и доход приносил разве что второй. Мать предлагала начать писать рассказы (выдумало же воображение эту Хи Мён!), но получалось у дочки из рук вон плохо. Родители не волновались: когда-то они уехали из Кореи и открыли свой текстильный бизнес в Японии. Теперь им удавалось спонсировать многие предприятия и не терпеть убытков, так что уж о дочери они могли позаботиться. Ю Ди бы радоваться, но и это она принимала за наказание. Ей всё казалось, что судьба отнимает у неё всё, на что можно отвлечься, всё, на что можно отвести взгляд. Девушке оставалось смотреть внутрь себя и помнить; всегда только помнить.       — Не понимаю, зачем тебе ехать, — Сон Ми обнимает дочь за плечи и целует в макушку. — Если ты хочешь избавиться от нас, можешь просто попросить отца купить квартиру, сбегать в Корею необязательно.       Ю Ди улыбается. Что было бы с ней без этой женщины, которая все её беды принимала близко, укачивала на руках, прогоняя видения, и любила со всеми странностями?       — Считай это экскурсией, — обнимает она мать в ответ. — Я ведь родилась там, а сама почти ничего не знаю о Корее. Мне будет полезно побывать на родине.       — Из-за Мэзэко? Вы поссорились?       — Нет… и да. Хочу сменить обстановку и встретиться кое с кем.       Сон Ми лукаво щурится.       — С мужчиной, о котором ты просила узнать? — Ю Ди моргает, и мать смеётся: — Секретарь рассказал, что ты хотела выяснить, живёт ли в Корее некто по имени Ким Шин. А, и ещё девушка — Чжи Ын Так. Ты их знаешь? Они как-то связаны?       — Возможно. Я не уверена, — девушка вздыхает и возвращается к оставленному чемодану.       Её мать садится рядом и морщится:       — Ты никогда ничего не рассказываешь. С чего вдруг такой интерес к этим людям, ты их знаешь? — Сон Ми воздевает взгляд к потолку. — Если честно, имя Ким Шин мне что-то напомнило, я как будто когда-то уже слышала его.       Ю Ди пробивает холодный пот. Ей совсем не хочется, чтобы мать вспомнила, как её малютка выкрикивала это имя в истерическом припадке.       — Разве тебе не пора на деловую встречу? — спрашивает девушка. — Спасибо за билет и за то, что договорилась о жилье.       — Отец позвонил своему другу, тому, который занимается доставкой заморозки. Он готов взять тебя на работу. Вот уж взбрело тебе в голову. Мы бы могли пересылать деньги, — Сон Ми надувает губы, и капризное личико словно молодеет.       — Всё нормально, я смогу о себе позаботиться.       — Если ты хочешь работать, мы можем помочь. К чему физический труд? Ты такая слабенькая, только взгляни, — наманикюренный пальчик тычет ей в руку.       — Чтобы стать крепче, я должна трудиться, — спокойно, как ребёнку, объясняет Ю Ди. — Не волнуйся так сильно, если мне что-то понадобится, я тут же дам вам знать. Я вернусь, как только разберусь с одним делом.       Сон Ми, эта женщина, приближающаяся к отметке в пятьдесят лет, но своенравная, как девчонка, серьёзнеет, и морщины проявляются чётче. Какая-то печаль закрадывается в душу, необъяснимое ожидание потери.       — Ты ведь вернёшься, правда?       Ю Ди сглатывает ком в горле. Она помнит себя, спрашивающую дорогого ей человека о том же; помнит, о чём просила, — соврать, если придётся, но утешить. И решает поступить так же.       — Конечно.       Ложь срывается легко.       Хон Ю Ди не знает, как сложится её поездка, но уверена в одном: она не сможет вернуться и жить как прежде.       Если Чжун Вон прав, и Ким Шин — демон, то уже не будет ни потерянной Ю Ди, ни умершей Хи Мён, она станет другим человеком.       И только ему решать, каким именно.

***

      Корея, наши дни       Ю Ди не может выкинуть из головы увиденное. Она то и дело прокручивает в голове сцену того, как Ын Так выходит из кафе и рядом с ней неведомым образом материализуется мужчина. Его выражение лица, его движения. Он настолько такой, каким девушка его помнит, что кажется нереальным.       — Ким Шим, Ким Шин, Ким Шин, — как мантру, повторяет она, и память услужливо подсовывает его образ. Впервые Ю Ди рада, что не может забыть.       Она паркуется и выходит из грузовика.       Вообще-то, возвращаться девушка не планировала. Ей вполне хватило первого впечатления, которое произвели на неё Ын Так и тем более Санни, но появление Ким Шина всё изменило. Если Ким Шин жив и знаком со школьницей, если он демон, значит, и остальное, сказанное призраком, может быть правдой. И бывшему генералу нужно её содействие. Спустя девятьсот лет она, наконец, готова протянуть ему руку.       Но разум подсказывает, что помощи от неё он не примет, и Ю Ди решает действовать не напрямую.       Нужно найти ответы на многие вопросы. Знает ли Ким Шин о невесте демона или с Ын Так его связывает другое? И если знает, то почему находится рядом — предпочитает держать смерть на коротком поводке?       Девушка размышляет об этом всю ночь и приходит к выводу, что что-то не сходится. Есть во всей этой ситуации нечто, чего она не видит, и берётся решать головоломку с самой очевидной детали — Ын Так. Втереться в доверие кажется сплошным плюсом: и ответы получит, и девчонка будет на виду.       Ю Ди открывает дверь кафе и почти сразу видит причину своего визита. В помещении никого: ни посетителей, ни Санни. Только школьница, оттирающая пятна со стола.       — Агасси! — восклицает она, расплываясь в улыбке.       — Привет, — Хон поднимает руку в приветствии. — А я тут проголодалась после работы. Самой готовить не хочется, а в городе я недавно, у меня почти нет знакомых, и ресторанчиков я знаю не так много, — она пожимает плечами, словно извиняясь. — Тебе это, наверное, неинтересно, да и с чего бы.       Ын Так мотает головой:       — Нет-нет, всё в порядке. Сегодня почти никто не приходил, и мне было грустно. Хорошо, что вы пришли, — она похлопывает по одному из стульев, приглашая гостью сесть. — Куриные крылышки?       — Куриные крылышки, — соглашается Ю Ди и присаживается. — И побольше.       Некоторое время Ын Так отсутствует на кухне, а затем появляется с горой ещё потрескивающей от огня еды.       — А ты… щедрая, — выдавливает посетительница.       — Я тоже голодная, принесла и для себя, — винится Ын Так. — Можно присесть с вами?       Ю Ди улыбается, неожиданно для себя самой, и еле удерживается от того, чтобы не взлохматить копну волос девчонки. Вместо этого она тянет руку к миске и мысленно удивляется несвойственному для себя порыву.       — Конечно. Присаживайся.       — Спаси-и-ибо, — довольно тянет Ын Так и, прежде чем плюхнуться рядом, слегка кланяется. — Кушайте на здоровье, агасси. Всё очень вкусно, зуб даю, — и показывает большой палец.       Хон принимается за трапезу, когда голос неугомонной Чжи вновь касается её слуха:       — Так вы у нас недавно?       — Приехала в Корею несколько дней назад, — кивает девушка. — Я здесь родилась, но родители основали бизнес в Японии, и мы перебрались туда.       — Тогда понятно, почему вы немного странно говорите, — говорит Ын Так и тут же отмахивается от своих слов. — Вы не подумайте ничего плохого…       — Всё в порядке.       — А почему вы приехали сюда?       Ю Ди молчит с минуту, прежде чем ответить:       — Чтобы увидеться с человеком, которого не видела очень давно.       — Надо же, — вздыхает Ын Так и с хрустом откусывает кусок мяса. — Должно быть, этот человек очень важен для вас, раз вы даже в другую страну за ним отправились. Это ваш парень, агасси?       — Не совсем. Можно сказать, что мы расстались.       — Ну-у, это ненадолго, — уверенно объявляет Чжи, ударив ладонью о ладонь. — Вы такая молодец, он обязательно оценит ваш поступок. И будет полным идиотом, если не помиритесь.       Ю Ди смеётся. Эта смешная девочка и бередит раны, и исцеляет. Хон и рада бы раздражиться, но не выходит, и на какой-то миг даже забывает, зачем пришла.       — Раз уж мы заговорили на эту тему, — переводит она стрелки. — Что насчёт тебя? У тебя есть парень?       Ын Так мнёт губы и наклоняет голову набок.       — Это сложно, — объявляет она. — Скорее жених.       Ю Ди давится едой:       — Жених? Так ты выходишь замуж?       — Нет. Не сейчас, — мотает головой Ын Так. — Может, когда-нибудь. Просто он называет меня своей невестой.       Тяжесть в груди медленно рассеивается, и Хон снова может дышать.       — О, — глубокомысленно изрекает она. — Это… довольно странно. Но мило. Значит, у него серьёзные намерения, — Ю Ди похлопывает собеседницу по плечу. «Конечно, она — невеста демона, должен ли он звать её иначе? Это даже лучше, звать по имени гораздо интимнее. А это так… просто звание». — Прости моё любопытство, но, когда я уезжала отсюда в прошлый раз, случайно увидела тебя с мужчиной. Это он?       — Да, — беспечно подтверждает Чжи.       Ю Ди кивает и окончательно уверяется, что Ын Так — невеста демона, а сам демон — Ким Шин, появившийся на улице из ниоткуда. И хоть у неё остаётся ещё много вопросов, ответы на которые она жаждет услышать, девушка начинает говорить на отстранённые темы, боясь показаться чересчур назойливой и спугнуть собеседницу.       Когда куриных крылышек больше не остаётся, за окном уже загораются фонари, и приходит время закрывать кафе.       — Сколько с меня? — интересуется Ю Ди.       — Половина суммы моя, — говорит Ын Так и называет число.       Хон не спорит и оплачивает счёт, едва заметно усмехнувшись тому, что девчонка съела едва ли не две трети.       — Тебя кто-нибудь встретит? — как бы невзначай интересуется Ю Ди, и та качает головой. — Пешком? — кивок. — Тогда закрывай кафе, а я подожду в машине. Подброшу тебя, — и, видя, что Ын Так собралась спорить, продолжает: — Уже темно, нечего школьнице делать на улице в одиночку.       Она дожидается, пока та выключит везде свет, запрёт двери и усядется на сиденье рядом, а затем заводит мотор.       — Хорош жених, не встречает суженую так поздно, — ворчит, выезжая на дорогу.       — У нас не такие отношения, — спорит Ын Так. — Он только называет меня невестой, но… это сложно, — повторяет она.       — Да уж, у меня голова кругом, — соглашается Хон. — Давай, показывай дорогу, невеста, которая не невеста.       Девчонка, стесняясь, улыбается:       — Направо… и налево… и направо…       — У тебя что, какой-то сказочный дом, что до него ехать обязательно зигзагом? — спрашивает Ди, а девчонка уже машет ей рукой, призывая остановиться. — Добрались? — она пригибается и осматривает огромный освещённый дом, а затем с недоверием оборачивается к спутнице. — Ты живёшь здесь?       Ын Так кивает, улыбаясь, и, как кузнечик, выпрыгивает на улицу. Хон идёт следом:       — Ты, серьёзно, живёшь тут? Прости, но я должна удостовериться, — она осматривается, ожидая, что вот сейчас их схватят или заорёт сигнализация.       Они подходят к крыльцу, и Чжи тянется набрать код, когда двери отворяются.       — Ты не говорила, что будешь так поздно, — этот голос Ю Ди узнаёт ещё до того, как глаза привыкают к свету ламп.       — Начальницы не было весь день, так что мы не закрылись раньше, как обычно, когда никого нет. Агасси была так добра, что подвезла меня, — Ын Так указывает на застывшую фигурку рядом и нещадно пунцовеет, видимо, догадавшись, как странно в глазах той будет узнать, что она, несовершеннолетняя, живёт с мужчиной. — Это Хон Ю Ди, со вчерашнего дня она доставляет нам продукты.       Ким Шин переводит взгляд со школьницы на девушку рядом и кивает:       — Спасибо, госпожа Хон, если бы я знал…       — Мне не сложно, — перебивает его Ю Ди и даже не злится и не удивляется, узнав, что они живут вместе.       Ранее, представляя себе эту встречу, она перебирала слова, которые могла бы сказать ему, но сейчас всё вылетает из головы. Остаётся только одна мысль: «Он меня не узнал». Не то чтобы Ю Ди не ожидала этого, но подготовить себя не успела.       Смотреть в его лицо, глаза и не находить отклика — больно. Возможно, впервые за всё время она понимает, что мог чувствовать он сам, тогда, много лет назад, когда шёл к ней по дворцовой лестнице.       Боль отдаёт в голове, всё вокруг двоится. Теперь она видит двух Ким Шинов: одного — настоящего, в белом пуловере, на пороге шикарного особняка, другого — измученного и преданного воина.       — Аджосси, — прерывает её мучения Ын Так и по-собственнически дёргает демона за рукав. — Её имя вы знаете, а сами так и не представились, это невежливо.       Мужчина смотрит на неё, словно не понимает, чего она от него хочет, а потом сдаётся.       — Простите. Меня зовут…       — Ким Шин, — одними губами произносит Хон.       Оба смотрят на неё в недоумении, и девушка осознаёт свою ошибку.       — Ты ведь говорила мне, там, в кафе, — оправдывается она, а Ын Так хмурится. — Ну, когда я спросила тебя…       — Сказала и сказала… — Ын Так исподлобья глядит на мужчину. — Вообще-то, его зовут иначе. Это, скорее, старое прозвище…       — Какая разница, — пожимает плечами Ким Шин. — Ещё раз спасибо, что привезли Ын Так домой, — видимо, он не знает, стоит ли отвесить в знак уважения поклон, но, в конце концов, решает протянуть руку.       Глядя на его широкую ладонь, Ю Ди не различает явь и воспоминания, так что её совсем бы не удивило, если бы на ней расцвёл цветок сакуры. И когда её собственная ладонь оказывается в его, она почти верит, что дома.       — Ты узнал, почему так поздно? — возникает сзади демона кучерявая голова. — Ты ведь не натворил чего опять?       Жнец теснит мужчину в проёме и встречается взглядом с Ю Ди, которая лишь чудом не вскрикнула, но отдёрнула руку и отступила.       Мужчина с лицом её мёртвого брата тоже дёргается, как от силы тока.       Хон чувствует, что её сносит течением. Река глубока, а омут её полон сюрпризов, и это один из них.       — Человек, — ангел смерти вопросительно смотрит на демона. — Почему к нам пришёл человек?       — Идиот, — шипит на него Ким Шин, — это госпожа Хон, и она подвезла Ын Так.       — А-а-а… здрасте, — безымянный поднимает руку в приветственном жесте, как совсем недавно сделала сама Ю Ди, зайдя в кафе, и поворачивается обратно. — Она ещё долго будет стоять?       — Уже ухожу, — отвечает Хон, и её дрожащий корпус наклоняется. — Простите, что побеспокоила вас. Мне пора, — обернувшись к Ын Так: — увидимся, — и обращаясь к мужчинам: — до свидания.       — До свидания, — отвечает Ким Шин и тоже кланяется.       — До свидания, агасси!       С бешено бьющимся сердцем Ю Ди почти бежит к машине; мысли сплетаются в клубок, ни одной чётко сформулированной. Она абсолютно не понимает, что происходит. Был ли этот человек её братом? И если да, то почему и он жив?       Заводя машину, Ю Ди с удивлением обнаруживает на щеках слёзы.       Ван Ё. Ван Ё. Ван Ё отвешивает ей пощёчину, Ван Ё отдаёт приказ убить семейство Ким, Ван Ё целует её волосы, Ван Ё стоит на коленях, Ван Ё пьёт яд. Ван Ё бросает её.       Девушка мотает головой, глубоко дыша. Не хватало ей потерять контроль и над собой, и над автомобилем.       — Кто-нибудь вообще умер? — бурчит она, шмыгнув носом, и выдыхает: — И какого дьявола они все живут вместе?